Кусочки о потом

Я впервые сказал "люблю" одной обезьянке, с которой потерял девственность в туалете на квартире у друга. Это была настоящая комедия, я с таким же успехом мог потерять девственность с пылесосом или стиральной машиной, на которой это и произошло. Мне было пятнадцать, ей-на три года больше, на три года опытней. Марина Скворцова улыбнулась так весело и ничего не ответила. Не знала, что и ответить. Конечно не знала. Как можно ляпнуть такое после столь неловкого, неуклюжего и слепого занятия. Наш секс можно было описать так:" Аа-ой-где-ну-нет-тут-тут?-как-ладно-мм-всё."
-Всё?,-спросил друг, когда мы вышли из туалета,-а чё свет не включили?
Мы стояли на кухне и курили, когда вдруг у меня вырвалось это "я тебя люблю". Она улыбнулась, затушила сигарету и вышла из кухни, тут же зашёл Харитон и закрыл за собой дверь.
-Ну как?,-спросил он с озорством так добро по-детски, как-будто я только слез с американской горки.
-Ну, так, прикольно.
-В какой позиции?-последовал следующий вопрос.
-Ну, сзади.
Он засмеялся, потом тоже закурил.
-Молодец, брат. Первая?
И тут я ему соврал. Не знаю почему, мы друг-другу рассказывали всё и всегда, хотя может мне только так казалось, возможно, и он тоже что-то скрывал, например, за что его девушка чуть не убила однажды, трижды всадив в него нож, а он, истекая кровью, просил, чтоб мы её не трогали, что он сам виноват.
-Нет, я с Крюгершей переспал на прошлой неделе.- ответил я не задумываясь.
Крюгершей мы называли нашу одноклассницу за её неимоверно длинные ногти. Я и вправду с ней сидел в кресле на вечеринке одноклассников очень долго, около часу, целовался и пытался залезть ей под какую-то идиотскую майку девственницы, надеясь добраться до груди. Я потом только узнал, что называется эта майка "боди", и надевается она, видимо, для того, чтобы создать дополнительное препятствие для любого, желающего воспользоваться сложившейся ситуацией. Эта майка закрывала вс; тело, кроме рук и ног, даже шею, и заст;гивалась внизу, под джинцами, но я вс; же до груди добрался, обходным пут;м, через рукавчик. Но дальше такого хардпеттинга дело не зашло, потому что нам негде было уединиться, в однокомнатной квартире было слишком много народу. Туалет, ванная, кухня, и даже балкон были вечно заняты, и я решил отложить это дело напотом. А потом Крюгершу избила девушка Харитона, спросив предворительно моего согласия. У них были какие-то свои разборки районного характера. Она вывела Крюгершу на балкон, закрыв при этом шторы, сняла кольца и отметелила е; двумя-тремя комбинациями. Фонарь с улицы отбрасывал на шторы вполне отч;тливые тени, и вся вечеринка следила за происходящим. Девушка Харитона вышла первой и все одноклассницы попрятали глаза, потому что она была грозой района. Они с Мариной Скворцовой и подругами часто "обували" других девч;нок, забирали у тех деньги, сумочки, драгоценности. Бандитки с большой дороги.
Словом, я ему соврал. Но в моих глазах это была не ложь, а неполная правда. Ведь я хотел, ведь я мог, и уже даже сделал это в будущем. 
Так вот я и обманул своего друга. И сразу же решил, что больше с Мариной зажигать не буду, может, потому что она улыбнулась и ничего не ответила, может, потому что было стыдно, что она была первой, и что вс; произошло так нелепо, сказал ей про какие-то чувства, а чувств никаких и не было, и она это понимала, потому что была старше и опытней, поэтому и улыбалась, а может, потому что сам понял, что сморозил чушь, да ещ; и Харитону соврал. Как бы то ни было, я напрочь решил не иметь с ней больше ничего общего и тут же сообшил об этом товарищу.
-Ты что? Она же научит тебя всему, ты ещ; ничего не пробывал, зелёный.-уговаривал Харитон, но я стоял на сво;м.
