Глокая куздра

                Борис МИРОНОВ



Г Л О К А Я   К У З Д Р А ,
                или
ПОВЕСТЬ О ТОМ, ЧТО ДИСКАТЬ КАК
МЫ РАКЕТЫ ИСПЫТЫВАЛИ













В С Т У П Л Е Н И Е

            Бесшабашный русский человек по имени  Никита Хрущев в начале 6О-х годов минувшего века побывал в самой  передовой стране мира - США. Ему бы, дураку, подивиться тому, какого вы-
        сокого уровня достигла капиталистическая цивилизация - не чета со-
        циалистической; подивиться и понять, благодаря чему такой  уровень
        стал возможен. Отнюдь. Так как вместо царя в голове  у  него  была
        дырка по имени фанатизм, а если точнее - фанатическая вера в неве-
        домые никому, и ему в том  числе,  преимущества  социалистического
        строя, то он принял "единственно правильное" решение, смешное  для
        всего мира и граждан  собственной  страны:  "Догоним  и  перегоним
        Америку!!!" Ничего удивительного: фанатизм и здравый смысл  несов-
        местимы!
            Таким же фанатиком, кстати, был и отец-основатель страны соци-
        ализма - дорогой наш и незабвенный Ильич. Ему, многие годы прожив-
        шему в богатой и счастливой Швейцарии, должно быть, даже в  голову
        не приходило перенять передовой опыт. "Мы пойдем своим путем!"  -
        и все тут! Будем правой рукой чесать левое ухо. Во  что  это обош-
        лось стране и народу - общеизвестно.
            Давайте Америку догоним, предложили простые советские люди, но
        перегонять не будем, чтобы они, супостаты, не  увидали наших голых
        задниц.
            На автомагистралях страны и в городах - всюду появились лозун-
        ги и плакаты со страстным призывом вождя. На одном растиражирован-
        ном плакате была изображена наша родная буренка,  которая,  лукаво
        подмигивая, озвучивала с помощью пририсованного пузыря замечатель-
        ную идею в такой вот смешной редакции: "Держись, корова  из  штата
        Айова!" На заднем плане маячила сконфуженная иностранка.
            И будто бы не знал-не ведал Никита Сергеевич, что годовой  ва-
        ловый национальный продукт нашей великой державы в то  время  сос-
        тавлял где-то порядка 75О млрд. долларов, тогда как у США  он был
        порядка 7-9 триллионов долларов. Таково было соотношение сил.
   В советской прессе того времени писали об огромных военных рас-ходах США, равных 450 млрд. долларов. И всегда говорили о военном паритете, но никогда – о том, чего он нам стоил. Что-то невразуми-тельное бормоталось о том, что паритет достигался якобы почти да-ром благодаря  преимуществам социалистической системы хозяйствова-ния, основанной на общенародной собственности. Если прибегнуть к арифметике, то легко сосчитать, что на гражданскую часть экономики денег оставалось с гулькин нос. Не случайно Збигнев Бжезинский, приснопамятный государственный секретарь США, сказал как-то, что покончить с Советами ничего не стоит – надо только довести военные расходы страны до уровня валового национального продукта СССР, и русские останутся голыми и голодными.
     До тебя ли было, Бурёнушка, если, чтобы прокормить строителей коммунизма, с начала 70-х годов приходилось ежегодно покупать у канадцев и у тех же американцев по 17 миллионов тонн зерна? Подру-га-то из штата Айова, чтобы не попасть под нож, давала в год, по-ди, не менее 10 тонн молока, а ты и с одной тонной справлялась ли?
    Вот вам и великая держава, вот вам и могучее государство, то-варищи вертограды! В пылу идеологического противостояния, в пылу, извиняюсь за невольный каламбур, холодной войны вы совсем упустили из виду, что самое  страшное оружие, пострашнее нейтронной бомбы и прочих страстей-мордастей, - обыкновенная еда, и это оружие вашими же стараниями оказалась в руках ненавистного врага.
            Однако не все так просто! Вызов был брошен, и соревнование двух систем даже не началось, оно продолжалось под именем гонки вооружений. На это соревнование в Стране Советов не скупились, от-казывая гражданам в самом необходимом. Так что лозунг «Держись, корова из штата Айова» был актуален всегда. Актуален он и сегодня: гонка закончилась, но соревнование продолжается. Теперь оно звучит мирно и даже дружелюбно: борьба за рынки сбыта вооружений. Но дер-жись, американская корова, мы не уступим! Правда, денежек у нас, как всегда, маловато, зато головки крепкие!               






ЧТО-ТО ВРОДЕ ПРЕДИСЛОВИЯ

            Как хорошо не писать! Особенно если ты на пенсионе... Особенно
        если из ранее тобой написанного почти никто  ничего  не  читал  и,
        практически, никак на него не отреагировал; так  что  писатель  ты
        ровно на столько, на сколько сам об себе это понимаешь... Когда не
        пишешь, забот мало. Если, конечно, ты не любитель самому  себе  их
        придумывать... Ну, сбегал в магазин, ну, начистил картошки, сварил
        ее и - все! А потом сел перед телевизором, включил его и - прибал-
        дел. Расползся по креслу, как коровье дерьмо под дождиком, скривил
        снисходительно-иронически рот: дескать, вроде умные люди программы
        делают, а присмотришься - дураки-дураками.
            Всего-то и делов!
            Писать - трудно! Даже если знаешь - надо. Впрочем, от сознания
        этого ее труднее. Сколько  требуется  душевного  порыва,  страсти,
        напряга мыслей, чтобы волосы встали дыбом, заполыхали щеки,  вылу-
        пились глаза, а между шариком и бумагой задергалась вольтова дуга!
        И это - ежедневно! И даже не по разу в день!
            А тут еще объективные обстоятельства:  заглядывает  жена  и  с
        полным женским правом, не поимев от твоих  литературных  потуг  ни
        копейки гонорара, произносит противным голосом: "Опять всякой хре-
        новиной занимаешься? Сходил бы лучше ... зашил бы  ...  приколотил
        бы ... сделал бы ... Устраивайся лучше на работу  сторожем  -  все
        будешь домой деньги приносить."
            Получив вполне европейское  университетское  образование,  она
        своими генетически крестьянскими рецепторами не приемлет мужика за
        такового, если тот не стучит молотком, не тяпает топором, не стро-
        гает доски, не пашет, не пилит и пр.и пр. Кстати, ввиду  катастро-
        фического роста числа пенсионеров -  они  составляют  едва  ли  не
        большинство работников нашего КБ, - устроиться сторожем  в  городе
        уже сейчас сложнее, чем в отряд космонавтов.
            Есть у меня заклятый друг: нам врозь  еще  хуже,  чем  вместе.



_                2

        Много лет он с остервененьем разгадывает тайны  природы,  посвящая
        этому все свободное от работы время. Помнится, был у него творчес-
        кий взлет, когда ежедневно он открывал по закону природы, а иногда
        и больше. Придет поутру в Гайд-парк (так мы называем свою курилку)
        и огласит закон. Я запомнил один из них: "Если у человека одна но-
        га короче, то другая обязательно длиннее." Разве это - не  достой-
        ное пополнение известных законов Ньютона? К тому же он и запомина-
        ется легче.
            Сидит мой друг все вечера в своем офисе, сиречь комнате, перед
        компьютером и все маракует, маракует... А мусульманская  жена  его
        заглянет робко в дверь и исчезнет. И только иногда,  явно  не  без
        влияния христианских подруг своих, не ведающих культа мужчины,  не
        выдержит и вопросит, сдерживая праведный дамский  гнев:  "Все  пи-
        шешь, фашист?", и, напугавшись собственной смелости, исчезнет.
            Зачем знать ей, дребезжащей тарелками и  кастрюльками,  седла-
        ющей с завидными регулярностью и тщанием "лентяйку" с мокрой тряп-
        кой, что наш ученый муж нередко сражается с "Априкотом" в  Черного
        Джека или режется в подкидного дурака? Ученый все же,  не  станоч-
        ник, не так ли? Да разве женщине это втолкуешь?
            Вот и маемся мы, творческие люди, тихо ненавидимые собственны-
        ми несчастными женами. У других мужья - как мужья. А эти  -  тьфу,
        да и только! Плюнуть и растереть!
            А впрочем,  в самом  деле, надо ли писать? Есть ли в том какая
        нужда, какая-никакая общественная польза? Вопрос,  конечно,  инте-
        ресный... Взять, например, меня. Всю жизнь мучился  воспоминаниями
        военного детства. Многажды публично провозглашал,  что  напишу  об
        этом книгу. Наконец уселся-таки за стол. Ежедневная  изнурительная
        борьба с леностью ума и тела, которая продолжалась долгие  полтора
        года, завершилась успехом: книга есть, не исключоно,  как  говорит
        мой недавний начальник, что ее вдруг да напечатают. Хотя  сомнева-



      



                3

        юсь я, очень сомневаюсь... Денег-то на  публикацию  нет,  а  какое
        издательство нонче без предоплаты печатать станет? Об  гонораре  и
        не заикайся... Вся твоя так называемая интеллектуальная  собствен-
        ность изначально предназначена для издательского кармана.
            После приятного недоумения от собственной  резвости  открылось
        вдруг, что есть в моей биографии еще страницы, которые,  буде  они
        преданы огласке, могут  представить   общественный  интерес.  Как,
        впрочем, страницы биографий большинства людей. Ведь жизнь  каждого
        индивида уникальна при своей похожести: всяк воспринимает действи-
        тельность и реагирует на нее по-своему.
            Кроме всего прочего, есть области  человеческой  деятельности,
        до поры до времени закрытые для общества.  Разве  не  писательское
        счастье - взять да и приоткрыть дверь в одну из них? Или литерату-
        ра - не инструмент познания?
            Автора такого рода произведений уподоблю домохозяйке -  масте-
        рице по солениям и варениям. Он тоже заготавливает впрок, но толь-
        ко исходный материал для него - не фрукты и овощи, не мясо и рыба,
        а факты быстротекущей жизни. А конечный продукт - добротная духов-
        ная пища, заключенная не в баки, бочки и в прочую тару, а в  книж-
        ные обложки. С той лишь разницей, что  соления  да  варения  после
        употребления имеют обыкновение переходить в иное  качество,а  про-
        дукт, изготовленный автором, - вечен. Возьми книгу -  и  насладись
        ее содержанием снова и снова!
            Есть и другая  литература -  сочинительская.  Она  процветает,
        потому что развлекает дорогого читателя игрой ума, фантазией, мас-
        терством изложения и владения формой, искусством создавать литера-
        турные кроссворды, шарады и ребусы. Знаменитые  авторы  ухитряются
        сочинять по нескольку шедевров в год. Такая  литература самодоста-
        точна. Как шахматные задачки. И этим она хороша.
            Но к ней тоже можно относиться по-разному. Скажу о  себе.  От-



                4
        кроешь иной раз такую книгу, и будто умелые  руки  автора  ухватят
        тебя за волосы и вдернут в пучину своего сочинения. Потом без  за-
        держек поволокут по нему к выходу, все более ускоряясь,  и,  нако-
        нец, с помощью энергичного колена помогут  выскочить  из  обложки.
        "Что это было?"- с недоумением спросишь себя.  А  черт  его  знает
        что... Потому что от увлекательной экскурсии ничего не осталось ни
        в голове, ни в месте, обратно ей противоположном. Вот  вам  и  ин-
        струмент познания.
            Общеизвестно, что наука умеет  много  гитик.  Искусство  гитик
        умеет еще больше. Много есть способов остаться в благодарной памя-
        ти народной - от создания "Войны и  мира"  до  исполнения  песенки
        "Эх, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша..."
                х х х
            Не каждый знает, что самый многочисленный  отряд  писателей  -
        это инженеры конструкторских бюро. В недавнем прошлом учитель рус-
        ского языка и литературы, пришед в КБ, я был поражен высокой  гра-
        мотностью своих коллег.  Куда  подевались  удручающе  безграмотные
        школьники, для которых самой неодолимой  наукой  из  изучаемых  по
        программе дисциплин традиционно считается родной русский язык? Что
        с ними сталось, с этими невежами? Разгадка оказалась простой,  как
        пареная репа. Самая мудрая учительница по имени Жизнь быстрее  са-
        мой умелой репетиторши сделала их грамотеями. Да и как иначе, если
        большая часть рабочего времени инженера КБ посвящена  писанине?  А
        какое изобилие жанров! Служебная записка, письмо, ТЗ  (техническое
        задание), ПИ (программа испытаний), ИЭ  (инструкция  по  эксплута-
        ции), ТО (техническое описание), ТУ (технические условия), отчеты,
        проекты - черт ногу сломит. И каждая твоя ошибка - на строгом уче-
        те у начальства, и каждая твоя ошибка - минус твоему  профессиона-
        лизму. Войди в любое помещение с кульманами и спроси орфографичес-
        кий словарь - тебе протянут несколько.
            Наверно, каждый писатель-инженер  помнит свои лучшие  произве-





                5
        дения в означенных жанрах. Особенно много свободы  для  творчества
        дают письма и служебные записки. Мучаешь-мучаешь  порой  какое-ни-
        будь письмо, принесешь его в  надцатый  раз  начальнику  (который,
        кстати, сам писем писать не умеет, а если и умел, то  давно  разу-
        чился), а он прочитает и скажет вдруг:"Поема!" И сердце  писатель-
        ское наполнится административным восторгом: "Шайба!"
            А то иной раз такую  ехидно-издевательскую  служебную  записку
        накатаешь в смежный отдел, что долго потом потираешь руки и радос-
        тно хихикаешь: "Вот как я их!" Сочинил я как-то раз служебную, ко-
        торая - так мне ка-а-тся -  по силе воздействия на адресат смело
        вписалась в один ряд с шедеврами мировой лирики. Как я ею горжусь!
        Моя б воля, присвоил бы ей N 155 и включил в "Сонеты" Шекспира. Не
        по тематике, конечно, но по эмоциональному эффекту.
            ... Сидим мы, как всегда, за  столом  с  выпивкой  и  закуской
        где-нибудь в экспедиции  по  поводу  испытаний  межконтинентальных
        баллистических ракет подводного базирования и травим  баланду,  то
        есть предаемся воспоминаниям о предыдущих испытаниях и случаях, во
        время  оных  происшедших.  Мы  -  это  толпа  писателей-инженеров.
        Нет-нет да кто-нибудь и скажет вдруг после очередной  байки:  "Эх,
        книгу про это написать пора! Вот возьму и напишу!"  Или,-обращаясь
        к завершившему очередной пассаж рассказчику:"Да  ты  книгу  напиши
        об этом!"  Одним словом, образ еще не написанной книги - непремен-
        ный участник бесед и возлияний суровых испытателей сурового   ору-
        жия.
            - Да вы что, бойцы? - сказал как-то рэб  Вишневецкий,  называ-
        емый рэбом  заглаза, потому что все подозревали в  нем  замаскиро-
        ванного под щирого хохла иудея. - Да вы что, мужики?  Книгу,  оно,
        написать можно - и большую, и интересную. Но после того, как  цен-
        зура выкинет из нее информацию с грифами "Для  служебного  пользо-
        вания", "Секретно", "Совершенно секретно" и "Особой  важности  (по
        заполнении)", если выкинет также всю матерщину  и  пьянки,  то  от







                6
        книги останутся одни корочки!" И он был прав. Только этим я объяс-
        няю тот печальный факт, что такая книга еще не написана.
            Но, как говорят в моей родной древнерусской  деревне,  tempora
        mutantur, et nos mutamur in illis, что в переводе с нашего на  ваш
        означает: времена меняются, и мы меняемся с ними. Перемены в стра-
        не сделали наши секреты секретами Полишинеля (боюсь, что и в преж-
        ние времена они были секретами только для граждан нашего  великого
        Отечества). Посмотрев кучу телепередач и ознакомившись с некоторы-
        ми публикациями в прессе о нашей фирме и о разработанных и  разра-
        батываемых ею ракетах, я понял, что почти ничего о фирме не знал и
        не знаю. Чему способствовал режим секретности, ревностной  заботой
        которого было, чтобы каждый знал не более того, что  ему  положено
        для нормального функционирования. Да  и  руководство  всех  рангов
        крепко сидело на секретах, прекрасно  понимая,  что  неосведомлен-
        ность подчиненного есть важнейший гарант прочности сидения на  но-
        менклатурном седалище.
            Что касается пьянок и матерщины, то, хотя они категории не эс-
        тетические, авторов любого произведения социалистического  реализ-
        ма, равно как и посткоммунистической эры, избежавших описания этих
        непременных и потому важнейших атрибутов российской  жизни,  можно
        смело упрекать в лакировке действительности. Не случайно  же  нет-
        резвые авторы нетрезвых произведений, написанных  матерщиной,  так
        любы родным почитателям изящной словесности, что  во  дни  славных
        дат кумиров устраиваются грандиозные массовые попойки,  к  чему  с
        пониманием относятся власть предержащие и, следственно, блюстители
        порядка.
            Но я - человек консервативный, а потому вполне разделяю  точку
        зрения старика Станиславского  на искусство  и,  естественно,  на
        его самую обширную часть - литературу, которую он энергично  выра-
        зил, обращаясь к авторам: "Священнодействуй или уходи!"






                7
            Ну со "священнодействуй" непросто: не каждый может,  как  Алан
        Чумак, одновременно заряжать неисчислимое количество тонн кремов и
        воды. Без таланта тут не обойтись. Но вот пытаться  изо  всех  сил
        именно священнодействовать, а не валять дурака, может каждый. Пос-
        мотрим, что получится. Что обещаю твердо: матов и гнусностей  буду
        избегать изо всех сил. Если что-нибудь, не дай Бог,  сорвется,  не
        взыщите и простите Христа ради, потому что случится это не по зло-
        му умыслу, а единственно по причине неумелости  или  невозможности
        подыскать эвфемизм или слово поизящней.
            Долго думал я, как назвать свое будущее произведение. "Повесть
        о том, что дискать как мы ракеты испытывали"? Но ведь о ракетах  я
        ничего не знаю, поэтому не пишу. Моим делом  были  датчики.  Зачем
        понапрасну беспокоить секретные службы мира? Меня всегда волновало
        и волнует только то, что вокруг да около  ракет,  именно  об  этом
        мое, с позволения сказать, произведение.
            Подсказка, как всегда, пришла случайно. Не помню уж, по какому
        случаю, принялся я искать на стеллажах книгу моего любимца и  зем-
        ляка Льва Успенского "Слово о словах". Наугад открывши  ее,  сразу
        попал на заголовок "Глокая куздра". Время стерло из памяти  содер-
        жание, и я с интересом перечитал главу. Вот она в вольном  изложе-
        нии.
            Много-много лет назад на первом курсе одного  из  гуманитарных
        учебных заведений крупный советский языковед Лев Владимирович Щер-
        ба приступил к чтению вступительной лекции по "Введению  в  языко-
        знание". Начал он с того, что вызвал одного из  студентов,  и  тот
        под диктовку профессора вывел на доске загадочную  фразу:  "Глокая
        куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка".
            - Что означает эта фраза? - спросил профессор аудиторию.
            Поднялся неясный шум: "Это невозможно  объяснить!  Это  ничего
        не значит!"
            - Как это ничего не значит? - возмутился лектор. - Вы  отлично





                8
        понимаете все, что здесь написано... Или - почти все.
            Как оказалось, первокурсники и в самом деле прекрасно  поняли,
        что некое существо женского рода в один прием совершило нечто  не-
        приличное в отношении неведомого существа мужского пола,  а  потом
        начало многократно вытворять какое-то безобразие с его детенышем.
            Так вот: неопределенность, имеющая место в странной фразе, со-
        чиненной ученым, сродни неопределенности в  моем  представлении  о
        ракетных комплексах, в иcпытании которых мне довелось участвовать.
        Не вижу разницы между глокой куздрой и морским  ракетным  комплек-
        сом, и все. Думаю, и дорогой читатель, перевернув последнюю  стра-
        ницу моей книги, разницы этой не заметит.
            Да, чуть не забыл с глубочайшим удовлетворением  сообщить, что
        господа инженеры не чужды занятий и собственно  литературой.  Один
        из самых излюбленных и потому самых разработанных жанров  в  нашем
        КБ (думаю, мы - не исключение) -  стихотворные  посвящения,  поз-
        дравления и прочие панегирики по поводу. В  каждом  отделе  (а  их
        добрая сотня) найдутся два-три-четыре мастера  этого  богоугодного
        дела. Иные - их, правда, немного - шалят и в части разработки (лю-
        бимый стилистический оборот делового письма - Б.М.) прочих стихот-
        ворных жанров. Тут пальма первенства бесспорно  принадлежит  моему
        другу почти что с бесштанного возраста Ивану Павловичу  Желонкину,
        издавшему изящный сборничек своих стихов "Весна моих противоречий"
        (Миасс, ТОО "Геотур", 1994 г.) Как доброе товарищеское  напутствие
        воспринимаю я его следующие строки:
                Родное слово - в переливах песни.
                И если уж понравилось оно,
                Ты запиши его и донеси, хоть тресни,
                До слуха каждого, как лучшее вино!
            И, наконец, завершу я свое вроде как бы вступление  обращением
        к дорогому читателю опять же строками Ивана Павловича, полностью с
        ними солидаризируясь:




                9
                Мой строгий читатель! Дар божий лишь ты признаешь.
                Поэта простого не ведаешь ты и не хочешь.
                Ты плачешь, когда по строке, упиваясь, идешь,
                Во всем остальном же - хохочешь, хохочешь, хохочешь!








х х х








                1O
К н и г а  1-я.

У САМОГО СИНЕГО МОРЯ

                (Самое синее в мире - Черное море мое...)

НА ПОМОЩЬ АГРАРИЯМ

            Как прекрасна осень на Южном Урале!
            И как спорно это утверждение! Потому что Южный Урал  -  это  с
        севера на юг вся Челябинская и вся Оренбургская области  -  что-то
        около семисот километров. Еще четыреста километров на юг - и вы на
        берегу Аральского моря. Когда в Миассе,  где я живу, уже  по-осен-
        нему холодно, под Магнитогорском может царить летний зной.
            Златоуст - в Европе, Миасс - в Азии. От моего подъезда в Миас-
        се до въезда в Златоуст тридцать три километра - прямо  на  запад,
        через два хребта по бетонке, проложенной в добром уральском  лесу.
        Езды полчаса. Но ... в Миассе надолго установилось бабье лето, а в
        Златоусте все это время может идти дождь.  Соседи-европейцы шутят:
        "Москва - столица нашей Родины, а Златоуст- ее мочевой пузырь".
            Когда по радио или телевидению передают прогнозы погоды,  меня
        сильно смущают слова: "На Урале установилась..." Гриб ядовитый,  я
        громко спрашиваю диктора:"В каком месте Урала?" Конечно,  он  меня
        не слышит, более того, из Космоса оно, конечно, виднее, где и  что
        установилось, но ... Урал простирается с севера на юг  на  рассто-
        яние более двух тысяч километров, почти от берегов  Карского  моря
        до г.Орска в Оренбургской области, а с запада на восток  -  более,
        чем на тысячу километров - от башкирского  города Октябрьский ( на
        другом берегу речки Ик - Татария) до Тюменской области
            Итак, как прекрасна осень на Южном Урале  -  в  горнозаводской
        зоне Челябинской области, где расположен город Миасс, в самом  Че-
        лябинске и несколько к югу от него! Не изящно, но много точнее. Из
        двух осенних месяцев - сентября и октября -  месяц-полтора  всегда
        дивная погода. Сентябрь, как правило, теплее августа. Кротко  све-
        тит осеннее солнце. Каждое утро в кудлатых березовых прическах об-
        наруживаются новые золотистые пряди,  побагровели и задрожали зяб-
        кие осиновые листья, тронулись багрянцем липы  и  вязы;  задумчиво
        вращаясь в  воздухе,  медленно  опускаются  на  землю  разлапистые
        листья клена.




                11
            Скверы - в праздничном убранстве.  Они  благоухают  резедой  и
        пестреют астрами и  хризантемами.  Горы  вокруг,  куда  ни  кинешь
        взгляд,- в желтых полосах. Так осень указует  на некогда брошенные
        и заросшие березняком делянки или просеки.
            Зима в Миассе, как правило, начинается 8  ноября.  Седьмого  в
        легких плащах, а в иной год и без них, город устремляется на  гре-
        мящие оркестрами площади, где в праздничном море радости и востор-
        гов полыхают красные полотнища, а восьмого утром на  улицах  серо,
        холодно и выпал снег. И алые атрибуты праздника никак не согревают
        душу. "Конец Саго-Мару!"- обреченно словами Джека Лондона  конста-
        тирует свершившееся мой ученый друг Ульянич.
            Но пока начало сентября. Сияет солнце, светятся и играют в его
        лучах леса. В лесах объявился новый, последний слой груздей,  опят
        и рыжиков. В выходные население города - на природе и жадно выгре-
        бает из земли ее щедрые дары. В понедельник, уставшие, но  доволь-
        ные, все объявляются на работе. Рассказов - куча. В какую  лабора-
        торию ни сунься, везде среди  кульманов  кучки  возбужденных  кон-
        структоров весело делятся воскресными впечатлениями.
            Но не только в лесах идет заготовка продуктов впрок.  "Участок
        личный, а польза общая",- провозгласила, наконец, самая народная в
        мире организация и, наступив на горло своему генетическому  отвра-
        щению к чужой частной собственности, стала кромсать на  4-6-соточ-
        ные участки неудобья, склоны, пустыри, лесные поляны, а для  своих
        людей даже вырубать ближайшие леса  и  заповедники,  обезображивая
        лик российской земли. Потому что самое передовое в  мире  сельское
        хозяйство за 7О лет правления самой народной в мире организации ни
        разу не сумело накормить прожорливый, ненасытный народ.
            Явно не хватало пахотных земель и сельхозугодий - где их взять
        на одной шестой части суши? Катастрофически не хватало сельхозтру-
        жеников - было их всего-навсего около одиннадцати  миллионов.  Вот
        почему рабочие, инженеры, служащие, учителя  с  учениками,  врачи,




                12
        ученые, артисты, писатели и студенты не  только  выращивали  сель-
        хозпродукцию в грядках у домов, под высоковольтными  линиями,   на
        приусадебных участках, в садах-огородах и на садовых участках, но  и
        по первому зову партии и правительства, прихватив инвентарь,  бро-
        сались в деревню полоть свеклу, рыхлить почву на  грядках,  косить
        траву и сушить сено для коровок из  орденоносных  животноводческих
        совхозов, лопатами копать и убирать урожай картошки, капусты, тур-
        непса, свеклы, в течение зимы многократно перебирать  картошку  на
        овощебазах, меловать на зиму морковь и пр. и пр. А еды  все  равно
        не хватало.
            "Скрипя сердцем", за едой приходилось обращаться  к  проклятым
        капиталистам. А те, сволочи, и рады - только деньги плати. Им  хо-
        рошо: у них климат теплый и народ не такой прожорливый.  Взять  те
        же Штаты. При таком же, как у нас, населении два с половиной  мил-
        лиона фермеров кормят всех своих, да еще и другим много чего оста-
        ется. И, странное дело: при капитализме никто, кроме фермеров,  на
        земле не работает. Впрочем, о  какой  народной  помощи  там  может
        идти речь? Там же человек человеку - волк. Не то, что у нас: друг,
        товарищ и брат. И кризисов у нас нет. А там все время  кризис  ...
        перепроизводства сельхозпродукции, например. Известное  дело,  где
        капитализм, там и кризис.
            В то прекрасное сентябрьское утро  живую  беседу  у  кульманов
        прервал надменный голос секретарши:
            - Шорина - к начальнику отдела!
            - Михалыч!-ласково сказал начальник отдела, подходя к Шорину и
        бережно беря его за пуговицу пиджака, - Михалыч, выручай! Вся  на-
        дежда на тебя!
            - Понимаешь, друг сердешный, Сашка Петрунин две недели в  Ал-
        тынташе трубит - зерно подрабатывает на току для отправки на  эле-
        ватор. Сменить пора, а некому. Молодых-то в отделе - кот наплакал.
        Выручай, а? А работа твоя потерпит, она не срочная.
            Шорину перспектива ночевать две недели не известно где и не
        известно, с кем; питаться не известно, как, и  не  известно,  чем;




                13
        умываться кое-как и бегать в дощатый туалет на задворках - не улы-
        балась. Как не могла она улыбаться кому бы то ни  было.  Работа  -
        туда-сюда: ко всему привычны. Правда, у самого в саду дел  невпро-
        ворот, но, похоже, не открутиться. И здоровье, как назло, в поряд-
        ке. Хоть бы кашель какой или насморк... Ан нет. Быстро    прикинув
        хрен к носу, как говорят на фирме, Шорин бодро произнес:
            - Только ради Вас, Борис Васильевич.  Помяните  меня  в  своих
        святых молитвах...
            - Помянем, Михалыч, помянем. Вот премию делить будем - и помя-
        нем.
                х х х
            До центральной усадьбы орденоносного совхоза, директором кото-
        рого был, естественно, Герой Социалистического Труда, от машгород-
        ка - 8О километров. Для Урала это - не расстояние.  Тридцать  пять
        километров вдоль лесистого Ильменского хребта - охранной зоны все-
        мирно известного минералогического заповедника, из  них  восемнад-
        цать - по городу. От старого железнодорожного вокзала, уникального
        потому, что это единственное в мире здание, построенное из минера-
        ла по имени миаскит, до города Чебаркуля еще восемнадцать километ-
        ров.
            Что за чудо это извивающееся вверх и вниз  и из стороны в сто-
        рону шоссе, стремящее свой неровный бег в густом лесу по  террито-
        рии заповедника! Живописность дороги по редкостности  может  смело
        состязаться с опасностью передвижения по ней на любом  виде  тран-
        спорта. Сколько джигитов, особенно на мотоциклах, даже в сухую по-
        году слетали с нее, как блины со сковородки, в ехидные кустарники,
        кротко зеленеющие во рвах за обочиной в окружении  могучих  берез,
        сосен и лиственниц. Поездка же через  заповедник  в  гололедицу  -
        смертельный цирковой номер. Большинство водил  предпочитает  смир-
        ненько добраться до Уфимского тракта через деревню Малково и  про-
        ехать по нему еще 2О километров до свертка в старый Миасс. И опять




                14
        же по прекрасному уральскому лесу.
            В том месте, где Уральский хребет  вместе с заповедником  схо-
        дит на нет, расположены известные уральские  здравницы,  названные
        именами озер, на берегу которых они приютились. А названия простые
        и милые сердцу русского человека: Еловое, Теренкуль, Кисегач.  Это
        любимые места отдыха челябинцев - и простых, и, конечно же, номен-
        клатурных. Наверно, здесь самое большое в области собрание  приви-
        легированных саун, омывающих руководящие тела и тела их юных  под-
        руг. До сих пор жив в памяти Шорина веселый рассказ  студентки-по-
        путчицы, с которой он ехал из столицы в 8О-х годах, о том, сколько
        недоступных для простого смертного  удовольствий  она  получала  с
        подружками в этих местах в результате нехитрого и безвредного  для
        молодого организма бартера с важными седовласыми дядями,  верой  и
        правдой служивших народу под алыми стягами.
            ... Но вот автобус ныряет в грязный тоннельчик под железнодорожным полотном и,  сделав зиг-заг, сворачивает вправо к автостанции. Слева - железно-
        дорожный вокзал. Мы - в Чебаркуле, неопрятном одноэтажном горо-
        дишке с разбитыми улицами и, было дело, самыми вздорными в области
        гаишниками. Чебаркуль - центр сельскохозяйственного  района.  Сюда
        любят ездить на базар жители ближайших городов, потому что здешний
        базар много богаче, а цены - заметно ниже.
            Шорин перебрался в автобус, идущий в Филимоново - пункт назна-
        чения. Еще какие-нибудь 55 километров, и он будет на месте.
            Миновав на цыпочках город на берегу одноименного озера, дерев-
        ню Малково и перевалив  оживленный,  как  большая  река,  Уфимский
        тракт, автобус рванулся в простор полей.  Уральские  хребты  здесь
        превращаются в продолговатые  мягкие  холмы,  вытянутые  к  югу  и
        обильно заросшие березняком. Между грядами холмов раскинулись  об-
        ширные пахотные угодья, со всех сторон окруженные березовыми  кол-
        ками.
            Ощущение свободы по контрасту с горами столь велико,  что  хо-
        чется петь. Воздух чист и прозрачен до утраты перспективы. Нежные,




                15
        как кисея, золотистые колки только усиливают ощущение простора.
            Оформив прибытие, Михалыч на попутке уже в  сумерках  добрался
        до Алтынташа, который находился по другую сторону хребта  в  одной
        долине с Миассом  и от которого до Миасса было едва ли  не  в  два
        раза ближе преодоленного за день расстояния.
            Саша Петрунин, как Бога, ждал сменщика. Уже несколько дней  по
        вечерам он предпринимал отчаянные волевые усилия, чтобы не  выпить
        припасенную для встречи бутылку вина, дефицитнее которой в деревне
        в страдную пору ничего не было и быть не могло. Прихватил для  та-
        кого случая выпивку и Шорин, и коллеги чудесно провели вечер, нес-
        пешно делясь драгоценной для каждого информацией.
            Соратниками Шорина по битве за урожай оказались молодые специ-
        алисты-сеголетки - выпускники вузов нынешнего года, прибывшие в КБ
        накануне сентября и ожидавшие допуска на предприятие. Их было  че-
        ловек десять-двенадцать, в том числе одна  девушка.  Жили  молодые
        специалисты в отдельном домике, специально построенном  родным  КБ
        для друзей советской деревни.
            Наутро Саша исчез, и Шорин остался в  обществе  юных,  которые
        без удовольствия посматривали  в  сторону  толстого  сорокалетнего
        дядьки, явно закисшего после вчерашнего "банкета". Однако тот, вы-
        пивши чаю, оживился, стал рассказывать анекдоты,  и  отчужденность
        пропала, потому что дядька  оказался  человеком  жизнерадостным  и
        озорным, а неделю спустя был официально признан самым молодым чле-
        ном компании.
            Две недели пролетели, как один день. На току  работали  в  две
        смены. Перелопачивали зерно с помощью каких-то  лотков,  перемещая
        пшеничые кучи с места на место, махали метлами и лопатами,  загру-
        жали хлебушко-батюшко в бортовые машины  и  отправляли  на  элева-
        тор. Работа хоть и была нудной по причине однообразия, но не тяже-
        лой. Зато утром и днем, если работали  накануне  вечером,  срывали
        цветы удовольствия на лоне нарядной природы, в  ласковых  лучах





                16
        кроткого осеннего солнца.
            Толпой гуляли по березовым рощам, собирали грибы и валялись на
        горячих и душистых полянках, купаясь в приятных беседах   о житье-
        бытье. Так как никто прежде друг друга не знал - ребята  съехались
        из разных городов, - рассказам и анекдотам не было конца.
            Несмотря на середину сентября, грибов было видимо-невидимо:  в
        посадках сосенок некуда было ступить из-за обилия рыжиков.  Как-то
        разложили на траве штормовку "малыша" Сережи, который при  доброт-
        ной комплекции имеет рост 195 см, и стали сносить к ней груды  ры-
        жиков, заваливая Шорина. Тот орудовал большим "комсомольским"  но-
        жиком, и вскоре на "таре" выросла  целая  гора  очищенных  грибов.
        Подхватив ее со всех сторон, грибники отправились в свой приют.
            Там предстояла менее приятная работа: надо было сделать  грибы
        приемлемыми для употребления. Старушки из соседних  домов,  помимо
        охотных и подробных советов, выделили огромную  сковороду  и  нес-
        колько трехлитровых банок для засолки рыжиков. Уже через  два  дня
        соленые рыжики стали украшением стола  и  уписывались  без  всяких
        неприятных последствий. Ну, а жаре-
        ные рыжики оказались такими вкусными, что чугунная сковорода оста-
        лось целой только случайно.
            Другая бригада промышляла карасей. Как  раз  накануне  приезда
        Шорина рядом с Алтынташом случился бум. Менее чем  в  километре
        от деревни проходит Учалинский тракт, который служит границей меж-
        ду Челябинской областью  и  дружественной  Башкирией.  Углубившись
        слегка за рубеж, вы попадете на железнодорожную станцию "Алтынташ"
        - небольшое строение в окружении подсобных  сарайчиков  и  будочек
        производственного назначения. По  тутошней  железнодорожной  ветке
        дважды в сутки ходит один-одиношенек пассажирский поезд  Учалы-Ку-
        мертау и обратно. Путь его в обоих направлениях лежит через  стан-
        цию Миасс.
            Кто-то из местных - то ли из Ильчигулово, то ли из Веселовки,-
        идучи домой, видимо, в состоянии беспечности духа, отклонился    в





                17
        сторону от дороги и взобрался на высокий насыпной берег  заброшен-
        ного разреза (разрезами на Урале называют искусственные водоемы на
        месте геологических разработок). Глубокие воды просвечивались сол-
        нечными лучами, и абориген ахнул: воды беспокойно мерцали отражен-
        ным светом рыбьей чешуи. Как оказалось,  просторный  разрез  кишел
        карасями. Видно, давненько люди не заглядывали сюда.
            Благая весть мгновенно донеслась до Миасса, и уже  через  пару
        дней к водам разреза было так же трудно подойти, как к водам  Чер-
        ного моря на Ялтинском пляже в разгар купального сезона. Берег то-
        пырился антеннами удочек, дрожащих от нетерпения  или  жадности  в
        мозолистых руках членов славного 25-тысячного коллектива Уральско-
        го автомобильного завода. Тем не менее  кучерявый  здоровяк  Витя,
        один из неутомимых вентиляторов зерна, почти ежедневно приносил  в
        приют ведро трепещущих карасей, которые без  задержки  исчезали  в
        так называемом общественном котле.
            Юные труженики тока на досуге тщательно разрабатывали операцию
        под кодовым названием "Микрогусь". Идея заключалась в  том,  чтобы
        по ночам делать ходки на  запираемый  чердак  расположенной  рядом
        школы и, сообразуясь с необходимостью, свертывать головы диким го-
        лубям на предмет употребления их в пищу. Дивная мысль таким  обра-
        зом обогатить скудное и однообразное меню  не  могла  не  посетить
        просветленные высшим образованием головы при виде крупных,  отъев-
        шихся на народных харчах голубей, которые слетались на  ночевку  в
        школу.
            Две недели пролетели как сон. Назавтра Михалыч должен был  ум-
        чаться на башкирском экспрессе в Миасс, и его свободные  от  вахты
        подельники решили, что по этому случаю надо "вздрогнуть". В дерев-
        не спиртного категорически не было, и соратники обратили свои взо-
        ры и ноги в сторону железнодорожной станции, связанной, как  гово-
        рится, по определению с большим миром.
            У неказистого дома, с успехом  выполняющего  функцию  вокзала,
        стоял грузовик.Из-под капота,как вошь из прически,торчал зад водилы.





                18
            - Водитель! - позвали образованные ребята.- Помощь нужна?
            - Шабашу, спасибо,- высунулся из-под крышки молодец.
            - Слушай, браток, не знаешь, где достать спиртное?
            - Сейчас едем, мне тоже такое задание дадено...
            Через пять минут автомобиль  несся  по  Учалинскому  тракту  в
        Башкирию, встряхивая пассажиров в кузове  так  же  энергично,  как
        встряхивают игральные кости в стакане. А  через  час,  нагруженные
        бутылками с "плодово-выгодным", добытчики выскочили из  кузова  на
        въезде в Алтынташ.
            С севера дул пронзительный ледяной  ветер.  Резко  похолодало.
        Короткими перебежками добрались до глубокой, как воронка от  авиа-
        бомбы, ямы на краю села и кинулись в нее. Здесь было тихо и тепло.
            Часа через два повалил снег. Но друзья уже были надежно  защи-
        щены от непогоды алкоголем. Обнявшись за плечи, они вялыми  ногами
        выделывали сиртаки в сторону дома и бодро выкрикивали  заплетающи-
        мися языками задорные комсомольские песни.
            Непогода, однако, разгулялась не на шутку.  Начался  настоящий
        буран, как на первых страницах "Капитанской дочки". Он и занес со-
        бутыльников в кровати.
            Наутро проснулись зимой. Снег толстым слоем покрывал и  землю,
        и крыши, и деревья. А было, между тем, только 19 сентября. И  хотя
        "белые мухи" на Урале в конце сентября скорее правило, чем  исклю-
        чение, нонешний снег был явлением из ряда вон выходящим. Холод был
        собачий. В отличие от ребят, которые приехали работать до  холодов
        и потому запаслись теплой одеждой, Михалыч, кроме штормовки поверх
        пуловера фабричной работы, ничего не имел и мерз, как если  бы  он
        был Маугли.
            Однако мерзнуть было некогда: как и  все  покидающие  казенное
        заведение в своем Отечестве, Шорин должен был, прежде чем полу-
        чить официальный отлуп в виде справки, доказать этой последней ин-
        станции, что он не подлец. Для чего, схватив обходной "бегунок"  и
        взяв ноги в руки, он принужден был собирать подписи всех лиц,  на-
        чиная от уборщицы в общежитии и включая тех, о чьем  существовании







                19
        не догадывался или догадывался, но за две недели не успел  с  ними
        пообщаться: в библиотеке, в медпункте, на  складе  инструментов  и
        пр. и пр. Работы было на день.
            Зато вечером, с чувством глубочайшего удовлетворения и еще бо-
        лее - облегчения он сел в заснеженный  экспресс,  составленный  из
        устаревших морально и разбитых физически вагонов и помчался домой.
        Народу было неожиданно много, и потому в вагоне было тепло.  Тепло
        было также и в битком набитом автобусе, который всего за  какой-то
        час с небольшим преодолел семнадцать длинных километров до дома  в
        машгородке.
            Зато в доме прохладно, как в холодильнике.  На  улице  заметно
        теплее. Мало того, что не включено отопление,-  ремонтировалась  и
        магистраль с горячей водой. Поплескавшись в тазу  и  обмыв  хорошо
        грязное тело физически работавшего человека, Шорин собрал  в  кучу
        все одеяла, пледы и покрывала и залез  вовнутрь.  Однако  и  этого
        оказалось мало. Тогда он прихватил всю эту рухлядь  и  забрался  к
        жене на диван, чего никогда не делал, потому что искренне полагал,
        что, во-первых, спать вдвоем во всех смыслах неудобно,  а  во-вто-
        рых, негигиенично.
ПРИЯТНОЕ СВИДАНИЕ

            В командировку надо ездить даже ради того, чтобы из  нее  воз-
        вращаться. Каждый раз новыми, даже влюбленными глазами смотришь на
        родной город. Тебе милы и вроде бы надоевший дом с шумными неужив-
        чивыми соседями, и аллея рядом с ним, и с утра до вечера дребезжа-
        щая дорога, и лес и горы вокруг, которые  при  долгом  житье  дома
        исчезают из восприятия.
            На родную фирму идешь как на праздник: в  предвкушении  радос-
        тных возгласов коллег; в предвкушении встречи с рабочим столом,  в
        котором - вся докомандировочная подзабытая жизнь; в приятном  ожи-
        дании доверительных пришепетываний с друзьями и подругами.
            Но первые встречи, к огорчению, надежд не оправдывают.  Мужич-



                2O
        ки, пришедшие пораньше, чтобы сразиться в домино, возбужденно сту-
        чат костяшками, и им не до тебя. Игра, по степени привлечения  ин-
        теллекта занимающая, по общему мнению, второе место после  перетя-
        гивания каната, вызывает у игроков такие приступы азарта, что  ни-
        чего вокруг для них не существует. Только  и  слышны  боевые  кли-
        чи, призванные унизить и устрашить соперника :  "Рачий  глаз!"  да
        "Цыплячья шея!".
            Бабоньки, в большинстве своем искренне полагающие, что к 8 ут-
        ра они должны быть в лучшем случае у проходной, пришед на службу и
        причепурившись, вцепляются друг в друга за самым дальним кульманом
        и делятся своими домашними подвигами, имевшими место быть накануне
        после работы. Финал трудовых свершений во благо  семейного  очага,
        судя по докладам, всегда один и тот же: "Я так и рухнула!".
            Эти тоже едва взглянули на Шорина, явно опасаясь, что он поме-
        шает кайфу, и колхознику только и оставалось, что нырнуть в  чрево
        своего "станка", как он называл стол.
            Но жизнь брала свое. Мужички, воняя,  как  старые  пепельницы,
        пришли, наконец, из курилки, куда они направлялись ровно в 8 после
        козлиного ристалища. Бабоньки, умиротворенные  беседой,  расселись
        по рабочим местам. И теперь Шорин стал объектом  всеобщего  внима-
        ния.
            С часовой пятиминутки прибежал хлопотливый бугор. Он подскочил
        к колхознику, протянул ему холодную ладошку и тут  же  умчался  на
        доклад к "темниле в яму", то есть к начальнику отдела. Через  пару
        минут вернулся со словами:"Пошли к Борису Васильевичу".
            - Ты чего, Михалыч, задержался? - встретил Шорина начальник. -
        Мы тебя заждались... Пошлешь вас куда-нибудь - и сам не  рад:  все
        норовите от своей работы увильнуть. Ну, рассказывай...
            Такая форма отчетности  была  обычной,  и,  получив  отеческое
        одобрение и благословение, Шорин отправился  в  свою  лабораторию,
        где  труженики  жаждали  услышать  конец   рассказа   о   сельском
        житье-бытье.



                21
                х х х
            Снег, конечно, скоро растаял, но золотая осень пожухла и  про-
        пала. Небо затянуло тучами, солнце стало редким гостем. Зато дожди
        и в одиночку, и напару со снегом зачастили. Мокрядь воцарилась и в
        городе, и на природе. 3 октября  выпал снег  и, как оказалось, на-
        всегда. Временами дождик поливал его, и тогда  в  снежном  покрове
        появлялись проплешины. Дорога становилась мокрой и скользкой. Люди брели
        по тротуарам, утопая в хляби из мокрого снега. Шорин,  дитя  Севе-
        ро-Запада России, где такое жидко-грязное состояние  природы  про-
        должается порой всю зиму, жаждал уральских морозов, потому  что  с
        детства терпеть не мог раскисшей обуви и вечно  мокрых  носков,  в
        которых было и холодно и неуютно.
            Как-то в конце второй декады октября на столе Шорина зазве-
        нел телефон.
            - Кто? - властно спросила трубка.
            Конечно, это был темнила. Но  вредный  Шорин,  не  любивший
        хамских зачинов телефонных разговоров, громко и ласково сказал:
            - Рассказывайте...
            - Кто? - грубо настаивал звонивший.
            - Рассказывайте... - кротко ответствовал вредный абонент.
            - Кто? - завопила трубка.
            - Рассказывайте... - еще нежнее произнес Шорин.
            Начальник трубку бросил.
            Вся лаборатории, улыбаясь, следила за развитием события:
            - Кто это? Кто это?
            - Да Бориса Васильевича на ковер вызвал.
            Тут дверь широко распахнулась, и в начальственном  гневе  вва-
        лился Сам.
            Народ расхохотался.
            Темнила от неожиданности растерялся, гнев его испарился, и, не
        желая стать посмешищем, он мирно сказал:





                22
            - Все дурака валяешь?.. Пошли ко мне - разговор есть.
            Разговор оказался интересным, даже более чем.
            - Ты в Крыму бывал?
- Да как-то лет сто назад ехал через Джанкой и Керчь под Новорос- 
- сийск, да и то ночью.
            - Хочешь на недельку в Севастополь?
            - !!!
            - Ты, конечно, знаешь, что там начался  первый  этап  испытаний
        65-го изделия и готовят первый пуск из-под воды?
            Шорин скорее слышал, чем знал, потому что к испытаниям никогда
        никакого отношения не имел, кроме разве что каких-то упоминаний  в
        переписке.
            - Надо срочно доставить в Севастополь 26  датчиков.  Ненадолго
        вернешься в лето. Это тебе поощрение за ударную работу в совхозе.
            В каком сне могло присниться Шорину, что он еще в этом году
        окажется там, где всегда светит солнце, где поздняя  осень,  минуя
        зиму, сразу же переходит в раннюю весну, где тепло  -  непременная
        часть бытия каждого жителя благословенного края, где снег здесь -
        редкий и потому желанный гость.
            Шорин в крайней степени возбуждения заскочил в  лабораторию
        и закричал:
            - Ребята! Кто со мной?
            - Куда? Куда? - раздались голоса.
            - В Крым! В Севастополь!
            Странно, но ни сейчас, ни потом никто не желал ехать в  Севас-
        тополь на работу. Некоторые инженеры, даже когда приходил их черед
        ехать на испытания, хватались за любой повод, чтобы остаться дома.
        Зато за теми, кто от командировок на  юг  не  отказывался,  прочно
        закрепилась репутация везуньчиков и сачков. Даже  заместитель  на-
        чальника отдела, которому непосредственно подчинялась шоринская
        лаборатория с несколькими сменщиками, каждый раз  встречал  верну-




                23
        вшихся из Крыма подчиненных одними и теми же словами:
            - Ну, как отдыхалось?
            Сам он отдыха в командировках категорически  избегал,  и  если
        нужда заставляла-таки его покидать родной дом, в  ближайший  поне-
        дельник он непременно появлялся на работе. Домосед этакий. А  ведь
        командировки на испытания редко бывали меньше месяца.

В ПУТЬ-ДОРОГУ

            Сборы в дорогу не были обременительными. Так  как  фирма
        головная, всесоюзного значения, и руководитель КБ носит титул  ге-
        нерального конструктора, на фирму работают десятки союзных органи-
        заций, и прежде всего столичных. Совместно с заводами  -  Златоус-
        товским и Миасским,- превращающими чертежи конструкторов в металл,
        она владела парком самолетов - и пассажирских и грузовых; на фирме
        было так называемое бюро добрых услуг, которое принимало  на  себя
        хлопоты по оформлению командировочных документов; была своя  касса
        Аэрофлота. В центре машгородка высится  14-этажная  гостиница  для
        командированных смежников. Их такой сервис в провинции прямо  уби-
        вает: кичливые столичные КБ и институты поселяют гостей чаще всего
        в каких-то сырых и грязных полуподвалах,  называемых  гостиницами,
        где так мало "койкомест", что и в подвал попасть - большая удача.
            Хорошо ехать на испытания в  составе  экспедиции!  Везут  туда
        своим самолетом - либо АН-24, либо ИЛ-18, судя по размерам  толпы.
        Иногда самолет делает даже два рейса, чтобы  быстренько  доставить
        трудящихся на испытательный полигон.
            В этом случае командированные с портфелями, чемоданами и  сум-
        ками собираются группками на центральной улице  в  районах  своего
        проживания. В час N служебные "Икарусы" забирают их и, оглашая ок-
        рестности могучим дизельным рыком, несутся в Челябинск.  До  аэро-
        порта - без малого 15О км. В Челябинске автобусы заезжают в конто-
        ру за пилотами, а потом мчатся в аэропорт. Часто прямо на  лет-
        ное поле, где в дальнем углу - стоянка служебных самолетов.  Через





                24
        часик-другой ожидания, во время которого путешественники  успевают
        сбегать за водкой и выпить за успех  предстоящего  предприятия,  а
        также за всеобщее здравие, самолет взлетает. В аэропорту приземле-
        ния экспедицию ожидают автобусы, также принадлежашие фирме, с  по-
        мощью которых - долго ли, коротко ли - испытатели  оказываются  на
        месте назначения, где их "ждет и кров и дом".
            Шорин ехал один. А это значит, что с портфелем в руках  и с
        рюкзаком за спиной он без всякого вспомоществования сел  пополудни
        в электричку и отправился в Челябинский аэропорт, чтобы  переноче-
        вать там, а утречком сесть в рейсовый самолет до  Симферополя.  На
        это раз его сильно удручал рюкзак, весивший  добрые  25  килограм-
        мов,- цена приятной командировки.  На  дне рюкзака чрезвычайно не-
        комфортно для спины болтались датчики с бодучими углами  и  разъ-
        емами. Да и внешний вид Шорина вылинявший рюкзак за спиной  де-
        лал непрезентабельным. Представьте себе рослого солидного  мужчину
        в добротном осеннем пальто, в ярком модном шарфе, из которого тор-
        чит галстук, с шикарным желтым портфелем в руке -  и  вдруг  такой
        рюкзак! Да еще нагло выворачивающий плечи!
            Но это были цветочки. Ягодки странник узрел, войдя в вестибюль
        гостиницы аэропорта. Он был забит народом с сумками и  чемоданами.
        Все хотели провести ночь в постелях. Дервиш занял очередь и  от-
        правился в здание аэропорта.
            И здесь яблоку негде было упасть.  Огромное  табло,  казалось,
        было занято одной строкой, многажды  повторенной:  "Неприбытие  по
        метеоусловиям". Поганая погода прочно удерживала свои  позиции  на
        Южном Урале.
            Ожидание кровати растянулось на часы.  Очередь  не  двигалась.
        Шорин мысленно приготовился к бессонной ночи  на  вокзале,  как
        вдруг на него снизошло прозрение: кавказцы, беспокойно болтающиеся
        весь вечер в вестибюле, куда-то поисчезали. Он обратил внимание на
        то, как, может быть, последний из них, чуть не  крадучись,  отпра-
        вился вверх по лестнице. Шорин сделал морду коромыслом и,  нем-




                25
        ного погодя, пошел вслед.
            На втором этаже дежурная не захотела разговаривать. На третьем
        жалобному скулению путника дежурная вняла, но дружелюбно посове-
        товала:
            - Поднимитесь к тете Маше. Если она вас не устроит, после две-
        надцати подойдете ко мне. Что-нибудь придумаем.
            К тете Маше Михалыч поднялся на крыльях.
            - Бедненькие, - сказала тетя Маша. - Ишь ить как  разнепогоди-
        ло. Айда, сынок, в конец коридора, у меня там раскладушечка есть.
            По дороге нашлись кавказцы. Они дружной толпой  завалили  ма-
        ленький вестибюльчик, стыдливо задернутый узкой ширмочкой, и  соб-
        рались отходить ко сну. Раскладушка пряталась за красной тележкой
        с огромными огнетушителями. Отдав тете Маше трояк, наш странник
        почти тут же опочил.
            Утром добрая старушка разбудила его, и он помчался на вокзал,
        чтобы разнюхать обстановку и заскочить перед отлетом в буфет.
            На удивленье небо было звездным, а вокзал заметно опустел.
            При регистрации Михалыча ожидал неприятный  сюрприз:  оказа-
        лось, что за провоз казенного имущества полагалась отдельная пла-
        та, и пришлось отдать  Аэрофлоту  почти  все  командировочные.  К
        счастью, было тогда такое время, что, кроме денег,  ничего  ни  у
        кого на Урале почти не было. Были деньги и у него, причем немалые.
        Потому что все знали, что на Украине жили несравненно сытнее и бо-
        гаче, чем в России.
            Самолет взмыл в воздух почти по расписанию.
            Сначала приземлились в Краснодаре. Здесь продолжалось  теплое
        и сухое лето. Михалыч  никогда прежде не бывал в городе, но  питал
        к краю теплые чувства, потому что когда-то давно,  почти  двадцать
        лет назад, в небольшом городишке неподалеку некоторое  время  жили
        его родители, уставшие мерзнуть на севере. Сразу  после  окончания
        университета сюда приехала его жена. Он же, уже с дипломом на  ру-




                26
        ках и университетским поплавком на лацкане пиджака, еще целый  ме-
        сяц проходил стажировку в далекой Кандалакше как офицер запаса,  и
        только потом приехал сюда. Спустя месяц у них родилась дочь.
            Именно здесь, по его мнению, он постиг очарование юга, не зна-
        комое и не понятное попервости северянину.

ЗДРАВСТВУЙ, КРЫМ! ЗДРАВСТВУЙ, СЕВАСТОПОЛЬ!

            ... Опираясь на школьное знание географии, Шорин  предпола-
        гал, что Симферополь находится теперь на северо-западе от них. Но,
        к его удивлению, полетели на юг. В иллюминатор отлично видны  были
        горные хребты, речки в узких зеленых  долинах,  аулы  на  склонах.
        Вдруг самолет резко повернул на запад, и  вскоре  взору  открылось
        море. По морю на север плыл большой белый пароход.  Потом  пароход
        отстал. А вскоре показалась земля и вдоль берега - высокие горы.
            - Гурзуф, - сказал кто-то из пассажиров.
            Потом все исчезло: лайнер нырнул в гряду облаков. Он  вынырнул
        из них, пухлых и неприветливых, над бескрайними полями и пошел  на
        посадку. Колеса глухо стукнулись о полосу, и самолет  затрясло  от
        ее неровностей.
            - Приехали, - сказал тот же голос. Молчавшие  пассажиры  вдруг
        все сразу завозились на своих местах и заговорили.
            Бедный Михалыч. В Крыму стояла жара. На привокзальной площади
        суетились мужчины в бобочках и бегали полуголые женщины. А  он,  в
        шерстяном шарфу, в драповом пальто, в вязаной шапочке (на  предмет
        засовывания в карман в случае необходимости), тащил на мокрой спи-
        не нелепый рюкзак и чувствовал себя, как белый медведь в тропиках.
            Теплый уральский прикид путешественник запихал в рюкзак, отче-
        го тот стал походить на стельную  корову,  всучил  багаж  какой-то
        старушке-попутчице, а сам побежал прояснять  ситуацию  и  покупать
        билеты.
            Автобус отправлялся в Севастополь только через  три  часа.  До
        города было далеко, и ничего не оставалось, кроме подробного  зна-
        комства с аэропортом.
            Рынок поражал великолепием. На столах было изобилие  овощей  и




                27
        фруктов. Но больше всего было цветов.
            Его удивили грецкие орехи и миндаль. Всю предыдущую жизнь  он
        пытался достучаться до их сути молотком или, в лучшем случае, доб-
        раться с помощью ножа или отвертки. Оказалась, чтобы достать ядра,
        достаточно одних пальцев. И что это за орехи возят на север?
                х х х
            Сумерки сгущались. Где-то в районе Верхнесадовое автобус оста-
        новился: перед ним оказалась целая  колонна  стоящих  автомобилей.
        Шофер хлопнул дверью и ушел в голову колонны. Вернулся он не  сра-
        зу.
            - Кто хочет - идите погуляйте.- Зашипел выпускаемый воздух,  и
        двери "Икаруса" открылись.- Стоять будем,  наверно,  долго.  Перед
        нашим приездом взорвали гору у дороги, а теперь грунт надо  вывез-
        ти. Далеко не уходите.
            Где-то впереди надрывались бульдозеры. Но и они были не в  си-
        лах заглушить звон цикад. Воздух теплый и  душистый.  Он  пропитан
        ароматами степных трав и невидимых в темноте садов. Слева в долине
        загромыхала электричка. Она гирляндой огней пронеслась далеко вни-
        зу и исчезла.
            - Надо было электричкой добираться,- с досадой  сказал  кто-то
        из пассажиров.
            - Та не журись,- утешил другой.- Сегодня дома будем.
            В наставлениях уезжающему Михалычу электричка  отсутствовала.
            Чтобы как-то занять пассажиров, шофер включил  радио  и  ушел.
        Современная то ли рок-, то ли поп-музыка народу не понравилась,  и
        толстый голос сказал вошедшему уральцу:
            - Друг, поищи чего-нибудь поприличней.
            "Друг" шевельнул ручкой, и в салон ввинтилась витиеватая  вос-
        точная музыка -  Турция-то  была  рядом.  Все  дружно  засмеялись:
        "Крути дальше".
            Уже приехав на место, Шорин узнал, что, оказывается,  боль-
        шие власти решили превратить Севастополь  в  центр  международного




                28
        туризма и потому распорядились срочно расширить автостраду от Сим-
        ферополя до Севастополя, чтобы она стала  отвечать  муждународным
        стандартам. Работа эта, кстати говоря, была быстро проделана, пос-
        ле чего почти сразу Севастополь закрыли даже для въезда  советских
        граждан.
            ...Всякому ожиданию приходит конец.  Часа  через  два  колонна
        тронулась. И как-то незаметно автобус въехал  в  городскую  улицу,
        которая плавно спускалась с горы.
            - Вот вам и Белокаменск! - произнес голос.
            Это у нашего миаскита вызвало некоторое недоумение: такого го-
        рода он не знал. "Так это же бывший Инкерман",- пояснил  сосед,  и
        все встало на свои места.
            С горы открывалась широкая панорама. Она до самого  неба  была
        заполнена огнями. Попутчик сообщил, что большинство огней светится
        на Корабельной стороне Севастополя, который почти вплотную подсту-
        пает к Инкерману, отделенный от него лишь полосой бухты, вторгшей-
        ся в сушу на целые восемь километров.
            В Севастополь приехали, когда бархатная южная ночь утопила все
        в своей черноте. Город растворился в ней, и только пунктиры  огней
        указывали на то, как он велик.
            От автовокзала троллейбус медленно поднимался  в гору. В  окно
        с левой стороны видна была стена, задрапированная  густым  расти-
        тельным пологом, - отвесная часть горы. С правой  стороны,  внизу,
        колыхалась темная вода, дробя отраженные огни.
            Сумеречному  состоянию  природы  соответствовало  и  беспокой-
        но-тревожное состояние души человека, прибывшего в командировку  в
        незнакомый город поздним вечером.
            Троллейбус поднялся на гору и выехал на маленькую, хорошо  ос-
        вещенную площадь, примыкающую к широкой улице. На середине площади
        стояла обвитая плющом              колонна, а  на  ней  -  бюст  с
        детских лет известного и любимого человека - Александра Сергеевича



                29
        Пушкина. Напряженность куда-то пропала, а настроение резко улучши-
        лось. Каждый, кто бывает в командировках, знает, сколько радостно-
        го недоумения вызывает нечаянная встреча знакомого в чужом городе.
            Шорин сверился по шпаргалке, вышел на остановке и решитель-
        но зашагал на  противоположную сторону, чтобы  сесть в  троллейбус
        N 12 и добраться до Технической библиотеки, от которой было  рукой
        подать до улицы Хрусталева, где находилась гостиница.
            ...Гостиница занимала три верхних этажа  в  подъезде  обычного
        жилого дома. Не успел он открыть дверь в фанерной стене, от-
        гораживающей первые этажи от гостницы, как навстречу ему  свалился
        Альберт Болтаев - коллега, инженер из их отдела, только из  другой
        лаборатории.
                х х х
            Ах, эти сборы в командировку... Кажется, все предусмотрел, все
        записал в "поминальный" лист, что надо сделать  перед  поездкой  и
        что захватить. Ан, нет, обязательно что-нибудь да забудешь.  Миха-
        лыч знал, что его ждут в Севастополе, знал, что  свои,  даже  знал
        поименно троих своих подельников, но отметил эту  информацию  нас-
        пех, формально, где-то на самом краешке коры головного мозга. Бол-
        таев же являл собой живое наполнение скудных сведений. Он-то здесь
        почему? Кто еще? Оказалось, что их здесь из отдела пятеро. Обрадо-
        ванный Болтаев повел курьера к своим. По дороге они встретили  еще
        целую толпу  знакомцев. Все бурно приветствовали Михалыча,
        будто прибыл он не из Миасса в Севастополь, а с планеты  Земля  на
        космический корабль с экипажем из миаскитов, давно пропавший в пу-
        чине Вселенной.
            В такого рода командировках Шорин еще не  бывал.  Так  вот,
        оказывается, какая она - экспедиция.
            А вот и подельники: Евсеев, Силантьев, Меньков.  Объятия,  ра-
        достные возгласы. Узнав о госте, пришли знакомые из  других  квар-
        тир. Прибежала Лариса Паклина с подружкой.




                3О
            Оставив вещи, "пришелец" отправился  к  начальнику  экспедиции
        засвидетельствовать свое почтение. Его поселили к своим.
            Когда Михалыч вернулся в квартиру, он  оказался  за  огромным
        столом, уставленном яствами и вином. Такой стол мог быть только на
        юге. Украшением были, естественно, фрукты, овощи и вино.  Со  всем
        этим на Урале всегда было непросто. Особенно много винограда -  он
        был "свой", т.е. собран своими руками во время проезда  через  ви-
        ноградники с объекта на объект. Вино -  портвейны  "Приморский"  и
        "Таврический", "сухарик" "Ркацители"- было отменным. Все выращива-
        лось и производилось рядом - под Балаклавой и в Балаклаве.  Естес-
        твенно, присутствовал на столе и "гвоздь" любой экспедиции - шило,
        т.е. спирт этиловый на гидратной основе,  в  изобилии  отпускаемый
        родной фирмой на технические нужды по технически обоснованным нор-
        мам. Боюсь, что подавляющее большиство соединений, разъемов и  по-
        верхностей, для которых он предназначался, так никогда и ничего не
        узнали об этой сопрягаемой детали.
            Пир стоял горой. Анекдотам и всяким потешным историям не  было
        конца. Самым замечательным свойством этих  баек  было  и  остается
        отсутстие у них адгезии, то бишь способности приставать к  мозгам.
        Сколько на мозги не капай, а те - чистая доска, "табула раза", как
        говорили древние.
            Сосед показал Михалычу, как лучше всего потреблять спирт, что-
        бы наутро во рту не было вкуса будто бы съеденных накануне  старых
        галош и проводов МГШВ. Он налил в граненые стаканы на  треть  шила
        (в экспедициях действует правило: каждый наливает только себе, че-
        го захочет и сколько захочет), до верху  "сухарика"  и  положил  в
        каждый стакан по два кусочка сахара, а затем звонко задребезжал  о
        стекло чайной ложечкой. Потом они  "вздрогнули".  Спустя  какое-то
        время Михалыч ощутил вдруг, что голова у  него  стала  значительно
        тяжелее ног, и захотел опрокинуться. Его подхватили и бережно уло-
        жили на кровать, где он в состоянии пьянственного  недоумения  тут
        же и  "выпал в осадок", как говорят в таких случа-




                31
        ях господа инженеры.

ЗАНИМАТЕЛЬНО-ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ

            Ночь пронеслась как миг. Он с трудом совершил выбег из  сна  и
        все никак не мог понять, что пора вставать.
            - Быстро мой чавку, чисти хлеборезку, пей чай и  -  вперед!  -
        разбудил его Силантьев.
            - От перепития надо уходить на мягких  лапах,  -  назидательно
        произнес Евсеев и плеснул в стакан "ркацители".- Для тебя, как для
        гостя, исключение. Остальным и чая много.
            Остальные, улыбаясь, поедали бутерброды с колбасой и  запивали
        их черным горячим чаем.
            Кто-то приоткрыл дверь и побудительно-приказным голосом произ-
        нес:
            - Погнали, бойцы!
            - Сей минут,- был ответ. И все ринулись вниз, сотрясая копыта-
        ми гулкую лестницу.
            ...На улице полыхало жаркое солнце. Отраженный от  домов  свет
        слепил глаза. Минувшая ночь, черная, как деготь, казалась странным
        недоумением, ночным фантомом в этом мире незнакомых деревьев в зе-
        леном, едва тронутом увяданием наряде, ярких цветов  в  палисадни-
        ках, бездонного выцветшего неба, на котором не было ни единого об-
        лачка, а только одиноко торчало нестерпимо яркое светило.
            За домом, на неширокой площадке  у  оживленной  улицы,  стояла
        толпа командированных. Те энергично общались в ожидании автобусов.
        Шорин всех их знал в лицо, но знаком был с немногими. Именно  с
        последними он отдыхал вчера через посредство распития спиртных на-
        питков.
            Подъехали два автобуса - "курносое" изделие Курганского  авто-
        бусного завода и небольшой симпатявый "пазик".  Маленький  отправ-
        лялся в Бабу Клаву (то бишь Балаклаву), на пирс,  к  которому  был
        пришвартован стенд - рабочее место команды Михалыча. ПАЗ-672 пос-
        пешал на мыс Фиолент, где располагался штаб войсковой части, заня-
        той совместно с промышленниками подготовкой испытаний и  обеспечи-




                32
        вающей проведение оных.
            - Тебе,- сказал старшой Евсеев,- надо ехать на Фиолент и офор-
        млятья. Там получишь пропуска. Имей в виду:  автобус  после  штаба
        отправится в Мраморную бухту на техничку, а оттуда  повезет  народ
        на обед в Балаклаву, где мы и встретимся. Так что жди,  пока  люди
        наработаются, и не рыпайся: другого транспорта не  будет.  И  еще.
        Запомни: здесь никто никого не ждет. Так что не стриги ушами.
            "Бойцы" шустро расселись по местам, и автобусы "начали  движе-
        ние".
            К Михалычу подсел седовласый Ивашкевич:
            - Ты, пацан, по математике на  уровне  пятого  класса  шаришь?
        Тогда вот тебе задачка: из Севастополя в  Балаклаву  со  скоростью
        12О км в час несется "жигуль", а навстречу, из Балаклавы, со  ско-
        ростью 14О км мчится "Волга". На каком  километре  от  Севастополя
        они встретятся?
            - Так ведь надо...
            - Не ломай голову зря: на пятом. Это все знают.
            - Почему?
            - По кочану! Объясню позднее...
            На выезде из города располагалось (и, надо думать,  располага-
        ется до сих пор) городская свалка. Обширное поле захламлено горами
        и горками мусора и отходов. Над свалкой шевелилась  огромная  туча
        чаек - тысячи птиц неистово орали и скандалили за этим  невиданным
        по размерам обеденным столом.
            Наконец, хилые побеленные хибарки в пыльной  зелени  слева  по
        борту закончились, и впереди показался низкий каменный забор с ро-
        щей лиственных деревьев за ним.
            - А вот и пятый километр... Здесь городское кладбище, - сказал
        Ивашкевич и радостно засмеялся. - Это ответ на задачку.

1. ФИОЛЕНТ

            "Курносый" направился к Ялтинскому шоссе, чтобы  вскоре  свер-
        нуть с него на Балаклаву, а "пазик"  свернул  направо  и  помчался
        вдоль кладбищенского забора к морю. До моря, судя  по видневшемуся




                33
        на берегу маяку, далеко. Все обозримое каменистое плато пустынно и
        покрыто выжженной солнцем травой. В открытые окна и в люк  на  по-
        толке врывается душистый аромат степи,  перемешанный с запахом мо-
        ря. Дышится легко и приятно.
            Автобус у маяка резко повернул налево и поехал по  асфальтовой
        ленте, неуверенно повторяющей береговую линию. Море плещется   да-
        леко внизу - степь будто внезапно рухнула в морскую пучину, проле-
        тев вниз не одну сотню метров. Далеко у горизонта  виднеется белый
        пароход.
            Слева объявилась глубокая и широкая балка, из которой    густо
        торчат красные крыши и верхушки деревьев.
            У шлагбаума автобус притормозил. Дежурный матрос с повязкой на
        рукаве, узнав своих, поднял брус, и "бойцы" въехали на  территорию
        военного городка. Улица, с двух сторон обсаженная высокими  южными
        акациями, за которыми виднеются одноэтажные казармы, привела прямо
        к воротам той самой организации. А организация размещается не  бо-
        лее и не менее как в помещениях известнейшего на святой Руси с  1Х
        века Георгиевского монастыря, где бывал А.Пушкин.
            Начальнички - техруки и ведущие - помчались  в  штаб,  рядовые
        труженики вышли из автобуса покурить и размяться перед поездкой  к
        рабочему месту, а Михалыч пошел к бюро пропусков, где уже томились
        в очереди командированные из других городов и  организаций,  тесно
        связанных с миасской фирмой общим делом. Как  оказалось,  для  жи-
        тельства им предназначалась гостиница, расположенная в двух  шагах
        от бюро пропусков, - уютное двухэтажное здание.
            В ожидании офицера, который был начальником режима и без  под-
        писи которого пропуска были всего-навсего клочками  бумаги,  вновь
        прибывшие выщли на улицу. Михалыч направился к берегу.
            Монастырь   расположен на обрывистом берегу на высоте  более
        2ОО метров над уровнем моря. Первое, что  бросилось  в  глаза  при




                34
        подходе к берегу - три отвесных утеса, словно немного отступивших
        от обрыва в сторону моря. Их называют Перьями. Они и вправду похо-
        жи на перья рисунком своих будто обтесанных поверхностей. Под  лу-
        чами солнца утесы имеют теплый розоватый оттенок.
            Слева, от самого большого здания монастыря и часовенки  рядом,
        к морю круто спускается широкая ложбина, заросшая самшитовым  кус-
        тарником, каменным дубом и тополями. Вся эта растительная  роскошь
        существует благодаря прозрачному ручью, вытекающему из  скалы  под
        самым монастырем. Неподалеку и чуть поодаль источника, заключенно-
        го в каменный грот, - жилое здание, около которого пасется  мелкая
        домашняя живность и бродят люди. Здание дышит на ладан. Еще пониже
        - руины, взятые растительностью в плен.
            Воздух над пышной ложбиной наполнен звоном, будто сотни  цикад
        одновременно исполняют свои вдохновенные арии. Метрах в 15О от бе-
        рега, как округлая спина неведомого животного, из моря поднимается
        скала Монах величиной с добрый трехэтажный дом.
            - К сожалению, пляж закрыт до следующего  года,-заметил  спут-
        ник,- а то можно было бы сходить к морю  и  все  обозреть  вблизи.
        Впрочем, при случае можно спуститься далеко вниз - до КПП.  Дальше
        матросы не пустят.
            В бюро пропусков очень загорелая с яркими голубыми глазами Зи-
        наида Григорьевна уже вручала аусвайсы, как выражались  испытанные
        "бойцы". Михалыч получил свой, подхватился и  рванул  к  автобусу,
        уже как равный к равным. И  вовремя  поспел:  шофер  уже  закрывал
        дверь.
2. БУХТА МРАМОРНАЯ

            Подъехали к техничке  над  невидимой  далеко  внизу
        Мраморной бухтой. Труженики поспешили на рабочие места  к  МИКу  -
        монтажно-испытательному комплексу. Туда же в хвосте поплелся и наш
        путешественник. У входа в МИК маячил солдатик с буквой «Ф» на алых
        погонах и с автоматом в руках - контролер. Шорин  в  корпус  не
        пошел - он устроился в беседке с врытой посередине бочкой,  выпол-
        няющей роль коллективной пепельницы, чтобы в тенечке придти в себя





                35
        от обилия впечатлений.
            Тут, видимо, надо сделать отступление,  без  которого  многое,
        что предстоит изложить дальше, будет не  вполне  понятно  дорогому
        читателю или шокирует его.
            Как известно, сочинительская художественная литература  сотво-
        ряет виртуальную действительность. "Матерый человечище"  Л.Толстой
        сотворил дубликат целой Российской империи в соответствии со  сво-
        ими представлениями, пристрастиями и  вкусами,  что  другой  гений
        объявил не более и не менее как отражением в зеркале русской рево-
        люции. Вот цена виртуальной действительности.
            Чудные "потемкинские деревни" по законам социалистического ми-
        фотворчества соорудила так наз. советская литература. Каким  пред-
        стает в ней простой советский инженер, которому за тридцать?  Оту-
        тюженный, всегда при галстуке, с утра до ночи  озабоченный  состо-
        янием производительных сил и производственных отношений. В  редкие
        минуты личного времени ("прежде думай о Родине, а потом  о  себе")
        слушающий классическую музыку или читающий дамам наизусть  Пушкина
        и Блока. Говорит языком, строго нормированным орфографическим сло-
        варем и правилами русского языка в объеме школьной программы.
            Как анекдот вспоминаются династические опупеи типа "Журбины" -
        многочисленные "...овы" и "...ины". ...Вечереет. Рядом с уютной
        рубленой  баней на задворках семейной усадьбы,  ставшей  колыбелью
        династии, стоит стол, уставленный доброй, как говорится, выписью и
        закусью. За столом в неглиже вся мужская часть славного  пролетар-
        ского рода. На почетном месте седовласый и  бородатый  патриарх  -
        потомственный рабочий, могучий и кряжистый, как дуб. Остальные то-
        же дубы, это дети и внуки. Идет душевный, но крутой мужской разго-
        вор, во время которого соль Земли Русской водку хлещет стаканами и
        энергично зажевывает хрумкими огурцами.
            - Я, Васька, не посмотрю, - говорит патриарх старшему  из  по-
        томков,- что ты министр. За уши оттаскаю за  милую  душу: а не за-




                36
        знавайся, помни, какого ты роду-племени!
            И неожиданно дает ему подзатыльник, прелестно  конфузя  потом-
        ство. Вдруг открывается изумленному читателю, что и остальные чле-
        ны семейства - люди непростые, а все академики, профессора, дирек-
        тора и, естественно, первые секретари ...комов. А самый молодой  и
        самый талантливый, конечно же, пролетарий. Но зато какой!  Вылитый
        дед в молодости. Что-то такое изобрел на своем станке, что надобно
        заново завод переделывать, а может, и целую отрасль. Настоящая ра-
        бочая косточка!
            А уж начнут промеж стаканов о литературе и искусстве  говорить
        - уши развесишь. Все выложат, что автору об этих предметах  извес-
        тно.
            Автор таких интеллигентов не знает. Мой инженер, как  правило,
        интеллигент в первом поколении. Система  образования,  которую  мы
        самокритично называем лучшей в мире, вполне позволяет получить ин-
        женерный диплом, зная из литературы только "Муму" (и то  понаслыш-
        ке), а о музыке и изобразительных искусствах не ведая вовсе - их в
        школе не изучают.
            Правда, в смысле музыкального образования поколению  Шорина
        повезло больше. Во времена его детства, отрочества и отчасти юнос-
        ти непременной деталью быта советской семьи была черная  картонная
        тарелка на стене - радиоточка,  которой,  согласно  установившейся
        традиции, надлежало быть включенной на всю катушку круглые  сутки.
        Музыке в вещании Всесоюзного радио отводилось  удивительно
        большое место. Это было пиршество великолепной музыки всех эпох  и
        народов. Практически все народонаселение знало популярную  класси-
        ческую музыку, арии из опер в исполнении лучших  певцов  страны  и
        зарубежья, знало и любило оперетту, неаполитанские песни,  а  рус-
        ский музыкальный фольклор - вдоль и поперек. И теперь уже  ставшие
        "старыми песни о главном" в исполнении эстрадных певцов с прекрас-
        ными голосами и прекрасными душами?
            На рубеже 6О-7О-х годов в страну, вопреки препонам и рогаткам,




                37
        вторглись рок-н-рол, буги-вуги и прочая музыка, основанная на рит-
        мах. Они пробрались сначала на рентгеновских пленках, а позднее на
        магнитофонных лентах. Молодежи, известное дело,  чем  дурней,  тем
        потешней, да и запретный плод, как известно, слаще.
            Конечно, нелепо утверждать, что вся эта музыка ничего не  сто-
        ит. Однако даже лучшие образцы ее не в  состоянии  заменить  собой
        музыкальную культуру, созданную человечеством за всю историю  сво-
        его существования.
            И вот результат. Все последующие поколения не подозревают, как
        их обворовали, подсунув вместо  прекрасной  музыки  преимуществен-
        но громокипящую белиберду. Позорно капитулировали и Всесоюзное ра-
        дио и телевидение. Где можно услышать классическую музыку? А  опе-
        ретту? А неаполитанские песни? А арии в исполнении прекрасных пев-
        цов, которыми в России и теперь хоть пруд пруди?  Такое  впечатле-
        ние, что все это находится на нелегальном положении. Почему? Поче-
        му кому-то выгодно держать народ в невежестве и питать музыкальной
        требухой?
            ...Специалист подобен флюсу, сказал Козьма  Прутков.  Так  что
        герой моей книги - это флюс, сложенный с замечательной  неосведом-
        ленностью во всем остальном и с сиволапостью  предков,  умноженной
        на гордыню по поводу собственной образованности, а попросту  гово-
        ря, на гонор.
            Да и откуда взять ее, эту интеллигентность, детям  малограмот-
        ных родителей передовой Страны Советов, выросшим  в  избах  времен
        царя Гороха или в тесных коммуналках с удобствами во дворе; вырос-
        шим без гувернанток-иностранок, фортепьянов и ежевечерних семейных
        чтений классиков мировой литературы перед камином?
            Образованщик 7О-х и последующих годов, прибыв  после  вуза  на
        место назначения и обзаведясь  семьей,  на  долгие  годы  озабочен
        четырьмя тяжкими житейскими проблемами: как получить жилье и обус-
        троиться, как приобрести хоть какой-нибудь транспорт, как получить










                38
        место под гараж и построить его, как получить место под сад-огород
        и обжиться на нем.
            Впрочем, это заботы, общие для всех советских людей,  которые,
        независимо от уровня  квалификации,  лишены  возможности  безбедно
        жить на заработную плату. Каждый в нашей осененной красным  знаме-
        нем стране вынужден вести натуральное хозяйство как на ранних ста-
        диях развития общества. Практически на том же уровне культуры зем-
        леделия и с теми же результатами. Только социализм может позволить
        себе роскошь столь малопродуктивно  использовать  землю-кормилицу.
        Отличная тема для диссертации на тему "Натуральное  хозяйство  как
        высшее достижение социалистического  сельскохозяйственного  произ-
        водства".
                х х х
            ... Выкурив пару сигарет, сидевший без движения в тени Михалыч
        озяб. С моря и вправду тянул прохладный ветерок. Пошел к прос-
        торной площадке перед огромными, во весь торец здания воротами.  В
        "пазике" возился шофер, а у маленькой  калитки  в  воротах  маялся
        солдатик-контролер с повязкой на рукаве и автоматом на плече. Чис-
        тое небо равнодушно светило солнцем, море синело до  самого  гори-
        зонта, линия которого была расплывчатой и трепетала.
            Михалыч решил познакомиться с местной фауной и перешел к полу-
        кустарникам-полудеревьям. Как ни  странно,  на  них  были  дубовые
        листья. Подняв голову выше, он увидел и маленькие желуди.  "Мо-
        жет быть, это горный дубняк?"- подумал он, вспомнив вдруг канувший
        в небытие спиртной напиток с таким названием.
            -Угнетенная форма дуба черешчатого, - сказал подошедший  Иваш-
        кевич. - Видишь, как нелегко живется им на такой высоте, да еще на
        скалах? В Симферополе есть три дуба по 8ОО лет каждому - ты бы  на
        них посмотрел: до самого небе. Шапка с головы валится, когда смот-
        ришь на их вершины.
            До обеда оставалось около часа, и Михалыч прошел за  Ивашкеви-
        чем в корпус.






                39
            В центре огромного, без конца и края, зала на платформах с же-
        лезнодорожными колесами возлежала ракета  -  сигара  длиной  около
        двадцати метров и диаметром около трех. Вокруг нее суетились  люди
        в белых халатах. Они ходили по верху ракеты, копались снизу, сиде-
        ли вокруг нее на приставных лестницах и подвозных  площадках.  Го-
        ловная часть ракеты была отъята, и в ней копошились люди  в  синих
        халатах - монтажники. Вдоль стен на столах размещались приборы.  И
        тут работа кипела. Ракету готовили к пуску, приурочивая  его,  ес-
        тественно, к годовщине Великой Октябрьской социалистической  рево-
        люции. Вся страна судорожно готовила подарки Родине.
            Впрочем, описывать обстановку в МИКе нет нужды: она всем хоро-
        шо известна по совместным  экскурсиям  с  телеоператорами  в  цехи
        сборки космических ракет.
            Михалыч подошел к изделию и стал искать свои датчики,  которые
        были установлены в доступных для обозрения с пола местах. Но инте-
        рес этот был праздным - их он видел раньше в сборочных цехах заво-
        да, да и не для того его сюда посылали. Он  отправился  на  свежий
        воздух.
            Перед воротами появилась еще одна машина  -  "рафик".  На  нем
        прибыл главный конструктор комплекса со свитой. Час обеда  прибли-
        жался, и на улице становилось все многолюдней. Шофер открыл  дверь
        - все стали рассаживаться по местам. Техрук задерживался,  зато  в
        автобус влез водитель руководящего транспорта, развязный, как  лю-
        бимый лакей, - рослый малый с маленькими глазками, крупным  мясис-
        тым носом между ними и большим смеющимся ртом.
            - Сижу я, мужики, - оборотясь к пассажирам, среди которых были
        и дамы, начал он, - давеча в "рафике", вдруг выходит из ворот вот эта      х       харя,-  он указал на Михалыча. - Я чуть с перепугу не пал.
            Михалыч, несмотря на средний рост, действительно  был  крупный
        мужчина: большая голова с круглой добродушной физиономией была по-
        сажена на широкие плечи, под крутой грудью ярился не менее  крутой
        живот.
            ... Труженики сдержанно хихикнули. Шорина  удивил  и  где-то





                4О
        даже порадовал произведенный им эффект.
            - Ты ошибаешься, мой юный друг, - улыбаясь, обратился он к во-
        диле, который был едва ли младше его. - У меня не харя,  а   рожа.
        Харя - у тебя.
            Пассажиры дружно заржали, а шофер умолк и вскоре тихо слинял.

3. БАЛАКЛАВА

            Наконец, тронулись в путь. Автобус стремительно  вихлял  вслед
        за убегающей в долину дорогой. Доехав до Балаклавского шоссе, тор-
        мознул и, дождавшись приличного интервала между транспортом,  ныр-
        нул в колонну. На КПП стояла очередь: Балаклава была  закрыта  для
        посторонних. В автобус вошел милиционер, бегло глянул на раскрытые
        паспорта с командировочными удостоверениями, где на  видном  месте
        было проштамповано разрешение на въезд, и удалился.
            Бойцы помчались к обеденному столу по улице, застроенной  час-
        тными домами, побеленными и укрытыми густыми зарослями черевишни -
        гибрида черешни и вишни. Перед входной дверью почти каждого дома -
        увитая виноградом беседка. Потом по  обеим  сторонам  улицы  пошли
        шпалеры пирамидальных тополей, каштанов и кипарисов,  прикрывающих
        большие коммунальные дома.
            Автобус скрежетнул коробкой передач, будто  набирая  в  легкие
        воздух, и, свернув направо, натужно попер в горку. Тут, в  длинном
        одноэтажном бараке под пыльными деревьями, и располагался пищеблок
        - рабочая столовая Балаклавского рудоуправления.
            Шорин увидал своих подельников,  стоявших  в  сторонке  под
        жидкой тенью деревьев на сухом лиственном прахе. Они дали ему руб-
        левый талон, который полагался каждому участнику экспедиции, поми-
        мо командировочных, из расчета один талон на один день, и повели к
        длинному раздаточному прилавку, у которого  стояла  огромная  оче-
        редь: обед был также и у хозяев столовой.
            Михалыча захлестнули впечатления. Перед самым отъездом он  ус-
        пел перечитать "Листригонов" А.Куприна - серию рассказов о  Балак-
        лаве. Любимый писатель больше рассказывал  о  горожанах  -  греках
        -рыбаках, чем о городе, однако были там и сведения о Балаклаве.




