Жизнь женщины это- любовь

Алина стояла  у закрытого на перерыв кафе. До открытия оставалось несколько минут. Чтобы скоротать время, достала газету на французском языке и стала пытаться читать,  ничуть не подозревая о том, что ее многолетние предчувствия сбудутся. Вот уже давно ее преследовала одна и та же мысль. Своё  замужество она почему-то связывала  с французским языком. О том, что иностранный язык может перевернуть всю ее жизнь, конечно, она никому не говорила, опасаясь, что ее примут за ненормальную. Только многие годы спустя, на вопрос, как она попала в высшее общество и где познакомилась со своим мужем, она отвечала: «Благодаря французскому».
Стоя в небольшой очереди, Алина  почувствовала взгляд, устремленный в газету. Предполагая увидеть неприятную физиономию,  оглядываться не стала, не желая портить себе настроение.
Устроившись у окна, выходившего на здание Военно-Медицинской академии, она с удовольствием отпила глоток горячего кофе с молоком, и вдруг заметила рядом с собой элегантно одетого мужчину лет сорока. На нем был элегантный серый отутюженный костюм, в тон ему пуловер и красивый галстук. Незнакомец обратился к ней по-французски. У Алины мелькнула в голове мысль: плохой человек не может говорить по-французски. Мужчина, видя смущение Алины, сказал:
- Перейдем на русский.
Помолчал немного, допил свой кофе и добавил:
         -Если не возражаете, я вас подожду у входа, заканчивайте, не спешите.
        Когда Алина вышла из кафе, он курил сигарету. Позднее она не раз любовалась его манерой курить, даже фотографировала его за этим занятием. Сколько прекрасного изящества  было в его манере курить. Сигарету он держал всегда прямыми, пожелтевшими от табака, пальцами.
          Курил  Николай всегда много и всю жизнь, несколько раз пытался бросить, но так и не смог. Перестал курить только перед смертью.
          Даже в послеоперационной палате, после сложнейшей операции, дымил лежа, закинув,  ногу на ногу, стряхивая пепел в металлическую, синюю коробочку из-под  любимых французских сигарет «Житан», которых  в ту пору  днем с огнём было невозможно найти.
В тот их первый вечер Алина украдкой поглядывала на молчавшего спутника. Все ей нравилось в нем: и манера держаться, и неторопливая походка, и лицо. Внешне он был очень похож на  древнерусских князей. С годами она стала сравнивать его с иконой Николая Чудотворца в Никольском соборе.
Алина тоже была хороша. Длинные белокурые волосы обрамляли нежное, голубоглазое личико. Через несколько лет, когда Алина из Франции привезла  открытку с головкой Родена,  Николай сказал, что она точь в  точь, как эта модель. Сама не зная почему, Алина выбрала именно эту открытку в музее Родена. Спустя десятилетия, когда она специально пошла в этот музей, чтобы посмотреть оригинал, Алина  так и не нашла ту, на которую она так была похожа в молодости, чей портрет висел рядом с ее фотографией. Потом она убрала свою фотографию, повесила портрет Николая, таким образом, чтобы он смотрел на роденовскую модель,  а она на него.
Новый  знакомый  Николай представился ей как вузовский преподаватель. Больше о себе он ничего не сказал. И она ничего не знала о нем в течение пяти лет. Да она и не стремилась знать больше, понимая, что за нежеланием рассказывать кроется какая-то тайна, которую он не хочет раскрывать.
***
Сначала она не замечала того, что на них глазеют. Вполне понятно почему. Подобные пары в ту пору встречались редко. Молодые девушки гуляли с ровесниками. А сорокалетние мужчины, в возрасте Николая, солидно выхаживали со своими законными супругами, как петухи с курами-хохлатками.
Только позднее ей стало бросаться в глаза, что они повсюду  привлекали внимание людей. Алина помнит случай у Финляндского вокзала. Мимо них пробегал какой-то мужик, держа в руках  таз. Да, именно таз, поэтому она и обратила на него внимание. Вдруг он резко остановился, глядя на них с изумлением, да так и остался стоять, как вкопанный.