Мы пошли погуляли ещё немного и распрощались у Марининого подъезда. Напоследок она поцеловала меня в губы и сказала: "Думай обо мне". Но я о ней не думал, я шёл домой, усиленно жевал жвачку, надеясь, что родители не уловят запах сигарет, и думал о зв;здах, о будущем. Я пытался представить, где я буду лет через десять или пятнадцать, что я буду делать, будет ли у меня семья, дети. Мне хотелось на пять минут попасть в какой-нибудь случайный момент своей жизни, оглядеться вокруг и попытаться понять, что моя жизнь из себя представляет. В эту секунду в ч;рном небе над головой вспыхнула падающая звезда, и в голове как-то помутнело, затуманилось. Я где-то слышал, что падающие зв;зды-это метеориты, обломки планет и всякий космический мусор, падающий на Землю и сгорающий в атмосфере. Лишь самая малая его часть долетает до поверхности земли и большинство пропадает в океане. Неудивительно, что самой нелепой смертью в истории человечества умер мужчина от попадания метеорита, разметом с мячик для игры в гольф, прямо ему в голову. Он стоял посреди палубы огромного пассажирского лайнера где-то в Атлантическом океане, когда последовало точное попадание "прямо в яблочко", или уместнее будет сказать в темечко. Перед глазами у меня вс; поплыло и вдруг я очутился в каком-то доме среди незнакомых мне людей, вес;лых и интересных, играет музыка, бегают дети, все смеются и разговаривают, называют меня поимени.
-Слав, ты что таким серь;зным вдруг стал?-ко мне обратилась удивительной красоты девушка. Я посмотрел на не; внимательно, было в ней что-то  родное и притягивающее,-да что ж с тобой? Она подошла и плюхнулась рядом на ручку огромного мягкого кресла, на котором я сидел.
-Что? Да нет, вс; нормально, просто задумался. Я стал понемногу приходить в себя. Это Настя. Е; зовут Настя. Откуда я знаю как е; зовут? Настя взглянула на меня прищюренно и сказала:
-Надеюсь, что обо мне. Нальёшь нам ещё вина?
Я огляделся вокруг. Барная стойка, мягкие диваны, экран телевизора, музыкальные инструменты, биллиардный стол, возле него какой-то парень натерает мелом кий. Я встал с кресла и увидел себя в зеркале над камином. Я узнал себя сразу, хоть и сильно изменился. Из зеркала на меня смотрел довольно свежий на вид мужчина лет тридцати-тридцати пяти, подтянутый, мускулистый, с открытым и уверенным взглядом, одет в джинсы и белую майку. Неужели, это я? Я подош;л ближе к зеркалу. Невероятно! Это я. Стоп. Нет, это ведь точно я. Не в будущем, а в настоящем. Вот он я, почему-то чищу зубы.
-Ты опять курил?-послышался строгий мамин голос.
Я сразу пришёл в себя.
-Не, мам, это Харитон задымил, гад;нышь, сколько раз его просил бросить.
-Да? А сигареты в куртке тоже Харитоновские?
Черт побери, забыл за мусоропровод спрятать, да что ж со мной такое, что за новождение. Я каждый вечер сигареты прятал от родителей за мусоропровод на шестом этаже. Хотя сам я жил на пятом, но на шестом жили девч;нки, они не курили, и, если кому вздумается сутра пробежать по этажам в поисках чьей-нибудь заначки, то врядли кто-то будет смотреть на шестом. Я и сам так делал, когда не было сигарет. А сигареты были нашим главным приорететом, эталоном счастья, валютой и единицей времени. Песня группы Кино "Если есть в кармане пачка сигарет" была гимном нашего подросткового государства. Последнюю сигарету в пачке курили все: первый курит, сколько хочет; второй курит, сколько может; а третий-что останется. Это железное правило в кодексе пацанской чести. О четв;ртом и пятом в правиле ничего не сказано, но первый должен осознавать, что от него зависит, кто и сколько будет курить. Из-за этого начинались целые войны. Первый слишком много скурил, второй оставил один только фильтр третьему, четв;ртый просто подышал дымом, в итоге все злые, и кто в этом виноват? Если сигареты заканчивались, то эта проблема вставала первой на повестке дня. "Закурить не будет?" эхом разлеталось во все стороны света. Гопники тормозили лохов, и два слова вылетали из их жующих пастей:"Сигареты, деньги?", прич;м сигареты стояли впереди. Сигарет нет, деньги? Нет? Ну-ка попрыгай. Не звинит. Зажигалка? Давай сюда. И если есть в кармане пачка сигарет, значит вс; не так уж плохо на сего-о-дняшний день. А если пол-пачки, то до вечера попробуем растянуть.