                41
            За много столетий до ХХ века это был прежде всего город  рыба-
        ков, потому что рыбы было здесь немерено. По-тюркски,  "балык"   -
        рыба, "балык-лава" - рыбный садок. Так  что  тюрки,  долгое  время
        владевшие Крымом, не случайно дали городу такое название. В  сере-
        дине Х1Y века купцы-колонизаторы из Генуи  захватили  Балаклаву  и
        воздвигли крепость-замок.
            Вот как описывал Александр Иванович город, в котором он подол-
        гу живал в начале века:
            "В уме моем быстро проносится стих Гомера об узкогорлой черно-
        морской бухте, в которой Одиссей видел кровожадных листригонов.  Я
        думаю также о предприимчивых, гибких, красивых генуэзцах,  воздви-
        гавших здесь, на челе горы, свои колоссальные крепостные  сооруже-
        ния. Думаю также о том, как однажды бурной зимней ночью  разбилась
        о грудь старого чудовища целая английская флотилия вместе с гордым
        щеголеватым кораблем "Black Prince", который  теперь  покоится  на
        морском дне, вот здесь, совсем близко около меня, со своими милли-
        онами золотых слитков, сотнями жизней".
            Конечно, нет теперь в городе ни листригонов,  которые,  должно
        быть, обезумев от голода, разбили одиннадцать кораблей  Одиссея  и
        съели его спутников (Интересно, кто так мог напугать античного су-
        пермена?), нет и греков, хотя сам город почти не пострадал от пос-
        ледней войны. Ну, а греков, видимо, постигла участь всех  подозри-
        тельных народов: их задвинула на задворки государства суровая рука
        пролетарской диктатуры.
            После обеда коллеги повели Михалыча на загадочный пирс. Когда
        ступили на ажурный металлический мостик, переброшенный  через  же-
        лезнодорожное полотно, глазам предстало удивительное  зрелище.  На
        первом плане в сторону юга расположилась  территория  рудоуправле-
        ния, щедро припудренная розоватой пылью: производственные корпуса,
        краны, железнодорожные вагоны и платформы под погрузкой,  наполня-
        емые дробленой рудой - флюсами для металлургической  промышленнос-
        ти - и щебенкой. Справа, высоко на горе, виднелся карьер - там до-





                42
        бывали камень и отправляли его вниз по подвесной дороге. Часть го-
        ры была срыта, и каждый мог увидеть ее потаенную  суть,  состоящую
        из красноватых известковых пород.
            На заднем плане широкой панорамы горизонт заслоняла стена Кре-
        постной горы с внушительными  живописными  развалинами  генуэзской
        крепости Чемпало.
            Впереди, чуть не под ногами, лежал Балаклавский  судоремонтный
        завод "Металлист". У подножия крутой лестницы мостика,  прислонясь
        к стене здания, киоск - сапожная мастерская.
            По грязной улице, называемой почему-то Мраморной и заключенной
        с обеих сторон заборами означенных предприятий, неслись,  поднимая
        клубы пыли, самосвалы с породой и щебенкой, грузовики  с  военными
        номерами и с матросами в кузовах, небольшие  автобусы  с  людьми в
        черной форме.
            Топая по узкому тротуару вдоль  каменного  заводского  забора,
        миаскиты подошли к контрольно-пропускному пункту с магазинчиком  у
        входа. У магазина толпились матросы, которых, как и всех пацанов в
        этом возрасте, интересовали три товара: лимонад, печенье и сигаре-
        ты. Когда прошли КПП, открылась вся знаменитая бухта.  В  точности
        как в рассказе Одиссея:
               В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы,
               Круто с обеих сторон поднимаясь и сдвинувшись подле
               Устья великими, друг против друга из темныя бездны
               Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая.
               ... там волн никогда ни великих, ни малых
               Нет, там равниною гладкою лоно морское сияет.
            Одиссей видел бухту и расположенный на ее берегах  "многоврат-
        ный град Ламос"  с борта своего корабля. Если бы он прибыл в Ламос
        со стороны суши, то увидел бы, что основная часть города  располо-
        жена на довольно ровном месте. Широкая Золотая долина, занятая ви-
        ноградниками, начинаясь от Ялтинского шоссе (это не менее  четырех
        километров на север), сужается по пути к морю с восточной стороны,




                43
        а с западной просторную  долину ограждает крутой горный хребет,  у
        самого моря ставший берегом бухты.
            ...В глубине бухты оба ее берега тесно заставлены военными су-
        дами. У самого завода это в основном  надводные  малые  корабли  с
        пограничными флагами на мачтах, а ближе к устью, на воде, как  ог-
        ромные черные бревна, - субмарины с высоко задранными  рубками.  И
        везде суетились матросы в синих робах. У одной из подводных  лодок
        с грузовичка выгружали бачки с едой. Моряки брали дюралевые  миски
        и усаживались прямо на бетонную набережную, ярко  освещенную  сол-
        нцем. Здесь, у своих "пароходов", они и проводили все дни  и  годы
        срочной службы, лишь по вечерам да выходным отправляясь на  другой
        берег в экипажи, то есть в казармы.
            Правый берег бухты, занятый Военно-Морским Флотом, крут и ска-
        лист. Только у самого основания его проходит дорога  да,  потеснив
        скалы, стоят небольшие служебные здания. Одно из  них  принадлежит
        части, в которую прибыл Шорин. Ей же принадлежит и огромный са-
        рай на кромке набережной, построенный  из  гофрированного  железа.
        Все это вкупе называют КИСом - контрольно- то ли испытательной, то
        ли измерительной станцией. Прямо к сараю пришвартован  испытатель-
        ный стенд.
            Не доходя до КИСа,  Михалыч увидел  нечто,  поразившее  его:
        часть отвесной скалы была задрапирована камуфляжной  металлической
        сеткой, через которую просматривался огромный грот,  а  в  глубине
        его - подводная лодка. Он посмотрел под ноги и увидел, что перехо-
        дит разводной мостик через узкий, но глубокий канал, уходящий  под
        сетку.
            Плавучий испытательный стенд по величине был вполне  соизмерим
        с гофрированным сооружением.
            - Пошли, - сказал Евсеев, - я устрою тебе маленький ликбез.
            И они приблизились к стенду.
            - Подводная лодка, для которой мы сделали ракету, это  громад-
        ное ружье с 24-мя стволами, роль которых играют шахты. Лодка - ка-





                44
        тамаран, она имеет двойной корпус, обнесенный общим легким  корпу-
        сом в знак уважения к законам гидродинамики. Шахты расположены по-
        парно в разных корпусах. Представь, что  мы  лодку,  как  колбасу,
        разрезали поперек продольной оси так, чтобы в каждом кусочке  было
        по две шахты - каждая в своем корпусе. Наш стенд и есть такой  ку-
        сочек катамарана, только, конечно, без основных корпусов  лодки  -
        они при испытаниях не нужны. Все остальное на стенде - это  систе-
        мы, обеспечивающие обслуживание ракеты, шахты и людей. Они  распи-
        ханы по отсекам.
            - Наша задача - оснастить шахту и легкий корпус датчиками, по-
        казания которых позволят судить о процессах, происходящих во время
        пусков, чтобы в случае необходимости изменить элементы конструкции
        ракеты или шахты. А датчики - их около 15О штук - нам надо  прове-
        рить, установить и, установивши, еще раз проверить перед загрузкой
        ракеты в шахту. А потом еще и после погрузки. Так что скучать  не-
        когда.
            Михалыч прикинул, каких размеров должна быть субмарина  и  ах-
        нул: получалось,что она мало того, что не влезла бы в узкую горло-
        вину бухты, но и в самой бухте едва ли бы разместилась.
            Прошли в двухэтажный дом, тщательно выбеленный, как и  все
        на пирсе. В тесной комнате, заставленной ящиками, стояла пара  та-
        буреток и длинный стол с приборами. Здесь готовился комплект  дат-
        чиков, здесь они проверялись перед установкой -  работа  нудная  и
        кропотливая. Много веселей - работа на стенде, на открытом  возду-
        хе. Правда, если на открытом воздухе не мокро и не холодно.  Но  в
        любом случае выбирать не приходится.
         …   У трапа, опущенного со стенда, стоял матрос и проверял пропус-
        ка. Михалыча провели вдоль бортов вокруг шахт, потом по палубе вы-
        ше и, наконец, вытащили на легкий корпус - на самый верх. На  про-
        тивоположном берегу хорошо видна была площадь с автобусами - здесь
        заканчивались несколько маршрутов. Берег амфитеатром поднимался  в
        гору, и почти до вершины ее теснились  белые  здания  в  несколько




                45
        этажей - жилые дома и казармы.
            Вправо от площади почти до устья бухты тянулась довольно ожив-
        ленная набережная. Неподвижны были лишь рыбаки, вожделенно  взира-
        ющие на свои поплавки. Их было немало - весь берег щетинился  уди-
        лищами. Говорят, в это время хорошо идет сардинка, и рыбаки не хо-
        тят упустить свой шанс. Шорин вспомнил,  что  вчера  закусывали
        копченой сардинкой, которую у магазина на Кожанова частники прода-
        вали всего по 15 копеек за штуку - почти бесплатно.
            Поверхность бухты цвела нефтяными пятнами. Их собирало неболь-
        шое странное судно, простершее далеко вперед  "руки"  -  разводные
        мостики, чтобы захватить побольше грязи.
            С высоты верхней палубы в толще воды отлично видны были медузы
        с крестами на своих шевелящихся зонтиках. Бухта полна была  нырков
        - так называют здесь поганок, водоплавающих птиц с тонкими шилооб-
        разными клювами,- довольно крупных и помельче.  Но  среди  поганок
        суетились и настоящие нырки - мелкие утки. Больших черных бакланов
        было немного, но и они с энтузиазмом занимались рыбалкой. В возду-
        хе носились и кричали чайки.
            - Смотрите, смотрите!- закричал вдруг Юра Силантьев  и  указал
        на баклана, который держал в клюве большую камбалу,  но  никак  не
        мог ее проглотить. Он привставал на водной глади будто  на  цыпоч-
        ках, вытягивал вверх длинную шею и с стервененьем мотал   головой.
        То вдруг резко опускался под воду. И с плеском  возникал  из  нее.
        Продолжалось это довольно долго. Наконец, рыба, к удовольствию на-
        блюдателей, изчезла в широко раскрытом клюве, и баклан  как  ни  в
        чем не бывало продолжил рыбалку.
            Рабочий день закончился. Подошел "курносый" автобус. На  пирсе
        стало многолюдно.  Появились  "промышленники",  вылезли  откуда-то
        гражданские - вольнонаемные рабочие войсковой части и  "Персея"  -
        подрядчика работ. Пришел транспорт и за ними. Построились  матросы
        - они оправлялись в казармы на Фиолент.




                46
            Собственно говоря, Михалыч свое командировочное задание выполнил
        и мог с легкой душой возвращаться домой -  на  холодный  и  мокрый
        Урал. Правда, начальник отдела дал ему "недельку на  знакомство  с
        Севастополем". Однако наш герой загорелся желанием не  только  по-
        дольше задержаться в Крыму, но и поучаствовать в работе на пирсе и
        посмотреть на пуск первой ракеты нового типа.
            Евсееву эта мысль понравилась, потому что  лишний  человек  во
        время авральных работ - человек не  лишний.  Оставалось  позвонить
        домой и убедить начальника.

БАНКЕТ

            ... Наступил вечер. Бойцы гоношили ужин, а Михалыч  лежал  на
        постели, придавленный, как цыпленок табака, грузом впечатлений ми-
        нувшего дня. В двухкомнатной квартире помещалось шесть кроватей, и
        пятеро ее обитателей толкались в районе кухни,  приготовляя  ужин.
        Ужин был простецкий, по-мужицки незатейливый и, естественно, с вы-
        пивкой. Потому что, сами понимаете, как это может быть,  чтобы  за
        столом сидели одни мужики, да без выпивки? Тем  более,  что  в  те
        времена деньги были у каждого, а с напитками в  Крыму  проблем  не
        было никогда.
            Загрузив кастрюлю с кипящей водой пельменями, мужики налили по
        доброму стакану "партейного", то бишь портвейна, чтобы  употребить
        его "с устатку". Вздрогнули, жулькая всем питейно-речевым  аппара-
        том.
            - Зазор между первой и второй должен быть минимальным,  -  на-
        помнил известную экспедиционную заповедь Евсеев.
            - Да не гоните, бойцы, -  попытался  кто-то  затормозить  про-
        цесс.- Давайте под пельмени.
            Но процесс пошел.
            - Под пельмени надо шило, а не вино. Не хочешь - не пей.
            Налили по второй и выпили,  с  удовольствием  впуская  в  себя
        прохладную вкусную влагу.
            Помолчали.
            Вдруг дверь с шумом распахнулась: вошел техрук.
            - Вы что, не знаете,что у Женьки Бельченко сегодня день рожде-





                47
        ния? Айда в соседнюю комнату. Народ  уже  собрался...  Шила  нава-
        лом... А вот с закусью хуже - захватите чего-нибудь.
            Бойцы быстренько поглотали пельменей, взяли копченую ставри-
        ду, фаршированные баклажаны, помидоры и отправились на банкет.
            Гостиная квартиры, где предстояло отмечать знаменательную  да-
        ту, была во всю длину заставлена сдвинутыми столами, расположенны-
        ми в одну линию, и стульями. Народу было много, и наша команда  не
        без скрипа втиснулась в стройные ряды гостей. На столе стояли  ка-
        зенные граненые графины со спиртом, между ними -  уйма  бутылок  с
        дешевым сухим ркацители. Еды было предостаточно. Виновник  торжес-
        тва восседал во главе стола.
            Начались тосты и чтение поздравительных панегириков,  сочинен-
        ных на скорую руку. Их читали от каждой группы приглашенных,а при-
        глашены были представители отделов-смежников, связанных  многолет-
        ним содружеством, либо совместной работой в экспедиции. Дам в  эк-
        спедиции было мало, поэтому они приглашались на любые мероприятия,
        кто бы их не проводил,  дабы  украсить  собою  общество  нетрезвых
        кавалеров.
            После каждого тоста все громко и несколько  преувеличенно  ра-
        достно вопили и опустошали винно-водочную тару.
            Потом начали петь. Пели уральцы при каждом удобном случае, са-
        мозабвенно и по любому поводу. Михалыч,  слушая  эти  экспромтные
        выступления, всегда поражался живучести народной  памяти,  которая
        хранила песни, давно забытые и радио и телевидением. Пели и шутей-
        ные песни и озорные. Одна дама, весьма презентабельная и степен-
        ная в обычное время, выпимши, громко исполняла одни и  те  же  две
        строки по мотивам некогда популярной песни:
                Залез такой загадочный,
                А слез такой задумчивый..
            Девушки, обычно дружной стайкой сидящие за столом рядом,  раз-
        духарившись после выпитого, пели под  мелодию  канкана  шаловливую




                48
        песенку:
                Была я гимназисткой и шила гладью,
                Потом пошла в модистки и стала примой, - и  далее  в
        том же духе. Увы, пение не сопровождалось традиционным при  испол-
        нении канкана постельным визгом и демонстрацией нижнего белья.
            Но гвоздем хорового пения работников КБ была и  остается,  ко-
        нечно же, "Усталая подлодка". Она стала паролем, тонким намеком на
        то толстое обстоятельство, что их далекий от морей уральский город
        тесными узами связан с любой атомной подводной лодкой, несущей  на
        борту ракетное оружие, созданное их руками. Тайна,  густым  смогом
        покрывающая этот факт, умножала размеры гордости каждого хориста и
        придавала исполнению сдержанный эмоциональный накал. И-и-и:
                На пирсе тихо в час ночной.
                Тебе известно лишь одной,
                Когда усталая подлодка
                Из глубины идет домой.
            Всем певунам в душе очень хотелось, чтобы чужие и  непосвящен-
        ные дико недоумевали: и почему это,  дискать,  уральцы  так  любят
        песню про усталую подлодку? С чего бы это? Но нет, никто из ураль-
        цев и никому не выдаст военную тайну, как не выдал ее в свое время
        славный предок всех советских людей с простым русским именем Маль-
        чиш-Кибальчиш.
            - А я, ребята, одно стихотворение знаю и хочу его  прочитать,-
        заявил вдруг на целый год постаревший именинник.
            - Давай, Женя, валяй! - закричали отзывчивые гости.
            - Пускай умру, пускай пройдут года,
              Пускай я прахом стану навсегда!!!
              Полями девушка идет босая...
              Я шевельнусь, превозмогая тлен,
              Горячей пылью ног ее касаясь,
              Ромашками пропахших до колен...



                49
            - Ура! - закричали гости и захлопали в ладоши.
            - И я хочу, - неожиданно для себя заявил Михалыч и приступил
        к чтению сонета Шекспира, который он некогда выучил на заре туман-
        ной юности:
                Как тот актер, который, оробев,
                Теряет нить давно знакомой роли ...
            Но алкоголь уже приступил к своей разрушительной работе в  се-
        ром веществе мозга, и Михалыч к конфузу своему внезапно обнаружил,
        что целые строки сонета провалились в небытие. Но и ему бурно  ап-
        лодировали, потому что даже фрагменты Шекспировского творения были
        прекрасны.
            Потом порешили по кругу рассказывать  анекдоты.  В  этом
        жанре Михалыч чувствовал себя твердо и  потому  скоро  оказался  в
        числе двух-трех мастеров трепа. Остальные довольно  быстро  выбыли
        из игры. Он был убежден, что анекдоты надо не только рассказывать,
        но и показывать. Раскованность от выпитого этому чрезвычайно  спо-
        собствовала, и Михалыч корчил рожи, вскакивал  с  места,   выходил
        из-за стола - работал, так сказать, мимикой и жестом, не  опасаясь
        "пересаливать" ни лицом, ни туловом. Напоследок он рассказал анек-
        дот, ставший пикантнюшкой вечера. А был он вот о чем.
            Дело было в 19-м веке в Канаде. Белые собаки согнали племя де-
        лаваров с родных пастбищ и вынудили их уйти далеко в горы. В узкой
        долине на берегу быстрой речки расположились вигвамы индейцев. Од-
        нажды вечернюю тишину нарушил тревожный бой тамтамов: индейцев со-
        зывали на совет. Они выскакивали из жилищ и, издав громкий и  про-
        должительный клич, тремоля его приставленной ко рту ладошкой, нес-
        лись к месту сбора. "Что такое? Что случилось?"- тревожно  спраши-
        вали люди друг друга.
            Из самого большого вигвама под руки вывели престарелого вождя.
        Роскошный головной убор из перьев венчал его голову и опускался за
        спиной до самой земли.Вождь поднял руку - толпа мгновенно смолкла.




                5О
            - Я собрал вас сюда, - сказал вождь, - чтобы сообщить две вес-
        ти. Одна весть плохая ("Плохая весть... Плохая  весть..."- скорбно
        зашелестела толпа.), а вторая - хорошая! - радостно заключил  отец
        племени. Индейцы восторженно затремолили ладошками.
            Вождь поднял руку, и снова  воцарилась  тишина.  Плохая  весть
        заключалась в том, что с целью выживания племя вынуждено будет пи-
        таться одним дерьмом. И опять над толпой пронесся скорбный шелест.
            - Весть хорошая! - с восторгом выкрикнул старейшина. -  Дерьма
        много!!!
            И печальные люди мгновенно зашлись от радости  и  пустились  в
        пляс, издавая победные вопли.
            Анекдот был принят на "ура", зазвенели бокалы. Шорин опрокинул
        свой и тихо сказал сокамерникам:
            - Все, я обнулился. Побег в кровать, а то прямо  здесь  покину
        трехмерное пространство... В четвертом измерении встретимся...
            Пирушка продолжалась, а он удалился.  Потому  что  не  каждый
        гуляющий так добросовестно опустошал посуду, как недавний пришелец
        с седого, но вечно юного Урала. Эта добросовестность всю жизнь бы-
        ла его проклятьем и бедой.
            Анекдот имел для Михалыча неожиданное  последствие: начиная  с
        этого дня и не на один год он стал известен в экспедициях как  Де-
        лавар. До тех пор, пока не услышал и не рассказал  другой    новый
        анекдот, после которого стал Композитором. А потом  Отцом.  А  еще
        потoм - Шахтером. Такова экспедиционная традиция.

ПЕШКОМ ПО ГОРОДУ-ГЕРОЮ–1

            Наутро Михалыча растолкали:
            - Вставай, Рассказ-Ероха... Нам - на работу, а ты иди знакомь-
        ся с городом... Сам-то как?
            - Известное дело - как... Не молоко пил.
            Вошел Алик Болтаев:
            - Ну, Михалыч, тебе от меня персональное спасибо... За то, что




                51
        ты одному пижону аккумуляторы посадил. Терпеть поганца не могу  за
        выпендреж. А вчера благодаря тебе его не видно было и  не  слышно.
        Тебе от меня - пленочка.
            И он достал из-за спины стакан красноватой смеси, в основе ко-
        торой, судя по заявлению, была пленка - толика спирта, служащая  в
        экспедиции единицей измерения, близкой по величине  одному  виски,
        т.е. 22,5 грамма.
            Михалыч, напомнив о своем независимом  статусе  и  испросив  у
        присутствующих прощения, с благодарностью принял  подношение  и  с
        удовольствием его выкушал.
            - Не за то отец сына бил, что тот пил, - назидательно произнес
        Евсеев, - а за то, что похмелялся.
            - Знаю, знаю.- кротко ответствовал Михалыч.-Первая стадия  ал-
        коголизма. Утешаюсь тем только, что сами вы такие.
            Потом все дружно стали поедать дежурные бутерброды с маслом  и
        хлебом, запивая их густым ароматным чаем. В отличие  от  седого  и
        вечно юного в Крыму навалом было и масла, и колбасы, и, что  самое
        удивительное, - отличного чаю. Цыбик индийского чая на  Урале  был
        манной небесной - его дарили  друзьям  по  торжественным  случаям.
        Здесь он валялся в каждом магазине и каждом киоске  невостребован-
        ным. Более того, севастопольцы пили и цейлонский чай - купить  его
        тоже было без проблем.
            Приотворилась дверь, и вчерашний голос не то  сообщил,  не  то
        приказал:
            - Погнали, бойцы!
            Вместе с бойцами, сотрясая лестничные марши, помчался к  месту
        сбора и Михалыч.  На площадке уже собрался народ. Вчерашние  собу-
        тылники обоих полов тепло приветствовали его. Получив на ходу  по-
        следние советы, через небольшой уютный сквер Михалыч направился  в
        сторону технической библиотеки, держа курс на прославленную  Пано-
        раму, посвященную обороне  Севастополя  во  время  Крымской  войны





                52
        1854-1855 гг. Она располагалась совсем недалеко от их гостиницы.
            Чувство сопричастности к судьбе великого города Шорин  испыты-
        вал давно - с тех пор, как ему стало известно семейное предание  о
        его предке, участвовавшем в обороне Севастополя  чуть  не  полтора
        века назад и отмеченном за это знаками воинской доблести.
            Панорама, как и самые славные архитектурные и исторические па-
        мятники города-героя, была известна ему по репродукциям. Он обошел
        круглое здание, разглядывая установленные в нишах бюсты героев,  и
        отправился осматривать орудийные дворики Четвертого бастиона.  От-
        сюда, с вершины Бастионной горки, вся восточная часть города,  где
        располагается Корабельная сторона, видна как на ладони. Равно, как
        и здание Панорамы с огромным "чертовым колесом" неподалеку,  видны
        почти из любой точки города.
            Михалыч терпеть не мог общаться с историей или  искусством  из
        толпы, которую, поглядывая на часы, в быстром темпе, как бычков на
        веревочке, таскала за собой экскурсовод. Но альтернативы не  было,
        и он примкнул к группе каучуковых шей,  как  обзывают  туристов  в
        Америке.
            Замечательное творение Ф.Рубо не могло не впечатлить. Но, ока-
        завшись на полукруглой  ступенчатой  смотровой  площадке,  Михалыч
        взглянул на экскурсовода и не смог до конца экскурсии оторвать  от
        нее глаз. Так поразила его красота молодой женщины. У нее был глу-
        бокий проникновенный голос, огромные прекрасные глаза, цвет  кото-
        рых он не смог рассмотреть из-за тусклого освещения, темные густые
        волосы, обрамляющие овал лица, прелестный профиль и роскошные  гу-
        бы. Михалыч оробел, что случалось с ним всегда при  виде  красивых
        женщин, но все же решился задать парочку вопросов того только  ра-
        ди, чтобы полюбоваться ею.
            Вышед на улицу, он долго менжевался, уговаривая себя еще разок
        обозреть шедевр Рубо. Но как попасть к красавице, если экскурсово-
        дов было несколько? И как не уронить мужское достоинство, представ
        пред ее очи еще раз и на том же самом месте?




                53
            Вот такие противоречивые мысли терзали нежное сердце миаскита,
        не находящего в себе сил двинуться дальше по городу.
            Неожиданно из открытых дверей портала выпорхнула красавица. На
        ходу ответила кому-то:
            - Спешу в садик - у сына мероприятие.
            Сбежала по ступенькам между колоннами портика и направилась в го-
        род, равнодушно скользнув взглядом по толстому Михалычу.
                И вот ты прошла.
                И, пройдя, мне не кинула взгляда.
                А взгляд твой наряден и светел,
                Подобен заре.
                И я загрустил вдруг,
                Как будто в преддверии ада.
                И мне захотелось
                Повеситься на фонаре, -
        вспомнил он строки Луиса Карлоса Лопеса, прочитанные накануне отъ-
        езда, и поплелся вниз по Историческомй бульвару к площади Ушакова.
        Любовь прошла.
            У самой площади задержался перед грандиозным памятником  гене-
        ралу Э.Тотлебену, герою Крымской войны. У ног генерала, на широком
        постаменте, размещается  скульптурная  группа  защитников  города,
        изображающих, должно быть, какой-то конкретный боевой эпизод.  Фи-
        гуры солдат и матросов соизмеримы с фигурой генерала, и  это  впе-
        чатляет особенно.
            А вот и площадь Ушакова. Совершенно удивительная по многообра-
        зию архитектурных стилей зданий, размещенных  на  ней.  У  каждого
        свое лицо:  Матросский  клуб,  Центральная  библиотека,  кинотеатр
        "Дружба", сквер перед гостиницей "Украина", а по обводу  сквера  -
        киоски, пестрящие журнальными обложками,  значками  и  открытками,
        автоматы с напитками. В центре площади -  розарий.  Его  объезжают
        автомобили и троллейбусы, вытекая с площади в три улицы -  Гоголя,





                54
        Ленина и Большую Морскую. Четвертая улица, тихая и  неприметная  в
        толчее народа и автомобилей, поднимается на Центральный холм. Пло-
        щадь распахнута для раннего солнца и восточных  ветров  в  сторону
        Южной бухты.Вид отсюда такой же потрясающий, как с Бастионной гор-
        ки.
            Центральная часть Севастополя представляет собой холм, застро-
        енный при основании города, улицы и площади вокруг  него,  которые
        образуют Городское кольцо длиной  около  трех  километров.  В  это
        кольцо входят площадь Нахимова,  улица  Ленина,  площадь  Ушакова,
        Большая Морская улица, площадь Револющии и проспект Нахимова,  ко-
        торый замыкает кольцо, соединившись с одноименной площадью.
            Но центральная часть - сравнительно небольшое ядро города. Ос-
        тальной город раскинулся на многие километры и по  берегам  много-
        численных бухт и в сторону Балаклавы, а населяют его более трехсот
        тысяч жителей.
            Но разве можно словами описать неповторимый облик Севастополя?
        Тут бессильны и изобразительные искусства.  Чтобы  понять  и  про-
        чувствовать очарование города-героя, города-музея, просто  ослепи-
        тельно белого города на берегу теплого  моря,  залитого  солнечным
        светом и укрытого пышной южной растительностью,  надо  обязательно
        побывать здесь, пройтись по  его  улицам,  осмотреть  бесчисленное
        множество памятников, подняться на Центральный холм и спуститься с
        него хотя бы по самым знаменитым из семидесяти  лестниц  города  -
        Синопскому и Таврическому спускам.
            Шорин вошел на прославленную Большую Морскую.  Величествен-
        ное здание Покровского собора заполонило собой этот участок улицы.
        Что приятно радовало глаз - так это отсутствие  типовых  многоэта-
        жек-близнецов, которые обезличивают любой жилой массив. Дома  пос-
        тройки давно минувших лет в два и три этажа - штучной работы.  Они
        не блистают богатством и мастерством отделки, зато изобилуют  лод-
        жиями, балконами и балкончиками,




                55
        щедро задрапированными зарослями плюща и глициний
            Улица ремонтировалась, и многие каштаны, которые росли по обе-
        им сторонам ее, были выкопаны и валялись тут же, рядом  с  грудами
        раскрошенного асфальта. У широких и крутых лестничных маршей кино-
        театра "Победа" Михалыч остановился. Его удивило  не  виданное  им
        прежде хвойное дерево, живописно лохматое, а слева, у стены здания
        спортзала, еще одно -  с  несколькими  уцелевшими  лопухообразными
        листьями и длинными тонкими стручками. Он остановился у края  тро-
        туара и стал выяснять у прохожих, что это за  деревья.  Те  только
        пожимали плечами. Наконец, нашлись-таки любознательные, которые  и
        поведали ему, что хвойное - это гималайский кедр, а  лиственное  -
        катальпа, родом из южных экзотических стран.
            Михалыч двинулся дальше и вскоре очутился на площади Революции
        - небольшой, но красочной и уютной.
            Надо сказать, ощущение уюта было, пожалуй, самым сильным  впе-
        чатлением от увиденного в Севастополе; уюта и  красоты.  Он  очень
        любил Ленинград, но нерусская красота его  была  неуютной.  Москва
        вообще ему не нравилась своей неохватной громоздкостью и  архитек-
        турным хаосом. Может ли в принципе большой город быть уютным?  На-
        верно, нет. Разве что отдельные уголки его. Уют все-таки предпола-
        гает некоторую миниатюрность, камерность. Что  может  быть  уютнее
        маленьких, укрытых зеленью садов и заросших травой-муравой средне-
        русских деревушек? Тем поразительнее был уют Севастополя.
            Гостиница "Севастополь", драматический театр им. Луначарского,
        Художественный музей напротив (с них начинается проспект Нахимова)
        - не могут оставить равнодушным никого. Глаза обитателя  новеньких
        городов, составленных из кирпичных и крупнопанельных  параллелепи-
        педов, прямо взрываются от восторга и удивления при виде бесконеч-
        ного разнообразия деталей декора, колонн, атлантов, галерей,  лес-
        тниц, арок, ротонд и пр. и пр.
            Проспект Нахимова застроен с одной стороны. С другой он открыт




                56
        морю и занят Приморским бульваром. От  перил  балюстрады  бульвара
        открывается простор внешнего рейда города, тесный вход в  Севасто-
        польскую бухту, Артиллерийская бухта, на другой стороне которой  -
        шикарное парусное судно, ресторан на воде с  именем  "Баркентина".
        Выше, на самой верхушке мыса, возводится  обелиск  в  честь  горо-
        да-героя, огромный и безвкусный образчик стиля эпохи развитого со-
        циализма, в основе которого - эстетический  принцип  претенциозной
        бедности: чтоб "побольше да подешевше". На противоположной стороне
        Севастопольской бухты - грозный Константиновский форт,  за  ним  -
        Михайловский. Там уже Северная сторона города.
            Михалыч прошел мимо помпезного Дворца  пионеров  со  знакомыми
        фигурками ребятишек с горном и знаменем по обе  стороны  фронтона,
        опирающегося на мощные колонны  высокого, до самой крыши, портика.
        Он не преминул нырнуть в подземный туалет, чтобы   ознакомиться  с
        особенностями его архитектуры, после чего оказался у здания Инсти-
        тута биологии южных морей. Здесь кучковались экскурсанты. Они  со-
        бирались отправиться в Аквариум, о существовании которого  Михалыч
        даже не догадывался. Он тут же купил билет и отправился  вместе  с
        ними путешествовать в морские пучины.
            Стены помещения, казалось, сложены были из аквариумов.  Огром-
        ные черепахи с трудом поворачивались в тесных водоемах. За стеклом
        же шустрили разнообразные рыбы, ползали крабы и гады. В мелком ко-
        рыте на полу возился зеленый крокодильчик. Его чуть ли не на  днях
        подарили моряки,  пришедшие  из  Африки.  Но  особенно  запомнился
        угорь, приютившийся в разбитой амфоре. Время от  времени  он,  как
        джин, появлялся из узкого горлышка и внимательно рассматривал  по-
        сетителей немигающими глазами.
            Почти всю площадь самого большого помещения  занимал  бассейн.
        В его водах носились черноморские акулы - катраны, уменьшенные  до
        метра копии океанских убийц, неуверенно плавали стайки кефали, ло-
        баны и задумчиво передвигались метровые осетры.
            Михалыч вышел на улицу и зажмурился от яркого солнечного света.





                57
        Совсем рядом, за деревьями, шумел город. Здесь было место соедине-
        ния проспекта имени великого  русского  флотоводца  c  одноименной
        площадью. Он прошел под вычурным  мостиком,  скорее  декоративным,
        нежели функциональным, и направился к памятнику Затопленным кораб-
        лям. Потом прошелся по набережной и вышел на  площадь,  чтобы,  по
        совету друзей, лично поприветствовать  Павла  Степановича.  Сел  в
        троллейбус и помчался обратным курсом на улицу  Хрусталева:  хоте-
        лось поспеть в гостиницу до приезда команды, чтобы хоть  ненадолго
        наедине пообщаться с кроватью. Потому что ноги у него гудели,  го-
        лова опухла, а глаза слипались от усталости.
            В гостинице было тихо. Наверно, на все три верхние этажа  была
        только одна дежурная, которая и вручила Михалычу ключ от квартиры.
        Пришед в апартаменты, он наскоро попил чаю, потому что был сыт (на
        площади Революции с лотка продавали чебуреки, почему-то  именуемые
        словом "караимские", и он на ходу съел целых три штуки), и  рухнул
        на кровать, едва не ударившись задом об пол, потому что сетка  под
        матрацем спружинила, как батута.
            Как приятно бывает выпасть из людской толчеи и хотя  бы  нена-
        долго оказаться в одиночестве! Он упивался тишиной  и  в  приятной
        истоме потягивался в постели, пока не уснул.
            Пробуждение было неожиданным. В подъезде захлопали двери, раз-
        дались громкие голоса, загудели под ногами лестничные пролеты. Это
        означало только одно: народ вернулся с трудовой  вахты.  А  вот  и
        они: Лева и Юра. Почти вслед за ними вошла Лариса:  она прикупила         д       для мужиков съестного  припасу.  Переодевшись  и
        умывшись, работники прилегли на постели и некоторое время в задум-
        чивости разглядывали потолок.
            - Ну, и как тебе, пан Борек, город-герой? - вопросил пан Юрек.
            - Нет слов. Я знаю красивше только два города  -  Ленинград  и
        Миасс.
            - Ага, значит, и ты не против переехать сюда на жительство?





                58
            - Нет, браток, - был ответ. - Поздновато  привыкать  к  месту,
        обратно противоположному. Однако сожалею, что  судьба  не  занесла
        сюда моих родителей, когда мне был лет 14-15. А то столько колеси-
        ли, и все по русским северам. Однако, если по-честному, город-герой
        - ничто по сравнению с девушкой, которую я видел в Панораме.
            И Михалыч стал живописать музейную  диву. Сексуально озабочен-
        ные по причине долгой командировки мужики были  особенно  чувстви-
        тельны ко всякого рода любовным коллизиям, а потому сильно  оживи-
        лись и стали интересоваться деталями. "Пан Борек" вошел в  раж,  и
        компания приняла решение при первой же возможности совершить  экс-
        курсию на Панораму.
            Забегая далеко вперед, на год и более, можно сообщить собесед-
        никам автора, что не единожды и один Михалыч и Михалыч  с  разными
        группами поклонников женской красоты ходил в музей, но ни разу бо-
        лее он не увидал предмет, некогда так сильно возбудивший его  вож-
        деление.
            ... А между тем назревала потребность поужинать. Заскочил Женя
        Меньков и поинтересовался, не надо ли  их  с  Альбертиком.  Почему
        нет? И вскоре лучшие представители отдела  25  сидели  за  столом,
        центром сервировки которого был казенный граненый графин с  "наве-
        денным" напитком, основу которого, естественно, составлял  инстру-
        мент для прокалывания дырок.
            Послали гонца за девушками, дабы облагородить собрание, но  те
        пребывали в нетях, облагораживая своим присутствием более расторопную      у       мужскую  компанию.
            Редкий лиризм мужских посиделок,  безоглядная  доверительность
        общения, несгибаемая воля и последовательность  в  деле  отыскания
        истины не могли пройти мимо недремлющего ока поэта Желонкина:

                Мои друзья - мои портреты.
                Они в былом и наяву.
                Родной земли теплом согреты,
                Познали Правды глубину.




                59
                Они придут ко мне гурьбою
                И все расскажут о себе.
                Поделятся своей судьбою,
                Терзая Истину на дне:

                На дне стакана русской водки,
                На дне тарелки русских щей,
                На дне последней свежей сводки,
                На дне изношенных вещей,

                На дне семейных неурядиц...
                Назло злопамятной судьбе
                Я, совершив святой "обрядец",
                И ныне говорю себе:

                Мои друзья - мои ребята!
                Они в былом и наяву.
                Они, как зарево заката,
                И вместе с ними я живу!

            Ай да Иван Павлович! Умри, Денис, лучше не напишешь!
            Вполне допускаю, что к концу каждого банкета (увы,  это  слово
        так же не подходит к описываемому  мероприятию, как  и  "попойка")
        "мои друзья" отыскивали истину на дне каждой из  указанной  поэтом
        субстанции (пусть вопрос "Там ли искали?" повиснет в воздухе), од-
        нако в чем я уверен вполне, так это в том, что наутро о  результа-
        тах своих поисков они не помнили совершенно.
            Впрочем, не так все безысходно.  Например,  Михалыч  отчетливо
        понял, что пан Левек связался с "темнилой" в Миассе.

КАК РАВНЫЙ С РАВНЫМИ

            - Поступаешь в мое полное распоряжение до конца экспедиции,  -




                6О
        заявил он пану Бореку.
            - Надеюсь, это не отменяет моего подробного знакомства с горо-
        дом-героем? - вопросил лучший в мире поставщик датчиков.
            - Отнюдь, - ответствовал микробугор.- Однако у нас на повестке
        дня - срочный вывоз со склада на техничке приборов и оборудования.
        Доставишь все на пирс - вот тебе первое задание. А для экскурсий -
        выходные. В общем, посмотрим... Как говорит наш дорогой шеф, одной
        рукой две титьки не ухватишь.
            Вот она - самая изюминка советского  руководителя,  какого  бы
        размера он не был; подчиненный  должен знать, что главное -  дело,
        а все остальное - "эмоции". Надо сказать прямо, советский  руково-
        дитель вообще очень строг к себе, но особенно  к  подчиненным.  От
        них он требует самоотдачи вплоть до  самопожертвования  -  помните
        завет начальства, обязательный для простого совка: "Прежде думай о
        Родине, а потом - о себе!"? Безусловно, это по заказу  пастырей  наших
        духовных сочинена удалая, якобы флибустьерская песня со знаковыми,
        как теперь говорят, для эпохи словами: "Пьем за яростных, за непо-
        корных, за презревших грошевой уют!" И в самом деле, к чему  ярос-
        тным и непокорным ( а именно такими должны быть  настоящие  совет-
        ские люди!) грошевой уют? Уют для тех, для кого в стране  соци-
        альной справедливости и всеобщего равенства спецбольницы,  спецле-
        чебницы, спецпайки, спецмагазины, спецдома и прочие спец-ы.
            Как получилось, что при такой постановке дела лагерь социализ-
        ма сильно проиграл своему отвратительному антиподу, - большая  за-
        гадка, отгадать которую не берусь. Впрочем, может, правы  те,  кто
        считает, что чудесный лагерь с его якобы мощной экономикой  разва-
        лило Центральное разведывательное управление  США  руками  отечес-
        твенных дерьмократов?
            Короче говоря, за что Михалыч боролся, на то и напоролся.  Ему
        бы, дураку, с раннего, как говорится, с  ранья  отправиться  бы  в
        кассу Аэрофлота да купить бы обратный билет на число, равное теку-
        щему плюс семь, а он решил, видите ли, соответствовать ситуации.




                61
            Наутро, после омерзительного пробуждения и теперь уже штатного
        чая без реанимационных добавок, он погрузился в "пазик" и с толпой
        себе подобных отправился на мыс Фиолент, в бывший монастырь.
            Прав оказался пан Юрек, сказавший, что ящики в части  получить
        - это не ишака купить.
            Штампика, дающего право на проход в штаб, в аусвайсе Михалыча
        не оказалось, и потому он стал расспрашивать проходящих через буд-
        ку КПП, как повидать мичмана Величко. Никто этого не  знал.  Моло-
        денькая "вохрушка", в синей форме и с огромным револьвером системы
        "наган" на широком ремне, позвала его вдруг и показала пальцем  на
        рыжего загорелого мужичка с погонами мичмана, переходящего двор по
        другую сторону КПП: "Величко".
            - Величко! Величко! Ходи сюда! - завопил Михалыч.
            Тот остановился,строго глянул в сторону крика и пошел на него.
            Мичман, судя по виду, сверстник Михалыча, был хорошо потерт из-
        нанкой жизни и явно с бодуна.
            - Значит, так, - доброжелательно произнес он, поглядывая голу-
        быми глазками. - Завтра меня в части не будет - командировка в го-
        род. Послезавтра - комиссия.  Давайте  в  понедельник.  Отставить:
        читка приказов и политучеба. Подъезжайте во вторник. Я  постараюсь
        оформить документы на вывоз. Захватите помощника: в пакгаузе  горы
        ящиков. Надо не только свои по маркировке отыскать, но и  вытащить
        их на свет божий. Работы навалом. Имейте также в виду,  что  тран-
        спорта у нас нет - договаривайтесь со своим. По телефону не звони-
        те: телефон в штабе. Кто будет меня по территории искать?
            В это время  где-то  вверху  прокашлялся  громкоговоритель,  и
        низкий мужской голос сурово произнес:
            - Главный корабельный старшина Мыкола Собатюк, вам треба сроч-
        но прибыть в штаб!
            А потом еще раз.




                62
            Вот-те нате. А Михалыч считал, что самое  звучное  звание  на
        флоте - адмирал.
            Он пожал крепкую ладонь мичмана с голубым якорем между большим
        и указательным пальцами, оглянулся и увидел зад "пазика",  повора-
        чивавшего на техничку. Михалыч не убился, а рассмеялся.  Он  пошел
        вслед за автобусом до конца улицы. Здесь - кольцо автобусного маш-
        рута N 19 "Рынок - Фиолент". На небольшой  площади,  под  огромным
        каменным дубом - киоск, на котором расписание движения автобусов, и
        вход в столовую с буфетом. А длинный "Икарус" с прицепом на  "гар-
        мошке" тут как тут: вон стоит у  шлагбаума,  выпуская  непроездных
        пассажиров, которые поспешают к домам в балке.
            Обратная дорога заняла не менее часа. Автобус с могучим  рыком
        неспешно катил вдоль извилистой береговой линии  мимо  маяка,  ка-
        ких-то сооружений, оснащенных лесом антенн всякого  вида  и  рода,
        мимо жилых домов, маленьких домиков, мимо садов и корпусов с людь-
        ми в больничных пижамах и пионерами, пока не  выехал,  наконец,  к
        свертку в Камышовую бухту, откуда начинался город.
            По улице Вакуленчука они быстренько скатились к площади  имени
        5О-летия СССР и по улице Пожарова направились к гостинице  "Крым",
        видной, кажется, с любой точки города.
            Конечно, Михалыч не мог знать тогда, что площадь, которую  они
        миновали, - центр большого района города, хотя приметил и  главный
        универмаг города, и огромное здание кинотеатра "Россия".  Не  знал
        он тогда и того, что от этой площади рукой подать до античного го-
        рода Херсонеса, на руинах которого обосновался историко-археологи-
        ческий заповедник. В Херсонесе надо побывать обязательно!

ДАЦЗЫБАО

            А вот и рынок! Михалыч туда не пошел, а пошел он в  противопо-
        ложную сторону - к Артиллерийской  бухте,  дошел  до  танцплощадки
        "Ивушка", расположенной под  сенью  невероятно  огромной  плакучей
        ивы, и исчез в чреве пятиэтажного универмага. Здания  уникального,
        с вековой, почти детективной историей.





                63
            Вошед в здание и отошед в сторонку, Михалыч достал из  кармана
        дацзыбао - обширный листок с перечнем заказов, сделанных коллегами
        и родными. Экзотическим этим словом,  пришедшим  из  Китая  времен
        культурной революции, многие тогда для словесного оживляжа называ-
        ли всякого рода заметки на память, да и вообще не очень  уважаемые
        листки, включая разные жанры деловых бумаг. И  еще  два  китайских
        слова той поры врезались в память русских современников  революции
        благодаря нижеследующей частушке:
                На столе стоит графин,
                А в графине - дырочка.
                Мой миленок - цзаофань,
                А я - хунвейбиночка...
            В дацзыбао значилось:
            1) Резинки для движителей авиамоделей
                Ягуртов Ан. - 2 шт,
                Аверина Ал. - 4 шт.
               (используются для ловли судака)
            2) Пояски кожаные - 2 шт. - Р.Тетерина (талия 7О-75).
            3) Заколки-автоматы - 2 шт. - Т.Гречишникова.
            4) Шампунь польский  - Насима Вахитова.
            5) Лифчик р-р 6 + ночная рубашка - для любимой.
            6) Носки - 6 пар            ¦
               Футболки, р-р 54 - 2 шт. ¦ для внутреннего употребления
               Трусы - 2 шт.            ¦
            7) Удочка телескопическая - для дяди Васи Нестерова.

            ПРОДУКТЫ.
            1) Конфеты разные - 2-3 кг - для Л.Дубининой ( новогодние  по-
        дарки детям).
            2) Палку вареной колбасы      4) Чай индийский - 4-5 цыбиков
            3) Масло сливочное - 2-3 кг   5) Сыру - 1-2 кг




                64
            Михалыч терпеть не мог ходить по магазинам. Он плохо  ориенти-
        ровался в торговых залах, его угнетала необходимость что-то искать
        и еще больше - что-то таскать. Поэтому в молодости он как уезжал в
        командировки с одним портфелем, так и возвращался с ним, прихватив
        для дочери маленькие сувениры вроде значков, шоколадок и  апельси-
        нов, которых днем с огнем невозможно было сыскать в Миассе.
            Впрочем, в Миассе сыскать, видимо, можно было все. Но не всем.
        Как-то накануне ноябрьских же праздников он встретил хорошо знако-
        мого ему начальника торгового отдела горисполкома, человека  энер-
        гичного и для его должности на редкость простодушного.
            - Фу-у, - сказал он с деланным облегчением, - как с  поля  уб-
        рался.
            - А что случилось? - спросил Михалыч у Михалыча.
            - Да достал кое-как три килограмма черной икры - такое задание
        получил перед праздниками... Как, то есть, для  кого?  Для  первых
        лиц города... по килограмму на каждое...
            Однажды,  когда  он  в  очередной  раз   приехал   в   Москву,
        друзья-смежники посоветовали ему быстренько смотаться в  ближайший
        гастроном, чтобы успеть купить  5-килограммовую  банку  прекрасной
        атлантической селедки,"выброшенной" народу накануне (селедка в Ми-
        ассе была таким же раритетом, как и сыр). Он отшутился и в магазин
        не пошел. Перед отъездом домой к нему вдруг подошли представитель-
        ницы принимающей стороны и потребовали энную сумму. Недоумевая, он
        достал деньги, и тут они торжественно вручили ему нечто, обернутое
        газетой и засунутое в авоську:
            - Это селедка. Отвезите ее Вашим женщинам.
            А когда два дня спустя рано утром он вошел в  свою  квартиру с
        портфелем в одной руке и с банкой в другой, мать  и  жена,  угадав
        гостинец, едва не рухнули от неожиданности.
            Забегая далеко вперед, скажу, что именно в Севастополе,  бывая
        здесь впоследствии в командировках с экспедицией регулярно,  Миха-
        лыч не то, что приохотился, а стал считать для  себя  обязательным






                65
        перед отъездом в Миасс отовариваться для дома и для семьи. А полу-
        чилось это так. Каждый раз перед погрузкой в свои автобусы,  везу-
        щие народ в аэропорт, чтобы посадить в свой же  самолет,  оказыва-
        лось, что из всех пассажиров только у него в одной руке  телепался
        портфель с грязным бельем и никчемными  презентами  для  домашних.
        Его легкомысленный вид прямо-таки остервенял  особ  нежного  пола,
        имевших до десяти мест каждая и в потоках обильного пота  затаски-
        вавших их в транспорт.
            - Как не стынно, как не стынно, - по-райкински говорили они. -
        Здоровый мужчина, а женщинам помочь не хочет.
            Кстати, остальные мужики успешно соперничали с дамами по числу
        мест, поэтому они с молчаливым сопением несли  свой  крест,- тьфу,
        таскали баулы, ящики, сумки и чемоданы, - лишь изредка обмениваясь
        побудительно-трудовыми репликами. Им было не до дам.
            Михалыч, прямо скажем, без удовольствия,  дивясь  жадности  и,
        как ему казалось, глупости бойцов и бойчих (разве решишь  проблемы
        семьи, скажем, по пищевому довольствию, такими вот разовыми мероп-
        риятиями?), таскал "места" и расставлял  их,  повинуясь  указаниям
        пальчиков с крашенными коготками.
            - Ну, что, дурачок, - приветливо сказал ему  как-то  во  время
        погрузо-разгрузочных работ пан Юрек, когда он поставил чужие  ящи-
        ки, чтобы отереть пот с лица, - не надоело чужие чемоданы таскать?
        Или у тебя денег нет на собственный? Могу занять...
            Пан Борек задумался. Простая, как пареная репа, мысль почему-
        то даже не посещала его бездумную  головушку.  Зато,  привнесенная
        Юреком, дала добрый всход; никогда более Михалыч  не  носил  чужих
        вещей, потому что у него появились свои.
            Однако вернемся в универмаг. Во время этой первой  рекогносци-
        ровки наш герой спросил в надлежащем отделе только бюстгалтер, са-
        ми понимаете, нешуточного размера.
            - Бывают, но редко, - ответила продавщица. - заходите почаще.





                66
            И с тех пор, чуть не ежедневно заглядывая в отдел, Михалыч че-
        рез головы покупателей  показывал  продавцу  только  растопыренную
        кисть, якобы обхватывающую прелестный женский атрибут, как тут  же
        получал один и тот же ответ:
            - Пока нет. Заходите...
            ... Обе стороны коротенькой улицы Маяковского, поднимающейся в
        горку до площади Револющии, уставлены киосками и лотками, занятыми
        цветами. Пожилые женщины, продающие  украшения  жизни,  выращенные
        своими руками, приветливы и уступчивы: не торгуясь, соглашаются на
        любую предложенную цену. То же и на рынке. Только те,  кто  делает
        на торговле деньги, так сказать, профессионалы прилавка, решитель-
        но отказываются вести торг. Прежде всего кавказцы, не имеющие кон-
        курентов по продаже цитрусовых.  "Проходи,"-  сурово  говорят  они
        словоохотливому покупателю. Или: "Свободен!", щеголяя воинской вы-
        учкой.
            В "Детском мире" резинок для запретной ловли судака в водоемах
        Южного Урала - навалом. Детского трикотажа - тоже. Тут и состоялся
        почин - Михалыч сделал первые покупки.
            Мимо фирменного магазина "Золотая балка", мимо Морской  библи-
        отеки, Синопского спуска и Художественного музея, любуясь  Примор-
        ским бульваром и видом на бухту, он потек в сторону площади  Нахи-
        мова. Первые этажи домов были заняты магазинами, полки которых ло-
        мились от товаров, будто находился он не в знакомом по России эСэ-
        СэСэРе, а в каком-то другом государстве.
            Десять лет спустя, когда красная империя рухнула и по "неза-
        лижному" Киеву ходили украинцы с плакатами "Москали, отдайте  нашу
        ковбасу", он все недоумевал: какую колбасу требуют братья-славяне,
        если ею торговали только в больших городах России да  в  республи-
        ках, которые почитались  за  младшеньких и которым,  как  заведено
        на Руси, - завсегда кусок послаще? Может, это он, Шорин,  лично
        должен вернуть те несколько палок мокрого вареного  мяса,  которые





                67
        вывез с территории суверенного государства за годы работы в Крыму?
            Проходя мимо одного из домов, он обратил внимание на  то,  что
        почти весь первый этаж занимала парикмахерская, залы которой  пус-
        товали. Не исключено, что в  теплое  время  года  производственных
        мощностей ее едва хватало для обработки лохматых голов,  привезен-
        ных к южному морю со всех уголков сверхдержавы.  Сейчас  же  толпа
        мастеров обоего пола, с живостью обсуждавших какие-то  жгучие  жи-
        тейские темы, с интересом воззрилась на нестриженого Шорина.
            - Клиент мой! - произнесла средних лет парикмахерша и,  оборо-
        тясь, пригласила:
            - Сюда, пожалуйста!
            - У меня такое чувство, что вы давно меня ждете, а  я,  подлец
        этакий, все не иду и не иду... - кисло пошутил Михалыч.
            - Для нас каждый клиент - желанный гость. Итак, кому Вы хотите
        понравиться - женщине или начальнику? - она защелкала ножницами.
            - А можно, чтобы и тому, и другому.
            - Трудно, но можно!
            - Тогда - вперед!
            После стрижки Михалыч, по его  словам,  стал  еще  красивше  и
        спустя полчаса поздоровался с Павлом Степановичем  и  передал  ему
        привет от подельников.

ПЕШКОМ ПО ГОРОДУ-ГЕРОЮ-2

            Адмирал Нахимов с подзорной трубой  в  правой  опущенной  руке
        спокойно взирает на Северную бухту. За его спиной - грандиозный по
        замыслу и исполнению мемориал героической  обороны  Севастополя  в
        1941-1942 годах. По обе стороны  мемориала  несут  почетную  вахту
        школьники в военно-морской форме. У мемориала толпятся  люди.  Они
        читают имена воинов, чья память свято чтится в городе-герое.
            Так как в самом начале улицы Ленина находятся административные
        здания, в которых размещаются власти города,- как светская, так  и
        духовная (понятно, какую я имею в виду),- то часть площади отведе-




                68
        на городской наглядной агитации, повествующей о достижениях  горо-
        да. Монументальная Доска Почета венчает творение пропагандистов  и
        агитаторов, этих, как говорят в народе, массовых организаторов.
            От троллейбусных остановок и к ним мимо судостроительного тех-
        никума спешат горожане и гости Севастополя. Многие бегут к приста-
        ни, чтобы сесть на паромы и катера, которые помогут  добраться  до
        любой точки 8-километровой бухты, будь то Северная  сторона,  Гол-
        ландия, Корабельная сторона или Инкерман-Белокаменск.
            Украшением площади Нахимова, безусловно, является пышная   ко-
        лоннада, с которой начинается знаменитая Графская пристань. Во всем
        блеске она предстает снизу, от воды. А еще лучше - с борта  катера
        командующего Черноморским флотом в дни торжеств, когда все  четыре
        марша обширной лестницы заняты матросами, горожанами и  музыканта-
        ми со сверкающими духовыми инструментами.  Простому  человеку,  да
        еще несевастопольцу, это знакомо только из кинохроники.
            В будние дни шикарное творение зодчих воспринимается почти так
        же равнодушно, как и  трибуны на главных площадях  городов. По-на-
        cтоящему они хороши только в часы, для которых предназначены.
            Улица Ленина показалась Михалычу примечательной по  нескольким
        причинам. Во-первых, здесь он впервые увидел платаны,  опознав  их
        по семенным шарикам, будто подвешенным к веткам на ниточках, и  по
        коре с разводами, как на шкуре ягуара. Во-вторых, примечателен был
        Дом офицеров КЧФ (Краснознаменного Черноморского  флота)  -  очень
        современное здание со стеклянным фасадом, один из наиболее  значи-
        тельных культурных центров города. У входа в него пару лет  спустя
        Михалыч увидел выходящую с концерта Софию Ротару, окруженную  тол-
        пой. Это было единственное мероприятие, на  котором  он  поприсут-
        ствовал возле этого очага, так ни разу и не удосужившись  пересту-
        пить его порог.
            Музей КЧФ его поразил. Оба здания музея показались ему замеча-



                69
        тельными. Первое - некогда храм святого Михаила, который  в  1854-
        1855 годах был гарнизонной церковью. Его фасад  закрыт  мраморными
        досками с написанными на них  названиями  воинских  подразделений,
        которые составляли гарнизон города во время Крымской войны.
            Второе здание построено для музея специально. Колонны, фронто-
        ны, резьба по камню впечатляют. Особенно хороши чугунные детали  с
        воинскими атрибутами. Белоснежное под ярким  солнцем  здание  и  -
        черные чугунные светильники и ростры.
            Прекрасное место отдыха - Ленинский сквер. Он занимает  значи-
        тельную часть восточной стороны улицы. Центр сквера - весьма выра-
        зительный памятник героям-комсомольцам, скульптурная группа на вы-
        соком постаменте.  Благодаря  скверу  улица  распахнута  навстречу
        солнцу, степному ветру и Южной бухте.
            Сквер упирается в стенку с входами в общественный туалет. Выше
        и дальше стенки - площадь Пушкина.
            Если бы Михалыч был поэтом, он сочинил бы поэму о туалетах Се-
        вастополя и посвятил бы ее властным структурам города. Потому  что
        туалеты нашей великой Родины - это ее тщательно  скрываемая тайна:
        попробуйте в незнакомом городе отыскать его. Видно,  где-то  там,
        наверху, как сама собой разумеется истина, что наш человек выше  и
        значительней каких-то там естественных отправлений. Поэтому туале-
        ты редки, расположены скрытно и являют  собой буквально  постыдное
        отхожее место. В Севастополе же некоторые туалеты возвышены до го-
        родских достопримечательностей. Как этот, например, -  туалет  под
        Пушкинской площадью.
            Сама площадь показалась Шорину чрезвычайно оригинальной. Преж-
        де всего памятник поэту. Он представляет собой бюст, установленный
        на круглой колонне высотой около трех метров, обвитой плющом и по-
        мещенной в клумбу  с цветами. Кучерявая  голова  Александра Серге-




                7О
        евича замечательно смотрится  на ясном крымском небе. Кто были ав-
        торы памятника: скульптор и архитектор,-  представляет ли он худо-
        жественную ценность - об этом Михалыч не узнал ни тогда, ни позже.
            Площадь имеет форму равнобедренного прямоугольного треугольни-
        ка, гипотенузой которому служит внешняя  линия  дорожного  полотна
        улицы Ленина. Площадь невелика, но она прерывает тесный ряд домов,
        открывая живописный вид на Южную бухту  и  широкую  перспективу  в
        сторону Малахова кургана. Автобусы и троллейбусы, покидая ее, ухо-
        дят вниз, под гору, в сторону железнодорожного  и  автовокзала,  и
        исчезают за поворотом, или, поднимаясь к площади, появляются,  вы-
        растая, из-за поворота. По зебре площадь пересекают нарядные, оде-
        тые по-летнему пешеходы.
            Если перейти на противоположную сторону  улицы,  то  сразу  за
        площадью обращает на себя внимание здание, украшенное кариатидами,
        гермами, львиными мордами и лепными гирляндами,  что  противоречит
        аскетическим вкусам  поздней советской эпохи, чуждой архитектурным
        излишествам. И это понятно: здание построено около века назад.  Но
        в старые меха влито новое вино: здесь расположен  кабинет  полити-
        ческого просвещения Дома офицеров флота. Вечно живое учение о том,
        что единственно верный способ сделать счастливым большинство насе-
        ления - это физически уничтожить классово  чуждое  меньшинство  и
        конфисковать имущество убиенных с последующим  его  дележом,  надо
        полагать, лишь основными своими тезисами разместилось в столь тес-
        ном здании. Наиболее полно оно представлено в огромном Доме полит-
        просвещения на площади Восставших. Лучшая постройка 1977  года  на
        Украине имеет пятиэтажный учебный корпус,  зал  заседаний  на  6ОО
        мест, внутренний дворик. Необычайно впечатляющий, как говорят, ар-
        хитектурный облик символизирует достижения эпохи  развитого  соци-
        ализма. В таких замечательных стенах вечно живое учение  не  может
        не развиваться. Наверняка оно обогащается глубокими учеными  изыс-
        каниями типа "Роль Севастопольского горкома ВКП (б) в  организации
        работы  пожарных  команд  города  во  время  героической   обороны
        1941-1942 гг."




                71
            Почти напротив дома флотских политработников - одно  из  самых
        замечательных зданий  города - кинотеатр  "Украина",  построенное
        после войны в классическом стиле. Перед главным входом -  колонна-
        да, на обратной стороне кинотеатра ротонда с колоннадой,видная да-
        леко со стороны Южной бухты.
            Так незаметно Михалыч вышел на площадь Ушакова прямо к ротонде
        Центральной городской библиотеки им. Л.Н.Толстого, подошел к длин-
        ному стенду, на котором ежедневно  вывешивали  газеты  всех  горо-
        дов-героев страны, и углубился в их изучение. Потом прошел в сквер
        перед кинотеатром "Дружба", из автомата (невиданное в России дело)
        попил пива и уселся на скамью, созерцая прохожих и все вокруг.
            Без устали сияло солнце, было тихо и  тепло,  посреди  площади
        цвели розы. Рай да и только! А на Урале уже лежал снег,  было  хо-
        лодно, слякотно и неуютно. Это надо же!
            Насидевшись и насмотревшись, он глянул на  часы:  в  Балаклаве
        труженики стенда, пошабашив, наверно, вылезали в данный секунд  из
        рабочих роб, чтобы выйти на пирс и либо устроиться в автобусе, ли-
        бо вот так же, на солнышке, ожидать его прибытия, чтобы отправить-
        ся в гостиницу. Т.е. время еще было, и Михалыч, взяв ноги в  руки,
        отправился в сторону своего лежбища по улице Гоголя.
            Улица Гоголя хороша своей уютной скромностью. Нет  на  ней  ни
        пышных зданий, ни памятников, и составляют  ее  дома  послевоенной
        постройки - невысокие и добротные, укрытые тенью могучих дерев.  В
        кафе, столовых и магазинах полно еды и товаров. И везде полно  пи-
        ва. Того самого, которое - жуткий дефицит в Миассе.  Придет  вдруг
        в машгородок грузовик с пивом из  Челябинска,  встанет  в  людном
        месте - и толпы жаждущих и страждущих бегут к ней, разбирая  товар
        сетками и ящиками.
            Безусловно, украшает улицу  комплекс  зданий  Севастопольского
        приборостроительного института. Очень хорош собой вход  в  главное




                72
        здание. Выступающая часть фасада здания полукруглой  формы, дальше
        - ротонда с колоннадой. У входа - пестрая толпа молодежи. На  про-
        тивоположной стороне, в глубине между домами, видна крутая лестни-
        ца, которая ведет прямо к Панораме. На первом этаже дома, мимо ко-
        торого надо пройти к лестнице, - книжный магазин. Он не такой  ши-
        карный, как на улице Ленина рядом с Домом офицеров флота, но  чего
        здесь только нет!
            Михалыч порылся в развалах букинистической литературы и  купил
        сборники стихов Ф.Петрарки, Я.Полонского и С.Надсона, а  из  новых
        книг (о,радость!) - "Расчеты теплового режима твердых тел" А.Пехо-
        вича и В.Жидких. Это было просто невероятно! С тех  пор  посещение
        магазинчика стало для него едва ли не ритуальным. И  почти  каждый
        раз он выходил  отсюда с новой  книгой в руках и тихой  радостью в
        сердце по поводу ее приобретения.
            На так называемом Куликовом поле улица  Гоголя  раздваивается:
        слева она поднимается вверх проспектом Вострякова, широким и  бла-
        гоустроенным, справа - проложенной по ложбине улицей Хрусталева. В
        начале развилки - гастроном "на Кожанова", как называют его  миас-
        киты, хотя улица Кожанова - на задворках гастронома. Это ближайший
        к гостинице продуктовый магазин, где, помимо хлеба насущного, име-
        ется родничок, откуда бьют любимые ими напитки -  портвейны  "При-
        морский" и "Таврический".  По  уральским  меркам,  портвейны  эти,
        местного разлива, сказочно вкусны, потому  что,  провезенные через
        половину необъятной Родины и "бутилированные" на том же Урале, они
        весьма невразумительно намекают о своем происхождении. А берут  за
        такое чудо в емкостях О,7 всего один рупь и семьдесят копеек.
            Ну, а теперь до гостиницы - рукой подать, мимо автозаправки по
        тротуару по-над дорожным полотном метров триста, не больше.
            ... Бойцы были уже на месте,  т.е.,  выражаясь  по-флотски,  в
        койках, и задумчиво созерцали потолок. Появление Михалыча прервало
        сладкое балденье.





                73
            - Ты где это был? - вопросил микробугор. - Мы ж тебя,  парази-
        та, потеряли.
            - Ты не жми меня к березе - это дело ни к  чаму...-  парировал
        тот. - Пытался одной рукой  две  титьки  ухватить.  И у меня такое
        чувство, что я их не только ухватил, но и  удержу.  Будут  тебе  и
        ящик на пирсе, и белка со свистком. А мне - экскурсии  по  городу-
        герою.
            И пан Борек отчитался за проведенный день.
            - Так как ты гулял, а мы работали, вот тебе вердикт  коллекти-
        ва: гони на Кожанова за едой и целительной влагой.
            Чтобы не выскочить за рамки санитарной нормы, решили взять  по
        О,7 на личико плюс колбасы, масла и хлеба. Много ли мужикам  надо?
        И вот уже оба пана - Борек (он же Михалыч) и Юрек - молотят пятка-
        ми по  асфальту улицы  Хрусталева, а остальные  сочиняют  на плите
        суп-скороварку под названием рататуй.

ШТРАФНУЮ ДЕЛАВАРУ.                ГИМН РУССКОМУ КВАСУ

            Наконец, наступает торжественный момент: все сидят за  столом.
        Наливают по первой. Чинно поднимают. Тихая радость светится на ли-
        цах. Михалыч с чувством читает любимую хокку Басе:
                В чашу с вином,
Л                Ласточки, не уроните
                Глины комок...
            Знаток фольклора Евсеев цитирует своего деда:
                Помяни, Бог, трех Матрех,
                Сидора, Макара, свата Захара! Аминь!
            - Завидущему глазу - письку на лоб, - некрасиво  шутит  гость,
        имени которого по морально-этическим соображениям автор  не  назо-
        вет даже под страхом административной ответственности.
            Гулко выпили и шумно передохнули.
            - Будто по нутрям боженька пробежал, - с чувством произнес пан
        Юрек, и взор его увлажнился.
            - Хорошо-то как, кур-р-р-ва! - выдохнул Вовик. Все, естествен-
        но, так и упали со смеху.





                74
            - Без зазору! Давайте без зазору! Как  положено!  -  настаивал
        некто, и бутылки гулко забулькали, неохотно выпуская пойло.
            Застучали о тарелки ложки, захлюпали рты, засопели носы -  на-
        род стал шумно насыщаться.
            И тут распахнулась дверь и вошел Сашка - тот самый водила, ко-
        торого так поразила внешность поставщика датчиковой аппаратуры.
            - Михалыч, можно тебя на минутку?
            - Пошли к нам, - продолжил он, когда тот вышел к нему в  кори-
        дор. - У нас сегодня жареный куян. Посидим, посмеемся. Пошли,  ре-
        бята приглашают.
            Как всякий уралец, проживающий, так сказать, в ореале обитания
        тюркских народов, Михалыч знал, что куян - по-ихнему, заяц. Конеч-
        но, и коренным крымчанам это слово близко и понятно.
            Приятно заходить к кампании, которая тебя ждет и  которая  уже
        изрядно выкушала.
            - Смотрите, кто пришел! Какие люди в  Голливуде!  -  загалдели
        хозяева, увидав гостя.
            - Ура Делавару! - крикнул кто-то и выдал индейское тремоло.
            - Штрафную ему, штрафную!
            Штрафная - спирт с пепси-колой -  пролетела  в  подготовленный
        организм соколом, если не мелкой пташкой.
            Выпив и закусив подсунутым виноградом, Делавар огляделся. Пос-
        реди стола на холме из рассыпной картошки лежало то, что даже  от-
        даленно не напоминало робкого зверька. Крупный  эксзаяц-русак  был
        расчленен на куски белого мяса, кокетливо розовеющие  поджаренными
        боками из зелени и порезанных помидоров с огурцами.
            Обращало на себя внимание обилие овощей  и  фруктов,  особенно
        винограда. С равными интервалами на столе стояло  вино  в  нестан-
        дартной таре - в стеклянных банках разной емкости. Безусловно, это
        были сладкие плоды профессиональной изворотливости  шоферов,  ока-
        завшихся вместе с транспортом в чужом городе, да еще и со  сравни-





                75
        тельно свободным режимом работы.
            Данный заяц был второй жертвой  водителей.  Вроде  как  бы  их
        охотничьим трофеем. Исконный враг виноградаря в  изобилии  жировал
        на молодой лозе, нанося ощутимый ущерб хозяйству.
            "Бывало, до войны, рассказывал старый охотник-крымчанин, толь-
        ко появишься в каком-нибудь селе с ружьем - со всех  сторон  бегут
        татары: убей куяна!"
            Во время экстренных рабочих поездок из Мраморной бухты  в  Ба-
        лаклаву в вечернее время шоферы сильно сокращали путь, ныряя почти
        от КПП части в долину у поселка Флотское, а потом мчались по доро-
        ге посреди виноградника. И почти всегда  в  свете  фар  появлялись
        зайцы. Так как иной тропы, кроме освещенной, для них не  существо-
        вало, они мчались перед автомобилем до ближайшего поворота.  Шофер
        и пассажиры заходились в азарте, автобус гнался за бедным  зайцем,
        а тот улепетывал от смерти во все лопатки. Но, как видим, не всег-
        да это удавалось.
            Михалычу подали тарелку с добрым куском  любителя  виноградной
        лозы. Всем налили и дружно "вздрогнули" за дружбу и во славу  без-
        временно ушедшего русака.
            - Так вот я и говорю, - продолжил прерванный разговор рассказ-
        чик, - что есть три заповеди настоящего мужчины. Первая: нет  пло-
        хой водки. Водка бывает хорошая и очень хорошая. Вторая  заповедь:
        много водки не бывает - бывает мало закуски. И третья:  некрасивых
        женщин не бывает. Бывает мало водки.
            Последовали, как говорится, «бурхлывы оплески и выгуки "Ура!"»
            Честную кампанию составляли шоферы и лица, входяющие в  коман-
        ду начальника экспедиции (который ведал ее  административно-хозяй-
        ственным обеспечением), а также тяготеющие к ней. Девушки были  из
        отдела, ответственного за наличие и состояние технической докумен-
        тации в экспедиции, и электромонтажницы с завода. Все  с  удоволь-





                76
        ствием хохотали над каждой рассказанной  байкой  (какое  противное
        слово - байка, не правда ли?).
            - Кстати, о водке, - встрял в разговор очередной рассказчик. -
        Мой дедушка уже совсем старенький был, а выпить любил. Бывало, на-
        ладят его в магазин, он купит там что надо, а сверх того для  себя
        чекушку, т.е. четвертинку, в которую входит 25О грамм водки, и сай-
        ку. Выйдет на улицу, откусит сайку с одного конца и всю четвертин-
        ку туда выльет. А потом бредет домой потихоньку и все от сайки от-
        кусывает, откусывает. Домой придет - ни четвертинки, ни  сайки.  И
        сразу за печку, на свой сундук.
            Михалычу понравился коктейль из спирта, воды и пепси-колы.
            Пепси-кола, как и кока-кола, был продукт много  слыханный,  но
        никогда прежде не виданный. Его, по слухам, производили  только  в
        Новороссийске, Феодосии и Киеве. Маленькие, емкостью  О,33  литра,
        бутылочки вместе с содержимым стоили 4О копеек.  Естественно,  как
        вещь редкая и как символ порочного мира пепси пользовался повышен-
        ным спросом в СССР. Знакомый ялтинец как-то рассказывал: "Приезжаю
        однажды на периферию, в Москву. Остановиться негде, все  гостиницы
        заняты под завязку. Захожу в ту, что поприличней. Народу -  яблоку
        упасть негде. "Мест нет",- говорит дежурная и тычет пальцем в таб-
        личку. Та Бога ради! Достаю две бутылки пепси-колы - на! - и  я  в
        отличном номере."
            По единодушному мнению советского человека, напиток этот слова
        доброго не стоил: во-первых, сладкий (как можно сладким жажду уто-
        лить?); во-вторых, аптекой так и разит! Однако пытливый русский ум
        сразу просек: в смеси с водкой очень даже неплох. Именно  в  тако-
        вом (и только в таковом!) качестве он и  использовался. Рецепт  -
        прост, как коровье мычанье: берешь бутылку водки и бутылочку пепси,
        сливаешь их содержимое в одну емкость -  и  получается  ляля:  душистая
        теплокоричневая жидкость крепостью 24 градуса. Пьется весьма  при-




                77
        ятственно, а градусы-то, естественно, сами себя оказывают!
            Спирт на гидратной основе, единственно доступный отважным  ис-
        пытателям грозного оружия, разведенный до 4О градусов и  смешанный
        с пепси в указанных пропорциях,  начисто  лишается  своего  галош-
        но-хлорвинилового привкуса. Худо ли?
            Выступив перед народом достаточно успешно и  на  этот  раз,  с
        приятным чувством, что  он  отработал  съеденного  куяна,  Делавар
        "отвалил на хавиру", где и "замкнулся на массу", т.е. пошел  домой
        и рухнул в постель.
            Хочется спеть гимн, прославляющий самый замечательный  в  мире
        напиток, утоляющий лютую жажду с  первого  глотка,  гимн  русскому
        квасу. Конечно, не "атомному", а тому самому продукту  интимно-из-
        бяного производства, приготовление которого немыслимо без так  на-
        зываемого солодового хлеба. А чтобы испечь такой хлеб, надо снача-
        ла прорастить ржаные зерна, потом намолоть из них  муки  и  только
        потом изготовить небольшие хлебцы черного цвета.
            На второй день после закваски напиток становится сладковатым и
        приобретает этакий блуждающий сизоватый цвет со светлыми  развода-
        ми. (Кстати, и на этот полуфабрикат есть немало охотников.) А  еще
        через сутки он становится кофейным, а на вкус - терпким и  кислым.
        И даже шибает в нос. Любители подсаливают квас,  выводя  соленость
        на нулевую отметку или несколько выше, добавляют тертого хрена - и
        жажде конец! Квас убивает ее немедленно и наповал.
            Такой квас, в отличие от пива, соль из организма не вымывает и
        не оставляет после себя долгой  удручающе-докучливой  пресноты  во
        рту и желудке. Странно, неужели изготовление вкусного и  полезного
        напитка невозможно промышленным способом?
            С приятностью, доходящей до  остервененья,  вспоминаю,  как  в
        юные лета приехал я однажды на родную Псковшину. Был канун  Яблоч-
        ного Спаса - праздника урожая, знаменующего собой окончание летних





                78
        сельхозработ. Остановившись у одной тетки, через пару дней  я  от-
        правился к другой, жившей в деревеньке верстах в трех дальше.
            - Во! - сказала тетя, когда я возник перед ней. - А я к вам  в
        гости собираюсь. Ну да хорошо, что пришел, а то мне, старой, тяже-
        ло с ведрами такую даль переться.
            Вскоре мы шли обратной дорогой, и я нес  два  ведра:  в  одном
        плескался чудесный домашний квас, а в другом - густое домашнее пи-
        во, покрытое шапкой желтовато-коричневой пены. Расчудесное!
            Господи, когда же, наконец, появятся машины времени?
            ... Cлыхали ли вы такое присловье: "Если утром хорошо,  значит
        выпил плохо; если выпил хорошо, значит утром  плохо"?  Ну,  почему
        природа так ревностно следит за тем, чтобы человеку на другое утро
        было так плохо, если вечером ему  было  так  хорошо?  "Реанимация,
        реанимация" - вот единственное слово,  которое  наутро  без  конца
        повторял Делавар Михалыч, жалобно глядя на друзей. Впрочем, не од-
        ному ему хотелось реанимироваться. Как  было  видно  невооруженным
        глазом, без него подельники тоже не мух ловили.

К ПОГРУЗКЕ ГОТОВЫ!

            "Пазик" мчался в Балаклаву, будто намереваясь обогнать  самого
        себя. Против ожидания, он не свернул на Мраморную улицу, а проехал
        прямо на пристанскую площадь имени 1 Мая, сманеврировал между  ав-
        тобусами и, нырнув на улицу Калича, подскочил к кафе и  распахнул-
        ся: видно, технические руководители  накануне  тоже  отдыхали,  да
        так, что проспали. Друганы засмеялись от радости: справа от  входа
        был буфет, где всегда подавали вино.  Бойцы  схватили  по  полному
        стакану "Приморского" и присели за ближайшие столы, между тем  как
        незавтракавшее руководство разместилось  в  противоположном  конце
        зала, где функционировала обычная столовая.
            Приятно возбужденные после реанимации, с шутками и смехом  вы-
        рулили друзья на берег, где у забора, как  портъера  прикрывавшего
        часть бухты с военными судами, со стороны площади их ждал курносый
        автобус. Прямо  перед ними на воде лежала подводная лодка. С кормы





                79
        на берег был переброшен трап, у входа на который  стоял  матрос  с
        автоматом. Входящие  на борт и выходящие на берег  отдавали  честь
        боевому флагу боевой субмарины.
            Рабочая суета царила над зеркалом бухты. "Дай,  дай,  дай!"  -
        нахально кричали чайки. Бакланы черной цепочкой, едва  не  касаясь
        воды, перелетали из одного конца бухты в другой.
            Было обидно и досадно, что стенд находился  совсем  рядом,  на
        противоположной стороне, а посуху до него не меньше трех  километ-
        ров. Вдруг к ним подошел невысокий моряк с веселыми глазами и  се-
        дыми волосами под фуражкой. Это был мичман Коваль, который  служил
        в "нашей" части, прямо на пирсе и был известен  всем,  кроме  пана
        Борека.
            - Ну, что раздумываете, орлы? Пошли на катер, прокатимся с мо-
        ряками, - он поочередно пожал всем руки. - Глазом не успеете  мор-
        гнуть, как окажетесь у своей железки.
            Катер, заполненный моряками,  затарахтел  и  принялся  морщить
        будто лакированную водную гладь. Вода была так близко,  что  хоте-
        лось шлепнуть ладошкой по куполу проплывающей медузы или  схватить
        за длинную шею выскочившего из воды нырка.
            В комнате, на двери которой пришпилен листок с  надписью  "От-
        дел 25", было мрачно, и воздух был сперт. Обилие в  здании  прибо-
        ров, инструмента, кабелей и прочего технического реквизита, срабо-
        танных из материалов, не имевших  никакого  отношения  к  парфюму,
        жестоким образом воздействовало  на  обоняние.  По  Михалычу,  все
        здесь провоняло техникой. Даже спустя годы, он, оказавшись в  ана-
        логичном аромате, первые минуты пребывания в нем - до адаптации  -
        подавлял рвотный импульс.
            Как оказалось, сегодня был последний день работы на стенде.  К
        вечеру все подготовительные к погрузке ракеты в шахту дела  должны
        были быть сделаны. Погрузка намечалась на понедельник.  Где-то  по
        морской дороге торопился из Одессы кран  "Богатырь",  единственный





                8О
        на Черном море, который мог совладать с грузом в несколько  десят-
        ков тонн. "Ничего себе дура", сказал один мореман,  узнав  о  весе
        ракеты. И он был прав: дура была ничего себе.
            Дела было много, и ребята торопились. Шорину выдали робу  -
        брюки и куртку защитного цвета, белоснежные нитяные перчатки. Брю-
        ки он прикрепил к организму с помощью  киперной  ленты.  Приданные
        силы в лице двух слесарей-монтажников взяли тяжелый  пресс  и  ин-
        струментальную  сумку с гаечными ключами и прочим снаряжением. Ми-
        халычу доверили переносной телефон и катушку с проводом к нему.
            Согласно инструкциям по эксплуатации,  надлежало проверить  на
        функционирование датчики давления, скорости воды, состава среды  и
        прочие приборы, называемые первичными  преобразователями,  которые
        уже были установлены на шахте, мачте и легком корпусе.Так как раз-
        мещены они были по всей высоте шахты и  в  прочих  труднодоступных
        для обслуживания местах, таскать пресс, переходники, а также теле-
        фон, прицепленный проводами многометровой длины к другому  телефо-
        ну, установленному в "бочке" с регистрирующей аппаратурой чуть  не
        на дне стенда, было довольно обременительно.
            На стенде кипела работа. Народу было как никогда  много.  Вер-
        хняя палуба топырилась двумя  огромными  круглыми  крышками  шахт:
        труженики обслуживали и "соседку" - макет ракеты, воздействие пус-
        ка на который было также предметом исследования. В  воздухе  носи-
        лись такие вкусные  слова,  как  кремальера,  байонет,  выгородка,
        пневматика.
            Многим потребно было  доделать  дела  в  шахте.  Нашим  героям
        предстояло побывать там последними, чтобы снять красные полиэтиле-
        новые колпачки с  чувствительных  элементов датчиков  перед  самым
        подъемом раскладушки - так называется многопалубное  складное  ус-
        тройство, которое опускается в шахту для производства работ.
            ... Внезапно над стендом раздался  усиленный  мегафоном  голос
        дежурного офицера:






                81
            - Внимание, внимание! Приготовиться: через 1О минут  над  нами
        пролетит супостат!
            Супостатом называли американский спутник-шпион.
            Работники засуетились и стали задергивать широким  брезентовым
        пологом шахты и крышки.
            - Враг не дремлет! - заметил пан Юрек. - Сфотографирует кипер-
        ную ленту на штанах у пана Борека - стыда не оберешься.
            - Если враг не сдается - его уничтожают, - справедливо заметил
        пан Борек, он же Михалыч. Возразить было нечего: что есть, то да.
            А между тем работа подвигалась. Упругие резиновые мембраны  в
        приемниках давления, понимая ответственность момента, гнулись,  но
        противостояли воздействию бесстрастного пресса, вертушки датчиков
        скоростей охотно жужжали от малейшего дуновения воздуха, смешанно-
        го с винно-водочным перегаром, электроды  датчика  состава  среды,
        опущенные в алые колпачки с влагой из организма пана Юрека, немед-
        лено докладывали об этом Камилю Зигангировичу (он же Николай Заха-
        рович) на "генерал", т.е. на регистратор. Камиль с  легким  татар-
        ским "акесентом" сообщал по телефону результат.
            Снова прогремел голос из мегафона: "Отбой! Супостат пролетел."
            Приближался час обеда. На верхнюю палубу  поднялись  Камиль  и
        Лариса: полюбоваться на бухту,  погреться  на  солнышке,  подышать
        воздухом, не отравленным запахами лаков, красок и изоляционных ма-
        териалов.
            - Смешной русский язык, - сказал вдруг Камиль, глядя на огром-
        ную, красную изнутри крышку шахты. - У моего соседа есть сын Криш-
        ка. Вырастет - станет Григорий Иваныч. У маленькой кастрюльки тоже
        есть кришка. Но даже такой большой кришка, как у шахты, все  равно
        кришка, а не Григорий Иваныч.
            Камиль - большой шутник. Он, несмотря на легкий акцент,  часто
        нарочито им утрируемый,прекрасно знает и татарский фольклор и рус-
        ский. Пословицами и поговорками так и сыплет.