***
В тот незабываемый первый вечер, они шли по узкому Финскому переулку, крепко взявшись за руки, словно опасаясь неожиданно потерять друг друга.
 В ее душе творилось что-то необыкновенное. Это «что-то» было зарождением светлого чувства, которое ей суждено было пронести через всю жизнь.
***
Через неделю, как и договорились, встретились на Витебском вокзале, чтобы поехать в Павловск. Алина хотя и прожила в Ленинграде два года, так ни разу там и не была.
Поездку в Павловск  предложил Коля. Почему Павловск? Вот уже сейчас я понимаю его выбор, вернее, догадываюсь. Там парк переходит в лес. А Николай очень любил лес, дым костра. Конечно, в парке никакого костра не разожжешь. Но  на лоне царской природы приятно подышать свежим воздухом. Цари знали, где делать себе резиденции.
Природа всегда тянула Николая. Годы спустя, выезжая на базу отдыха, он всегда с Алиной уходил в лес, найдя там прекрасную поляну, где раньше стоял финский хутор, а теперь цвели громадные цветы сиреневатого цвета.
В Павловске во дворец они не пошли.  Решили отдохнуть в парке. В основном говорил Николай. Алина молчала. Она стеснялась его, такого необыкновенно умного и необычного. Уже стемнело. Они оказались в глуши, на какой-то поляне. Светила луна, образуя от деревьев причудливые тени. Утомленная длительной прогулкой, Алина присела на пенек. Николай опустился на колени и стал целовать ее с большой страстью. Для Алины это было полной неожиданностью. Она ещё не  успела привыкнуть к мысли, что ее спутник более, чем спутник. Он ее друг. Девушка стеснялась ещё и от того, что  он почти годился ей в отцы. И как ни божественно красиво было его лицо, это было лицо человека, прожившего жизнь. Время нещадно оставила свои отметины. Алина тогда еще не знала, что сердце Николая еще больше изранено. Он потом признался, что  жить  ему невыносимо тяжело, а когда полегчает, и он обретет душевный покой, жизнь приблизится  к своему закату. К сожалению, его предположениям суждено было сбыться.   
В тот первый их день они долго гуляли по тенистым аллеям, поднимались и спускались по косогорам. На одном из них увидели плетень, самый настоящий деревенский плетень, какие теперь рисуют на полотнах и продают в дорогих салонах.
Однажды, уже в довольно зрелом возрасте, Алина работала с туристами из Франции, атомщиками. Одна пожилая пара позвала ее помочь оформить покупку в салоне гостиницы, где они жили. Все формальности были обговорены, туристы достали деньги, чтобы заплатить и вдруг юркая и проворная продавщица неожиданно подняла цену.  Конечно, они развернулись и ушли. Так и остался «Плетень» в гостиничном салоне.
Тогда, гуляя по парку, Николай сказал, что это стиль рюстик, так и сказал по-французски «рюстик». О чем думал он, глядя на изощрения садовников? О своем голодном, военном детстве, когда приходилось питаться остатками пищи, что они с братом вывозили из пионерского лагеря, как помои. Или он представил  деревенское утро, зарю восходящего солнца.
***
Однажды, уже  довольно в зрелом возрасте, Алина работала с туристами из Франции, атомщиками. Одна пожилая пара позвала ее помочь оформить покупку в салоне гостиницы, где они жили. Все формальности были обговорены, туристы достали деньги, чтобы заплатить и вдруг юркая и проворная продавщица неожиданно подняла цену.  Конечно, они развернулись и ушли. Так и остался «Плетень» в гостиничном салоне.
***
     Время проходило, но Алина по-прежнему ничего не знала о Николае. Даже его фамилия была ей неизвестна. От такой неизвестности ей иногда становилось страшно. А что если он куда-нибудь пропадет и не придет? Что тогда? Но такого не происходило. Только один раз он не пришел на свидание, а послал телеграмму. Произошло несчастье, умерла его мать, которая так и не смогла пережить трагедию сына.
Летом, ожидая его, она выходила на балкон. Едва завидев его, сразу испытывала приятную истому. Осенью Алина махала ему рукой из окна. Зимой обычно Алина задолго до прихода Николая садилась и смотрела в окно, хотя вряд она могла  увидеть Николая. В заиндевевшие окна ничего нельзя было рассмотреть. Мороз так разрисовал их, что они становились похожи на вологодские кружева. В далеком детстве, когда маленькая Алина жила в Сибири, снег заваливал избу до самых окон, из которых тоже ничего нельзя было рассмотреть. И Алининина мать пугала дочурку: « Если не будешь слушаться, то придет бабай».
Теперь Алина не боялась бабая, а с нетерпением ждала своего принца, сочиняя стихи.
В  никуда ты уходишь
И со мною молчишь.
В голове твоей чёрные мысли
Кружить давно стали
                ***
Я у тебя, что пчела у цветка,
Летаю, порхаю, подле подле тебя,
Но пыльцы не беру и мёд не даю,
Иногда только слёзы горькие лью