Мамин голос снова вернул меня в реальность:
-Этот Харитон тебя ничему хорошему не научит. Хороший парень, но слабохарактерный. Джентельмен удачи, ёмаё. Ладно, иди спать.
Я поплёлся к себе в комнату, лёг и тут же уснул, забыв, что со мной произошло. Но на утро я всё вспомнил. Только как-то расплывчато, вроде это был сон, вроде не было ничего, а я сам себе что-то надумал, и детали этого сна ст;рлись, как будто моё сознание пыталось вытолкнуть его из памяти, и я не верил самому себе, но где-то глубоко понимал, что это всё-таки произошло.
Со временем я привык к таким эпизодам. Я научился отмечать разные повседневные моменты моей жизни, наиболее ч;тко определяющие меня. Я выносил эти моменты за рамки повседневности , ставил их в скобки, чтобы потом, а точнее сказать- раньше, перемещаться в них. Я называл эти минуты "кусочки о потом". Так вот задумаюсь на уроке за партой, и вдруг очнусь на горе, весь в снегу и в лыжах. Сорвусь с места и пронесусь на бешенной скорости так, что адреналин в крови зашкалит.
Позже я сделал для себя удивительное открытие. Оказалось, что мои "кусочки о потом" работали в обоих направлениях. Как только я это понял, то стал закладывать странички на любом более или менее интересном событии. Проблема заключалась в том, что вс; происходящее казалось мне юному настолько блеклым и неинтересным, что я зачастую мог прожить целый год, незаложив ни одной страницы, а потом мне зрелому настолько сильно хотелось найти тот абзац, но все мои попытки были безуспешными. Ещ; я никак не мог понять, что провоцирует эти перемещения. Например, однажды я учил своего внука строить замки из песка на берегу Балтийского моря. Хотя лето в том году выдалось нетипично жаркое, на пляже Майори, самого популярного среди туристов местечка Юрмалы, народу было не очень много. К концу Августа, людям уже поднадоела жара, и они прятались от неё в тени свои жилищ, прохладных кинотеатрах и подводных барах. Я набирал в ладонь мокрого песка, сжимал кулак и водопад песчинок вместе с водой обрушивался на растущую на глазах замысловатого вида башеньку. Мой внук внимательно наблюдал за каждым моим движением и пытался в точности их копировать. Его башни выходили маленькими и неказистыми, и он немного раздражался по этому поводу. Мы уже построили целый средневековый город, с замками и мостами, смотровыми вышками и резеденцией короля. Посреди города протекала река, над башнями были подняты флаги из водорослей, городские ворота из веточек приоткрыты в ожидании дружественной делигации из соседнего государста. 
-Смотри, малыш,-объяснял я внуку,-песок падает на башенку, а знаешь почему это происходит? Знаешь почему все предметы, люди, животные притягиваются к Земле? Это называется силой гравитации. Это самая важная сила на свете, без неё песчинки просто улетели бы в космос, да и не только песчинки, но и всё остальное, в том числе и мы с тобой. Все предметы обладают гравитацией, и чем больше масса предмета, тем больше его гравитация, а Земля наша такая большая и тяжёлая, что ей ничего не стоит притянуть к себе эти вот самые пещинки, а так же и нас с тобой. Встань, подпрыгни изо всех сил.
Он поднялся с колен, присел и что было мочи выпрыгнул вверх.
-Видишь, как бы ты не старался, ты всё-равно вернёшься на землю. А если б не было силы гравитации, тебя бы было уже не поймать, ты бы улетел высоко-высоко, и летел, пока не врезался бы в какой-нибудь астероид. Ему настолько понравилась идея космических прыжков, что он громко и от души рассмеялся. 
-Деда, но тогда бы все улетели и на Земле не осталось бы ничего.-отсмеявшись вволю, внук вдруг задумался.