                82
            - Или, например, сапор, - продолжал он. - Им усадьбу  огоражи-
        вают. А другой сапор - когда в туалет хочешь, но не можешь.
            Обедали в кафе. И, естественно, с "Приморским".
            Вышедши под сень белых акций на улицу, один  из  героев  вдруг
        хватился:
            - Бойцы, айда на набережную. Там в это время такая дева прохо-
        дит: умереть - не встать.
            - Да чихать на нее тысячу раз! - сказал другой.
            - А ты оставайся... -сказал третий. - Зачем ему девушки? Он же
        алкоголик, а не ****ун.
            - Сука ты, а не матрос, - огрызнулся Другой, употребив  расхо-
        жий на флоте фразеологизм.
            Такие милые перебранки с безобидными подковырками были  частью
        среды обитания испытателей, их, как теперь говорят, аурой.  Сейчас
        аура, разогретая портвейном, приятно трепетала.
            Вышли на набережную и уселись на скамейку  возле касс Аэрофло-
        та, оборотя взоры на проезжую часть и бухту, по которой бегали во-
        доплавающие средства передвижения разных  размеров  и  достоинств.
        Жмурились на солнышко, как сытые коты. Производственной  необходи-
        мостью взирал на них с противоположной стороны бухты стенд с взды-
        бившимися крышками шахт. Рыбаки, как нарисованные, неподвижно  си-
        дели и стояли на бетонированной кромке берега, судорожно  ухватив-
        шись за удилища. "На одном конце червяк, на другом конце - дурак",
        - заметил кто-то из компании.
            В дальний угол набережной, где почти у выхода из бухты в  зда-
        нии современной постройки приютилась какая-то научная морская кон-
        тора, с обеда двигались люди. И вот появилась Она. Рослая  девушка
        в самом деле была хороша. Более того, она была  невероятно  секса-
        пильна. Густые русые волосы обрамляли крупные красивые черты лица.
        Все в ней было пышно и крупно. Но без излишеств. Высокие и  строй-
        ные, как колонны, ноги были  обтянуты  брюками,  которые  облегали
        рельефный и нежный, как персик, зад. Высокие и пышные же груди она
        несла, как переполненные кринки с молоком. Все  в  ней  кричало  о





                83
        сладости греха и взывало к нему. Понимала, однако, что все мужи-
        ки пялятся на нее, и это явно ей очень нравилось.
            Взволнованные бойцы шумно сглатывали слюну.
            - Какая фемина! - произнес один. - Не баба, а провокация!
            - Так и хочется подбежать сзади и куснуть за  персик,-  проре-
        агировал другой.
            - Что хочется, то не можется, а что можется, то не хочется,  -
        философски добавил третий.
            - Эх, был бы я высокий и стройный и были бы у меня кудри  што-
        пором!
            - Куда тебе, алканавту, с чахлой грудью.
            - Ничего, что грудь впалая, зато спина колесом!
            Надо отметить, что и стать и повадка у людей  здесь,  на  юге,
        совершенно иные, чем на севере.  Во-первых,  южане  заметно  лучше
        одеты, особенно женщины: есть из чего выбрать. Во-вторых,  склады-
        валось впечатление, что на улице они будто намеренно хотели всем о
        себе заявить, в то время как северянам  обоего  пола  свойственней
        стремление затеряться в толпе. Это  определяло  многое.  Например,
        походку. Каждая южанка выступает как подарок  окружающим.  Сколько
        уважения к себе и  легкого  пренебрежения  к  прохожим  выказывают
        здешние женщины, независимо от возраста. А мужики?  Не идут, а вы-
        ступают, как античные герои среди умирающей от восторга толпы.
            Посмотришь на уральских девушек на улице, и такое впечатление,
        что они все норовят спрятаться за кого-то. А  мужчины  с  сурового
        севера не идут даже, а кандыбают, согнувшись и рассматривая на хо-
        ду носки своих ботинок. Один из бойцов, Костя  Долдырин,  побуждая
        друзей тронуться в путь, всегда произносит одну  и  ту  же  фразу:
        "Ну, порыли, мужики!". И действительно, уральцы скорее  роют,  чем
        шлендают.
            После обеда трудовой накал не только не ослаб, но даже  усугу-
        бился. Передвижения измеренцев, опутанных  проводами,  кабелями  и





                84
        отягщенных прессом и инструментом, стали живей и осмысленней.
            Но всему на свете приходит конец. Усталые, но  довольные,  они
        поднялись на верхнюю палубу стенда и уселись в сторонке на солныш-
        ке, ожидая сигнала технического руководителя спуститься в шахту и,
        сняв красные колпачки с ЧЭ датчиков, поставить точку в  многоднев-
        ной и многотрудной работе большого коллектива испытателей, собрав-
        шихся в город-герой чуть не со всех концов страны.
            Подошел техрук. Одет он был как и положено руками водителю:  в
        отличном драповом пальто с ярким шарфом,  из  которого  выглядывал
        галстук. Тонкий крючковатый нос начальника был красного  цвета,  и
        на нем отчетливо читалось; "Насморк". Впрочем эта надпись читалась
        на носах и еще кое у кого из присутствующих. Октябрь - он и  в Се-
        вастополе октябрь.
            Раскладушка представляла собой несколько круглых  площадок  из
        белого металла, подвешенных на тросах параллельно друг  другу   по
        всей высоте шахты. С площадки на площадку можно было попасть через
        люки в полу по вертикальным трапам. Зыбкая конструкция болталась в
        шахте во время перемещения по ней, как цветок  в  проруби,  голоса
        звучали гулко и невнятно, как в бочке. Собственно,  шахта  и  была
        таковой, почему между собой и на людях испытатели так ее и называ-
        ли. Хотя, если быть точным, ей больше подходило название кадки  по
        причине вертикальных боков и одного днища.
            Бойцы в количестве двух распределились по плоскостям, на кото-
        рых в основном устанавливались датчики, и стали опускаться на дно,
        собирая красные колпачки в карманы. На дне пересчитали и, недосчи-
        тавшись нескольких, полезли  наверх,  выглядывая  пропущенные.  На
        верхнем срезе шахты их ждали. Теперь все колпачки были на месте, о
        чем технический руководитель был немедленно уведомлен.
            Спустя несколько минут оба Григория Ивановича пришли в  движе-
        ние и стали медленно закрываться, производя гулкий  скрип,  сопро-
        вождаемый шипеньем пневматики.




                85
            Это была точка!
            Теперь на стенде до погрузки ракеты делать было  нечего,  и  с
        чувством исполненного долга "шахтеры" отправились на рейсовый  ав-
        тобус.
            Вечером в гостинице заметен был некоторый  оживляж.  Труженики
        стенда отмечали достижение трудового рубежа. Труженики же технички
        все еще "вошкались", как говорят на Урале, с ракетой. Там и назав-
        тра был трудовой день, несмотря на то, что это была суббота, кото-
        рая, как известно, для армии и флота - день будничный.

НОЧНАЯ ПРОГУЛКА И РАССУЖДЕНИЯ                О НАЦИОНАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЯХ
ПОТРЕБЛЕНИЯ АЛКОГОЛЯ

            Наскоро поужинавши, т.е. откушавши и выкушавши по столь знаме-
        нательному поводу, бойцы на этот раз разбежались. Кому-то надо бы-
        ло позвонить домой, в родной Миасс, и он побежал  на  Главпочтамт;
        кое-кто решил пойти в кино. Шорин  примкнул к  группке мужчин  и
        женщин, решивших прогуляться по вечернему Севастополю.
            Поехали на троллейбусе до площади Ушакова, чтобы потом  пешком
        пройтись по Большой Морской до Приморского бульвара.
            Сумерки на юге наступают мгновенно, чтобы так же, почти  мгно-
        венно, превратиться в ночной мрак. Это на севере они тянутся часа-
        ми. В городе зажглись огни, и он стал еще  нарядней,  может  быть,
        из-за того состояния интима,  которое неминуемо сопровождает мрак.
        Темнота будто автоматически отменила спешку и сутолоку.  На  смену
        им пришли покой и умиротворение. Люди перестали ходить, они  стали
        гулять. На улице тихо и тепло,  воздух  пропитан  ароматами  моря,
        увядающей листвы и недальней степи.
            В течение своей не такой уж короткой жизни Михалыч всего  нес-
        колко раз обретал то высокое и  светлое  состояние  души,  которое
        можно назвать счастьем. Именно в этом состоянии он  пребывал  сей-
        час, бредя позади своих спутников и наслаждаясь праздником  жизни,
        которым, казалось, было пропитано  все вокруг. Счастливые люди жи-
        вут в Севастополе!
            ... Дома был только Камиль Зигангирович. Он возлежал на ложе с




                86
       огромными очками на носу, которые делали  его  похожим  на  мудрую
       мультяшную сову, и читал "какой-то  кинишка".  Он  лишь  высунулся
       из-за чтива и тут же спрятался за него. Михалыч был зван недавними
       спутниками в гости отгадывать кроссворды и, как  большой  любитель
       этого занятия, побежал к ним.
           В квартире дым стоял коромыслом - за  столом,  посреди  "залы"
       хрущевского разлива, бойцы играли в преферанс. Так как кухня  была
       свободной, интеллектуалы с гостиничной  подшивкой  старых  "Огонь-
       ков", кроссворды в которых  были  девственно  чисты,  разместились
       там.
           На столе появились портвейн и конфеты. Здесь была иная система
       потребления алкоголя. Кстати, она была разной в разных  квартирах.
       А зависело это от производственных и товарищеских  взаимоотношений
       жильцов. Иные в одиночестве представляли свой отдел, некоторые ни-
       когда прежде не  встречались на родной  фирме, были и друзья и не-
       други. Естественно, рознились они и  степенью  коммуникабельности.
       Иногда из жильцов сразу же складывалась веселая  коммуна,  которая
       дружно садилась по вечерам за общий стол. Однако чаще  в  квартире
       образовывались две-три группки, столующиеся  по  очереди.  Были  и
       одинокие волки, которые годами пропадали в экспедициях, но  всегда
       пили свой чай с бутербродом по отдельности.  Иные  одинокие  волки
       напивались в одиночку с завидной регулярностью. Но чаще они не пи-
       ли вовсе и жили своей жизнью, избегая шумных компанейских веселий.
           Те, кто кучковался по двое, и ели и пили аккуратно -  им  была
       чужда эксцентрика. А портвейн в малых дозах  был  признаком  свет-
       скости, не более.
           Все бойцы, между тем, были крепко повязаны  общим  делом.  Оно
       было превыше всего и ради него все остальное дружно  и  незамедли-
       тельно отставлялось в сторону: и личная  неприязнь, и развлечения,
       и сладостные алкоголические забавы.





                87
            В компанию со светскими замашками и попал сегодня  эксцентрич-
        ный Михалыч, никогда не находивший в себе сил остановиться на вто-
        рой или третьей рюмке.
            Он много думал о причинах загадочной власти алкоголя над чело-
        веком. Некоторая, весьма незначительная, часть мужского  населения
        очень спокойно относится к алкоголю, хотя при случае не прочь про-
        пустить рюмку-другую. Еще более  незначительной  части  достаточно
        наступить на пробку, чтобы впасть в запой и даже допиться до  чер-
        тиков, т.е. до белой горячки. Есть такие, которым легче не брать в
        рот спиртного вовсе, чем взять и не напиться. К ним Михалыч  отно-
        сил себя. Алконавты этой категории, как правило, не спиваются. До-
        пившись до отвращения к зелью, они непременно устраивают дни  здо-
        ровья. Именно им принадлежит летучая в командировке фраза "У  меня
        сегодня день здоровья", употребляемая при  отказе  от  приглашения
        выпить. Но проходит какое-то время и, увы, отвращение  испаряется,
        послушно уступая место желанию.
            Украшением же пьющей братии, ее солью,  являются  питухи,  для
        которых алкоголь - самая ценная, самая чудесная часть земного  су-
        ществования, ежедневный смысл и содержание жизни... Даже  несмотря
        на напитие болячек, вроде желудочных, сердечных  и  прочих  сопут-
        ствующих данному явлению  человеческих  недугов.  В  командировках
        именно они задают и тон, и ритм бытия в  нерабочее  время.  Потому
        что все это люди веселые, общительные, неистощимые на  рассказы  и
        выходки. Жить с такими в одной квартире и не быть с ними -  значит
        обрекать себя на одиночество.  Причем  на  одиночество,  постоянно
        шпыняемое и подвергающееся шутливым издевкам и насмешкам вперемеж-
        ку с откровенной алкогольной агитацией и пропагандой.
            Способность остановиться и не продолжать  питие  определяется,
        по Шорину, прежде всего психикой человека,  ее  способностью 





                88
        управлять возбудительно-тормозными процессами, а точнее -  способ-
        ностью вовремя тормознуть. Похоже,  тормоза  у  русского  человека
        всегда в аварийном состоянии. Но в этом виновата не только  психи-
        ка, но и отношение народа к пьянству. У русских пьянство - не  по-
        рок, а извинительная слабость, над  которой  все  русские  с  удо-
        вольствием шутят, превознося якобы невероятную крепость нашенского
        человека к алкоголю супротив всяких там прочих шведов.
            На концертах Михаила Задорнова, которому особенно удаются  па-
        негирики русскому пьянству, народ прямо-таки умирает  от  счастья.
        Умирают от счастья, рядом сидючи, и жены, которые горючими слезами
        плачут от мужниного пьянства, и, уж конечно, сами пьяницы. Вот что
        значит сила искусства! А вспомните золотую  серию  фильмов  "Наци-
        ональные особенности русской охоты" и русской же рыбалки...  Обхо-
        хочешься! Можно подумать, нам и смеяться-то больше не  над  чем...
        Грустно... Ужели так убог русский человек?
            Нет, не с вырубки виноградников надо было  начинать  борьбу  с
        пьянством в нашем Отечестве...
            ... Однако время шло. Кроссвордисты под аккомпанемент взволно-
        ванных реплик и выкриков из маленького Монте-Карло попивали вино и
        в состоянии приятного возбуждения шныряли по клеткам  головоломок,
        отбрасывая журнал за журналом по мере того, как истощалась их сло-
        женная втрое эрудиция.
            Поднявшись на ночлег в свое логово, Михалыч заметил качествен-
        ную перемену в ауре помещения. Публика была несколько  взволнована
        и взъерошена. Пан Юрек сверкал черными своими очами, Камиль  хихи-
        кал, а Евсеев произнес вдруг со значением: "Вот так вот!"

ПРИЯТНЫЕ НОВОСТИ

            Виной всему была свежая  информация:  одесский  "Богатырь"  на
        подходе, ракета и стенд к погрузке готовы, в понедельник прибывает
        сам ВП со свитой, на вторник планируется погрузка. Начальник  экс-
        педиции составляет списки испытателей, которые полетят домой своим
        самолетом. В списках имя Шорина блестяще отсутствует - он выез-





                89
        жает самостоятельно на любом виде транспорта, каким  ему  заблаго-
        рассудится.
            Завтра утром все едут на Фиолент подписывать бегунки, а  после
        обеда - в Балаклаву, чтобы приготовиться к погрузке и определиться
        с тем, что надо сделать, чтобы  со  спокойной  душой  отвалить  на
        седой, но вечно юный Урал.
            Наутро на площадке ожидания народу собралось немного. Неутоми-
        мо светило солнце, но меж  домов гулял зябкий ветерок, и все  ежи-
        лись от прохлады, кутаясь в легкие, не по сезону, одежды. Ребята с
        технички приехали из Мраморной бухты поздно вечером, закончив  все
        свои дела, поэтому они отсутствовали.
            Немногочисленные "балаклавцы" сели в свой  кургузый  экипаж  и
        отправились на Фиолент. Солнце щедро освещало  пожухлые  травы  на
        обширном плато перед морем, неколебимо стоял маяк, однако  с  моря
        энергично дул ветер, и здесь вовсе было холодно.
            Лев Борисыч взял пачку предписаний и паспортов вкупе с пропус-
        ками и отправился на территорию части в неведомые службы, где под-
        писывались эти самые бегунки. В числе подписантов была,  разумеет-
        ся, библиотека и даже некто из администрации гостиницы.
            Вот тут и появился, как черт из табакерки, рыжий мичман Велич-
        ко. Он, как к другу, подошел к Михалычу, с чувством пожал ему руку
        и сказал, ласково заглядывая в глаза:
            - Ну, что, поедем за имуществом? Все документы при мне.
            Техрук без лишних слов отдал в их распоряжение  автобус,  паны
        Юрек, Борек и Вовек (так, оказывается, звали мичмана)  уселись  на
        кресла, и ... процесс пошел. Как ни  странно,  среди  бесконечного
        множества ящиков, занимавших огромный пакгауз с крышей чуть не  до
        неба, паны без труда отыскали свои двенадцать,  лихо  извлекли  их
        почти из-под самого низа, загрузили в салон и умчали на пирс.
            - Вот так: не везет-не везет, да вдруг как повезет! - был ком-
        ментарий пана Юрека.





                9О
            Данный факт немало добавил к репутации Михалыча, как  ловкача,
        хотя в данном конкретном случае  такового  качества  он,  как  ви-
        дим, никак не обнаружил. Но селяви есть селяви.
            Выгрузив ящики, шофер развернул автобус и помчался к ноге тех-
        рука на Фиолент.
            Бойцы, тужась и кряхтя, затащили ящики на второй этаж здания и
        вышли на волю. На воле было хорошо. У стенда за забором,  огражда-
        ющем часть пирса с будками, в  которых  разместились  субподрядные
        организации части, два матроса стирали робы. Они уложили их на ре-
        шетку сливного колодца, намылили и драили платяными щетками, поли-
        вая из шланга пресной  водой.  Неподалеку  матросик  забрасывал  в
        грязную воду удочку. Паны поплевали в бухту, дивясь обилию грязи в
        тихой заводи возле стенда. Чего здесь только не  плавало:  окурки,
        полиэтиленовые и бумажные пакеты, куски газет, корки хлеба, дохлая
        рыбина, непрезентабельная по виду даже для чаек. Но не только  они
        свидетельствовали о бурной жизни морской гавани: среди мусора зас-
        тенчиво колыхались использованные презервативы. Любовь  -  апофеоз
        жизни!
            На пирсе, возле пришвартованных к стенке субмарин и иных воен-
        ных кораблей, были припаркованы личные автомобили офицерского сос-
        тава. Напряженная служба во славу Отечества не мешала офицерам це-
        лыми днями лелеять и тетешкать  своих  любимцев:  поливать  их  из
        шлангов, ползать по салону, часами возиться под капотом,  выставив
        наружу зады, вместе с ракушками  на  них  задрапированные  черными
        форменными брюками. К этой важной и нужной для флота работе широко
        привлекались матросы,  с  удовольствием  коротавшие  свою  срочную
        службу в атмосфере душевного контакта с начальством.
            Сопровождаемые гулом двигателей, гудками и криками чаек,  Юрек
        и Борек стали медленно, но верно подвигаться к кормушке,  располо-
        женной так близко, но так далеко от них.






                91
            По дороге их остановила шумная возня у  большого  катера.  Три
        мальчишки в синих беретах со звездочками и в робах,  свесившись с
        борта, багром и громкими советами  помогали  четвертому,  который,
        балансируя на вертлявом пенопластовом плотике, подгребал к  месту,
        где на мелководье медленно шевелил плавниками крупный  лобан.  Ос-
        трога, с вожделением направляемая на весомую добавку к пайку,  все
        время отклонялась от цели, и мальчишки  прямо-таки  заходились  от
        азарта. Это нимало не беспокоило рыбину, которая и не думала пред-
        принимать никаких контрмер. Паны, посмеиваясь, пошли дальше,  уве-
        ренные в том, что лобан обречен на долголетие. Но когда они отошли
        на довольно приличное расстояние, сзади раздались победные  крики.
        Снайпер вытащил острогу, на конце которой трепыхалась  добыча  ки-
        лограма на три весом.
            А здесь у субмарины кипела работа. Берег был уставлен огромны-
        ми аккумуляторами. Их надо было загрузить в лодку. Суетился  авто-
        погрузчик, подсовывая под груз свои вилки, тарахтел  кран,  бегали
        матросики.
            В кафе полно народу: наступило обеденное время.  Длинная  оче-
        редь служащих обоего пола, ухватившись за  покореженные  дюралевые
        подносы, медленно подвигалась к раздаче.
            К буфету с портвейном и легкими закусками тоже стоял народ.  В
        основном, конечно, мужички. Паны, естественно, заняли  обе  очере-
        ди. Довольно скоро Юрек извлек Михалыча из большой очереди, жеста-
        ми прглашая его к столу, на котором золотились вином два  граненых
        стакана.
- За что я уважаю вино, пан Борек, так это за  то,  что  в  ём
        сразу и выпивка и закуска.
            ... Но вот подошла и вторая очередь.
            - Мужчина, Вам борща насыпать? - спросила юная раздатчица, за-
        совывая черпак в бак с молочным супом.
            - Не надо, - ответствовал Михалыч.






                92
            - Та разве ж можно без борща? Такой мужчина... - видимо,  имея
        в виду комплекцию клиента, заметила девушка.
            - А Вам, мужчина, борща насыпать? -  этот  вопрос  был  уже  к
        обезжиренному пану Юреку.
            - А як же! Та разве ж такому мужчине, как я, можно без  борща?
        А ваш борщ жареный? - сказал Юрек, и  оба  кацапа  рассмеялись,  а
        хохлушка, подняв черные брови, бросила на  них  недоуменный взгляд
        чудных серых глаз: какая может быть заправка у молочного борща?
            Буквально в дверях ударники труда нос к носу столкнулись с по-
        дельниками, приехавшими с Фиолента.
            После обеда команда в полном составе погрузилась в  "курносый"
        и отправилась на пирс. Уже через пару часов все дела по подготовке
        к погрузке, а также к эвакуации на Урал были переделаны.

ГАЛОПИКОМ ПО СУБТРОПИКАМ...

            Вечером в их квартиру вошел некто, взявший на себя роль массо-
        вика-затейника, и объявил, что завтра, в воскресенье,  будет  экс-
        курсия на ЮБК (Южный берег Крыма) с заездом в Алупку, Ялту и Судак
        и желающие могут записаться и сразу же сдать по 3 рубля на бензин.
            Это было счастливое потрясение для Михалыча, который мало  то-
        го, что никогда прежде не бывал в субтропиках, но даже не планиро-
        вал такую поездку на будущее. В отличие от большинства  обитателей
        машгородка, море и юг как место отдыха для него  самого  и  членов
        его семьи не представляли никакого  интереса.  Жена-учительница  с
        дочерью ежегодно все лето проводили на берегу Волги у тестя с  те-
        щей, у которых были и катер, и лодка, и дощатый домик на базе  от-
        дыха. Для него же слово "отпуск" ассоциировалось только  с  Ленин-
        градом и родной псковской деревней. Лес, деревня на берегу  озера,
        грибы, рыбалка - разве может быть что-нибудь прекраснее?
            Другое дело - побывать и посмотреть. На такие экскурсии просто
        не находилось времени. Вот почему Шорин испытал Lucky strike тако-
        го масштаба.





                93
        Вот это командировка! Ай-да командировка!
            Наутро на привычной уже погрузо-разгрузочной  площадке  стояла
        толпа миаскитов, опрятно одетых, чисто выбритых и  слегка  выпимши
        (последнее - за некоторым исключением). Присутствовали  и  девы,
        одетые как на праздник. Вскоре подъехал пазик, народ с  шутками  и
        смехом заскочил в него - и вперед, прямо к Ялтинскому шоссе.
            Долго ли, коротко ли ехали наши туристы, но  вот  у  одной  из
        развилок Михалычу сказали, что дорога влево  ведет  на  знаменитые
        Байдарские ворота - перевал в Главной гряде  Крымских  гор,  через
        который до недавнего времени была единственная дорога на Южный бе-
        рег Крыма. Теперь же автобус мчался по широкой автостраде,  огибая
        вместе с ней труднодоступный горный хребет вдоль берега.
            При строительстве новой  дороги  были  использованы  изыскания
        почти вековой давности, сделанные известным  писателем  и  инжене-
        ром-путейцем Н.Г.Гариным-Михайловским, о чем сообщала надпись  под
        его барельефом, вмонтированным на видовой площадке. Имя это близко
        и дорого миасцам, потому что старый железнодорожный вокзал  в  Ми-
        ассе, сложенный из блоков минерала по  имени  миаскит,  возводился
        при его непосредственном участии и под его руководством. Небольшой
        сквер рядом с вокзалом, пристанище пассажиров в летнее время, осе-
        нен тополями, будто бы лично посаженными Николаем Георгиевичем.
            С видовой площадки открывается морской простор, бухта Ласпи  и
        долина ее имени далеко внизу. Это уже субтропики и начало так  на-
        зываемой Большой Ялты, растянувшейся по извилистому  Черноморскому
        побережью на восток более чем на 12О км.  Западный  район  Большой
        Ялты, начиная с Ласпи, считается курортной целиной, потому что ма-
        ло заселен, и его субтропические прелести используются  для  оздо-
        ровления трудящихся лишь в малой степени.
            Дорога Севастополь-Ялта является практически северной границей
        субтропической зоны, занявшей узкую гористую полосу прибрежной ли-
        нии. Диву  даешься  тесноте  и  причудливости  расположения  жилых




                94
        кварталов в курортных городках и местечках,  прихотливости  дорог,
        повторяющих сложный рельеф местности. И все, как в театре,  задра-
        пировано пышной растительностью, царствуют над которой кипарисы  и
        пальмы. Сколько в этой принудительной тесноте непривычного и дико-
        ватого очарования!
            Наконец, автобус свернул в сторону моря и  устремился вниз  не
        столько силою двигателя внутреннего сгорания, сколько под действи-
        ем собственной тяжести. Оказалось, мы приехали в  Алупку.  Автобус
        долго торкался в улочки в надежде припарковаться, но  всюду  наты-
        кался на "кирпичи", ограждающие покой аборигенов от  наездов  "ка-
        учуковых шей". Наконец, приткнулись и трусцой  мимо  бюста  дважды
        Героя Советского Союза летчика Амет-Хана Султана поспешили в парк,
        чтобы уже оттуда пойти на экскурсию в Воронцовский дворец.  Попали
        они в ту часть парка, которая называется "хаосом", потому что  за-
        валена диабазовыми глыбами, и в которую  ведет  широкая  и  крутая
        лестница. Туристы спускаются по ней, опасливо держась друг за дру-
        га.
            Юмористы украшают мир. Вдруг  сверху  доносится  обеспокоенный
        бас:
            - Товарищи, примите вправо! Сзади грузовик!
            Люди шарахнулись, было, вправо, но тут же рассмеялись.
            Лестницу пересек павлин, волоча за собой длинный хвост. Он ос-
        тановился и издал противный резкий крик.  Тот  же  голос  известил
        сверху:
            - Товарищи! Экскурсовод разрешила взять на память из  павлинь-
        его хвоста по одному перышку, не больше.
            Такой вот шутник - проходная фигура на туристских тропах Стра-
        ны Советов. Они и веселят и объединяют незнакомых людей в  дружные
        компании.
            Хотя миаскиты очень спешили - ведь впереди были Ялта и  Судак,
        - они успели побывать  на  Лебедином озере, покататься в тряпичных






                95
        тапках по натертым паркетам музея, пробежаться по  нижнему,  регу-
        лярному, парку, осмотреть пейзажный, погладить, несмотря на запре-
        щающие таблички, мраморных львов у главного, со стороны моря, вхо-
        да во дворец, потрогать ведомые только из книг тисы, поглазеть  на
        фонтан слез, полюбоваться розоватыми отвесными скалами Ай-Петри.
            На Михалыча, однако, самое сильное впечатление  произвел  пей-
        зажный парк с обширной поляной и кедры, украшающие его:  геометри-
        чески безупречный ливанский, гималайский с хаотической кроной, жи-
        вописно лохматый красавец из Африки - атласский. А пинии? Прямо  с
        картинок из книжек о Буратино-Пиноккио.
            Как самый настоящий  сюрприз смотрелось  лиственное  дерево  с
        лохмотьями коры на красном стволе.
            - Это земляничное дерево, - сообщила экскурсовод.  -  Его  еще
        называют бесстыдницей за то, что она сбрасывает одежду-кору, когда
        из нее вырастает. Ну, а земляничным его мог  назвать  только  тот,
        кто никогда не пробовал настоящей земляники, потому что плоды  де-
        рева никак ее не напоминают.
            Удивил миасцев и огромный осетр, плавающий в  Лебедином  озере
        на вполне доступной для общения глубине.
            - У нас на Урале, - сказал кто-то, - его бы давно  выловили  и
        съели.
            - И здесь съедят... Вот будет юбилей у  директора  музея  -  и
        съедят. А свалят на туристов, - обнадежил другой.
            Когда Михалыч через год-два снова попал в  Алупку,  осетра  не
        было и в помине.
            - Наверно, туристы украли, - вздохнула  экскурсовод.  -  Много
        тут всякого народу круглый год шляется.
            Следующим пунктом программы была Ялта. Ехать -  всего  ничего:
        не успели глазом моргнуть - и вот она, жемчужина Крыма,  амфитеат-
        ром раскинувшаяся по берегам бухты, желанная и любимая всей  стра-
        ной манна небесная.






                96
            От вокзала пазик покатил вдоль речки Быстрой прямо к  морскому
        берегу. Здесь миасцы покинули автобус и отправились обедать в рес-
        торан. После обеда была прогулка по набережной до шхуны-кафе  "Эс-
        паньола". Хоть народу на набережной было изрядно,  пляж  пустовал.
        По нему бродили одинокие фигуры, что-то высматриваюшщие то в море,
        то в песке, да, как перекати-поле, силою ветра  перемещались газе-
        ты.
            В павильончике, неподалеку от Летнего театра, продавали  вино.
        Ценители брали по стаканчику, ставили вино на парапет  и,  отпивая
        по глоточку, смотрели на море, курили и тихо разговаривали.  Среди
        них гарцевал долговязый молодец в темном дорогом  пиджаке,  белос-
        нежной сорочке с бабочкой при совершенно драных и дырявых  на  ко-
        ленках джинсах. Роскошные штиблеты  завершали  наряд  дэнди.  Этот
        фристайл, очевидно, был  выражением  особой  утонченности.  Но  не
        только он. Молодец, опершись станом о парапет и высоко подняв  со-
        суд, картинно вглядывался в его содержимое, оценяя игру  цвета  на
        фоне яркого небосвода, потом грел бокал в ладонях и, поднеся его к
        большому хрящеватому носу, ладошкой загонял туда винный запах,немно-
        го отпивал и полоскал горло, не забывая поглядывать на прохожих,   
        чтобы насладиться произведенным эффектом. Потом, пос-
        тавив хрусталь, затягивался сигаретой  и,  откинув  голову  назад,
        долго выпускал из себя дым.
            Миаскиты любовались им до тех пор, пока пан Юрек не глянул  на
        часы и не сказал с недоброй усмешкой: "Пошли. Ох, и понтует засра-
        нец". Наблюдатели рассмеялись и рванули на автобус, чтобы не  сор-
        вать график туристского мероприятия.
            Автобус, тужась, поднялся к Массандре и  мимо  поселка  Никиты
        покатил под горку к Гурзуфу - в сторону конечного пункта, Судака.
            В одном из прибрежных поселков - то ли в  Рыбачьем,  то  ли  в
        Морском - остановились, чтобы заправиться. С моря дул холодный ве-
        тер такой силы, что уральцы закоченели  и  спрятались  в  какой-то
        яме, где на них действовал только один погодный фактор -  неуто-




                97
        мимое крымское солнце. Они быстро согрелись и повеселели. Один  из
        туристов, самый удалой и, наверно, теплее других одетый,  пошел  к
        воротам стоящего на некотором удалении непонятного учреждения, ог-
        ражденного высоким глухим забором, и вскоре  вернулся;  учреждение
        оказалось винзаводом.
            Толпа оживилась и покинула уютную яму,  чтобы  напроситься  на
        экскурсию. Крымчане любезно пригласили их в гости. И вот наши  ту-
        ристы уже идут по огромному корпусу и внимательно слушают техноло-
        га, который с увлечением рассказывает о тонкостях своего  ремесла.
        Кто-то из пришлых алконавтов интересуется,  будет  ли  дегустация.
        "Думаю, - к удовольствию экскурсантов говорит добрый технолог, - с
        этим проблемы не будет."
            Но не тут-то было. В цех с мнением директора прибежал какой-то
        толстый человек в галстуке и, дико извиняясь,  попросил  гостей  с
        сурового, но вечно юного немедленно покинуть предприятие.
            - Мы, товарищи, рады, но не имеем никакого права... Вы понима-
        ете? Никакого ... И очень сожалеем об этом...
            Теснимые к выходу огромным животом чиновника, дегустаторы чуть
        не со слезами на глазах вывалились за высокий забор прямо к поджи-
        давшей их шайтан-арбе.
            Сугрев имел место в Судаке, в забегаловке напротив  генуэзской
        крепости, где жизнерадостный буфетчик подавал холодный  люля-кебаб
        и "рассыпную" мадеру.
            На подъем к крепости решились самые отчаянные из  числа  тепло
        одетых, потому что сильно похолодало. Вернулись они к автобусу уже
        в наступивших сумерках.
            - Все на месте? - вопросил шофер.
            - Все!!! - крикнули пассажиры. - Давай в столовую, а потом до-
        мой!
            - Водитель, - громко заявил  вдруг Камиль Зигангирович, - вези
        не туда, киде кино, а вези туда, киде вино!





                98
            Двери столовой захлопнулись перед самым носом -  рабочий  день
        закончился.
            - Ребята, - уговаривала женщина в белом халате,  -  да  нам  и
        кормить-то вас нечем - все съели. Ну, ладно,  подождите,  я  спро-
        шу... Сколько вас?
            И скрылась в чреве большого  неуютного  помещения.  Но  вскоре
        возникла вновь, улыбаясь:
            - Проходите... Но учтите, есть только яйца и хлеб.
            Домой возвращались через Симферополь - много быстрей  и  безо-
        пасней в ночную пору.
            - Вот так экскурсия - галопом по европам!
            - Не галопом по европам, а галопиком - по субтропикам, - пошу-
        тил остроумный Женя Меньков.
            В Зуе остановились у какого-то  дома.  Оказалось,  здесь  жили
        тесть и теща Жени, и именно сюда он, любимый зять, исчезал на  все
        выходные из Севастополя. С Женей выскочили два джигита. Вскоре они
        вернулись, таща большие ящики с картошкой, овощами и фруктами. Все
        это было предложено для общего употребления.
            - Да здравствует Меньковская теща! -  закричал  народ  и  стал
        шустро расхватывать виноград, яблоки и сливы.
            А до чего же хороша поливная крымская картошка - крупная, рас-
        сыпчатая, вкуснющая! А лукьяновский сладкий лук! А огурцы! А поми-
        доры!

АКТИВНЫЙ ОТДЫХ ХОРОШО,                А ПАССИВНЫЙ – ЛУЧШЕ

            Понедельник. Последний день октября! Ноябрьские праздники  бу-
        дем встречать дома. Ура! Но до них еще дожить  надо,  как  говорят
        самые осторожные представители русского народа.
            Каждому дураку известно, что после активного отдыха  организму
        крайне нужен пассивный, что, само собой, не прошло  мимо  внимания
        поэта Желонкина, начертавшего следующие замечательные строки:





                99
                Пусть где-то ласковая лень
                На ухо шепчет и трезвонит.
            Сегодня - нерабочий день. На пирсе просто нечего делать -  там
        все закрыто и опечатано. Сегодня должен придти по морю, яко по су-
        ху, одессит - судно-кран "Богатырь". И сегодня же прибудет сам ге-
        неральный со свитой.
            Аббревиатура ВП приводила миаскитов прямо-таки в трепет. Не от
        боязни, отнюдь... От безграничной любви, от обожания. Судьба  каж-
        дого из них, быт и благополучие их семей, благоустроенный  городок
        - все это персонифицировалось в ВП, все это зависело от него,  все
        это было якобы его исключительной заслугой, а они,по российско-совет-
        скому менталитету, маленькие, серенькие, ржавенькие винтики,  были
        будто бы вовсе ни при чем. ("Ведь я червяк в сравненьи  с  ним,  с
        лицом таким, с его сиятельством самим.") Он же - генеральный  кон-
        структор, дважды Герой труда, академик, лауреат Ленинской и прочих
        мыслимых и немыслимых премий, член ЦК единственной и  потому  осо-
        бенно любимой партии, депутат городского, областного и  Верховного
        советов, доктор наук, профессор, академик и пр. и пр.
            Если бы только это... ВП был свой в доску,  рубаха-парень,  не
        дурак выпить и закусить, более того, страстный любитель и того,  и
        другого. Рыбак и охотник, тонкий ценитель женских прелестей. А кто
        из мужиков до них не горазд? Как в свое время справедливо  заметил
        Иван Павлович:
                Вся жизнь - борьба
                (За обладанье телом)!
                Все остальное в жизни -
                Между делом.
            Короче говоря, ВП был выдающимся популистом и настоящим большим                с       советским  руководите-
        лем, который, как водится, воплощал в глазах партии  и  правитель-
        ства весь коллектив и в таковом качестве был предметом нежной  за-
        боты и той, и того. Естественно, кое-что перепадало и коллективу.
            Ни шатко ни валко прошло утро. Обедать поехали в Балаклаву  на
        своем автобусе и все той же пирсовской командой, потому что рубле-




                1ОО
        вый талон на питание был действителен только в Балаклаве - в  сто-
        ловой рудоуправления и в кафе.
            После обеда, как всегда, имел место дежурный обход  нескольких
        магазинов. Особым вниманием пользовался  двухэтажный  промтоварный
        прямо на площади, который, по словам женщин, торговал  неслыханным
        дефицитом. По их же утверждениям, о доступе в этот магазин мечтали
        все севастопольские женщины, но, увы, въезд в Балаклаву был только
        по пропускам.
            Мужички заскакивали сюда не корысти ради, но только волею оза-
        дачивших их жен. Ну, и, конечно, развлечения для. А чем еще  можно
        развлечься в течение получаса или чуть больше?
            Когда не было производственной необходимости или  элементарной
        целесообразности завязываться со  служебным  транспортом,  мужички
        отправлялись "в свободный поиск", т.е. шли или ехали  куда  хотели
        или на сколько хотели: прогуливались пешим ходом по Балаклаве  или
        Севастополю, ходили на природу, скажем, к той же  генуэзской  кре-
        пости на горе - Чембало, чтобы обозреть горизонт, полюбоваться мо-
        рем и извилистой береговой линией, рыскали по магазинам, захажива-
        ли на базар, чтобы попить пива с копчеными кильками, съесть  ядре-
        ный огурец из бочки, поболтать и пошутить со словоохотливыми  тор-
        говками.
            Сегодня, сейчас, стоя на конечной остановке на площади 1  Мая,
        увидали, что подошедший автобус направляется в Белокаменск, сиречь
        Инкерман, и мгновенно приняли решение поехать туда, дабы расширить
        кругозор и с пользой убить время.
            ... Автобус вышел за город. Слева и справа открылись дали: это
        была Золотая Балка, вместилище виноградника,протянувшегося с запа-
        да на восток на километры. Проехали мимо винзавода и поднялись  на
        Ялтинское шоссе. Слева от перекрестка - здание в форме  шестигран-
        ника, в котором размещается ресторан, широко  известный  в  окрес-
        тностях под именем "Гайка".
            За Ялтинским шоссе открывается долина, простирающаяся до само-





                1О1
        го Белокаменска. С левой стороны - легендарная Сапун-гора, на  ко-
        торой в конце войны была расположена ключевая  позиция  фашистской
        обороны Севастополя. Снизу, из долины, хорошо видно здание  диора-
        мы, посвященной штурму горы 7 мая 1944 года войсками Приморской  и
        51-й армий. Автобус вплотную приблизился к отвесным скалам,  напо-
        минающим срез ноздреватого сыра: они на разных уровнях продырявле-
        ны человеческими руками, сотворившими в камне сотни лет назад  це-
        лый город.
            А вот и Инкерман. Кольцо маршрута - рядом с пристанью, в самом
        конце Севастопольской бухты. Катер идет до Графской пристани.  Это
        почти восемь километров. В самом начале  пути  слева  по  борту  -
        большой кладбище отслуживших свой век кораблей.Зрелище удручающее.
        Гораздо более, чем обычное кладбище, худо-бедно,  но  обихоженное.
        Сложнейшие изделия из металла,  опрокинутые,  заваленные  в  воде,
        расхристанные и заброшенные неблагодарными человеками,  пожираются
        беспощадной ржой. Труд,  овеществленный  благодаря  ценнейшим  бо-
        гатствам матери-земли и вполне пригодный для вторичного  использо-
        вания  мало того, что не востребован, он превратил прекрасную бух-
        ту в мусорную свалку.
            На правом берегу - Северная сторона, Голландия, высоко на вер-
        шине холма - пирамидальный храм святого Николая, покровителя моря-
        ков. Слева - Корабельная сторона, Южная бухта и, наконец, Графская
        пристань. Рядом - конечный пункт путешествия. И наши туристы  -  в
        центре Севастополя.
            Ежевечерняя забота командированного -  покупка  продуктов  для
        ужина. Определившись, сколько  и  чего  взять,  балаклавцы  числом
        пять, вместе с примкнувшими к ним Меньковым и  Камилем,  на  тран-
        спорте, повсеместно известном под N 11, направились  по  проспекту
        Нахимова и Большой Морской в сторону своей  гостиницы,  заскакивая
        по пути во все гастрономы. До площади  Ушакова  все  покупки  были
        сделаны, и троллейбус доставил их прямо к школе на улице Хрустале-
        ва, откуда до кроватей - рукой подать.





                1О2
            Поставлена на газовую плиту большая кастрюля с водой,  Меньков
        и пан Юрек готовят полуфабрикаты, которые, объединившись в кипящей
        воде, скоро будут единым целым под названием суп; чистится картош-
        ка, которой надлежит стать и заправкой и гарниром; моются овощи  -
        будущий салат. А между тем бойцы все норовят отщипнуть от съестно-
        го и закинуть в голодные рты.
            - Джигиты! - возопил Михалыч. -  Остановитесь!  Бедуины  после
        дневного перехода, насадив на  вертел  верблюда,  нафаршированного
        ишаком, не дожидаются, когда он зажарится, - это долгая песня. Они
        пьют чай. Так как мы бедуины только отчасти, предлагаю по-быстрому
        изготовить и употребить бутыльброды, т.е. сделать сэндвичи  и  вы-
        пить по соточке свежекупленной "Пшеничной".
            Гул одобрения пронесся над толпой.
            Пока джигиты резали хлеб и мазали его маслом,  Михалыч чистил
        иваси. Он положил поверх масла ломтики  селедки,  потом  пластинки
        порезанных поперек помидоров, а вдоль -  огурцов,  этажом  выше  -
        тонко нашинкованный репчатый лук густо фиолетового цвета и,  нако-
        нец, по веточке петрушки на каждую  образовавшуюся  тартинку,  или
        тарталетку, или черт его знает что еще. Уши его вдруг напряглись и
        повернулись в сторону вкусного бульканья водки, разливаемой в ста-
        канья.
            - Вздрогнем, бойцы, за удачу и за все хорошее!
            Вздрогнули.
            Первая рюмка! Самая долгожданная, самая вкусная, самая  прият-
        ная в любом застолье! Ах, если бы она была еще и последней!  Тогда
        бы никто и никогда не бросил бы обидных слов ни о водке,ни о вине.
        Да и  чем  повинны эти великие произведения человеческого  гения?!
        Неужели тем, что так несовершенен их создатель?
            Булькала кастрюля, шкворчала сковорода, пыхтел чайник.  Бутер-
        броды дальше половины почему-то категорически не елись. Пауза  не-





                1О3
        ловко затянулась. Раздались несознательные голоса:
            - Чего заменжевались? Хотите, чтобы бутерброды прокисли?
            - Пить будем или глазки строить?
            - Ямщик, не гони лошадей... - неуверенно раздался голос  разу-
        ма, явно принадлежавший Льву Борисовичу.
            - Я предлагаю выпить сей момент, - как всегда решителен в  по-
        добных случаях был пан Юрек, - чтобы алкогольную нагрузку на орга-
        низм растянуть во времени. Вы что, хотите сразу окосеть или где?
            Голос Юрека народом был услышан.
            Незаметно поспело варево. На вахту заступили тарелки и ложки с
        вилками. Разговор сделался и оживленным  и  плавным  одновременно.
        Говорили о гармониках, о коварных электрических цепях и о тех, ко-
        торые способны были на саморегуляцию, о  постоянной  Стефана-Боль-
        цмана; естественно, о кривой Гаусса, об инерционности и зачем-то о
        лучистой составляющей, о всякоразных погрешностях,  которые  могут
        на нет свести все потуги измеренцев и пр. и пр. Все это мало того,
        что было непосвященному скучно, но и к тому же нуждалось в перево-
        де на простую человеческую речь.
            Решали сложные  производственные  и  организационные  вопросы,
        смело вторгались в высшие сферы государственной  политики,  сурово
        судили и свое начальство, и общее - там, наверху...
            - Мужики, - не выдержал, наконец, кто-то. - Эти разговоры лич-
        но мне как деревянной ложкой по яйцам: тук-тук, тук-тук!
            - Кстати, о музыке, - попытался разрядить обстановку другой.  -
        Имел я как-то певичку на рояле - скользко ужасно!
            - Между прочим, - встрял третий, - я все думаю: и как это раз-
        решили в фильме "Маленькая Вера" показать половой акт,  да  еще  в
        такой позе. Я об таком даже и не слыхал... Неужели прямо на  съем-
        ках была стыковка?





                1О4
            - Темный ты, паря, человек. Да плюс ко всему, похоже, начерта-
        тельную геометрию не изучал? Где твое  пространственное  воображе-
        ние? Невооруженным глазом видно, что Негода разъемом сидит у Соко-
        лова на пупе! Какой уж тут акт!
            - Может, не на пупе, а чуть пониже. Ну, уж точно не на папке.
            Поясним для непосвященных, что на  инженерном  слэнге  папками
        называются вилки, а мамками -  розетки,  соответственно  папкой  -
        штырь, а мамкой - гнездо.
            - Получил я недавно письмо от однокурсника  из  Древней  Руси.
        Кроме прочего, излагает он один удивительный, по-моему, факт.  Его
        друг и сверстник возрастом за сорок без ума влюбился  в  двадцати-
        летнюю девушку, с которой вместе работает, а она - в него.  И  что
        вы думаете? Бросил он жену и женился на  сверстнице  своих  детей.
        Друзья и родные пытались урезонить ее, а она: никого мне больше не
        надо, люблю - и все.
            Пытались урезонить его: о чем, дескать, думаешь? Век твой  му-
        жицкий теперь недолог, да и силы не те, а она  молодая.  Потерпит,
        потерпит - и изменять начнет. На что он неизменно  всем  отвечает:
        лучше мед есть сообща, чем дерьмо жевать в одиночку.
            - Скажу вам, бойцы, прямо, - прервал задумчивое  молчание  еще
        один член компании. - Лично я считаю шлюхами всех женщин,  которые
        изменяют мужьям не со мной.
            - Знавал я в юности одного деда, который время от времени  из-
        рекал афоризмы. Он, к примеру, говорил так: я, мальцы, в жизни  не
        люблю только три вещи: бабу пьяную, бабу с папиросой и бабу в шта-
        нах. Сколько воды с тех пор утекло. Теперь он так бы, наверно,  не
        сказал. Неактуально.
            - Нынче, где-то по весне, - начал повествование Михалыч, - за-
        шел я в аптеку за каким-то пустяком и  говорю  аптекарше:  "Дайте,
        пожалуйста, каких-нибудь витаминчиков, чтобы я смотрел на  девушек
        не со страхом, а с остервененьем". А аптекарша улыбнулась и подает







                1О5
        мне упаковку: "Вот укрепляющие. С вас ..." Сунул я руку в  карман,
        а денег не хватает. "Может быть, говорю, есть  подешевле?"  "Пожа-
        луйста. Возьмите вот это. Очень хорошие витамины."
            Пришел я домой, достал из баночки с витаминами цидульку и про-
        читал: "Гендевит. Принимать во время беременности и в течение  се-
        ми месяцев кормления..." До сих пор не могу понять, подшутила  она
        надо мной или ошиблась.
            - Позвольте завершить этот разговор признаньем: я, господа ин-
        женеры, отзывчив на женскую ласку, как малина на навоз.
            - Сразу видно садовода, - засмеялись господа и стали потихонь-
        ку перебираться в "залу", где, выражаясь по-уральски,  по "телеви-
        зеру казали кино".

ПОГРУЗКА

            И вот он наступил, этот долгожданный день. Сегодня - погрузка!
        А это означает, что сегодня с  наступлением  сумерек  "балаклавцы"
        должны быть на пирсе.
            С утра в гостинице какая-то торжественная тишина, хотя вся эк-
        спедиция дома. Не спеша готовят завтрак. Спиртного -  ни-ни,  Боже
        сохрани. По традиции "шилятся" на месте сразу после погрузки,  не-
        зависимо от того, когда она закончится. И только  потом  на  своем
        транспорте возвращаются в гостиницу.
            ... Накануне вечером прибыл Сам с огромной  свитой.  Понаехало
        много начальников отделов. Якобы для решения оперативных вопросов.
        Но дело-то сделано, и ни для кого не секрет,  что  появились  они,
        чтобы на халяву прогуляться на юг, на  халяву  попить  бесплатного
        спирта и потом еще получить хорошую премию: а как  же?  -  присут-
        ствовали при первом пуске нового изделия. Кстати, это тоже  давняя
        традиция на фирме.
            На факт приезда отцов родных друзья наши никак не отреагирова-
        ли: у них своя компания, у нас -  своя.  Приезжие  ввечеру  гуляли
        долго и шумно.





                1О6
            ...Так как оба автобуса и "рафик" отсутствуют по причине  при-
        сутствия при решении оперативных организационных вопросов,  народу
        велено добираться до рабочего места на общественном транспорте.  И
        действительно, не начальству же на нем ехать...
        . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  .
            На другой день незадолго до наступления темноты команда отдела
        25 в полном составе притопала на пирс с пакетами в сумках. В паке-
        тах - еда, бутылки с пепси-колой и минеральной водой. Предмет, ко-
        торый в мешке не утаишь, хранился в сейфе, до которого можно дотя-
        нуться с любой точки рабочей комнаты.  Прибыв  на  место,  мужички
        стали устраиваться на ночлег: кто его знает, когда начнется и ког-
        да закончится ночная работа.  Чтобы  получились  более  или  менее
        удобные спальные места, понадобилось перетасовать, как карты в ко-
        лоде, почти все ящики с датчиками, тяжеленные и неудобные. Достали
        откуда-то ветошь, бушлаты - и получили что хотели. Пошабашив,  от-
        правились на улицу.
            Вода в бухте шевелилась и играла отраженными звездами и огнями
        города. Темнота жила напряженной жизнью: бухтела, рыкала  двигате-
        лями,  вскрикивала  пронзительными  сигналами,  звенела  металлом.
        Стенда на месте не было. К стенке  неподалеку  было  пришвартовано
        могучее судно-кран. Огромная надпалубная надстройка  являла  собой
        сам кран неправдоподобной грузоподъемностью 25О  тонн.  Гигантская
        многометровая стрела непомерной толщины шарнирным концом упиралась
        в мачту с гигантскими противовесами. Противоположный конец ее воз-
        лежал на упоре-мачте, причем около трети стрелы нависало над палу-
        бой. С этой консоли  свисали  грузозахватные  приспособления:  два
        крюка в виде якорей - большого м поменьше - крепились к ней с  по-
        мощью тросов и блоков. Десятки могучих тросов параллельными нитями
        связывали стрелу с самой вершиной мачты.
            Стенд пришвартован к крану со стороны бухты. Чтобы  взойти  на
        него, надо пересечь палубу низкосидящего судна-понтона, на которую
        можно шагнуть прямо с пирса.




                1О7
            С верхней палубы - ровной металлической площадки - вниз, в  ут-
        робу судна, ведет узкая лестница - по-морскому,  трап.  Спустившись
        по нему, Михалыч почувствовал  горячее  дыхание  работающих  машин,
        увидел длинный коридор с множеством дверей. Коридор  мягко  освещен
        вереницей ламп, палубу его закрывает ковровая дорожка. Здесь  тепло
        и уютно: все условия для нормальной жизни и работы.
            Между тем на пирсе начинается энергичное  движение.  Примчались
        автомашины с моряками, командиры выставили оцепление, закрыли  про-
        езд и проход по пирсу. Наконец, на пирс, как на сцену, выкатил  тя-
        гач с огромным прицепом, закрытым брезентовым тентом. Тягач  сопро-
        вождается солидным конвоем, будто действо происходит не  в  родимой
        стороне, а на оккупированной территории. Появилось начальство  -  и
        гражданское, и морское. Оно немедленно двинулось в корпус, в ленин-
        скую комнату, на совещание. Чтобы не мешать подготовительным  рабо-
        там, промышленники с пирса убрались в то же здание.
            Оконные стекла сделались черными - на Крым упала ночь. В  дверь
        комнаты, заполненой табачным дымом, шутками, смехом и  ожидательной
        нервозностью, засунулся насморочный нос техрука, и слегка  гундавый
        голос сообщил:
            - Погрузка началась. Идите смотрите. Только держитесь в сторон-
        ке - не мешайте. Когда ракету начнут погружать в шахту - позову.
            Труженики, снаряженные по-рабочему, вышли на улицу и прошли че-
        рез оцепление. Мощные фары освещали ракету, приподнятую за головную
        часть над прицепом. Из темноты, как из небытия, над ней нависал ос-
        вещеннный конец мощной стрелы. Ракета была схвачена за тонкую  рам-
        ку, прикрепленную к  ней  болтами. Казалось неправдоподобным,  что
        ажурная конструкция рамки может держать изделие в несколько  десят-
        ков тонн весом.
            Вода в бухте почему-то была почти черной. Только потом  осенило
        вдруг: свет в городе был выключен. Присмотревшись, можно  было  ви-





                1О8
        деть, что окна домов, казарм (экипажей), амфитеатром  поднимавшихся
        на гору, были распахнуты и буквально забиты физиономиями. Балаклав-
        цы, умирая от любопытства, наблюдали за погрузкой.
            Ракета, наконец, оторвалась от кузова и во весь свой великолеп-
        ный рост повисла в воздухе, а потом, освещаемая снопами огня,  тор-
        жествнно поплыла в сторону шахты.
            Измеренцы рванули на стенд. Там уже хозяйничали  несколько  ко-
        манд, каждая из которых должна была быстро и точно сделать свою ра-
        боту. Работа эта сводилась к тому, чтобы ракета аккуратно встала на
        пусковой стол на самом дне шахты, не повредив ничего  из  оснащения
        последней и не причинив вреда себе. По мере опускания ракеты ракет-
        чики, стоя на верхнем срезе шахты, что-то убирали с ее поверхности,
        что-то крепили к ней, что-то взводили или, напротив, стопорили. Из-
        меренцам предстояло снять красные колпачки с множества датчиков  на
        ракете, а после ее установки расфиксировать  рычаги  чувствительных
        элементов приборов.
            За суетой, стоя чуть в сторонке с толпой  приспешников,  внима-
        тельно наблюдал Сам, выделяясь холеной властной мордастостью. Иног-
        да он спрашивал что-то у руководителей экспедиции неожиданно тонким
        и слабым голосом. Трудящиеся, между тем, старались  изо  всех  сил,
        демонстрируя отцу родному силу, сноровку и техническую грамотность.
        Обычно ироничный Михалыч тоже вдруг поймал себя  на  мелкой  подха-
        лимской мысли: дескать, залюбуется им ни с того, ни с сего ВП да  и
        вопросит вдруг кого-нибудь: "А кто этот приятный здоровячок, что-то
        я его не знаю? Посмотрите, как управляется... Надо при случае пооб-
        щаться с ним..." А уж поговорив, подло возмечталось Михалычу, возь-
        мет да и приблизит к себе... " И на хрена бы мне это было надо?"  -
        очнулся он.
            Ракету то медленно майновали, то дружно кричали "Стоп!",  потом
        "Вира помалу!". И снова опускали... Наконец она встала на свое мес-
        то. Все! Шабаш!





                1О9
            Зашипела пневматика, и крышка шахты, подергиваясь,  со скрипом
        стала закрываться. Потом глухо стукнул металл  о  металл, зашипело
        еще громче и раздалось что-то вроде щелчка - это повернулось и за-
        фиксировалось кольцо байонета. Шахта была закрыта наглухо.
            Народ повалил со стенда в здание на  свои  рабочие  места, где
        предстоял аляфуршет, т.е. то ли завтрак, то ли ужин на скорую руку
        с выпивкой и закуской. Желанный не столько сам по себе, сколько по
        причине глубокого  удовлетворения  проделанной работой.
            Близилось утро. Так и не поспав, бойцы расселись по автобусам,
        и те помчались в Севастополь, расплескивая шум двигателей по  спя-
        щим улицам Бабы Клавы.

ПОЛУЧАЙ, РОДИНА, ТРУДОВОЙ ПОДАРОК!
или ДЕРЖИСЬ, КОРОВА ИЗ ШТАТА АЙОВА!

            Наступил долгожданный четверг. Сегодня  -  пуск!  А  завтра...
        завтра рано утром Михалыч (даже не верится!) сядет  в  поезд  "Се-
        вастополь - Свердловск" и, как говорится, свалит из города-героя,
        чтобы в самом обозримом будущем окунуться в (бр-р!) уральскую  зи-
        му. Билет - в кармане. Через пару дней "линяет " и вся экспедиция,
        за которой прилетят свои самолеты.
            Весь минувший день промышленники, бывшие на погрузке,  отсыпа-
        лись, приходили в себя, а потом, как и остальные, бегали по  горо-
        ду, делая покупки для дома и семьи. Мыслимо ли вернуться домой  из
        столь благодатного края, да еще перед праздником, без гостинцев?
            Пуск был назначен на 14.ОО. К этому времени все желающие стать
        свидетелями долгожданного события должны  были  быть  в  Мраморной
        бухте. А пока каждая кампания принялась готовиться к банкету, что-
        бы с размахом отметить пуск, независимо от того, увенчается он ус-
        пехом или кончится неудачей.
            Соединив над столом лохматые прически  в  единый  разноцветный
        пук, составили список "выписи и закуси", определили исполнителей -
        и вперед! Добытчики заскочили в штаны,  завернулись  в  пиджаки  и





                11O
        - давай, Бог, ноги! - помчались по магазинам. Делавару Михалычу  и
        Льву Борисычу досталось добыть пепси-колу, которая в последние дни
        будто куда провалилась. Они поспешили на троллейбус, чтобы доехать
        до площади Ушакова, а оттуда охотой на  искомый  продукт  идти  до
        площади Нахимова.
            Поиски результатов не дали.
            А вот и Павел Степанович! Миаскиты громко поздоровались с  ад-
        миралом и принялись чесать редьки в рассуждении того, что  же  те-
        перь предпринять. О спирте без пепси думать было противно. Языкас-
        тый Михалыч вдруг умолк и сделал шаг в сторону следующего  встреч-
        ным курсом пожилого мичмана с красновато-сизым одутловатым лицом:
            - Звиняйте! Вы часом не знаете, где можно найти пепси-колу?
            - Садитесь на троллейбус N 8 и ехайте  до  магазина  Морфлота,
        что в конце улицы Хрусталева. Там эта бяка есть всегда.
            Магазин был недалеко от их гостиницы.
            - Надо же... Как это ты угадал, у кого спросить? - поинтересо-
        вался Лева, когда они шли на остановку.
            - Не угадал, а догадался вдруг, что такого рода информация бе-
        режно хранится в памяти алкоголика. Вижу: навстречу идет он самый,
        на физиономии написано. Вот и все...
            Часы показывли около 13.ОО, когда они, выполнив  задание  кол-
        лектива, вошли в гостиницу. Та была пустой. Народ исчез, он умчал-
        ся  на Фиолент.
            Надо было успевать, и удачливые охотники  за  заморской  бякой
        засуетились в сторону технической библиотеки. На их счастье,  пер-
        вым подошел автобус, идущий до автостанции у  Центрального  рынка,
        оттуда стартовали автобусы маршрута N 19, следующие до Фиолента.
            Автобус отправился с автостанции минут 15 назад. Следующим они
        категорически опаздывали. Это было невозможно. И тогда наши джиги-
        ты заскочили в такси и сразу же  поставили  перед  водилой  задачу
        догнать не дождавшийся их автобус. Водила был  молод, горяч и  от-





                111
        зывчив. "Волга" понеслась по городу-герою, обгоняя попутный  тран-
        спорт и пугая встречный.
            Далеко, однако, успел уехать этот девятнадцатый! Его,  взрыки-
        вающего на подъемах могучим дизелем, преследователи нагнали далеко
        за городом. Молодой и горячий таксист, догоняя, принялся подмарги-
        вать фарами и что есть сил бибикать, а  потом  обошел  "Икарус"  и
        поставил "Волгу" поперек дороги. Видно было, как дергались  пасса-
        жиры, кидаясь от окна к окну. Несколько смущенные  наделанным  ими
        переполохом, наши герои поднялись в салон. Там полно было   земля-
        ков, радостно их приветствовавщих.
            Естественно, в час N, то есть в 14.ОО,  ничего  не  произошло,
        как и в 15.ОО, хотя до полутора сотен ракетчиков,  принарядившихся
        по столь торжественному случаю, будто на балконе театра устроились
        на самом краю обрывистого (больше 2ОО метров -  куда  обрывистей?)
        берега, откуда прекрасно видно было все, что происходило в Мрамор-
        ной бухте. Так как кресел в этом театре не было, а была под ногами
        лишь липкая сырая земля, зрители стояли и лишь немногие, самые на-
        ходчивые и основательные, сидели, подложив под себя фанерки,  кар-
        тонки или дощечки.
            Между тем воздух был весьма прохладен  и  производил  резкие и
        неприятные шевеления, от которых закладывало носы.  Неуют  усугуб-
        лялся очевидным дефицитом теплой одежды - многие  приехали  на  юг
        еще летом. Люди ежились и жались друг к другу, поэтому  растянутая
        по краю обрыва толпа находилась в непрерывном  движении.  Наверно,
        это было хорошо видно из части, расположенной за  недальним  забо-
        ром. Обеспокоенные командиры выслали на берег главного корабельно-
        го Мыколу Собатюка с повязкой дежурного по части на  рукаве в  со-
        провождении двух матросов с автоматами.
            Уперев взоры в черные усы, Мыкола робко настаивал, чтобы  зри-
        тели перешли на территорию части, откуда видно было не хуже. Люди,






                112
        однако, на уговоры не поддавались, тем более, что  у  большинства,
        как и у Михалыча, не было туда прохода. Собатюк  помыкался,  помы-
        кался, а потом ушел вместе со своим грозным  эскортом  (видно,  на
        доклад к начальству) и больше не возвращался.
            На сцене же никакого действа не происходило. По бухте  мотался
        катер, обмениваясь по мегафону информацией с командным пунктом  на
        берегу. Со стороны это походило на незлобивую  перебранку.  Где-то
        под катером, в прозрачных водах бухты, находился стенд, притоплен-
        ный на глубину в несколько десятков метров.
            Вдруг из громкоговорителя, обращенного в сторону зрителей, со-
        общили, что пуск переносится на 16.ОО, что всем следует перейти  в
        гостиницу и что дополнительная информация будет поступать туда.
            Задубевшие промышленники развернулись и устроили тараканьи бе-
        га в гостиницу, с удовольствием разминая ноги и согреваясь на  хо-
        ду.
            Большинство мужичков оккупировали красный уголок (или  комнату
        отдыха, или черт его знает, как она называлась),  добрую  половину
        площади которого занимал огромный биллиард. Кто-то засел за шахма-
        ты, кто-то принялся расписывать пульку, кто-то уставился в телеви-
        зор, а Михалыч, как заклятый враг умственного  напряга,  схватился
        за кий. Остальные, расположась по периметру, принялись состязаться
        в остроумии, комментируя каждый удар по  норовистому  шару.  Смех,
        естественно, стоял стеной, привлекая представителей бабьей  нации,
        по-сиротски устроившихся на стульчиках в вестибюле.
            Но всему приходит конец. Пришел он и ожиданию - в виде все то-
        го же равнодушно-унылого старшины Собатюка, известившего о  надоб-
        ности немедленно прибыть на берег, чтобы  узреть  явление  Изделия
        народу.
            Тараканьи бега возобновились, но теперь в  обратном  направле-
        нии, оживляемые бодрым кряхтеньем, выкриками и  иными  выражениями
        энергичного и веселого физического акта.





                113
            Наконец, добежали и только перевели дыхание, как из  громкого-
        ворителя донеслось: "Внимание! Пуск!!!"
            Из хрустальных вод бухты  величаво вышла  ракета,  увлекая  за
        собой белопенную колонну воды: море не хотело расставаться с изде-
        лием рук человеческих. И почти тотчас окрестности потряс невообра-
        зимо мощный рев ракетных двигателей. Казалось,  грохот  разнесется
        на десятки километров, сокрушая по пути любые преграды и  повергая
        в ужас все живое. Но, к счастью, это только казалось: высокий  бе-
        рег был надежным заслоном для звука.
            Ракета вознеслась над морем и замерла на мгновение, будто раз-
        думывая, куда ей теперь податься.  Потом  уверенно  наклонилась  в
        указанном разработчиком направлении и ... Но тут топливо  закончи-
        лось, и она бревном шлепнулась об воду. Что, собственно, и  требо-
        валось доказать.
            Народ радостно завопил и пустился в  пляс:  "Держись,  корова,
        из штата Айова!"
            Пуск прошел блестяще!
                х х х
            Через час гостиница гудела, как растревоженный улей. А еще че-
        рез час-полтора она запела. И...
                Лодка диким давлением сжата,
                Дан приказ:  дифферент на корму!
                Это значит, что скоро ребята
                В перископы увидят волну...
            Почти из каждой квартиры на всех трех этажах гостиницы доноси-
        лась главная песня советских подводников, столь любимая в  далеком
        от всех морей уральском городе. Наверно, пели не  совсем  здорово,
        наверно, пели невпопад, но душа каждого миаскита ликовала и по по-
        воду творческого успеха, и по случаю скорого убытия домой, и из-за
        того, что на носу большой и любимый праздник.
                На пирсе тихо в час ночной.
                Тебе известно лишь одной,





                114
                Когда усталая подлодка
                Из глубины идет домой.
            Ура! Получай, Родина, трудовой подарок к 6О-летию  самой  кру-
        той, самой убойной повивальной бабки истории!

ДОМОЙ!

            Наутро, когда ленивый, как кот,Морфей, крепко стискивал в сво-
        их объятиях нетрезвого Михалыча, его с трудом  растолкали  Витя  и
        Петя, ребята из смежного отдела.
            - Михалыч, вставай, паровоз поведешь! Слышь, машинист  сказал,
        что ждать не будет!
            Михалыч вскочил. Еще накануне он все приготовил к отъезду. Ос-
        тавалось умыться и одеться. А Витя и Петя упросили его  взять  три
        зеленых, как крокодил Гена, ящика якобы с приборами, пообещав, что
        они увезут их вместе с Михалычем на вокзал, занесут в вагон  и  на
        прощание помашут платочком. А в Миассе его встретят и отвезут пря-
        мо до квартиры.
            На улице у дверц пазика их ожидал ухмыляющийся шофер.
            Привокзальная площадь была почти пуста. Несколько "жигулей"  с
        распахнутыми дверцами стояли в самом ее углу. Из легковушек доста-
        вали аккуратно перевязанные большие картонные ящики и бережно  но-
        сили их на перрон. Ящики, как оказалось, были забиты  хризантемами
        и дубками, которые, говорят, те же хризантемы, только  поменьше  и
        по 3-4 штуки на ветке. Последние цветы этого года  отправлялись  в
        Ленинград на продажу, чтобы украсить собой праздник.
            Петя и Витя подхватили Михалыча под белы руки и повели  его  к
        пивному ларьку, а потом каждый влил в него по кружке пива. В голо-
        ве отъезжающего произошло легкое кружение, но свинцовая тяжесть  в
        желудке пропала, и он почувствовал легкость необыкновенную,  будто
        сзади и снизу в него вставили большое птичье перо.
            ... Лязгнули буфера,  поезд  тронулся. Прощай,  чудесный,  как
        сказка, белый город на берегу синего моря!





                115
            Общеизвестно, что алкоголь  сближает  людей  не  меньше,  даже
        больше, чем самые замечательные идеи. За примерами, как говорится,
        далеко ходить не надо.  Михалыч  немедленно отправился  налаживать
        контакты с попутчиками, тем более, что его соседями по купе оказа-
        лись две суровые старухи с поджатыми губами и молодая мама,  влип-
        шая в матерчатый кулек, производящий невнятное шевеление вперемеж-
        ку с кряхтеньем.
            Через купе он обнаружил еще одного героя-миаскита, который то-
        же не был удостоен чести быть отправленным домой по  воздуху.  Тот
        тихо беседовал с капитан-лейтенантом в штатском,  едущим  к  месту
        службы и постоянного местожительства в столицу  Южного  Урала,  то
        есть в Челябинск, где он был военпредом на каком-то серьезном  за-
        воде. Каплей Вася гостил у тестя и выглядел  очень  усталым  после
        долгого и тягостного расставания накануне с капразом  в  отставке.
        Капраз имел две беседки винограда и был энтузиастом виноделия.
            Узрев розовое легкомысленное лицо Михалыча  и  его  подернутые
        поволокой глаза, Вася стал расчехлять какие-то баулы и узлы и  из-
        влекать из них "хрусталь" с продукцией любимого  тестя.  В  каждой
        емкости был свой продукт - от чачи до сухого вина, а промеж них  -
        портвейн, мадера и что-то еще. Началась дегустация,  сладкая,  как
        объятия любимой девушки.
            ... Спустя пару часов неодолимое желание  смежить  вежды  дало
        Михалычу импульс к свершению тяжкого физического усилия - оторвать
        зад от полки и переместить его на написанное в билете место.  Что,
        впадая в беспамятство, он и проделал.
            Естественно, давнее желание стать свидетелем паромной перепра-
        вы через Керченский пролив по техническим, сами понимаете,  причи-
        нам реализовано не было.
            Когда будильник Кашпировского вынудил Михалыча отправиться  на
        прогулку по вагону, за окном брезжил рассвет - наступало утро сле-
        дующего дня. "День и ночь - сутки прочь",- вспомнил он  по  дороге






                116
        на ложе и увидел в окно, что поезд подошел к станции.  Надпись  на
        здании вокзала гласила: "Крымск". Это название было частью его би-
        ографии: километрах в трех от вокзала, по улице Адагумской, в доме
        N 296 семнадцать лет назад у него родилась дочь.
            Судьбе было угодно, чтобы два с половиной месяца своей  жизни,
        сразу после окончания университета, он прожил  в  этом  городишке,
        невероятно далеком от ареала его обитания на Русском Севере.
            В купе не спали. Старушки, лежа с закрытыми глазами, энергично           ш       шевелили
        синими губами, видно, собираясь с духом, чтобы подняться.  Малень-
        кая мама совала в кряхтящий кулек прелестную грудку второго разме-
        ра. Михалыч залег и закрыл глаза, решив не мешать народу взбодриться
        и совершить туалет. Вагон, наконец, проснулся, умылся и зажил сво-
        ей обычной дорожной жизнью.
            - Жив, Михалыч? - в дверь засунулись улыбающиеся физиномии Ва-
        си и Толи. - Пошли полечимся. Лекарство на столе... Дело за тобой.
            За лечением приняли нелегкое решение объявить остаток дня  са-
        нитарным. После чего, вздохнув, принялись  отгадывать  кроссворды,
        прихваченные из тестева дома каплеем Васей.
            А поезд мчался себе вперед, постукивая  на  рельсовых  стыках.
        Мимо станиц и  городов,  мимо  станций  и  полустанков,  ненадолго
        притормаживая у зашарпанных вокзалов с черными надписями - обозна-
        чениями населенных пунктов.
            Где-то после Сальска поезд издал вдруг радостный  и  протяжный
        вопль. Кроссвордисты выскочили в коридор и увидали, что по  сосед-
        ней колее навстречу им мчался заснеженный товарняк с  бревнами.  И
        они тоже радостно закричали "ура". Потому что соскучились по снегу
        и морозу.
            Вечером из наступающей мглы на них надвинулся Мамаев курган  с
        неправдоподобно огромной Родиной-Матерью, ставшей образчиком мону-
        ментального искусства эпохи  тоталитаризма.  В  Волгограде  шел





                117
        дождь, было мокро, грязно и мерзопакостно. Буфеты на вокзале  пус-
        товали, поэтому решено было бежать до ближайшего гастронома. Одна-
        ко абориген, стоявший рядом, сказал: "Не успеете" - и друзья  вер-
        нулись в теплый вагон.
            После Волгограда по вагонам понесли судки с едой:  пустые  щи,
        сваренные из консервов, и котлеты ("уже однажды еденные") с  мака-
        ронами. Моя Россия!
            Утро следующего дня уральцы встретили в  Саратове.  До  Миасса
        оставалось ехать еще сутки. Ждать, когда они пройдут, стало невмо-
        готу. Весь день хотелось выскочить из поезда,  который,  казалось,
        никуда не спешит, и побежать впереди паровоза. Коротать  время  за
        алкоголем не хотелось, разговоры поднадоели, а без конца  пялиться
        в окно было неинтересно.
            Обедать пошли в ресторан. Помимо все тех же щей  и  котлет,  в
        ресторане давали вино - дешевый и противный портвейн. Делать нече-
        го: как путевые, взяли бутылку. В ожидании деликатесов стали  рас-
        сказывать анекдоты. И тут к ним  присоединились  соседи.  Поставив
        столы рядом, восьмеро мужиков травили анекдоты. Вскоре  вагон-рес-
        торан стал дрожать от хохота. Образовалась толпа хохмачей. Кто си-
        дя, кто стоя, пассажиры жаждали принять участие в  общем  веселье.
        Так как народ был отовсюду, свежих анекдотов была уйма. Официантки
        едва поспевали подносить вино. Получилась отменная пирушка, растя-
        нувшаяся на добрые три часа. Меропрятие прекратил директор  ресто-
        рана, заявивший, что пришло время делать уборку.
            Рассказчики запаслись вином и отправились  по  своим  вагонам.
        Прежде чем добраться до места,  наша  троица  по  пути  насиделась
        у новых знакомых почти в каждом вагоне.
            Незаметно подобралась ночь. Последняя ночь  изнурительной  по-
        ездки.
            Проснулся Михалыч от непонятной тишины. Поезд стоял.  Часы по-





                118
        казывали около шести утра. Он прошлепал тапками системы  "ни  шагу
        назад" в тамбур. Дверь на улицу была распахнута. Проводник возился
        с углем.
            - Скоро будешь на месте, не волнуйся,  -  сказал  он.  -  Едем
        строго по расписанию.
            Пристанционный поселок состоял из частных домов.  Несмотря  на
        праздник (елки-палки, сегодня же 7 ноября!) и ранний  час, в избах
        топили. Дым поднимался к небу прямыми, как палки, столбами. Воздух
        благоухал морозной свежестью. Вдруг до слуха донесся гулкий  хруст
        снега под ногами. По улице, примыкающей к колее, поспешала женщина
        в валенках. Это было поразительно!
            - Доброе утро! - закричал ей Михалыч. - С праздником!
            - Спасибо! И Вам того же!
            - Скажите, какая сейчас на улице температура?
            - Не знаю... Вечером было минус 22.
            Вот это да! Как-то сразу стало холодно. Морозец,  оказывается,
        уже принялся за уши и нагло полез за ворот рубашки. Михалыч сказал
        "Бр-р!" и побежал в вагон.
            Ездоки спали непробудным сном. Закрыв купе, он с удовольствием
        забрался под одеяло. В  памяти  возникли  строгие,  проникновенные
        строки Ивана Павловича:
                Если времени видишь исток
                И не думаешь ты о зарплате -
                Значит Делу ты предан всерьез,
                Значит Дело с улыбкой встречай.
                И уральская прелесть берез
                Улыбнется тебе невначай!
            Михалыч почувствовал вдруг, как  соскучился  он  по  уральской
        прелести берез и как жаждет их невзначай оброненных улыбок!
            Разнежившись, он поймал себя на том, что совсем некстати  бор-
        мочет другие строки поэта: "...вот и все, и согрета постель. / Мы




                119
        пропели любовную трель..." Это повергло шалуна в конфуз, и он стал
        думать о Божественном.
                х х х
            Поезд пришел в Миасс точно по расписанию. В час, когда сумерки
        неохотно покидали город, и низкое здание вокзала,  некогда  соору-
        женное из минерала по имени миаскит под неусыпным бдением инженера
        Гарина-Михайловского, было ярко освещено.
            Миасцы, нагруженные чемоданами и баулами,  дружно  поперли  на
        выход по узкому вагонному коридору. Михалыч увидел в окно встреча-
        ющих свои ящики Витю и Петю. Они радостно размахивали руками и ки-
        нулись в вагон. А еще через несколько минут "жигули" несли всю ко-
        манду по центральной части города, празднично  расцвеченного  гир-
        ляндами цветных лампочек и красных флажков, протянутых через  ули-
        цы, алыми флагами и транспарантами  на  кумаче.  Из  репродукторов
        гремела бравурная музыка, оглашая пустующие пока улицы.
            От вокзала до машгородка добрых семнадцать километров.
            Закончилась центральная часть  города,  пошла  череда  заборов
        предприятий и, прежде всего, Уральского автомобильного завода.  За
        пустырем, частично застроенным промышленными корпусами,  показался
        лес. Машина мчалась по шоссе, проложенному в сосновом бору. С пра-
        вой стороны золотистые стволы внезапно будто расступились, образуя
        широкую короткую просеку, в конце которой открывался вид на родную
        контору: корпуса КБМ и машиностроительного завода на фоне лесисто-
        го хребта, занимающего весь задний план пейзажа. Там была уже тер-
        ритория Ильменского государственного заповедника.
            "Жигули" устремились под гору, делая вслед за дорогой  плавный
        размашистый поворот, потом центробежные силы,  сложенные  с  силой
        двигателя, вынесли машину из ложбины на пригорок. Глазам открылась
        долина реки Миасс, протекающей между горными хребтами, уставленная
        жилыми кварталами. Это был машгородок.
            И опять нарядные, в красных уборах и гирляндах, улицы  гремели
        музыкой. У кинотеатра "Восток" разворачивались автобусы и вставали





                12O
        вдоль обеих обочин головами в сторону автозавода.  Примерно  через
        час  они  повезут  жителей  машгородка,  работников  двух  здешних
        градообразующих предприятий, в центр города на демонстрацию.
            А вот и подъезд, а вот и дверь в родную  квартиру.  За  дверью
        маются в неизвестности о сыне и муже мать и жена. А он - вот он!
            Счастливо улыбаясь, Михалыч достал ключ,  тихонько,  чтобы  не
        шуметь, вставил его в замочную скважину и повернул...
            Оставим его в эту радостную минуту, дорогой читатель.
            С праздником, Михалыч!

                -------------------------
Вторая командировка
                -------------------------

В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ

            Нет, что ни говорите, а жить в регионе, где смена времен  года
        - тщательно исполняемый Природой ритуал, - благо! Уже одно это  не
        дает скучному однообразию заполонить жизнь его обитателей.
            - Как живешь? - привычно спрашивает при встрече один россиянин
        другого.
            - Как желудь: каждая свинья сожрать норовит, - говорит один.
            - Как графин: всякая сволочь за горло хватает, - отвечает дру-
        гой.
            - Как арбуз, - шутит третий, - живот растет, а кончик сохнет.
            А еще один выразился так:
            - До того скучно да однообразно, что  даже  чирей  на  заднице
        становится вехой на жизненном пути.
            А что бы он запел, если его поселить в Крыму, где обыкновенный
        российский сентябрь тянется до самого мая? А что бы   запел    он,
        простите меня, гриба ядовитого, если бы поселить его на  экваторе?
        Вот где тоска-то вечнозеленая...
            Нет, что ни говорите, а жить в средних широтах много  интерес-
        нее, какой бы жизнь сама по себе скучной да однообразной не  каза-
        лась. Не уставайте радоваться, дорогие россияне!
            ... Подошел поутру Михалыч к окошку и нарадоваться  не  может.




                121
        Над заснеженным полем барражирует большая стая ворон, борясь с по-
        рывами ветра. Сорока-белобока норовит сесть на  березу,  но  ветер
        сносит ее в сторону, и она, сделав круг,  кособочась   заходит  на
        второй. Вершины соседних берез уже оседланы воронами. Плотной тол-
        пой торопливо пролетела стая свиристелей. Куда это они, интересно,
        так спешат? На кустарнике экзотическими красными плодами  развеси-
        лись снегири.
            Сколько красивых птиц вместе со снегом появляется  на  севере!
        Чего стоит одна свиристель в голубоватом одеянии с красным, как  у
        Понтия Пилата, подбоем и с яркими желтыми полосами по подолу...  А
        на голове - большой хохол серовато-розового цвета. Свиристель, как
        заметил Михалыч, перемещается вместе с изотермой минус  1О  граду-
        сов. А щегол? В летнее время его не видать. Зато зимой  он  драго-
        ценным камнем украшает любимое место обитания - городские пустыри,
        заросшие бурьяном. Посмотрите на этого щеголя: красные лоб и горло
        и  желтые полоски на черных крыльях. Краски эти еще заметнее рядом
        с перышками черного и белого цвета.
            Улица, на которой живет Михалыч, -  северная  граница  Миасса.
        Длиной она метров 25О, не больше, и соединяет объездную дорогу, по
        которой днем и ночью катится транспортный поток  в  сторону  Свер-
        дловска, с дорогой, которая вытекает из центральной улицы  городка
        - проспекта Чернышевского. Все дома на улице имеют нечетные  номе-
        ра. Место четной стороны занимает ручей, впадающий  в  реку  Миасс
        километром западнее. Он - почти что австралийский крик: летом, как
        правило, пересыхает, зато весной и после  дождей,  покидая  мелкое
        русло, бурным потоком несется по асфальту, оставляя после себя  на
        дороге вымоины и колдобины. Добраться до ручья непросто -  он  на-
        дежно заблокирован черемуховыми зарослями. Это излюбленное соловь-
        ями место. В майские соловьиные  ночи  пятеро  солистов  услаждают
        слух обитателей маленькой улочки прямо от ручья.





                122
            За ручьем - веселая и шумливая в летнее время  березовая  роща
        со светлой поляной посередине, пестреющей полевыми цветами.  Далее
        пространство занимают заросли черемухи, которые по весне  источают
        тяжеловато-томный  аромат и соловьиные трели. За ними  -  огромное
        поле, а потом лес, которому, кажется, нет ни конца, ни края..
            Много чего можно увидать с шестого этажа. Почти все  обозримое
        пространство занято лесом. (Кстати, свыше 6О процентов администра-
        тивного образования под названием "Город Миасс" занято лесом, пру-
        дами и озерами). Справа, километрах в пяти, - двуглавая гора с то-
        понимическим именем Девичьи Груди. Она и в самом деле очень похожа
        на свой прообраз - высокие остроконечные вершины, одна  из  которых
        безлесная - будто бретелька интима соскользнула с девичьего  плеча
        и обнажила вдруг частицу ее прелестей.  На этой вершине -  смотро-
        вая площадка. Она возвышается над городом и долиной на 28О метров.
        Машгородок, деревни, леса, нивы, река,  центральная  часть  города
        вдали - все как на ладони. Сюда в выходные дни молодые еще бабушки
        и мамы любят водить детей.
            ... Бросив взгляд влево, Михалыч видит лесистый хребет, за ним
        еще один, повыше. На втором, под самым лесом, - дома поселка  Тур-
        гояк. По ту сторону дальнего  хребта  находится  жемчужина  Южного
        Урала - горное озеро Тургояк с кристально чистой родниковой водой.
        Оно разместилось в гранитной чаше 6-7 километров в  поперечнике  и
        сейчас, конечно, заковано льдами и укрыто снегом.
            До ближнего хребта километра два. Это туда направляются лыжни-
        ки, группами и в одиночку проходящие под  окнами  дома.  Чуть  по-
        одаль, у гаражей за объездной дорогой, они надевают лыжи и катят к
        невидимой из окна реке Миасс, потом пересекают долину, поднимаются
        на хребет и исчезают в лесу.
            За хребтом для лыжников раздолье: кругом лес и горы.  И  всюду
        лыжные трассы. Можно отправиться вокруг Тургояка. Это всего-то  5О
        километров. Маршрут очень популярен в городе.