Ты не любишь меня, не лелеешь меня,
Чуть-чуть уважаешь, быть может.
Часто думаешь ты один про меня.
Я надеюсь, полюбишь, быть может.

«Быть может», - сказал ты пустое слово.
Оно не обязывает ни к чему.
Обманчивым может быть это слово,
А правдивым не может, скажи почему.

                ***
Я знаю, ты будешь другим, но нескоро,
Не скоро пройдёт полоса неудач.
Ты стал немного другим очень скоро,
А до конца не будешь моим никогда.

Ни я, ни ты не виновны в этом,
Одна только жизнь повинна во всём.
И то, что встретились  мы прошлым летом,
Спасибо случаю во всём.

Случай помог нам найти друг друга,
Он познакомил нас в летний день.
Хочу не терять тебя, как друга,
Хочу за тобою ходить, как тень.

                ***
Мы будем вместе с тобою всегда, всегда,
Один после другого всегда.
Хоть тучи чёрные будут иногда,
Они несомненно пройдут в никуда.

Будет гореть для нас одна свеча.
И будет у нас одна мечта.
Будет одно желанье на двоих,
Как это у многих двоих.

Но когда, это будет когда?
Не знают ни ветер, ни судьба.
Не знает об этом солнце в небесах,
Тайну хранит лишь вода в родниках.


Наконец раздавался звонок. Её как порывом ветра сдувало с места. Она бросалась в объятья Николая, зарывалась в пушистый мех воротника и дышала морозной свежестью. Ничего на свете не могло быть дороже для неё, чем это состояние души.
- Как долго я тебя ждала!
- Ну, вот он я, пришел.
Наступало сладостное время. Вряд ли что-либо  подобное Алина  испытывала  в своей жизни. Но радостные часы встречи проходили, как мгновения, и потом наступала трудовая неделя.
Алина не любила свою рутинную работу. Она работала корректором в маленькой типографии, около Невского, на Большой Морской. Рядом с домом, принадлежавшим когда-то Фаберже. Утром, идя на работу, она дивилась очередям  у дверей ещё закрытого магазина. А вечером, когда задерживалась на работе, невольно бросала взгляды в окно, где падал  крупными хлопьями снег, превращая соседнее здание в средневековый замок.
Хотя Алина жила в Ленинграде уже несколько лет,  она всё никак не могла насладиться красотой архитектуры. И всегда, когда ехала на работу, в автобусной толчее старалась занять место поближе к окну, чтобы вновь и вновь любоваться городскими красотами.
Даниэль Дэль Офрано (репродукция)