-А ты довольно смышлённый для шестилетнего мальчугана.-я потрепал его по голове.-Видишь ли, без гравитации вобще не было бы Земли такой, какой знаем её мы. Астероиды, метеориты и разные космические тела не собрались бы в одно целое пут;м гравитации и не стали бы вращаться вокруг солнца, притягивающего вс; к себе. Да и солнца бы не было, и луны. А ты знаешь, что не только Земля притягивает к себе Луну, но и Луна изо всех сил старается подтащтить к себе нашу планету? Поэтому существуют приливы и отливы. Вот мы с тобой построили замок на берегу моря, а ближе к вечеру поднимется вода, и наш город затопит и унес;т в пучину. А вс; потому, что Луна притягивает себе воду наших морей и океанов.
Малыш задумался, глядя на пенистые барашки балтийских волн, над которыми хаотично кружили чайки. Они время от времени срывались вниз, ныряли под воду, но будучи недостаточно ловкими, упускали добычу и с позором возвращались к товарищам, недовольно гаркая. Некоторым из них везло больше, и тогда они спешили поскорее проглотить добычу, пока более прозорливая чайка не вырвала рыб;шку из клюва. Мне показалось, что они гаркали как-то ненатурально громко, и будто одна из них даже не гаркала, а смеялась. Я удивл;нно посмотрел в небо. Она не просто смеялась, она ржала, покатывалась со смеху, и не только она, все чайки хором смеялись над чем-то весёлым. Я к удивлению своему обнаружил, что смеюсь вместе с ними. Уже смеялись все вокруг. Все, кроме Лёни. Ему было не до смеха, в его широко открытых глазах застыл вопрос:"Почему? Почему я?" Он в недоумении стоял с поломанной сигаретой в руках и не смел пошевелиться, тем временем как остальные, отступив от Л;ни на приличное расстояние, катались со смеху. Мы вышли покурить на ступеньках салона игровых автоматов в Вермутском парке. Сегодня мы здали вступительный экзамен в университет, официально ещё не студенты, но уже и не просто выпускники. Все нарядные и важные, в костюмах и галстуках, мы зашли поиграть немного и определиться, как будем отмечать столь знаменательное событие. На Л;не сидел специально пошитый для выпускного вечера светло-бежевый летний костюм и чёрная ш;лковая рубашка. Он вставил в зубы сигарету и только успел чиркнуть зажигалкой, как случилось ужасное и непредвиденное. Прямо в кулак с зажигалкой ему смачно угодила увесистая, ч;рно-белая фекалия, вдребезги разлетевшись во все стороны, надломив сигарету и запачкав рукав. Те, кто набирал воды в презервативы и обрушивал их на головы прохожих, могут представить себе, о чём идёт речь. Лёня рефлективно отпрыгнул в сторону испугавшись, посмотрел на руку, поняв в ч;м дело, поднял голову, и тут же подвергся самой жестокой в его жизни бомбардировке, продолжавшейся ровно одну тысячную секунды. Он не раз попадал под подобного рода обстрелы на протяжении школьных лет, но все предыдущие атаки даже в савокупности своей уступали сегодняшней в грандиозности. Л;ня не понимал, за что его так не взлюбили чайки, видимо он чем-то насолил им в прошлой жизни, но каждый раз завидя его свысока, они не упускали возможности поупражняться в точности. Но в этот раз на него напали привелигированные силы, отряд чаек зел;ные береты. В одно мнгновение Л;ню покрыло птичъим пом;том с ног до головы. Его ранило в голову, в грудь, руки, ноги,-в общей сложности мы насчетали девять точных попаданий. Комичность этой ситуации была так же в том, что никто, кроме Л;ни, не пострадал, хотя и стояли мы вместе, чуть ли не плечом к плечу. Что было ещ; смешнее, так это тот факт, что Лёня по росту и весу был самым маленьким из нас и в момент атаки стоял ни где-то сбоку, а прямо посередине нашей шеренги из пяти человек. В первую секунду каждый оглядел себя и убедился, что не стал случайной жертвой нападения, потом все поглядели на Лёню и загогатали в одну глотку. "Суки",-выдавил Лёня и зашёл обратно в салон. Эта ремарка конечно же относиласт ни к нам, а к чайкам. Понятно, что будь на его месте кто-нибудь другой, Лёня несомненно присоединился бы к общему веселью. Через сорок минут он вышел из салона мокрый насквозь и с театральным пафосом, подняв глаза к небу, начал причитать: "Да что ж это за невезение такое, что же я вам, сволочи, сделал? Я проклянаю вас, вы самые тупые птицы на вс;м белом свете!" Он встал под дерево и закурил, нервно поглядывая в небо.