                123
            Дальше, почти у самого  неба,  виднеются  Таганайский  хребет,
        Двуглавая сопка и гора Круглица, а чуть  севернее,  за  Варгановой
        горой, просматривается Дальний Таганай. С осени раньше всего  вок-
        руг покрываются они снегом, который долго еще  лежит  после  того,
        как всюду превратился он в шумливые ручьи и укатил в океан-море.
        И высота-то, казалось бы, всего ничего: Круглица - 1178 метров,  а
        самая высокая вершина на Дальнем Таганае - 1112.
            По ночам, прямо на востоке, над Ильменским хребром  появляется
        нимб. Это досюда, за сто километров, доходит сияние огней города с
        миллионным населением по имени Челябинск. Впрочем, разве сто кило-
        метров - это много? Совсем ничего, если вылетаешь  с  Челябинского
        аэропорта в западном направлении: 5-6 минут - и под тобой машгоро-
        док, Тургояк, вышеупомянутые хребты и горы, Златоуст. И это  очень
        много, когда подлетаешь к Челябинску с запада после полуторамесяч-
        ной командировки: только с радостью увидал в иллюминатор свой дом,
        как тут же приземлились...чтобы отправиться в  обратный  путь,  на
        который уходит несколько часов.
            Вот в каком замечательном месте живет Михалыч!  И  вот  почему
        красный революционный праздник умножается сегодня в  его  душе  до
        размеров простого человеческого счастья!
                х х х
            Закончились праздники, и герои Севастополя, Балаклавы  и  Мра-
        морной бухты встретились на работе как родные. Как и всегда  после
        совместной командировки или работы  вне  высокого  забора,  первые
        время они при каждом удобном случае норовили встретиться и  побол-
        тать. Потом блеклые краски однообразной жизни легли на южные  вос-
        поминания, и все пошло-поехало привычным чередом, если бы ... Если
        бы Михалыча, имеющего ружье и охотничий билет,  не  пригласили  бы
        однажды на охоту.
            А пригласил его старый товарищ, с которым несколько  лет  под-
        ряд он мучился в вечернем колледже и с которым сто лет не виделся,
        потому что тот, уроженец здешних мест, по окончании вуза  уехал  с






                124
        семьей жить и работать в одну из братских республик. И вот приехал
        он в отпуск, нашел Михалыча и позвал его поохотиться в  окрестнос-
        тях родной деревни, где тогда еще жили и здравствовали его родите-
        ли.
            Накануне отъезда все машгородковские вороны собрались в огром-
        ную, не в одну сотню особей, стаю и с хриплыми  криками  расселись
        на деревьях. Как ни странно, в их толпу затесались  неведо  откуда
        взявшиеся галки, которые в Миассе числятся пролетными,  и  дрозды,
        оставшиеся дома по причине теплой погоды.
            Стая металась по городу и время от времени садилась в глубокий
        снег на открытых местах. "К оттепели",- говорили знающие люди.
            Михалыч собрал и проверил охотничьи  принадлежности  и  прочее
        необходимое в  поездке снаряжение, а в пятницу вечером за ним  за-
        ехал "москвичонок" со товарищи.
            Чтобы не растекаться мыслию по древу и не  лишать  возможности
        Михалыча лично поделиться впечатлениями об охоте, я предаю широкой
        огласке его заметку в отдельской газете "Конструктор",  выпущенной
        по случаю грядущего нового года. Вот она:

ЗАЯЦ ПРОЛЕТАЛ МИМО

            Вскоре после октябрьских  праздников  я,  начинающий  охотник,
        удостоился высокой чести: меня взяли на охоту бывалые  специалисты
        этого дела.
            И вот мы вчетвером едем на легковушке за тридевять  земель.  Я
        знаю только хозяина машины, остальные добытчики мне неведомы. Дол-
        гая дорога устлана ковром  охотничьих  рассказов.  С  нескрываемым
        удовольстивем внимаю им и чувствую, что мое молчание -  почтитель-
        ное молчание новичка - пуще всяких комментариев распаляет рассказ-
        чиков.
            Наутро, переночевав в просторном и хлебосольном доме родителей
        товарища на берегу звонкого ручья, мы расчехлили ружья и  вошли  в
        лес. Один из охотников, по жребию, ушел далеко  вперед  и,  громко
        тявкая, стал гнать невидимую дичь на остальных.
            Мы стояли "на номерах", имея возможность обозревать, как и по-





                125
       ложено, соседей слева и справа. Дичь почему-то не  выскакивала,  и
       тут я вдруг заметил, что стволы моего ружья забиты снегом.  Опаса-
       ясь, по неопытности, возможных неприятностей при выстреле, огром-
       ным охотничьим ножом, с удовольствием извлеченным из ножен, я сре-
       зал ветку, очистил ее и стал выскребать снег. Это безобразие  уви-
       дал сосед-заядлый охотник и свистящим шепотом  с  большим чувством
       стал обкладывать меня со всех сторон нехорошими словами.  А  между
       тем деликатный, я бы даже сказал, конфузливый "лай" приближался.
           Вдруг  на самую верхушку сосны неподалеку от  ругателя  уселся
       рябчик. Сосед почему-то медлил. Тогда выстрелил я - и рябчик  упал
       в снег. Из кустов вышел наш "песик"  и  подал  мне  дичь.  Подошли
       охотники и стали горячо обсуждать случившееся. Досаде ругателя  не
       было предела:"Да как же это я, твою мать?.." и так далее в том  же
       духе.
           Мы снова разошлись. Хлопьями повалил снег, которого и без того
       в лесу было немало. Мы шли цепью по лесу, не теряя друг  друга  из
       виду. Я сказал "мы", но это не так. Не поняв  маневра  по  причине
       неосведомленности, я поплелся след в след за  ругателем,  доверив-
       шись его опыту. Он не замедлил с упоминаниями о матери. У  меня  в
       голове просветлело, и я занял место в цепи, не чая, что уже  через
       несколько минут сделаю свой лучший в жизни выстрел.
           Внезапно  глазам  открылась  маленькая  полянка  на склоне го-
       ры, заваленная сырым снегом. Выше поляны, под кустом, где не  было
       снега, сидел огромный заяц в белоснежной шубе. Он  глянул на меня,
       и мы оба растерялись от неожиданности.  После мгновенного  замеша-
       тельства заяц взмыл в воздух в мощном прыжке, а я нажал  на курок.
       Заяц будто приостановился в воздухе и, прервав траекторию  полета,
       комом упал напротив меня.
           - Ты в кого? - выскочил из-за дерева ругатель.  -  Стой,  твою
       мать! - закричал он, видя, что я собираюсь подобрать зайца. -  Ре-
       бята! Сюда! Он зайца влет убил! Да ты что,твою мать, ворошиловский






                126
        стрелок?
            Подошли остальные. Посмотреть было на что: на снегу  отчетливо
        виднелся продолговатый след дроби. Он находился метра  на  полтора
        выше поверженного зайца, которого я и в самом деле убил в  прыжке.
        Как это получилось - не знаю. Конечно, это была случайность. Но  я
        раздухарился и со всей экспрессией, на которую был способен,  стал
        возвращать моему хулителю все его кисло-горькие слова. И хотя  все
        это я нес, смеясь от радости, он очень конфузился и весь оставший-
        ся день извинялся.
            За время охоты я выстрелил только два  раза. Товарищи же  мои,
        сколько ни метали из своих ружей громов и молний, не добыли  нико-
        го. Такая вот охота!
            Так что когда я во время известных  своей  правдивостью  охот-
        ничьих рассказов заявляю вдруг, что бью зайцев исключительно влет,
        это, как видите, чистая правда.
                Б.ШОРИН, Заячья Погибель.

СУДЬБА ИГРАЕТ ЧЕЛОВЕКОМ

            "Судьба играет человеком, а человек играет на трубе". В  этой,
        на первый взгляд, дурацкой фразе, между тем, есть и признание  не-
        отвратимости предначертанного свыше, и осторожный  вызов  року:  а
        нам, дескать, хоп хны. Такого рода оптимизм называется  бодрячест-
        вом, и особенно нагляден он в следующей  андерграундской  послови-
        це: "Нас гребут, а мы крепнем!" Но если подумать, то  это - своего
        рода самооберег от стресса и ... самоутешение. И в самом деле: ку-
        да денешься от судьбы-индейки?
            Мог ли предположить Михалыч, что судьбой начертано  ему  сразу
        же после встречи Нового года снова отправитья в Крым? Более  того:
        мог ли в самых дерзновенных своих помыслах  предположить  Михалыч,
        что из ближайших десяти лет своей жизни добрые два года он  прожи-
        вет в Севастополе?





                127
            Итак, руководство отдела измерительной техники  наладило,  как
        говорят на Урале, в длительную командировку в Крым не самых  хилых
        своих инженеров, трех джигитов: Михалыча, Сашу Петрунина и Юру Си-
        лантьева. С ними ехали двое командированных  из  смежного  отдела:
        Камиль Зигангирович и пан Вишневецкий. Когда на  исходе  2  января
        они встретились на вокзале, чтобы на электричке отправиться в  Че-
        лябинск, то не сразу узнали друг друга в плотно  спеленутых  коко-
        нах, потому что по причине лютости морозов (минус 36) снаряжены  и
        обряжены были, как на Северный Полюс.
            В вагонах было, мягко выражаясь, свежо: пар столбом валил  изо
        рта. А ведь предстояло еще достойно дожить  до  завтрашнего  утра,
        чтобы в лучшем виде покинуть заваленный снегом  и  оцепеневший  от
        мороза Южный Урал. Нет, не напрасно шутят в тутошних местах,  что,
        дескать, лучше Северный Кавказ, чем Южный Урал.
            Дурных путешествовать в первых числах января да  еще  в  такой
        мороз было мало, поэтому здание аэропорта и гостиница почти пусто-
        вали. Переночевали в одном номере, не снимая трико и рубашек,  по-
        тому что и в гостинице была холодрыга. Утром бойко вскочили  и,  в
        предвкушении  скорой встречи с югом, помчались в здание аэропорта.
        Строго в назначенное время (диво дивное!) самолет взмыл в воздух.
            Как все-таки невелика планета по имени Земля: каких-нибудь три
        тысячи километров - три часа лету - и мы в Крыму. А если  еще  три
        тысячи - и где же мы тогда можем оказаться?
            Если подойти к карте мира с циркулем, воткнуть  его  иголку  в
        кружочек, над которым написано "Севастополь", графитовый кончик на
        другой ножке совместить с кружочком, обозначающим Челябинск, а по-
        том очертить этим раствором окружность, обнаружатся  поразительные
        вещи. Графитовый след пройдет по Финляндии, Швеции, слегка заденет
        Норвегию, скользнет по голубому полю Атлантики  и  прочертит  дугу
        прямо по середине Франции. Потом,  пройдя  по  Средиземному  морю,
        внедрится в Тунис, Ливию, пройдет по югу Египта, по центру Саудов-





                128
        ской Аравии, по Ирану и вынырнет в районе Ашхабада. Тесен мир! Ку-
        да теснее, чем нам это представляется.
            ... Вечером миаскиты бредут по Севастополю, держа путь на гос-
        тиницу по улице Хрусталева. Город утопает в теплом тумане.  Накра-
        пывает мелкий дождик. Уличные фонари светят тускло, как в  парной.
        Сходство с баней усиливается тем, что они в зимних континентальных
        пальто - сукно поверх ватина и меховой воротник,- в  надежном  ис-
        поднем, а в руках - чемоданы. Люди с легким недоумением  посматри-
        вает на пришельцев. Они-то в летних плащах или только в  пиджаках,
        без головных уборов. Потому что на улице плюс пятнадцать.
            Наутро, выспавшись и отдохнув, герои наши отправились  на  Фи-
        олент, чтобы оформить документы. С удовольствием прогулочным шагом
        прошлись от площади Ушакова по Большой Морской в сторону Централь-
        ного рынка, на автостанцию.
            Хлопотливое и  высоконачальствобоязненное  руководство  отдела
        всегда отправляет своих сыновей раньше остальных.  Поэтому  первые
        дни командировок измеренцы в гостиницах почти одиноки и  чувствуют
        себя вольготно и счастливо. Это через недельку подъедут остальные,
        и снова воцарится суета, диктуемая регламентом работ, и снова  те-
        лодвижения испытателей будут контролироваться и управляться техни-
        ческим руководителем.
            Но это, конечно, совсем не то, что дома. Здесь труженикам  вы-
        даются контрольные сроки и завязывают их  по  работам  с  деловыми
        партнерами. В остальном они предоставлены сами себе. И хотя в  ко-
        мандировке ведется табель, это чистая формальность, бумажка, кото-
        рую не известно кто составляет и не известно, к какому месту приш-
        пиливает. Впрочем, несмотря на такой  демократизм,  любые  фортеля
        членов экспедиции, из заведенного в командировке порядка вон выхо-
        дящие, незамедлительно становятся достоянием далекого руководства,
        потому что связь с родным домом функционирует безотказно.
            И все-таки... и все-таки нет здесь ни мелочной опеки, ни  еже-




                129
        минутного надзора, ни 8-часовых попосидений, как  называет  работу
        сам Борис Васильевич, наш начальник,  духовный  наставник  и  отец
        родной.
            Итак, уральцы весело топали  по  Большой  Морской, наслаждаясь
        теплом и сиянием ласкового крымского солнца. Сегодня они одеты  по
        сезону - в плащах и куртках, и их не отличишь от коренных крымчан.
        Веселое настроение усугубляется сознанием того, что вот сейчас,  в
        эту самую минуту их коллеги в родном Миассе мерзнут  на  службе  и
        тоскливо поглядывают на часы в ожидании конца рабочего дня.
            На Фиоленте ровным счетом ничего не  изменилось,  будто  здесь
        они были еще вчера. Октябрь был непреклонен и не собирался  никуда
        уходить. Все так же маршировали строем матросы вперемешку с солда-
        тами, все так же кротко светило солнце, все так же розовели  перья
        утесов, а далеко внизу все так же шумело и пенилось море.
            Пока Зинаида Григорьевна оформляла пропуска и вкладыши,  миас-
        киты спустились до середины обрывистого берега,  где  было  что-то
        вроде открытой смотровой площадки.  Лестница  прихотливо раскидала
        свои ступени и марши  по  крутому, заросшему самшитовым  кустарни-
        ком склону. В некоторых местах ступеней  не  было,  и  приходилось
        скользить по земле, будто присыпанной  песочком.  Они  уселись  на
        нагретую солнцем площадку и под неумолчный крик  чаек,  щурясь  от
        удовольствия, как коты, стали  любоваться  непривычным,  диковатым
        пейзажем. У основания Монаха появились вдруг круглоспиные  дельфи-
        ны. Ныряя и кувыркаясь, они исчезли за скалой, а потом появились с
        другой стороны и стали медленно удаляться в сторону Мраморной бух-
        ты. Покой и благодать поселялись в  душе  при  обозрении  морского
        простора под мерное шуршание волн о прибрежную гальку.
            Не без сожаления покинув наблюдательный пункт,  бойцы,  считая
        ступеньки, стали подниматься по лестнице. Подъем был много  непри-
        ятнее. И в самом деле, кто любит одолевать  лестницы  в  триста  с
        лишним ступенек?





                13О
            И вот уже автобус с N 19 на борту везет уральцев в город вдоль
        обрывистого морского берега мимо маяка, мимо зданий, ощетинившихся
        антеннами, мимо казарм, жилых домов и коллективных садов.
            В городе они перво-наперво отправились на соседний с автостан-
        цией Центральный рынок. Перед воротами их встречал "Океан",  мага-
        зин морепродуктов. Прилавки вместительного магазина почти пустова-
        ли, будто город-герой находился не на берегу моря, а где-нибудь  в
        песках Средней Азии. Правда, в изобилии была копченая килька. Ее и
        купили к пиву. Еще в продаже была огромная рыба-капитан,  копченая
        ставрида и какая-то невостребованная народом морская мелочь.
            Зато базар поражал великолепием. И чего тут  только  не  было!
        Яблоки, виноград, груши, сливы, грецкие орехи и миндаль.  Кавказцы
        строго выглядывали из-за гор мандаринов и апельсинов,  всем  своим
        видом указывая на неуместность торга. Курага, урюк, изюм,  гранаты
        и еще невесть что горами и россыпями лежало на прилавках. Отдельно
        торговали картошкой, луком, чесноком и капустой. Естественно, мес-
        тные производители.
            А вот и бочки с соленияи. Целый угол рынка. А в бочках огурцы,
        помидоры, перцы и баклажаны, фаршированные морковью и еще  невесть
        чем. Квашенная капуста разных цветов и оттенков. Да, что ни  гово-
        ри, а юг есть юг.
            У каждой бочки - своя хозяйка, и все наперебой предлагают  яд-
        реный товар. Михалыч немедленно купил всего за 15  копеек  большой
        душистый огурец и стал хрумкать им на весь базар. Наши друзья  ре-
        шили пройтись вдоль прилавков и всего попробовать. Так и  поступи-
        ли, пока какая-то нехорошая собственница не  закричала  им  злобно
        вослед: "Не собираетесь покупать - чего пробуете?"
            Чтобы вечером без проблем приготовить ужин,  купили  картошки,
        капусты, подошли к прилавку, за которым суетился бойкий мужичонко.
        Он торговал колхозным луком, ящики с которым стояли в кузове  гру-
        зовика.




                131
            - Почем кило? - спросили его.
            Мужичок глянул на покупателей и выпалил вдруг:
            - Пять рублей!
            Такого дорогого лука на базаре больше не было.
            - Ты что, офуел, боб твою мать? - рявкнул вдруг  на  него
        басом непроспавшегося убийцы Саша.
            - Рубль... рубль... рубль... - напугался мужичок.
            - Тогда другое дело, - успокоился Саша. - Свешай пару кил.
            Крымский колхозник, конечно, не мог предположить, какой  весе-
        лый подарок уральцам он сделал на долгие годы.
            Рынок шумел и в большом  двухэтажном  здании.  Просторный  зал
        с длинными рядами прилавков занимал все пространство первого  эта-
        жа да и большую часть второго. Здесь было, наверно, все, чего  ни
        пожелает душа: мясо, рыба, мед, сало и т.д и т.п. Вдоль стен - ма-
        газины, промтоварные и продовольственные. То же  -  на  антресолях
        второго этажа, огражденных от территории торгового зала перилами.
            Бойцы, сделав покупки, устроились за киосками с пивом.  Здесь,
        на двустворчатой железной двери, лежащей на земле (похоже, под ней
        располагались подвалы), они разложили газету, на нее -  кильку,  а
        от киоска устроили живой конвейер, по которому передавали кружки с
        пивом. В Севастополе существует  негласное правило:  после  первой
        кружки ты обретаешь право целый день подходить за пивом  с  пустой
        кружкой, минуя сколь угодно большую  очередь.  Кружка  наполняется
        незамедлительно. Расчет делается по первому желанию пивососа.  За-
        мечательный порядок.
            Надувшись "жидкого хлеба", подались по скверу в сторону Артил-
        лерийской бухты и здесь, неподалеку от танцплощадки "Ивушка", усе-
        лись отдыхать. Рядом с  малыми  архитектурными  формами  -  урнами
        из цветного сплава темнокоричневого цвета, изображающими сказочных
        чудовищ - пузатого гомункула с огромным ртом и  трехглавого  гада,
        видно, Змея  Горыныча, с  двумя  ведрами,  свисающими  на  цепях
        из зубастой средней пасти. Место выбрали точно - на прямой линии с
        туалетами, потому  что  чудесный  напиток  обладает  замечательным




                132
        свойством вскоре после поглощения неудержимо рваться наружу.
            Отдохнув и рассудив, что время еще раннее, в гостиницу спешить
        незачем, а покупки необременительны, решили поздороваться с Павлом
        Степановичем, а заодно и с Севастополем тоже.
            На Приморском бульваре их ожидал первый  сюрприз:  на  прутьях
        безлистного, как голик, кустарника кротко розовели  нежные,  будто
        восковые цветы. Это было удивительно для начала января,  а  еще  и
        потому, что северянам незнакомы растения, которые зацветают рань-
        ше, чем оденутся в листву.
            Михалыч кинулся к прохожим, чтобы узнать, как называется  цве-
        тущий кустарник, но питомцы самой передовой в мире системы  школь-
        ного образования не знали и, похоже, не хотели знать такой ерунды.
        И в самом деле, каждый советский человек с юных лет  должен  знать
        приоритеты государства. Михалычу вспомнился рассказ столичного му-
        зыканта, с которым он познакомился как-то в вагоне-ресторане.
            Будто известный дирижер собрался, наконец, с духом и отправил-
        ся на прием к большому начальству от культуры просить денег на по-
        купку за рубежом инструмента для главного симфонического  оркестра
        страны. Большой чиновник, выслушав, сказал с  укоризной: "Эх, Иван
        Иванович... Страна с планом выплавки чугуна не справляется, а ты с
        какой-то ерундой лезешь! Ну, и что, что в США в каждом большом го-
        роде есть симфонический оркестр? Капиталисты нам не  указ,  они  с
        жиру бесятся!"
            Вот такие вот приоритеты.
            ...Михалыч взял, как говорится, вопрос на проработку и в конце
        концов пришел к выводу, что голик, из которого вырастали  чудесные
        цветы, скорее всего является абрикосом мумё.
            ... А вот и памятник Павлу Степановичу. Очень серьезные школь-
        ники в военно-морской форме и с автоматами наперевес стоят  в  по-
        четном  карауле  у  мемориала  героической   обороны   Севастополя
        1941-1942 гг.
            В сквере у здания горкома партии уральцев ожидал еще  сюрприз:
        под платанами густой щеткой зеленела молодая трава.  Вот  это  да!



                133
        Нет, Крым - это вам не Урал, а Урал - это вам не Крым!
            Вечером было решено устроить маленький банкет по поводу прибы-
        тия и по случаю начала подготовки к очередному пуску изделия. Пер-
        вый этап испытаний, местом  проведения  которых  был  Севастополь,
        предусматривал 1О пусков из-под вод Мраморной бухты. В случае ста-
        бильных успехов число пусков,  естественно,  сокращалось.  К  чему
        пускать на ветер народные деньги? Однако при любом  раскладе  было
        очевидно, что бойцам нашим долго еще придется наезжать в  Крым.  С
        нашим дорогим удовольствием. Только чтобы в меру, чтобы  от  Крыма
        не затошнило. Потому что дома все равно лучше, даже если дом нахо-
        дится в районе Северного полюса.
            После дружной многорукой подготовки праздничный стол был,  на-
        конец, накрыт. Так как хозяин-распорядитель  этилового  спирта  на
        гидратной  основе отсутствовал,  скатерть-самобранка  была  устав-
        лена солидными "долгоиграющими" бутылками "нашей марки" - портвей-
        на "Приморского" емкостью О,7 л. Портвейн "Таврический"  за  время
        их отутствия был повышен в звании - его сделали марочным - и очень
        подорожал.
            Взвинченные до размеров эйфории предстоящими возлиянием и  пи-
        щепоглощением, бойцы заболтались, не спеша усаживаясь за стол, по-
        ка иерихонский  бас пана Юрека не осадил  их  с  надлежащей  стро-
        гостью:
            - Ну, что? Пить будем или завязывать?
            И другой, еще более строгий голос, принадлежащий не скажу  ко-
        му, сурово вопросил:
            - Так пить будем или ну ее на фуй?
            Народ поумолк и стал наполнять посуду. Когда все  изготовились
        для старта, слово попросил один из гостей.
            - Давайте, - сказал он тихо, - выпьем за то, что на свете есть
        такая прекрасная вещь, как мужская дружба.
            Застолье радостно загалдело и застучало стаканами. Когда  пер-



                134
        вый, самый энергичный рывок в разгул стал  ослабевать, слово  взял
        Вишневецкий:
            - Мужики, подождите минутку, я хочу  вам  кое-что  зачитать...
        совсем немного...
            Он умчался в залу, нырнул в кладовку с чемоданами и вскоре вер-
        нулся с бумажкой в руке:
            - Мне недавно прочитали одно стихотворение древнеримского  по-
        эта Овидия, так я даже кое-что записал... Слушайте:
                В винном пиру дозревает душа до любовного пыла,
                Тяжкое бремя забот тает в обильном вине,
                Смех родится в устах, убогий становится гордым,
                Скорбь отлетает с души, сходят морщины со лба,
                Хитрость бежит перед божьим лицом, раскрываются мысли,
                Чистосердечье звучит, редкое в нынешний век.
            - Ай да Овидий! Вот так Овидий! - закричал народ.
            - Надо же, какие умные люди жили в старину!
            - Давайте выпьем за Овидия и за всю античность!
            Забулькали бутылки, зазвякало стекло о стекло... Отдышались...
            - Но есть у Овидия и смешные для русского человека  строки,  -
        продолжил пан Вишневецкий:
                Мера есть и питью - указать ее вовсе не трудно:
                Пусть голова и нога будут послушны тебе.
            - Ха-х-ха!!! - была ответная реакция алконавтов.
            Мера и в самом деле была смешная - как ее просечь и,  главное,
        как соблюсти? Нет, великий  поэт  древности  в  части  потребления
        спиртного явно был дилетантом.
            Чтобы люди не перепивали, надо  изобрести  какое-то  электрон-
        но-механическое устройство с запирающим клапаном и программным управле-  н       нием, смеясь, рассудили инженеры. Задача в принципе  решаемая,
        но где найти исполнителя - негодяя и предателя рода  мужеского? Из
        русских никто на такую подлость не пойдет! Это точно!



                135
            Говорят, что самая большая роскошь - это роскошь человеческого
        общения. Наверно, нигде это так не проявляется, как во время  дол-
        гих мужских посиделок в командировках, да еще в  своей  гостинице,
        да еще с относительно свободным распорядком дня.
            -Михалыч недавно написал в отдельской газете, как он влет убил
        зайца,- начал пан Юрек. - А мы как-то охотились на зайцев напару с
        Валентином Гречишниковым. Было это за Наилами, где-то  в  распадке
        между хребтами. Утром прошел снег, и следы живности  читались  так
        же очетливо, как записи на листе чистой бумаги. Скорый на ногу Ва-
        лентин помчался за поднятым зайцем, а я взял  в  сторонку,  потому
        что заяц после скидки мог выйти на меня. Прошло  немного  времени,
        вдруг до меня доносится гулкий голос напарника: "Юра!..", а дальше
        что-то невразумительное. "Чего?"- спрашиваю.
            - А того,- отвечает он, выходя из-за деревьев,- что  ты  зайца
        спугнул - он же прямо на тебя бег. Вон смотри сюда.
            След за кустом действительно круто отворачивал от меня.
            - Ну, ничего, куда он денется? - утешил Валя. - Возьмем  косо-
        го. Неужели мы, два человека с высшим образованием, не обманем од-
        ного неграмотного зайца?
            След косого уходил рядом с лесной дорогой. Мы бойко  поспешали
        по нему неглубоким снегом. Вдруг след пропал. Куда мог  подеваться
        круглый невежда? Запоздалый анализ показал, что он сделал   мощный
        прыжок через дорогу и помчался нам навстречу. Это  сколько  отваги
        надо, чтобы по открытому месту, не спуская глаз  с  убийц,  бежать
        навстречу им, уповая лишь на то, что они не поднимут  голов?!  Вот
        вам и мораль: грамотный и умный не всегда одно и то же.
            - Я пацаном был как-то на каникулах у дедушки с бабушкой в не-
        большом городке, - начал Саша Петрунин.- Соседи ее - и муж и  жена
        - очень любили выпить. В те времена самогонку не гнали - это длин-
        ная история, - а обходились брагой. А в брагу для вкусу  частенько
        клали разные ягоды,отчего брага становилась настойкой и приобрета-



                136
        ла любой из семи цветов радуги: от свекольно-красного до  фиолето-
        вого.
            Однажды,- видно, после распития браги и настойки,- соседка ре-
        шила гущу не выливать на помойку, а скормить поросенку, а  ягодами
        угостить куриц.
            - Дело было летом. Поросенок охотно схрюндил сытное кушево  и,
        окосев, уснул прямо у корыта во дворе. Ярко светило солнце, и  хо-
        зяйка заметила вдруг, что бок у поросенка загорел - стал  красным.
        Позвала старика. Вдвоем они с трудом оттащили уже крупного боровка
        в тень - абы чего не вышло. Так и  таскали  весь  день  по  двору
        вслед за тенью, пока поросенок не проснулся.
            - А с курицами  вышла  трагикомедия: наклевавшись  вишни,  они
        в количестве восьми штук замертво рухнули наземь. Хозяйка  решила,
        что им пришел карачун, ощипала на перо и выбросила на  помойку.  А
        как стало темнеть, курицы примчались домой - есть захотели.  Бабка
        чуть ума не решилась при виде голых несушек.
            - Люблю тихие провинциальные городки, - начал свой рассказ Ми-
        халыч. - Они такие уютные. Мой отец работал  в  небольшой  конторе
        одного такого городка, где мы в то время жили. Контора размещалась
        в деревянном одноэтажном доме, когда-то частном.  Сарай  при  доме
        пустовал, а дворик весь зарос травой-муравой. В глубине двора  на-
        ходился деревянный туалет, который посещали и  клерки  и  клиенты.
        Дверь туалета снаружи запиралась на деревянную вертушку, а вот из-
        нутри крючок отсутствовал, была только ручка. Войдя вовнутрь,  по-
        сетители для сохранения интима вынуждены были  во  время  процесса
        придерживать дверь рукой да, заслышав  приближающиеся  шаги,  дать
        звуковой сигнал - кашлянуть.
            Начальник конторы, очкастый мужчина  с  большим  галстуком  на
        худой морщинистой шее, как самый умный, решал проблему  иначе.  Он
        снимал брючный ремень, продевал его в ручку, застегивал  и надевал
        ременную петлю на шею.
            Однажды, когда он в задумчивости сидел на  рундуке,  в  туалет
        пожелала попасть одна из его самых серьезных сотрудниц. Она властно




                137
        потянула ручку - та легко подалась, но тут же вернулась в исходное
        положение. Дама повторила попытку - ручка упруго выскочила из  ру-
        ки. Решив, что шутки с такой уважаемой женщиной, как она, неумест-
        ны, солидной комплекции дама резко рванула дверь на  себя.  Из-за
        двери со спущенными штанам ласточкой вылетел начальник и  во  весь
        рост растянулся на траве. Ну, и смеху было в городке  -  ведь  там
        все тайное быстро становится явным.
            - Кстати, о туалетах, - вставил гость. - Как-то вылетал  я  из
        Быково. Там на стене туалета прочитал раздумчивое двустишие, кото-
        рое сразу запало мне в душу:
                Сижу я один на краю унитаза,
                Как горный орел на вершине Кавказа.
            - А я в туалете одного  московского  научно-исследовательского
        института обогатился вот такими строками:
                Когда отправишься ты в путь,
                Штаны надеть не позабудь.
        Вот какой доброжелательный народ там работает.
            - Надписей, конечно, в туалетах много, но,  как  правило,  они
        мерзопакостные, что справедливо отметил еще  один  заборный  писа-
        тель:         Стихи на стенах туалета
                Писать, увы, немудрено:
                Среди говна вы все поэты,
                Среди поэтов вы - говно.
            - А вот какие строки сочинил большой ученый Ульянич, когда уз-
        нал, что Михалыч в очередной раз объявил пьянству бой:
                Мне Шорин друг, но истина дороже!
                Позвольте вам ее провозгласить:
                Гораздо больше радости на роже,
                Когда есть выпить что и закусить!
            После каждого повествования теплая  компания  с  удовольствием
        смеялась. Рассказам, байкам, анекдотам не было конца. Звенел хрус-
        таль, булькал портвейн, крякали бойцы ("Всяк выпьет,  да  не  всяк
        крякнет!") Много говорили о работе: русский человек, известное де-
        ло, дома, да тем более за выпивкой, много и охотно говорит о рабо-
        те, зато на работе так же - про баб-с. Окосев, подолгу  и  с  удо-
        вольствием ругали начальство как самое высокое,  так  и  свое.  По
        всему выходило, что компетентнее людей во всех делах-отраслях, чем
        они, не было и быть не могло. Говорили обо всем на свете, и каждый




                138
        выказывал при этом, как ему казалось,  могучую  эрудицию.  Большой
        русский ученый и заклятый друг Шорина  Ульянич  выразился  однажды
        так: "Я имею твердое и категорическое суждение даже о тех  предме-
        тах, о которых не имею ни малейшего понятия. Особенно о них."
            Перевалив через достаточно высокую планку опьянения, с  запре-
        дельной откровенностью заговорили про баб-с. И тут выяснилось, что
        каждый из собутыльников так основательно и с таким успехом промыш-
        лял по этому делу, что было непонятно, когда они  успевали  спать,
        есть и ходить на работу.
            Наконец, появилась веская причина для  завершения  прелестного
        банкета: все было съедено и выпито.
            К слову сказать, компании, которые  имели  возможность  сидеть
        на, извиняюсь за невольный каламбур, казенном "шиле", засиживались
        до сигнала техрука к отправке на работу. Так как  великие  сидения
        сопровождались могучим гудением нетрезвых голосов и громким  рего-
        танием, это вызывало естественный протест  сожителей-несобутыльни-
        ков и соседей. Протесты в расчет категорически  не  принимались  и
        вызывали у гуляющих потоки веселого нетрезвого хамства, густо  за-
        мешанного на мате. Так называемые правила социалистического  обще-
        жития, равно как и иные правила, за нарушение  которых  полагались
        административные наказания, простые советские люди, в том числе  и
        интеллигенты, видали в гробу в белых тапочках, потому что никто из
        них и никогда не слыхал о такого рода  наказаниях,  а  элементарно
        уважать друг друга, да и себя тоже, они не умели и не хотели.  Вот
        они, проявления рабской психологии. Совки уважают только того, ко-
        го боятся или от кого зависят.

ЛИХА БЕДА – НАЧАЛО

            ... Наступило утро следующего дня. Примятые и томные с бодуна,
        бойцы отправились к остановке автобуса N 9, чтобы попасть в Балак-
        лаву. Чего греха таить: миаскиты тихо  радовались  тому,  что  они
        снова в теплом и ласковом Крыму и вот так,  без  спешки,  в  ритме
        вальса, едут к месту работы на берегу самой  живописной  бухты  на
        всем Черном море.



                139
            Автобус покинул Ялтинское шоссе и покатился вниз  по  пологому
        спуску километра в три длиной. Вот справа, высоко на горе,  памят-
        ник погибшим советским воинам, а слева, у самой дороги, перед  до-
        мами два бронзовых воина - их поставили Грузия и Армения как  сви-
        детельства любви к своим героически павшим сынам.
            Автобус остановился - КПП, а после проверки  документов  снова
        покатился под гору мимо виноградников и каменного карьера.  С  ле-
        вой стороны при въезде в Балаклаву - отдельно  стоящее  просторное
        двухэтажное здание Балаклавского лесхоззага на берегу  небольшого,
        в окружении дерев, пруда. Сквозь стеклянную  стенку первого  этажа
        виднеются чучела оленей, будто бы мирно пасущихся  на  лужайке.  К
        зданию наискосок поднимается дорога, обсаженная по бокам небольши-
        ми еще пирамидальными столбиками кипарисов. Эта милая картинка за-
        печатлена на этикетке местной мадеры, весьма, кстати, недурной.
            Но вот и площадь 1 Мая. А на той стороне бухты - испытательный
        стенд, громоздкий и такой родной - рабочее место на ближайшие  ме-
        сяц-другой.
            Но первым делом - в кафе.
            Приятно, что тебя уже узнают и приветствуют, как старого  зна-
        комого.
            - Опять к нам? - молвит красавица Алла, "насыпая" борщу.
            - Почему вас так мало? - спрашивает на кассе Шура.
            - Не забывают нас уральцы, - констатирует, вытирая стол, Оля.
            - Рады вас видеть, - наливает "Приморское" в стаканы  буфетчик
        Федя.
            На набережной лес удочек. Рыбаки - в работе, потому  что  клев
        отменный. Оказывается, в бухту вошла огромная стая  ставридки.  Ее
        легко отличить от местной: достаточно крепко обхватить рыбку  паль-
        цами и опустить их  от  головы  к  хвосту.  Если  выделения  пахнут
        нефтью, рыбка своя, родная. Ее, к счастью, немного.
            За ставридой в бухту ворвались дельфины. Их крутые спины мель-



                14O
        кают всюду. Очень много бакланов и нырков, тоже больших  охотников
        до рыбы. Большие черные бакланы летают длинными шеренгами над  са-
        мой водой - так низко, что едва не касаются ее крылами. Издали ка-
        жется, будто кто-то большой и невидимый таскает  из  одного  конца
        бухты в другой длинные веревки с развешанными на ней черными флаж-
        ками.
            Крымское солнце неутомимо освещает многоголосую суету в бухте,
        разнокалиберные суда и лежащие  на  воде подводные лодки.
            Бойцы, "наетые и напитые", неспешно выступают по пирсу и  кру-
        тят головами. Морячки будто и не переставали загружать в субмарину
        огромные аккумуляторы. Отряд судов  пограничной  службы  украсился
        гирляндами бакланов. Те расселись на якорных цепях от  самой  воды
        до клюзов, растопырили крылья и сушатся. Но, как утверждают  моря-
        ки, тщетно: тонкая нефтяная пленка  на  поверхности  бухты  делает
        оперение водопроницаемым, оно намокает, отчего птицы плохо  летают
        и плавают, переохлаждаются и гибнут.  Уральцам  показали  кладбище
        нырков на мелководье у самого парапета. Свесившись вниз, они  уви-
        дали двух еще живых, но неподвижных  птиц  и  несколько  погибших.
        Кладбище бакланов располагалось на противоположном берегу, у входа
        в бухту.
            И у КИСа и на стенде безлюдно. Чтобы завершить  обзор,  подня-
        лись на верхнюю палубу стенда. Отсюда и бухта, и корабли на ней да
        и сам город стали будто меньше и много удобнее для обзора.  Глазам
        предстала панорама, вместившая мощный  хребет  с  генуэзской  кре-
        постью на ней, некогда бдительно охранявшей вход в тайную  гавань.
        Бухта, как суп клецками, набита медузами с красными и черными
        крестами на шевелящихся куполах. Дельфины парами носились  по  во-
        дам, синхронно окунаясь и выныривая из них. У кого повернулся язык
        назвать дельфина морской свиньей? Эти стремительные животные  вос-
        принимаются как гимн стихии, когда, взмывая в воздух, являют  взо-
        рам свои сверкающие на солнце веретенообразные тела, омытые  про-
        зрачными водами.



                141
            Резким электротехническим  запахом  приветствовал  двухэтажный
        корпус шаманов ракетных дел. Длинный стол  с  мертвыми  приборами,
        десятки зеленых деревянных ящиков, поставленных один на другой  до
        самого потолка, да не в  один  ряд,  окрашенный  железным  суриком
        сейф - надежный страж документов, особо ценных приборов и  инстру-
        ментов, включая любимейший из них - пресловутое шило,- во все  это
        предстояло вдохнуть жизнь, ибо все созданное человеком без челове-
        ка - мертво.
            Тут, пожалуй, самое время сказать, что все работы  на  стенде,
        включая подготовку, установку и проверку после  нее  измерительной
        техники, должны производиться силами и средствами  Военно-Морского
        Флота. Но не таковы уральцы (как коренные, так и  новообращенные),
        чтобы сидеть сложа руки и быть только теми, кем  они  должны  были
        быть по положению, - контролерами. Уральцы не любят ни просить, ни
        ждать. Они надевают робы, они берут в руки молотки и  зубила,  от-
        вертки и гаечные ключи и прочие необходимые вещи и  лично,  своими
        золотыми руками, не считаясь со временем, и в  ночь  и  заполночь,
        если надо, делают дело, к которому приставлены,  делают  быстро  и
        хорошо. Вот почему так любят и  моряки  и  местный   рабочий   люд
        уральцев. Вот почему местные  испытывают  неприязнь  к  москвичам,
        присутствующим на соседнем испытательном стенде исключительно  как
        контролеры, москвичам в галстуках и белых рубашках, с  вожделением
        целый день взирающих на часы, чтобы в 12.ОО убежать на обед,  а  в
        17.ОО - с работы.
            Вот такие мы, уральцы, замечательные ребята!
            Мужички наши пощупали ящики, погладили  приборы,  покурили,  а
        потом решили, что лиха беда - начало и тянуть с ним не стоит. Раз-
        девшись и возопив "Сарынь, на кичку!", они набросились  на  ящики.
        Ящики были забиты датчиками. В каждом - разные по назначению, раз-
        мерам и количеству, потому что отправлялись они  на  испытания  по
        мере изготовления. Но, согласно  программе  измерений,  к  каждому



                142
        пуску стенд должен быть оснащен  строго  определенным  количеством
        датчиков строго определенного назначения. В один комплект  входили
        около 15О датчиков, и они находились в этих ящиках. Надо было  от-
        крыть каждый, заглянуть в упаковочную ведомость, отыскать искомое,
        вытащить датчик и найти в пачке документов его паспорт.Работа хоть
        и рутинная, но живая и атлетическая.
            Почин был сделан.
                х х х

            Между тем народ потихоньку прибывал, в  основном  смежники  из
        разных городов. Вот-вот должны были нагрянуть и  земляки  -  свои,
        родненькие. Друзья наши, между тем, ежедневно отбывали в Балаклаву
        - так, чтобы подстатиться к обеду, а, откушавши до массового  нап-
        лыва народу, "рыли" в сторону пирса. Дело подвигалось споро,  ком-
        плект дозревал до кондиции, а это означало, что  датчики,  а  если
        быть точным и следовать определениям госстандарта, первичные  пре-
        образователи можно будет устанавливать на предназначенные для  них
        места с первых дней работы на стенде. Кстати, и установщики -  ра-
        бочие цеха-изготовителя - прибыли в город-герой. Это были Вася Да-
        выденко и Витя Малашенков.
            Датчики проверялись в полном соответствии с инстукциями по  их
        эксплуатации, результаты отписывались  в  паспорта,  на  паспортах
        указывались параметры измерения, на датчиках соответственно липкой
        прозрачной лентой крепился шильдик с указанием параметров, и  при-
        боры складывались в ящики, на которых труженики, опять  же  липкой
        лентой, прикрепляли листки с надписями, указывающими  место  уста-
        новки датчиков, например, "Днище", "Легкий корпус", "Мачта" и т.д.
            А однажды вечером к дому на Хрусталева подкатила  долгожданная
        экспедиционная колонна автомобилей: пазик, "курносый" и  "Латвия".
        Они привезли из Симферопольского аэропорта всю  миасскую  экспеди-
        цию. Возбужденная возня в подъезде продолжалась далеко за полночь.





                143
        После 1О часов вечера из каждой квартиры полилась полноводная, как
        Амазонка, и мужественная песня про усталую  подлодку. Она извести-
        ла жителей  квартала о том, что опять приехали эти командированные
        и что теперь они, жители, месяц-другой  будут  иметь  удовольствие
        почти ежедневно слушать самодеятельное пение суровых людей с седо-
        го, но вечно юного Урала. (Дорогие  соседи-севастопольцы!  Примите
        запоздалые извинения от  одного  из  возмутителей  вашего  спокой-
        ствия!)
            Через день-другой обстановка устаканилась. Началась бурная де-
        ятельность экспедиции по подготовке изделия и стенда  к  пуску.  И
        это радовало, потому что для ракетчиков обратный отсчет времени до
        пуска начинается не с 1О с, а с момента начала подготовки к нему.

СНЕГ В КРЫМУ. ЭКСКУРС В ЛЕТО

            Через несколько дней ударили морозы.  По  уральским  понятиям,
        слабые - не ниже 1О градусов. Но больше, чем уральцы, в Севастопо-
        ле, наверно, никто не мерз. Причина  -  непривычно  высокая  влаж-
        ность. Когда уральцы усаживаются в автобус и некоторое время дожи-
        даются отправления, явственно слышится зубная дробь: люди трясутся
        от озноба. А за окном, как ни в чем не бывало, идут в легких  кур-
        точках и плащах, в головных уборах и без оных  "изнеженные" южане.
            Напрасно уральцы, а особенно сибиряки кичатся своей якобы осо-
        бой морозоустойчивостью. Легко быть закаленным, когда с ноября  по
        март не вылезаешь из пимов, шубы и шапки-ушанки. А если температу-
        ра в ареале твоего обитания в течение недели, а то и дня скачет от
        плюс 15 до минус 15 и вышеупомянутая одежда в принципе не годится?
        Вот где нужна закалка! Нет, как хотите, а упертый автор будет нас-
        таивать: самый закаленный народ живет на северном побережье самого
        теплого в стране моря.
            Дня через три внезапно повалил снег.  Сразу  потеплело.  Улицы
        огласились радостными воплями детей. Они, похоже, только и дожида-
        лись этого, потому что выскочили из домов с зимним спортивным  ин-
        вентарем. От изумления немеешь при виде невообразимого  разнообра-






                144
        зия санок, лыж, коньков и прочих средств передвижения по  снегу  и
        льду на самом юге страны.
            Северянину есть чему подивиться. На асфальтовых  дорожках  ин-
        тенсивно тает снег, а поверх жижи неизвестно как катятся  санки  и
        коньки. По припорошенной снегом траве мальчишки и девчонки  устра-
        ивают лыжные гонки, с визгом на чем придется скатываются с горок.
            Но снег в Крыму - гость недолгий. День, ночь - и нет его.
            За несколько дней до снега паны  отправились  в  кинотеатр  на
        дневной сеанс. Шли школьные каникулы, и зал  был  забит  детворой.
        Перед фильмом показали журнал о Москве и Подмосковье в дни  зимних
        каникул. На экране дети захватывали снежный городок, гонялись друг
        за другом на катке, бегали на лыжах, спускались с горок на санках.
        Зал стонал от зависти: южанам страсть как хотелось того  же.  И  в
        самом деле, какая, должно быть, тоска - круглый  год  кататься  на
        велосипеде и играть в мяч.
            Удивительные дела происходили на дорогах. Водители всех  видов
        транспорта явно были растеряны: еле ползли по  улицам  автобусы  и
        троллейбусы, будто наощупь брели по асфальту легковые  автомобили,
        неуклюже тащились грузовики. То тут, то там их разворачивало  -  и
        тогда на дорогах образовывались пробки. Зато наши  автобусы  носи-
        лись как ни в чем не бывало, ведомые привычными к скользким  доро-
        гам шоферами. Да и остальные миаскиты, почти сплошь владельцы лич-
        ного транспорта, посмеивались, наблюдая из окон непривычный дорож-
        ный паралич.
            Назавтра была суббота, и некто с наклонностями культорга  про-
        бежался по этажам, записывая желающих посетить сердце субтропичес-
        кого Крыма - Ялту. Народу набралось на "пазик", и  некто  еще  раз
        пробежался по этажам, собирая деньги на бензин для поездки.
            Утром принарядившаяся публика собралась  во  дворе.  Небольшой
        морозец бодрил, а вкупе с солнцем напоминал раннее  весеннее  утро
        на Урале - пору, когда хотелось жить и любить.  Замороженные следы



                145
        вчерашних детских забав запечатлелись  на  траве и асфальте: снега
        и льда оставалось еще предостаточно.
            Дам почему-то не было. Должно быть, снег и непогода не  распо-
        ложили их к прогулке на целый день. Мужички, между тем, в ожидании
        отъезда вполголоса делились сокровенным.
            - От похмелья, - говорил Иван Иванович, - надо уходить на мяг-
        ких лапах: чай с ликерчиком, пуншик, сухое вино - и так  и  с  ча-
        ем...
            - Пиво тоже хорошо... - робко вставил Олег Плеханов.
            - Пиво хорошо, - согласился Ваня, - но только  если  в  первую
        кружечку плеснуть граммов сто водочки. А где их взять -  и  то,  и
        другое - до часа волка, до открытия родничка?
            - А я пива не люблю, - вставил кто-то.
            - Пива не любить нельзя, его можно только не понимать.
            Беседа была в высшей степени актуальной, потому что после вче-
        рашнего многократного исполнения "Усталой подлодки" от каждого ис-
        ходил шлейф, пышный и неопрятный, как лисий хвост.
            Наконец, все были в сборе. Как застоявшийся конь,  заржал  мо-
        тор, скрежетнула шестеренками коробка передач, взыграла под  ногой
        водилы дроссельная заслонка - автобус затрясся и, неохотно повину-
        ясь сработавшему сцеплению, двинулся вперед - в субтропики.
            ... На подмерзших улицах, припорошенных снежком, было малолюд-
        но. Разбрызгивая шум по сонным кварталам, "пазик" мчался к  Ялтин-
        скому шоссе. Вот и сверток на Балаклаву, вот и ресторан, известный
        всем под именем "Гайка", будто забывшийся к утру тяжелым нетрезвым
        сном. Слева по борту - просторная панорама инкерманской  долины  с
        освещенной ранним солнцем Сапун-горой.



                146
            После населенного пункта с названием,  образованным  привычным
        для Крыма способом от прилагательного с помощью  окончания  -  ое,
        непонятно, какое существительное среднего рода определяющее, ну уж
        точно не село, так вот: после населенного пункта  Гончарное  шоссе
        раздвоилось. Направо ушла трасса ЮБК (Южный берег Крыма), не веда-
        ющая ни подъемов, ни спусков, а налево начинался подъем на перевал
        Байдарские Ворота. Сюда и повернул "пазик". Наши туристы  прогады-
        вали во времени и комфорте передвижения, на зато выигрывали в час-
        ти живописности природы и вспрыска адреналина.
             Автобус взревел и, перейдя на низкую передачу,  занудел  вверх
        по серпантину. Труженики Урала стали пялиться в сторону обрыва: из
        автобуса иллюзия бездонной пропасти была полной, и это не могло не
        будоражить.
            Внезапно автобус остановился.
            - Мужики, на выход! Посмотрите-ка, что там у  нас  впереди,  -
        высунувшись в салон, сказал водила с очевидной интригой в голосе.
            Мужики высыпали на обочину и прошли вперед, к шоферу, стоявше-
        му на полотне перед автобусом. На свежей снежной пороше  отчетливо
        отпечатался единственный след -  от  колес  легкового  автомобиля.
        След круто сворачивал на обочину и исчезал в пропасти. С края  об-
        рыва открылась картина: метрах в пяти-шести ниже  на  кустах  алел
        свежей краской новенький "Москвич-214О".
            Самые шустрые спустились к автомобилю и тщательно  обследовали
        его. Ни единой царапины,  ни  вмятины  они  не  обнаружили.  Будто
        кто-то бережно снял авто с дороги и аккуратно, не меняя положения,
        опустил его на ветви. Пассажиры отсутствовали, а дверцы  были  за-
        перты. Следы экипажа нашлись-таки на обочине. Они вели в  обратную
        сторону.
            - Пошли в Орлиное за трактором, - был единодушный вывод.
            Вершину перевала венчало здание ресторана  "Шалаш"  затейливой
        архитектуры с крутыми скатами кровли, имитирующей стоянку шалашей.


                147
        Просторная площадка перед рестораном была пустынна,  поэтому  "па-
        зик", не проявив интереса ни к ресторану, ни  к  удобной  стоянке,
        въехал под арку Байдарских Ворот, бешено забибикал, блюдя   тради-
        цию, и начал крутой спуск к субтропическому побережью Крыма.
            Несколько ниже "Шалаша", на самом краю обширной  заасфальтиро-
        ванной террасы, на отвесной скале разместился божий храм,  постро-
        енный в 1848 году - в год окончания  строительства  первой  дороги
        Ялта-Севастополь. Церковь известна тем, что над фресковой росписью
        ее работали замечательные художники В.Е.Маковский и А.И.Корзухин.
            Далеко внизу пышно зеленел берег и голубело море, уходящее  за
        размытую перспективой линию горизонта. Ялтинское шоссе, мокрое  от
        тающего снега, делило пространство на два времени года  -  зиму  и
        лето. Выше шоссе горы, деревья и кустарники были в снегу,  а  ниже
        царило вечное лето.
            Между тем наши туристы, оставив знакомство с  описанными  выше
        достопримечательностями на потом, орали песни и, пользуясь  отсут-
        ствием лиц нежного пола, неистово  дымили,  превращая  добродушный
        уютный  салон автобуса в фашистскую душегубку. Робкие попытки  не-
        многих некурящих изменить ситуацию сходу  отметались  ссылками  на
        принцип демократического централизма. Решительность и  неистовость
        контингента объяснялись просто: у народа с собой было, и народ ус-
        пел "освежиться".
            Естественно, первым очагом культуры, с которым все жаждали оз-
        накомиться, был винный отдел любого продмага. Тем более что  часы
        честно информировали, что на носу - одиннадцать.
            Олег Петров был, наверно, самым скромным из нас и потому в от-
        вет на настойчивые попытки друзей приобщить его к хоровому  пению
        на один нетрезвый голос отмалчивался и кротко улыбался.
                Что стоишь, качаясь,
                Стройная рябина,
                Головой склоняясь
                До самого тына?



                148
        - весело пели уральцы любимую уральскую песню  и  тыкали  Олега  в
        бок, отчего он робел еще больше.
            А вот и первый очаг культуры - магазинчик на окраине одного из
        курортных городков, как бисер нанизанных на береговую линию.
            - Орлы! На все про все один час! - объявил культорг. -  И  за-
        помните: семеро одного не ждут!
            - А куда ты на хрен денешься? - раздался несознательный голос.
            Орлы мигом разлетелись по окрестностям. Самые грузные,  естес-
        твенно, сперва залетели в магазин.
            Минул час. После скорого хождения по узким и  кривым  улочкам,
        заскакивания в магазины и пробежек  по  местным  достопримечатель-
        ностям бойцы расселись в салоне, вытянули уставшие  ноги  и  стали
        дожидаться последних могикан числом три или четыре,  зазевавшихся,
        как видно,  на субтропические  диковинки. Однако могикане внезапно
        показались из соседних кустов и нетвердо направились  к  автобусу.
        Олег, выпускник Уральского политехнического  института,  ступив  в
        салон, широко разинул рот и благим матом заорал гимн своего вуза:
                В УПИ сдавал / экзамен я по статике!
                Преподаватель был / предельно строг!
                Он для начала / балку рассчитать мне дал,
                Но я и бал-, / но я и бал- ку рассчитать не смог!
            Глаза его были бессмысленны и смотрели в разные стороны, воло-
        сы стояли дыбом, рубаха была распахнута. Это было так  неожиданно,
        что народ упал со смеху. Он  же  рухнул  на  сиденье  и  захрапел.
        Друзья-провокаторы, пившие с ним, были тоже хороши, но не настоль-
        ко, и держались молодцами - удалой впитой народ.
            Вот к чему приводит наивная доверчивость малоопытных людей!
            ... Приехали в Ялту. В планах был подъем на Поляну сказок,  но
        его отменили по причине размягчения икроножных и прочих иных  мышц
        в результате воздействия приятных во всех остальных отношениях на-
        питков. Решили, что променад по ялтинской набережной до  памятника



                149
        Горькому и обратно до  речки  Быстрой,  где  в  каком-то  закоулке
        приткнулся "пазик", будет в самый раз. Некоторые помчались на  ка-
        натную дорогу, чтобы добраться до холма Дарсан и оттуда, пожевывая
        шашлык и запивая его  сухим  вином,  обозревать  широкую  панораму
        славного города и голубой морской простор.
            ... На пятиминутке, увенчавшей прогулку по Ялте, бойцы вырази-
        ли удовлетворение проведенным выходным, но пришли  к  выводу,  что
        его и завершить следует подобающим образом, тем более  что  целый
        день все питались, как фольклорная коза,  которая,  как  известно,
        пробегая через мосток,  ухватила лишь березовый листок. Не  говоря
        уж о доброй выпивке.
            Командированные - народ самостоятельный и шустрый. После крат-
        кой прикидки гонцы кинулись по торговым точкам, и вскоре в автобу-
        се стали появляться кульки с едой и бутылки с мадерой. Очень много
        бутылок. Культорг брал расходы на карандаш  -  дело  в  экспедиции
        привычное и несложное. Наутро каждый будет знать, сколько  и  кому
        он должен, и вопрос закроется как бы сам собой.
            День угасал. "Пазик" с надрывом вскарабкался от уровня моря на
        ЮБК и помчался в сторону города-героя, дабы как можно  скорее  ис-
        полнились предначертания туристов. Долго ли, коротко ли ехали они,
        но вот и сверток на Байдарские Ворота. Снизу отлично видна на краю
        утеса громада храма. Автобус свернул на площадку к церкви и  замер
        у каменного парапета, ограждающего всю прицерковную территорию.
            Храм, должно быть, доставлял немало неудобств  местной  совет-
        ской власти, ответственной за сохранность  памятника,  по  причине
        удаленности расположения и, следственно, безнадзорности.  По  этим
        же причинам он не мог быть использован воинствующими атеистами под
        склад, клуб, школу или конюшню,  что  было,  как  известно,  делом
        обычным на бескрайних просторах нашей прекрасной  Родины.  Поэтому
        храм был свободен от хлама и мусора  незавершенных  ремонтно-стро-
        ительных работ, этом непременном атрибуте  хозяйственной  деятель-



                15О
        ности. Прицерковная площадь была чисто подметена, а врата  в  храм
        заколочены добротными досками.
            Громоздкая каменная плита у входа в храм стала  столешницей  и
        скоро уставилась снедью и мадерой. Так как "пазик"  комплектовался
        применительно к любым обстоятельствам командировочной жизни,  наш-
        лись и кружки, и стаканы. Да и много ли надо  неприхотливому,  как
        верблюд, командированному из провинции, не  знакомому  с  этикетом
        светских застолий и неписанных приличий или неприличий? На газетах
        лежали крупно нарезанные хлеб, колбаса и сыр, маринованные  огурцы
        из банок, чуть в сторонке - конфеты и печенье к вину  -  для  тех,
        кто ревниво блюл культуру потребления спиртного. Окаймляли закуску
        стройные ряды одинаковых бутылок с  мадерой  емкостью  О,7  совхо-
        за-завода "Золотая балка". Бутылок много - более чем по одной "на
        личико". И наши туристы испытывали мощный предбанкетный прилив эй-
        фории, знакомый каждому, кто неравнодушен к еде с обильной  выпив-
        кой.
            Когда нетерпеливое голодное чавканье сменилось спокойным и не-
        торопливым жеванием, начались беседы и внезапные локальные вспышки
        резвости. Почему-то многие вдруг пожелали прогуляться по парапету,
        как по гимнастическому бревну. Как видно, мадера была недурна и не
        хуже любого другого алкоголя растворяла в себе инстинкт самосохра-
        нения. А ведь по ту сторону стенки - пропасть. Михалыч и Вася  Да-
        выденко на этот раз оказались  самыми  трезвыми  и  потому  бегали
        вдоль парапета и сдергивали гимнастов. В конце концов разум возоб-
        ладал - бойцы оставили спорт и снова прильнули к бутылкам.
            В наступившей тишине явственно вдруг прозвучали слова,  пропе-
        тые на манер оперного речитатива:
            - Спасите меня! Спасите меня!
            Призыв хоть и звучал странно, но был чрезвычайно  настойчив  и
        серьезен.
            В нескольких метрах позади трапезы из  разверстой  дыры  люка,
        предназначенного для стока вод со всей прицерковной площади,  тор-




                151
        чала поющая голова Вани Петькина. Сам он едва удерживался на  лок-
        тях, чтобы не улететь к подножию  скалы  через  каменный  тоннель,
        круто уходящий вниз. Ваню, конечно, спасли. Но  кто  будет  следу-
        ющим? Хорошо бы - ответственный за безопасность на  неправедно за-
        брошенном объкте.
            Когда все было съедено и выпито, поехали дальше. Площадь перед
        "Шалашом" была забита легковыми автомобилями. Автобус проехал  под
        аркой и направился туда - любознательные миаскиты  пожелали  наве-
        даться на предприятие общепита.
            В ресторане, как водится, дым стоял коромыслом: было дико  на-
        курено, из-за громокипящей музыки, чтобы быть услышанным, надо бы-
        ло орать. В центре зала индивиды обоих полов с бесстыдством пьяных
        терлись друг о друга и влипали друг в  друга,  слюняво  лобызаясь.
        Вот она, изящная жизнь - центр устремлений крутого и процветающего
        истеблишмента.
            Наши путешественники уселись за столики и "наверхосыточку" за-
        казали спиртного и закусок. Вскоре кондиция подвигла самых  резвых
        из них заскочить в круг танцующих и вцепиться в  приветливые  зады
        местных красоток.
            Михалыч с Васей вышли на улицу и с удовольствием вдохнули аро-
        матный от легкого морозца воздух. Величественная и молчаливая веч-
        ность царила над миром,  равнодушная  к  муравьиной  суете  людей.
        Звездное небо сияло и переливалось над головами, как в планетарии,
        подсвеченное невидимым и мощным светом. На противоположной стороне
        площадки стоял монтажник Миша и, качаясь как на сильном ветру, пи-
        сал с обрыва. Между машинами важно расхаживал милиционер  в  белых
        крагах с мегафоном и полосатой палкой. Он останавливал каждый при-
        бывающий автомобиль и, наклонясь, что-то говорил, а  потом  жезлом
        указывал место парковки. Между тем монтажник Миша  пропал.  Боря с
        Васей, чуя неладное, кинулись к месту, где тот только что качался.
        Так и есть! Миша темным комом валялся внизу, застряв в кустах. По-



                152
        доспел еще любитель свежего воздуха. Втроем они стали сползать  по
        песчаному косогору, ощущая задами покатость земли.
            Миша крепко спал, не догадываясь о постигшей его беде. Он  был
        цел и невредим. Поистине поразительна доброта здешних склонов! Ва-
        ся с Геной с двух сторон уцепились за шкворник монтажника,  а  пан
        Борек снизу уперся головой в его тощий  зад,  и  тревожная  группа
        стала медленно возноситься по крутому обрыву. Уже наверху, оконча-
        тельно проснувшись и застегивая ширинку, Миша недоуменно вопросил:
            - Мужики, а что это было?
            На площади жизнь била ключом. Два пьяных парня и пьяная же де-
        вушка, хохоча, перли между машинами на манер бревна еще одну девушку,
        находящуюся в глубоком пьяном обмороке. Они открыли заднюю  дверцу
        "жигуля" и, запихнув ее на сиденье, стали рассаживться сами. Води-
        тель поскользнулся и упал. Встать он смог  только  на  колени.  Из
        этой позиции заполз между рулем и сиденьем и  стал  тыкать  ключом
        зажигания перед собой. Мент с интересом наблюдал за его  манипуля-
        циями. Наконец взвыл мотор, гулко хлопнула дверца,  машина  сорва-
        лась с места и ринулась во мрак в сторону  Ялты.  Мент  добродушно
        улыбался и с ласковой укоризной качал головой,  провожая  взглядом
        удальцов. Миаскиты были поражены. Стоявший рядом  гражданин  пояс-
        нил:
            - Обычное дело. И всего-то за трешку гаишнику.
            Наконец-то! Наконец-то миаскиты пресытились светской жизнью и,
        покинув "приют приятственных отдохновений", расселись  по  местам.
        Автобус тронулся. На середине  серпантина  остановились:  пожелали
        узнать, что сталось с алым "москвичом". На примятых кустах автомо-
        биля не было. Не было и следов трудовых потуг по его извлечению из
        обрыва. Немало подивившись этому обстоятельству,  поехали  дальше.
        Гипотез о способах извлечения  злополучного  транспорта  высказано
        было немало, но самым реальным, похоже, было предположение о вспо-
        моществовании бедолагам экипажа пролетающего НЛО.



                153
            Приехали в Гончарное. Рядом с дорогой на  берегу то ли озерца,
        то ли прудика стояли автомобили. Поверхность водоема была покрыта
        льдом, и по нему на санках и коньках в жидком свете лампочки,  ус-
        троенной на береговом столбе, катались пассажиры с детьми. Это фа-
        наты зимних видов спорта приехали из Севастополя в погоне за южной
        зимой, этой легкомысленной и капризной барышней.
            В гостинице  путешественников  с  большой  заинтересованностью
        встречали домоседы, проторчавшие выходной в накуренных кухнях. Их,
        сами понимаете, дергали завидки. А наши путешественники, подустав-
        шие за день от свершений и впечатлений,  поспешили в постели.

НЕИСТОВЫЕ БОРЕНИЯ И ТЯЖКИЕ ЛИШЕНИЯ

                Утро, враждебное мне,
                Что так рано ты всходишь над миром,
                Только пригреться успел
                Я на груди у Демо?
        - произнес Михалыч, проснувшись поутру. И, высунувшись из-под оде-
        яла в комнатную прохладу, нырнул  назад  в  уютное  тепло.  Однако
        подъем был неотвратим. А тут еще подошел Давыденко:
            - Борь, а Борь, пошли в город - Ваське костюм надо.
            На улице никакого намека на недавнюю зиму. Поздняя осень.  По-
        еживаясь, быстрым шагом пошли в город. За ними увязался Витя Мала-
        шенков. Ребята, командированные цехом-изготовителем  приборов  для
        их установки, разительно отличались друг от друга. Вася -  худоща-
        вый и подвижный, он голубоглаз и светловолос. Смоляк Витя грузен и
        могуч, из-под густой черной шевелюры - тяжеловатый взгляд коричне-
        вых глаз. Вася все свободное время носится по промтоварным магази-
        нам, охотно выполняя многочисленные заказы друзей, а потом закола-
        чивает фанерные ящики и относит их на почту. На родную Житомирщину
        идут от него ящики с москательными товарами - краска, шурупы и пр.



                154
        Витя таких забот не ведает вовсе. Он разгильдяй на русский  манер.
        Хохол Вася кидается в магазин, а русаки Витя  и  Боря,  покуривая,
        дожидаются его у входа. Если же они  втроем  разом  оказываются  у
        прилавка, Витя потешает друзей своей манерой получать информацию о
        товарах.
            - Борь (или Вась), - говорит он, стоя напротив продавца и  по-
        глядывая на него, - спроси, сколько вон та хреновина стоит.
            Но не только "Ваське костюм надо", надо его и Борьке.  Кстати,
        заказчики и поручители последнего и не ведают, что их  заявки  вы-
        полнены аккуратно и в полном объеме  только  благодаря  егозливому
        Васе. Да и костюм у Борьки появился исключительно его стараниями.
                х х х
            Утром в понедельник начальник экспедиции Павел Тимофеевич, вы-
        шед с бойцами к автобусам, объявил, что все  едут  на  техничку  в
        Мраморную бухту, чтобы получить шубы.
            - Нам больные да простуженные здесь не  нужны,  -  резюмировал
        он.
            Ну, что ж, в Мраморную, так в Мраморную.
            Как ни много было испытателей - шуб было еще больше. Михалычу,
        как здоровяку, вручили просторную новую спецшубу с  аспидно-черным
        покрытием, с белоснежным мехом изнутри и огромным черным  цигейко-
        вым воротником. Когда, убрав легкие плащи в  сумки,  облачились  в
        меха и глянули друг на друга,  произошло  некоторое  остолбенение:
        почти у всех шуб в районе карманов зияли большие дыры  с  торчащим
        из них мехом.
            Как и все, привычно равнодушные ко всему  казенному,  предшес-
        твенники нынешних испытателей набивали карманы семечками, а,  уез-
        жая, не озаботились тем, чтобы их вычистить. Этим занялись в длин-
        ные зимние ночи в темноте пакгауза мыши. И вот итог. Наверно,  се-
        вастопольцы немало злословили, завидев  одетых  в  добротные  шубы
        уральцев с таким смешным изъяном. Однако не  все.  Местные  мужики



                155
        беспрестанно приставали к ним с просьбой продать  прекрасные  обо-
        греватели. Но ... видно, зная об этом, руководство установило пра-
        вило, согласно которому стоимость утраченной шубы должна была быть
        возмещена в пятикратном размере. Поэтому приставалы нарывались  на
        решительный отказ.
            Однако ... однако как-то один из любителей мехового уюта  сде-
        лал любопытное заявление:
            - Да чего вы, ребята, ломаетесь? Ваши  шоферы  шубами  торгуют
        вовсю...
            Ребята сильно сконфузились... Не может быть! Кто  угодно,  где
        угодно, но только не наши и не  у  нас...  Балаклавец,  ухмыляясь,
        ушел, а те, расставя руки, недвижимыми остались на дороге.
            ... Подготовка к пуску велась интенсивнейшим  образом.  Кипела
        работа на техничке. Гремел под ногами испытателей железный стенд в
        Балаклаве. Он был холодный и мокрый. "Легкий корпус" был скользким
        сразу от трех состояний воды: собственно воды, снега и льда. Уста-
        навливала датчики вся без исключения команда. Комбинезоны и халаты
        промокали насквозь, и джигиты мерзли, как цуцики.  Домой  мчались,
        как на свидание с любимой  девушкой,  чтобы  отогреться  в  тепле,
        отойти от неуюта и сырости. На кухне, где под булькающими  кастрю-
        лями горел газ, был маленький Ташкент, и потому всем хотелось при-
        нять участие в варке ужина.
            Накануне Михалыч крупно прибарахлился -  купил  два  комплекта
        белоснежного нижнего белья, каждый из которых состоял из  майки  и
        плавок со смешной прорехой впереди, надел на себя и долго разгули-
        вал по квартире, похваляясь непривычной парой. А сегодня  вечером,
        когда он выбрался из брюк, чтобы переселиться  в  трико,  над  ним
        стали потешаться: плавки и майка были черны от грязи. Не  захочешь
        да позавидуешь теоретикам - бумажным душам, которые днями сидят  в
        тепле, не снимая рубашек и галстуков. Аристократы хреновы!
            Особенно кисло в смысле гигиены  было  тем,  кто  устанавливал



                156
        датчики на днище шахты. Надо было на спине заползти под нее и час-
        тично замокнуть в корыте, образованном палубой и какими-то сварны-
        ми конструкциями, куда со стен  шахты  постоянно  стекала  грязная
        влага.
            Сами понимаете, после таких тяжких лишений и неистовых борений
        сам Бог велел выпить и с устатку и здоровья для. Ни о каких других
        развлечениях и культурных меропрятиях не могло быть и речи. Когда?
        В разгар работы было не до них.
            Но, пожалуй, хуже всех приходилось  испытателям  на  техничке.
        Там работали до глубокой ночи. Вечно что-то не ладилось в  бесчис-
        ленных электрических схемах, хитрых устройствах управления, прице-
        ливания, во многом другом, без чего невозможно нормальное  функци-
        онирование ракеты. Сидели скопом и миасцы и разработчики-смежники.
        При серьезных затыках приходилось что-то менять. Тогда  дожидались
        самолетов с новыми блоками, системами, приборами.
            У прибористов в этом смысле проблем почти не было. Дело двига-
        лось  споро, и однажды, собравшись в своей комнате на втором этаже
        на исходе дня, они с  удовлетворением  констатировали,  что  шахта
        приборами полностью оснащена, приборы после установки проверены  и
        исправно "функцируют", "мы к проведению работы  (сиречь  к  пуску)
        полностью готовы". К специалистам по регистрирующей  аппаратуре  -
        пану Вишневецкому и Камилю Зигангировичу - это относилось в полной
        мере. Итак, они, похоже, "отстрелялись" первыми.  Осталось  только
        передать паспорта датчиков в Вычислительный центр.
            На следующий день этот отрадный факт был доведен  до  сведения
        техрука.
            - О, кей, ребята, - сказал тот.- Теперь ваша задача  не  мешать
        другим. По утрам во избежание недоразумений являйтесь на пирс. Од-
        нако не мельтешите. После обеда вы свободны.
            До проведения работы времени - хоть отбавляй. Когда к ней  бу-
        дут готовы остальные, не за горами - дом. А в Балаклаве бывать все
        равно надо - здесь к их услугам бесплатный  и  обильный  обед.  Не



                157
        пропадать же рублевому талону!

МИНДАЛЬ ЦВЕТЕТ - ВЕСНА ИДЕТ!

            Заработала культурная программа - прогулки по Севастополю, по-
        ходы в кинотеатры, по местам боевой славы. И всюду на каждом  шагу
        - шашлыки, чебуреки, пиво и вино. Пару раз  сбегали  на  эстрадные
        концерты в Матросский клуб на площади Ушакова. По  вечерам  крупно
        шалили по винно-спиртовой части. А если совсем откровенно,  черес-
        чур крупно. Почти ежедневно - до зеленых соплей, не к  обеду  будь
        сказано. И, конечно, не только наши передовики. Вернувшись с рабо-
        ты в сумерках, вся экспедиция принималась готовить ужин,  а  потом
        гудела до глубокой ночи. Высокое начальство - тоже.  Все по стату-
        су надзирающие оки превращались к ночи в доверху налитые бельма.
            Впрочем, исключения были, о чем автор честно сообщал  дорогому
        читателю  много выше. Те самые  исключения,  которые  подтверждают
        правило. Михалыч лично неоднократно становился исключением, но не-
        надолго.
            Если человек бросается в загул и  забывает  о  днях  здоровья,
        возмущенная природа начинает мстить забубенной голове:  он  теряет
        сон, погружается в бредовое состояние,  в  липкие  и  бесмысленные
        грезы, которые выматывают больше, чем пьянка. Пропадает интерес  к
        жизни, удручает  бессмысленность  существования,  которое  хочется
        прекратить. Выбег из запойного  состояния  болезненен  и  страшен.
        Водка освобождает от болей, но они возрастают  многократно,  когда
        алкоголь покидает организм.
            Михалычу стало жутко, когда он однажды почувствовал неодолимое
        желание спрыгнуть с балкона пятого  этажа   вниз  головой. Он-таки
        одолел его и понял: хватит.
            Чуть не неделю  уходил   от запоя "на  мягких  лапах".  Лапами
        были кефир, сметана, молоко, плавленый тертый  сыр  с  чесноком  и
        майонезом, "шоферский" коктейль - сметана с томатным соком,  солью
        и черным молотым перцем. И ни грамма спиртного. Однажды утром  Ми-
        халыч проснулся исключением.




                158
            После работы он не спешил в гостиницу, а, пересевши в троллей-
        бус, ехал, к примеру, на Приморский бульвар в драматический  театр
        им. Луначарского, или в Дом офицеров КЧФ на улице Ленина, или (ча-
        ще всего) спешил посмотреть новый фильм.
            Жизнь была бы совсем прекрасной, если бы у него  был  партнер.
        Но остальные знакомые ему исключения все вечера тратили в основном
        на походы по магазинам, набивая сумки товарами для дома  и  семьи,
        или заколачивали посылочные ящики. Такие были  ему   категорически
        неинтересны. Он им - тоже.
            Поздно вечером Михалыч возвращался домой. А здесь царило безу-
        держное веселье. Друзья вскакивали и непритворно  радовались  ему,
        хватали под белые руки и усаживали за уставленный яствами стол, от
        участия в котором он, ступив на  стезю  добродетели,  отказывался.
        При этом он испытывал гадкое чувство собственной исключительности,
        ему очень хотелось поесть доброй домашней еды после холодных улич-
        ных чебуреков, но быть халявщиком не позволяла гордость.
            Через неделю воздержания и тоскливой  жизни  одинокого  волка,
        вернувшись однажды после спектакля домой, он дал себя уговорить, уселся   
       за стол, хряпнул стакан вина, поел и начал хохотать и резвиться больше
        остальных.               
            До чего же хорошо быть вместе со всеми!  Быть  таким  же,  как
        все! Но где   золотая середина?  Как забраться на елку и ничего не
        ободрать? Вопрос, конечно, интересный... На поиски ответа  Михалыч
        потратил остаток жизни, так и не отрегулировав  свои  отношения  с
        алкоголем. Да и мыслимо ли их отрегулировать  в  поголовно  пьющей
        стране? Разве что стать исключением. Этот вариант, как выяснилось,
        категорически Михалычу не подходит.
            Держись Михалыч! Не позволяй мерзкому пороку стать твоим  без-
        раздельным хозяином! Настоящий мужик всегда горд и независим!
                х х х
            Конечно, самые замечательные выходные - это выходные, не  сов-
        падающие с субботой и воскресеньем.  Просыпаешься - в доме тишина,



                159
        потому что все на работе. Неспешно совершаешь туалет, одеваешься и
        выходишь на улицу. Кругом - благодать! Улицы малолюдны, суета  на-
        блюдается только в присутственных местах - в конторах,  КБ,  заво-
        дах, фабриках и стройках. Медленно перемещаются по  тротуарам  ба-
        бушки с сумками, катят перед собой коляски юные мамы,  неторопливо
        передвигает тени от всего сущего солнышко, как  волшебное  яблочко
        на тарелочке катясь по куполу небосвода.
            Уже десятый час утра, а наша команда сладко отдыхает  -  отгул
        (за прогул - любимый всеми словесный довесок). Михалыч давно чита-
        ет, а партнеры даже не ворохнутся. Все  хорошо,  если  бы  не  не-
        удобство после вчерашнего в желудке (не молоко пили!) и не тяжесть
        в голове. Валяться нет больше мочи - болят бока. Михалыч  встал  и
        внезапно почувствовал невероятный прилив бодрости. Ну что ж, быва-
        ет... Надо бежать за пивом - созрело решение. То-то будет радости,
        когда бойцы проснутся! Он вышел из подъезда и направился к магази-
        ну на Кожанова. На противоположной стороне улицы  -  высокая  сте-
        на-ограда какого-то заводика. За ней - деревья, на ветках  которых
        почти всегда можно увидеть резвящихся белок. Резвились они и  сей-
        час. Михалыч полюбовался двумя шалуньями, которые бурно демонстри-
        ровали радость бытия, и пошел дальше.
            Взяв по паре бутылок пива и по селедке-иваси на брата, Михалыч
          вышел на божий свет и глянул окрест себя. Перед домами  напротив
        темнокорые деревья были покрыты  большими белыми  цветами  -  цвел
        миндаль! Это было невероятно: календарь утверждал, что  сегодня  с
        утра - 1О февраля!
            Как вестник весны взмыл на пятый этаж пан Борек.  Народ  дрых.
        Тогда он прошел на кухню и стал чистить иваси. Освобождение  соле-
        ной и копченой  рыбы от шкуры, костей  и внутренностей   было  его
        хобби, если не считать чистки картофеля. Какое это удовольствие  -
        аккуратно порезать и разложить на блюде филе, забросать его  коль-
        цами   репчатого  лука  и  залить  подсолнечным  маслом. А  потом



                16О
        употреблять, накалывая вилкой прелестный продукт и отправляя его в
        рот, не опасаясь подавиться.
            Бытует народный, широко распространенный  способ  употребления
        селедки: ее, лишь омыв, разрезают поперек,  и  каждый  из  парадно
        одетых гостей может с дорогой душой извозиться об облюбованный  им
        кусок дефицита, в частном порядке освобождая филе  от  несъедобных
        составляющих. И это правильно: только полуфабрикаты на столе помо-
        гут понять, как тяжела женская доля.
            Сродни нечищенной селедке и неочищенная от шкуры колбаса, тоже
        порезанная. Поковыряйтесь в каждом кусочке, и вы, может быть, пой-
        мете, что к чему...
            ... Филе в тарелке. Михалыч,  орудуя  ножом  поперек  буханки,
        быстро порезал хлеб на скипочки, намазюкал на него масло, а поверх
        набросал иваси и кружки лука. (Эх, хорошо бы еще и яечко!) А потом
        пошел звать сотрапезников.
            В новость о цветах не хотели верить.
            - Ты что, охренел? Сегодня только начало февраля!
            - Иди ты? - удивился Саша Петрунин. И привычно  добавил: - Ох,
        боб твою мать!
            - А вот сейчас освежимся, - сказал пан Юрек, - и пойдем на эк-
        скурсию.
            На беду пришли гости и принесли целый графин  спирта.  Поэтому
        освежались долго и старательно и только под вечер отправились  лю-
        боваться цветущим миндалем.
            На следующее утро Саша, услышав разговор о  цветущем  миндале,
        очень удивился:
            - Иди ты? Ох, боб твою мать!
            А когда ему сообщили, что он вчера уже любовался цветами, уди-
        вился еще больше и, засмеявшись, в точности повторил свое  прежнее
        красноречивое высказывание.
            "И вот из коряг, из камней, из расселин / Пошла в  наступленье



                161
        свирепая зелень". Как точно озвучил явление  поэт.  Разом  зацвели
        абрикосы и алыча, барбарис и прочие неведомые не  только  уральцам
        деревья и кустарники. Розовыми цветами покрылся  горький  миндаль.
        Потом распустились цветы персика. Какого они цвета? Конечно,  пер-
        сикового. Желто-красный - так определяет этот редкий цвет С.И.Оже-
        гов. Только махровые кисти японской вишни сакуры имеют почти такую
        же окраску. Цветом нежности пробуждающейся весны назвал бы его ав-
        тор. Лодочки лепестков персика, собранные в розетку, на фоне  тем-
        ных безлистных веток - удивительное зрелище.
            Какой чуткий к красоте народ - японцы!  Это  надо  же:  целыми
        семьями, более того, целыми городами одновременно подолгу  любуют-
        ся цветущей сакурой.
                Я к цветущим вишням плыву.
                Но весло застыло в руке -
                Ивы на берегу.
            Скворцовая буря обрушилась на  Севастополь.  Тысячи,  десятки,
        сотни тысяч птиц, как стихия, захлестнули  вдруг  белый  город  на
        берегу моря. Устраиваясь на ночь, скворцы забивали, казалось,  все
        неровности на поверхностях зданий. Особенной их любовью  пользова-
        лись большие общественные здания с "архитектурными  излишествами":
        драмтеатр, Дворец пионеров, гостиница "Севастополь",  Художествен-
        ный музей, изобилующие лепными деталями. Они превратились в огром-
        ные скворешники. Капители ионических колонн, фронтоны,  украшенные
        барельефами и горельефами, лепные карнизы  с  изображениями  голов
        над проемами окон - все стало странноприимным домом для  вестников
        весны. В сумерках казалось, что сами здания шевелились и щебетали.
        Так отдыхали скворцы после нелегкого перелета через окиян-море.
            - Не исключено, что наши, - говорили уральцы. - Эгей, бродяги,
        передавайте привет Уралу!
            Оказалось, местные ученые давно определили,  что  эти  скворцы
        прилетели домой  из юго-западной Европы и северной Африки, где они
        зимовали. Зимуют же в Крыму наши северяне. А вот уральские скворцы



                162
        вероятнее всего проводят холодное время года где-нибудь поближе  к
        Средней Азии.
            Как все-таки прекрасно после долгого отсутствия возвращаться
        домой! С возвращением, ребята!

"ВЛАДИМИР, ТЫ НЕПРАВ!",                или В ОБНИМКУ С ГЕОГРАФИЕЙ

            Капитану второго ранга Владимиру Феценко,  курирующему  работы
        на нашем стенде от имени и по  поручению  Краснознаменного  Черно-
        морского флота, принадлежит афоризм, многажды им повторяемый и по-
        тому широко известный: "Надо родиться и жить в Крыму, чтобы  перед
        смертью не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы".
            Мысль, конечно, интересная, несмотря на очевидный  плагиат.  И
        где-то, наверно, справедливая, если  учесть географическое положе-
        ние полуострова и его славу как всесоюзной здравницы. Но я  возра-
        зил бы Владимиру Леонидовичу не менее интересной мыслью, из разря-
        да тех, которые принято считать народной  мудростью:  "Всяк  кулик
        свое болото хвалит".
            А чем хуже, спрошу я, Урал вообще, а Южный Урал, в  частности?
        А чем хуже Карпаты? А живописнейший Карельский перешеек?  А  Севе-
        ро-Запад России, поразительный по лиризму пейзажей? А Средняя Рос-
        сия, вдохновившая на создание шедевров  целую  армию  художников и
        поэтов, составивших славу российского искусства? А  Кавказ?  А,  я
        извиняюсь за выражение, Сибирь? Почему автору настоящего опуса пе-
        ред кончиной должно быть мучительно стыдно за то, что  он  родился
        "в губернии Пскопской", подвигнувшей национального гения на созда-
        ние удивительных поэтических картин ее во все времена года?
            - Владимир, ты неправ! - мог бы  сурово, по-рабоче-крестьянски
        рубануть морскому волку Егор Кузьмич.
            Конечно, юг есть юг. Но бывают  и  в  Крыму  вещи  чрезвычайно
        неприятные. Например, северный ветер. Срываясь с  Крымских  гор  в
        Черное море, он создает зону пониженного давления на южном берегу,
        в курортной, субтропической зоне -  и  сюда  устремляется  морской




                163
        воздух, благодатный и целительный. Зато на равнине полуострова ус-
        танавливается отвратительная стужа, потому что холод,  помноженный
        на сырость, пронизывает до костей.
            В такую погоду незаходящее солнце становится неумолимым  прос-
        тудным фактором. Идешь по пирсу - и ледяной  ветер  валит  с  ног.
        Зайдешь за угол - здесь царствует  только  лучистая  составляющая
        энергии светила, и потому жарко, как в печке. Высунешься  из  этой
        печки на ветер, а там хозяйничает конвективный теплообмен  -  и  в
        тебе тут же поселяются насморк, фарингит, ларингит, трахеит, брон-
        хит и воспаление легких.
            Каждый автобус - парная на колесах. Все  тепло  одеты,  солнце
        жарит, как каменка в бане. Мокрый, вылезаешь наружу - и тебе хана.
        В такие периоды в поликлиники не пробьешься, больницы, лазареты  и
        медсанчасти переполнены хворыми под завязку. Железные уральцы уто-
        пают в соплях и бесконечно вызывают скорую, которая едва не  дежу-
        рит у подъезда гостиницы.
            Бежит как-то Михалыч по Гоголя с пачкой рецептов в пясти,  по-
        тому что вся квартира бюллетенит,  и  догоняет  старушек,  которые
        прогуливаются и при этом рассуждают:
            - Вы знаете, - говорит одна из них, - а  вот  на  Урале  такой
        здоровый климат, что там, говорят, люди вообще не болеют.
            - Это очень даже верно, - сиплым голосом вставляет на ходу Ми-
        халыч. - Я вот с Урала, так там исключительно все умирают здоровы-
        ми.
            Сам он подвержен простуде едва ли не больше всех своих коллег.
        Чуть что - и пропал голос. Еще немного - и  скрипит  трахея.  А  в
        описываемый отрезок времени ежедневно ходит в поликлинику на инга-
        ляции, спина его в кроподтеках от банок, на груди - багровая  сет-
        ка, след от пластмассовой, наброшенной на организм перед облучени-
        ем ультрафиолетом.
            Тетенька-врач, принимая Михалыча, говорит:
            - Лечу почти сорок лет. С мужем офицером объездила всю страну,




                164
        а простуднее Крыма места не знаю.
            Резкие перемены погоды непредсказуемы здесь в любое время  го-
        да. Начало июля. В ожидании служебного автобуса прячемся за углом,
        где не дует, кутаясь в пиджаки. На улице плюс три градуса жары.  А
        в это время в Миассе - плюс 3О в тени.
            В Ялте погода тоже капризна, как взбалмошная девица.  Михалыч,
        приехав туда однажды из  теплого  уральского  апреля,  всю  вторую
        часть месяца пододевал под плащ свитер. А годом раньше, как утвеж-
        дали ялтинцы, с 1 апреля начался купальный сезон.
            Март на Южном Урале - самый замечательный зимний  месяц.  Весь
        месяц с утра до вечера ярко сияет солнце, в выходные и стар и млад
        встают на лыжи, потому что на улице уютно и тепло, как  в  Домбае,
        а лыжный сезон продолжается почти до самого апреля.  В  такую  вот
        славную для Урала пору Михалыч с Володей Толубко приехали как-то в
        командировку в город-герой. А здесь хозяйничает Колотун-бабай, как
        в шутку уральские татары называют Деда  Мороза.  Пришлось  отправ-
        ляться в универмаг и покупать легкомысленному Михалычу новый  шер-
        стяной шарф.
            Наступил апрель. Однако Колотун-бабай не унимался.
            - Скажите, пожалуйста, - обратился однажды Володя к  респекта-
        бельному товарищу, который усаживался в  служебную  "Волгу",  -  в
        этом году в Крыму будет тепло?
            - Так... - задумался  "видповидальный  працывнык"  и  зачем-то
        внимательно посмотрел на часы, - сегодня среда... Так вот, товари-
        щи, - категорически заявил он,- теплая крымская весна  наступит  в
        пятницу с утра, - и уехал.
            Уральцы сказали спасибо и до самой пятницы смеялись над  прог-
        нозистом. А в пятницу... а в пятницу  они  проснулись  на  знойном
        юге! Вот так чудеса! 7 апреля, будучи в  Балаклаве,  Женя  Меньков
        предложил искупаться. Они пошли на Чертов пляж и провели там оста-
        ток дня, время от времени ныряя в ледяную воду, а потом  отогрева-
        ясь на раскаленных камнях. Вот вам и Крым!



                165
           Впрочем, не будем забывать, что Крым - юг огромной и  холодной
       страны. Самой огромной и самой холодной в мире.
           Откройте атлас мира, вооружитесь лупой, линейкой,  измерителем
       - циркулем с иглами на конце каждой ножки, положите рядом  кальку-
       лятор, ручку, бумагу - и вперед. Впрочем, если вы готовы  поверить
       на слово самому правдивому в мире автору, можете ничего  этого  не
       делать, а только прочитать написанное ниже.
           Севастополь расположен на,  сами  понимаете,  северной  широте
       где-то 44 градуса 36 минут (Ялта на 5 минут  южнее).  Если  пробе-
       жаться по этой широте на восток, то окажется, что она пройдет поч-
       ти через Геленджик, немного южнее Майкопа, чуть севернее Минераль-
       ных Вод, пересечет Каспий, проскочит через полуостров Мангышлак и,
       пройдя по югу Казахстана, вторгнется в Китай, из остальных средне-
       азиатских республик задев лишь Каракалпакию.
           Двинем от Севастополя на запад. Окажется, что  он  относитель-
       но-приблизительно находится на одной параллели с Бухарестом,  Бел-
       градом, потом параллель проходит по северу Италии в районе  Генуи,
       далее пересекает отнюдь не самый юг Франции и ныряет в воды Атлан-
       тики.
           А теперь прикинем юг нашего Отечества относительно страны, ко-
       торую некогда вознамерились догнать и перегнать, - США. Мы  как-то
       привыкли считать, что СССР и США сопоставимы по численности  насе-
       ления и где-то даже по географическому расположению  (относительно
       севера, естественно). Правда, каждый скажет, что вечный наш сопер-
       ник и друг где-то поюжнее. Отнюдь! Дело в том, что США - очень юж-
       ная страна. Когда-то давно автор был потрясен, вычитав в  какой-то
       газете, что город Вашингтон  (почти север страны) на 4ОО  километ-
       ров южнее Ташкента! (Приблизительно на  28О,  как  показали   наши
       разыскания).
           Камланье    над        атласом     позволило    выявить  такую
       вот картину. Самая северная часть границы между США и Канадой про-




                166
        ходит по 49-й параллели. Широта Вашингтона 39 градусов,  Нью-Йорка
        - 41 градус (Севастополя - 44 36 ). Где-то проходит 49-я параллель
        в эСэСэСэРе? А проходит она ближе всего к  городам  Украины:  Ива-
        но-Франковску, Хмельницкому, Жмеринке, Виннице, Кременчугу  и  Лу-
        ганску.
            К сведению дорогого читателя, самая южная точка США  находится
        во Флориде на 25-й параллели. Так как  наложение  на  наше  бывшее
        Отечество невозможно (Кушка немного севернее широты 35  градусов),
        прикинем проекцию на Африку. 25-я параллель - чуть севернее Север-
        ного тропика и проходит она по государству, именующему себя Запад-
        ной Сахарой, потом по Мавритании, Алжиру, Ливии и по югу Египта. А
        в Азии - по Бангладеш, северу Индии и Бирме.
            Вот вам и Соединенные Штаты! Вот вам и Крым - юг, довольно-та-
        ки северный, не так ли? Туда ли, друзья, ездим мы греться?
            Очень прав был бы Егор Кузьмич, если бы с присущей ему партий-
        ной принципиальностью заявил кавторангу Феценко:
            - Владимир, ты неправ!
            ... Однако неправ не только Леонидович,  неправ  и  я.  Потому
        что, несмотря ни на что, Крым есть Крым - любимое место отдыха со-
        ветских людей. Не имеющих, заметим в скобках, ни материальной,  ни
        какой иной возможности увидать что-нибудь на земном шарике,  кроме
        любимого Отечества, отцы которого заботливо  ограждают  своих  не-
        разумных детей от тлетворных влияний и Запада, и  Востока,  и  Юга
        планеты.

БУКЕТЫ КРЫМА

            В Крыму круглый год что-нибудь цветет. Разве это не чудо? Рас-
        пустились лепестки персика и тут же вдоль дорог и улиц  стало  бе-
        лым-бело от буйного цветения черешни  и  черевишни  -  крупного  и
        сладкого гибрида. Будто из  кованых  бабушкиных  сундуков  достали
        бесконечные кружевные покрывала и укутали ими пыльные заросли кус-
        тарниковых деревьев.
            Столики площади Революции и улицы Маяковского исчезли под  бу-
        кетами нарциссов и букетиками подснежников. Не первоцвета  обыкно-




                167
        венного, не прострела, или сон-травы, известных под этим именем на
        Урале и в Сибири, а  настоящих  подснежников,  именуемых  в  науке
        складчатыми. Сколько кротости и неги в маленьких  склоненных  долу
        алебастровых каплях в застенчивом обрамлении узких листочков!
            И букеты ландышей. "Из-под куста мне ландыш  серебристый  при-
        ветливо качает головой", сказал поэт. Однако изобилие на прилавках
        ландышей и подснежников, собранных, конечно же, на природе,  удру-
        чает: нежным этим созданиям следовало бы  научиться  прятаться  от
        некоторых любителей природы, а не привечать их.
            На голых каменистых склонах объявились крокусы, или шафраны, -
        лиловые и ярко желтые звездочки с шестью лепестками. Прыснули  бе-
        лыми свечками каштаны - сначала в балках, спрятанные  от  погодных
        страстей на равнине, а потом на улицах. Большая Морская стала  не-
        узнаваемой.
            Заблагоухала сирень. Ее в городе, оказывается,  видимо-невиди-
        мо: и в скверах, и во дворах, и в палисадниках частных домиков.
            В конце мая пустыри Севастополя заалели маками.На крутой спуск
        от Панорамы к Южной бухте будто набросили красное  полотнище.
        Потом настало время белой акации, пряным благоуханием своих кистей
        заполонившей улицы и скверы. И только  теперь,  в  пору  цветения,
        оказалось, что с виду одинаковые деревья с одинаковыми листьями  и
        стволами разделяются на три вида - белая акация, глядичия и  софо-
        ра. У глядичии огромные длинные стручки, свивающиеся в спираль,  а
        плоды софоры похожи, по словам пана Юрека, на  выглаживающие  про-
        тяжки - есть такой инструмент в механообрабатывающем производстве,
        - стручки с круглыми выпирающими семенами.
            Июль явил еще одно чудо. На плоских кронах ленкоранской акации
        (ее здесь еще называют японской) среди узорчатой листвы  появились
        венчики розового цвета. Их будто поснимали с голов венценосных жу-
        равлей и набросали сверху.
            В Севастополе и его окрестностях в самых,казалось бы, неподхо-
        дящих местах растут странные низкие кусты,  похожие  на  огромных
        дикообразов с длинными темнозелеными иглами - то ли листьями, то ли



                168
        ветками. И название у этого  кустарника  странное  -  метельник
        прутьевидный. Есть у него и другое название, много изящней  -  ис-
        панский дрок. Кто бы мог подумать, что в августе он зацветет ярки-
        ми желтыми цветами с удивительно интенсивным ароматом.  Шоссе  Се-
        вастополь - Ялта в эту пору пропитан им, как  жевательная  резинка
        сиропом: метельником для укрепления почвы обсажены склоны   хребта
        выше стенки, ограждающей проезжую часть от камнепадов.
            Нет, Крым все-таки - удивительный уголок нашей планеты!

"КЛЁВО, ЖИВЕМ МЫ КЛЁВО!"

            День прошел замечательно.  Наутро  Михалыч  вскочил  пораньше.
        Стараясь не шуметь, поставил чайник, умылся, оделся, позавтракал и
        помчался к месту встречи, которое изменить нельзя, - на  площадку,
        чтобы вместе с бойцами прибыть на пирс в Балаклаву. Во-первых, на-
        до было обозначиться, чтобы смазать  эффект  отсутствия  остальных
        членов своей команды; во-вторых, воочию оценить  обстановку  и  на
        пирсе, и на стенде. Наконец, беседа с руководителем на  месте  бо-
        евых действий - совсем не то, что в квартире, где изо всех сил от-
        дыхают неутомимые труженики Урала.
            Помозолив глаза населению пирса и  перекинувшись  словесами  с
        некоторыми из них, он незаметно удалился и побрел на противополож-
        ную сторону бухты, поближе к кафе.
            На площади кипела жизнь: суетился и спешил  народ,  взрыкивали
        автобусы, выпуская сизые хвосты вонючих выхлопов. Местный  даун
        Алеша, лупоглазый и пузатый парень с кепочкой на  большой  круглой
        голове и в штанах, подтянутых вверх так, что пряжка брючного ремня
        находилась под подбородком, а ноги были оголены до  коленей,-  как
        всегда, соревновался в скорости с автобусами, отходящими от  места
        посадки. Он предпочитал высокий  старт.  Стоя  рядом  с  автобусом
        "ноздря в ноздрю" с водителем, картинно опирался на коленку выдви-
        нутой вперед ноги и, глядя на того, энергичными поворотами  головы
        в направлении движения побуждал начать соревнование. Когда   авто-




                169
        бус, наконец, трогался, Алеша бешено срывался с места и с  откину-
        той назад головой мчался вперед, нелепо крутя коленками перед  пу-
        зом. Пробежав метров двадцать перед автобусом, он уступал тому до-
        рогу и с победным видом медленно возвращался назад. Чтобы  бросить
        вызов очередному автобусу. Видно, Алеша рожден был победителем.
            На углу улицы Калича и  набережной  Назукина - бойкая торговая
        площадка. В киосках продается пиво, пирожки, газеты. А  рядом,  на
        невысоком огражденном помосте веселый рыжеватый человек совсем  не
        кавказской, а скорее всего севернорусской национальности раздувает
        мангал и крутит шампуры с шашлыками. Шашлыки свиные, очень жирные.
        Повар приветливо зазывает:
            - Заходи, дорогой. Выбирай, какой душа пожелает. И пивка  све-
        жего впридачу. Не пожалеешь.
            Михалыч взял шампур с щедро нанизанным мясом и  бутылку  "Сла-
        вянского".
            - А это от меня лично, - продавец сунул руку  под  прилавок  и
        вручил добрых размеров соленый огурец, немало озадачив покупателя.
            - Спасибо. За какие заслуги?
            - Хочу хорошему человеку удовольствие доставить.
            - Что ж, спасибо, - засмеялся Михалыч. - Глаз у вас,  как  ва-
        терпас.
            Наверняка, решил про себя пожиратель свиного шашлыка, не  при-
        выкший к такого рода подаркам, огурец входит в расклад блюда.
            Подошел рейсовый автобус, и из него выкатились ударники комму-
        нистического труда.
            - Вперед, на винные склады! - возопил пан  Юрек,  махая  рукой
        пану Бореку. Толпа направилась проедать командировочные талоны.
            Когда приступили к десерту, в кафе ввалилась голодная братия с
        пирса, а немного погодя появились труженики с технички.
            Наши передовики успели заскочить в отходящую "девятку",  перед
        которой уже начал стремить свой неукротимый бег Алеша, с комфортом



                17О
        устроились в креслах и, умиротворенные приятной наполненностью же-
        лудков и мерным покачиванием салона, стали, как ныне принято выра-
        жаться в среде творцов высокого поп-арта и среди уголовной братии,
        ловить кайф. Было клёво. ("Клево, живу я клево!"- как поется в од-
        ной песенке, исполняемой седовласым пацаном.)
            Автобус не спеша проплыл по  улицам  Севастополя  и,  наконец,
        пришвартовался у Центрального  рынка.  Ловля  кайфа  продолжалась.
        Добры молодцы зашли в "Океан", прикупили  копченой  кильки,  потом
        устроились за пивным ларьком на уже знакомой нам двери и стали на-
        ливаться янтарным напитком. Налившись, пошли по рядам. Купили кар-
        тошки, луку, индейку, капусты и яблок Семеренко.  Любители (уже за
        свой счет, а не из средств коммуны) отоварились солеными  огурцами
        и стали поедать их, оглашая окрестности звонким хрумканьем.
            В кинотеатре "Родина" шел фильм "Три  дня  Кондора".  Желающих
        посмотреть его, несмотря на дневное время, было невпроворот, одна-
        ко бойцы выстояли очередь и купили-таки билеты.
            Фильм, по общему мнению, был потрясающий, и, идучи малым ходом
        домой по улице Гоголя, они горячо его обсуждали.
            Но вот и родничок на Кожанова. Закрыв вопросы в части  обеспе-
        чения всем необходимым для проведения приятного вечера, добрались,
        наконец, до дома, попили чаю и улеглись по  постелям,  чтобы  наб-
        раться сил для решающего рывка к кайфу.
            Скоро сказка сказывается, да не скоро  дело  делается.  Однако
        наступил долгожданный момент, когда, пошабашив с кухонными делами,
        друзья уселись за накрытый на кухне стол.
            - Пан Вовек, - обратился Саша к Вове Гусеву, - передай,  пожа-
        луйста, блок питания - надо хлебушка нарезать.
            - Что это за блок такой? Буханка, что ли?
            - А ты что, впервые слышишь?
            - А из чего делается свиная отбивная - знаешь? Из хлеба, отби-
        того у свиньи...


                171
            Посмеялись, степенно изготавливаясь для приема пищи и прочего.
            Поднялся Вовик и произнес долгожданный тост:
            - Я предлагаю выпить за то, что на свете есть такая прекрасная
        вещь, как мужская дружба! Вздрогнем, товарищи!
            Естественно, вздрогнули. Потом выпили за то,  чтобы  пуск  был
        успешным. Потом за благополучное возвращение домой. Потом  за  го-
        род-герой. И т.д и т.п.
            - Разрешите пару слов о пользе выпивки,  -  начал  Михалыч.  -
        Как-то в разгар лета наши отдельские ребята стали меня агитировать
        поехать с ними на рыбалку на Аргази. На природе, конечно,  замеча-
        тельно, говорю я, на там нет унитаза и комары кусаются, как  соба-
        ки. Ну, насчет унитаза ты не привередничай, отвечает Боря  Костен-
        ко. Природа и унитаз - вещи взаимоисключающие. Есть унитаз  -  нет
        природы, есть природа - нет унитаза. А с комарами еще проще: после
        хорошего приема спишь, как под наркозом, и нет тебе никакого  дела
        до комаров: они сами по себе, ты - сам по себе.
            - Кстати, ребята, чтоб не забыть... Вы ведь знаете мичмана Се-
        режу Курицу... Так вот, он теперь не  одинок:  на  пирсе  появился
        сварщик из "Персея" по фамилии Курочка.
            - А вот вам анекдот. Два кадровика на какой-то украинской фир-
        ме перебирают личные дела  работников.  И  один  другому  говорит:
        "Ось, дывысь, Пердыщенко, якая смешная фамилия - Зайцев!"
            - Какие тут анекдоты! - возопил пан Юрек. - Наша Оля  Дементь-
        ева, которую вы прекрасно знаете, как-то была командирована в Дне-
        пропетровск. Прогуливаясь по коридору, рассматривала стенды  отде-
        лов, работающих в корпусе: знакомилась, так сказать, с их достиже-
        ниями и всякой информацией. И увидала  список  тружеников, который
        ее так поразил, что она переписала его в блокнот. А я из  ее  -  в
        свой. Разрешите огласить.
            Пан Юрек сбегал в пиджак и принес записную книжку.
            - Вот список: Приймак, Горелый, Смык, Золотопуп, Мясоед,  Жма-



                172
        ка, Гордый, Кабак, Заика, Лисокобылка, Шуть, Мордань, Козорог, Со-
        роколетка, Недогрейчик, Легкоступ, Скороход, Голодный, Сытый,  Ус,
        Никуриш, Спивак, Шкуропат, Шкуренко, Бешта. Есть и  русские  фами-
        лии. Зато какие: Объедков, Кривомазов и Башкатов! И это все работ-
        ники одного отдела! Нарочно не придумаешь!
            В эту минуту по косяку робко постучали,  и  чей-то  деликатный
        голос произнес:
            - Разрешите, пожалуйста...
            Все оживились, радуясь свежему человеку,да еще такому, как во-
        шедший, - Коля Пестерев, высокий, худой, с длинным  острым  носом.
            Коля - человек удивительный. Обладатель двух вузовских  дипло-
        мов, он был юмористом поневоле по причине того, что из родной  се-
        верной губернии вынес редкое даже для деревни невнимание к грамот-
        ной речи. И дело вовсе не в невежестве, породившем так  называемую
        народную этимологию: спинжак вместо пиджака, плитуар вместо троту-
        ара и т.д. Через несколько лет страна стала потешаться по этой  же
        причине еще над одним человеком из деревни с двумя вузовскими дип-
        ломами. И вы его знаете - он стал первым и  последним  президентом
        Советского Союза.
            - Ой, как вас много! - молвил Коля. - Яблоку негде плюнуть! Вы
        уже пьете-едите, а в нашей коммуне еще конь не катался! Меня,  как
        подставного козла отпущения,  послали  к  вам  хлебушка  спросить.
        Вдруг у вас лишний есть...
            - Лишнего ня держим! - не преминул кто-то вставить.
            - В магазине много, - как всегда в таких случаях  с  добродуш-
        ным смешком добавил Камиль Зигангирович.
            Взяв хлеб, которого было явно меньше, чем он того желал,  Коля
        огорчился, но, будто успокаивая сам себя, произнес:
            - Ладно, не до жиру - быть бы жиру. (Все засмеялись.) Спасибо!
        Побегу дальше, а то накрякаете еще чего-нибудь мне на голову!
            - Спасибо не булькат! - привычно, на уральский манер, крикнули



                173
        ему вслед, тонко намекая на толстое обстоятельство.
            Изюминки Колиной речи были знакомы каждому:  начошут,  уму  не
        помрачимо, фемида ля  комедия,  киректура,  чепухия,  кинференция,
        Кельдыш, ШСА, американы и т.д. И даже: "Я же не вижу с  такой  ско-
        ростью света.". Между тем это не мешало слыть ему толковым и  расто-
        ропным работником.
            Стали вспоминать, что Коля закончил. Оказалось, физмат  педин-
        ститута и экономический институт. А занимался он вопросами  прице-
        ливания, что, сами понимаете, никак не стыковалось с полученными в
        вузах профессиями. И тут наши собеседники  стали  вспоминать  свои
        вузовские специальности. Оказалось, все они  делали  не  свое  де-
        ло.Измерениями, к примеру, занимались технологи швейной промышлен-
        ности, специалисты по обработке металлов резанием и давлением, ге-
        ологи, электроинженеры силовых  подстанций,  выпускники  института
        сельхозмашиностроения, железнодорожники - кажется, все, кроме  из-
        меренцев. Чему удивляться, если пацан, постигавший с молодых  ног-
        тей специальность "Информационно-измерительная техника", пришед на
        фирму, знает об измерениях больше, чем его  седовласый  начальник,
        школьный учитель по физике. Преимущество систематического  образо-
        вания перед голой практикой налицо.
            - Моя вузовская специальность, - толдычил Михалыч,  -  "Техно-
        логия машиностроения, металлорежущие станки и  инстументы".  Шесть
        лет учился всему этому, а занимаюсь тем, о чем прежде, можно  ска-
        зать, и не слыхал. На работе уровень профессионализма, похоже, ни-
        кого не беспокоит: в отделе нет никакой профессиональной учебы,  а
        если что иногда и делается - только для проформы.
            - Это верно, - толкует другой. - Начальство говорит: занимайся
        дома, на работе надо работать. А дома и без того хлопот полон рот.
            - И что замечательно: даже когда нет работы, начальство  зани-
        маться не дает: тебе что, делать больше нечего?
            - Ну, это где как... У нас в отделе  самообразование поощряет-



                174
        ся. Есть время - читай техническую литературу.
            - Замечено, бойцы, что начальство очень не любит, когда подчи-
        ненные много знают. Тем более, больше его. Начальству  это  как-то
        ни к чему. Так что удивляться нечему. Между прочим,  руководители,
        как правило, работают по полученной в вузе специальности.
            - У нас один чудак удумал кандидатскую диссертацию  накропать.
        По работе. Но ведь диссертация писанины требует, расчетов, макети-
        рования, исследований. Начальник эту работу планировать отказался.
        Вот и крутился диссертант в обеденные перерывы, до и после работы,
        в выходные. Бугор покой и сон потерял - за кресло  свое  опасался.
        Отправит ученого в командировку, а подчиненным  приказывает  схемы
        распаять и все выкинуть - якобы во имя чистоты и  порядка.  Однако
        все напрасно - упрямец защитился и сел в кресло, поставленное  ря-
        дом.
            - А отдел кадров? Сидит там какой-нибудь бесстрашный чекист на
        пенсии и творит кадровую политику. Есть у него папочка с  заявками
        на спецов из разных отделов. Приезжает на фирму по направлению вы-
        пускник университета - теоретик, специалист по математической  фи-
        зике. И, естественно, в отдел кадров. Там открыли папочку и  видят
        заявку из отдела, которая занимается размножением технической  до-
        кументации. Заявка даже пожелтела от старости, а начальник  отдела
        все позванивает - ему позарез нужен инженер на  электрографический
        участок. С этой работой  и  выпускник  школы  справится,  но  дол-
        жность-то инженерная, не как-нибудь.И отправляют туда яйцеголового
        Гену Курбатова - кто-нибудь из вас, наверно, его знает.
            На участке - несколько "Эр" и при них пожилые женщины без  об-
        разования. И вот физик наш, мечтавший о могучих свершениях в сфере
        создания сложнейших физико-математических  моделей  ракет,  рисует
        график исполнения работ на своем участке и  целыми  днями  бегает,
        отслеживая степень готовности  печатной  продукции  и  обеспечивая
        расходными материалами нормальную работу  вверенной  техники.  Вот
        вам и профессионализм, вот вам и узкая специализация.



                175
            - А мы все-таки молодцы: вопреки такой постановке  дела успеш-
        но конкурируем с супостатами.
            - Страшно подумать, что мы натворили бы, если бы каждый  зани-
        мался своим делом. Мир содрогался бы и вопил от наших свершений!
            Народ отяжелел и осоловел от съеденного и выпитого.  Серьезные
        беседы прервал некто, заявивший вдруг:
            - Знаете, мне все эти разговоры, как деревянной ложкой по  яй-
        цам, вот так: тук-тук, тук-тук. Кстати, имел я  вчера  одну  бабу,
        так она мне и говорит...
            - Ха-ха-ха, - заржали подельники, - когда это ты  успел,  если
        мы не расставались ни на минуту. Да и не лебедун ты, а алкоголик!
            Так началась заключительная,  непристойно-доверительная  часть
        вечера. Хохот стоял стеной, все принялись резвиться, генерируя со-
        ответствующий крико-визго-шумовой эффект, выплескивающийся  далеко
        за пределы тесного кухонного пространства.

ТЫ НАЧАЛЬНИК - Я ДУРАК...

            Внезапно в дверь сильно застучали. Ну очень  сильно.  Побежали
        открывать. На пороге стоял - рот корытом и сопля пузырем - главный
        конструктор по испытуемому изделию, главный человек в  экспедиции.
        Как всегда по вечерам, был он в дупель пьяный и мотался в  дверном
        проеме, как говно в проруби. Отстранив туловом  открывшего,  попер
        на кухню.
            Друзья  наши совсем забыли, что этажом ниже, прямо под ними, в
        двухкомнатной квартире в гордом одиночестве проживает этот большой
        руководитель. Отдельная квартира полагалась ему по штату.  Как  по
        штату же Генеральному, тем более, полагалась тоже. С той лишь раз-
        ницей, что апартаменты для Генерального  были  отделаны  наилучшим
        образом и не могли быть заняты даже в его отсутствие.
            - Вы чего тут расшумелись? - невнятно, но  громко  прошелестел
        он непослушными губами. - Чего людям не даете покою?


                176
            - Вилорик Дмитриевич, - засуетились бойцы, освобождая место за
        столом и наливая вино, - присаживайтесь...
            Вилорик плюхнулся на стул и повел мутным взором по гулякам.
            - Этого не знаю... Этого не знаю... Этого видел, помню... Здо-
        рово, Вовка! - узнал он Гусева. - Этого не люблю, - остановился на
        Силантьеве, - потому что еврей!
            Видно, его смущала брюнетистость пана Юрека, хотя и сам он был
        вороной масти.
            - Сам ты еврей! - дерзко заявил Михалыч, заступаясь за  друга,
        и вперил в бугра нетрезвые глаза.
            - Кто еврей? Я еврей? - возмутился Вилорик. - С  чего  ты  это
        взял?
            - А ты посмотри в зеркало и увидишь там ашкенази!
            - Кто такой ашкенази?
            - Еврей, кто же еще!
            Вилорик рассмеялся, а потом, будто опомнившись, начал пылить:
            - Погоди, погоди... Тебя я вообще не знаю и знать не  желаю...
        Ты, пацан, с кем так разговариваешь?
            - С пьяным мужиком! - понесло Михалыча. - Ты думаешь, если  ты
        начальник, то тебе все можно?
            - Ишь ты какой умный! Не в чинах дело! - вывернулся Бугор.- Ты
        со старшими сначала научись разговаривать, мальчишка!
            - Это еще надо посмотреть, кто из нас старше!
            - Ну, сколько тебе лет?
            - Да сдается мне, что когда на меня шинель строчили,  на  тебя
        еще хрен дрочили, а когда на мне уже мундир вис,  ты  еще  в  маме
        кис!
            Народ сконфуженно безмолвствовал. А начальник  вдруг  расхохо-
        тался:
            - Давай посмотрим!
            Оппоненты, призвав в свидетели остальных, написали  каждый  на
        отдельном клочке бумажки день, месяц и год рождения.
            - Кто старше, тот и будет Старшим. Буду я Старшим - ты  будешь



                177
        исполнять все мои желания, если ты, то, соответственно,  я - твои.
        Это будет справедливо! - заявил Бугор.
            Оказалось, что Михалыч, к радости и удивлению  присутствующих,
        старше ровно на месяц.
            Бугор, не теряя присутствия духа и демонстрируя приверженность
        правде-матке, бодро заявил:
            - Чего тебе надобно, старче? Приказывай - все будет сполнено!
            - Тащи-ка, мой юный друг, графин спирта, да побыстрее!
            - Слушаюсь и повинуюсь!- ответствовал тот. - Сейчас будет!
            И, худо справляясь с инерцией, сикось-накось помчался вон.
            Все с облегчением вздохнули, полагая, что представление  окон-
        чено:
            - Ну, и положеньице. Давайте по кроватям - хватит, погуляли.
            И стали потихоньку сворачиваться, тем более, что полночь давно
        миновала. Но тут дверь распахнулась, и, крепко держа за горло гра-
        неный казенный графин, влетел Младшой и отрапортовал Михалычу:
            - Задание сполнено!
            Обстановка счастливо разрядилась смехом, и большой  начальник,
        как брат и равный среди равных, был принят в компанию.
            Снова уселись за стол. Засветились голубыми лепестками газовые
        горелки, зашкворчала сковорода, загудел чайник, зажурчала  беседа,
        оживляемая исполненным глубокого удовлетворения хохотом, забулькал
        спиртом графин, разливаясь по стаканам "пленками" разной  толщины.
        Пирушка продолжалась.
            Когда за окнами забрезжил рассвет, гуляки пауками  стали  рас-
        ползаться по кроватям. Младшой с трудом отлип от стула и прошелес-
        тел Старшому:
            - Проводи-ка меня домой, саксаул, а то я чтой-то  на  ногу  не
        тверд...
            Они в обнимку стали спускаться по лестнице. Так как опыта сов-
        местного хождения в пьяном виде у них не было, то нет ничего  уди-



                178
        вительного в том, что кто-то из них оступился, и они, громко стуча
        интеллигентными головами по  железобетонным  ступеням,  в  хорошем
        темпе одолели первый марш. Вскочив, Босс попросил:
            - Пожалуйста, никому не говори об этом, ладно?
            - Заметано! - был ответ.
            Давным-давно пропели третьи петухи, солнце клонилось к зениту,
        когда бойцы стали просыпаться. Не в силах подняться, они  охали  и
        кряхтели в постелях. Только мужественный и волевой Вовик, в  дале-
        ком прошлом отличный гимнаст, подошел к зеркалу и стал  обозревать
        свою физиономию, простирающуюся у него от подбородка до затылка по
        причине ранней плешивости.
            - Вот это жопа! - раздумчиво произнес он.
            - Киде, киде? - подскочил Камиль Зигангирович.
            - А вот теперь стало две жопы, - добавил Вовик.
            Удивительное - рядом. Этот маленький эпизод и  такие  простые,
        как правда, слова стали неотъемлемой частью экспедиционного  фоль-
        клора.
            В этом месте громыхнула входная дверь, и в "залу" стремительно
        вошел Вилорик Дмитриевич. За ним мельтешил ногами начальник экспе-
        диции (главный ее хозяйственник) Павел Сергеевич Лялин.
            - Это кто? - резко спросил Вилорик, указуя пальцем на  Михалы-
        ча.
            - Начальник группы отдела 25 Шорин Борис Михайлович, - доложил
        Лялин.
            - Всем - внимание! Сегодняшний день объявляю  выходным!  Будем
        отдыхать!.. Павел Сергеевич!
            Тот раскрыл сумку и извлек из нее бутылки со спиртом,  хлеб  и
        колбасу. Народ повыскакивал из постелей и кинулся умываться и оде-
        ваться.
            Описывать то, что происходило потом, нет нужды: все  было  так
        же, как всегда. Менялись только темы разговоров и действующие  ли-



                179
         ца. Кстати, в тот экспромтный выходной, когда Босс  присвоил  себе
         функции Советского правительства и ЦК профсоюзов, открылась  тайна
         его имени, произносимого разными людьми то как Вилорий, то как Ви-
         лорик. Автор неоднократно был свидетелем жарких дискуссий по этому
         поводу и даже заключаемых пари. Все оказалось просто: отец  героя,
         пламенный коммунист, образовал его из  начальных  букв  одного  из
         ключевых лозунгов ВКП(б): "Владимир Ильич Ленин - организатор  ра-
         бочих и крестьян".
             Самое любопытное произошло на  следующий  день.  На  следующий
         день потомок пламенного коммуниста категорически не узнал  Старшо-
         го. Не узнал он его ни через год, ни через пять, ни, сами  понима-
         ете, через десять лет. Не стал его узнавать и гордый Михалыч - за-
         чем? Когда производственная необходимость вынуждала тащить  бумаги
         на подпись к Младшому, тот грубо  спрашивал  его,  не  отвечая  на
         приветствие: "Тебе чего?" и подписывал  бумаги  не  глядя.  Старый
         друг лучше новых двух!

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ АККОРД

             Наконец, наступил долгожданный день погрузки  ракеты  в  шахту
         плавстенда - своего  рода  заключительный  аккорд  командировочной
         рапсодии.
             ... У пирса пыхтел одесский гость - плавучий кран  "Богатырь",
         разминая хитрую  тросо-блочную мускулатуру; могучая стрела отдыха-
         ла, возлежа на упоре-мачте. На стенде  суетились  промышленники  и
         моряки.
             Мичман Дорохов и матрос Саша над чем-то  шаманили  у  входа  в
         грот, задрапированный маскировочной сеткой. Оказывается, здесь,  в
         бетонных карманах раздвижного  мостика,  пряталось  от  ненасытных
         дельфинов изрядное количество сардины, которую те загоняли в  под-
         земный тоннель. От обросшего  ракушками  Дорохова  прятаться  было
         бесполезно, о чем свидетельствовали два ведра, доверху наполненные
         рыбой.
             Когда на Балаклаву упали сумерки, бухта зажила другой  жизнью.
         Вода в ней зашевелилась, будто играя с отраженными звездами и  го-
         родскими огнями. Замелькали среди  ряби  крутые  дельфиньи  спины.



                18О
        Растворились в темноте корабли, здания, зато звуки  создали  новую
        реальность: явственнее и полнокровнее стали свистки, гудки, работа
        двигателей, возгласы и людской разговор.
            Внезапно, как театральный занавес, отошла в  сторону  металли-
        ческая сетка с камуфляжем, выдвинулся и отъехал в сторону  мостик,
        и из недр грота по узкому каналу стала выплывать подводная  лодка.
        Матросы в оранжевых жилетах поверх бушлатов бегали по шканцам, пе-
        ретаскивая на длинных "концах" кранцы -  амортизаторы  из  автомо-
        бильных покрышек, помещаемые между стенкой и корпусом лодки во из-
        бежание повреждений того и другого.
            Из квадратных иллюминаторов рубки выглядывали командир и штур-
        ман, наблюдая за перемещением черного сигарообразного корпуса. Ко-
        мандир непрестанно отдавал команды в  раструб переговорной трубки.
        Лодка вышла на открытую воду и медленно поползла по радужной  воде
        на швартовку к противоположному берегу.
            Занавес закрыл огромную каверну в  отвесной  скале,  встал  на
        место мостик. Настало время следующего  акта  захватывающего  дей-
        ства.
            На пирс въехали автобусы и грузовики. Из них выскочили матросы
        и вмиг образовали оцепление. Потом из темноты возник тягач с  при-
        цепом, на котором под брезентом возлежала ОНА - краса  и  гордость
        миасской фирмы.
            Во время погрузки Михалыч с Сашей и Вовиком стояли в  сторонке
        - на раздвижном мостике, опираясь на перильца, откуда отлично вид-
        на была вся сцена. Сегодня на стенде работали пан Юрек и  цеховики
        Вася с Витей.
            За спиной у наблюдателей мичман Дорохов и матрос Саша неутоми-
        мо орудовали сачком. Можно было подумать,  что  они  в  сговоре  с
        дельфинами, которые загоняли сардину в тоннель и по очереди ныряли
        туда на кормление, как в собственный садок.
            Выглядело это так. Дельфин несся прямо  на  бойцов,  обозначая



                181
        свой маршрут пунктиром выскакивающей из воды спины. Перед мостиком
        он делал глубокий вдох через разверзнутое дыхало и  нырял  в  тон-
        нель. Там сразу же начинала бурно плескаться вода - сардина хотела
        жить. Она забивалась в карманы по бокам тоннеля, где ее  поджидали
        морские волки Дорохов и Саша. Дельфин, сделав дело, выныривал пря-
        мо из-под ног бойцов и, шумно отдуваясь, уплывал в  бухту.  В  это
        время следующий обжора, глубоко вдохнув, исчезал под мостиком.
            Первый в это время описывал по бухте широкий  круг,  а  потом
        вновь устремлялся к тоннелю. В этой карусели участвовали несколько
        дельфинов.
            ...На пирсе вовсю кипела работа. Стрела крана  подняла  ракету
        и, медленно поворачиваясь, в ярком свете фар несла ее к  шахте.  И
        снова город превратился в амфитеатр, затаивший  дыхание  от  столь
        масштабного зрелища.Зрительские физиономии заняли все оконные про-
        емы домов, притушивших свет.
            Наконец, ракета была водружена  на  место  и  закрыта  тяжелой
        крышкой. Встала на свое место стрела крана,  потухли  фары.  Народ
        устремился в корпус, чтобы отметить этот знаменательный факт через
        посредство аляфуршета.
                х х х
            На следующий день, проснувшись после столь ответственной рабо-
        ты, промышленники принялись готовиться к отъезу домой -  пуск  был
        намечен на завтра. Что-то подкупали, что-то паковали, что-то несли
        на почту - отправить посылки,  дабы  не  таскать  в  руках  лишнюю
        кладь. Лететь предстояло самолетами Аэрофлота или  ехать  поездом,
        потому что своя авиация была занята другими неотложными делами.
            ... Наступил день пуска. Саша Петрунин, Камиль с Вишневецким и
        Михалыч на этот раз должны были участвовать в подготовке стенда  к
        затоплению. Еще до рассвета команда промышленников  погрузилась  в
        пазик и помчалась в Балаклаву. Мичман Коваль  командовал  катером.
                182
        Он был крайне серьезен и сосредоточен. Когда пассажиры устроились,
        а матросы заняли свои места, мичман сурово произнес:
            - Отдать швартовы!
            И военно-морской катер - достаточно серьезное судно,  не  чета
        своим озерныи или речным собратьям - начал энергично морщить  воды
        легендарной бухты, а потом, сделав зигзаг на выходе из  нее  (бух-
        та-то закрытая), выскочил на морской простор и понесся в Мраморную
        бухту.
            Пан Борек с тоской смотрел в прозрачные воды Черного  моря.  У
        него пропал голос, и он нуждался в чистой морской воде,  чтобы  по
        рекомендации лора полоскать ею больное горло. Но как воду достать?
        На помощь пришел матрос Саша, который  нашел бутылку из-под  "пеп-
        си", захлестнул горлышко  удавкой из бечевки и закинул ее за борт.
            Михалыч сунул бутылку за пазуху, согрел воду, а  потом  прошел
        на корму и принялся булькать больным горлом. Коварная крымская по-
        года безотказно действовала на его ослабленный алкоголем организм:
        непреходящая простуда постоянно украшалась обострениями  хроничес-
        кого фаринго-лорингита с потерей голоса.
            -Зато все, что я говорю,- шутил он, - звучит не только  интим-
        но-доверительно, но и весомо.
            Стальным утесом торчал посреди Мраморной бухты родной плавучий
        стенд. Команда взошла на него и стала дожидаться  приказа  присту-
        пить к работе. Ожидание затягивалось из-за  сложностей  подготовки
        системы притапливания стенда: эту махину надо было утопить на глу-
        бину 5О метров - именно отсюда должна стартовать ракета.
            Уральцы, почти сплошь рыбаки, размотали предусмотрительно при-
        хваченные снасти и принялись за дело. Михалыч делал почти  то  же,
        что и рыбаки. Он снова и снова закидывал в море бутылку, грел воду
        и лечился. По горевшему лицу и недомоганию чувствовал, что  темпе-
        ратурит. Благом была просторная шуба с огромным воротником и дыра-
        ми на карманах.














                183
            Народ вдруг зашумел и заволновался. Оказывается, Серега  Соло-
        вьев поймал черноморскую акулу - катрана. Хищница была с метр дли-
        ной, но имела классическую форму акулы - изящную, стремительную  и
        страшную. Катран был обречен на смерть через поедание  в  качестве
        закуси к доброй выписи. Суровые северяне не могли допустить утраты
        ни протеинов, ни протеидов.
            Днями раньше на этом же катере кавторанг Феценко и его  друзья
        из числа миаскитов ходили в море охотиться на  бакланов.  "Баклан,
        если с него перед приготовлением снять шкуру, весьма  недурен",  -
        говорил моряк.
            Наконец, подали сигнал к работе. Саша и Михалыч  поднялись  на
        легкий корпус - на самую верхотуру стенда, откуда открывались  все
        очарования морского простора и людская суета. Им предстояло  снять
        красные колпачки с чувствительных элементов датчиков на самом кор-
        пусе и на мачте. Что они вскорости и проделали. Теперь им надо бы-
        ло бдеть, чтобы матросы и промышленники не раздавили  чувствитель-
        ные элементы. Несмотря на то, что зона расположения датчиков  была
        отчетливо обозначена, всякий раз находился обалдуй, который  выво-
        дил датчик из строя, наступив на него.
            Вот и на этот раз Михалыч с предупредительным криком  бежал  к
        матросу, который перемещался задом и вот-вот мог наступить на  до-
        рогой датчик скорости воды. Но ... поздно! Датчик хрустнул - пара-
        метр пропал. Теперь надо писать акт.
            Мичман Коваль подобрал изящную сверкающую вертушку и замахнул-
        ся на матроса:
            - Сколько раз, твою мать, тебе было говорено  быть  вниматель-
        нее? Ты что, инструктажа не слушал?
            Бесполезно: случая не было, чтобы чего-нибудь не  набедокурили
        - или матросы, или промышленники.
            Катер причалил к дебаркадеру. Здесь он будет стоять,  пока  из
        воды не выскочит ракета. А уже после начнет рыскать  по  акватории



                184
        бухты в поисках чего-нибудь всплывшего: после испытаний не  должно
        остаться никаких следов. Мало ли что? Враг, как известно, не дрем-
        лет!
            - Топай-ка ты, Михалыч, потихоньку наверх. Нас там в затишечке
        и дождешься. Без тебя обойдемся, если что...
            Михалыч, кашляя и сморкаясь, полез  на  берег.  Около  трехсот
        метров по узкой тропке между самшитовыми кустами, почти вертикаль-
        но вверх, без намеков на ступеньки - это уже восхождение.
            Зато сияло солнце, в ложбине было тихо - воздух не  шелохнется
        - и покойно. Размеренное движение и размеренное дыхание через  нос
        быстро дали результат: исчез насморк, пропал кашель, дышать  стало
        легко и свободно. Михалыч знал, что  как  только  он  остановится,
        хвори вернутся.
            Ухватившись за край крымской степи,  которая  узким  козырьком
        дерна нависала над обрывом, он высунулся наружу и  увидал  здания,
        за ними колючую проволоку ограждения, а далеко у горизонта, сквозь
        белесую дымку - город-герой. Ледяной ветер  вынудил  Михалыча  юр-
        кнуть назад.
            Он устроился чуть пониже кромки берега на  мягкой  травянистой
        террасе. Стало жарко. Снял шубу, разослал на  траве,  лег  по-сол-
        датски на одну полу, укрылся другой и крепко уснул.
            Разбудили его часа через два. По тропе снизу карабкалась вере-
        ница мужичков, а чуть выше стоял автобус. Водитель, покуривая, си-
        дел рядом на террасе.
            Пуск прошел успешно! (Держись, корова, из штата Айова!)  Миха-
        лыч его прекрасно проспал. Впереди была гостиница, а потом банкет.
        Ура!
                х х х
            Назавтра поутру гостиница опустела. Немало народу раненько ум-
         чалась на железнодорожный вокзал и в 8.ОО уже  тряслась  в поезде
        "Севастополь - Свердловск". Это были главным образом хозяйственные



                185
        мужички и бабоньки. Они повезли домой громоздкий багаж,  непремен-
        ной составляющей которого были большие зеленые ящики,  заполненные
        всем тем, что на Урале составляло дефицит. А  там  дефицитом  было
        все, начиная с масла и колбасы и кончая носками и карандашами.
            Народ поразгильдяистей, вроде наших друзей,  вполне  обходился
        ходовым в те времена портфелем, заменившим  небольшой  чемодан,  и
        сумкой из плотной ткани, куда свободно входили двадцать  килограм-
        мов груза, не облагаемые  Аэрофлотом  дополнительной  платой.  Эти
        разместились в "пазике" и где-то около полудня не  спеша  отправи-
        лись в Симферопольский аэропорт - самолеты  на  Челябинск  улетали
        вечером.
            Аура в салоне  автобуса  переполнена  прекрасным  настроением:
        смехом, бесконечными шутками и, конечно, мощным выхлопом алкоголь-
        ного перегара вкупе с табачным дымом. Самые запасливые  расплески-
        вали по кружкам разведенный в "пепси" спирт или посасывали из  бу-
        тылок пиво, прихваченное по дороге.
            А за окном бесновался март: обычно рыжая степь зеленела  моло-
        дой травой, утыканной  цветами, деревья  вдоль  дороги  поправляли
        белые одежды, которые  неустанно  теребил  надоеда-ветер.  Мелкими
        цветами желтели придорожные кусты. В салоне было жарко.
            В зале ожидания аэропорта не протолкаться, все  кресла  заняты
        пассажирами, которые отдыхают, перелистывая газеты и журналы, или,
        разметавшись, спят беспробудным сном, или, собравшись вокруг бага-
        жа, перекусывают. Иные развлекаются беседой, режутся в карты.  Ми-
        аскиты быстро заняли осводившееся место, составив в каре портфели,
        баулы и сумки. Им предстояло отправиться в путь  двумя  рейсами  с
        интервалом в час с небольшим.
            Устроившись, по очереди отправились по предприятиям обществен-
        ного питания - перед дорогой надо было хорошо поесть, а  потом  на
        базар - покупать женам первые весенние цветы. Чтобы те  на  другой



                186
        день отнесли их на работу и всю смену купались в ахах и охах.  Это
        ли не подарок?
            ... Через час полета ТУ-154 пошел на посадку в аэропорту Мине-
        ральные Воды. В конце глиссады пассажиры  вздрогнули  от  сильного
        удара по корпусу самолета. Однако он  благополучно  приземлился  и
        помчался по полосе. Спускаясь по трапу, пассажиры увидали  оцепле-
        ние вокруг носовой части судна. На вопросы ответ был один: "Прохо-
        дите!"
            Михалыч, как всегда, выходил последним. Оцепление удалилось, и
        на стремянке, приставленной к кабине, в одиночестве стоял пилот  и
        ощупывал большущую вмятину на корпусе рядом со стеклом фонаря.
            - Что произошло?
            - Эксперты решили, что о корпус ударилась большая  птица,  на-
        верно, гусь. Но, к счастью, без неприятных последствий.
            Зал аэропорта обескураживал невероятной  грязью  и  множеством
        лиц кавказской национальности. Лица по большей части были небриты-
        ми и без смущения курили, где придется, и сорили, как  заблагорас-
        судится. Курили в очереди в буфет и, нимало не  сомневаясь,  клали
        окурки на стойку или бросали под ноги.
            В Челябинск прилетели ночью. В здании аэропорта малолюдно, од-
        нако все скамейки в зале ожидания заняты спящими пассажирами.  За-
        держиваться здесь было бессмысленно. Надо побыстрее одолеть 3О ки-
        лометров до железнодорожного вокзала, чтобы оттуда утренней  элек-
        тричкой добраться до Миасса.
            Ночью транспорт  ходит плохо: автобус номер один появляется  с
        интервалом в час, а на такси ни у кого нет денег.
            На автобусной остановке народу становилось  все  больше:  люди
        подходили с прибывающих самолетов. "Южане" отчаянно  мерзли,  нес-
        мотря на небольшй морозец: шубы, к уюту которых они так  привыкли,
        остались в Крыму. Скрипя корпусом и кряхтя движком,  переваливаясь
        подошел старенький автобус. Туда и впихнулись наши  добры  молодцы
        всей коммуной, спаянной и споенной.
            ...Перед самым отходом электрички из аэропорта подъехали  бой-



                187
        цы, улетевшие из Симферополя следующим рейсом. Они, мотаясь  между
        сумками и чемоданами, делали нелепую пробежку от пригородного вок-
        зала до стоянки электричек - до отправления ничего не  оставалось.
        Бежать надо было чуть не километр. Наши  друзья, покуривая у ваго-
        нов, посмеивались над бегунами: их этап был как на ладони.

КАК ПРЕКРАСНЫ СЕРЫЕ БУДНИ

            Самый солнечный (всегда солнечный!) месяц  на  Южном  Урале  -
        март. Солнышко пригревает, пробиваясь сквозь мутные  стекла  ваго-
        нов, и невыспавшиеся пилигримы кемарят под  ритмичное  покачивание
        вагонов и стук колес. Единственно, что отравляет покой  и  сон,  -
        желание поесть. Тратить время на стояние в буфете  аэропорта  было
        некогда.
            Рядом с Михалычем устроилась крупная женщина с  большим  белым
        лицом и веселыми голубыми глазами. Подельники сидят позади, у дру-
        гого окна.
            - Откуда путь держите, молодые люди? - вопросила попутчица.  -
        По виду интеллигенция.
            - Из командировки, вестимо...
            - Куда это вас целой толпой гоняли? Давно дома не были?
            - Боимся вот, что в родном городе заблудимся...
            - Ишь ты,- засмеялась она. - Небось, с завода  какого  посыла-
        ли?..
            - Да инженеры мы...
            - Ага, как в песне. - И она звонко запела:
                На инженера учится...
                Ох, хороший инженер
                Из него получится.  - Слыхал?
            Друзья сзади засмеялись, а Юрек покрутил пальцем у виска: дес-
        кать, "ку-ку".
            Соседка, круто обернувшись, посмотрела на весельчаков  и  про-
        должила:
            - Я ведь сызмальства певица. До самой пенсии в хоре пела... Да
        и теперь, как поддадим, так и давай горланить. Песен уйму знаю:  и



                188
        народных, и романсы, и советских популярных. Нонешние-то  не  спо-
        ешь: и слова глупые, и мелодии никакой - хорошо, если  мурлыканье,
        а то и вовсе хреновина с морковиной: бум да бум.
            - Всю жизнь на тракторном  проработала.  А  потом  вот  решили
        квартиру старшему сыну отдать, а сами в Кисегаче с мужем домик ку-
        пили. На самом берегу озера. Живем, как в раю. И садик у нас хоро-
        ший, и огород восемь соток. Землицы хватает и  под  грядки  и  под
        картошку. Много ли нам на двоих надо?
            И она пустилась в долгий рассказ о житье-бытье. О том, как хо-
        тели ее обмануть с начислением пенсии, о том, что  хрен  ее  обма-
        нешь: "Кто меня обманет, тот дня не проживет".
            - Ну, муж у меня, конечно, инвалид. Однако мужик ходовой.  Хо-
        роший сапожник. Киоск у него в Чебаркуле прямо  на  площади  перед
        проходной металлургического завода стоит. Все к нему обувку тащат.
        Зато он любые продукты достать может.Все-то у нас есть. Даже перед
        людями неудобно. Денег-то сейчас у всех навалом, да еды взять нег-
        де. А у нас и баранина, и коровятина, и свинина. Рыбу  всякую  но-
        сит. Ты, говоришь, в Миассе живешь? Так айда приезжай на выходные.
        Жену бери, деток. Так гульнем, что небу будет  жарко...  А  летом
        приедете, так и накупаемся, и нарыбачимся, и на лодке накатаемся.
            За окнами вагона проносились поля и перелески.  Тополя,  наса-
        женные вдоль насыпи с обеих сторон, отбрасывали на просевший плот-
        ный снег синие тени. Грачиные гнезда на них пока пустовали.
            - Сына у меня два. Ну, младшенький, конечно, сидит  в  тюрьме:
        по дурости по молодости за драку попал. А старший, Витька,  конеч-
        но, бригадир. На тракторном живет. Молодец парень: и работник  хо-
        роший, и женат, внучонок вот растет  -  второй  год  пошел.  Такой
        мальчонка забавный... В гости ездила - гостинцев навезла, да и так
        - повидаться, внучка потетешкать.
            - У сватьи ночевала. Мы с ней с вечера выпили хорошо - я и ос-
        талась. Вон сколько стряпни наложила - целую корзину. А на кой мне



                189
        столько - мы стряпню не шибко любим. Нам бы,вятским, мяска поболь-
        ше, картошечки с огурцом да  хлебца  аржаного.  Это  уральцам  все
        стряпню подавай.
            - Как тебя звать-то? Боря? Стряпню будешь? Ешь хоть все - нес-
        ти легче будет. А то я вон как нагрузилась...
            Михалыч заглянул в подставленную корзинку. Она была полнехонь-
        ка ватрушек, шанег, хвороста и пирожков. Стряпня была  белая, пыш-
        ная, румяная.
            - До чего же хороша - прямо хоть на выставку...- сказал он.
            - Еще бы не хороша, если сватья всю жизнь  кондитером  работа-
        ет... Ешь, ешь, не сомневайся1
            Пирожки были двух видов - с ливером и с рыбой.  И  благодарный
        слушатель сперва принялся за них. Он повернулся к друзьям и с под-
        лой улыбкой начал чавкать, покручивая пред носом угощением.  Обыч-
        ная детская дразнилка. Мужики стали шумно сглатывать слюну, а  пан
        Юрек, криво ухмыляясь, сделал попытку вырвать пирожок.
            Насладившись произведенным эффектом, Михалыч обратился  к  со-
        седке:
            - А что, Мария, может, дадим чего-нибудь пожевать  этим  огло-
        едам?
            - Конечно, конечно! Тут на всех хватит!
            Он передал корзину оглоедам:
            - Только не навсегда...
            Секция миновала Чебаркуль и вторглась в лес - в Горнозаводскую
        зону Челябинской области. С правой стороны по ходу начался  спелый
        сосновый бор, а слева, едва не подступая к стальному пути,  раски-
        нулось просторное поле с черными точками на нем - это на льду  Че-
        баркульского озера сидели неуемные рыбаки.
            Кисегач. Напротив станционного здания уже  стояла  одна  элек-
        тричка. Радио сообщило, что  ввиду  проведения  срочных  ремонтных
        работ на путях электричка дальше не пойдет. Движение начнется  че-
        рез два с лишним часа.


                19О
            Народ нерешительно начал покидать вагоны. Однако на улице было
        неуютно, и многие тут же возвращались назад, не зная, что предпри-
        нять.
            Только наши бойцы, люди бывалые, не растерялись.  Самый  пред-
        ставительный из них, называемый в командировке дядюшкой  Ку,  пом-
        чался в ближайшее казенное помещение,  оказавшееся  почтой,  чтобы
        вызвать из Чебаркуля два такси. Когда через  какие-нибудь  полчаса
        две "волги" с шашечками на бортах выскочили из леса и,  разбрызги-
        вая воду со снегом, стали разворачиваться у почты, люди хлынули из
        вагонов и наперегонки помчались к ним. Но ... бойцы были на  стре-
        ме, и вскоре такси уже мчались в обратном направлении, чтобы,  вы-
        ехав на вертлявое шоссе, проложенное посреди  леса,  рвануться  по
        чистому асфальту на машгородок. До дому оставалось около  тридцати
        километров. Это было то самое шоссе, живописности и коварству  ко-
        торого автор посвятил немало строк в самом  начале  своего  утоми-
        тельного повествования.
            Помимо дорожных знаков, предупреждающих  о  крутых  спусках  и
        зигзагообразных поворотах, был здесь и знак "Дикие животные". Ког-
        да такси возникли из-за бугра и по широкой дуге покатились под го-
        ру, на дорогу вышел лось. Он повернул голову и стал спокойно смот-
        реть на приближающиеся машины. Потом, будто спохватившись, быстрым
        шагом направился к обочине и стал спускаться по  отвесному  лесис-
        тому склону так ловко, будто у него были  не  длинные  мослокастые
        ноги, а короткие мощные лапы.
            ... А вот и еще один лось - на большой шестеренке, под которой
        крупно написано: "Миасс". Это герб города, установленный на обочи-
        не.
            - Ура! -сказал кто-то. - Мы - дома!
            Такси домчало Михалыча до Олимпийской в единственном  числе  -
        остальные пассажиры высадились по дороге. Он  дошел  до  подъезда,
        поставил багаж на скамейку и присел покурить.



                191
            До чего же прекрасны утренние часы в марте! Солнце  светит  во
        всю ивановскую, но таяние еще не началось. Воздух прямо-таки  бла-
        гоухает морозцем и чистотой. На улице -  никого,  все  на  работе.
        Стайка свиристелей терзает в скверике рябину с остатками ягод.  На
        кустиках задумчиво сидят снегири. Вороны нестройной  толпой  летят
        из лесу в город. Неужели они ночуют в лесу? Лес и горы вдали,  за-
        дернутые розоватой дымкой, светятся с восточной стороны - там  уже
        солнце. По небу белоснежную нитку  тянет  сверкающий  аэробус.  По
        снежному поля вдали, играя, бежит стая собак.
            Как хорошо дома! Михалыч достал пачку "Родопи" и всунул в  рот
        сигарету. В Миассе таких нет - только "Прима". Дым обжег  язык,  с
        трудом помещавшийся во рту от неумеренного курения.
            Михалыч выбросил в урну сигарету, потом смял всю пачку  вместе
        с сигаретами и отправил туда же. "Все,  хватит,  сказал  он  себе.
        Любая зависимость - ярмо для настоящего мужчины."  Дата  18  марта
        1978 года золотыми буквами написана на скрижалях его души. В  этот
        день он бросил курить.
            Дома были и мама и жена.
            - Сынок, - сказала бледная и похудевшая мама, медленно умирав-
        шая от самой противной болезни, - сынок, нам и покормить тебя  не-
        чем - мы же не знали, когда ты приедешь.
            Михалыч выложил на стол головку сыра килограммов на пять,  две
        палки колбасы, копченую скумбрию, брусок сливочного масла,  рыбные
        консервы в масле, горячо любимые семьей, фрукты, конфеты,  бутылки
        вина -  и  все  под  восхищенные  причмокивания  женщин.  Вот  оно
        счастье!
            - Письма от Ирочки у тебя на столе. И у нее и у нас все  хоро-
        шо, все спокойно... (Дочка Михалыча училась на самом дальнем конце
        Отчизны и перед отъездом из Севастополя он  отправил  ей  огромный
        блок невероятно дефицитной и невероятно дорогой жевательной резин-



                192
        ки, заплатив за нее спекулянту, к удивлению приятелей, целых сорок
        рублей.)
            Вот и все! Вот и началась обыкновенная  будничная  жизнь.  Без
        ежедневных праздников с банкетами, без суеты и потрясений. Обыкно-
        венная жизнь обыкновенных людей. И как это здорово!!!






                Продолжение на стр. 193











                193
ОБЫКНОВЕННАЯ ЖИЗНЬ В МИАССЕ

1) ЧТО ЕСТЬ ГОРОД МИАСС

                (Из бесед Михалыча со своей лучшей половиной)
            Супруга Михалыча, кроткая и ласковая, как все женщины мира,  в
        сердцах (такое бывает и у королев) отзывалась о постоянном в тече-
        ние 3О с лишним лет месте жительства так:
            - Чтоб провалился к чертовой матери твой Миасс! Завез на  край
        света в какую-то дыру!!
            Михалыч считал, что в данном конкретном  случае  эта  чудесная
        женщина была неправа. Потому что, во-первых, где он  -  этот  край
        света? А во-вторых, если говорить о великой социалистической Роди-
        не, то от Миасса до ее западного края (откуда, между прочим,  суп-
        руги были родом) - около трех тысяч километров, а до восточного  -
        почти десять. Если же под  центром  разуметь  столицу,  то  "дыра"
        ("глухая провинция, любимая?") начинается почти сразу же  за  Мос-
        ковской кольцевой дорогой. Миасс же с его окрестностями, буде вол-
        шебною силою перенесен по соседству со столицей,  непременно  стал
        бы ее украшением. При этот Михалыч имеет в виду прежде  всего  не-
        обыкновенную живописность окружающей его природы, которую  Д.Н.Ма-
        мин-Сибиряк назвал "Уральской Швейцарией".
            "Преисполненный оригинальных и чарующих красот, - говорится  в
        книге "Россия", вышедшей еще до революции под редакцией известного
        путешественника В.П.Семенова-Тян-Шанского, - Южный Урал,  конечно,
        не может соперничать с Альпами по величественности, но едва ли ус-
        тупает в живописности и привлекатеьности своих видов".
            Эти слова целиком и полностью могут быть отнесены к Миассу.
            Но не только природой красен Миасс.  Это  современный  промыш-
        ленный город с целым рядом уникальных производств. В Миассе  добы-
        вают  золото,  делают  известные  всему  миру  грузовики-вездеходы
        "Урал", на крупнейшем в Европе напилочном заводе производят лучшие
        в мире напильники, здесь  находится  старейшая  тальковая  фабрика




                194
        страны, конструкторское бюро,  разрабатывающее  межконтинентальные
        баллистические ракеты подводного  базирования,  -  единственное  в
        СССР, а теперь и в России. В  городе  развито  электроприборостро-
        ение, горнодобывающее, строительная индустрии, изготавливают и по-
        лируют мраморные плиты, выпускают мебель, швейные изделия, резино-
        вую обувь, продукты питания и т.д. и т.п.
            Миасс - край туризма, рабочих и детских здравниц,  расположен-
        ных на берегах озер в окрестностях города.
            Краса и гордость города - единственный в мире минералогический
        заповедник, в котором мало того, что присутствует вся таблица Мен-
        делеева, но также и все минералы, которыми богата планета. Граница
        заповедника на многие километры тянется рядом с жилыми кварталами.
            На северной оконечности города в гранитной чаше,  образованной
        лесистыми хребтами Урал-Тау и Ильменским, раскинулось  глубоковод-
        ное озеро Тургояк - жемчужина Южного Урала. По чистоте и  прозрач-
        ности воды оно не уступает Байкалу. Международной лимнологической
        комиссией озеро Тургояк занесено в список ценнейших водоемов мира.
        В нашей стране оно включено в картотеку примечательных ландшафтов.
            Площадь озера - 26,4 квадратных километра, длина -  6,9  кило-
        метра, наибольшая ширина - 6,3, длина береговой линии -  27  кило-
        метров, высота над уровнем моря - 32О метров. Это  самое  глубокое
        озеро на Южном Урале: глубина достигает 34 метров, средняя -  19,2
        метра.
            - Дура ты баба, - как всегда ласково отвечает Михалыч на  неж-
        ные упреки верного друга жизни. - Разве может быть краем света го-
        род, расположенный сразу на двух постшелковых путях да еще по  со-
        седству с более чем миллионным областным центром?
            При этом разумел он не только Великий железнодорожный путь, по
        которому легко и просто добраться до Китая, но также и шоссе,  на-
        зываемое ныне Уфимским трактом, а в далекие 6О-е, когда начиналось



                195
        его строительство, задумывалось как проект века  и  автомагистраль
        "Москва - Пекин". И поныне еще вполне  заурядную  дорогу  старички
        привычно называют "пекинкой".
            Если бы, не дай Бог, желание боевой подруги Михалыча  сбылось,
        в земной коре образовалась бы внушительных размеров  дыра,  потому
        что от южной оконечности города, почти от "пекинки",  до  северной
        город протянулся по долине  реки  Миасс  между  отрогами  Главного
        Уральского хребта на 28 километров. Это если не считать  многочис-
        ленных рабочих поселков, входящих в его состав.
            Вместе с жилыми районами, предприятиями и зданиями  обществен-
        ного назначения в объятиях чертовой матери оказались бы и миасцы -
        почти 2ОО тысяч человек, вместе с ненужными тогда 37  школами,  23
        из которых - средние. Ухнули бы в небытие несколько  техникумов  и
        профтехучилищ, а также филиалы вузов - не покидая родного  города,
        любой вьюноша или охочий до знаний человек может закончить  четыре
        вуза - и на вечерних и на дневных отделениях.  Думаю,  нашлось  бы
        немало россиян, пожелаших жить в такой дыре.
                х х х
            Но не только теперь Миасс  знает  вся страна. В начале  19-го
        века слава о нем разнеслась по всему миру, и известен он стал  как
        Уральский Клондайк.
            Как большинство уральских городов, Миасс молод. Дата его  рож-
        дения - 18 ноября (по новому стилю) 1773 года, когда законодатель-
        но было утверждено право на строительство  медеплавильного  завода
        на реке Миасс. Однако широко развернуть строительство завода поме-
        шал Емельян Пугачев. Народная крестьянская война охватила огромную
        территорию. Глупые русские цари нужд своих подданных не  разумели,
        а инстинкта самосохранения были лишены начисто. Не то, что их  ев-
        ропейские собраться, счастливо дожившие до наших дней.
            Повстанческие отряды Пугачева прошли и через  Миасский  завод.
        Весной 1774 года, потерпев поражение от царских войск неподалеку -




                196
        у Кундравинской станицы, Пугачев повел главные силы свои к  Злато-
        устовскому заводу на соединение с армией Салавата Юлаева,  оставив
        в памяти миасцев немало легенд о своем здесь пребывании.
            Тульский купец Лугинин вскоре  после  подавления  пугачевского
        восстания завод достроил. С 1777 по 18ОО год  Россия  получила  из
        Миасса 86 О54 пуда меди. В 181О году плавление меди было прекраще-
        но из-за "убогого содержания руд".
            Однако завод жил, потому что в конце 18 века почти рядом с Ми-
        ассом впервые на Южном Урале открыли жильное золото. Были  созданы
        прииски, а на плотине Миасского пруда поставлена  золотопромываль-
        ная фабрика.
            В марте 1823 года в долинах рек Миасс, Атлян, Большой и  Малый
        Иремели неутомимые рудоискатели нашли рассыпное золото. Золота бы-
        ло много. Известны случаи, когда в русле речушки Ташкутарганки  из
        1ОО пудов песка извлекали до пуда золота, причем преимущественно в
        виде самородков. Это была сенсация!
            Вот тут-то и загремела на весь мир  слава  Миасса!  Прииски  с
        рудным золотом забросили: добыча  рассыпного  золота  несоизмеримо
        дешевле.
            Богатейший рудник на речке Ташкутарганке, где из каждой горсти
        песка намывали по грамму, а то и по два золота, был поименован Ца-
        рево-Александровским, о чем императора  незамедлительно известили.
            Царь-батюшка засобирался в дорогу. 23 сентября 1824 года Алек-
        сандр 1 приехал на "свой" рудник. Осмотревшись, потребовал кайло и
        лопату. Он самолично перекидал 22 пуда песка.  И  не  напрасно:  в
        песке оказался самородок весом более 8 фунтов. Весть о невероятной
        удаче разнеслась по всему миру.  Самородок  венценосный  старатель
        взял себе на память. А добрый наш, но не в меру ироничный и  недо-
        верчивый народ тут же обозвал находку Подкидышем.
            Должно быть, так оно и было. В книге  регистрации  самородков,
        найденных с мая 1824-го по  май  же  1825  года,  царская  находка


                197
        странным образом отсутствует. Однако в ней есть запись о том,  что
        23 сентября 1824 года "мастеровым Дементием-вторым Петровым"  най-
        ден самородок "весом 8 фунтов 7 золотников". Ну  как  не  порадеть
        Помазаннику Божьему и  Отцу родному?!
            Долина реки Миасс превратилась в  огромный  золотой  промысел.
        Число золотых приисков достигло невероятной цифры - 162.  В  самый
        добычливый - 1827-ой год - из недр достали 64 пуда золота. За  во-
        семь лет - с 183О по 1837 год - Миасская долина дала казне 464 пу-
        да презренного металла.
            Однако самая замечательная находка была сделана казенным  мас-
        теровым Никифором Сюткиным. 26 октября 1842 года в закопушке Царе-
        во-Александровского прииска он обнаружил самородок весом 2 пуда  7
        фунтов 92 золотника (36 килограммов 21 грамм). Ничего подобного за
        всю историю золотодобычи в России ни  до  ни  после  не  находили.
        "Большой треугольник" известен всему миру и хранится он, как и все
        миасские самородки, в Алмазном фонде страны.
            Добыча золота в Миассе и его окрестностях продолжается по  сию
        пору, и, съехав с "пекинки" у стеллы с городским гербом, вы еще до
        первых домов увидите большой пруд, на водной глади которого плава-
        ет странное громоздкое сооружение. Это драга, "фабрика золота".  С
        помощью ковшового конвейера она загружается пульпой - песком с во-
        дой, - которая, пройдя систему решет  и  прочих  улавливающих  ус-
        тройств, покидает драгу, оставив в запломбированном помещении  ис-
        комое. Плотина в конце пруда, перегораживающая реку Миасс, и  есть
        место рождения медеплавильного завода и города. С 1915 года  здесь
        напилочный завод, эвакуированный из Риги во время  Первой  мировой
        войны.
            Имена многих деятелей науки  и  культуры  связаны  с  Миассом.
        Здесь в 18 веке побывал академик Петр Симон Паллас, а в 1829  году
        - знаменитый путешественник и натуралист  Александр  Гумбольдт.  О
        богатстве недр Золотой долины написано множество  научных  трудов,



                198
        немало выдающихся открытий сделали работавшие в  городе  академики
        А.П. Карпинский, В.И.Вернадский, П.В.Еремеев, "Зубр" Н.В.Тимофеев-
        Ресовский.
            С Миассом тесно связано имя великого  металлурга  П.П.Аносова,
        прославленного "поэта камня"  академика  А.Е.Ферсмана,  одного  из
        создателей Ильменского государственного заповедника и его директо-
        ра. Многие миасцы стали большими учеными, звездами первой величины
        в избранных ими профессиях, хотя широкой  публике они, конечно, не
        знакомы.
            В Миассе жили и работали известные писатели Федор  Панферов  и
        Антонина Коптяева, здесь начался творческий путь  Лидии  Сейфулли-
        ной, в свое время детям были  хорошо известны книги местного писа-
        теля Владислава Гравишкиса. Детские годы провели здесь Юрий  Либе-
        динский и мэтр советского кинематографа Сергей Герасимов.
            Миасс дал Родине немало Героев Советского Союза и  Социалисти-
        ческого Труда, академиков и профессоров. В настоящее время в горо-
        де трудятся десятки докторов и кандидатов наук.
            - Вот, любимая, каков город, в котором  ты  живешь...  И  если
        принять без доказательств, что он - дыра, то это очень даже непло-
        хая дыра. Во всяком случае, она достойна того, чтобы ты в ней оби-
        тала.
            Так или приблизительно так аргументировал свое доброе  отноше-
        ние к Миассу пан Борек, он же Михалыч и он же Шорин.
            Post scriptum. Почти сразу после написанного автор получил го-
        родскую газету "Глагол" под N 2 за 2ОО2 год. В ней напечатано про-
        должение  обзора  событий  (начало  -  в  последнем  номере   года
        2ОО1-го), происшедших в Миассе в минувшем году. Думаю, даже  малая
        часть информации из обзора подтвердит обоснованность местного пат-
        риотизма Михалыча и даст дорогому читателю представление  о  месте
        обитания героев настоящего повествования.
            Итак, год 2ОО1-й:






                199
            "В июле
            # С ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ "БОРИСОГЛЕБСК"  запущена  морская  ракета,
        которая  вывела  в  мировое  пространство  суборбитальный  аппарат
        "Космос - 1" с "солнечным парусом", использующим энергию Солнечно-
        го ветра. Это - результат работы ученых и инженеров  Государствен-
        ного ракетного центра.
            В августе
            # НА ОЗЕРЕ ТУРГОЯК НАЧАЛИСЬ СЪЕМКИ детского фильма  "Приключе-
        ния Даши". Роль скаут-мастера играет Леонид Куравлев.
            # СОСТОЯЛАСЬ ПЫШНАЯ  ПРЕЗЕНТАЦИЯ  красочного  альбома-каталога
        "Весь Миасс".
            В сентябре
            # ЗНАМЕНИТЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИК Федор Конюхов побывал в  Миассе: в
        очередное плавание по океанам ему помогает снарядиться автозавод.
            # ПРИВЕЗЕНЫ НОВЫЕ КУПОЛА для Свято-Троицкой церкви.
            # В МИАССЕ ПОБЫВАЛ ПОТОМОК и тезка  знаменитого  исследователя
        Ильменских гор гражданин Германии Иоханнес Менге.
            # В ЧЕСТЬ 95-ЛЕТИЯ РЕЖИССЕРА Сергея Герасимова, нашего земляка
        (снявшего в Миассе фильм "Журналист" - прим. автора), в городе по-
        бывала группа его учеников. Правда, широкой публике артисты не по-
        казались, пообщались только с городской властью.
            В декабре
            # КОЛЛЕКТИВ АВТОЗАВОДА "УРАЛ" закончил год с положительной ди-
        намикой, несмотря на злопыхательство недоброжелателей. С  главного
        конвейера сошло десять тысяч могучих вездеходов. И это только  на-
        чало. Недалеко время, когда автогигант выйдет  на  проектную  мощ-
        ность.
            # МИАССКИЕ ПИВЗАВОДЫ вошли в число ста лучших товаров России.
            # ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РАКЕТНЫЙ ЦЕНТР посетили представители  Евро-
        пейского космического агентства и  западноевропейского  аэрокосми-
        ческого концерна. Договариваются о сотрудничестве.



                2ОО
            # НЕПОДАЛЕКУ ОТ СЫРОСТАНА открылся горнолыжный центр  "Солнеч-
        ная долина"

2) ТРИ ВЕСНЫ

            Март - самый чудесный зимний месяц в Миассе.  И  самый  надеж-
        ный. Потому что во все остальные месяцы  погода  непредсказуема  -
        год на год не приходится, - а в марте она всегда прекрасна.
            Минул неуютный и переменчивый январь, отпуржил февраль -  и  с
        первых же чисел марта началась ослепительная весна света.  Нередко
        весь март стоят сильные морозы: по утрам даже в конце  месяца  ми-
        нус 2О с гаком, к ночи - тоже. Но зато в обед мокреют дороги, све-
        тило жгучими лучами, как корова языком, слизывает  с  тротуаров  и
        обочин остатки  снега. Люди распахивают пальто и шубы. День  длин-
        ный-длинный. По вечерам улицы, в зимние месяцы темные и пустынные,
        заполняются народом. Степенно прогуливаются  под  ручку  почтенные
        семейные пары; судачат, сгрудившись в кружок, старушки;  выпендри-
        ваются друг перед другом,  матерясь, подростки; пропархивают,  иг-
        рая глазками и вихляя попками, юные девы. Выпившие мужички,  пока-
        чиваясь, грузно топают из гаражей до дома.
            Не знаю, как в больших городах, но в провинции гаражи, до  ко-
        торых каждому от родной кровати рукой подать, - вечерние клубы.  С
        выпивкой, шумом и смехом.  "Приют  слатких  атдахнавений",  -  как
        вполне справедливо написал над воротами своего гаража большой уче-
        ный и веселый человек Юрий Ульянич.
            Но сумерки сгущаются - и мороз начинает пощипывать развешенные
        для доверительных бесед уши. Улицы пустеют. А наутро снова  "мороз
        и солнце - день чудесный!" И так весь март!
            К третьей декаде жаркое солнце преображает город. Если  бы  не
        грязные валы вдоль дорог, под которыми прячутся пугливые  сугробы,
        можно было бы подумать, что зима прошла. Отнюдь! На полях, несмот-
        ря на бурые проплешины, еще ранняя весна. Южные и западные  склоны
        гор обнажились, открыв взорам прошлогоднюю растительность,  однако





                2О1
        северные и восточные стороны хребтов, обширные ложбины между  ними
        про весну будто и не слыхали. Снегу - по пояс. Еще в первых числах
        апреля неистовые тренеры водят туда по просохшим дорогам и  тропам
        питомцев с ворохами лыж и палок на плечах - на последние забеги  в
        уходящем сезоне.
            ... Удивительно ли, что, спустя часа три после общения с  род-
        ными, Михалыч вытащил из кладовки лыжи и ринулся на улицу. В  тени
        термометр показывал плюс, а на солнце чуть не припекало. Лыжня бы-
        ла сырая, и спортивные снаряды скользить не хотели.  Он  подхватил
        их под мышки и пешим ходом преодолел долину. В лесу, как в  Божьем
        храме, - тихо и торжественно. Только, не жалея себя, колотил  клю-
        вом по сухой лесине пестрый дятел. И лыжи покатились быстро и  ве-
        село. Тормозились они только тогда, когда лыжня проходила под сос-
        новыми кронами, - из-за обилия иголок. Снег, как видно, не выпадал
        давненько.
            Михалыч одолел один подъем, потом, пыхтя на весь  лес,  второй
        и, наконец, помчался вниз по крутому  склону,  рискуя  рухнуть  на
        мерзлую лыжню - скольжение было идеальным. Лыжня огибала болото  и
        выбегала на широкую просеку. Здесь, у дружной семьи молодых берез,
        его ожидал сюрприз: почти рядом с  лыжней  брызнул  вдруг  снежный
        фонтан - и на свет божий появился  рябчик.  Рядом  брызнул  второй
        фонтан. Рябчики, шумно хлопая крыльями, уселись на соседнюю  сосну
        и стали пялиться на возмутителя спокойствия. Михалыч был  поражен.
        Потому что никогда такой картины не  наблюдал.  А  потом,  он  был
        убежден, что рябчики, как и тетерева, в снег  прячутся  только  на
        ночевку.
            Михалыч пожалел, что не взял с собой  бинокль  и  фотоаппарат,
        что частенько делал, и, налюбовавшись на птиц, поехал дальше.
            С охотки он увлекся настолько, что укатил слишком далеко, сов-
        сем забыв, что надо возвращаться. На обратном пути лыжи  отяжелели
        на пуды, изнуряя уставшую плоть. Домой Михалыч приполз в сумерках.





                2О2
        Наградой за усталость были впечатления и острая  мышечная  радость
        отдыхающего тела.
            И как это люди могут жить без лыжных прогулок?
            ... Прошел март. Быстренько, как это чаще всего бывает на Ура-
        ле, пролетела весна воды. Наступила весна без снега  и  морозов  -
        вместе с апрельским теплом, с бабочками и  ветрами,  гоняющими  по
        улицам смерчи пыли вперемешку с бумажками и прочим мусором, извле-
        ченным солнцем из снега. Михалыч, отвыкший от спиртного без теплой
        компании вдали от дома, оскоромился с закадычными дружками Ульяни-
        чем и Тихоновым по случаю своего дня рождения.(Не одно десятилетие
        они втроем отмечают свои дни рождения.) Более  того,  выпимши,  он
        двинулся по пути порока дальше и выкурил несколько сигарет.
            Как известно, алкоголь, помимо редкого по силе целебного  воз-
        действия на организм, обладает и некоторыми  отрицательными  свой-
        ствами, как то: продырявливает желудки, гробит сердца, губит  лег-
        кие и т.д. и т.п. И еще: вызывает желание покурить даже у  некуря-
        щих. Михалыч, накуривший за 26 лет хронические ларингит,  фарингит
        и бронхит, в состоянии подпития перед табаком был беззащитен,  как
        малое дитя. И он нещадно смолил, позабыв о  памятке,  которую  сам
        составил и читал всякий раз, когда ему приходила  охота  покурить.
        Вот она:
               ПОЧЕМУ КУРИТЬ ХОРОШО      ¦         ПОЧЕМУ КУРИТЬ ПЛОХО
            1. Курящий - в  любой  компа-¦    1. Цементирует ряды курильщи-
        нии свой, некурящий - чужой.     ¦ков стадность. Я - человек.
            2.  Сигарета  делает   беседу¦    2. Курильщик - самое неопрят-
        непринужденной в любом  обществе,¦ное животное на свете. После него
        заполняя паузы в  беседе  и  даже¦всегда  и  вонь, и грязь:  пепел,
        самое беседу при обмене репликами¦окурки,спички и плевки. Бр-р!
        в процессе дымопотребления.      ¦
            3. Некурящему  нечего  делать¦    3.  Никотиновая  зависимость,
        в курилке, а ведь это - клуб.    ¦как и любая зависимость,  унижает
            4. Привлекает эстетика  куре-¦человека, делает его рабом  поро-




                2O3
        ния:  красивые  сигареты,  пачки,¦ка.
        зажигалки, картинные позы, якобы ¦    4. Зависимость нужна произво-
        многозначительные паузы  -  целый¦дителю табака  для-ради  шкурного
        ритуал. Для дам это - отпад.     ¦интереса, на  здоровье   человека
            5. Курение возбуждает.  Неко-¦ему наплевать.
        торые без сигареты не могут рабо-¦
        тать, хотя работать  с  сигаретой¦    5. Курение - добровольное са-
        элементарно неудобно.            ¦моубийство,растянутое во времени,
                ¦- в  мире  ежегодно от  болезней,
                ¦вызванных курением, умирают около
                ¦22 млн человек.
                ¦    6. Дым сушит носоглотку,  за-
                ¦бивает легкие дегтем, наносит не-
                ¦поправимый ущерб кровеносным  со-
                ¦судам,  способствует  образованию
                ¦зубного камня.
                ¦    7. По утрам во  рту  курящего
                ¦как эскадрон ночевал.
                ¦    8. Сигарета мешает работать -
                ¦из-за необходимости бегать на пе-
                ¦рекуры или при постоянном  нахож-
                ¦дении во рту.
                ¦    9. При курении краткие  пери-
                ¦оды нездорового возбуждения  сме-
                ¦няются физической слабостью и ос-
                ¦лаблением внимания.
                ¦   1О. Курящий  человек  удоволь-
                ¦ствия от курения не получает.
                ¦   11. О вреде  курения  написаны
                ¦сотни тысяч статей. О пользе - ни
                ¦одной.






                2O4
                ¦   12. Мечта почти каждого  заяд-
                ¦лого курильщика - бросить курить.
                ¦   13.  Курить  -  очень  дорогое
                ¦удовольствие.
            В обычное время аргументы памятки были для него настолько убе-
        дительны, что желание покурить сразу же пропадало. Но для выпивше-
        го человека доводы здравого смысла, как известно, - пустой звук.

3) САДОВЫЕ ХЛОПОТЫ

            ...Неотвратимо, как рок, приближался май -  горячая  пора  для
        садоводов. Подоконники домов в  машгородке  заставлены  ящиками  и
        горшками с рассадой. Бросишь взгляд на окна - и вот они,  любители
        свежих овощей со своих грядок: поливают,  отщипывают  или  бережно
        перебирают насаждения, как видные государственные деятели -  венки
        перед их возложением на свои и чужие национальные святыни.
            Первое Мая встречают в собственных садах. Играет  музыка,  на-
        род, взяв в руки лопаты, прицеливается к просевшим грядкам.  Самые
        тороватые выдергивают в парниках готовую редиску; чеснолук  и  зе-
        ленные культуры - с грядок. Закуска - лучше не придумаешь! Сегодня
        - прикидочный день, сегодня - праздник, а уж завтра - никаких поб-
        лажек: копать и сажать, рыхлить и сажать, формировать грядки  -  и
        опять сажать. Чтобы как можно быстрее отсадиться, так как весенний
        день - год кормит.
            Сад звенит от пения птиц. Но еще громче -  музыка,  в  которой
        низкие звуки электронных барабанов заглушают и мелодию (если тако-
        вая имеется), и солиста: бум-бум-бум!!! И так до ночи.
            Старшее поколение сидит за столиками, вынесенными на улицу, и,
        выпив, все пытается изобразить народные песни и  песни  комсомоль-
        ской юности, но их успешно заглушают голоса нонешних певцов и  пе-
        виц, несущиеся из колонок.
            Михалыч не любит быть соучастником общественных проявлений че-
        го бы то ни было и очень рад, что на  его  грядках  лежат  останки
        сугробов и земля мокрющая.Его садовый участок - в углу, под лесом,



                2О5
        и потому снегу здесь всегда вдвое-втрое больше, чем везде. Когда в
        начале улицы на грядках уже пробиваются первые ростки - он присту-
        пает к копке, раньше - никак. Впрочем, на Урале это разгильдяйство
        нередко оборачивается мудростью: ударят  во  второй  половине  мая
        почти неизбежные заморозки - а у него еще не взошло.  Добрые  люди
        вынуждены сажать по второму разу, а у охламонов все в порядке.
            Соседи посмеиваются над Михалычем: сачок. Они поливают да рых-
        лят - он только еще землю копает. А рядом, на дереве или кусте,  -
        бинокль. Вытолкали иволги из леса ворону -  наш  мичуринец  мчится
        туда с биноклем наперевес, чтобы разобраться, в чем дело.
            Из-за бревен у забора вдруг тихонько вышла чета овсянок и нап-
        равилась к грядкам, чтобы приискать чего-нибудь к обеду. А еще час
        назад самец сидел на верхушке березы прямо над крышей дачки и  де-
        монстрировал слушателям особенности овсянистого напева. Сейчас там
        грудью к солнцу устроилась зарянка и тщится перекричать Таню Була-
        нову. Куда ей!..
            Опершись на лопату, чтобы дать передых любимому люмбаго, выда-
        ющийся садовод почти всякую минуту видит то чечевиц, то  реполовов
        (те и другие карминного цвета, но чечевица все  время  нетерпеливо
        вопрошает: "Чечевицу видел?", а реполова-самца легко узнать по хо-
        холку на голове). Из лесу постоянно  доносится  беспокойный  треск
        дроздов - чего это они никак не могут поделить?  Серебристоголовая
        горихвостка  опасливо присаживается на скворечник - недавно  здесь
        была схватка не на жизнь, а на смерть воробьев со скворцами.
            Звонко разносятся по лесу и саду песни зябликов - они повсюду.
        Протяжно бубнит в глубине леса глухая кукушка, а которая со слухом
        - без устали сообщает не в меру любопытным, сколько  им   осталось
        жить на этом всеми обруганном, но горячо всеми любимом свете.
            Пестрый дятел, не опасаясь сотрясения мозга,  выколачивает  на
        сухой сосне дребезжащее подобие песни. Не сразу  догадаешься,  что
        это - переложенное на музыку любовное томление: приди, любимая!





                2О6
            На ветвях старой яблони, рукой подать  от  входа  в  дачку,  -
        охапка хворосту. Это нынче сороки свили гнездо. Они очень  скрытны
        и присаживаются только на отдаленных  от  гнезда  деревьях.  Скоро
        самка сядет на яйца, и тогда в любую минуту можно будет увидеть ее
        торчащий из гнезда длинный ступенчатый хвост. О появлении кормиль-
        ца можно будет догадаться позднее, когда выведутся птенцы. Они ти-
        хо радуются ему, издавая будто приглушенный ладошкой гомон.
            У соседки, на границе с садовым участком Михалыча, который год
        стоит большой сухой куст смородины. Не раз и не два замечал он сну-
        ющую среди голого прутья маленькую  коричневатую  птичку,  которая
        громко цвиркала. Но ему и в голову не приходило, что эта птичка  и
        есть тот самый соловей, чьи заливистые трели неслись от соседки.
            Однажды, когда соловей "являть свое искусство  стал",  Михалыч
        подкрался поближе, по-пластунски подполз к кусту и, не сводя  глаз
        с певца, стал медленно к нему приближаться. Напряженная  поза  со-
        листа и мощные звуки, издаваемые  им,  отметали  всякие  сомненья.
        Стараясь не моргать и не делать заметных движений, Михалыч прибли-
        зился к певцу на метр, если не ближе. Видимо, тот счел его  неоду-
        шевленным и потому был совершенно  раскован.  Добрые  полчаса  они
        смотрели друг другу в глаза.
            Почему-то соловья принято считать невзрачной  серенькой  птич-
        кой. Это не так. Он изысканно прост в своем нежном оливковом  опе-
        рении. Больше всего Михалыча поразил яркий, алый цвет полости  со-
        ловьиного клюва. Ему показалось даже, что во время пения интенсив-
        ность алого цвета меняется. Возможно, этот эффект - результат воз-
        действия песни, своего рода цветомузыка.
            В пении соловья прежде всего поражают сила и  нежность  звука,
        издаваемого маленькой птичкой. И, конечно, эмоциональная  окраска:
        печаль и сомнения, надежда и радость, торжество жизни и жажда люб-
        ви слышатся в звонкой песне сладкоголосого певуна. Специалисты ра-
        зличают до пятнадцати колен в соловьином пении. Кто  из  пернатого





                2О7
        царства способен на большее? Не удивительно, что стараниями поэтов
        всего мира соловей стал символом Поэзии. Разве не счастье, что  он
        каждую весну самозабвенно поет для нас с вами?
            Какая жалость, что песни Природы недолговечны...Так почему же,
        ломает голову доморощенный орнитолог, садоводы  предпочитают  слу-
        шать принесенную с собой музыку? Да любая музыка  может  и  должна
        помолчать, когда поет Природа. Тем более, что поет она  только  до
        тех пор, пока не выведутся птенцы.
                х х х
            Кажется, совсем недавно склоны гор пестрели нежнозеленой моло-
        дой листвой берез и кустарников, которые бросались в глаза на фоне
        грязноватых и пыльных, как старые декорации, сосен. Но потемнела и
        заматерела листва, и горы стали одинаково темнозелеными. Наступило
        лето. Лес наполнился тревожным стрекотанием взрослых птиц,  обуча-
        ющих слетков. В местной печати появилось дежурное сообщение о  на-
        чалe "тихой охоты" - два пенсионера нашли в лесу несколько  подбе-
        резовиков и уйму сыроежек.
            Июнь в Миассе - еще не совсем лето: только  с  июля  чистые  и
        прозрачные, как слеза, воды Тургояка согреются до  такой  степени,
        что в них безбоязненно может засунуть свой  организм  каждый,  кто
        этого пожелает. Правда, мелководные озера и  пруды  на  территории
        города давно готовы принять купальщиков и принимают их, но они  не
        обладают такой притягательной силой, как маленький Байкал. И  вода
        в них обычная, мутноватая, а о стоках лучше и не заикаться.
            Да о чем толковать? Сядьте в лодку и прокатитесь вдоль скалис-
        тых берегов Тургояка. Ощущение такое,  будто  перемещаешься  между
        двух стихий: сверху светит солнце, бегут облака,  летят  чайки,  а
        где-то внизу, как сквозь увеличительное  стекло,  виднеются  белое
        песчаное дно, и камни на нем, и темноголубые провалы между подвод-
        ными утесами, и стаи рыб, мерцающие в лучах солнца, и раки, и под-
        водные заросли трав, медленно колыщущихся в такт с невидимым пере-




                2О8
        мещением вод. Нырнешь с лодки - и на глубине больше метра вода су-
        рово сжимает тебя ледяными объятиями, потому  что  питается  озеро
        многочисленными бьющими со дна родниками.
            Но зато придите на озеро в разгар  купального  сезона.  Людно,
        как на черноморском пляже. С той лишь разницей, что здесь куда как
        живописнее.
            Древний грек утверждал: кто не был в Афинах - тот чурбан. Я бы
        ему возразил: если не купался в Тургояке - сам такой!
            Чего остро не хватает озеру - хозяина. Как не хватает его пов-
        семестно в нашей великой ничейной стране. Потому что  общественная
        собственность сродни общественному туалету: каждый гадит  как  ему
        заблагорассудится. Сходите в общественный туалет и тут же - в  ча-
        стный, и вы увидите разницу.
            Десятилетиями надрывается местная печать в защиту озера, адре-
        суясь к совести горожан. Однако совесть - штука ненадежная, и  по-
        этому озеро загаживается все больше и больше. У недорезанного бур-
        жуя, специалиста по индустрии отдыха, слюнки бы потекли  при  виде
        Тургояка и его окрестностей, и он превратил бы  его  в  туристскую
        Мекку с кэмпингами, обустроенными пляжами, ресторанами и  отелями.
        Чем мы хуже Турции, Испании, Танзании или Индонезии, где природные
        ландшафты превращены в рай для приезжающих и в  надежный  источник
        пополнения государственной казны: целые страны живут на доходы  от
        туризма?

ВО ВСЕМ ВИНОВАТО ЛЕТО

            ... Серой чередой потянулись будни. Чертежи, всякоразная  тек-
        стовая документация, служебные записки, испытания, отчеты и беско-
        нечные сборы подписей под каждую бумагу: отделов-смежников, техно-
        логов, экономистов, исполнителей, начальников отделов и их  подчи-
        ненных, представителей заказчика, ведущих  конструкторов,  главных
        конструкторов по направлению или  даже  самого  Генерального  кон-
        структра - тоска вечнозеленая. Только за забором с проходной можно
        вздохнуть свободно. И то: бегом в гараж, потом в сад  или  огород:




                2О9
        окучивать, поливать, полоть, прореживать... Или  в  лес:  собирать
        ягоды, грибы или лекарственные травы. И дела, дела, дела... Потому
        что почти каждый ведет натуральное хозяйство. Потому  что  деньги,
        заработанные на производстве, есть нельзя, а в магазинах  -  шаром
        покати: продуктов или нет или продавцам самим не хватает.
            Времени свободного не остается вовсе. А утром, как говорят  на
        Урале, снова да ладом. Только на работе отдохнуть и  можно,  шутят
        инженеры.
            Интересно, чем занимаются после рабочего дня  интеллигенты  за
        бугром? Неужели читают книги и ходят в театры? А  может,  повышают
        профессиональный уровень? Или, извините  за  нелепость,  отдыхают,
        чтобы наутро со свежими силами приняться за работу? Странно и  не-
        понятно, даже подозрительно: как это - без грядок?
            ... В один прекрасный июльский день, когда  город  изнывал  от
        зноя, а конструкторы, обмахивая разгоряченные лица  чем  придется,
        усаживались после обеда за кульманы и рабочие столы, пришла благая
        весть.
            Но сначала об особенностях уральского зноя... Как только спир-
        товый столбик термометра поднимется выше отметки плюс 2О  градусов
        по Цельсию, морозоустойчивые уральцы  начинают  изнывать от  жары.
        Особенно дамы. Впрочем, дамам  никогда  не  бывает  комфортно:  им
        всегда или холодно, или жарко, или откуда-то  дует.  Нисколько  не
        сомневаюсь, что если трех дам, находящихся одновременно в одном  и
        том же помещении, лишить, как теперь говорят, информационного  по-
        ля,то они будут испытывать крайние неудобства оттого, что одна бу-
        дет задыхаться от жары, вторая мерзнуть, а третья - искать  спасе-
        ния от шального ветродуя.
            Но даже когда на улице зной не умственный, а натуральный,  это
        не беда: прохладные (до ледяных) струи воздуха постоянно гуляют по
        Золотой долине, вытянутой с юго-запада на северо-восток  в  точном
        соответствии с направлением розы ветров. В Миассе всегда дует. По-





                21О
        этому нет ничего удивительного в том, что в ночные часы  на  самой
        макушке лета термометр редко  когда  показывает  температуру  выше
        плюс пятнадцати. Таков Урал.
            Итак, благая весть настигла конструкторов лаборатории Михалыча
        в прохладной мгле. Измеренцы-тепловики, чьи окна после обеда почти
        в лоб освещены солнцем, исключали конвективный теплообмен, отгора-
        живаясь от зноя плотно закрытыми рамами, а лучистый теплообмен от-
        рубали, занавесив окна. Благую весть принесли искатели прохлады из
        других помещений отдела. Заключаась она в том, что  завтра  отделы
        куста - все пять - выезжают на поля подшефного совхоза на прополку
        свеклы.
            Остаток дня провели в разговорах о предстоящей трудовой вахте.
        Естественно, надо было хорошо подготовиться. Речь прежде всего шла
        об общем столе - погруппно, полабораторно, кто как решит. Следова-
        тельно, надо было обдумать меню и  сделать  покупки.  Естественно,
        сброситься. Мужички обсуждали санитарную норму -  решили,  что  по
        поллитре водки на два личика достаточно.("Если чо  -  на  обратной
        дороге прикупим").
            После работы помчались по садам - за инструментом.
            Часиков в 9 утра, или около того, колонна автобусов  тронулась
        от кинотеатра "Восток" и степенно направилась через весь город  до
        Уфимского тракта, по ту сторону которого начинались совхозные  по-
        ля. До места работы километров сорок, не меньше.
            Свекольное поле было огромным. От дороги оно  простиралось  до
        березовой рощи, взбегающей на длинную гору - отрог  вытянутого  на
        юг и сходящего на нет где-то за горизонтом Уральского  хребта.  На
        опушке рощи разбили лагерь. От дороги до рощи и предстояло  дойти,
        оставляя за собой освобожденные от сорняков нежные ростки свеклы.
            - Мы работы не боимся, пускай боится  она  нас,  -  сказал  со
        смешком ветеран отдела Юра Пчелин, прошедший за свою жизнь  огонь,
        воду и медные трубы, и  пристроился  к  двум  соседним  бороздкам.




                211
        - Главное в нашем деле - ритм и ровное дыхание. Поехали, Михалыч!
            И они, ведя приятную и неспешную беседу, замахали тяпками.
            Было жарко, и  народ работал споро, чтобы успеть до пополуден-
        ного солнцепека. Самые молодые и спортивные  разнагишались до пла-
        вок и купальных костюмов. Поле пестрело  яркими  летними  одеждами
        всех цветов радуги. Крепкая молодица из их отдела в бикини и узкой
        полоске ткани вместо лифчика шустрила впереди. Зрелище  это,  чего
        греха таить, отвлекало от работы. Низко наклоняясь  к  земле,  она
        время от времени просовывала голову между ног и обменивалась с ак-
        сакалами репликами.
            Вскоре после полудня дело было сделано. Михалыч и Николаич по-
        шабашили в числе первых и поспешили к биваку, чтобы вымыть  заско-
        рузшие от грязи руки и сполоснуть потные физиономии.
            Михалыч прихватил кружку и, подошед к громоздкому бидону с во-
        дой, начал поливать на руки партнеру. Только тот отошел, как водо-
        лею наперебой стали совать под нос грязные сложенные лодочкой  ла-
        дошки: целая толпа дев спешила воспользоваться его добротой. Миха-
        лыч, как известно, добр был необычайно и потому едва  успевал  ны-
        рять кружкой в узкое бидоново горло. Взглянуть  на  клиентов  было
        недосуг.
            Вокруг него фыркали и смеялись, брызгая друг на  друга  водой.
        Царило то веселое оживление, которое  всегда  завершает  сделанную
        тяжелую работу, и в котором - сознание того, что сегодня впереди -
        одни приятности.
            Наконец поток жаждущих и страждущих иссяк. Михалыч, было, при-
        норовился поливать себе изо рта, как вдруг ... как  вдруг  к  нему
        протянулись две длинные и узкие девичьи ладошки. Приподняв выю, он
        уперся взглядом в высокие и округлые бедра, туго обтянутые  трико.
        Пикантные детали женского тела были ненавязчиво, но умело  выстав-
        лены на обозрение. У него перехватило дыхание. Оно совсем пропало,
        когда оробевший рукомойник поднял голову и, скользнув взглядом  по
        дивной груди, встретил два больших смеющихся глаза, не  без  любо-




                212
        пытства на него взирающих. У их хозяйки было правильное и в высшей
        степени привлекательное лицо; дружелюбная,  даже  ласковая  улыбка
        подчеркивала красоту большого рта с полными губами. Немного неров-
        ные зубы только подчеркивали его очарование.
            "Ну, где ты была раньше, когда я был молод и  красив?  -  пер-
        вое, что подумалось Михалычу. - Что остается мне теперь, старому и
        больному? Только издали любоваться тобой?" Ему недавно  перевалило
        за сорок, матросы на пирсе называли его отцом, и он искренне  счи-
        тал себя устаревшим для пылких страстей. Понадобилось  еще  добрых
        два десятка лет, чтобы в корне изменить это  мнение.  Потому  что,
        как оказалось, пламя страстей бушует в груди стариков нисколько не
        меньше, чем у молодых. Люди стареют телом, но не душой.
            Ну, а девушка? А девушка, оказывается, буквально на днях офор-
        милась на работу в соседний отдел и была  она  соломенной  вдовой.
        Звали ее Оля.
            ... Понятное дело, Михалыч к столу припозднился, на что  хором
        и указали ему сотрапезники.  На  полиэтиленой  пленке,  заменявшей
        скатерть, были в изобилии разложены дары земли: помидоры,  огурцы,
        зеленый лук, петрушка и укроп, вареная картошка. Аккуратно пореза-
        ны толстые палки колбасы, полученные по случаю  оказии  на  продо-
        вольственной базе предприятия, буханки хлеба. Ожидали своего  часа
        в больших эмалированных чашках салаты: естественно, оливье и поми-
        дорно-огуречно-петрушечный. "Солью" стола были,  конечно,  бутылки
        портвейна, уложенные сбоку на травке и на всякий случай прикрытые.
            Вокруг стола веером расположились работники обоего  пола.  Му-
        жички трясли банкой белой жести, где грузно бултыхался спирт - дар
        начальника отдела, единолично ведавшего миграциями продукта  повы-
        шенного спроса.
            Так образовался приятный дружеский стол, который только и воз-
        можен что во время колхозно-совхозной страды или в редкие  отдель-
        ские вечера, приуроченные к большим датам внутреннего пользования




                213
        или к общенародным праздникам.
            - А что, Б. Шорин, - умышленно громко, привлекая всеобщее вни-
        мание, обратился к Михалычу Володя Толубко. - Вот ты все  упираешь
        на свое крестьянское происхождение. Скажи, пожалуйста, почему  ук-
        раинские мотыги в руки взять приятно - ручки у них ровные да глад-
        кие. А на русские тяпки даже смотреть противно - насажены  на  ка-
        кие-то сучковатые кривули. И где только такие берут?
            - Ну, во-первых, - ответствовал пейзанин Боря, - я не русский,
        а псковский, а наш инструмент всегда вот каков.
            С этими словами он поднял свое орудие, насаженное  на  лакиро-
        ванный черенок темновишневого цвета, - память о замененной неког-
        да гардине.
            Все дружно засмеялись.
            - А во-вторых, все просто, как коровье мычанье: где-то непода-
        леку от  твоей  родной  деревни  расположено  деревообрабатывающее
        предприятие, которое делает деревянные ручки для сельхозинструмен-
        та. В окрестностях Миасса такого ширпотреба, видно, не  производят
        - в продаже его нет. А в-третьих, ручка из ствола молодого  дерева
        и гладкая, и ловкая, и прочная. Попробуй сам. Спили весной во вре-
        мя сокодвижения тонкую березку, аккуратно, не  задевая  древесины,
        сними кору и поставь в тенек сушиться. Через месяц она будет твер-
        же кости и легче пуха. А выточенная из березы или сосны палка  не-
        намного прочнее стекла: она расколется по волокну.
            - Так что русские, Вова,- завершил он  под  одобрительное  гу-
        дение кацапов, - только с виду придурковаты. Так и  передай  своим
        землякам.
            Рассиживаться долго, однако, не пришлось: женщины, как всегда,
        спешили домой, молодые мамы - в садики, самые хозяйственные мужич-
        ки - в свои сады. Эти приехали на личных автомобилях и  скоро  ис-
        чезли, доукомплектовав экипажи желающими.





                214
            В обратный путь автобусы ехали полупустыми.  Народ,  развалясь
        на сиденьях, отдыхал, а, отдыхая, шутил, смеялся и пел  песни.  Из
        певунов, как всегда, выделяется Гена Лысенков. У него сильный тенор
        весьма приятного тембра, но петь он не умеет, считая, видимо,  что
        верхом вокального мастерства является тремоло, и потому блеет, как
        очень повзрослевший козлик. К тому же мишка косолапый  насту-
        пил ему если не на ухо, то где-то совсем рядом.
            Гена устал украшать нестройный хор хилых голосов  мощными  фи-
        оритурами и выскочил из толпы, занимавшей переднюю часть салона, к
        друзьям, вольготно расположившимся сзади. Он жаждал  сольного  ис-
        полнения.
            Густые седоватые волосы и смуглое небритое лицо плохо вязались
        с легкомысленным трико, надетом на мелкого тенора. Глаза были бес-
        смысленны от вдохновения, спровоцированного алкоголем. Гена  ухва-
        тился за поручни под потолком и, с качка запрокинув ноги,  маятни-
        ком сделал широкую амплитуду в воздухе. Потом вскочил на  ноги,  и
        звучная песня, исполненная глубокого чувства, вырвалась из его ес-
        тества:
                Беру гитару тонку-звонку,
                Беру я острое перо,
                Чтоб не бояться стычки-драки,  ¦ 2 раза
                Убить, зарезать хоть бы что!!! ¦
            Оглушенные слушатели бешено зааплодировали. Не в  силах  сдер-
        жать вулкана страстей, Гена с размаху прыгнул на руки, чтобы  сде-
        лать   фляк,       но завалился на пол. Однако тут же вскочил,  не
        без грации намекнув на антраша. Народ страшно обрадовался и  захо-
        хотал.
                В одну хатенку я забрался
                И множество замков сломал.
                Одну карымку я зарезал     ¦ 2 раза
                И вот каков бродяга стал.  ¦





                215
            Волнительная баллада была долгой, как песня  узбека.  Она  по-
        вествовала о подробностях роскошной, но порочной жизни удальца и о
        способах его неправедного обогащения:
                На рысаках стал разъезжаться,
                По городам и островам...
                Домой я поздно возвращался,   ¦ 2 раза
                Где начиналася игра!          ¦
            Пение сопровождалось отчаянными физическими упражнениями, дол-
        женствующими проиллюстрировать горестное содержание рассказа.  При
        этом лицо мастера бельканто было абсолютно неподвижно, что  только
        усиливало воздействие на смеющихся слушателей.
                Кто приходил ко мне с деньгами,
                Тот уходил всегда пустой!
                А я над ними все смеялся,       ¦ 2 раза
                Гордясь красавицей-женой!       ¦
            Превратности судьбы, однако, неумолимы:
                Но мигом счастье улетело
                От молодого удальца...
                И я на пьянку опустился,
                Забыл я Родину, отца
            Неизбежность Божьей кары за греховный образ жизни  Гена  донес
        до почитателей его таланта скорбной интонацией и трагическим  при-
        шепетыванием. Когда последняя строка  была  допета,  он  изобразил
        кульбит и растянулся на вибрирующем полу  автобуса.  Обессилевшего
        артиста подхватили под руки и усадили в кресло. Автобус  ликовал и
        выкрикивал в его честь здравицы. Это ли не  счастье  для  человека
        искусства? Михалыч никогда не получал столь полнокровного  эстети-
        ческого наслаждения. Да и нахохотался он от души.
            Однако автобус уже катил по городу и вскоре  сделал "остановку
        по требованию" у магазина, где торговали водкой, который  был  из-
        вестен всем в городе и его окрестностях как магазин Под  Тополями,




                216
        потому что у входа в него верными стражами национального напитка стоят
        высокие и дуплястые от старости тополя.
            Праздник продолжался в гараже и закончился  он,  когда  густые
        сумерки укутали и горы и все вокруг.
            Как все-таки хорошо, что на свете есть такая прекрасная  вещь,
        как мужская дружба!
                х х х
            Три поры цветения флоры активно вмешиваются в жизнь  северяни-
        на: первая - расцветает черемуха. Во второй половине мая почти все
        буйно разросшиеся кустарники в окрестностях оказываются черемухой.
        Кошачьи запахи пронизывают, кажется, всю атмосферу.  Городские по-
        садки боярышника лечебного и калины только добавляют ему интенсив-
        ности.
            Зацвела черемуха - грядут заморозки, гласит народная мудрость.
        И это так. На Урале не редкость в это время - снежок. Девушки  га-
        лантерейного склада души передвигаются по улицам только с  букети-
        ками черемухи в руках.
            Отцвела черемуха - и тут же распустилась сирень и зацвели  яб-
        лони. Сирени в городе немного, но зато неказистые сукастые деревца
        в скверах и на обочинах улиц исчезают под покрывалами бело-розовых
        лепестков, издающих едва уловимый нежный аромат. Машгородок стано-
        вится нарядным, как девушка на  выданье.  Пройдет  совсем  немного
        времени, и яблоньки снова станут скромными зелеными  насаждениями,
        чтобы осенью разродиться плодами величиной чуть более гороха - ра-
        нетками. Михалыч помнит, что в детские годы, когда в Миассе  никто
        садоводством не занимался, "ранетки" эти были единственными  фрук-
        тами в городе. И пацанва с нетерпением дожидалась первых  замороз-
        ков, чтобы после них накинуться на помягчавшие плоды, от вкуса ко-
        торых люто сводило челюсти.
            В первой декаде июля в городке пахнет липовым медом. Лип здесь
        много. Несмотря на солидный возраст, на  Урале  они  невелики,  но




                217
        цвету на деревьях видимо-невидимо. Бабушки, тети и дети в основном
        женского пола толпами выходят на сбор целебного цвета  -  никто  не
        хочет зимой мучиться простудными хворями. Сборщики приносят с  со-
        бой табуретки, стулья и даже стремянки. Страда продолжается с  не-
        делю, пока лепестки не начнут желтеть и увядать.
            И вот в такое благостное время: теплынь, цветение  лип  и  ку-
        пальный сезон в разгаре - пришла весть о производственной  необхо-
        димости в обозримом будущем отправиться на испытания в город-герой
        на берегу самого черного в мире моря.
            Пана Борека и пана Юрека (а пришел их черед заступать на  вах-
        ту) известие это, конечно, опечалило. Однако скоро сказка сказыва-
        ется, да не скоро дело делается. Час расставания пришелся как  раз
        на первое августа. А это совсем другое дело. Потому что август  на
        Южном Урале, как правило, еще не осень, но  уже  не  лето.  Потому
        что, как правило, сентябрь в Миассе и  его  окрестностях  -  много
        теплее августа.
                -----------------------
Третья командировка
                -----------------------

"ВОТ МЫ И ДОМА!"

            Итак, поздно вечером второго августа о взлетно-посадочную  по-
        лосу Симферопольского аэропорта крепко  шлепнулся  колесами  шасси
        воздушный лайнер ТУ-154, прилетевший из Челябинска,  и  покатился
        на стоянку. Пассажиры, мотая головами, затряслись в креслах и  об-
        легченно вздохнули, когда  самолет, наконец, остановился. Как все-
        гда, игнорируя призывы стюардесс, они повскакали с мест, а  спустя
        полчаса двое из них: голубоглазый блондин пузатистого телосложения
        и черноглазый брюнет такого же теловычитания с нездоровым  интере-
        сом уставились в расписание автобусов до Севастополя.
            - Твою мать, - неизящно выразился брюнет.  -  Чтоб  провалился
        этот гребаный Аэрофлот. Опять опоздали. Придется куковать  ночь  в
        аэропорту.
            - Не боись, пан Юрек. Что-нибудь придумаем...




                218
            Можно было и не куковать: запрещенный частный извоз процветал,
        и извозчики за полы хватали, предлагая свои услуги.  Но  цены  для
        такой приятной катушки были для командированных запредельными.
            Неожиданно к друзьям подошел морячок.
            - Вам в Севастополь? Знаете, я на "Волге" встречаю из  отпуска
        командира части с семьей, но он своим рейсом  не  прилетел.  Через
        час прибывает еще один самолет. Если не прилетит и им, мне  прика-
        зано возвращаться в часть. С удовольствием прокачу вас до Севасто-
        поля за так.
            Как видно, паны вызывали доверие.
            - Спасибо, браток, будем за тебя держаться, - рек пан Юрек.
            - Юра, ты попаси морячка, а я  сгоняю  в  гостиницу:  вдруг-да
        места есть свободные. Тогда мы спокойно  переночуем,  а  утром  не
        спеша отправимся в город-герой.
            Михалыч покинул вокзальную суету и нырнул в темную  аллею.  На
        Крым основательно уселась густая южная темень с  непривычными  для
        северянина большими и яркими звездами. Было неправдоподобно тепло.
        И теплынь эта недвусмысленно намекала уральцам, что нынешнее  лето
        продлится для них, как минимум, до октября, что впереди -  морские
        купания и прогулки по прекрасному городу... И все это вдали от до-
        машних вечно непеределанных дел и хлопот, вдали  от  любимого  на-
        чальства, осточертевшего "прижима" дня и, наконец, вдали от  люби-
        мых жен, превративших сказку о вечной и трепетной любви в  опосты-
        левшую обыденщину.
            Жажда романтики внезапно захлестнула хлипкую душу Михалыча.  И
        даже табличка в окошке администратора с вечным сообщением  о  том,
        что "Мест нет", была бессильна унять романтический  зуд.  Но  зато
        каким жаворонком вознеслась эта душа, когда на обратном пути Миха-
        лычу встретилась пожилая супружеская чета с двумя  девушками  ази-
        атской внешности, и мужчина вдруг спросил:
            - Переночевать не желаете? Возьму двух мужчин во цвете  лет  -
        девушки уже есть.




                219
            Девушки радостно засмеялись: случайные знакомства с незнакомы-
        ми мужчинами явно входили в их отпускные планы.
            - Да это как раз то, что нам надо! - с энтузиазмом откликнулся
        Михалыч. - Только вот второго джигита надо забрать на вокзале.
            - Ну, мать, - сказал дед, - мы пошли устраиваться, а вы топай-
        те за джигитом.
            И в это самое время из мрака возникли яркие, как глаза  драко-
        на, фары, и трубный глас пана Юрека воззвал в нощи:
            - Пан Борек! Поехали!
            И вечно этот Силантьев мешает Шорину! Вот паразит!
                х х х
            В салоне автомобиля царило благодушие. Морячок Алеша был дово-
        лен, что без хлопот обрел добрых попутчиков, ну а уральцы - понят-
        но почему. Сорвавшийся вариант с загадочными девами Востока легкой
        тенью омрачал лишь первые минуты поездки, но затем исчез по причи-
        не очевидной иллюзорности.
            Между тем, Юра продолжал речь, начатую, как видно, еще в аэро-
        порту.
            - Я, Леша, - строго поглядывал он на водителя, -  по  возрасту
        гожусь тебе чуть не в отцы, но на девушек реагирую,  наверно,  так
        же, как и ты. И не потому, что такой уж я безнравственный, нет.  А
        потому, Леша, что сами они этого хотят, обнажаясь для  привлечения
        самцов до самой мочеполовой системы, что мы и наблюдали с тобой в
        в зале ожидания... подавая себя как блюдо между десертом и послед-
        ней рюмкой перед сном. Разве не так? Так почему,  спрашивается,  я
        должен помнить о своем возрасте, если в состоянии  проглотить  это
        блюдо с моим дорогим удовольствием?
            Матросик хмыкал и смеялся.
            - Почти целиком согласен с предыдущим оратором, -  всунулся  в
        разговор Михалыч. - Что ни говорите, а женщина всегда должна  быть
        в чем-то загадкой для мужчины, а в одежде  оставлять  простор  для







                22О
        фантазии. Теперешняя манера не одеваться,  а  раздеваться  начисто
        это исключает. И зря! Потому что, закрывайся они  побольше,  число
        красивых женщин резко бы возросло: маленький покров тайны, скрывая
        несовершенства, прибавил бы очарования многим, сравняв их с лучши-
        ми. Во времена Пушкина красавиц была уйма, потому что все  скрытое
        одеждами автоматически признавалось совершеннным. И чтобы прослыть
        красоткой, надо было иметь милую мордашку, тонкий стан (часто  де-
        лаемый с помощью жестких корсетов) и носить обувь маленького  раз-
        мера - это называлось маленькой ножкой.  Представь,  Юрек, дворяне
        зверели и чадили штанами, завидев  крохотную  туфельку.  Что  надо
        сделать нашей современнице, чтобы так  раскочегарить  мужика?  Уму
        непостижимо!
            Машина, с треском отрывая покрышки от асфальта, мчалась по уз-
        кому световому коридору по мраке ночи. Лишь на поворотах  пассажи-
        рам открывалось сокрытое мглой: фары  освещали  низенькие  беленые
        хаты, сады, поля, фрагменты больших зданий и производственных  со-
        оружений.
            На подъезде к Бахчисараю ночь стала сереть. Дорога на Севасто-
        поль круто сворачивала вправо, оставляя в стороне столицу Крымского
        ханства. Слева от шоссе смутно замелькали зады города: сады и ого-
        роды.
            - Смотрите! - закричал вдруг Алеша и круто затормозил.
            Сквозь предрассветную мглу от огородов к дороге  бежала лиса с
        курицей в зубах. Она, было, остановилась, но  потом  выскочила  на
        шоссе и, оказавшись в свете фар, помчалась перед машиной,  не  вы-
        пуская добычи. Леша добавил газу - лиса стала приближаться, замет-
        но ускорив бег. Свет фар будто гипнотизировал ее, цепко  удерживая
        на шоссе. Самое удивительное, что мысль расстаться с  курицей  ей,
        видно, даже  не приходила в голову. Но... шоссе повернуло  налево,
        и лиса прямо по свету перелетела через кювет. Путники остановились
        посреди дороги и сдали назад, чтобы взглянуть на воровку. Та сиде-
        ла над поверженной курицей и, высунув  язык,  переводила  дыхание.





                221
        Бока ее ходили ходуном.
            Путешественники миновали Белокаменск, Сапун-гору, поднялись на
        плато и въехали под арку, за которой начинался Севастополь. Сонный
        город лежал перед ними в предутренней  дымке,  светясь  на  глазах
        тускнеющими огнями.
            Сухопутный морячок Алеша остановился напротив технической биб-
        лиотеки.
            - Ну, вот мы и дома! - с удовольствием произнес пан Юрек.
            Несмотря на протесты (весьма слабые), паломники всучили водиле
        деньги и, подхватив сумки, ринулись в гостиницу. Там  их,  однако,
        не приняли, показав список, согласно  которому  им  были  отведены
        места на улице Коломийца, в новой гостинице и в новом районе.
            Оказалось, народу к началу  испытаний  уже  понаехало  немало.
        Расспросив про дорогу, паны взялись за ручки багажа и потопали ис-
        кать свои кровати, беспокоя тишину беседой и гулкими в ночи  шага-
        ми.
            Идти было далеконько, однако всему приходит конец - и вот они
        уже поднялись на третий этаж. Оформив бумаги, дежурная  повела  их
        на последний, пятый этаж, открыла дверь квартиры, а потом еще одну
        - в комнату, где стояли всего две кровати. Вот это да: из их  ком-
        наты был выход на просторную лоджию! А на  низкой  тумбочке  стоял
        телевизор!
            Оставшись одни, миасцы по просторному коридору пошли  осматри-
        вать апартаменты. Квартира была трехкомнатной. Окна двух небольших
        комнат (и их, в том числе) выходили на восток. Вторая, на три кро-
        вати, выхода на лоджию не имела. На запад  выходили  вместительная
        кухня и гостиная с дверьми на длинную  общую  лоджию.  В  гостиной
        разместились четыре кровати. Ванная и туалет был раздельными и за-
        вершали планировку, очень приятную и удобную по сравнению с  Хрус-
        талевскими хрущобами. Вот здесь и предстояло подельникам  на  этот
        раз прожить около двух месяцев.





                222
            Маленькая комната была полностью укомплектована, и все три по-
        стояльца спали беспробудным сном. А в гостиной в гордом  одиночес-
        тве изволил почивать Вовка - крупный блондинистый парень из теоре-
        тического отдела, кажется, специалист по вибрациям.
            Мужички наши, не производя лишнего шума,  поставили  чайник  и
        вышли на свою лоджию. Совсем развиднялось. Перед ними с севера  на
        юг простиралась широкая и глубокая балка. На почтительном  рассто-
        янии за ней просматривалась арка,  под  которой  они  на  рассвете
        въехали в город. К самому краю балки с той стороны подступали  бе-
        лые домики с садами и огородами. Многочисленные тропы нитями  про-
        тянулись к ним по дну рва от Коломийца.
            Местами стенки балки отвесные, будто сложенные из крупных  ка-
        менных блоков. В них виднеются продолговатые  отверствия,  похожие
        на входы в пещеры. Здесь явно в кои-то веки обитали люди. Впрочем,
        может быть, и поныне пещеры служат пристанищем для  живых  существ
        всякого рода и вида.
            Дорога, широкой дугой огибающая жилой квартал с домом, где ку-
        рили наши друзья, проходит  по краю балки. За дорогой, на  террасе
        ниже ее метра на три, устроился коллективный гараж частных автомо-
        билей, о чем извещала доска на воротах.
            Как хорошо жить на окраине - уютно и тихо.

ХОРОШО В СЕВАСТОПОЛЕ ЛЕТОМ...

            В полдень их разбудили Ваня Петько и Слава Макаров из соседней
        комнаты.
            - Не проспите Царствие небесное!  Обедать в  Балаклаву  едете?
        Тогда пошевеливайтесь - сейчас будет автобус.
            Два других сожителя: мил-дружок Вова Гусев и означенный  ранее
        теоретик Вова торчали на лоджии, выходящей во двор, и  контролиро-
        вали ситуацию. Все они, оказывается, еще вчера оформили пропуска и
        были готовы приступить к работе. Но основная  команда  испытателей
        должна была подлететь на своем самолете завтра-послезавтра,  чтобы
        с понедельника взяться за дело. Так что целых три дня - сегодня  и
       






                223
        суббота с воскресеньем - были в полном распоряжении друзей.
                х х х
            Ах, как хорошо в Севастополе летом!
            Над головой полыхает солнце, и потому чистое небо кажется тем-
        но-синим, а ближе к светилу - даже черным. Город задрапирован гус-
        той темной зеленью и украшен  цветами,  растущими  повсюду.  Прямо
        напротив лоджии, расположенной на пятом этаже и выходящей во двор,
        - букет цветущих роз. Фокус в том, что узкий двор образован  домом
        и почти отвесным склоном горы такой же высоты. На горе,  едва  от-
        ступив от края, стоит пятиэтажный дом с палисадником и пышным  ро-
        зарием на выжженной солнцем траве. Дальше на обширном плато, - жи-
        лые кварталы до самой улицы Вострякова.
            Для гористого Севастополя подобные перепады  улиц,  террасы  и
        бесконечные лестницы - привычное дело.
            ... Усаживаясь в полупустой автобус, прибывшие вслух отметили:
        все-таки жарковато. Даже лишка.
            - До дискомфорта! - поддержали остальные миаскиты.
            Дорога по городу и до Балаклавы -  сплошная  радость  свидания
        после долгой разлуки. До чего же приятно!
            Ресторан на улице Новикова днем работает как столовая.  Кормят
        здесь вкусно, порционными обедами. И во всем  присутствует  ресто-
        ранный шик - посуда, вилки-ложки, скатерти-занавески. В притемнен-
        ном зале прохладно. Обедать сюда ходят преимущественно  белые  во-
        ротнички. Публика попроще бегает в кафе на улицу Калича да  в  не-
        давно сданную в эксплуатацию столовую на пересечении улиц Новикова
        и Крестовского, напротив проходной судоремонтного завода.
            Миассцев кормят в ресторане по  талонам.  Правда,  комплексный
        обед здесь дороже талонного рубля, но ракетчики народ денежный,  и
        солидная приплата никого не смущаеь. А  те,  кого  смущает,  могут
        проехать до кафе на Калича, что многие и делают,тем более что там,
        как известно, наливают.





                224
            Очередь в ресторан иногда начинается на лестнице.  Перемещаясь
        вперед  и вверх, она движется вдоль стойки буфета,  расположенного
        в вестибюльчике перед входом в обеденный зал. Буфет сверкает нике-
        лированными деталями шейкеров и кофеварок, многоцветьем бутылок  с
        греховным содержанием. Только в  сказочном  сне  россиянину  могло
        явиться такое количество портвейнов, мускатов, хересов  и  мадеры.
        На Урале ничего подобного быть не может в принципе. Только дешевый
        портвейн - разбавленный до утраты вкуса исходный продукт на долгом
        пути от изготовителя к потребителю .
            Михалыч и его старый добрый товарищ Петр Иванович с редкой фа-
        милией Иванов, с которым  они  к  обоюдной  радости  повстречались
        только что в автобусе, разопрев от жары, хотели пить.
            - Скажите, пожалуйста, - обратился Петр Иванович к блокирован-
        ной посетителями и скучавшей буфетчице, - нет ли в Вашем холодиль-
        нике мускатного шампанского?
            - Только для Вас, - улыбнулась та.
            - Два самых больших бокала, будьте любезны...
            Нет, тому, кто не пробовал этого напитка, невозможно  предста-
        вить его божественный вкус, многажды  улучшенный  своевременностью
        приема!
            Обмениваясь восторгами, отдышались.
            Буфетчица наслаждалась произведенным эффектом.
            - А нет ли в Вашем замечательном холодильнике  фирменного  Ба-
        лаклавского шампанского - полусладкого? - наступил черед Михалыча.
            - Для вас, молодые люди, все, что пожелаете...
            - Тогда еще по бокалу.
            Запотевшее стекло бокала набрасывало  флер  таинственности  на
        золотистый напиток.








                225
            Спасибо тебе, Господи, что ты даровал нам жизнь!
                х х х
            Пообедавшие выходили на галерею, сооруженную на уровне второго
        этажа. Только взойдя на нее по широкой лестнице, можно  попасть  в
        продуктовый магазин, занимающий весь этаж, и на лестницу,  ведущую
        на третий этаж, - в ресторан. Облокотясь на перила, скороеды поку-
        ривали и обзирали окрестности, громко обмениваясь комментариями.
            По противоположной стороне улицы степенно перемещается  давний
        знакомец - олигофрен Алеша. На этот раз он строг и степенен, пото-
        му что одет в военно-морскую форму: на голове сикось-накось  сидит
        фуражка, кремовая рубашка облегает мощный пузатый корпус, а  широ-
        кий черный ремень удерживает брюки в крайнем верхнем положении  до
        такой степени натяга, что мотня туго обжимает  крупный  детородный
        прибор, привлекающий всеобщее внимание.  Алеша  печатает  строевой
        шаг и, строго взирая на встречные военные машины,  важно  подносит
        ладошку к козырьку. Внезапно он разворачивается на 18О градусов и,
        просунув руку под ремень, торопливо устраняет неудобства в промеж-
        ности. Переход от высокой торжественности к крайней степени интима
        развеселил свидетелей.
            - Кортик поправляет, - сказал кто-то под общий смех.
            ... На обратном пути в Севастополь стали громко сокрушаться по
        поводу того, что в продаже нет любимого всеми  "Приморского"  пор-
        твейна, счастливо сочетающего в себе добротный вкус марочного вина
        и низкую цену.
            - Все просто, - заметил какой-то энциклопедист. - Вино прошло-
        годнего урожая выпили, а нынешний еще не собрали.
            - Саша! - закричали шоферу. - Давай заедем на Максимову  дачу.
        Вдруг в тамошнем магазине есть что-нибудь путевое.
            Магазинчик разместился в одном из крайних  домов.  И  вот  вам
        сюрприз: здесь полно было "Приморского" в емкостях О,7. Община






                226
        принялась решать непростую задачу: сколько брать? Сначала  пос-
        тупило предложение - каждый берет в соответствии со своим  аппети-
        том. Но это автоматически  означало  раскол  честной  компании  на
        первых порах долгого командировочного сидения в  одном  помещении.
        Допустить такого  нельзя. Тут же  решили  образовать  коммуну,
        чтобы при любом раскладе всем досталось  поровну.  Так  сколько же
        брать? Кто пьет нередко и в компаниях, понимает, что  задачка  эта
        не так проста, как кажется. Брать мало - не хватит,  что  повлечет
        за собой длительное и изнурительное сожаление: продукт-то  редкий.
        Брать много? Все понимали, что много не бывает - стоит только  на-
        чать. Вот какие коварные задачки задает простым людям  судьба-зло-
        дейка! Решили взять по пять бутылей на брата - итого 25. Ах, какое
        удовольствие рассовывать по сумкам увесистые гранаты с веселым со-
        держанием!
            Автобус, наконец, тронулся, но,  опережая  его,  быстрокрылыми
        ласточками унеслись вперед,  за  кухонный  стол,  души  и  помыслы
        представителей славного отряда советских инженеров-тружеников!
            По пути, естественно, заскочили в продовольственный магазин  в
        самом начале улицы Коломийца и набрали для общего котла продуктов:
        помидоров, копченой ставриды, колбасы, хлеба,  картошки  и  прочих
        второстепенных ингредиентов закуски, как то: лука, укропа  и  пет-
        рушки, подсолнечного масла. И вот они уже дома.
            Перво-наперво долой одежды и двери настежь! Потом коллективное
        омовение и нарезание овощей, чистка картошки, приготовление посуды
        и сервировка стола.
            Задержка, как всегда, за картошкой, которая должна  свариться,
        а сварившись, усадить всех за стол.
            Но что делает ожидание приятным? Конечно, стакан доброго вина!
        Итак, файф-о-клок начался. Труженики чокнулись и  стали  не  спеша
        потягивать портвейн. (Ах, как прекрасна мужская дружба!)  А  потом
        со стаканами перешли в комнату Юрека и Борека и включили телевизор.





                227
            Дым от четырех сигарет витым зловонным облаком  устремился  на
        кухню, где шаманил ныне некурящий пан Борек. Он быстро  сообразил,
        как управиться с вонью, и рванул в коридор, чтобы перепустить поток
        через гостиную. Дверь на кухню, к счастью, закрывалась плотно.Дыма
        в кухне не стало: он повалил во двор из гостиной.
            Поспела картошка. Джигиты оторвались от телевизора и образова-
        лись на кухне.
            Прежде чем приступить к трапезе, Михалыч, сделав  соответству-
        ющее заявление землякам и дежурной, перенес свой скарб  в гостиную
        - подальше от телевизора. Его место тут же  занял  Вовик  Гусев  -
        большой и давний друг пана Юрека.
            Наконец, все уселись, наполнили тарелки и стаканы - и, как го-
        ворят на Урале, айда понужать, т.е. пировать.  Пили,  естественно,
        без оглядки на количество.
            Когда народ дошел до кондиции, стиль поведения его качественно
        изменился. Портвейн, налитый под завязку в столь  хлипкие  сосуды,
        повел себя, как взбесившийся джин в бутылке.  Пьяный  беспричинный
        смех, будоражащий округу, сменялся личным первенством  по  борьбе,
        которое плавно перетекало в кучу-малу. Дом сотрясался  от  веселых
        матов и падения на пол сорокалетних мужиков. По квартире, как  при
        хорошем полтергейсте, стали летать предметы. Один из  них  поразил
        люстру, брызнувшую на пол стеклянным  дождем.  Как-то  сама  собой
        сломалась деревянная кровать. Кто-то порезался, и алая кровь  сме-
        шалсь на полу с разлитым портвейном.
            Персонал гостиницы устал от попыток остановить вакханалию.
            Наконец, портвейн унялся, и хлипкие сосуды рухнули на постели.
            Утро началось с разборок. Жертвы Бахуса  умело  защищались  от
        аргументов представительниц  администрации  гостиницы,  упирая  на
        презумпцию невиновности  и  на  дружные  категорические  уверения,
        что в квартире "все так и было, а люстра была разбита еще год  на-
        зад". Когда дежурная "озвучила" текст подготовленной заранее  док-
        ладной, в  которой     среди    прочих    учиненных     безобразий






                228
        значилось вздорное уверение жильцов снизу, что с лоджии коллектив-
        но справляли малую нужду, алконавты начали смеяться: "Когда  будет
        готов анализ мочи?"
            Сконфузив персонал, тут же покинувший зал заседаний, герои на-
        ши несколько оправились от  коллективного  чувства  виноватости  и
        приступили к нормальной жизни нормальных  людей  после  нормальной
        попойки.
            Прежде всего стали выяснять, не осталось ли чего от вчерашнего
        на предмет освежиться. Пустые бутылки, будучи надежной статьей до-
        хода уборщицы, бесследно исчезли. Так что вычислить остаток не бы-
        ло никакой возможности.
            - Не может быть! - пришли к выводу бойцы  и  принялись  искать
        остаток с тщанием, которое возможно лишь при поисках иголки в сто-
        гу сена. Энтузиазм поисковиков удесятерялся тем  непреложным  фак-
        том, что до продажи спиртного в магазинах времени было много. Ког-
        да поиски были признаны тщетными, Вовик Гусев полез на антресоли.
            - Слезай, там уже искали! - заявили ему.
            Но Вовик в самом конце подвешенного ящика увидал кучу тряпья и
        жаждал под него заглянуть, испросив для этого метлу. Вдруг он  ис-
        пустил сдавленный крик и одну за другой передал нижестоящим  това-
        рищам целых три бутылки "Приморского". Кто намедни сумел в  минуту
        просветления подумать о похмелье, выяснить не удалось. Благодетель
        же заспал свой светлый поступок.
            Были в жизни Михалыча и счастливые минуты, но даже годы  спус-
        тя, вспоминая о тех мгновениях всеобщего ликования, он еле сдержи-
        вается, чтобы не рассыпаться детским радостным смехом.
            Всю остатнюю часть дня компания, спаянная вчерашним банкетом и
        ожиданием вполне заслуженных неприятностей за  содеянное,  уходила
        от алкогольного обалдения на мягких лапах.
            После обеда паны Юрек и Борек, а также примкнувший к ним Вовик
        отправились в город. Размявшись пивком у первого  же  киоска,  они





                229
        сели в троллейбус, который и доставил их вскорости до площади  Ре-
        волюции. Отсюда они направились на противоположную сторону  Артил-
        лерийской бухты на мыс Хрустальный: сразу за ним начинается  глав-
        ный городской пляж с одноименным названием.
            Пляж - большая, даже огромная забетонированная площадка,  оги-
        бающая мыс по периметру, - с туалетами, кафе,с металлическими тра-
        пами, уходящими под воду. Она густо уставлена лежаками,  и  служи-
        тельнцы в белых халатах бдят, чтобы никто не пользовался  благами,
        предоставляемыми городом, на халяву.  Через  каждые  десять  шагов
        продают мороженое, минеральную воду, пиво, лимонад,  бутерброды  и
        пирожки.
            Жара стоит неправдоподобная, поэтому на пляже не пробиться.  У
        лежаков очередь. Много северян. Их легко узнать по белым  телам  и
        коже, измученной долгим отсутствием контакта с открытым воздухом и
        солнечными лучами. Еще бы: попрей десять месяцев в году под  кучей
        одежек!
            - А вот, ребята, девушки из Сибири и с Урала, - нарочито гром-
        ко, чтобы те слышали, говорит Михалыч.
            Ребята и девчата смеются: так, видно, и есть.
            Наконец, один лежак освободился, и паны устроились на нем.
            Пляж Хрустальный расположен в акватории Севастопольской бухты
        сразу же за входом в нее. Напротив, на Северной стороне, - грозный
        Константиновский форт, за ним Михайловский. В  бухте  тесно  из-за
        обилия военных кораблей разных типов. У входа  в  бухту  стоит  на
        якорях какой-то военно-морской крокодил гигантского размера,  още-
        тинившийся пушками, ракетами и радарами. Крокодил без зазрения со-
        вести исторгнул из своего чрева огромное количество нефти, и,
        купальщикам прежде чем попасть в воду, надо проскочить сквозь радуж-
        ную пленку, издающую резкий запах.
            Вода в бухте - плюс 28. Вторая половина дня. Солнце, склоняясь
        к горизонту,поливает все лучами инфракрасной части своего спектра.





                23О
        Даже хорошо загоревшие купальщики становятся красными,  как  варе-
        ные раки. Лица уральцев приобретают морковный цвет. Вода не  осве-
        жает. Бухта как кастрюля с разогретым супом.
            - Ну, извините, - говорит Михалыч, - проводить отпуск в  такой
        духотище - не надо. Никогда не понимал  росси-
        ян, которые летом рвутся на море. Летом и на Урале замечательно, а
        в Средней полосе России - вообще чудо! Что для отдыха  может  быть
        лучше русской деревеньки на берегу речки или озера  неподалеку  от
        леса? Другое дело - ехать на юг, чтобы  продлить  лето:  в  межсе-
        зонье, зимой. А так - не надо!
                х х х
            Изнемогая от жары, друзья отправились домой. В  поисках  тени
        они оказались в Пионерском парке и под сенью  дерев  добрались  до
        улицы Патриса Лумумбы, которая выходит на Большую Морскую. На  пе-
        рекрестке означенных улиц в заведении с милым для уральского  сер-
        дца названием - "Пельменная" - плотно поели, предварив обед стака-
        ном сухой "Фетяски", продаваемой с лотка перед входом в учреждение
        общепита, и завершив его бутылкой "Славянского" пива.
            До чего же хорошо живется мужикам в славном городе  Севастопо-
        ле!
            ...Выходной коммуна решила провести по уму. Во-первых,  решили
        коммунары, надо отправиться на море  пораньше,  чтобы  нахвататься
        ультрафиолету и смыться домой с первыми признаками  появления  ин-
        фракрасной жары, т.е. где-то до 13.ОО. Ехать  надо  на  пляж,  где
        меньше народу и, соответственно, больше кислороду. Остановили  вы-
        бор на "Солнечном", что в Стрелецкой бухте. Определились с питани-
        ем: берем с собой помидоры, колбасу и хлеб.  Из  питья:  минералку
        плюс ркацители (по 6О коп. за бутылку емкостью О,5!), которые, бу-
        дучи смешанными в пропорции один к одному, якобы сказочно  утоляют
        жажду. Спиртное допускается, но только вино и не более О,5 на  ли-
        чико за все время пребывания на отдыхе. Пива не берем - при случае





                231
        каждый потребляет его в порядке личной инициативы и на свои любез-
        ные.
            Вот такие толковые и рассудительные ребята!
            До "Солнечного" далеконько. Добраться туда можно только на пе-
        рекладных: сначала на троллейбусе N 12 до проспекта  Адмирала  Ок-
        тябрьского, потом марш-бросок до улицы Очаковцев, а далее на трол-
        лейбусе N 6 или N 1О до площади имени 5О-летия СССР. От кинотеатра
        "Россия" вниз по левой стороне балки до моря рукой подать -  около
        километра. Если начать путь к морю на сто метров правее - от  кафе
        "Херсонес", по правой стороне балки, то дорога  приведет  прямо  к
        входу в историко-археологический заповедник.
            Массовый отдыхальщик еще не переделал домашние  дела,  поэтому
        пляж наполовину пуст. Однако он показался миаскитам весьма  непри-
        влекательным: сравнительно небольшая акватория пляжа забита во-
        дорослями, а песчаное дно едва просматривается из-за грязи. В этой
        мутной лохматой взвеси барахтаются дети.Молодежь предпочитает под-
        няться на двухярусный волнолом и оттуда прыгнуть в сторону  откры-
        того моря, где вода прозрачна, как слеза.
            Наши купальщики решили пройти на территорию античного Херсоне-
        са, который отгородился от пляжа высокой каменной стеной. Дверь  в
        заповедник была открыта,  а  касса  функционировала.  Несмотря  на
        предупреждение о  том,  что  купаться  на  территории  заповедника
        "строго заборонено", народ, проходя туда, и не думал скрывать сво-
        его намерения нарущать запрет. Да и служители не могли  не  видеть
        уйму отдыхающих на берегу неподалеку от проходной.
            Место выбрали замечательное: на пригорочке,  где  народу  было
        поменьше, а травка - почище, потому что берег здесь круто обрывал-
        ся и до воды было метра три. Наших мужичков это вполне устраивало,
        потому что, как оказалось, все они любили прыгать в воду с высоты.
        Ну,а забираться на берег было несложно: известняк -  порода  хлип-
        кая, поэтому в нем полно полостей и выступов, удобных для подъема.




                232
        Одно нехорошо - уж очень он колюч: ни рукой взяться, ни ногой нас-
        тупить - больно!
            И вот лежат наши молодцы после купания  на  травке,  выпивают,
        закусывают и любуются городищем Херсонеса  Таврического, колоннады
        которого известны каждому из школьного учебника. Через  часик  пе-
        резнакомились со всеми соседями. Челябинцы для крымчан так же  ин-
        тересны, как крымчане для челябинцев где-нибудь на  берегу  ураль-
        ского озера.
            Прямо под ними обнаружился грот с проходным  тоннельчиком.  Он
        притягивает к себе пловцов, как магнит. Юные девы тоннельчик  про-
        ходят с удовольствием, но не иначе, как  держась  за  руки  зрелых
        мужчин. Вот тебе и дружба! Вот тебе и интерес!
            Но, как некогда справедливо заметил общий друг и большой  мыс-
        литель Саша Петрунин, на пляже устаешь больше, чем на копке огоро-
        да. Солнце стало припекать, и друзья подались в сторону дома, явно
        перебрав ультрафиолету.
            "Все хорошо в меру!", будто бы сказал Джавахарлал Неру.

ЗАКАЗ N 619

            - Понедельник - день чижолый, нельзя в поле  работать!  -  так
        звучит зачин одной из народных песен. Увы, народная мудрость у нас
        не в почете: нельзя - оно, конечно, нельзя, но - надо! (В слове «рабо-
        тать» ударение – на последнем слоге. – Примеч. Автора.)
            В понедельник два уже знакомых нам автобуса, набитые ударника-
        ми коммунистического труда, свернули на пятом километре к морю  и,
        миновав юдоль печали, помчались на мыс Фиолент. Экспедиция была  в
        полном составе: накануне на своем самолете прилетели недостающие.
            У бюро пропусков образовалась  очередь.  Зинаида  Григорьевна,
        как всегда, энергична и приветлива. Белокурые волосы обрамляют за-
        горевшее до цвета червонного золота лицо ее, на котором синим пла-
        менем полыхают глаза. Начальник - капитан третьего ранга Саша Крю-
        ков пришел из штаба и тоже заступил на ударную трудовую вахту. Де-
        ло оформления и выдачи пропусков подвигалось споро.




                233
            Приезжие в ожидании своей  очереди спрятались от яркого солнца
        в тени каменных дубов и акаций с глядичиями, расселись на  скамей-
        ках у ослепительно белого караульного помещения, ушли в гостиницу.
        Иные отправились любоваться морем  с  высоты  обрывистого  берега.
        Густо заросший кустарником лог, розовые утесы, именуемые  Перьями,
        скала Монах, колоссальной глыбой вознесшаяся из воды в сотне  мет-
        ров от кромки суши, будто оцепенели от зноя. Только звонко стреко-
        чут цикады и камышовые сверчки да от самого берега доносится  ра-
        достный детский визг - на пляже отдыхают семьи военнослужащих час-
        ти. Для чужих он недоступен.
            К обеду миасцы получили документы и уже как  свои  отправились
        через территорию части по кратчайшей дороге в Балаклаву - обедать.
        А после обеда - по рабочим местам.
            На этот раз рабочим местом измеренцев был не стенд, безжизнен-
        ной железякой пришвартованный к стенке, а настоящая подводная лод-
        ка, красиво именуемая "заказом N 619".
            "Заказ" на верфях  Северного  машиностроительного  предприятия
        в городе Северодвинске был оснащен шахтой  для  пуска  испытуемого
        изделия 3М-65 непосредственно из подводной лодки. Этот этап  испы-
        таний носил название ЭПЛ - экспериментальная подводная лодка.
            Лодка была дизельной, причем самой крупной из  дизельных.  Как
        говорили моряки, такой большой лодки на Черноморском флоте  больше
        нет.Ну, а атомных субмарин на Черном море не было никогда: к чему,
        если ракеты, запущенные из Северной Атлантики, могут свободно  по-
        разить цели в Индийском океане?
            Заказ 619 из Белого моря буксировали до Азовского. Разве такое
        путешествие - не подарок судьбы членам экипажа? Пересечь всю стра-
        ну с севера на юг - о таком круизе можно только мечтать!
            Как человек, проживший весьма существенную часть  своей  жизни
        в северной  части этого маршрута, автор с  удовольствием  напомнит
        дорогому читателю, что из Белого моря по Беломоро-Балтийскому  ка-






                234
        налу сначала надо попасть в Онежское озеро. В устье  реки  Вытегры
        на южном берегу озера мы окажемся на Волго-Балтийском пути (сокра-
        щенно Волго-Балт), который от Балтики до Волги пролегает по  Неве,
        Ладожскому озеру, Свири с двумя  гидроузлами,  Онежскому  озеру  и
        Волго-Балтийскому каналу с пятью гидроузлами. Канал включает в се-
        бя реку Вытегру, проложенный на водоразделе  канал,  Ковжу,  Белое
        озеро и Шексну, впадающую в Рыбинское водохранилище.
            Канал, протянувшийся на 361 километр между Онежским  озером  и
        Рыбинским водохранилищем, соединил бассейны Белого, Балтийского  и
        Каспийского морей, а Волго-Донской канал завершил создание Единого
        глубоководного пути европейской части  СССР,  присоединив  к  нему
        Азовское и Черное моря.
            Так что экипаж 619-го заказа проплыл по рекам, озерам и  морям
        где-то около пяти тысяч километров.
                х х х
            Рубка высоко вознеслась над корпусом лодки. Там, на самом вер-
        ху, и находился верхний срез шахты. А днише ее покоилось на  осно-
        вании, приваренном к дну трюма. Вид рубка имела оригинальный: лег-
        кий корпус на ней с одной стороны вспучился, образуя подобие  флю-
        са. Непосвященные посмеивались, а экипаж знал, что флюс сделан для
        удобства обслуживания датчиков панами Юреком и Бореком и их друзь-
        ями.
            Со слов соратников, примерявших комплект датчиков еще в СМП  и
        участвовавших в первых пусках с лодки здесь, в  Севастополе,  паны
        знали, с каким сложностями они столкнутся при  установке  датчиков
        на подлодке: чтобы добраться до места, придется порой делать стой-
        ки на ушах. Два датчика ставились прямо из каюты  командира.  Флюс
        тесен, как первый космический корабль. И только днище шахты досту-
        пно и под ним тепло и сухо, а трюм  сверкает  оранжевым  свинцовым
        суриком и чистотой.
            Вовик, Юрек и Борек, прижимаясь к рубке,  прошли  по  узенькой






                235
        кромке вдоль борта до двери и проникли вовнутрь. Открытый люк чуть
        не под потолком рубки указывает место входа, вернее спуска, в лод-
        ку.
            Михалыч впервые на субмарине, и все  здесь  ему  в  диковинку.
        Чтобы попасть на первую палубу, надо несколько  метров  спускаться
        по трапу в тесной трубе, упираясь в нее спиной. Коленки при сгиба-
        нии входят в промежутки между перекладинами трапа,  почти  касаясь
        противоположной стенки. Палуба, или, по-сухопутному, этаж, по всей
        длине лодки разделена переборками на отсеки. Попасть из одного от-
        сека в другой можно через люки, приподнятые над палубой, чтобы  не
        вползать, а входить к соседям. Преодолеть высокий "порог" помогают
        короткие металлические трапы с поручнями. У  каждого  люка  -  две
        крышки с маленькими иллюминаторами в центре, чтобы люк можно  было
        задраить со стороны любого отсека.
            - Представьте ситуацию, - заговорил Вова.- Лодка  в  подводном
        положении, и ее поразила торпеда. В отсек  хлынула  вода,  начался
        пожар. Дана команда бороться за живучесть корабля. Пораженный  от-
        сек тут же надежно изолирован с обеих сторон с  помощью  этих  вот
        крышек. Все, кто там находится, погибают на наших глазах. Они  ви-
        дят нас, а мы их. Что ты мне скажешь, Юра, если окажешься там, а я
        буду смотреть на тебя с другой стороны люка?
            - Да, ситуация... Не приведи Господи, - отвечал тот. -  Только
        сейчас понял, почему не подводник.
            Юркие матросы ласточкой пролетают через круглые "двери" в  со-
        седний отсек. Вытянутыми вперед руками они касаются  поручней  уже
        на обратной стороне переборки и, приземлившись там, несутся  даль-
        ше как ни в чем не бывало. Паны, кряхтя, просовываются сквозь тес-
        ные отверстия в каждой переборке.
            На нижней палубе просторно. Здесь, должно быть,     кают- кам-
        пания. В   центре  помещения - большой стол, за  которым  сидят и
        делают свои дела несколько матросов. Вдоль стенок - подвесные кой-





                236
        ки. Два или три матроса безмятежно спят в них - должно быть  после
        вахты. Пожилой мичман лично проводит промышленников в трюм.
            Михалыча в лодке больше всего поразила скорее  не  теснота,  а
        компактность, рациональность расположения всего того, чем она  на-
        пичкана. И трубы... Множество труб разного  диаметра,  повторяющих
        самые прихотливые контуры внутренней планировки. В трубах размеща-
        ются кабели, коммуникации - все то, что обеспечивает  жизнеспособ-
        ность и жизнедеятельность лодки.
            Как-то, будучи в Северодвинске, Михалыч и Володя Толубко  про-
        ходили по центру улицы, именуемой Аллеей Героев,  и  рассматривали
        портреты лучших людей Северного  машиностроительного  предприятия,
        удостоенных звания Герой Социалистического Труда. Среди  них  были
        гибщики труб. Странная специальность сильно развеселила его. Воло-
        дя веселья не разделил и рассказал случай из жизни.
            Несколько лет назад его командировали на завод,  чтобы  решить
        вопрос об установке штатного датчика  на  шахте  подводной  лодки.
        Нужно было сделать чертеж трубки под кабель датчика, отдать его  в
        производство, а потом проконтролировать изготовление трубки и  ус-
        тановку датчика на шахту. Кабель  был  длинный,  и  трубка,  чтобы
        плотно прилегать к огибаемым поверхностям, должна была  извиваться
        в разных плоскостях и поворачиваться под  разными  углами.  Володя
        целый день потел над непривычной работой.
            Пришел гибщик. Молча просмотрел чертеж  и  вышел.  Вернулся  с
        трубой заданного диаметра и требуемой длины. Потом принялся за ра-
        боту. Глядя на чертеж, он голыми руками  перемещал  и  поворачивал
        трубу, время от времени крепко ударяя ее об колено. Через несколь-
        ко минут дело было сделано. Присутствующие  конструкторы  схватили
        мерительные инструменты и принялись за проверку. Изделие в точнос-
        ти соответствовало чертежу. Вот вам и гибщик!
            ... На улице было хорошо! У корпуса с ребристыми стенами сиде-
        ли труженики "Персея", чьи рабочие места находились  на  пирсе,  и





                237
        закидывали в бухту удочки. Они обменялись с миацами возгласами ра-
        дости от внезапной встречи и рукопожатиями.
            - Барабулька в бухте появилась, - пояснил бригадир  Борис  Ми-
        хайлович, - да такая добрая. Давненько мы ее не видали...
            Он показал на ведро, в котором плескались  рыбки  величиной  с
        чебака удивительной формы и раскраски: с круто скошенной  головой,
        заканчивающейся двумя усиками, красного цвета с желтыми и светлыми
        полосами по туловищу.
            - Вкусней этой рыбы не бывает, - продолжил он. - В Древнем Ри-
        ме за нее платили серебром такого же веса. Раньше в Черном море ее
        было много, а теперь вот стала редкостью, появляется только  время
        от времени.
            Вовик, чья трудовая биография была тесно  связана с Севастопо-
        лем многие годы, подтвердил:
            - Лет пятнадцать назад барабульку, она же султанка, в  магази-
        нах продавали. Правда, чтобы ее купить, надо было не опоздать.
            Возле корпуса к ним, широко улыбаясь до черноты загоревшим ли-
        цом, подошел мичман Коваль:
            - Приветствую вас и поздравляю с прибытием в Балаклаву!
            Когда стали усаживаться, чтобы перекурить, Михалыч  хотел  ус-
        троиться на кнехт - вполне табуретку, забетонированную в пирс.
            - Пан Борек, - упредил его Коваль, - очень прошу на  кнехт  не
        садиться: это все равно, что боцману на голову.
            Потекла неспешная беседа о житье-бытье, как  кальян,  делающая
        размеренным прием табачного дыма.
            Через дорогу к ним направлялся кавторанг Охломин.
            - Валерка! - встрепенулся вдруг мичман, обращаясь к нему. -  А
        ну-ка вынь руки из брюк! Ей-богу, я тебе карманы зашью!
            Охломин, улыбаясь, подошел поздороваться.
            Пошли в здание проверить состояние своей  рабочей  комнаты.  В
        ней все было как год назад. Блиц-инвентаризация подтвердила первое






                238
        впечатление. Завтра можно приступать к работе. А на сегодня хватит
        - впечатлений больше, чем достаточно.
            Заглянул техрук Ногтев, представитель отдела, курирующего  ра-
        боты на испытаниях:
- Как дела? Имейте в виду - скоро будет автобус.
-
О РЕКОГНОСЦИРОВКЕ, ЖАРЕ                И ПОЛЬЗЕ ПЕШИХ ПРОГУЛОК

            На другой день начались трудовые будни,  которые  так  желанны
        после затянувшегося безделья. Потому что они - это спокойная  раз-
        мерная жизнь, занятая с утра до вечера знакомым и привычным делом,
        а порой и любимым.
            Вскочив с утра  пораньше, шнырь, то бишь дежурный по  коммуне,
        ставил чай и начинал лепить бутерброды. В это время коммунары  за-
        нимались туалетом. Единственный горшок на толпу, естественно, соз-
        давал известные неудобства, однако после некоторого  коллективного
        тренажа они переставали мешать. Потом на рысях команда выскакивала
        во двор и, миновав арку, оказывалась у обочины дороги, огибающей по
        краю оврага жилой массив.
            Утренняя свежесть под лучами еще неяркого солнца поселяли пра-
        здник в душе. Ожидание  скрашивалось живой беседой и было не в тя-
        гость. Потом из-за поворота "появлялись расписные" пазик и  курно-
        сый с жаждущими трудовых подвигов хрусталевцами. Все рассаживались
        по местам, и колонна отправлялась в путь. Свернув  на  Вострякова,
        автобусы оказывались в потоке транспорта, устремленного в  сторону
        Ялты: за городом улица переходила  в  Ялтинское  шоссе.
        Немного не доезжая до свертка на Балаклаву, пазик  поворачивал на-
        право и, перейдя на пониженную скорость, с рыком лез в горку - то-
        ропился на техничку в Мраморную бухту. Коммунары Слава и  Ваня - в
        числе тех, кто готовит ракету к пуску. А курносый устремляется под
        горку в Балаклаву, увозя наших героев на пирс, где сидеть им  без-
        вылазно, пока шахта не будет оснащена средствами измерения.
            ...Первый рабочий день для Михалыча и Юры интересен тем, что в







                239
        конце его станет предельно ясным не только объем предстоящей рабо-
        ты, но и степень обеспечения датчиками, состояние приборов и изме-
        рительной аппаратуры, рабочей одежды,  наличие  расходных  матери-
        алов и технической документации, без которой  немыслима  работа  с
        приборами.
            Пан Юрек зарылся в ящики, а Михалыч побежал в секретный архив,
        чтобы поздороваться с красавицей Надюшей и взять у нее  безразмер-
        ный том с программой измерений. Так как девушка находилась на слу-
        жбе в тужурке с погонами старшего  матроса,  Михалыч  облачился  в
        мундир капитана второго ранга, будто навечно прописанный в их  ра-
        бочей комнате, и долго маячил погоном в маленьком окошке.
            - Товарищ Шорин, - раздался нежный голосок из-за перегородки,-
        не испугаете: я знаю, что это вы!
            Надо было выписать на отдельные листы сведения  об  измерениях
        и датчиках, чтобы в любую минуту получить нужную справку.
            После обеда приступили к подготовке комплекта для  обеспечения
        пуска. Для этого надо было достать из ящиков около полутора  сотен
        датчиков разных по назначению, по конструкции и по размеру. Работа
        кипела со страшной силой, пока не вошел пан Вовек, делающий дела в
        другом месте, и не сообщил, что пора кончать, потому  что  вот-вот
        придет курносый, чтобы увезти всех в Севастополь.
            ... Вечером, когда коммунары уселись за стол  и  принялись  за
        дежурное блюдо: салат из помидоров с растительным маслом и яичницу
        с колбасой, - Иван Иванович вопросил вдруг:
            - Кстати, вы не обратили внимание, что в городе появились  ма-
        шины с цистернами, на которых написано: "Живая рыба"? Продают кар-
        па - зеркального и обычного - и толстолобика. Может быть,  освежим
        меню, как вы?
            Внимание обратили все: для уральцев это было диковинкой.  Тор-
        говля шла прямо у машин. Водитель  сачком  вылавливал  в  цистерне
        крупных трепещущих рыбин и вываливал их в  поддоны,  а  продавщица





                24О
        только успевала бросать их на весы - спрос на товар  был  повышен-
        ный.
            Почему именно в августе началась путина и почему объектом про-
        мысла стали именно карп и толстолобик? Оказалось, путина по време-
        ни точно совпадала с началом уборки урожая риса.  Рисоводы  Крыма,
        завершив посев риса в чеки - огромные земляные корыта с  водой,  -
        запускают туда мальков карпа и толстолобика. Стебли риса с  лихвой
        обеспечивают едой рыбу, а та поддерживает в водоемах чистоту и по-
        рядок. Вот и растут они на радость едокам вместе - рис и рыба. А в
        конце лета крестьяне снимают двойной урожай.  Вот  как  хорошо  да
        здорово!
            - Помните анекдот 5О-х годов про рыбу, когда вся страна сидела
        на соленой треске? Ее, надоевшую, называли еще гидрокурицей. Перед
        готовкой треску надо было минимум сутки вымачивать в  воде  -  хо-
        лодильников-то тогда не было. Так вот, "Ты спрашиваешь,  почему  в
        магазине нет мяса? Ешь больше рыбы! В рыбе много фосфора,  а  фос-
        фор, как известно, - элемент мысли. Вот когда много съешь  трески,
        тогда поймешь, почему в магазинах нет мяса."
            - Между прочим, многие и до сих пор не поняли этого...
            Коммуна дружно проголосовала  за  то, чтобы устраивать  рыбные
        дни.
            Балаклавцев, ознакомившихся с положением дел на лодке,  беспо-
        коила техничка - именно там возникали помехи, из-за которых  пере-
        носились сроки пуска изделия, а следовательно, продлевалась коман-
        дировка.
            - Затыки будут, - отвечали Ваня и Слава. -  Как  без  затыков?
        Столько электроники, столько сложнейших электрических схем...  На-
        верно, по сложности и по величине они сопоставимы с  планом  улиц,
        переулков и площадей огромного города. И в любом месте может  про-
        изойти авария. Вот вам и затык.  Но  дело  привычное,  попыхтим  и
        справимся. Хуже, если что-то посерьезнее выйдет из  строя.  Напри-





                241
        мер, пороховой аккмулятор давления ...  или  система  прицеливания
        ... Да мало ли что может выйти из строя!  А  на  заводе-поставщике
        другого нет, его надо срочно изготовить и доставить в  Севастополь
        с другого конца страны. Вот вам и задержка с месяц длиной!
            ... На улице была невыносимая жара. Коммунары  трапезничали  в
        одних трусах. Легкое шевеление атмосферы снаружи по законам  аэро-
        динамики превращалось в помещении в  приятный  сквознячок,  игриво
        обтекающий влажные тела едоков,  неукоснительно  следующих  первой
        части народной мудрости: ешь - потей, работай - мерзни.
            Томление от жары ощутимо снималось внутренним сугревом: поеда-
        ние "яешенки", естественно, сопровождалось питием "Пивденнобугско-
        го" портвейна  (кстати, весьма  недурного),  вызывавшего  обильное
        потение.
            Впереди мучительная ночь. Спать на кровати невозможно:  матрац
        обжигает, как раскаленная плита. Подушка - орудие пытки. Даже  го-
        лый пол не убежище от жары.
            Лоджия в сторону балки - бухточка на берегу безграничного воз-
        душного океана, дыхание которого, настоянное на  душистых  степных
        травах, овевает все существо и радостно поглощается легкими.  Ночь
        звенит обалдевшими от жары цикадами. Звезды  на  черном  небосводе
        можно потрогать руками.
            Люди не спят. Они выбрались на лоджии  и  балконы,  попыхивают
        подмигивающими в темноте сигаретами и негромко переговариваются.
            И все-таки есть, есть очарование в этих душных черных ночах!
            ... Жизнь украшается внезапностями - и приятными и совсем  на-
        оборот. Наутро дежурная вошла на кухню с фриштыкающими мужиками  и
        сообщила, что автобуса на пирс не будет. Значит следовать в Балак-
        лаву надо общественным транспортом. Позже  выяснилось,  что техрук
        Вова Ногтев, хороший человек, уехал на находившемся в его распоря-
        жении автобусе в Симферополь, дабы прикупить  что-то  для  дома  и
        семьи. Ничего особенного, вполне рядовое свинство в КБ, и,  конеч-





                242
        но, не только в Миасском.
            Но зато друзья наши получили возможность приятным  летним  ут-
        речком не спеша прогуляться по городу и вглядеться в  неразличимые
        через автобусные окна явления природы. Например, на площади  перед
        гастрономом, через дорогу от ресторана "Полет", зацвели тамарикс и
        испанский дрок. Дрок источает удручающе пряный аромат субтропиков.
        Добираясь до улицы Хрусталева проходными дворами, вышли на  аллею,
        засаженнную грецким орешником. На деревьях возятся мальчишки.
            - Ребята, а что вы там делаете? - поинтересовались уральцы.
            - Орехи рвем!
            - Неужели поспели?
            - Не совсем, но есть можно.
            Ветви орешника увешаны шариками одного с листьями цвета и  по-
        тому незаметными при беглом взгляде.
            - А как вы добираетесь до мякоти?
            - Очень просто, - отвечали аборигены. - Ловите!
            Они бросили наземь несколько орехов в плотной зеленой  оболоч-
        ке.
            - Положите их на асфальт и покатайте подошвой.
            И в самом деле, шкурка после этого легко отошла, обнажив  зна-
        комую с детства морщинистую оболочку. Правда, та была зеленоватой.
        А внутри - мякоть, но не желтовато-маслянистая, а белая -  молози-
        во. Орехи, конечно, недоспелые. Спелые катать по асфальту не надо:
        потемневшая кожура охотно расстается с коричневой скорлупой.  При-
        мерно через месяц орехи сами начнут падать на землю.  Да  и  после
        этого их некоторое время выдерживают  на  солнце,  чтобы  молозиво
        превратилось в маслянистую мякоть.
            В Балаклаве вышли на остановку раньше - у ухоженного двухэтаж-
        ного особняка с пилястрами по фасаду. Это      главное здание  го-
        родка - здесь располагается райком Компартии Украины. Мужички при-
        сели на скамью и закурили. Неожиданно сверху что-то на них посыпа-





                243
        лось. Вовек достал из-за воротника рубашки каштан - плод в плотной
        эластичной оболочке красивого ярко бурого - каштанового  -  цвета.
        Каштаны, такие приятные и теплые на ощупь, миаскиты тут же  подоб-
        рали и рассовали по карманам.
            Старичок из местных, наблюдая за панами, заметил:
            - Вообще-то власти просят сдавать каштаны дворникам -  на  се-
        мена...
            - Мы посадим их на Урале!
            - Вряд ли они там вырастут, - подумав, добавил дед.
            И он был прав. Конский каштан, не имеющий никакого отношения к
        настоящему каштану, пищевому, - а именно он посажен повсеместно на
        юге, - хорошо растет и в Средней России.  В  Санкт-Петербурге  его
        много в сквере между станцией метро "Горьковская" и Кировским мос-
        том. Выйдя однажды в Москве из здания Аэровокзала,  на  противопо-
        ложной стороне улицы Михаыч увидал огромный каштан в цвету. На ка-
        лендаре было 1 июня. Однако резко континентальный климат  Урала  -
        не для каштана.
            Впрочем, попробовать стоит. Считалось, что дубы на Южном Урале
        тоже не растут. Как-то, будучи в командировке в  Питере  в  начале
        сентября, Михалыч умчался на выходные в родное село, которое южнее
        почти на 4ОО км. Возвращаясь в Питер, вспомнил вдруг, что один  из
        коллег, коренной уралец, попросил привезти желудей, которых никог-
        да не видел. Михалыч набузовал их  вместе с  ветками  полчемодана.
        Коллега привезенные семена тут  же  посадил  на  садовом  участке.
        Ко всеобщему удивлению и радости, взошло  два  желудя.  А  теперь,
        много лет спустя,  односельчанин  Михалыча  превратился  в  рослое
        крепкое деревце, и соседи садовода используют его листья  при  за-
        солке огурцов. Вот какая история с географией.
            Но не только каштаны да грецкие орехи падают в Крыму на головы
        граждан. Теми же днями Борек и Юрек на улице Крестовского поджида-
        ли автобус маршрута 9а, чтобы уехать в Севастополь. Над остановкой





                244
        распростерла ветви огромная шелковица - та самая, на которой  соз-
        ревают тутовые ягоды. Они не обратили внимания на черные  неопрят-
        ные пятна на асфальте и доверчиво спрятались в густую тень библей-
        ского дерева. И тут же на  белую  рубашку  Юрека,  брызнув  соком,
        смачно шлепнулась большая черная ягода. Борек дернулся из-под кро-
        ны, но поздно... Его нежно-салатного цвета рубашка апаш украсилась
        несколькими чернильными блямбами.
            ...Но приятных примет августа было несравнимо больше. На  каж-
        дом углу продавали помидоры, репчатый лукьяновский лук,  способный
        любой салат превратить в чудо, разноцветный сладкий перец,  тонкие
        багряные стручки обжигающей паприки, связки  чеснока,  петрушку  и
        укроп, яблоки и вишню, виноград и персики, морковь и огурцы и  пр.
        и пр. Нет, нужен немалый поэтический дар, чтобы изобразить все это
        великолепие, дарованное человеку матерью-Природой.

ШАЙБА! РЫБНЫЙ ДЕНЬ                И ПОСЛЕДНИЙ БУЛЬ КОММУНЫ

            На пирсе работа кипела. Шахту энергично готовили к пуску. Эта-
        жерка сотрясалась от большого числа желающих  попасть  в  шахту  и
        выбраться оттуда. Для наших джигитов время работы на лодке еще  не
        пришло. Комплект приготовлен, но каждый  прибор  перед  установкой
        должен проверяться на целостность электрических цепей,  надежность
        сопротивления изоляции, работоспособность при и после  воздействия
        эстремальных условий эксплуатации, подробно  расписанных  в  соот-
        ветствующих инструкциях по эксплуатации. Вот почему длинные  столы
        в раБочей комнате заставлены испытательным  оборудованием  и  кон-
        трольно-измерительными приборами.
            Юрек и Борек борзо принялись за испытания, торопливо отписывая
        их результаты в паспорта. При анализе информации  после  испытаний
        важно точно знать место установки каждого датчика, а для этого на-
        до присвоить ему параметр измерения, а потом указать его  на  пас-
        порте и на самом приборе посредством приклеивания шильдика  липкой
        прозрачной лентой. Работа кропотливая, требующая внимания и аккурат-
        ности.




                245
             После нескольких дней интенсивного труда паспорта были засуну-
        ты в большой пакет - для вычислительного центра, где делался  экс-
        пресс-анализ условий пуска ракеты, а датчики были разложены в  не-
        большие ящики для удобства транспортирования к местам установки.
            На этот раз в помощники Юре и Михалычу были определены  персе-
        евцы Саша Гречнев и Витя Висич из бригады Володи Каменкова, здоро-
        венного и веселого мужика. Саша, красивый толстячок с  русоволосой
        и невероятно кучерявой головой, все  улыбался  и  многозначительно
        помалкивал, зато говорлив был худощавый товарищ его, Висич, темные
        волосы которого были одного цвета с лицом и глазами. На лице  Вити
        написана всегдашняя готовность выпить.
            Помощнички эти, однако, сызмальства трудились на судоремонтном
        предприятии, и любое плавучее железное сооружение  было  для  них,
        что дом родной. Работали они спокойно, вразвалочку, но  споро  не-
        обычайно. Стоило их однажды привести в помещение, где задорно  ту-
        жились измеренцы, и показать на ящики с приготовленными для  уста-
        новки приборами, как они тут же молча забрали один из них и отпра-
        вились на лодку. Последующие визиты были столь же безмолвны и  де-
        ловиты. А вечером работодатели с приятным недоумением  констатиро-
        вали, что комната заметно опустела.
            Промеж серьезных занятий, как говаривал дед Щукарь, были и шу-
        тейные разговоры, когда приглашенные к общению Витя и Саша  усажи-
        вались на ящики и охотно травили баланду, обогащая  друг друга ин-
        фомацией о житье-бытье и новинками устного народного творчества.За
        примерами, как говорится, далеко ходить не надо, вот они:
            Полюбила лейтенанта,    Полюбила тракториста
            А майора хочется:       И, как водится, дала.
            У него, у паразита,     Три недели титьки мыла
            По земле волочится.     И соляркою ссала.





                246
            Я найду в окопе мину      Из колодца вода льется,
            И в дуду ее задвину,      Через желоб котится,
            А когда война начнется,-  Хоть и трудно мы живем,
            Враг на мине подорвется!  А нанаться хочется!
            Ну, и так далее, и тому подобное: страшилки,  анекдоты.  Поче-
        му-то одна из страшилок так очаровала Михалыча, что он дня три без
        конца повторял ее:
            Я спросил электрика Петрова:     Ничего Петров не отвечает,
            Почему у вас на шее провод?      Только тихо ботами качает.
                х х х
            В трудах и заботах пролетели неделя, другая, и вот  вам  свер-
        шившийся факт: датчики установлены - шахта и легкий корпус  полно-
        стью оснащены средствами измерения. Ура! Шайба!
            Осталась самая малость:  проверить  исправность  установленных
        датчиков, причем некоторые - на функционирование. Но проверки  эти
        проводятся перед погрузкой ракеты в лодку,  после  того,  как  все
        подготовительные к пуску работы на шахте и лодке проведены и  пирс
        становится безлюдным. Когда-то это произойдет?
            ...В замечательном фильме Эльдара Рязанова "Ирония судьбы, или
        с легким паром" есть эпизод, вернее два эпизода, связанных  с  за-
        ливной рыбой, приготовленной неумелыми руками хозяйки. Гости, один
        интеллигентнее другого, вот таким  деликатным  до  галантерейности
        способом оценивают ее.
            Хирург Женя, милейший человек, - хозяйке:
            - Нет, это не рыба... Это не заливная рыба...
            Ипполит, милейший ничуть не в меньшей степени,  (с  невероятно
        брезгливой гримасой) - хозяйке:
            - Какая гадость эта ваша рыба!
            Вот вам образчики поведения воспитанных людей в гостях. А меж-
        ду тем сиволапые мужички, счастливо не сведущие в этикете,  ничего
        в гостях не похают, а либо промолчат, либо нахвалят. Такова народ-
        ная традиция.




                247
            Но не только об этом не догадываются  киночародеи,  не  ведают
        они и азов варки еды - не о кулинарном искусстве речь.
            Наши народные умельцы купили-таки карпов - по одному на едока.
        Из пяти прекрасных творений природы два  были  зеркальные.  Только
        что в поддоне они трепыхались тугими чешуйчатыми телами и брызгали
        сгребаемой хвостами водой на разомлевшую от жары  очередь.  А  те-
        перь, несомые Вовиком, веселят друзей тем, что с неукротимой энер-
        гией дергают сумку в разные стороны. Но,  как  говорится,  недолго
        музыка играла, недолго фраер танцевал. В шесть  рук  принялись  за
        работу умельцы. Карпы  почищены  и  выпотрошены.  Съедобная  часть
        внутренностей (ливер?) заняла огромную сковороду. Карпы, по указа-
        нию тороватого Вовика, уложены  один на другого в широкую кастрюлю
        вперемешку с нашинкованными морковкой и корневой петрушкой,  сдоб-
        рены репчатым луком, лавровым листом и горошинами черного перца.
        И залиты водой так, чтобы она лишь слегка покрывала  будущую  еду.
        Им предстояло на очень малом огне, без кипения, а  лишь  при  едва
        различимых бульках воды млеть и томиться длительное время.
            Если по окончании процесса в варево поместить лишь один компо-
        нент - желатин, потом разложить рыбу в блюда, залить ее  бульоном,
        а затем остудить - получится заливная рыба.  Вот  вам  самопальный
        рецепт! Как испортить рыбу до состояния гадости -  загадка.  Разве
        что многажды ее посолить. Хороший продукт, как говорит Вовик, зав-
        сегда сам себя окажет. Не умеете варить - и ладно, и  хорошо.  За-
        лейте рыбу или мясо водой, посолите по вкусу - и вперед! От гадос-
        ти вы застрахованы. Из хороших продуктов без высокой  квалификации
        гадости не приготовишь!
            И вот ужин готов. Коммунаров Пети и Славы нет, хотя мгла  чер-
        ным вороном уже спикировала на город. Они на техничке, где  затыки
        идут за затыками. Они вот уже целую неделю  являются  домой  около
        полуночи: сроки жмут, а  дело  подвигается  туго.  И,  как  назло,
        что-то опять вышло из строя и за чем-то надо срочно гнать  самолет
        то ли в Сибирь, то ли в Ленинград, то ли в оба конца сразу.




                248
            Коммуна распалась по причине крайней ее разобщенности.  А  тут
        еще (зараза!) дешевый портвейн пропал. Ваня копит на машину -  ему
        водка и добрые продукты противопоказаны. Слава вынужден с ним  со-
        лидаризироваться, тем более, что им каждый вечер в одну фляжку на-
        ливают родного гидролизного пития. А у нашей тройки и машины есть,
        и дети выросли: гуляй - не хочу! На что посмотрят, то и  покупают.
        Перешли вот на "Пшеничную". Для разнообразия то шампанского купят,
        то хереса, а то мадеры. Или дорогого марочного  вина  из  подвалов
        Массандры. Короче говоря, карпы стали предсмертным  вздохом  орга-
        низма по имени Коммуна!
            ... Откушали балаклавцы под водочку помидорно-огуречного сала-
        ту, а потом каждый бережно уложил перед собой в отдельную тарелоч-
        ку по огромному карпику. Посреди стола - эмалированная чашка с на-
        варистым бульоном, подернутым жирком. Вовик берет рукой порезанный
        укроп и, размахивая ею, как поп кадилом, посыпает зеленью и карпов
        и бульон. Юра налил бульону в большую  "люменевую"  кружку  -  так
        способней. Рюмка доброй водки перед карасиком - в самый раз: рыба,
        как известно, посуху не ходит.
            В полночь шумно распахнулась дверь, затопали ноги  -  приехали
        ударники комтруда. И сразу - на кухню. Загремели кастрюльки,  зас-
        тучали ложки. И только взволнованный голос Славика:
            - Ну до чего же вкусно! ( И громкое швырканье). Вот это  вкус-
        нятина!
            - А это что такое? - наткнулись на  сковородку  с  жарехой.  И
        опять: "Вот это вкуснотища!"
            Фактически после этих слов коммуна булькнула и утопла.
                х х х
            На другое утро, приехав в Балаклаву, троица поспешила к ресто-
        рану. Там, обочь киосков и ларьков, приютились в тенечке две бочки
        с квасом на колесах. В одной квас сладкий питьевой (неужели кто-то
        утоляет жажду сладкими напитками?), а в другой - окрошечный,  кис-




                249
        ловатый. Если бочка с ним на ночь оставалась на улице, к утру квас
        становится отменно ядреным и его можно смело  называть  опохмелоч-
        ным. Именно он неудержимо влек к себе любителей  припущенных  кар-
        пов.
            ... На пирсе непривычно малолюдно. У пришвартованной лодки по-
        куривают офицеры: только что закончилось утреннее построение. Мат-
        росы исчезли в чреве заказа  N  619,  промышленники,  переделавшие
        свои дела, отсутствуют, и офицерам ничего не остается, как делить-
        ся мнениями-впечатлениями да травить анекдоты.
            Троица в приятном томлении духа после  выпитого  кваса  и  под
        воздействием будто никогда не заходящего солнца, вяло шевеля нога-
        ми, подрулила к господам офицерам и услышала  нижеследующий  анек-
        дот." Друзья как-то спрашивают полковника КГБ;
            - Чем ваш комитет конкретно занимается?
            - Мы занимаемся людьми, недовольными Советской властью.
            - А кто занимается теми, кто доволен Советской властью?
            - Ими занимается ОБХСС."
            - Валера, - обратился Михалыч к одному из офицеров, земляку  и
        заместителю командира лодки, - где ваш клизмостав - есть вопросы в
        части здоровья?
            - Видишь, вдоль рубки пробирается со стаканом в руке?  Это  он
        несет мне опохмелительный эликсир собственного изобретения. Изуми-
        тельная штука, я вам доложу!
            Подошел молоденький капитан медицинской службы, рыжеволосый  и
        весь в веснушках, коренной ленинградец. Кстати, офицеры лодки поч-
        ти сплошь - выпускники ленинградских военных училищ и уроженцы се-
        веро-запада России. Как, впрочем, и матросы, призванные на севере.
            - К вашим услугам, - расшаркался капитан.
            Михалыч отвел его в сторонку, и они стали оживленно  шептаться
        по поводу остеохондроза, который досаждал стареющему Делавару.




                25O
            - Движение! Как можно больше движения! Это в первую очередь, -
        донеслись до остальных слова медика.
            Подошли Саша Гречнев и Витя Висич и начали показывать  руки
        с густо почерневшими пальцами и ладонями. То же  наблюдалось  и  у
        некоторых офицеров. Оказалось, накануне в окрестных лесах они  со-
        бирали грецкие орехи, а также барбарис и грибы с незнакомыми севе-
        рянам названиями. Саша и Витя принялись звать уральцев  в  лес  за
        грецкими орехами.
            - Есть в одном месте старые посадки. О них мало  кто  знает...
        Но надо поторопиться, а то будет поздно.
            На что Вовик с обезоруживающей улыбкой отвечал:
            - Зачем так далеко забираться, если водка продается и рядом  с
        домом?
            Сраженные аргументом, любители природы умолкли. Однако на дол-
        гие годы в душе Михалыча осталось горькое сожаление, что он так и
        не побывал  в  крымском  лесу,  чтобы  накоротке  познакомиться  с
        ним, постичь его своеобразие и очарование, заняться тихим  промыс-
        лом его даров. Эх, Вовка, друг Вовка!
            Вову Гусева на испытаниях знает каждый. Потому что  нет  такой
        экспедиции, в которой бы он не участвовал.
            Вова либо улыбается, либо сурово нахмурен  -  иного  выражения
        его лицо не знает. В свои неполные сорок лет он замечательно  пле-
        шив. Зато грудь его, как у большинства плешивых, мохнатая, будто к
        ней пришит кусок овчины. Такова компенсация, уготованная  матерью-
        природой. Мохеровой ласково называет ее сам Вова.
            Чтобы как-то затушевать  нежелательный  эффект,  производимый,
        по его разумению, ранней плешью, он время от времени украшает свою
        речь словесной завитушкой: "Гребать мой лысый череп". "Я", говорит
        он и сразу же после самого личного в  мире  местоимения  вставляет
        этот речевой узор. "Дополнительным местом для  поцелуев"  называет
        он обширное голое пространство от бровей до затылка.




                251
            Улыбается Вова, как Дед Мороз, - вширь. Лицо его при этом ста-
        новится невозможно добродушным: узкий рот растягивается до ушей, а
        маленькие голубенькие глазки почти исчезают.
            Но Вова бывает и суров. Как-то по приезде в экспедицию миаски-
        ты создали коммуну и назвали ее клубом космонавтов. Отцы-основате-
        ли учредили устав, повесили его, а также распорядок дня на  видном
        месте. Каждый пожелавший вступить в клуб проходил испытания, среди
        которых было и такое: проспать ночь упакованным по высшему разряду
        - в рубашку с галстуком, в  костюм, ботинки  и с сигаретой  в  зу-
        бах. Один из испытуемых дерзнул ночью снять галстук. Наутро комис-
        сия приняла, было, его в клуб, однако этому  воспротивился  Вовик:
        он чувствовал себя оскорбленным и узрел в проступке  зародыш  воз-
        можного бунта. Претендент вынужден был пройти испытание  еще  раз.
        Так что Вова не только суров, но и справедлив.
            Вова носит в себе загадку. Это его таинственная и никем не по-
        знанная связь с посланником Бога на земле - с самим ВП. Когда  тот
        приезжает на испытания, он приглашает Вову на рандеву, и они вдво-
        ем проводят тихий вечер в беседах за бутылочкой "белого вина".
            Ну, а совместное мероприятие с персеевцами состоялось в  самом
        скором времени. Для этого совсем  не  понадобилоссь  забираться  в
        лесные дебри: все необходимое для этого действительно  продавалось
        в соседнем доме.

ВОТ ОНО, СЧАСТЬЕ!
БАЛАКЛАВСКИЕ ПЛЯЖИ

            Помозолив глаза населению пирса, заспешили к первому черпаку в
        кафе. После обеда приступили к  выполнению  культурной  программы,
        первым пунктом которой было окунание грешной плоти в воды  Черного
        моря. Самым близким и доступным местом для этого в Балаклаве был и
        остается городской пляж, известный под именем Кораблик. Он  распо-
        лагается в самом конце набережной Назукина у основания  Крепостной
        горы, на которой водрузились руины величественной генуэзской  кре-
        пости, видные отовсюду.
            Рядом с Корабликом пристань, от которой катера неутомимо  уво-





                252
        зят отдыхающих на Серебряный и Золотой пляжи. Но это когда надолго.
            Кораблик забит народом. В грязной с нефтяными  разводами  воде
        барахтается детвора. Плавать взрослым негде: пляж  находится  чуть
        не в горловине прохода в бухту, и до заказа N 619 на противополож-
        ной стороне - рукой подать. Видно, как  по  шканцам  прогуливаются
        командир субмарины и его заместитель Валера. Они размахивают рука-
        ми и энергично обсуждают свои военно-морские дела.
            Бойцов категорически не прельщает грязная прохлада, и  они  до
        скрипа в ушах тужатся принять единственно  правильное  решение.  А
        ключ к решению рядом - на пляже функционирует  буфет,  где  подают
        разливной портвейн, доставленный прямо из винзавода "Золотая  бал-
        ка", а к нему - бутерброды и гуляш с макаронами. Для  начала  наши
        герои приняли по стакану солнечного напитка, и тут же стало ясно -
        надо купаться, а не выпендориваться.
            Внезапно рядом с мыслителями образовался Саша Айкин, как всег-
        да энергичный и тверезый. Он не знал ни  лености,  ни  вялости  по
        причине комсомольского задора.
            - Мужики, как вы насчет того, чтобы рвануть  через  хребет  до
        Серебряного пляжа? Ходу минут сорок.
            - Это по такой-то жаре и все в гору? - удивился Юрек.
            - Зачем? - усмехнулся Вова.- Чем плохо здесь? Тут тебе и тене-
        чек, тут тебе и портвейн. Вода грязная? Вон дети купаются, а нам и
        Бог велел.
            - Пошли! - сказал Михалыч. - Хочется  обозреть  окрестности  с
        горки.
            И они вдвоем отправились в юго-восточный угол крепости  Чемба-
        ло. Крутая и во времена оны, видимо, оживленная дорога привела  их
        к развалинам нескольких жилых домов и церквей. Развалины были оби-
        таемы: в пыли барахталиь куры, какая-то старуха хворостиной  пого-
        няла козу.
            Дорога пропадала среди  развалин.  Дальше  на  земле  невнятно





                253
        просматривалась тропа, которая круто поднималась на гору мимо  ог-
        ромного щита с каким-то навигационным  знаком.  Пыхтя,  преодолели
        подъем и двинули по тропе, которая ступала на карниз и делала кру-
        той поворот налево. За поворотом открылся захватывающий дух вид.
            Хребет подступал к морю и отвесной стеной  низвергался в него,
        образуя широкую дугу. Выше  карниза  стена  была  голой,  и только
        где-то на самом верху квадратным пятнышком просматривалось  стран-
        ное сооружение, будто прицепленное к  краю  обрыва.  Справа,  ниже
        карниза, росли кустарники и деревья, и до воды было не так уж  да-
        леко. Карниз имел заметный уклон и опускался  он  в  сторону  мыса
        Айя, где расположился Золотой пляж. Пологий спуск к  пляжу  хорошо
        виден.
            Жаркое солнце на выцветшем до белизны небе, сияющее море, ухо-
        дящее за горизонт, отвесный берег с бредущими по  карнизу  людьми,
        густой душистый воздух - все это  создавало  ощущение  высокого  и
        светлого праздника на душе, и казалось, нет и не может  быть  иных
        примет полноты человеческого счастья.
            А вот и крутой спуск к Серебряному пляжу: ступеньками - ямки в
        земле и корни деревьев, перилами - ветви деревьев и кустарников.
            Пляж хорош, только вместо песка - крупная галька, больше похо-
        жая на мелкие каменья. Немного в стороне -  причал,  промежуточная
        стоянка между Балаклавой и Золотым пляжем. Только почему-то пасса-
        жиры неохотно выходят здесь.
                х х х
            Золотой пляж Михалычу удалось посетить только через пару лет.
            ...Ракета, которую доводили до ума в Мраморной бухте, вступила
        в новую стадию испытаний - бросковых: с наземного стенда на  поли-
        гоне Ненокса, что под Северодвинском, ее пускали на Камчатку - это
        была стрельба по мишени. А в это время в Севастополе над  плавучим
        стендом трудились персеевцы: они заменяли шахту на  другую  -  под
        новую ракету, разработанную Миасским КБ.





                254
            В числе много чего прочего в город-герой был отправлен так на-
        зываемый примерочный  комплект  датчиков.  Озабоченный  состоянием
        дел, отец родной Борис Васильевич вслед за ним отправил Михалыча и
        Сашу Петрунина с заданием установить датчики на  место.  Это  было
        непросто, если иметь в виду, что легкий корпус  из  металлического
        листа более сантиметра толщиной, на котором устанавливалось немало
        приборов, был новый и не догадывался, что в нем скоро будет  выре-
        зано много дырок, а под дырками приварены кронштейны для крепления
        датчиков.
            Первого июня миасцы прибыли в Крым и были  потрясены  буйством
        цветения растительного мира, полыхающего всеми мыслимыми и  немыс-
        лимыми красками. Горы и степь, такие горестно унылые под беспощад-
        ным солнцем в жаркое время года, зеленели сочными травами, утыкан-
        ными алыми маками. Маки - крупные, высокие  -  охапками  раскиданы
        вдоль железнодорожного полотна, по которому, стуча на стыках,  не-
        сется в Севастополь электричка. Будто промокшие красные  полотнища
        разложены на просторных полях. Это, весь в  маках,  зреет  ячмень.
        Скоро маки отцветут, и останется только ячмень, к уборке  которого
        приступят уже через месяц! Это надо же: в начале июля!
            Заканчивается сенокосная страда, и всюду пейзаж оживляют копны
        и стога сена. Коровы по колена стоят в голубой от  росы  траве  и,
        задумчиво жуя свою жвачку, провожают электричку томными взорами.
            - Наверно, - задумчиво произносит Саша, - наевшись днем  маку,
        ночью они крепко спят и видят хорошие сны. Может, и нам перейти на
        подножный корм?
            Спрашивается, зачем, если, добираясь на перекладных до  Крыма,
        они не спали целых две ночи.
            Если степь на многие километры - дивный мавританский ковер, то
        Севастополь - огромный букет. Склоны гор и пустыри полыхают  мака-
        ми, цветут белая и розовая акации,  жасмин,  шиповник.  Почти  все
        кусты украсились цветами. Всюду - розы. На каждом  углу  продаются





                255
        пионы,  степные  ромашки,  гвоздика,  клубника   (ого!),   черешня
        (ого-го!) и прочее и прочее, непривычное и удивительное для ураль-
        цев. Саша и Михалыч ошалели от этой невиданной роскоши.
            - К морю, быстрее к морю, - не устает повторять Саша, не забы-
        вая добавлять свое всегдашнее присловье: - в  случае  чего,  да  и
        все...
            Через день, покончив со всеми формальностями, примчались в Ба-
        лаклаву, а после обеда, прихватив бутерброды и вино,ринулись к Ко-
        раблику. Катера у причала не было, и бойцы успели заскочить в  ки-
        нотеатр на набережной, где шла американская комедия "Ловко  устро-
        ился", и купить билеты на вечерний сеанс.
            На Золотом пляже было полно народу. Играла  музыка,  с  лотков
        торговали снедью, пивом и прочими напитками. Они устроились в сто-
        ронке и обнажили свои бледные организмы. Шальным недоразумением на
        их фоне выглядело загоревшее до черноты лицо Саши, большого  люби-
        теля подледной рыбалки. Страннный контраст привлекал всеобщее вни-
        мание.
            Чистая, как слеза ребенка, черноморская вода приветливо приня-
        ла их в свои объятья. Вдоволь набултыхавшись, миаскиты  выкарабка-
        лись на берег и  принялись  за  портвейн  -  возможно  ли  вкушать
        счастье, не вкушая один из лучших даров Божьих?
            Обычно сдержанный, даже молчаливый, в подпитии Саша становился
        свехкоммуникабельным и потому вскоре примкнул к  компании  парней,
        расположившейся неподалеку. Те, передохнув со стаканами  в  руках,
        снова и снова заходили в воду и с  увлечением,  достойным  лучшего
        применения, начинали отворачивать камни. Михалыч остался при  иму-
        ществе, но, также не чуждый научным поискам, стал отлавливать  ма-
        ленького настырного краба на предмет его последующего изучения.
            Наконец, подошел Саша и взволнованно сообщил,  что  изыскатели
        обнаружили за мыском изуродованный труп дельфиненка. Почтив память
        усопшего остатками портвейна, они улеглись животами  на  камень  и
        стали наблюдать, как огромный ерш степенно заглатывает вполне  со-





                256
        поставимого с ним по размерам краба.
            - Ни хрена себе, мерси, - подытожил успех крабоглотателя Саша.
        - Теперь у него с месяц будет болеть живот.
            Незаметно летело время - единственный необратимый фактор. Гля-
        нув на часы, друзья обомлели - до начала сеанса остался час. Кате-
        ра куда-то пропали.
            - Чего проще, - сказал сосед-абориген. -  Дуйте  по  этой  вот
        тропке, и она выведет вас в Балаклаву. Шевелите ногами повеселей -
        и вполне успеете.
            Тропка полого поднималась от берега и исчезала в кустах. Кино-
        фанаты торопились. Стало смеркаться. Дорогу им  трижды  пересекали
        полозы - желтые, толстые и длинные. Они с шумом бросались в кусты,
        а потом, обернувшись, внимательно рассматривали незваных гостей.
            Тропа вывела их на тот  самый  карниз  на  отвесной  береговой
        стенке. Семеня, как при спортивной ходьбе,  они  в  хорошем  темпе
        одолели перевал и свалились прямо к Кораблику. А кинотеатр  в  ста
        шагах от него. Дорога заняла всего 5О минут.

БАНКЕТ С ДЕВУШКАМИ

            Итак, наша троица оказалась в полосе длительного  вынужденного
        безделья. Остальные постояльцы  ежеутренне, испив чаю  и  громыхая
        конструкциями лестничного пролета, уносились на улицу на встречу с
        автобусами, а троица млела в постелях, отдавшись их мягкому и лас-
        ковому уюту. Лишь две нужды - малая и большая  да  голод  способны
        были вырвать бойцов из вязких объятий дремоты.
            Вовек, Юрек и примкнувший к ним Борек выползали на лоджию  под
        еще неяркие лучи солнца,  жмурясь, как  коты, вдыхали якобы бодря-
        щую вонь табака и обзирали окрестности. Они без колебаний  отказа-
        лись от необходимости ездить на обед в  Балаклаву  ради  проедания
        рублевого талона, на что уходила уйма времени, зато  обрели  почти
        все степени свободы.
            Если накануне был банкет с "бутыльбродом", то после туалета  и





                257
        чая они неспешно направлялись в нижний гастроном на  Коломийца  и,
        освежившись по дороге пивком, закупали продукты на обед. Продуктом
        N 1 была, естественно, "Пшеничная" - одна или две бутылки сообраз-
        но с планами на день. Если намечалась культурная программа - поход
        в кино,  прогулка по Севастополю, экскурсия в музей или  посещение
        базара, брали одну, чтобы не сорвать мероприятие. В планах катего-
        рически отсутствовал пляж - он нарушал беспечное времяпрепровожде-
        ние, усложнял жизнь. Да и, положа руку на сердце, разве не  прият-
        нее в лютую жару находиться дома - в густой и надежной тени, с ре-
        гулируемым сквознячком, с душем, унитазом и  кроватью  под  рукой?
        Более того - с возможностью в любую минуту хряпнуть рюмку  очищен-
        ной и захрумкать ее малосольным огурцом.
            Особое место в жизни троицы занимали  визиты  в  гостиницу  на
        Хрусталева. Если на Коломийца по вечерам было пустынно - люди были
        на работе, - то здесь жизнь била ключом: хлопали двери, раздавался
        смех, доносились возбужденные голоса - все  недвусмысленно  свиде-
        тельствовало о том, что по крайней мере в половине квартир-номеров
        идет подготовка к вечернему застолью. И еще: закосневших  алконав-
        тов не могли не будоражить звонкие дамские голоса и  их  призывный
        визг.
            ... Компания друзей демонстрировала радость по поводу  появле-
        ния визитеров. Внеся, согласно этикету, вступительный взнос в  об-
        щий котел, гости как равные среди равных уселись за стол.  Украше-
        нием стола были три сбившиеся в кучку юные девы-электромонтажницы.
        Стали тостоваться. Прежде всего, как  водится,  выпили  "за  милых
        дам-с". Потом Вовек предложил выпить за то, что на свете есть  та-
        кая прекрасная вещь, как мужская дружба. Когда  очередь  дошла  до
        Михалыча, он словами Басе обратился к ласточкам с просьбой не  ро-
        нять в чаши с вином комки глины. Ну, а что начинается после первых
        рюмок знает каждый, кто хоть раз участвовал в дружеском застолье.
            В лестничном пролете уже вольготно плескалась любимая уральца-




                258
        ми песня про усталую подлодку. А в нашем банкетном зале забушевали
        волны дискуссий, приливы и отливы которых непонятным образом  сов-
        падали с заглатыванием спиртного. Темы дискуссий поражали и много-
        образием и очевидной вздорностью.
            Заговорили о моде.
            - Современный человек, - заявили девушки, - всегда должен быть
        модно одетым.
            - Не одежда красит человека, а человек  одежду, - возразили им
        сорокалетние старики, ничего не смыслящие в моде.
            - Да будь парень хоть ботаником-переботаником, но если он оде-
        вается, как бомж, кому он нужен?
            - По одежке встречают - по уму провожают, - долдонили деды.
            Михалыч вспомнил, как он в числе дружинников  стоял  как-то  у
        дверей ресторана сразу после его закрытия, следя за тем, чтобы са-
        мая «продвинутая» часть населения, покидающая его, не  устраивала
        мордобоя. Группа девчонок в больших черных шляпах, с сумочками  на
        длинных ремнях и на высоких каблуках, что было тогда криком  моды,
        с гамом покидала культурное учреждение.
            - Машкя, а Машкя! - на уральский манер громко позвала одна  из
        них. - Да куда эта дура делась? Машкя!- увидала  она  подружку.  -
        Семящек-то дай, чо зажалась?
            Ну, очень современные девушки!
            И еще он вспомнил нестарого еще  университетского  профессора,
        который почти весь учебный год ходил в потертом пальто, волоча  по
        полу разношенные боты системы "Прощай, молодость". Совсем не  сов-
        ременный человек.
            Сам Михалыч навсегда выбрался из фуфайки только в конце  деся-
        того класса и, как большинство его сверстников, к одежде  был рав-
        нодушен, вспоминая о моде и вкусе только во время редких ее  поку-
        пок.
            - Да вы вспомните, что сказал Чехов, - выступил Володя  Волков




                259
        от лица молодых специалистов. - В человеке все должно  быть  прек-
        расно, и одежда в том числе.
            - Да вы, молодежь, вообще барахольщики. Послушаешь вас  -  так
        одни разговоры о тряпках, - сурово произнес Вовек Гусев. -  А  еще
        мужики называетесь.
            - Не надо спорить, - ввязался пан Вишневецкий. - Коню понятно,
        что красивая и добротная одежда - это благо. Но разве не ясно, что
        мода - это навязываемая промышленностью униформа для  армии  сред-
        нестатистических идиотов. А если проще, то это хлопоты хитропопого
        портного работать меньше, а зарабатывать больше.
            - О вкусах не спорят! - закричали девушки. - Модные вещи сразу
        в глаза бросаются.
            - Вещи-то бросаются, - засмеялись оппоненты, - да тот, на  ком
        они, исчезает. Что важнее - человек или тряпка?
            - Помнится, есть такое правило, - вставил  мудрый,  как  змей,
        пан Юрек. - Если обнова к лицу, ее сначала никто не замечает. Эле-
        гантная одежда никогда по глазам не бьет.  А  элегантность  -  пик
        вкуса.
            - Товарищи-друзья! - возопил Сережа Зимин. - Не забывайте, что
        одежда нужна прежде всего для того, чтобы  спрятаться в нее от не-
        погоды.
            - А помнишь, Сережа, нашу беседу о моде по дороге на работу  в
        прошлом году? - ударился Михалыч в воспоминания. - Где-то в ноябре
        бегу я на службу в новом семисезонном пальто и ругаюсь, потому что
        холод собачий, ветер, а первая пуговица на моем прикиде - в районе
        пупа. Так что весь я распахнут навстречу стихии. Догоняю Сережу  и
        жалуюсь. "А ты посмотри на мою дубленку, говорит Сережа. Шили ее в
        Магнитогорске, должно быть, по заказу африканцев: воротник шалевый
        опускается до пояса, а вырез сзади начинается от  пояса.  Так  что
        проветриваюсь я идеально.
            Слово попросил Витя Самохвалов.




                26O
            - Смотрел я как-то по телевизору конкурс девушек, которые меч-
        тают стать топ-моделями. Их была огромная толпа - длинных и худых,
        как велосипеды. Без видимых половых признаков.Только одежда да ма-
        кияж указывали на то, что они - не парни. И все. Груди отсутствуют
        начисто, ноги одинаковой толщины от щиколотки  до  паха  -  тощие,
        мосластые с бабками колен. Да добро бы еще ровные, а то  у  многих
        наподобие коленвала. Сын мой Леха, одень его так и сделай  макияж,
        легко мог попасть в эту команду. Правду сказать, у многих прелест-
        ные личики. Ну, к чему такие модели?
            - Чудак-человек! Попробуй сшить платье на  фигуристую  женщину
        со всеми ее выпуклыми прелестями - замучишься! А тут что ни сшей -
        все висит складно, как на вешалке.
            - Меня, - рек Михалыч, - всегда убивали  коллекции  знаменитых
        кутюрье. Они же не имеют, как я  понимаю,  никакого  практического
        применения. Ну, кто наденет на голову  какие-то  нелепые  колпаки,
        тюрбаны, горшки, чудовищные наряды из  каких-то  фантасмагорий?  И
        самое удивительное, что все они четко  привязываются  к  какому-то
        конкретному сезону - весна или зима такого-то года.
            - Ты, Михалыч, зря катишь на этих чудаков  бочку,  -  успокоил
        товарища Вишневецкий. - Их коллекции -  это  выставки  картин,  не
        больше. Они для специалистов, а не для народа.
            Девушки откровенно скучали, потому что,  как  известно,  любая
        женщина уверена, что по крайней мере три вещи она знает лучше дру-
        гих: как одеваться, как вести хозяйство и как  воспитывать  детей.
        Любая девушка, надо думать, в душе убеждена, что только она знает,
        что такое вкус и что такое мода.
            Мужички вовремя сориентировались и перешли  на  более  веселые
        материи.
            - Так давайте же выпьем за то, - провозгласил тамада, -  чтобы
        никто из нас не отрывался от родного коллектива!
            Народ оживился и после приема на грудь стал вспоминать эпизоды





                261
        из известного фильма.
            - Ребята, ребята! - обратился ко всем Слава Никольский. - Нашу
        компанию сегодня украшают такие прелестные  девы,  что,  глядя  на
        них, я вспомнил стихотворение, которое выучил,  когда  влюбился  в
        первый раз. Слова поэта, по-моему, могут  быть  адресованы  каждой
        из наших гостий. Можно огласить?
            - Можно!!! - ответил ему хор голосов. -  Только  сначала  надо
        налить.
                Она поет - и звуки тают,
                Как поцелуи на устах,
                Глядит - и небеса играют
                В ее божественных глазах;
                Идет ли - все ее движенья,
                Иль молвит слово - все черты
                Так полны чувства, выраженья,
                Так полны дивной простоты.
            - Пью за девические очарования. Ура!
            Девушки, польщенные, зарделись, а почитатели женской  красоты
        дружно подхватили победный клич.
            Растащило и Михалыча, почитателя поэзии с многолетним  стажем.
        Понимая, как тяжко технарям слушать длинные  поэтические  словоиз-
        вержения, он во время массовых  лирических  психозов  читал  трех-
        строчные хокку Басе. Вот они:
                Только любителю тонких вин
                Расскажу, как сыплется водопад
                В пене вишневых цветов.

                Зимняя ночь в саду.
                Ниткой тонкой - и месяц в небе,
                И цикады чуть слышный звон.






                262
                Камелии лепестки...
                Может быть, соловей уронил
                Шапочку из цветов?

                В старом моем домишке
                Москиты почти не кусаются.
                Вот все угощенье для друга.

            Под конец он схулиганил, прочитав танку Рубоко Шо:
                Кто дал тебе имя,
                Малышка из квартала Симмати?
                Зачем так искусно
                Губами ласкаешь коралл?
                О бездна блаженства!
            Девушки ничего не поняли или сделали вид, что не поняли, а му-
        жики, уже слышавшие этот шедевр от япониста, довольно заржали, вы-
        давая крайнюю сексуальную озабоченность.
            ... Наутро гуляки проснулись поздно.  Старуха-уборщица  делала
        заключительные мазки мокрой шваброй по  полу  и,  наведя  марафет,
        удалилась. Остальные сожители были на работе. Михалыч прошлепал по
        сырому полу в опочивальню друзей. Те валялись в постелях и  в  за-
        думчивости покуривали. Дверь на лоджию была распахнута, и  снаружи
        доносились звуки хлопотливой городской жизни.
            - Что-то стало холодать... - бодро возвестил Борек.  -  Может,
        разыграем морского?
            Друзья молча сели и по счету "три"  выбросили  пальцы.  Жребий
        пал на Юрека. Тот вскочил и,  как  наскипидаренный,  кинулся  мыть
        "чавку". Вскоре хлопнула дверь. Гонцу было поручено доставить  пу-
        зырь "Пшеничной", три бутылки пива и пищу -  все  необходимое  для
        приятного и плотного завтрака, чтобы на мягких лапах уйти от  вче-
        рашнего перебора.





                263
            Михалыч, между тем, погрузился в хозяйственные хлопоты:  нака-
        нуне в гостях чуть не во время чтения стихов с его брюк  соскочила
        пуговица. Он достал нитки, иголку и тщательно обозрел штаны. Реви-
        зия показала, что правильно было бы оторвать все пуговицы  и  при-
        шить их заново, потому все они держались на честном слове. За  что
        он, не мудрствуя, и принялся.
            Пронзительная лирическая сила произведения Рубоко Шо, спроеци-
        рованная на длительное воздержание, определило известное направле-
        ние дум Михалыча, который бойко шнырял иголкой по порткам.  Ничего
        не подозревающему миру внезапно явилась новая хокку,  и  родил  ее
        он. Вот хокка:
                Пять пуговиц пришиваю сразу,
                Три из них - на ширинку.
                Любимая, где ты?
            Так как до завершения работы оставалось  еще  немало  времени,
        разгоряченный швец успел сочинить еще один терцет, бурлящий  энер-
        гией и задором, но пригодный лишь для чтения в обществе  нетрезвых
        царей природы.
            Скромный  сочинитель  не подозревал,  что  всего  три  строчки
        принесут ему широкую литературную известность в узких кругах испы-
        тателей числом не более сотни. Больше всего тронула хокка  женщин,
        нежные души которых особенно чувствительны  к  поэзии.  Незнакомые
        смежницы с большим интересом стали вглядываться в круглую физионо-
        мию автора. Но, увы, не более того...
            Как только пиит в последний раз откусил нитку, дверь распахну-
        лась - вошел лучший из гонцов с неподъемной сумой  в руке. И,  как
        говорят на Урале, все началось снова да ладом.

БАРХАТНЫЙ СЕЗОН И ПОСЛЕДНИЕ                ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ПУСКУ

            Время, однако, не стояло на месте. Наступил сентябрь.  Заметно
        опустел город, малолюдно стало на пляжах - начался учебный год,  и
        отдыхающие разъехались и разлетелись по градам  и  весям  огромной




                264
        северной страны. А жаль, потому что на смену жаркому  лету  пришел
        удивительный сезон, очень точно именуемый бархатным. В Севастополе
        он может продолжаться до ноября. Ласковое неяркое солнце,  которое
        не докучает; кроткая природа, уставшая от весенних  и  летних  эк-
        стримов; теплое море, равнодушное к суточным колебанием температу-
        ры на суше. В октябре дневная температура воздуха такая же, как  у
        морской воды - где-то немного за двадцать. Вечером в море  теплее,
        чем на воздухе, и желающие погреться подолгу не вылезают из воды.
            Смежники доставили наконец-то вышедшие из строя комплектующие,
        монтажники поставили их на место, и начались многотрудные проверки
        состояния главного действующего лица экспедиции - ракеты.
            ... Наступило долгожданное утро, когда техрук Ногтев  поднялся
        на пятый этаж и возвестил панам:
            - Надо готовить шахту к погрузке ракеты. В вашем  распоряжении
        три дня. Поехали!
            Джигиты схватили шапки и кинулись на улицу.
            ... На пирсе было оживленно. Вовек занялся своими делами с бе-
        лым, как лунь, дедом - коренным крымчанином, у которого на  первом
        этаже была каптерка с набором инстументов и принадлежностей. Они с
        Гусевым отвечали за состояние корпуса шахты. А Бореку и Юреку надо
        было проверить на функционирование целую кучу  датчиков.  Особенно
        много хлопот доставляли датчики давления. Они были разового приме-
        нения, но руководство отдела настаивало на том, чтобы их использо-
        вали возможно большее число  раз:  стоимость  дорогих  сбереженных
        приборов засчитывалась отделу в плюс по разделу  "Условная  эконо-
        мия". За это отдел получал баллы согласно Положению о  социалисти-
        ческом соревновании.
            Резиновые мембраны датчиков при вторичном использовании  редко
        выдерживали испытания перед установкой на шахту, а, установленные,
        при проверках перед погрузкой изделия, как правило, лопались, и их
        приходилось менять.






                265
            Датчик являл собой длинный резиновый кабель с палец  толщиной,
        на одном конце которого болтался килограммовый разъем, а на другом
        - двухкилограммовый первичный преобразователь. Юрек и Борек  заби-
        рали по нескольку снятых датчиков и, обмотанные кабелями, как  Ла-
        окоон змеями, выползали из чрева субмарины в рубку, оттуда на  па-
        лубу, по трапу спускались на пирс, потом метров  сто  тащились  по
        оному, входили в корпус и поднимались на второй этаж.
            Унесенные датчики надо было заменять новыми,  и  композиция  с
        Лаокооном перемещалась в обратном направлении. Такие  ходки  порой
        приходилось делать по нескольку раз на дню.  Матросы втихоря потеша-
        лись над друзьями, особенно над замотанным Михалычем, которого за солид-
        ность комплекции и важность осанки прозвали Адмиралом.
            Невидимые миру слезы проливались в самой подлодке. Матросы Ми-
        ша и Саша таскали за панами по бесконечным трапам, люкам и перехо-
        дам многокилограммовый пресс и телефонный аппарат,  обеспечивающий
        оперативную связь с Вишневецким и его поддужными, которые  следили
        за состоянием датчиков на регистрирующей аппаратуре. Паны  переме-
        щались с датчиками и инстументом в руках и зубах.
            Вторично использовались и датчики другого назначения. Но самое
        замечательное заключалось в том, что датчики, сбереженные  во сла-
        ву социалистического соревнования, после испытаний будут доставле-
        ны в Миасс и, приведенные в негодность, выброшены  на  свалку. Это
        ни для кого не было секретом.
            Местом отдыха во время работы  на  лодке  была  кают-компания,
        расположенная на самой нижней жилой палубе. Посреди довольно прос-
        торного помещения стоял стол, за которым собирались матросы.  Душа
        команды матрос Петя с очевидным удовольствием целыми днями  ремон-
        тировал мотоцикл старшего офицера. Когда очередной ремонт заканчи-
        вался, Петя и капитан третьего ранга по очереди гоняли на байке по
        пирсу.
            Однажды во время перекура Саша и Миша позвали Михалыча в  трюм





                266
        - в свое уютное оранжевое убежище. Здесь, в потаенном углу за тру-
        бами, матросы хранили белую жестяную банку с ржаными солеными  су-
        харями. Улегшись на дно лодки поперек цилиндрической поверхности -
        удобно, как на постели, - друзья стали жевать  сухари  и  неспешно
        беседовать о житье-бытье.
            Конечно, дело было сделано точно и в срок. Юрек и Борек не от-
        носились ни к кое-какерам, ни к как-нибукерам. Накануне  дня  пог-
        рузки они честно доложили техруку о том, что датчиковая аппаратура
        готова отследить все многообразие процессов,  сопутствующих  пуску
        ракеты, и надежно передать это многообразие на регистрирующую  ап-
        паратуру.
                х х х
            На другой день вся экспедиция приготовилась к событию, которое
        знаменовало собой окончание  почти  полуторамесячных  лихорадочных
        работ. Независимо от результатов пуска многие испытатели после не-
        го отбывали домой, поэтому пребывали в приподнятом настроении.  Но
        так как подготовку к следующему пуску намечалось начать  сразу  же
        после этого (очередная ракета уже дожидалась своей очереди на тех-
        ничке), то некоторые бойцы могли отправиться восвояси  только пос-
        ле прибытия замены. К ним относились и Юрек с Бореком.
            Итак, экспедиция с утра изготовилась к погрузке. Всем  занятым
        на ней предписывалось гостиницу не покидать. Вова Ногтев  известил
        коломийцев, что вечером за ними придет автобус. Ехать должны  были
        Вовек и Юрек. Бореку переться на пирс нужды не было  -  он  должен
        был участвовать  в пуске ракеты, т.е. отправиться на лодке в  Мра-
        морную бухту, снять перед пуском красные колпачки на легком корпу-
        се и занырнуть вместе с лодкой в бездну вод,  откуда  производился
        выстрел.
            Наступил вечер - автобуса не  было.  Бойцы  стали  нервничать.
        Стемнело - автобус не появлялся. Уже ночью они  побежали  в  город
        искать такси, чтобы уехать в Балаклаву. Удалой таксист  беспрепят-





                267
        ственно прорвался через контрольно-пропускной пункт  не  только  в
        закрытый город, но и на пирс. В полночь такси  подлетело  к  трапу
        субмарины. Лодка рядом с громадой крана  "Богатырь"  казалась  ма-
        ленькой и невзрачной. Вокруг - никого. Однако  в  сторонке  стояли
        автобус и рафик и окна в корпусе ярко горели. Было ясно, что  пог-
        рузка закончена и народ отмечает событие.
            Паны торопливо взбежали по трапу и проникли в лодку. Здесь гу-
        ляли. Когда они предстали пред очи "нашиленного"  руководства,  их
        подняли на смех:
            - Что, работнички, явились - не запылились?
            - Завтра утром быть здесь на разборке, - сказал  ведущий  кон-
        структор Кузьмин. - Каждый получит по делам своим.
            Вова Ногтев ухмылялся.
            ... Наутро "курносый" подвез команду прямо к лодке.  Растерян-
        ная троица держалась вместе - без вины  виноватые. Ситуация не но-
        ва. Сваливать свою вину на других - любимое занятие в нашем  слав-
        ном отечестве. Подскочил ведущий;
            - Вы что натворили, мужики? Вас же теперь с дерьмом смешают  -
        не отмоетесь. Идите к Бредневу - он ждет в "рафике".
            Смущенные мужики полезли в  микроавтобус,  где  сквозь  стекло
        просматривался беспрекословный профиль  заместителя   генерального
        конструктора.
            Спустя некоторое время, красные от разгона, они покинули суро-
        вого вождя.
            - Пошли писать объяснительную. Через час велено  представить,-
        сказали Михалычу и направились в рабочую комнату. Тот поплелся  за
        ними.
            Дело было нешуточное - главные неприятности ждали  дома.  Поди
        докажи своим непосредственным буграм, что ты  не  верблюд.  Техрук
        Вова предпочел умолчание, и бойцы кипели негодованием.
            - Да чего вы менжуетесь? - рек Михалыч. -  Чего  вам  оправды-




                268
        ваться, если вы не виноваты? Надо  популярно  объяснить  Бредневу,
        что виноват прежде всего он, потому что нет порядка, и техрук, ко-
        торый не обеспечил доставку людей на погрузку.
            Писать сели вместе. И вот что в результате получилось  (Приме-
        чание автора: цитируется по второму экземпляру.):

                «БРЕДНЕВУ А.П.
                ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА
            1О сентября текущего года мы не присутствовали на  погрузочных
        работах по следующим причинам:
            - отсутствовала информация о времени начала работ;
            - отсутствовала информация о необходимости добираться к  месту
        проведения работ общественным транспортом;
            - транспорт, которым на  прежних  работах  доставлялись  члены
        экспедиции, не был подан, хотя работы проводились в ночное время.
            Утром 1О сентября текущего года, когда наши системы были окон-
        чательно проверены и подготовлены к работе,  мы  были  извещены  о
        предстоящей погрузке и потому с 17 ч. 3О мин.  ожидали  автобус  в
        гостинице на ул. Коломийца.
            Ориентируясь на временные  ситуации,  которые  складывались на
        предыдущих работах, в 21.ОО мы обратились по телефону к начальнику
        экспедиции тов Чугунову В.Ф. с просьбой сообщить на место проведе-
        ния работ о наших тревогах. Тов. Чугунов  сказал,  что  расходного
        транспорта в наличии нет, связи с местом работы - тоже. Воспользо-
        ваться услугами общественного транспорта ввиду  отдаленности  мар-
        шрута и крайней редкости движения автобусов мы  не  рискнули  и  в
        22.3О отправились из гостиницы на розыски такси, потратив  на  это
        более часа. Около 24.ОО прибыли на место, когда  все  оборудование
        было приведено в исходное положение.
            Не снимая с себя ответственности за  отсутствие  на  погрузке,
        мы, тем не менее, крайне озабочены возможностью повторения  анало-
        гичных ситуаций в будущем и поэтому просим Вас принять меры к  то-





                269
        му, чтобы члены экспедиции оперативно  обеспечивались  необходимой
        информацией и транспортом хотя бы при проведении  наиболее  ответ-
        ственных работ.
                К сему    В.Гусев и Ю.Силантьев."
            Обвинение руководству было брошено и оно  было  замаскировано,
        причем замаскировано, по мнению авторов, весьма нехреново. С  при-
        ятной уверенностью, что выкрутились, бойцы отправились  на  ковер.
        Шурик (так за глаза многие называли Бреднева) взял  объяснительную
        и стал читать. По мере одоления текста лицо  его  становилось  все
        краснее и краснее. Он понял свою причастность к ЧП и то,  чем  для
        него лично может обернуться бумага, будучи подшитой  в  надлежащей
        папке, при изучении материалов испытаний дома. Едва ли такие штуки
        проскочат мимо глаз самого верхнего начальства.
            - Свободны! - отрезал Шурик, и писаки смылись с глаз его.
            - Ну, как? - нетерпеливо вопросил друзей Михалыч, переживавший
        за них неподалеку, у сходней.
            - Пошли, пошли, - улыбались те, радуясь произведенному на  Шу-
        рика эффекту. - Не оборачивайся.
            Они отправились в свой офис. По дороге их догнал Кузьмин:
            - Ребята! Давайте договоримся: про ЧП забыли. Никому ни  звука
        ни здесь, ни дома... Договорились? А засранец Ногтев свое получит,
        не сомневайтесь.
            - Заметано! - ответили ребята.
            И ведущий на рысях помчался назад, надо полагать, на доклад.
            Это был триумф! А триумфы надо отмечать. Паны закинули за пле-
        чи командировочные торбочки и потелепали на противоположную сторо-
        ну бухты в буфет на Калича, где, как известно  дорогому  читателю,
        не только кормили, но и наливали.
            ... Вечером накануне пуска автобус с промышленниками,  которые
        принимали участие в проведении работы, въехал на пирс и остановил-
        ся у субмарины. Пассажиры разошлись, чтобы сделать последние  при-




                27O
        готовления. Михалыч выбрался на легкий корпус обозреть свои  крас-
        ные колпачки. Рядом оказался Миша  Ивашкевич,  ветеран-испытатель.
        Утомленное солнце скатывалось к горизонту, нежными  лучами  своими
        лаская их загорелые лица.
            - Эхе-хе, - тоскливо протянул Михалыч. - Что-то не  поманивают
        меня прогулки под водой. Разве не счастье - все время видеть  сол-
        нышко? Может, ты, Мишаня, снимешь колпачки - работа-то плевая?  Не
        хочется из-за этого целый день болтаться в море.
            - Я бы с дорогим моим удовольствием,  да  мне  будет  некогда.
        Попроси кого-нибудь другого...
            - А как там - в лодке под водой?
            - В лодке под водой хреново. Чтобы мы не мешали  команде,  нас
        засовывают в аккумуляторную. А там жара за 8О! Сидишь  и  думаешь:
        утонуть бы, что ли, быстрее, чтобы не мучиться...
            - О чем, Боря, переживаешь? - подошел Коля Бабков,  живущий  с
        ним в Миассе в одном подъезде. - Да сниму я  твои  колпачки  перед
        пуском, не волнуйся. Мне все равно наверху надо быть.
            - Сколько булей с меня, душа лубезнай?
            - Ни одного - я третьеводни завязал.
- Спасибо тебе, браток, от лица службы, - обнял его Михалыч.
-
ПРОЩАЙ, ЛЮБИМЫЙ ГОРОД!

            На другой день пуск состоялся и был он весьма успешным.
            Красавица-ракета с кружевным шлейфом вспененных вод  и  мощным
        гулом вырвалась из объятий моря и взмыла в небо. Однако сил у  нее
        хватило лишь на то, чтобы взлететь на небольшую заданную высоту  и
        повернуться в заданном направлении, после чего она бессильно  рух-
        нула в хляби вод и сразу же  была  поглощена  ненасытной  пучиной.
        Громкое "ура"огласило окрестности - испытатели радовались успеху.
            Однако ни Юрек, ни Борек не были свидетелями торжества науки и
        техники: они с утра торчали в очереди в кассы Аэрофлота. А дело  в
        том, что накануне вечером позвонил отец родной  Борис  Васильевич,





                271
        сообщил, что сменщики вылетели и добавил: "Даю пару дней на  озна-
        комление сменщиков с ситуацией, после чего немедленно домой!" Тер-
        тые калачи только посмеялись: не мог знать отец родной,  на  какое
        число будут продаваться в Севастополе билеты до Челябинска. Да ес-
        ли бы и знал - мало ли можно придумать отговорок?
            Впрочем, задерживаться никто и не собирался, но к чему суета?
        Суетливость и необязательность, утверждал Михалыч, - первые  приз-
        наки неделовитости.
            Обилеченными пришли они в гостиницу, причем раньше, чем  народ
        вернулся с пуска. Слава и Вова домовничали. Они  с  утра  закупили
        для предстоящего банкета продукты и выпивку. Кстати,  по  издревле
        установившейся в экспедиции традиции в день пуска,  независимо  от
        его результатов, раздавали "белых слонов" - по поллитре спирта  на
        брата, и потому "хозяйки" приготовили чистые бутылки в комплекте с
        полиэтиленовыми пробками. Попоздней  надо  будет  проветриться  до
        Хрусталева, чтобы поприветствовать начальника  экспедиции  Виктора
        Федоровича, в конторе которого в час N и забьет источник  экологи-
        чески чистого продукта.
            ВФ был неординарным человеком. Впервые Михалыч познакомился  с
        ним так. С группой сожителей он объявился в однокомнатной  кварти-
        ре, где жил начальник и размещалась его  контора,  чтобы  получить
        талоны на питание. Сугубо между нами: все были с большого  бодуна.
        С него же был и бугор, явно успевший освежиться. Высокий и  худой,
        он сидел, нога на ногу, за столом в одних плавках и с сигаретой  в
        зубах. Согнувшись крючком и прищурив глаз, чтобы оградить  его  от
        ядовитого дыма, лезвием разрезал большие листы глянцевитой  бумаги
        с напечатанными на них талонами. Это было и долго и нелепо.
            - Слушай, начальник, - обратился к нему из-за спины Михалыч, -
        ты посмотри, как страдают твои подчиненные... Опохмели!
            Тот круто развернулся, чтобы увидеть говорившего, и раскатисто
        произнес:




                272
            - Кур-р-рва! - А потом добавил: - Идите на кухню, там в  холо-
        дильнике что-то осталось.
            Слово "курва" Федорыч употреблял постоянно к месту и не к мес-
        ту. И когда как-то вечерком в теплой  компании  после  первой  пан
        Вовек громко сказал: "Хорошо-то как, курва!", все  счастливо  рас-
        смеялись. Слово прижилось и стало наиболее употребительным  словом
        русского языка в их спаянной и споенной команде. Более  того:  оно
        стало кликухой Федорыча.
            Его нетрудно было отыскать, потому что целые дни  он  проводил
        на городском пляже напротив стоянки заказа N 619: сидел на  кнехте
        в плавках и строго поглядывал в его  сторону.  Видимо,  кто-то  на
        лодке стоял на шухере и в  случае  необходимости  подавал  сигнал.
        Тогда Федорыч срывался с места и вскоре объявлялся на пирсе.
            Повстречав земляков, общение начинал со слов:
            -Работы, мужики, во! - и проводил ладошкой много выше  головы.
        - Бегу, вот ... и далее в том же духе.
                х х х
            Наутро,  превозмогая  добровольно  принятый  недуг,  измеренцы
        подхватились и рванули к автобусу, чтобы поехать в  часть  на  Фи-
        олент вкупе с остальными отъезжающими, где  нужно было собрать по-
        следние подписи на обходных листах и сдать их и  пропуска  Зинаиде
        Григорьевне и тем самым поставить крест на командировке. Пан Вовек
        оставался на следующий пуск.
            Обедать в Балаклаву поехал один Михалыч. Ему предстояло отова-
        рить множество неиспользованных талонов - не пропадать же добру.
            Буфетные девушки провели его на склад и предложили продукты на
        выбор. Он закрыл вопрос, взяв большое колесо  сыра  с  яркокрасным
        парафиновым покрытием. Сыру, как известно, в  Миассе  не  было,  и
        большинство подрастающего поколения миаскитов не ведало о  сущест-
        вовании такого продукта.
            Дома его ожидал сюрприз: за кухонным столом раскосые, как  ки-





                273
        тайцы, и кривые, как заводные ручки,  отдыхали  два  Вовы:  пан  и
        сменщик Михалыча Вова Миненков. Еще один Вова - неугомонный Толуб-
        ко, приехавший вместо Юрека, вместе с последним ушли на  экскурсию
        в город.
            - Борис Михайлович, боб твою мать, - прошепелявил непослушными
        губами,  вставая, Миненков. Последние слова означали пик  радости,
        можно сказать, восторг от желанной встречи. Он полез обниматься.
            - А мы... А я... В общем еле добрались... Слушай, вот мы  тебе
        тут оставили, - и он протянул бутылку, на дне которой  бултыхалось
        овеществленное уважение, правда, в ничтожном количестве.  Понимая,
        какого усилия это стоило, Михалыч был тронут.
            Вова до кондиции еще не дошел, поэтому разговор следовало под-
        держать.
            - Вот молодцы, что приехали. Ну, в самый раз... Вов, а ты зна-
        ешь, - в затруднении, что сказать, сообщил  он,  -  а  ты  знаешь,
        здесь Тамара Семина.
            Это была односельчанка Вовы, которую он знал чуть  не  младен-
        ческого возраста.
            - Иди ты! Вот это здорово! Встречу ее и сразу в  лоб:  ид-д-ди
        ты на фуй! И все... Только увижу и сразу: пошла ты на фуй. Вот так
        вот!
            Паны начали хохотать: так это было непохоже на Вову, застенчи-
        вого молчуна в тверезом состоянии. Выпив, он изумлял  резкостью  и
        категоричностью суждений, завернутых в самые паскудные  выражения.
        Ухитряясь всегда быть незаметным, он, видимо, копил раздражение  и
        сдерживался, а выпив, разряжался таким странным образом.  Вот  что
        водка делает с человеком!
            До отлета домой оставалось три дня. Два из них можно гулять  и
        наслаждаться жизнью, прощаясь с Севастополем. Толубко категоричес-
        ки не признавал сиденья дома и, когда они были  в  Балаклаве,  без
        труда сагитировал Михалыча отправиться на море.




                274
            Городской пляж категорически его не устраивал  -  грязно.  Они
        вышли из ворот Кораблика и стали подниматься на  Крепостную  гору.
        Тропка была протоптана у самой стены крепости Чемпало,  невысокой,
        но выложенной из камня. За  стеной, у  основания  горы,  оказались
        какие-то производственные здания, которые никак себя не  обнаружи-
        вали со стороны набережной, хотя и располагались в самом конце ее.
        Верхом миновали горловину прохода в бухту и с удивлением обнаружи-
        ли на отвесном берегу множество молодежи. Группками она  расселась
        тут и там на скалах от самой воды до тропы. Прямо с места и прыга-
        ет в воду, до которой надо пролететь несколько метров. Вода  здесь
        чистая, не то, что в бухте. Случаются, правда, и курьезы, если ве-
        тер нагонит вдруг волну из-за соседнего мыса.
            Когда друзья барахтались в море, Вова вдруг снял с лица  поми-
        дорную кожуру.
            - А это что? С какой стати? - удивился он.
            - Это, Вова, - с улыбкой, зная брезгливость коллеги,  объяснил
        Боря, - непереварившаяся часть томата. Ты разве не знаешь, что  за
        мысом выход городской канализации?
            Вова вспомнил, что с самого верха горы, от  развалин  крепости
        хорошо виден бурун воды, над которым все время кружатся чайки. Бе-
        лесая вода большим пятном расплывается вдоль берега.
            - Так это и есть канализация? Пошли отсюда к чертовой матери.
            Они выбрались на берег.
            - Да ты посмотри, какая чистая вода! Думаешь, где-то есть  чи-
        ще? Сюда от канализации ничего не доходит,  -  слукавил  Борек.  -
        Поднимемся на гору - сам увидишь. А насчет кожуры я пошутил.
            Толубко успокоился.
            Вечером они снова пришли сюда купаться. Народу почти не  было.
        Спустились к самой воде и устроились на удобной площадке. Было ти-
        хо. Ни одно судно не входило в бухту и не покидало ее. Узкий  про-
        ход перегорожен толстой стальной цепью.




                275
            С внешнего рейда бухты не  видно. Видны только цепь да за  ней
        дорога у основания скалы и памятник героям-морякам - черная  рубка
        субмарины с большой красной звездой.
            Напротив любителей морских купаний, на другой стороне  пролива
        - скала с радиосооружениями на вершине: дом и пространство  вокруг
        оснащены антеннами и опутаны проводами. Там уже охраняемая зона.
            Проход в бухту забит огромными медузами. Особенно их  много  у
        противоположного берега.
            Мимо них к воде торопливо спустился мичман. Отойдя в сторонку,
        он разделся и прыгнул в воду. Ему почему-то срочно нужно было  пе-
        реправитья на ту сторону. Преодолев водную преграду, моряк  пропал
        за поворотом скалы. Прошел час - мичмана не было. Не появился он и
        через два часа, что крайне удивило миаскитов.
            - Наверно, шпион, - рассудили, посмеиваясь, они. -  Где-нибудь
        за скалой достал из схрона передатчик и вышел на связь с буржуина-
        ми.
            - Я, - рек Михалыч, - как простой советский человек, не допущу
        такого глядства.
            Он прыгнул в воду и поплыл к другому берегу. Там посидел,  от-
        дыхая, и решил отправиться в обратный путь. Но  дорогу  преградили
        медузы. Ветер сбил их вместе, да так, что купола сомкнулись,  пол-
        ностью закрыв воду. Михалыч растерялся, но потом прыгнул на  медуз
        и, ударяя по скользким медузьим телам,  отчаянно  замахал  руками.
        По слухам, ожоги от соприкосновения с медузами  могут  быть  очень
        болезненными, даже смертельными. Он знал об этом, но ему  было  не
        так страшно, как противно. Впрочем, жжение было, но довольно  сла-
        бое. А может просто показалось?
            Мичман так и не появился, хотя заметно стемнело. И  форма  его
        сиротливо высовывалась из-под камня. Куда мог уйти моряк  в  одних
        плавках? Для друзей это был не вопрос.
            - Шерше ля фам, - не сомневались они.




                276
            Наутро Юрек и Борек отправились на прощальную прогулку по  го-
        роду, к ним примкнул Толубко. Миненков и Гусев  остались  дома:  у
        них были свои задумки, никак, сами понимаете, не связанные с горо-
        дом, а лишь с частью его.
            Друзья покинули троллейбус на площади Ушакова, после обозрения
        коей направили свои стопы по Большой Морской, заглядывая  по  пути
        во все промтоварные магазины, чтобы выполнить старые и вновь  пос-
        тупившие заказы.
            У заказчиков-мужчин повышенным  спросом  пользовались  длинные
        узкие резинки для движителей моделей - как летающих, так и  плава-
        ющих, которые использовались на Южном Урале для изготовления чрез-
        вычайно уловистой снасти на судака, леска из ГДР, крючки, телеско-
        пические удочки и радиодетали. Заказчиц-дам интересовала  галанте-
        рея да школьные принадлежности, которые  отсутствовали  в  Миассе:
        простые и цветные карандаши, ластики, шариковые  ручки,  акварель,
        тетради и готовальни, кроссовки киевского производства, спортивные
        костюмы и немало чего прочего.
            Сделав покупки и очистив таким образом  от  угрызений  совесть
        перед друзьями-товарищами и сослуживцами, направились на  базар  -
        накупить овощей и фруктов для дома и семьи. С тарой никаких  проб-
        лем: ящики и ящички любых размеров и  любой  конструкции  частники
        производили и продавали в несметных количествах. Набрали  огурцов,
        помидоров, перца, лукьяновского лука, чеснока -  в  это  время  на
        Урале они уже пропадают; груш, яблок, персиков, слив "изюмерик"  и
        винограда, грецких орехов и миндаля - их на Урале, можно  сказать,
        и не бывает.
            Чтобы не тащить утром неподъемные ящики, отвезли их  на  авто-
        вокзал и засунули в ячейки автоматических  камер  хранения.  После
        чего, довольные, вернулись на площадь  Революции.  Только  теперь,





                277
        свободные от забот и носильного груза, они и начали прогулку.
            С Приморского бульвара    спустились  к  набережной  и  долго
        стояли у дельфинария в толпе детей и их родителей,  любуясь  игрой
        диковинных пловцов. Приводняясь после прыжков, те обдавали  фонта-
        нами брызг зрителей, которые прямо помирали со смеху,  каждый  раз
        отскакивая от бассейна и снова приближаясь к нему.
            В маленьком ресторанчике на воздухе пообедали жирным гуляшом с
        пивом. Михалыч предпочел выкушать бутылку сухого красного вина.
            Обзирая акваторию Севастопольской бухты со стоящими на  якорях
        военными судами, Хрустальный пляж, проход в открытое море,  сторо-
        жевой корабль на внешнем рейде, Константиновский форт и сооружения
        Николаевского мыса, миасцы чувствовали себя не приезжими, а своими
        в этом чудесном городе на берегу теплого моря. Как это замечатель-
        но!
            Вова, душа которого еще не рассталась с Уралом,  вдруг  произ-
        нес:
            - Слов нет, все на юге хорошо, кроме неба. На северных широтах
        это целый мир, а здесь - блюдце, по которому  целые  дни  катается
        яблочко-солнце. Даже в ненастные дни оно неинтересно...
            Михалыч давно подметил этот немалый изъян ласкового юга. Одна-
        ко самое прекрасное небо было, по его глубокому убеждению,  не  на
        Урале, не в каком-нибудь ином месте на северных широтах, а на  его
        родном Северо-Западе. Близость Балтики и сырое дыхание Атлантики с
        запада, доступность ветрам согретых Гольфстримом морей  Ледовитого
        океана определили высокую влажность воздуха в  регионе.  А  это  -
        бесконечная череда облаков. Небо - слоеный  пирог:  на  границе  с
        Космосом застыли перистые облака,  пониже  неторопливо  рокируются
        слоистые, еще ниже - кучевые, потом несутся, цепляясь за  деревья,
        дождевые, грозовые - и нет им числа!
            В памяти его навсегда запечатлелся виденный в юности  небесный
        пейзаж: на заднем плане видимого небосвода - багровые перистые об-





                278
        лака, на их фоне самолет-истребитель золотой нитью вышивает  узоры
        фигур высшего пилотажа, ближе к земле плывут алые кучевые  облака,
        а самые низкие в косых лучах заходящего солнца переливаются  всеми
        оттенками пепельного цвета - от перламутрового до черного.  Кажет-
        ся, присмотрись - и увидишь: влага плещется в них, как свет в лун-
        ном камне.
            А разве не северный феномен - дождь из стоячей тучи в  солнеч-
        ную погоду? В студенческие годы, во время обязательных тогда сель-
        хозработ после летней сессии мчался как-то юный Михалыч  на  лихом
        коне по Карельскому перешейку в районную аптеку за лекарствами для
        заболевшего товарища. Выехав из лесу, он увидел неподвижную  тучу,
        из которой на дорогу лился дождь. Километра через  полтора  лошадь
        остановилась перед стеной крупного, сверкающего на солнце  водопа-
        да. Наезднику стоило немалых усилий засунуть лошадь в поток. После
        окунания она галопом помчалась по мокрой дороге,  а,  миновав  ее,
        остановилась и развернулась, чтобы поглазеть на чудо.  Дождь  про-
        должал литься, стеклянная стена оставалась  неподвижной.  И  долго
        еще Михалыч оглядывался назад и видел все ту же картину.
            А разве ведомы южанам  сполохи  северного  сияния?  Загадочный
        свет гало? Дивные целомудреные белые ночи?
            До дому пошли пешком, чтобы до конца испить чашу,  наполненную
        горечью расставания и радостью прощального созерцания любимого го-
        рода.
            На площади Ушакова к ним примкнул еще один миаскит -  Саша  по
        прозвищу Орелик. Он уезжал домой тоже завтра, но, как и многие, на
        поезде. Орелик мал, тщедушен и всегда  выпимши.  Самая  выдающаяся
        часть его организма - огромный нос, красный и пористый.  Когда  он
        идет по улице, полыхая шнобелем, все обращают  на  него  внимание.
        Кажется, подойди к нему, сожми нос пястью, и из него, как из  губ-
        ки, польется дешевый портвейн.
            Свое прозвище он получил благодаря рассказам про чудеса  удали





                279
        и героизма, проявленные им в бесконечных экстремальных  ситуациях,
        в которые он якобы попадал. Однако при посторонних Орелик помалки-
        вает и только ласково улыбается всем вместе и  каждому  в  отдель-
        ности.
            ... Вечером, естественно, была отвальная. Все на ней было  как
        обычно, кроме фразы, сказанной паном Юреком. Она была, как  теперь
        говорят, знаковой:
            - Странно подумать, что завтра в это же время мы будем дома!
            Смешной пан Юрек! Он совсем упустил из виду, что попасть домой
        без извозчика по имени Аэрофлот невозможно. А извозчик этот извес-
        тен стране тем, что предоставляет пассажирам в числе  многочислен-
        ных и насущных услуг самую распространенную и  самую  противную  -
        хроническое нарушение графика движения.
            ... Наутро, не полагаясь на транспорт (опять же по причине его
        редкой пунктуальности), Юрек и Борек подхватили баулы и  не  спеша
        направились на автовокзал, до которого  добрые  четыре  километра.
        Они шли крайней к балке улицей, и по мере приближения к  цели  по-
        путчиков становилось все больше и больше.
            В Севастополь автобус отправился точно по расписанию - в 8.ОО
        и подозрительно точно прибыл в аэропорт Симферополя. Что ж,  быва-
        ет... Итак, первый этап пути преодолен успешно! Еще немного, и они
        взмоют в небо!
            Но не тут-то было! Чтобы не томить дорогого  читателя,  скажем
        сразу: и через сутки панов можно  было  застать  в  зале  ожидания
        аэропорта - они вечерком обустроили лежбище в самом  углу  помеще-
        ния, между скамейками и стеной.
            Лохматые, неумытые м небритые, паны  уныло  жевали  тот  самый
        раритетный на Урале сыр с остатками хлеба и запивали еду водой. На
        более изящную жизнь денег не было. Три рейса  до  Челябинска  были
        отменены по абсолютно вздорным причинам, сообщенным трескучей
        россыпью табло. Паны подозревали, что свинью гражданам страны, где




                28O
        человек человеку - друг, товарищ и  брат,  подложил  кто-нибудь из
        главных радетелей государства, удостоивших  столицу  Южного  Урала
        своим визитом. (Забегая вперед,сообщу,что так оно и оказалось. Не-
        оценимая штука - жизненный опыт!)
            Во второй половине дня по громкой связи челябинцев  пригласили
        на регистрацию. Началась свалка: вчерашние пассажиры допускались в
        последнюю очередь и только, само собой, на свободные места. Их бы-
        ло немало - все-таки середина сентября. Кого  пустить  на  самолет
        решала гражданка в форменном кителе с остервененьем на лице.
            - В первую очередь пройдут Герои Советского Союза, Социалисти-
        ческого Труда, участники войны, инвалиды и  депутаты,  -  объявила
        чиновница. Таковых не было. На посадку вместо них пошли  загорелые
        молодые дамы с кавалерами и наглыми  рожами  работников  прилавка.
        Пан Юрек взвился:
- Эй, начальница! – зычно заорал он басом. - Ты что, за идиотов
        нас держишь? Думаешь, не отличим продавщицу от инвалида войны? Ишь рас-
        командовалась! И на тебя управу найдем!
            Начальница, для которой  ситуация  была  привычной  и  родной,
        громко сказала грузчику, принимавшему чемоданы, что означало  раз-
        решение пройти на регистрацию:
            - Коля! Этого крикуна на самолет не пускай! Полетит последним.
            А "депутаты" все шли и шли.
            - Михалыч, - выступил с инициативой Юрек, - обаяй грузчика,  а
        то сидеть нам тут до морковкиного заговенья.
            Михалыч засопел, закряхтел, хмыкнул и - делать нечего -  пошел
        к стойке. Выбрав момент, когда грузчик освободился, он позвал:
            - Коля, можно тебя на минутку?
            Тот подошел.
            - Коля, друг, -  ласково продолжил проситель, - мы с товарищем
        - он кивнул на Юрека - едем домой из командировки. Все лето проси-
        дели в Севастополе в подводных лодках -  ремонтировали.  Едем  без






                281
        копейки, даже пожрать купить не на что. Рассчитывали улететь вчера
        - не вышло. Кругом отдохнувшие, загоревшие, денежные, да  еще  все
        вперед пролезть норовят... А что нам, работягам, остается? Зло бе-
        рет! Помоги, дружок, пожалуйста! Кореш мой был,  конечно,  неправ,
        но его понять можно, правда? Готовы извиниться...
            - Погоди, - глядя на несчастное лицо Михалыча, сказал  Коля  и
        подошел к начальнице. Та глянула в сторону панов и что-то  ответи-
        ла. Коля вернулся:
            - Давайте по-быстрому багаж и приготовьте билеты с паспортами.
            Юрек и Борек взвились от радости. И вскоре,  шагая  в  очереди
        мимо своих благодетелей, как форфоровые китайцы, кивали им в  знак
        благодарности головами. Начальница и Коля провожали их  взглядами,
        и глаза у них были добрые-добрые.















                282
                ПРИЛОЖЕНИЕ 1

С А У Н А

            Из культурных мероприятий, популярных  среди  командированных,
        на первом месте стоят, безусловно, походы в кинотеатры - как  кол-
        лективные, так и в порядке личной инициативы. Кстати, необыкновен-
        но популярно кино и среди населения Севастополя. А на втором,  ко-
        нечно же, вылазки в баню, а если точнее,  в  ее  аристократическую
        часть - в сауну.
            В нынешнюю командировку времени не хватало не только на походы
        в лес, но и в сауну: жесткий цейтнот - непременный  спутник  пьян-
        ства, потому что занятие это невероятно трудоемкое. Если   человек
        пьет, ни на что другое времени категорически не хватает. Тем более
        на работу.
            Закоперщиком походов в сауну в компании измеренцев всегда выс-
        тупал Женя Меньков. "Кто про что, а вшивый - про баню" - такой де-
        журной шуткой встречалась каждое его очередное предложение.
            Сначала друзья начали, было, обживать баню на  улице Очаковцев.
        Но, расположенная в центре города, она активно  посещаема, что уже
        изначально мешает комфотному состоянию души. Такому  же  состоянию
        тела мешает труднодоступность  здешней сауны -  места,  предназна-
        ченного не только для омовения организма снаружи, но также  и  для
        ублаготворения его изнутри.
            Впрочем эта задача была насущной в разные времена новейшей ис-
        тории и у разных народов, но решалась она, естественно,  по-разно-
        му. Вот как поступали состоятельные древние греки:
            В водах прозрачных ручья мы с Кибелой резвились, как дети.
            Чаши с согретым вином вниз по течению раб нам пускал...
            Впечатляет, не правда ли?
            Оказалось, что сауна в Балаклавской бане наилучшим образом со-
        ответствует шайко-помывочным амбициям миаскитов. Во-первых, всегда
        доступна по причине малости грязнотелого  контингента;  во-вторых,
        там есть все для омовения души и тела.
            Посреди первой залы стоит стол с самоваром посередине.  Вокруг




                283
        стола удобные кресла-стулья.  Холодильник  готов  принять  в  свои
        прохладные объятья принесенные еду и напитки. В буфете полно посу-
        ды: фужеры, рюмки, бокалы, тарелки и тарелочки, ножи и вилки.
            Второе помещение уставлено шкафчиками для раздевания, где  по-
        сетителей нетерпеливо ожидают свежие простыни и полотенца. Тут  же
        дверь в никогда не лишний туалет. Из раздевалки попадаешь в  прос-
        торную помывочную с небольшим бассейном, облицованном  белоснежным
        кафелем. В углу душевая из четырех открытых  кабинок,  в  каждой -
        дыркатый фонтан, опрокинутый на клиента.  И,  наконец,  собственно
        сауна, закрытая массивной деревянной дверью. Она занимает едва  ли
        не половину помывочного отделения. У двери градусник, извещающий о
        том, что внутри плюс 11О градусов по Цельсию. Классическая саунов-
        ская температура.
            Наши герои разместили принесенные с собой продукты и напитки в
        холодильник и уселись за стол, чтобы для затравки выпить  "по  ка-
        почке" и съесть по бутерброду. Они не спешили, потому что двух ча-
        сов, на которые была снята сауна, вполне достаточно на  всю  гамму
        банных радостей.
            Раздевшись, быстро и весело определились по старшинству.  Как
        раз в описываемое время вся экспедиция к месту и без оного мусоли-
        ла частушку-монолог некоей девы, полюбившей лейтенанта, но  возже-
        лавшей майора единственно по причине того, что "у него у  паразита
        по земле волочится". Отсюда и взят был принцип  определения  стар-
        шинства. Майоров, правда, в компании не оказалось,  только  лейте-
        нанты да капитан с мичманом.
            ...В сауне жарко, как в преисподней. Впечатление, будто вошед-
        шего тут же обливают горячей смолой. Дышать  невозможно:  обжигает
        рот и гортань. Наблюдая за мужественным поведением товарищей,  Ми-
        халыч согласился лечь под веник. Это была самая  настоящая  порка,
        жестокая и болезненная. Минут через пятнадцать он покинул пыточную
        камеру и бултыхнулся в бассейн с  холодной  водой,  которая  почти




                284
        мгновенно вернула его в нормальное человеческое состояние.  Только
        жутко болела голова.
            - Ну, как настроение? - спрашивали  присоединившиеся после са-
        уны друзья.
            - Чувствую себя, как таракан, который  дусту  объелся,  -  от-
        ветствовал Михалыч.
            После бассейна побежали в раздевалку, завернулись в простыни и
        полотенца и пошли в банкетный зал. Быстро порезали колбасу, селед-
        ку, разложили помидоры, огурцы, зелень, яблоки и виноград, достали
        из морозильной камеры водочку и бутылки с пивом - и процесс пошел.
            Нет, что ни говорите, а сауна много приятней общего отделения,
        которое без холодильника, стола и удобных стульев.
            Начались приятные беседы, сопровождаемые  умиротворенным  сме-
        хом. Вот вам и психотерапия.
            - Как-то вечерком в родном городке пришел я в  баню,  -  повел
        рассказ Гена Новиков.- Был будничный день, поэтому народу  в  муж-
        ском отделении было немного. Ну, а в женском, как  всегда,  клуби-
        лась очередь. Я не спеша помылся и пошел попариться. А  когда  за-
        кончил воевать с веником, увидел, что в парилке один. Вышел в  мо-
        ечную - никого. Меня это не смутило - ну и что? Закончил  процеду-
        ры, взял тазик и выхожу в раздевалку, а там одни бабы! Увидали ме-
        ня и давай хохотать. Спрятался я за таз и к своему шкафчику. А ме-
        ня не пускают, отталкивают, а сами со смеху помирают.  И  замечаю,
        что бабы помоложе и девки побыстрее раздеваться стали, чтобы меня
        в конец сконфузить. Кое-как натащил на себя трусы и давай одевать-
        ся. А никак, потому что мокрее воды -  вытереться  некогда.  Девки
        совсем ошалели: раздеваются, не стесняясь, и все мимо меня,  и  все
        норовят задеть. Мое счастье, что не оказалось среди них  бой-бабы,
        тогда бы они точно меня в моечную затащили. Вырвался кое-как и под
        улюлюканье на улицу. Больше всего меня тогда бабье бесстыдство по-
        разило. Был я молод и еще мало что про них знал.





                285
            - А мы, бывало, по молодости, когда в баню ходили, все в щелки
        подглядывали: голых баб шибко посмотреть хотелось, - и пошли исто-
        рии одна занятнее  другой. Еще  бы: в те стародавние времена, ког-
        да о ваннах дома слыхом не слыхивали, все горожане по  субботам  и
        воскресеньям часами стояли в очередях в общественные бани.
            Отдохнув, мужички пошли в сауну на второй заход, от чего Миха-
        лыч категорически отказался. Он предпочел привычный душ, под кото-
        рым было и не жарко и не холодно.
            ...Недельки через  две та же компания  ввалилась в ту  же  са-
        уну, не купив заблаговременно билеты. Дальше порога их не пустили.
            - Сегодня к нам придет мыться сама председатель  горсовета  со
        своими девушками, - доверительно, как  старая  знакомая,  сообщила
        банщица.- Она уже в летах, но любит мыться с молоденькими девушка-
        ми. Моются они очень долго, так что сегодня  попасть  в  сауну  не
        рассчитывайте. Идите в общее отделение.
            - А вдруг да мыться вместе с нами девушкам понравится?
            - Очень даже может быть, - посмотрев на крепких молодых  мужи-
        ков, сказала банщица. - Но такие дела с кондачка не делаются.
            Похоже, ей было что рассказать из жизни банно-прачечного  ком-
        бината.
            Делать нечего: купили билеты в обычную баню.
            Несмотря на то, что на дворе стоял июль, день был пасмурным  и
        холодным: самое время ходить в баню. Поэтому  в  предбаннике  было
        полно народу, в основном стариков и детей. Но дело было к  вечеру,
        и народ расходился. Скоро в предбаннике остались  одни  миасцы  да
        шустрый мужичок лет сорока. Он был местный, но в качестве  комбай-
        нера завершил уборку зерновых в Крыму, а через пару дней уезжал со
        своей командой на жатву в северные районы Украины. "Надо  вот  на-
        последок помыться-попариться."
            - Слушай, - обратился он к Михалычу, - что-то редко я  тебя  в
        Балаклаве вижу. Чего  тебе дома  не сидится?  Наверно, как и я, по




                286
        командировкам мотаешься?
            Уральцы рассмеялись;
            - Это мы сейчас в командировке...
            - Ну, что ж, очень приятно, уральцы у  нас  бывают  не  часто.
        Тогда давайте так: вы посидите немного, а я парилку приведу в  по-
        рядок, а то там жарковато и воздух нечист.
            Он помчался в парилку,распахнул настежь дверь, форточку - све-
        жий воздух ворвался с улицы. Скоро в парилке стало светло. Мужичок
        между тем затаскивал туда тазы с горячей водой, выливал на полки и
        драил их голиком. Парилка преобразилась, будто  помолодела.  Потом
        закрыл все входы и выходы и пустил пар.
            - Вот когда воздух в парилке станет 85-9О  градусов,  тогда  и
        пойдем париться. А пока помойтесь.
            Гости Крыма взялись за мыло и  мочалки  (вехотками  называются
        они на Урале).
            - Ну, пошли в парилку, - подошел к Михалычу мужичок. - Я пока-
        жу тебе, что такое балаклавская баня.
            Когда Михалыч улегся на живот, мужичок принялся энергично  ра-
        стирать его веником, а потом лихо прошелся им по спине. Дышать бы-
        ло легко и приятно: душистый и влажный горячий воздух воспринимал-
        ся как ингаляция. Веник совсем не обжигал.  Мужичок  повторил  все
        сначала, потом, отложив веник, начал массажировать спину, железны-
        ми пальцами рабочего человека прошелся вдоль  позвоночника.  После
        этого принялся за суставы: выкручивал руки, выворачивал ноги, дос-
        тавая пятками до головы. Боль была очевидной, но, как ни  странно,
        желанной.
            Еще раз жестко-мохнатым веником прошелся по спине. Потом пере-
        ворот на спину - и снова энергичный массаж и бойкая порка веником.
            - На первый раз хорош! - запыхался лекарь. - Иди отдыхай.  Те-
        перь попарюсь я.
            Рядом на полках махались вениками уральцы.




                287
            Михалыч вышел в моечную и стал барахтаться в  своем  тазике  с
        холодной водой.  "Благодать!" - вот слово, которое невольно вырва-
        лось из его груди, обозначив блаженное состояние организма.
            Сквозь счастливую расслабленность прорвалось вдруг острое чув-
        ство голода. То же испытывали друзья. Они  вышли  в  раздевалку  и
        достали припасы. Балаклавец был приглашен к пиру. Он и тут оказал-
        ся очень деятельным: быстро наевшись и  напившись,  распрощался  и
        ушел.
            Михалыч парился еще дважды с дорогим своим удовольствием.  Го-
        лова была легкой, а тело жаждало контактов с  неутомимым  веником.
        Более того, он принялся парить товарищей и загибать им салазки  по
        примеру балаклавского шустрика, хохоча до слез  вместе  со  своими
        жертвами.
            Наконец, это занятие ему надоело, хотя прочие уральцы все  па-
        рились и парились. Рекорд поставил Юра Стожаров. Он заходил в  па-
        рилку восемь раз! Интересен был результат: тела тех, кто много па-
        рился, стали непривычно белыми с крупными синими пятнами.
            - Вот это и есть в самый раз! - возвестил Юра. - Именно до та-
        кой кондиции и надо париться!
            В этот день выражение "сладкая баня"  перестало  для  Михалыча
        быть просто фразой. Оказывается, такая баня есть, и это вам не са-
        уна, а обыкновенная русская баня!
            Несколько лет спустя он прочитал в "Советской России" интервью
        с редактором финского журнала "Сауна".
            - Наша сауна это то же, что и русская баня, - сказал редактор.
        - А сауну с сухим воздухом температурой 11О градусов жары по Цель-
        сию придумали немцы и швейцарцы, потому что легко наладить промыш-
        ленное производство таких моек. Ничего финского в них нет.
            Какая чудесная была бы в Балаклаве сауна, если бы из нее выки-
        нуть филиал преисподней, а на его место  приспособить  парилку  из
        общего, простонародного отделения!




                288
                ПРИЛОЖЕНИЕ 2

ПУШКИН В СЕВАСТОПОЛЕ

            В Севастополь автобус пришел, когда наступили густые  сумерки.
        Город растаял в темноте, и только пунктиры огней указывали на  то,
        как он велик.
            Троллейбус медленно поднимался в гору. В окно с левой  стороны
        видна была стенка - отвесная часть горы. С правой  стороны, внизу,
        колыхалась темная вода, дробя отраженные огни. Троллейбус поднялся
        в гору и выехал на маленькую хорошо освещенную  площадь,  примыка-
        ющую к широкой улице. Посередине  площади  стояла  обвитая  плющом
        трехметровая колонна, а на ней - бюст моего земляка, барина из со-
        седнего с моей деревней сельца Михайловского по фамилии Пушкин,  а
        по имени Александр Сергеевич. Я обрадовался, как будто в этом  чу-
        жом и незнакомом городе повстречал живого родственника. Настроение
        резко улучшилось.
            В тот первый приезд не удалось узнать, почему памятник Пушкину
        стоит в Севастополе - дежурная ли это дань национальному гению или
        память о  посещении  им города. Не узнал я ни имени автора  памят-
        ника (оно неведомо мне и теперь), ни того, представляет ли скульп-
        турное изображение художественную ценность. Мне  показался  ориги-
        нальным не только сам памятник, но и площадь в форме  равнобедрен-
        ного  прямоугольного  треугольника,  гипотенузой  которому  служит
        внешняя линия дорожного полотна улицы Ленина. Площадь невелика, но
        она прерывает тесный ряд домов, открывая живописный вид  на  Южную
        бухту и широкую перспективу в сторону Малахова кургана.
            Как, вероятно, заметил читатель,  автор  бесконечно  горд  тем
        приятным фактом, что ему довелось появиться на свет неподалеку  от
        Михайловского, псковского имения Ганнибалов-Пушкиных. А жена авто-
        ра не меньше горда тем, что родилась по соседству  с  новгородским
        имением великого русского полководца А.В.Суворова - селом  Кончан-
        ским. Теперь представьте мое состояние, когда, приехав в  Севасто-




                289
        поль в 1984 году, я оказался на площади Пушкина и  не  увидел  там
        своего земляка. Более того, площадь стала носить имя А.В.Суворова,
        а его бюст был установлен на стороне, противоположной площади.
            Если по-честному,  Александр  Васильевич  супротив  Александра
        Сергеевича имеет перед Севастополем  очевидные  заслуги,  так  как
        имеет прямое отношение к его основанию.
            Вот что рассказывают мудрые источники. В конце 1773 года  суда
        Азовской флотилии "Новопавловск", "Морея" и "Мадон" зимовали в Ба-
        лаклавской бухте. Шла русско-турецкая война. Крым был мало  извес-
        тен, местное население враждебным. Однако командир  эскадры  Кинс-
        берген выслал отряды для картографирования местности. Отряд  И.Ба-
        турина вышел на берег огромной бухты, вдающейся в берег на  восемь
        километров. С возвышенности моряки увидели место,  которое  станет
        колыбелью великого города. Впереди "не было ни одной  хижины:  все
        место было дико и покрыто мелким дровяным лесом и кустарником". На
        выполненном И.Батуриным плане  показаны  многочисленные  развалины
        жилых домов, церквей и других построек.
            Три года спустя в Крым был направлен генерал-поручик А.В.Суво-
        ров. Он сразу же оценил достоинства Ахтиарской бухты,  позволяющие
        превратить ее в неприступный форпост  государства  Российского,  и
        приступил к сооружению первых русских земляных укреплений.
            8 (19) апреля 1783 г. был издан манифест о присоединении Крыма
        к России, и началось строительство могучей крепости. Новое поселе-
        ние назвали Ахтияром, по имени бухты. Однако 1О (21) февраля  1784
        г. последовал указ Екатерины 11 Г.А.Потемкину: "Устроить  крепость
        большую Севастополь, где ныне Ахтияр".
            В ознаменование 2ОО-летия города севастопольцы оказали почести
        великому полководцу, невежливо обойдясь с великим поэтом.
            Но куда же подевался бюст Пушкина?  Об  этом  знают,  наверно,
        только немногие севастопольцы и мы, миасцы, нередко и подолгу  бы-




                29O
        вавшие в городе русской славы по делам службы.  Но  об  этом  чуть
        позже.
            Начнем с того, что Пушкин никогда не бывал в Севастополе.  Что
        странно и необъяснимо. Пушкин с семьей генерала Н.Н.Раевского пос-
        ле поездки на Кавказ прибыл в Крым и более двух недель - с 18  ав-
        густа по 5 сентября 182О г.- прожил на даче  Раевских  в Гурзуфе.
        Отсюда Н.Н.Раевский-отец, Н.Н.Раевский-сын  и  Пушкин  отправились
        верхами на запад, вдоль южного берега Крыма в Георгиевский  монас-
        тырь, основанный в 1Х веке и пользовавшийся в  те  годы  в  России
        большой известностью. Во-первых, очень эффектно его  месторасполо-
        жение - на отвесном берегу мыса Фиолент высотой более  2ОО  метров
        над уровнем моря. Кроме того, именно с этим местом в ХY111-Х1Х ве-
        ках связывали античную легенду об Ифигении. Это очень древний миф,
        созданный где-то во 2-м тысячелетии до нашей эры,  еще  до  начала
        греческой колонизации Северного Причерноморья. Ифигения - дочь ми-
        кенского царя Агамемнона - была  перенесена  богиней  Артемидой  в
        Тавриду, где стала жрицей в святилище тавров.  Коренные  обитатели
        горного Крыма - тавры - поклонялись богине Деве и  даже  приносили
        ей человеческие жертвы,  сталкивая  обреченных  с  высокой  скалы.
        Культ Девы был позднее усвоен переселенцами-греками, жителями Хер-
        сонеса, слившись с культом богини-охотницы Артемиды  (римской  Ди-
        аны). Для тех, кто не знает, сообщу: античный Херсонес находится в
        черте города Севастополя.
            Почему-то Пушкина интересовал только храм Девы. В "Отрывке  из
        письма к Д" (Дельвигу) он писал:  "Георгиевский  монастырь  и  его
        крутая лестница к морю оставили во мне  сильное  впечатление.  Тут
        же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно,  мифологи-
        ческие предания счастливее для меня воспоминаний исторических,  по
        крайней мере тут посетили меня рифмы. Я думал стихами. Вот они:
                К чему холодные сомненья?
                Я верю: здесь был грозный храм,



                291
                Где крови жаждущим богам
                Дымились жертвоприношения..." и т.д.
            Любопытно, что место расположения храма  Девы  оспаривалось  и
        тогда, однако какие-то древние развалины в полутора километрах  от
        Георгиевского монастыря поэт мог видеть.
            Пушкин и его спутники переночевали в Георгиевском монастыре  и
        на другое утро отправились в Бахчисарай, оставив в стороне  Севас-
        тополь, Херсонес и Инкерман (теперь Белокаменск). Пробыв в  Бахчи-
        сарае сутки, уже 8 сентября они его покинули, бегло осмотрев  лишь
        ханский дворец.
            Это тем более удивительно, потому что в эти  годы  Крым  кишел
        знатными туристами и исследователями, которые делом престижа почи-
        тал посещение не только перечисленных выше мест, но также и города
        Чуфут-кале, вырубленного в каменном плато в 3-х километах от  Бах-
        чисарая. Все хотели побывать там, а Екатерина даже прибавила к им-
        ператорской титулатуре "царица Херсоненса Таврического".
            Кстати, вслед за Пушкиным в Крыму объявился  известный  ученый
        И.М.Муравьев-Апостол. Он пробыл здесь с 11 сентября по 25  октября
        того же 182О года и написал об этом солидный фолиант  "Путешествие
        по Тавриде", составленный из археологических и исторических разыс-
        каний. Именно его "холодные сомненья" имел в виду поэт,  прочитав-
        ший труд Апостола много позднее и сочинивший  стихотворение  к  "К
        Чаадаеву" (как и "Отрывок из письма к Д.") в 1824 году в селе  Ми-
        хайловском, а не на развалинах храма Дианы. Наверно,  поэт  задним
        числом испытывал некоторую досаду оттого, что, будучи  совсем  ря-
        дом, не посетил столь замечательные места.  Впрочем,  в  "Отрывке"
        есть строка: "В Бахчисарай приехал я больной."
            Ну, а бюст Александра Сергеевича вместе с колонной перенесли с
        бывшей площади его имени туда, где поэт бывал: в Георгиевский  мо-
        настырь. Недоступный для жителей и гостей Севастополя, потому  что
        все годы Советской власти здесь была вотчина Черноморского  флота,




                292
        вместе с удивительной по красоте лестницей и  лучшим,  по  слухам,
        пляжем в Крыму.
            В войсковой части, занимающей бывший монастырь, есть  открытый
        летний кинотеатр: скамьи и сцена с раковиной, - в окружении  белых
        акаций. Почти ежедневно для матросов и командированных, живущих  в
        гостинице на Фиоленте, здесь демонстрируются фильмы, иногда  само-
        деятельность из гражданских дает шефские концерты. Пришед в  кино-
        театр впервые в толпе командированных миасцев, я увидел вдруг сво-
        его великого земляка в числе кинозрителей. Он по-прежнему стоит на
        своем высоком постаменте, и мичман Павличенко, под  чью  опеку  он
        отдан, с флотским тщанием красит бюст и стелу кузбаслаком в  пред-
        писанные регламентом сроки, потому что все, что принадлежит  армии
        и флоту, должно краситься или белиться  регулярно.  Аспидно-черный
        памятник сверкает, чего, по моему разумению, делать он не  должен.
        Очень опасаюсь, что курчавая голова поэта превратится скоро в чер-
        ный лакированный шар.
            Чем же прекрасен монастырь и его крутая лестница? Приведу опи-
        сание Муравьева-Апостола, выдержанное в романтических тонах:
            "Сойди несколько ступенек крыльца церковного, и ты на террасе,
        как балкон висящем над ужасной пропастью... Не доверяй  полусгнив-
        шим деревянным перилам! И когда ты насладишься произвольным трепе-
        том, наслушаешься рева волн  под  ногами  твоими,  наглядишься  на
        страшную скалу, как уголь черную, вокруг коей ярится море и покры-
        вает его пеною, тогда обрати насыщенные ужасом  взоры  на  картину
        спокойствия и тишины: посмотри на эти тополи, смоковни, коих  вер-
        шины никогда не колебались от северного ветра, взгляни на этот ис-
        точник, как кристалл чистый и прозрачный, вытекающий из  щели  ка-
        менной скалы, - и вспомни Лукрециева  мудреца,  коего  наслаждения
        возвышаются ощущением внутреннего спокойствия при  созерцании  вне
        бурь и треволнений. Если ты, друг мой, услышишь когда-нибудь,  что





                293
        я сделался отшельником, то ищи меня в Георгиевском монастыре."
            Столь же неправдоподобное описание монастыря дала Н.М.Дружини-
        на, одна из авторов книги  "Здесь  жил  Пушкин.  Пушкинские  места
        Советского Союза. Очерки", выпущенной Лениздатом в 1963 г.:
            "Георгиевский монастырь стоит на утесе  вблизи  мыса  Фиолент.
        Вид с утеса здесь величественный и несколько мрачный: море,  кото-
        рое кажется очень темным от нависших над ним крутых и диких  скал,
        амфитеатр утесов, покрытых зеленью садов и фруктовых  деревьев,  а
        кое-где холодно проглядывают гранитные отроги."
            Все здесь - неправда. Начать с того, что на  километры  вокруг
        монастыря до середины 8О-х годов была голая степь, покрытая мелким
        разнотравьем по причине полного отсутствия какой-нибудь иной, кро-
        ме камня, почвы. Гранита нет вовсе - везде сплошной известняк. По-
        священнму ясно, что автор и близко не была к мысу Фиолент.  Конеч-
        но, не по своей вине.
            Монастырь расположен на обрывистом морском берегу, протянувше-
        мся не на один десяток километров примерно  с  одинаковой  высотой
        над уровнем моря. Когда подходишь к краю его чуть правее  монасты-
        ря, первое, что бросается в глаза, - три  отвесных  утеса,  словно
        отошедших от обрыва. Их называют Перьями. Они и вправду похожи  на
        перья рисунком своих будто обтесанных поверхностей. Так как  берег
        в этом месте обращен к западу, солнце освещает его с раннего  утра
        до позднего вечера, и Перья имеют  розоватый  оттенок.  Они  будто
        воткнуты в пляж, образуя у основания грот.
            Слева от Перьев, от самого большого здания монастыря  с  часо-
        венкой сбоку, к морю опускается ложбина, густо поросшая самшитовым
        кустарником, каменным дубом и тополями. Есть даже библейское дере-
        во - смоковница. Она же фиговая пальма, она же инжир. На одной  из
        террас - небольшое болотце с крохотным зеркальцем  чистой  воды  в
        окружении высокого камыша. Вся эта растительная роскошь существует
        только благодаря прозрачному ручью, вытекающему из скалы под самым
        монастырем.





                294
            В любое время дня воздух наполнен звоном камышовых сверчков  -
        небольших птичек, издающих сверчковые звуки; вечером к ним  присо-
        единяются трели цикад.
            Ручеек незаметно струит свои воды в сторонке от лестницы между
        корнями деревьев и камнями, лишь у болотца пересекая переход между
        лестничными маршами в каменном лотке.
            Много раз мы группами поднимались от пляжа к монастырю, и каж-
        дый считал ступени. Цифры никогда не сходились. Я не единожды дос-
        читывался до цифры 777 и принял ее для себя близкой к достоверной.
        Между маршами немало обычных крутых подъемов, без ступеней.
            Один из выступов склона, приблизительно  на  его  середине,  -
        настоящая смотровая площадка. Какой изумительный  вид  открывается
        отсюда! Метрах в 15О от берега из воды, будто округлая спина неве-
        домого животного, вытарчивает скала Монах размером с добрый  пяти-
        этажный дом. В начале 9О-х годов на Монахе был водружен  многомет-
        ровый деревянный крест, видный издалека. Между Монахом  и  берегом
        сквозь чистую, как слеза, воду  просматривается  огромный  плоский
        камень, мохнатый от водорослей и лишь  на  полметра  притопленный.
        Даже при небольшом волнении на море он рождает волну, выныривая  и
        вновь погружаясь. Купальщики любят сидеть и лежать на нем,  несмо-
        тря на то, что обрезаются об острые края раковин мидий, густо  за-
        селивших поверхность камня.
            Далеко разносится детский визг -  здесь  отдыхают  в  основном
        семьи офицеров и мичманов части. Ярко светит солнце, вздыхает  мо-
        ре, шурша крупной галькой, кричат чайки. Иногда из воды  показыва-
        ются крутые спины дельфинов. Чувство радости, счастья  переполняет
        всего тебя, когда  созерцаешь  эту  красоту.  И  в  долгие  зимние
        уральские ночи снятся нарядные сны с голубым морем, горячим  солн-
        цем и пышной зеленью на мысе Фиолент. Где стоит, задумавшись,  мой
        великий земляк, с которым мы еще обязательно повидаемся. Я так ду-
        маю.








                295

                КНИГА ВТОРАЯ
               

У   С А М О Г О   Б Е Л О Г О   М О Р Я

                ¦      Январь. Поезд медленно движется по  самому  берегу
                ¦ Белого моря. У окна маленькая девочка и молодая  женщи-
                ¦ на.
                ¦      - Мама, -  говорит  вдруг  девочка,  показывая  на
                ¦ заснеженную до самого горизонта морскую  гладь,  -  вот
                ¦ Белое море - белое, а Черное - черное?
                ¦      - Нет, - отвечает мама, - Черное  море не замерза-
                ¦ ет, и вода в нем прозрачная.
                ¦      - Да...- сомневается ребенок, - а где негры?..


НА СЕВЕРЕ ДИКОМ ...

            Экспедиция, убаюканная ровным нуденьем  двигателей, дремлет  в
        креслах. В салоне АН-24  светло и уютно, как в просторной  де-
        ревенской избе, освещенной солнцем. Облака грудами свалявшейся ва-
        ты сияют ниже. В обширных прогалинах между ними хорошо  просматри-
        вается грешная земля, на которую всего как три  дня  назад  пришел
        новый, 1981-й от Рождества Христова, год.  Внизу,  на  поверхности
        планеты, засыпанные снегом деревеньки на опушках лесов перед прос-
        торными полями виднеются все реже и реже. Наконец,  они  пропадают
        вовсе. Их сменяет бескрайнее редколесье,  по  которому  прихотливо
        елозят белые тропы и дороги - реки и речки,  закованные  льдом  и
        покрытые снегом. Только немногочисленные участки вызывают в памя-
        ти романтическое слово "тайга". Не так уж богат, оказывается,  Се-
        вер добрыми лесами. На берегах рек сиротливо виднеются порой  убо-
        гие селенья, забытые, должно быть, и Богом и властью. Как-то живут
        там люди, в такой-то одинокости?
            Архангельск не принимает по причине безобразий  в  природе.  И
        лететь бы нашим испытателям на посадку невесть куда,  если  бы  не
        кровная связь с Военно-Морским Флотом. Моряки дали "добро" на  по-
        садку на военный аэродром.
            ... Двигатели хрюкнули и примолкли. Самолет  нырнул  к  земле.
        Михалыч заметил, как судорожно вцепилась в поручень кисть руки его
        подельника Толубко. Сам Вова был неправдоподобно бледен  и  напря-
        жен.
            Едва не задев колесами верхушки дерев, АН-24 шлепнулся  о  бе-
        тонную полосу и, завывая, затрясся на стыках к концу  поля;  потом
        повернул налево и покатился между двумя рядами огромных ракетонос-





                296
        цев, поражающих агрессивной стремительностью форм, на стоянку. Тут
        им и предстояло дожидаться прибытия автобуса из Архангельска.
            Снег бился об иллюминаторы, закручивался на бетонке  и  целыми
        сугробами носился по полю. Аэродром казался безлюдным, если бы  не
        мелькающие иногда у самолетов одиночные  фигурки да охранник непо-
        далеку в тулупе и с автоматом наперевес.
            Через пару часов из Архангельска, наконец, прибыл  автобус,  и
        тогда пассажиры покинули борт "аннушки".
            В Северодвинск приехали поздно вечером. Впрочем  близость  Се-
        верного полярного круга очевидна, и потому до и после полудня  су-
        дить о времени суток можно было только по часам. Флотская гостини-
        ца на Первомайской улице размещается в обычном подъезде жилого до-
        ма. После обычной в таких случаях суеты с оформлением документов и
        размещением гости дружно разбежались по ближайшим магазинам в  по-
        исках хлеба насущного и всего того, без  чего  не  бывает  доброго
        ужина в кругу друзей на новом месте.
            Вова, многажды бывавший здесь в прежние годы, на правах  Суса-
        нина повел Михалыча знакомить с городом. На  улице  было  неуютно,
        несмотря на теплый красноватый свет, щедро источаемый многочислен-
        ными ртутными лампами, и на огромную разукрашенную елку с  ледовым
        городком и катком в центре площади, где изо всех сил резвились де-
        ти и родители. Город, судя по всему, неуютен в любое время года  и
        суток по причине архитектурной убогости домов,  его  составляющих,
        примитивной планировке улиц, чахлости так называемых  зеленых  на-
        саждений и плоского рельефа местности. Это вам не красавец  Севас-
        тополь! Однако привычные аборигены жизнерадостны и энергичны,  что
        не могло не повлиять на настроение миаскитов.
            На прилавках магазинов закрытого города, каковым и  был  Севе-
        родвинск, полно всякой еды, диковинной для жителей живописного Ми-
        асса, а винно-водочные отделы только что не струятся винами и вод-
        ками "в большом ассортименте". Боря и Вова  прихватили  пару буты-




                297
        лок белого портвейна, с пестрых этикеток которых  на  них  ласково
        взирал молдаванин в соломенном канотье, пельменей, колбасы,  сыра,
        какой-то загадочной рыбы в желе из класса белорыбиц и прочего  не-
        обходимого для еды и чаепития с бутербродами. Снеди  было  набрано
        "с походом", чтобы не утруждать себя лишними хлопотами завтра.
            ... На кухне хлопотали коллеги  из  смежных  отделов.  Нашлась
        кастрюлька и для варки пельменей. Миша Ивашкевич на правах "сакса-
        ула" занял отдельную комнату. В большой проходной гостиной  серви-
        ровали стол Вишневецкий, Мартышкин и Сауленко. Наши  бойцы  заняли
        вполне уютную комнату на двоих. Что может быть прекрасней для  ти-
        хой трапезы и доверительной беседы? "Колхоз" такие  приятные  вещи
        исключает начисто.
            Портвейн молдавского разлива изумил своим вкусом.
            - Нектар! - почти одновременно произнесли питухи.
            - Надо завтра прикупить несколько бутылок, - заметил Вова, - а
        то мужики раскушают - пропадет.
            Насытившись, эпикурейцы уселись на постелях и стали   попивать
        винцо.
            - А знаешь, - сказал Вова, - что-то мне эта белорыбица не  по-
        нравилась: то ли желе у поваров не получилось, то ли  рыба  несве-
        жая...
            - Да, изъянец какой-то определенно есть, - согласился Михалыч,
        - но вкус оригинальный и  для  меня  лично  весьма  приятственный.
        Кстати, Вова, весь день ловлю момент, чтобы  спросить  тебя,  чего
        это ты так напрягся во время посадки самолета: побледнел, вцепился
        в подлокотники?
            - Стыдно признаться, но я жутко боюсь, что самолет при посадке
        разобьется. Они в основном и бьются при посадке.
            - Ха-ха-ха!- был ответ Михалыча. - Чего тут  бояться:  во-пер-
        вых, на миру и смерть красна, а  во-вторых,  если  погибнут  почти
        пятьдесят человек, едущих испытывать ракету нового типа, кем,  по-





                298
        гибнув, станут они? Героями, гордостью фирмы и  нации!!!  Гробы  с
        останками героев установят во дворце культуры, прощаться с нами  и
        проводить в последний путь придет весь город. На кладбище появится
        аллея Героев, выпустят книгу-мортиролог с нашими портретами и жиз-
        неописаниями, где каждый - талант, где каждый - почти святой.  Или
        ты предпочитаешь лет через тридцать помереть в  кладовке  у  детей
        или внуков, с облегчением вздохнувших  "Наконец-то!"?  Помереть  в
        тоскливом одиночестве и безвестности?
            - Ну, ты, Михалыч, даешь! Однако задуматься есть над чем...
            Треволнения дня сказывались: ранний  подъем  дома,  в  Миассе,
        трехчасовая поездка в автобусе до Челябинского аэропорта,  перелет
        до Архангельска, потом вояж до этих вот  постелей. Да и время при-
        ближалось к полуночи.
            Вова вырубил свет:
            - На новом месте приснись жених невесте... Спокойной ночи, ма-
        лыши!
                х х х
            ... Утром, похлебав на скорую руку чайку, бойцы устремились  в
        здешнюю  войсковую часть, чтобы оформить пропуска на ракетный  по-
        лигон Ненокса. До полигона рукой подать - каких-нибудь сорок кило-
        метров на паровозе на противоположный берег Двинской  губы. Тамош-
        няя часть была чем-то вроде филиала тутошней.
            Толпа в бюро пропусков собралась большая. В помещении тесно, а
        на улице - неприятно: порывы ветра в снежных покрывалах с  энтузи-
        азмом гоняются за прохожими, врываются в приоткрытые двери,  секут
        лица. Спасибо курцам: поминутно выскакивая на улицу,  они  заметно
        разрежают обстановку.
            На оформление заходили по двое. В тихой и  просторной  комнате
        за стеклянной перегородкой неистово трудятся старослужащие матро-
        сы, записывая все о приезжих в объемистые гроссбухи. За ними мель-
        тешат салаги, раскладывая, подшивая и подклеивая документы. Рабо-





                299
        ты много, и краснофлотцы трудятся в поте лица.
            Наших друзей обслуживает крепкий, как гриб-боровик,  брюнет  с
        круглым румяным лицом. На плечах  его  красуются  широкие  лычки
        старшины первой статьи, а форменка увешана знаками матросской доб-
        лести. Ему ассистирует бледнолицый матросик,  явно  из  городских,
        рядовой и не обученный. На лице его - агрессивное неудовольствие.
            - Тебе сколько было говорено, что сведения надо  разносить  по
        графам, - сильно окая, на короткой волне выговаривает брюнет, -  а
        ты ленишься, небрежничаешь.
            - Да пошел бы ты куда подальше! - на той же волне, но с  край-
        ней степенью раздражения ответствует салажонок, на груди  которого
        и на погонах пусто, как в пустыне Сахаре.
            - Ах ты кикимора болотная! - оборотясь к оппоненту, шипит  ве-
        теран и грозно умолкает.
            "Кикимора" сильно развеселила наших приятелей, и они долго по-
        том называли друг друга забавным именем сказочного персонажа.
            К обеду развиднялось.  Зимой в этих широтах  короткие  сумерки
        вполне сходят за день. Город будто  нарисован  твердым  графитовым
        карандашом на серой оберточной бумаге. Только от одного  его  вида
        бьет озноб.
            После обеда побежали получать готовые пропуска, а уже в  16.ОО
        от станции "Морской проспект" в Неноксу отправляется поезд.  Впро-
        чем, никакой станции, как и моря, поблизости не наблюдается.  Есть
        что-то вроде автобусной остановки в чистом поле без намеков на ка-
        кое бы то ни было укрытие от непогоды или на перрон.
            Перед тем, как прибыть на означенную  станцию,  народ  сначала
        наведался в большой и богатый гастроном в ближайшем  квартале  под
        названием "Маяк" в рассуждении накупить еды и выпивки, дабы не ут-
        руждать себя хлопотами по прибытии в пункт назначения.
            Поезд   составлен  из  морально и физически  устаревших  ваго-
        нов. Такие поезда рассекали бесконечные просторы нашей Родины пол-





                3ОО
        века назад. Всего за какие-то жалкие два часа этот экспресс должен
        сожрать четыре десятка километров стальной магистрали.
            Многие пассажиры спали, когда на очередной станции вошел воен-
        но-морской патруль и стал тщательно проверять документы.
            - Товарищ поручик, товарищ поручик, -  стал  энергично  трясти
        спящего прапорщика матрос, - приготовьте документы.
            Соседи разулыбались, услышав ошибку патруля, но  ошибка вполне
        объяснима: на флоте прапорщики именуются мичманами.

НЁНОКСА

            Ненокса - конечная станция маршрута. На нее  состав  прибыл  в
        кромешной тьме. Оказалось, большая часть пассажиров  ехала  именно
        сюда. На улице бушевала вьюга. На столбе возле вокзального  здания
        вместе с металлической тарелкой металась лампочка,  выхватывая  из
        темноты какие-то постройки, кричащих людей с чемоданами и сумками,
        машины. Истошно трещал бульдозер, которому надлежало, как  ледоко-
        лу, сделать проводку автотранспорта до части и гостиницы.  А  это,
        как сказал Вова, никак не меньше трех километров.
            Но вот караван составился, и бульдозер натужно полез  в  гору.
        Ехали долго, потому что время  от  времени  бульдозер  отворачивал
        снежную лавину перед собой в сторону обочины.
            Наконец-то добрались! После неизбежной регистрации,  получения
        белья, росписей и прочих формальностей Михалыч и  Леонтьич  оказа-
        лись в комнате, где им предстояло прожить около двух месяцев.
            Гостиничный номер с цифрой 39 на двери - первый с левой сторо-
        ны, как войдешь с лестничной площадки на второй этаж, - длинный  и
        узкий, как пенал. Передняя часть комнаты отгорожена  от  жилой  ее
        части плотницко-столярным изделием сложной конфигурации,  назначе-
        ние которого было очевидно: создать  максимум  удобств  в  скудных
        предлагаемых обстоятельствах при минимальных  затратах.  В  "пред-
        баннике" справа  располагается умывальня  с раковиной и   зеркалом





                3О1
        над ней. На перегородке - полочки для туалетных принадежностей.
            С левой стороны сооружено нечто, долженствующее заменить  шкаф
        для верхней одежды и обуви. С обратной стороны перегородка  изоби-
        лует ящиками, нишами и полками, где, по  мысли  созидателя,  можно
        разместить не только все необходимое, но даже более того.  В  ниж-
        ней, самой обширной нише, стоят электрический чайник  и  посуда  с
        кастрюлькой. Впритык к ним приставлен большой  стол  с  многостра-
        дальной, судя по виду, фанерованной столешницей. Две кровати,  два
        стула и две тумбочки завершают меблировку. Комфорт номеру  придает
        полоса кошмы на полу между кроватями.
            Прежние постояльцы немало потрудились над  эстетическим  офор-
        млением номера: все стены и перегородка украшены цветными журналь-
        ными картинками. Над кроватью Михалыча, прямо у его лица, -  боль-
        шой портрет красавицы Ирины Алферовой, и,  повернувшись  на  левый
        бок, он натыкается на ее весьма заинтересованный взгляд. Пустячок,
        а приятно!
            В течение последующего получаса Михалыч обнаружил две неприят-
        ности: во-первых, вода в кране оказалась интенсивно ржавого  цвета
        и для питья не рекомендовалась, а во-вторых,  туалет  находится  в
        противоположном крыле гостиницы - почти в ста метрах от его  ложа,
        что создает понятные неудобства, которые в тихие ночные часы будут
        возрастать стократ.
            Правда, чистую и прозрачную  воду шоферы  экспедиции  привозят
        из родника, который бьет из-под земли где-то на деревенской околи-
        це, а магазин завален бутылками с минеральной водой, которой в ос-
        новном и утоляют жажду жители городка. Зато  проблема  с  туалетом
        раз и навсегда решена архитекторами и альтернатив не имеет.  Прос-
        тонародное шаечное решение для наших интеллектуалов было категори-
        чески неприемлемо.
            ... Наутро в природе царили тишь и  благодать.  Ветер  умчался
        куда-то в дальние дали, а снег дружелюбными  сугробами  улегся  на





                3О2
        всех дорогах и тропках городка, на высокое гостиничное крыльцо, на
        крыши домов и кроны сосен. Невысокий, но густой бор  напротив окна
        номера 39  белый от снега.
            Но военные просыпаются рано.  Затрещал  бульдозер  и  принялся
        восстанавливать проезды, выскочили на улицу толпы матросов и зама-
        хали лопатами, расчищая проходы.
            Нашим на работу спешить было незачем, потому что к стенду, ко-
        торый находился в нескольких километрах от городка,  сначала  надо
        расчистить дорогу. Кроме того, надо  дождаться  приезда  остальных
        испытателей - они должны прилететь следующим рейсом  АН-24.  Да  и
        смежники из других городов и организаций прибыли не все.
            Первая  экскурсия - в продуктовый магазин. Он занимает неболь-
        шое одноэтажное здание. На улице перед магазином -  очередь.  Люди
        ждут, когда из деревни привезут молоко - там  подсобное  хозяйство
        городка. Покупатели, естественно, в основном старушки - хранитель-
        ницы семейных очагов, кикиморы, одним словом. И здесь с продуктами
        дела обстоят неплохо. Полно, с точки зрения уральцев, деликатесов:
        сыр, масло, норвежская селедка, скумбрия горячего и холодного коп-
        чения, рыбные консервы в масле, яйца. В общем с основой быта - пи-
        танием, что, сами понимаете, особенно важно  для  командированного
        мужика, - проблем, похоже, не будет. Как ни  странно,  в  магазине
        продавалось спиртное, но только вино и азербайджанский коньяк. Ви-
        но на сей раз было почему-то венгерское - чудный "Золотистый" вер-
        мут и прелестный "сухарик" "Голубые озера". Но "каждый раз завозят
        разное", сказала продавщица. Водки полно в деревне. Именно за ней,
        окаянной, за этим убойным и  безвкусным  продуктом  (бр-р!),  чаще
        всего и ходят туда командированные.
            Промтоварный магазин - на первом этаже соседнего жилого  дома.
        Здесь тоже есть чему подивиться: например, запросто продается пос-
        тельное белье, которое на Урале не сыщешь днем с огнем. Вообще  с
        промтоварами на севере и в Северодвинске, в частности, дела обсто-




                3О3
        ят очень хорошо.Смежники из Москвы и  Ленинграда  утверждают,  что
        здесь легче найти нужную тряпку, чем в столицах.
            ... Вечером друзья отправились по гостям: посмотреть, кто  где
        и как устроился. Этажом выше живут вперемежку миасцы и  их  иного-
        родние смежники. На втором - только миасцы, а на первом -  "субчи-
        ки", работники субподрядных организаций и  прежде  всего  могучего
        предприятия - строителя атомных подводных лодок. Обитают  здесь  и
        питерцы - конструкторы лодок. С ними Михалыч на правах земляка хо-
        роводится еще с Севастополя. Более того,  бессменный  руководитель
        питерских испытателей, он же зам. главного конструктора фирмы, как
        выяснилось еще на юге, чуть не родня Михалычу:  их  родовые  дере-
        веньки разделяются только большаком. Однако волею судеб познакоми-
        лись они только в Севастополе.
            Есть в городке еще одна гостиница, но там никто из близких  не
        обитает. А друзья-измеренцы из соседних отделов  живут  по  сосед-
        ству. На их же этаже обустроились женщины. Они едва знакомы  нашим
        джигитам. В соседнем номере поселились две плотненькие  большегла-
        зые резвушки - Люба и Таня. Они тут же званы были в гости.
            ... Население этажа почти в полном составе сидит в  вестибюле
        на принесенных стульях, упершись взглядами в экран большого  цвет-
        ного телевизора, по  которому  "кажут"  истеричный  многосерийный
        фильм "Как закалялась сталь". Должно быть, для того,  чтобы  пере-
        дать революционный накал страстей,  герои  общаются  исключительно
        истошным ором. Юный Конкин, несмотря на  декоративное  обличье,  в
        этом деле преуспевает.
                х х х
            Настало время ужина. Бывалые наши  бродяги  взяли  чайник,  на
        трубчатые петли нагревателя уложили два яйца и, налив воды,  вклю-
        чили в сеть. Михалыч принялся за любимое дело - стал  чистить  се-
        ледку, освобождая филе от всего лишнего. "На сервированном  столе,





                3О4
       - любит говорить он, - не должно быть никаких полуфабрикатов.  Вся
       еда должна быть готова для немедленного положения в рот". Вова тем
       часом чистил картошку.
           Когда яйца сварились, чайник сполоснули,  положили  туда  нес-
       колько картофелин, купленных в магазине, и залили их  водой.  Пока
       картошка варилась, сожители делали бутерброды с колбасой, маслом и
       сыром. Пришел черед чая. Его заваривали в обычной стеклянной  бан-
       ке, вскипятив неизменным и верным другом советского  командирован-
       ного. Третьим в кампании стал молдаванин в соломенной шляпе.
           Вот так ловко устраиваются гордые и не зависимые  от  дамского
       благоволения мужчины.
           Во время ковыряния в зубах  в  гости  пришел  Миша  Ивашкевич,
       седовласый озорник с черными пронзительными глазами.
           - Ну, как устроились? Кажется, я опоздал...
           - Ничего страшного: присаживайся, пей чай, ешь бутерброды. Хо-
       чешь молдавского портвейна?
           - И все-то у вас, мужики, есть... Нет только, думаю,  скорлупы
       на яйцах. Спасибо, сыт, пьян и нос в табаке. Я так, совесть прове-
       рял... Давай-ка лучше, пан Борек,  загни  какую-нибудь  историю  с
       картинками.
           - Есть, Мишаня, одна такая, специально  для  тебя.  Рассказала
       мне эту историю серьезная женщина, работница  горкома  партии,  не
       как-нибудь. Это ли не гарантия достоверности?
           Жила, будто, ее сестра в Челябинске на частной квартире у быв-
       шей монашки. Монашке было за пятьдесят, о себе говорила, что Хрис-
       това невеста, век мужиков не знала и никогда знать не желала. Нес-
       мотря на богомольность, эксмонашка была бойкой и смешливой.
           Дело было на Пасху. После всенощной молитвы  возвращалась  она
       из церкви домой. Для укороту пути шла через кладбище. И тут на нее
       налетел какой-то злыдень писюкастый (это во-вашему, Миша  и  Вова,
       а по-русскому значит сексуальный маньяк),  приняв  ее  по  причине





                3О5
        стройности фигуры и тонкости стана за молодуху. Прямо  в  скорбном
        месте завалил он ее на могилку и,  нарушив  невинность,  исчез  во
        мраке, аки исчадие ада.
            Пришед домой, взволнованная монашка выложила все жиличке и под
        конец добавила:
            - Веришь-нет, Марьюшка, я прямо как меду напилася!
            Вот, Мишаня, какая грустная история...
            Слушатели ржали, а Вова сказал:
            - Почему грустная? Очень даже веселая.
            - А потому, Вова, грустная, что могла баба всю жизнь мед пить,
        а напилась только в старости и только единожды. Да  и  хорошо  ли,
        что злыдень-то ушел безнаказанным?
            - Слушай, болтун, как ты вывелся? - смеясь, спросил Ивашкевич.
            - Теперь, Мишаня, твой черед что-нибудь сбрехнуть.
            - Ну, ладно. Дело было в Польше. Представьте себе простую  жи-
        тейскую ситуацию: пан лежит на пани, с которой только что познако-
        мился. Такое, говорят, в Польше бывает. И вот, принявшись за  нее,
        пан вдруг спрашивает:
            - Пани - пьершинка (то бишь в первый раз)?
            - А як же! - гордо отвечает та.
            - А цо пани не гвалтуе?
            - А пан вже встумил?
            - Вструмил!
            - Тады ой!
            Анекдот этот, рассказываемый Михалычем  каждому  встречному  и
        поперечному весь последующий день, стал настолько популярным,  что
        выражения "А як же!", "Вструмил" и "Тады ой"  носились  в  воздухе
        на протяжении всей командировки.
            На следующий день в 39-й номер явились нежданные гостьи:  Люба
        и Таня. Хозяева только приступили к  ужину  и  поэтому  немедленно
        усадили девушек за стол, что те охотно и сделали. Все были приятно





                3О6
       возбуждены и веселы. Когда закончилось вино,  Вова,  со  значеньем
       поглядывая на химичку Любу, закинул удочку:
           - Для полного счастья  немного  не  хватило  спиртного.  Может
       быть, вы, девушки, знаете, где хотя бы еле-еле струится  ручеек  с
       шилом? (Любаша была химичкой, и все знали, что у неё полно спирта.)
           - Ой, - порозовела Любаша, прикрыв  длинными  ресницами  синие
       глазки, - кажется, у меня немного есть. Схожу посмотрю...
           Спирту оказалось ровнехонько стакан. Разведя его водой и сдоб-
       рив вареньем, принесенным гостьями, компания потеплела и ударилась
       в задушевные разговоры. Пан Борек поведал грустную историю про мо-
       нашку, принятую девами весьма благосклонно.  Ободренный  этим,  он
       хотел было рвануть и польский анекдот, но Вова упредил это  безоб-
       разие, больно лягнув его под столом.
           - Давайте, девушки, дружить домами, - предложил Михалыч, - тем
       более что жить нам здесь добрые два месяца.
           - Давайте, - тепло откликнулись девушки.
           - Тогда во избежание недоразумений определимся, кто кого будет
       опекать. У вас, девушки, есть предложения, пожелания?  А  у  тебя,
       Вова? Нет. Тогда, с вашего позволения, опекать Любашу  буду  я,  а
       Вова - Таню.
           Вова смущенно засмеялся.
           - Ну, ладно, чтоб никому не было обидно, потом поменяемся.
           Тут смеяться стали все. Распрощались по-доброму, пожелав  друг
       другу по отдельности, а зетем всем вместе доброй  ночи,  при  этом
       Михалыч не упустил случая чмокнуть  в шейку свою девушку.  Картина
       предстоящей дружбы рисовалась  увлекательнейшей.  Оставшись  одни,
       джигиты некоторое время ходили на ушах.
           На другой день, однако, соседки не появились. Не пришли они  и
       на третий день, и на четвертый.
           - Пусть Бог их простит, - грустно резюмировал Михалыч,  -  ибо
       не ведают, что творят.





                3О7
ПЕРВЫЕ ЗНАКОМСТВА И ПЕРВЫЕ ОГОРЧЕНИЯ

            Вот и настал он - день знакомства с сооружением N 12!  К этому
        дню на полигон прибыли все трудящиеся, кто должен  был   принимать
        участие в испытаниях. Ракетчики, как и все советские люди,  горели
        нетерпением сделать свои подарки 26-му съезду  родной  Коммунисти-
        ческой партии, который должен был состояться в конце февраля теку-
        щего месяца.
            ... Автобус весело мчался по снежному тоннелю. Ехать было  да-
        леконько, и он дважды засовывался  в  предусмотрительно  сделанные
        карманы, уступая дорогу встречному транспорту.  Проехав  несколько
        километров по редколесью, автобус вдруг сделал зигзаг влево и  ос-
        тановился. Шофер Санька Баранов, знакомый дорогому читателю еще  с
        Севастополя, закричал в салон:
            - Бойцы! Всем посмотреть направо!
            Справа, метрах в сорока от дороги, стояла могучая старая бере-
        за. На ней густо расселись косачи - самцы-тетерева.  Их  было  так
        много, что казалось, будто дерево имеет развесистую угольно-черную
        крону. На автобус птицы не обращали никакого внимания.  Налюбовав-
        шись невиданным зрелищем, поехали дальше. Один из офицеров,  ехав-
        ших с испытателями, произнес:
            - Сейчас позвоню кап-три Уразбаеву (есть у нас  такой  заядлый
        охотник), он мигом примчится с ружьем.
            - Так они и будут его дожидаться, - сказал кто-то.
            - Они же не просто сидят, они кормятся почками, - сообщил тре-
        тий.
            Сооружения, как такового, нигде не наблюдалось. Над  невысоким
        холмом торчала знакомая крышка шахты,  вокруг  которой
        стояли высокие стальные мачты. И все. Однако длинная вереница  лю-
        дей, идущая по узкой тропке к холмику, все  исчезала  и  исчезала.
        Нетрудно было догадаться, что стенд, поражающий  своими  размерами
        на водной глади Балаклавской бухты, элементарно упрятан здесь  под




                3О8
        землю. Ну, не такой, конечно, большой, как там, всего одна  шахта,
        но зато какая!
            В сооружении чисто, уютно, даже комфортно. Энергично пахнет
        свежей краской. Боря и Вова вошли в отведенное им  помещение.  Оно
        было просторным и удобным. Предыдущая команда испытателей из их же
        отдела оставила в сейфе тетрадь с записями, из которых было  ясно,
        что надо сделать, чтобы успешно выполнить свой служебный долг.
            Ящиков с датчиками удручающе  много, и они навалом  сложены  у
        одной из стен. О том, сколько и какие датчики есть и каких не хва-
        тает для комплектации, было неизвестно, потому что за время,  про-
        шедшее с последнего пуска, часть  наверняка  получила  еще  немало
        ящиков с приборами.
            И точно: не успели они как следует  оглядеться,  как  прибежал
        пан Вишневецкий:
            - Идите забирайте свои ящики - Быстриков просил. Кстати, в не-
        которых ящиках есть и ваше и наше барахло. Мы уже кое-что  посмот-
        рели.
            Рядом с грудой ящиков стояли ребята из 43-го отдела и офицеры,
        в том числе и старлей Быстриков. Ящики были без пломб - их  вскры-
        вали. Вова достал записную книжку:
            - Тут у меня есть выписки из упаковочных ведомостей  некоторых
        ящиков. Откройте ящик такой-то. Ага, здесь должны находиться  про-
        граммируемый калькулятор и микроскоп.
            Микроскоп был на месте,  а  калькулятор  будто  корова  языком
        слизнула.
            - А где калькулятор? - заволновался Вова. -  Где  калькулятор?
        Он же дорогой и его нигде не купишь.
            Офицеры улыбались.
            - Мы за содержимое не отвечаем, - сказал капитан второго ранга
        и он же начальник сооружения Ваня Василюк. - Мы  отвечаем  за  то,
        чтобы на месте были все ящики. Вот они.




                3О9
            - А кто ящики открывал, если вам там делать нечего?
            - Да разве теперь найдешь? - улыбался Быстриков.
            Вишневецкий, между тем, ковырялся в ящиковом нутре.
            - Ага! - воскликнул он, смеясь. -  Калькулятор-то  дернули,  а
        описание - вот оно. Они же без описания работать не смогут!
            Стали разбираться дальше, и опять обнаружились  пропажи.  Пос-
        редники забирали все, что им нравилось.
            Ящики с приборами, карячась, перетаскали в комнату,  но  разъ-
        яренный Вова долго не мог успокоиться. Борека  тоже  убило  наглое
        спокойствие воров.
            - Мы же микроскоп и калькулятор выписали для  работы  дома,  в
        лаборатории. На хрен они здесь нужны! Мы много чего забиваем в ве-
        домсти поставок на испытания, чего не можем получить дома. Это де-
        лают все, обычное дело. Даже выписываем кое-что для дома и семьи.
            - Иды ты! А что именно?
            - Например, лампы шахтерские на шапки с аккумуляторами для ры-
        балки, листы поролона и всякие мелочи, которые  нигде  не  купишь,
        но без которых в хозяйстве не обойтись.
            - Для меня, Вова, это новость.
            - Да ты вообще неделовой. Ушами стрижешь - пользы своей не по-
        нимаешь.
            Трудно жить в стране всеобщего дефицита: если нет связей, что-
        бы достать дефицит по блату (любой стройматериал, тот  же  кирпич,
        к примеру), то остается либо спереть его у государства, либо у то-
        го, кто это уже сделал.
            Нищему государству тоже приходится нелегко: появились у  людей
        личные автомобили после пуска Волжского автогиганта - так им еще и
        гаражи подавай. Ну, с землей, слава Богу, в нашем отечестве  проб-
        лем нет - вон сколько пропадает. А где стройматериалы взять? Их  -
        кот наплакал. И каждый кооперативный гараж превращается в   школу
        по обучению воровскому промыслу. Только дадут землю под гаражи,  а






                31O
        они тут как тут - растут, как грибы после дождя.  Откуда  кирпичи,
        откуда панели, откуда цемент? От верблюда - все ворованное! А  что
        прикажете делать бедному крестьянину? Обнесли  больничный  городок
        оградой из напряженно-армированных панелей - наутро забор поредел.
        Уж больно хороши они для перекрытия погребов в гаражах.
            Государство делает вид, что стоит на страже закона: ребята  из
        ОБХСС квитанции о покупке материалов якобы проверяют, а сами  де-
        лишки свои обделывают - гаражи на продажу строят. И все довольны!
            Вот такое смешное государство!
            Наконец, Вова успокоился, и друзья принялись за привычное  де-
        ло: разбирать ящики и группировать датчики, чтобы не чухаться  по-
        том, при подготовке комплекта на очередную работу.
                х х х
            На обед поехали в столовую городка - по причине наплыва приез-
        жих та заработала на полную мощность.
            В столовой плакаты: "Наши  трудовые  подарки  -  26-му  съезду
        КПСС!", "Народ и партия едины!", "Все, как один, сплотимся  вокруг
        родной Коммунистической  партии!",  "Свобода,  равенство  и  брат-
        ство!"
            Однако рядом с раздаточной - дверь в "греческий" зал: там  ку-
        шают старшие офицерские чины и отцы родные командированных  рангом
        не ниже начальника отдела.
            Настырный Вова, обозрев наличные блюда, говорит раздатчице:
            - Мне солянку и поджарку свиную.
        Хотя прекрасно знает, что это пища для избранных  и что в меню  на
        стенке она категорически отсутствует.
            А молодая да глупая раздатчица вдруг давай кочевряжиться:
            - Может быть, вам еще и картошечки жареной?  Чего  захотели...
        Ешьте свой суп вермишелевый и шницель с рожками!
            Но не таков Вова, чтобы отступить:
            - А ну-ка зови сюда старшего! Сейчас разберемся...





                311
            Прибежала пожилая женщина с испуганным лицом:
            - Извините, сейчас старшего нет. Завтра он будет - с ним и по-
        говорите. А мы вам ничего не скажем. Пошли, Люба, - это  она  раз-
        датчице. - Девочки, замените ее.
            Тут и ребята свои из очереди давай Вову урезонивать:
            - Ты что, только что родился?
            - На основы, Вова, покушаешься...
            - Не связывайся. Чего тебе, делать больше нечего?
            А в греческий зал, отворотясь от очереди, все заходили и захо-
        дили свои чины и чужие, чтобы кушать солянку с поджаркой и борщ  с
        антрекотами. И с ними все равно хотелось в едином  порыве  объеди-
        ниться вокруг родной Коммунистической партии.
            Cправедливости ради надо отметить, что некоторые начальники из
        числа уважаемых подчиненными категорически  не  замечали  дверь  в
        греческий зал. Но их было - раз, два и обчелся.
            ...После обеда на стенде их ожидал сюрприз: из закрытой комна-
        ты исчезла инструкция по эксплуатации калькулятора. Это было заме-
        чательно! Вова на какое-то время соскочил с рельсов, потом они оба
        выскочили из штанов, но, попрыгав, плюнули и  успокоились  -  себе
        дороже!
                х х х
            Процесс адаптации к новым условиям бытия и  работы  у  бывалых
        командированных скоротечен. Их жизнь быстро наладилась и  вошла  в
        рабочую колею. По утрам, как всегда, пили чай с бутербродами, обе-
        дали тем, что Бог посылает в обычную рабочую столовую, зато ужинали
        роскошно и, естественно, с выпивкой.
            В матросском клубе ежедневно крутили фильмы. Это были все ста-
        рые ленты, повествующие о жизни солдат и матросов в мирное время и
        в пору военной страды:  "Солдат Иван Бровкин", "Максим Перепелица",
        "Адмирал Нахимов" и прочие шедевры  отечественной  кинематографии.
        Фильмов о войне почему-то было мало. Зато через день  демонстриро-





                312
        вались индийские. Входной билет стоил всего 2О копеек.  Промышлен-
        ники, свободные от вечерних дел, бежали в  клуб.  Поэтому  в  зале
        всегда полно народу.
            На глупые индийские мелодрамы Вова  принципиально  не  ходил.
        Бореку они нравились: он был непрочь пустить слезу.
            - Пойми, дорогой, - уговаривал он, - всего  за  2О  копеек  ты
        целые три часа проживешь в экзотической южной стране!
            Вову это не убеждало. Зато  убедило  расчетчика  Толю  Лапина,
        заглянувшего как-то на огонек. И с тех пор они  путешествовали  по
        Индии вдвоем. А Вова уходил в игорный притон, где собирались люби-
        тели преферанса - любимое развлечение испытателей.
                х х х
            На стенде дела шли, как всегда, споро. Вова был  торопыгой,  а
        Михалыч - шустряком. Они быстренько раскидали  датчики  по  ящикам
        сообразно их предназначению, для чего пришлось перелопатить и дат-
        чики и сами приборы. Теперь  подготовить   комплект для  установки
        на шахту - раз плюнуть. Оставалось проверить датчики на функциони-
        рование, отписать результаты в паспортах, наклеить шильдики с ука-
        занием параметров и установить датчики. На этот раз  устанавливали
        их слесари-монтажники из Златоуста, а  они  ассистировали  в  роли
        контролеров-наблюдателей.
            Как приятно работать в помещении, где тепло, светло и мухи  не
        кусают. Все сооружение имеет несколько этажей.Посреди каждого эта-
        жа - поверхность части шахты со всем ее хитрым оснащением. На чис-
        том полу стоят ящики с датчиками - для каждого этажа  свои.  Берет
        слесарь датчик, устанавливает в отверстие, над которым на стальной
        пластине выгравирован параметр, и крепит его. Потом - другой. И не
        мешают работать ни ветер, ни дождь, ни крики чаек, ни столпотворе-
        ние в бухте, ни людская суета, усиленная грохотом железного корпу-
        са, как это было в Балаклаве. Не стенд, а операционная.





                313
            Хуже с лучами. Они - на улице и завалены сугробами. Чтобы доб-
        раться до них, пришлось снарядить целую бригаду матросов. Лучи -
        трубы коробчатого сечения, внутри которых упрятаны кабели и  разъ-
        емы. В местах установки датчиков - крышки, к которым они крепятся.
        Так что возиться здесь - в снегу и на морозе -  удовольствие  ниже
        среднего. Но какие трудности способны остановить советского  чело-
        века?

ФЕДЬКА ПОЛЕВОЙ, МОМЕНТ ИСТИНЫ                И ПРИМИРЕНИЕ

            Один из выходных палата N 39 объявила днем здоровья, т.е. сво-
        бодным от употребления алкогольных напитков, и  в  полном  составе
        решила совершить экскурсию к морю. До моря  неблизко  -  километра
        четыре, не меньше. По санному следу через бор они  сначала  добра-
        лись до Иповского мостика. Мостик  переброшен через реку прямо  по
        просеке, упертой в ИП - измерительный пункт. Сразу за мостом доро-
        га круто сворачивает направо и по  сильно  пересеченной  местности
        направляется к самому белому в мире морю. Она то и дело  ныряет  в
        глубокие и узкие поперечные ложбинки, а поверхность дороги - высо-
        кие гребни замезшей грязи, которые возвышаются над снегом.  Летом,
        должно быть, это глубокие грязевые ямы.
            Недалеко от моря дорогу пересекает незамерзающий ручеек, кото-
        рый робко выбирается из небольшого родника.  Здесь  некогда
        была солеварня - вода в родника круто соленая.
            Наконец, впереди появилось открытое пространство - это и  есть
        Белое море. Лед сковал довольно широкую прибрежную полосу,  дальше
        виднеется открытая вода. Граница между льдом  и  водой  топорщится
        торосами.
            - Смотри, смотри, - показывает Вова пальцем на подобие полыньи
        сравнительно недалеко от берега, - там какой-то мужик в  гидрокос-
        тюме. Что он делает здесь один? Ох, и задубел, наверно.
            И в самом деле, у ледяной закраины нет-нет да  и  показываются
        голова и плечи в чем-то черном и блестящем от воды. В  отличие  от
        близорукого  Вовы  Михалыч    дальнозорок,  поэтому  недоразумение





                314
        скоро разъясняется: это тюлень! Надо же, а они  и  думать  забыли,
        что в Белом море водятся тюлени.
            На обратном пути невдалеке от Иповского мостика им  повстреча-
        лась подвода. Лошадь бежала неторопливой трусцой, а перед ней поспе-
        шала рыжая собачонка. Друзья сделали шаг в снег,  уступая  дорогу.
        Когда  сани  поровнялись  с  ними,  седок  вдруг   звонко   произ-
        нес:"Тпр-р-ру!", и лошадь остановилась.
            - Здорово, ребята! - весело сказал он. - К морю ходили?  Зимой
        у моря неинтересно. А я гостевал у дочки в городке и вот  еду  до-
        мой, в Сюзьму. Может, видели километрах в 12-ти отсюда деревню  на
        мысу? Это она и есть. Зовут меня Федором Ивановичем, фамилия Дере-
        венев. К старости вот совсем ослеп. Но напару с гнедой мы хоть ку-
        да уедем. Да еще Боцман с нами.
            И он поведал миасцам, что тридцать лет был моряком,  исколесил
        весь мир, везде побывал и все посмотрел, да к пенсии  стал  быстро
        слепнуть. Бросил квартиру в Архангельске и переехал в отчий дом  в
        родную Сюзьму.
            - У нас здесь, на Теплом берегу, земля все родит, в лесу всего
        полно, в море рыбы сколько хочешь - от наваги до семги. А  простор
        какой! Нигде на земле лучшего места нет. Это я точно  знаю.  Одним
        словом, вторая Москва. А по мне, так много лучше.
            - Слышу, вас двое. Сами-то уральцы или откуда с  других  мест?
        Разговор у вас разный. Да теперь везде народ  сборный.  Ты  пскоп-
        ской? Я скобарей хорошо знаю, много с ними плавал. Как  говорится,
        сам пскопской, хрен тверской, а яйцы витебские. А ты, мил-человек,
        житомирский, хохол, значит? Ну, хохлов на севере больше, чем  рус-
        ских, они деньги любят. Не обиделся? Вот и хорошо!
            - Давайте-ка, ребята, приходите ко мне в гости на  выходные  с
        ночевой. Дом у меня добрый,  просторный,  на  всех  места  хватит.
        Баньку истопим, поговорим, почудим малость - выпивка  всегда  най-
        дется. Да и закуски такой, как у нас, вы не видели.  Вот,  скажем,





                315
        едали ли вы когда-нибудь квашеную треску? Так и знал, что  нет.  А
        ведь это деликатес первейший и закуска отменная!
            Ребята пообещали. Почему бы и  не  нырнуть  в  самую  глубину
        здешней народной жизни?
            - Зимой к нам добраться проще всего, не то, что летом.  Санная
        дорога прямо вас в Сюзьму и приведет. Спросите, где  живет  Федька
        Полевой (так меня в деревне кличут) - вам каждый покажет. Ну,  му-
        жики, прощаться не буду. Буду ждать. До свиданья.
            К следующему выходному мужики достали спирта,  накупили  вина,
        городской закуски. Но в пятницу вечером  началась  пурга,  которая
        бушевала всю ночь. Наутро городок опять занесло сугробами. Но джи-
        гиты все же отправились в путь, утопая по колено в снегу и  проди-
        раясь сквозь густую кисею падающих снежинок. После Иповского  мос-
        тика стала очевидной тщета их усилий, и  они,   передохнув      на
        сумете, повернули назад. В  следующие выходные  помешали  какие-то
        чрезвычайные обстоятельства, и в конце концов  пришлось  им  затею
        бросить. Получилось, обманули доброго человека. Какая жалость!
            Когда путешественники вернулись восвояси, гостиница галдела на
        все свои этажи. В вестибюле надрывался телевизор, которому внимали
        немногочисленные слушатели. Из-за дверей неслась музыка: из каждой
        - своя. Табачный дым клубился по коридору. Буйное веселье  выплес-
        кивалось из номеров, когда двери приотворялись.
            Номер 39 походил на келью простотой убранства и  смиренным по-
        коем. Друзья покинули меховые одежды: унты, шубы и комбинезоны - и
        молча улеглись на постели передохнуть после многотрудной прогулки.
            - Зря мы с тобой напялили меховые штаны и унты, - заметил  Во-
        ва. - В них вообще ходить невозможно, только  сидеть.  Я  чуть  не
        сварился.
            - Это верно. Валенки легче и удобнее, а штаны вообще - смех на
        палочке: чувствуешь себя самоходным инкубатором. В  шубе  и  трико
        гулять на природе в самый раз. Но кто же знал?




                316
            Вдруг Вова привстал на постели:
            - Кстати, ты знаешь, где пропадают наши  девушки  по  вечерам?
        Оказывается, они  каждый день ужинают в разных мужских  кампаниях,
        где их, по причине дамского дефицита, принимают по-царски.
            - Да слышал... Любят девушки халяву, ничего  не  скажешь.  Са-
        мим-то готовить лень. И что меня, Вова, убивает: это с какими гла-
        зами надо ежедневно являться туда, где тебя не ждут, с  единствен-
        ной целью - пожрать!
            ... Полежавши, друзья встали  и  неспешно  принялись  готовить
        обед. Потом накрыли стол и, закрыв дверь "на клюшку", приступили к
        еде. Сегодня они проводили дерзкий эксперимент.
            Каждый, кто много употреблял спирта, особенно если тот  гидро-
        лизный, знает, что уже через несколько дней самый запах его  вызы-
        вает непроизвольный рвотный импульс. Некоторые  питухи  только  "с
        разбегу", после нескольких мучительных попыток, делают первый гло-
        ток. Когда потребляешь "шило" ежедневно, это становится  огромной,
        почти космического размера проблемой. (Если, конечно,  тебя  давит
        жаба при одной мысли, что надо потратить на выпивку свои кровные.)
        Так вот, с проблемой этой столкнулись и наши герои  -  не  все  же
        пить торговое вино. Обозревая ежедневно на полках магазина  строй-
        ные ряды 3-литровых банок с невостребованным соком азербайджанской
        алычи, Михалыч предложил приобрести одну из них и провести экпери-
        мент: попробовать разводить острый продукт сливовым соком.
            И вот настал момент истины! Проба  показала,  что  эксперимент
        удался на славу: кисель алычи без остатка  поглотила  единственный
        недостаток спирта!
            Друзья дали друг другу  страшную  клятву  не  разглашать  "ноу
        хау". Но вскорости во время одного из приемов гостей "ноу хау" не-
        чаянно выпало изо рта кого-то из них и, звеня и подпрыгивая, пока-
        тилось в народ. Продавщица была немало удивлена скорости, с  кото-
        рой исчезал с полок залежалый товар.
            ... Желанный хмель медленно, но  верно  овладевал  организмом,
        погружая его в состояние балдежа. Собутыльники прилегли и  рассла-





                317
        били, было, свои члены... Но в этот момент в  дверь  энергично  до
        настырности постучали. Вова вскочил и открыл ее. На пороге - легки
        на помине!- нарисовались красотки Люба и Таня,  одаривая  их,  как
        букетами цветов, радостными улыбками.
            - К вам можно в гости? - решительно оккупировали они  коридор,
        не сомневаясь в радостном приеме.
            Но они не знали пана Борека. Он не прощал обид и, кроме  того,
        не отвергая халявы для себя лично, терпеть не мог  убежденных  ха-
        лявщиков.
            - Нельзя! - закричал он, вскочил на постель и, подпрыгиваяя на
        ней, как на батуте, вознесся на стол. - Вон, подлые! Раз вы общие,
        значит не наши! Вон!!!
            Вова растерянно улыбался, не ожидая  такой  реакции  друга,  а
        сконфуженные обольстительницы удалились.
            После их ухода Вова пытался урезонить  корефана,  но  тот  был
        непреклонен и нецензурно выражался.
            Но чего греха таить - получилось как-то  не  по-джентльменски.
        На другой день ненавистник халявщиков предложил навестить  девушек
        с гостинцами. Купили "Голубые озера" - венгерское белое сухое вино
        с остаточным сахаром, конфет, печенья  и  вечером  нарочито  робко
        постучались к соседкам. Вошли только после неоднократного  пригла-
        шения.
            Красотки, завидев подарки, отошли сердцем, и  вечер  прошел  в
        обстановке нежного, с придыханием воркованья.
            Когда настало время желать доброй ночи и приятных  сновидений,
        Любаша достала из сейфа запломбированную 1О-литровую банку зелено-
        го цвета, доверху наполненнную магическим продуктом. Борек,  приз-
        ванный на помощь, наполнил по велению хозяйки огромную алюминиевую
        кружку. Это был ответный дар.  На  прощание  растроганный  Михалыч
        долго обнимал и тискал девушек. Те помалкивали, а Вова,  стоя  ря-
        дом, смеялся скоромным смехом.
            Дружбы домами так и не получилось, но соседи нередко по-свой-





                318
        ски заглядывали друг к другу. Михалыч  являлся,  как  правило,  со
        стеклянной банкой. И не было случая, чтобы Любаша  сказала  "нет",
        да и мужички, к слову сказать, не нагличали.
            Условия бытия в Севастополе сильно рознились от таковых на се-
        вере. Взять хотя бы жилье. В здешней гостинице испытатели  жили  в
        основном в двухместных номерах. На этаже имелись даже    одномест-
        ные, которые были заселены старожилами из числа  постоянных  пред-
        ставителей предприятий. Но основная масса  испытателей  обитала  в
        четырехместных комнатах. Именно в них и царило веселье. Михалыч  и
        Володя даже по работе не были прочно  завязаны  с  представителями
        других отделов или смежных организаций, поэтому вели довольно спо-
        койную жизнь, скрашенную умеренным пьянством. Когда они  надоедали
        друг другу, Михалыч убегал к питерцам или  москвичам,  с  которыми
        водил короткое знакомство, а Вова шел к своим измеренцам. Где-то в
        районе полуночи они нередко "на рогах" добирались до кроватей. По-
        том всю ночь хлестали минералку и не по разу бегали стометровку  в
        противоположный конец здания. Вот она, романтика!

"В ПАРКЕ ЧАИР РАСПУСКАЮТСЯ РОЗЫ..."

            Однажды в понедельник в состоянии "не можаху" оба остались до-
        ма, благо задел по работе позволял  это  сделать.  Хотелось  также
        вкусить тишины и покоя, о которых в будние дни по вечерам и в  вы-
        ходные даже мечтать не приходилось.
            Они долго валялись в постелях и слушали всеми  некогда  горячо
        любимые передачи радиостанции "Маяк". Концерт следовал за  концер-
        том, прерываясь через каждые полчаса на сообщения информации. Слу-
        шателей в те теперь уже далекие времена приобщали ко всем сокрови-
        щам мировой музыкальной культуры. Сначала пел дивным голосом  Али-
        бек Днишев. Потом начался концерт популярных  песен  прошлых  лет.
        Пели Шульженко, Обухова, Бунчиков, Нечаев и Виноградов.  Это  были
        песни их юности. В отличие от Михалыча, рядового любителя  музыки,
        Вова был заядлым хористом с юных ногтей по настоящее время.
            "В парке Чаир распускаются розы ", - сладким, как мед, тенором





                319
        пел Нечаев, и друзья млели от этих звуков.
            После концерта стали толковать о музыке, в едином порыве пори-
        цая нынешнюю и превознося старую.
            - Кстати, - прервал монолог Вова, - не знаешь, что это за парк
        с таким странным названием - Чаир?  Наверно, что-нибудь нереально-
        поэтическое?
            - Ты будешь смеяться, друг мой, но ровно два года назад в  это
        же время я был в этом парке. Находится он в  Крыму  неподалеку  от
        Мисхора на склоне горы между санаториями "Марат" и "Ясная поляна".
        "Чаир" - по-татарски смола. Должно быть, назван он так потому, что
        из растущих там деревьев преобладает древовидный можжевельник, ко-
        торый вместе со смолой источает громадное  количество  фитонцидов.
        Воздух здесь считается целебным. Особенно хорош он для легочников.
             - Как ты там оказался? Я почему-то об этой  твоей поездке да-
        же не слыхал. Расскажи обо всем подробнее, с удовольствием  послу-
        шаю - я так люблю Крым.
            - У меня было обострение бронхита, и после выздоровления  врач
        посоветовал подлечиться в санатории, лучше в Крыму. Сдал я в отде-
        ле бюллетень и говорю без всякой задней мысли  оказавшемуся  рядом
        профсоюзному боссу: "Мне не работать надо на Урале, а  лечиться  в
        Крыму. Вкалываешь тут ни за што ни про што, не  прикладая  рук,  а
        профсоюзу наплевать!"
            Через пару дней профактивистка Оля Дементьева, в  руках  кото-
        рой, как ты знаешь, - здоровье коллектива,  спрашивает меня:  "По-
        едешь в санаторий "Марат" в Крым? Через неделю надо быть там."
            - А летом нельзя?
            - Летом такие, как мы с тобой, в Крым путевки не получают.
            - Еду! - сказал я и помчался в поликлинику оформлять бумаги.
            Когда собирал чемодан, мысль взять с собой  фотоаппарат  была,
        но я ее отверг: что может быть глупее фотографировать  Крым,  если
        киоски там завалены цветными альбомами и  открытками?  Тема  "Я  и





                32О
        Крым" меня не занимала.
            Какая это была оплошность! Я видел Крым, о существовании кото-
        рого многие даже не догадываются! Субтропики  Южного  берега  были
        так основательно завалены снегом, как если бы это был Таймыр!
            Воспоминания нахлынули на Михалыча и завладели им.
            Пальмы поникли под снежными шапками,  мясистые  и колючие  уши
        опунций едва высовывались из сугробов, многие пирамидальные  кипа-
        рисы перестали быть таковыми, разлохматясь отяжелевшими  от  снега
        ветвями. Снег таял, рождая контрасты белого и черного,рождая лужи,
        в которых, как в зеркалах, отражалось это чудо.
            В ночь на 1 февраля начался буран. Дул сногсшибательный ветер.
        Десятиэтажный корпус содрогался от его порывов, от свиста, визга и
        рокота. Мороз был невелик - минус 5-7. Но при такой погоде на ули-
        це нечего было делать. Три или четыре дня они с  сожителем  (номер
        был на двоих) выходили только на кормежку в столовую.
            А потом вдруг наступила весна. Было удивительно, что, несмотря
        на мороз и снег, цвели цветы. В Никитском ботаническом саду,  куда
        их повезли на экскурсию сразу после столпотворения,  цветами  были
        покрыты многие деревья и кустарники. Михалыч записал названия  не-
        которых из них. Цвели персик, выведенный  здешними  учеными,  мин-
        даль, калина душистая цвела повсеместно, цвел абрикос  муме, зимо-
        цвет (химонантус) - мелкими зябкими цветками, цвели саркакока  ка-
        таяна - самшит японский, жасмин отогнутый и жасмин голоцветый.
            В Крыму всегда что-то цветет.
            В том году у южного побережья  Крыма  зимовали  косяки  хамсы,
        тюльки и кефали. Если судить по количеству птиц на воде, у воды  и
        над водой, рыбы было очень много. Чайки тучами носились в воздухе,
        сидели на воде рядом с нырками и бакланами. Бакланы вереницами ле-
        тали над морем, едва не касаясь крыльями волн. У  набережной  Ялты
        Михалыч с удивлением увидел вдруг в одной  компании  с  чайками  и
        бакланами кряковых уток и красноголовых нырков - вроде  бы  земля-




                321
        ков, обитателей континентальных пресных вод.
            Но кто больше всего порадовал, и не только Михалыча, - дельфи-
        ны. Их было неправдоподобно много. Из номера на седьмом этаже было
        видно множество ныряющих дельфинов. Во время волнения  они  парами
        появляются из каждого вала и исчезают в следующем. А когда тихо, и
        море между берегом и стеной тумана не  шелохнется,  дельфины,  как
        мелкая рыбешка на озере, "макают", то есть  обозначают  свое  при-
        сутствие,  чуть  высовываясь из воды, чтобы  глотнуть  воздуха.  И
        тогда их можно считать.  В  пределах  видимости  Михалыч  насчитал
        что-то около двухсот особей. Не ошибка  ли  это?  Нет,  подтвердил
        местный рыбак и добавил: "На  рыбу  примчались.  Пора  бы  за  них
        взяться, промышлять, как в былые времена, а то столько  развелось,
        что скоро людям рыбы не останется." Другие аборигены так не счита-
        ют.
            Ну, а "Чаир" давно перестал быть парком по причине запущеннос-
        ти и проведения каких-то бесконечных ремонтно-строительных  работ.
        Роща можжевельника на крутом горном склоне сохранилась, но она ма-
        ло приспособлена для прогулок. Только небольшая часть посадок  по-
        хожа на парк, а лучший участок их примыкает  к  лечебному  корпусу
        санатория "Марат" и занимает совсем  маленькую  площадку.  Но  она
        удивительна живописна: терраса с севера ограждена сплошной  стеной
        пирамидальных тополей, с запада - стена корпуса. Возле нее куртина
        молодых каменных дубов, чьи кроны с жесткой  глянцевитой  листвой,
        смыкаясь с кипарисами, бережно укрывают от ветров большое миндаль-
        ное дерево - единственное цветущее в округе.  В  центре  площадки,
        как хоровод юных дев, растут молодые  пальмы.  Плакучий  атласский
        кедр с беспорядочно поникшими сизыми ветвями соседствует  на  краю
        террасы с ливанским кедром, ветви которого строго  перпендикулярны
        стволу. А замыкают череду дерев могучий гималайский кедр с гирлян-
        дами шишек и итальянская сосна пиния.
            За плотными кулисами кипарисов на  террасу  поднимается  узкая




                322
        каменная лестница. Она утоплена в стену и поэтому  кажется  потай-
        ной. Кипарисы до самой вершины увиты плющом с крупными листьями  и
        гроздями черных ягод. Могучая глициния голыми ветвями  обнимает  и
        кипарисы и миндальное дерево. Она будто  набита  птичьим  щебетом.
        Это радуются жизни воробьи. Но вот из плюща вдруг к ягодам потяну-
        лась черная птичья голова и принялась клевать  их.  Черный  дрозд.
        Их, звонкоголосых, здесь много. Наверно, отовсюду  в  этот  дивный
        уголок слетаются и зяблики, и красавицы-сойки,  и  крупные,  много
        больше наших, голуби с темным кольцом на шее.

ОБОЗРЕВАЯ ОКРЕСТНОСТИ.                С БОЛЬНОЙ ГОЛОВЫ НА ЗДОРОВУЮ

            Городок - это около десятка домов в несколько этажей,  осталь-
        ные строения военно-хозяйственного назначения. А вот  деревня  Не-
        нокса растянулась на добрые два километра; наверно, в ней не  одна
        сотня домов. Дома, естественно, бревенчатые. Но  северная  русская
        изба - это вам не псковский четверик или просторный, по среднерус-
        ским понятиям, пятистенок. Здесь дефицита стройматериала  не  чув-
        ствутся. Поэтому севернорусская изба это и не изба вовсе, а  целый
        комбинат, потому что под одной бесконечной  крышей  размещаются  и
        жилая изба, и сеновал с хозяйственным помещением, и скотный  двор.
        Пусть занесет деревню под самые крыши - проблем никаких:  хозяева,
        не выходя из дому, скотину обиходят, корову подоят, а хозяин,  как
        ни в чем не бывало, будет готовить к посевной  сельхозинвентарь  и
        ладить к лету новую телегу. Потому что все  его  бытие  определено
        матерью-природой и выверено временем, потому что оно - итог много-
        векового опыта его предков.
            До деревни неблизко - вон она уютно разлеглась на пригорке  на
        противоположной стороне огромного снежного поля. А поле это, гово-
        рит Володя, и не поле вовсе: половина его - пойма реки,  а  другая
        половина, которая левее и выше по течению - мелководное озеро. За-
        росли камыша - тому сидетельство. Сама же  река  протекает  совсем
        рядом. Вот она круто поворачивает к городку, а потом,  нырнув  под





                323
        висячий мост, скрывается за соснами,  чтобы  километра  через  три
        впасть в море. Конечно, течет она и ныряет сейчас подо  льдом,  но
        Вова все знает - он здесь чуть не старожил.
            На излучине - сарайчики. Оказывается, это катерные  гаражи.  В
        данной конкретной местности автомобили ни к чему: бездорожье. Зато
        для катера и моторки раздолье - сплошные дороги.
            Хорошо протоптанная тропа проходит мимо гаражей и минут  через
        двадцать выводит на деревенскую околицу. Летом, чтобы перейти  ре-
        ку, надо сделат приличный крюк к висячему мосту. Сейчас в  сторону
        моста ведут только собачьи следы.
            На льду, склонясь над лунками, сидят два  рыбака.  Лед  кругом
        весь в дырках. На снегу - замерзшие корюшка и сиг, каждая  граммов
        на сто. Добрая рыба!
            - Надо как-то выбраться, - воодушевился рыбак Володя. - Я ведь
        и снасти с собой захватил. Так что освободимся - вся рыба наша!
            Крайний дом в деревне - школа. Двухэтажное здание рядом -  об-
        щежитие. Здесь школа-интернат. Сейчас перемена - и на дворе  неве-
        роятное оживление. К ледяной горке длинная очередь. Дети  скатыва-
        ются по ней и тут же становятся в очередь.
            К центру села ведут две улицы. Та, что повыше, выходит на пло-
        щадь к большой полуразрушенной деревянной церкви. Здание храма по-
        косилось, купола наклонились, с колокольни несется звонкий гвалт -
        ее облюбовали галки. Непоседы без устали галдят и  носятся  вокруг
        церкви.
            Напротив - продуктовый магазин, ниже по переулку -  промтовар-
        ный. Заглянули в здравпункт - спросить таблеток от простуды и  ви-
        тамины. "Пожалуйста", - сказала молодая женщина, фельдшер и  апте-
        карь в одном лице. В магазинах накупили дефициту - водку и мужские
        подтяжки-помочи (товар на Урале экзотический), не считая кондитер-
        ской и галантерейной мелочи.
            На обратном пути обратили внимание на то,  что на улице появи-
        лось много собак. Здешние собаки - животины серьезные: очень круп-





                324
        ные ездовые лайки с серо-белым густым мехом. Необычно их  по-
        ведение: собаки сидят на середине проезжей части и смотрят в одну
        сторону - в сторону школы. Там вот-вотзакончатся занятия. И вот из-
        за поворота  показались  дети. По пути они по очереди обнимают каж-
        дую псину, доставляя тем,  должно быть, большое удовольствие. Зрели-
        ще удивительное.
            Буквально на днях один из командированных, пребывая по пьяни в
        состоянии умственного недоумения, в умилении  чувств  также  решил
        пообниматься с ласковыми собачками, но уже первый  пес  задал  ему
        такую трепку, что парня увезли в больницу в Северодвинск.
                х х х
            Подготовка шахты к пуску неумолимо подвигалась к концу. Датчи-
        ки установлены, и теперь осталось проверить  их  работоспособность
        "в составе изделия" - мало ли что может случиться во время  монта-
        жа? Чем активно и занимались паны-измеренцы. Как-то,  наползавшись
        по шахте с гидравлическим прессом и  телефонами,  они  вернулись в
        свою рабочую комнату и растянулись на ящиках. Через часик предсто-
        яла поездка на обед. И вот какой у них состоялся разговор.
            - А знаешь ли ты, Борек, сколько спирта наш отдел должен полу-
        чить на этап здесь, на стенде, по ведомости поставок? 8О техничес-
        ки обоснованных килограммов, это 1О1 литр. Считай, по десять  лит-
        ров на пуск. А сколько мы получили  на  этот  пуск?  Хрен  да  еще
        столько. Пьем на свои кровные. А техруки ни копейки не  тратят,  а
        от пьянства не просыхают. Я предлагаю начать борьбу на наш  спирт.
        Ты меня поддержишь?
            - Нет, я пас.
            - Почему?
            - Потому, что это борьба обречена,  а  времени  и  нервотрепки
        потребует много.
            - Да я и раньше знал, что ты не боец!
            - Боец я или нет, не знаю, а пустопорожними делами  заниматься




                325
        не буду! Уразумей: ты хочешь  залезть к ним в карман. Кому это по-
        нравится? Они костьми лягут, а этого не допустят.
            - Ну, и черт с тобой! Сначала пойду бороться  с Хусаиновым, а
        потом отправлюсь к ракетному деду.
            Ракетным дедом называли Павла Сергеевича Трапезникова,  замес-
        тителя главного конструктора, который руководил испытаниями здесь,
        на севере. Это был высокий, плотного сложения  человек  с  красным
        лицом и седыми волосами. Отличался он добродушием и  доступностью,
        что могло быть объяснено, возможно, следствием  его  удивительного
        взлета на самые верхи власти в КБ.
            До седых волос начальник группы Трапезников ездил  на  испыта-
        ния, где был равным среди равных со всеми членами экспедиции:  жил
        с ними в одной комнате, готовил по утрам и вечерам чай и бутербро-
        ды, участвовал в дружеских пирушках. Вова не раз и не два живал  с
        ним в одном гостиничном номере и играл в шахматы, к  которым  тот,
        человек солидный и по возрасту степенный, имел особое пристрастие.
        Это продолжалось до тех пор, пока  однажды  не  пришла беда -  на-
        кануне пуска в ракете перестала функционировать  одна  чрезвычайно
        важная электрическая цепь. Пуск был под угрозой срыва. Озадаченные
        руководством, яйцеголовые специалисты стали искать  выход.  Неожи-
        данно для всех решение предложил Павел Сергеевич. Схему быстренько
        доработали, и ракета унеслась по заданной траектории как ни в  чем
        ни бывало. Пуск прошел успешно.
            Так неожиданно для себя и коллектива скромный начальник группы
        стал заместителем главного конструктора и начальником отделения.
            Хусаинов был краток:
            - Со спиртом напряженка. У нас же половину всего спирта,  чтоб
        ты знал, забирают моряки - столько стоит их дружба.
            Памятуя про старую дружбу, Толубко направил свои стопы к деду.
            Павел Сергеевич простодушно пояснил:
            - Всем же пить надо, Володя, не тебе одному... Правда?





                326
            Так что борьбы на этот раз не получилось.
            Но это еще не конец истории. В отместку за покушение на  право
        распоряжаться чужим, как своим, наглые пожиратели спирта  заменили
        в Вовиной фамилии начальную  букву на З. Впрочем, замена не прижи-
        лась: Вову в экспедиции уважали.
            ... Мороз и солнце - день был чудесный.  Испытатели,  жмурясь,
        выходили из бункера на улицу, чтобы отправиться на обед. В  ожида-
        нии задержавшихся покуривали, травили баланду. Кое-кто побежал ис-
        кать укрытие для облегчения пузыря. Суперсовременный туалет, гото-
        вым изделием привезенный на стенд, находился неподалеку у  забора,
        но был невостребованным, потому что изнутри был наполовину  запол-
        нен переваренными продуктами. Территория вокруг сооружения  вблизи
        реальных и виртуальных укрытий была в желтых проталинах  и  вензе-
        лях. Ссыкуны художественно одаренные  норовили  одухотворить  свои
        узоры; кто-то - тайный враг или преданный партиец - даже   выписал
        на чистом снегу четыре заветные буквы: КПСС.
            Обозрев граффити, ожидавшие посмеялись, но вдруг миаскит  Вова
        Коротовский обратился к начальнику стенда Василюку:
            - Товарищ капитан второго ранга, отчего это на флоте такие за-
        гаженные туалеты - что на Черноморском, что у вас? Я служил в  пе-
        хоте, так там такого не было.
            - А ты, что, Вова, - аргументированно парировал морской  волк,
        - к нам с Урала срать ездишь или работать?
            Чтобы не обращаться больше к этой щекотливой, но в высшей сте-
        пени интересной теме, автор считает долгом  сообщить:  каждый  раз
        накануне пуска, когда приезжает высокое  начальство,  желтизна  на
        снегу исчезает, а туалет начинает сверкать чистотой  и  неожиданно
        для новичков активно согревать их  зады  вмонтированным  в  стенку
        электронагревателем. Все это вместе можно обозвать устойчивым сло-
        восочетанием - руссиш культуриш, важной  составной частью  которой
        является очковтирательство. А как  без  него  в  стране  рабов,  в




                327
        стране господ?
            После обеда Толубко и Шорин с присущим им  усердием  принялись
        снимать и открывать ящики:  они  решили  подготовить  комплектацию
        приборов к следующему пуску. Шахта была готова к погрузке изделия.
        На ней проводились заключительные работы. В частности,  сегодня  с
        утра Вова участвовал в ее обмыливании  -  предстояла  проверка  на
        герметичность.
            ... В разгар трудового энтузиазма дверь в их  рабочую  комнату
        распахнулась - и комната озарилась  улыбками  старлея  Быстрикова,
        техрука Хусаинова и Сереги Соловьева - конструктора  шахты  и  от-
        ветственного за ее состояние.
            - Парни! - радостно сообщил Соловей. - На  крышке  ваш  датчик
        давления сифонит. По-быстрому заделывайте дыру - время не терпит.
            Скажу по секрету, наши орлы знали, что после продувки шахты  к
        ним придут и были к этому готовы. Поэтому Вова  спокойно  повернул
        головы кочан и невозмутимо рек:
            - Наш датчик продольно герметичен.  Герметичность  по  корпусу
        обеспечивается двумя резинками и дыркой в крышке, если она выполнена
        по ГОСТу. Если сифонит - значит большая дырка, и заделывать ее должен
        ты. - И, оборотясь к Михалычу, - так какие паспорта тебе достать?
            Дверь закрылась.
            - На хрен сядишш - ножки свэсишш, ножки свэсишш - прападош,  -
        дружно рассмеялись джигиты.
            А предыстория такова. Конечно, Соловьев  и  соловьевцы  знали,
        что отверстие на СМП выполнено не по размеру, но исправить  ошибку
        - дело хлопотное. Поэтому "шахтеры" решили свалить вину  на  отдел
        25, и им это удалось. Уже с первого пуска измеренцы заделывали ды-
        ру подручными материалами. Дошло до того, что их  предшественники,
        приехав домой, нарисовали чертежи затычки, а на механическом учас-
        тке отдела стали ее изготавливать. Но хамство смежников  возмутило
        наших бойцов, и они категорически отказались им потрафлять. И  вот
        произошел момент истины!
            Скоро Соловьев примчался с техническим решением,в котором пре-




                328
        длагался способ заделки отверстия, и попросил согласовать его. Что
        и требовалось доказать!
            Обычное дело в нашем Отечестве - считать себя отличным  работ-
        ником и изо всех сил стараться взвалить свою работу на другого.
            Нет никакого сомнения, что на основании фактов столь агрессив-
        ного нерадения, имевших место только на испытаниях  одного  этапа,
        можно было бы написать удивительное социально-психологическое  ис-
        следование жизнедеятельности гомо  советикуса,  или,  если  проще,
        совка, в ареале его обитания.

ВЫНУЖДЕННЫЕ КАНИКУЛЫ                С ПОСИДЕЛКАМИ И РЫБАЛКОЙ

            Мороз крепчал. Этот литературно бездарный зачин,между тем, то-
        чно передавал состояние природы Неноксы  и его  окрестностей.  Ис-
        чезли облака. Днем ненадолго появлялось солнце - как-никак на дво-
        ре уже февраль. Ночью на небе светили сразу три луны,  соединенные
        единым оранжевым нимбом. Это удивитеьное явление природы под  наз-
        ванм гало Михалыч увидел впервые. И не только он. Полюбоваться га-
        ло высыпали из гостиницы целые толпы.
            Заиграло  всеми  цветами  радуги  северное  сияние.  Казалось,
        кто-то невидимый беззвучно перемещает на небе огромные кулисы, ос-
        вещаемые сполохами цветных огней.
            В гостинице поселилась холодрыга.  Администрация  инициировала
        кампанию по утеплению здания руками жильцов. В номере 39  появился
        большой пук ваты сомнительной чистоты. Вова и Боря сбросили  шубы,
        распахнули створки внутренней рамы и принялись затыкать щели.  По-
        том столь же тщательно  законопатили  вторую  раму.  Утечка  тепла
        прекратилась, но приток его не увеличился - батареи еле теплились.
        Спать ложились одетыми, укутывались одеялами и шубами,  но  и  это
        помогало слабо. И вдруг Володя вспомнил, что предшественники гово-
        рили про какую-то электробатарею. В комнате на  стенде  нашли  ее,
        замотанную тряпками и спрятанную за ящиками от хозяев - Василюка и
        его команды - еще с осени. Насчет умыкнуть мы тоже не промах!




                329
            Батарею - эмалированную пластину с  электронагревательной  на-
        чинкой - привезли в гостиницу и включили в сеть. Вскоре номер стал
        маленьким Ташкентом. Ташкент, оказалось, имел и негативные послед-
        ствия: вскоре у его обитателей зачесалась и зашелушилась кожа  ли-
        ца, стала, как мелкий ручей, пересыхать слизистая оболочка  носог-
        лотки. По ночам джигиты стали люто храпеть.
            Ну, а пока ... А пока 39-й номер полюбили друзья  и  соратники
        из смежных отделов. Они приходили сюда, как в  клуб,  чтобы  пооб-
        щаться, посидеть в тепле и уюте за чашкой  разведенного  этилового
        спирта на гидратной основе, который нежно отдавал  электроизоляци-
        ей проводов МГШВ.
            После того, как все приготовления к пуску были завершены,  со-
        оружение опечатали, а испытателям  объявили,  что  пуск  состоится
        после окончания ХХY1 съезда КПСС. На котором, межу прочим,  важное
        сообщение о нашей работе сделает сам Леонид Ильич.
            Логика такого решения проста, как кислые щи: удачные преды-
        дущие пуски давали основания для любых серьезных заявлений. А если
        перед самым съездом (тьфу! тьфу!) случится конфуз? Нет,  уж  лучше
        подождать!..
            Так для испытателей были устроены каникулы.
            Они ознаменовались крупным банкетом. В номер набилось  человек
        восемь мужиков. Они принесли и выпивку и закуску.  Борек  принялся
        резать хлеб, сыр и колбасу для бутербродов. Остальные тоже включи-
        лись в процесс. Мужички достали из карманов комсомольские  ножички
        и принялись чистить картошку и бросать ее в  огромную  кастрюлю  с
        водой. Борек достал мелкозернистый брусок и начать править оказав-
        шийся тупым большой кухонный нож, время от времени ревниво  погля-
        дывая на острие лезвия.
            - Ты нож-то точи не очень,- пошутил кто-то, - а  то  ненароком
        зарежешься - жизнь нам усложнишь.
            - Не боись! Я ведь не только силен, но и ловок! У меня в  доме





                33O
        несколько ножей, и все - как бритва!
            - А жена? Вдруг она зарежется ненароком?
            - Так для того и точу! Но  она,  паразитка,  только  раз  руку
        чуть-чуть поранила!
            - Зачем бабу изводить? - смиренно заметил другой. - Лучше раз-
        вестись...
            - Ну, не скажи, - встрял в разговор третий. -  Я  и  советскую
        влась не люблю за то, что с бабой развестись невозможно: негде бу-
        дет жить. Ведь мы в очереди за квартирой 15 лет стояли -  я  тогда
        на автозаводе работал. И в садик стояли, пока сын не вырос. Так  и
        не достоялись. И все начинать с начала? Нет, уж, увольте!
            Присутствующие, как говорится в местной печати,   приняли
        горячее участие в большом и содержательном разговоре.
            - Надо было, дружок, быстрее в начальство  пролезать.  Вон  на
        нашей фирме сколько начальников жен побросали, да еще не по  разу,
        и все живут кум королю. Только женятся по-новой - им тут же  квар-
        тиру - живи и радуйся!
            - Никак не пойму, - возразил стрекозлам третий, -  зачем  люди
        по второму разу женятся. По-моему, это глупо. Баба что кот в мешке
        - не известно, что в другой раз вытащишь. Уж если припекает -  лю-
        бовницу заведи, и все дела.
            - Любовница - тоже не вариант,- поделился  раздумьями  четвер-
        тый.- Объясню на примере. Во-первых, в нашем городке, как на  пло-
        щади, - нигде не спрячешься, во-вторых, любовницы подарки и деньги
        любят и принимают их как плату за удовольствие. Как будто они  его
        доставляют, а сами при этом мучаются. Вот что  меня  больше  всего
        бесит! А деньги все у жены на контроле да в кошельке. Как быть?
            - Чего огород городить? Баба есть баба - у всех одно и то  же:
        что у принцессы, что у свинарки.
            - Ну уж нет! Иной раз увидишь красотку, ноги от ушей - душа из
        тела выскочить хочет!




                331
- И все одну и ту же ахинею несут! Если ноги - от ушей, то жопа
        - на макушке?  А приманка мужей - на лбу? - Раздался дружный смех –
        и в самом деле, не дева, а уродка. – Нет, нам такой красоты  не надо.
        Посмотреть бы на идиота, который её выдумал... Еще древние греки опре-
        делили пропорции человеческого тела. Ноги должны торчать из середины
        туловища, а не из головы!
- Знаете, орлы, лично я считаю,  что все женщины, которые изменя-
        ют своим мужьям не со мной - шлюхи!
            А вот еще одно мнение;
            - Размышляя о превратностях жизни, пришел к выводу, что женщи-
        ны в возрасте от 25 до 35 (дети-то подросли) так же сильно мечтают
        изменить мужьям, как мужья - женам. Но сколько бы они не изменяли,
        к 4О неизбежно наступает целомудренность как компенсация за  прош-
        лое и вклад в светлое будущее повзрослевших детей.
            Однако изменить дано не каждой. Те, чьи мечты  по  собственной
        нерешительности или из-за чьей-то недостаточной  настойчивости  не
        осуществились, - о! с возрастом они превращаются в церберов общес-
        твенной морали! Это чудовища, которые всюду суют свой  нос,  чтобы
        заклеймить, одернуть, продемонстрировать! Хотя бы  за  этой  нрав-
        ственностью никогда и ничего, кроме голого зада,  не  было.  Бабий
        язык, как известно, куда ни завались, все достанет.
            - Еще Александр Сергеевич писал, что несчастье жизни  семейной
        типично для русских. Сунься почти в любую семью -  везде  затянув-
        шийся на долгие годы ученый диспут, где главный и единственный ар-
        гумент - "Сам дурак!"
            Разговоры на тему "мужик-баба" продолжались и за столом,  пока
        кто-то не рассказал якобы быль из жизни  родного  профилактория  в
        Миассе. Будто бы в ванную  комнату для принятия лечебной процедуры





                332
        сразу после женщины вошел мужчина. Через несколько минут возвраща-
        ется женщина:
            - Маша, сходи принеси колготки - забыла в ванной.
            Та входит и видит: в ванне киснет мужик, а на нем - колготки.
            - Ты зачем их надел? - спрашивает Маша.
            - Они лежали на краю ванны, и я решил, что так надо.
            Естественно, каждому  было что рассказать, но Сережа  Дурнасов
        опередил всех.
            - Как-то глубокой осенью в пять часов утра я встречал  матушку
        - она гостила у сестры. Поезд стоял всего миунут.  Мать  вышла  на
        перрон, я подхватил чемодан, и мы помчались на привокзальную  пло-
        щадь, чтобы побыстрее спрятаться от непогоды в машину.
            Дома мать посмотрела на ноги и ахнула: на ней  были два ботин-
        ка на одну ногу - свой и чужой. Причем чужой - намного больше.
            - Это соседа с верхней полки. Как-то он до дому добираться бу-
        дет - в маленьком да не на ту ногу?
            Когда развиднялось, сгонял я на вокзал. Стали звонить  на  ко-
        нечную - в Свердловск. Однако бесполезно - на вокзал никто из пас-
        сажиров с чужим ботинком не обращался. Вот такая история.
            ... Наутро, как всегда, самочувствие у гуляк было поганым: бо-
        лели желудок и голова, во рту как эскадрон ночевал, слизистая  вы-
        сохла, будто лужа на солнце. Надо было срочно освежиться.  Михалыч
        влез в портки, накинул шубу и со стаканом в руке отправился к  ко-
        варным девушкам. На стук дверь приоткрылась, и лилейная ручка про-
        тянула свой стакан, доверху наполненный живой водой. Михалыч  чуть
        не зарыдал от умиления, схватил руку и стал подобострастно ее слю-
        нявить, а потом помчался восвояси.
            Вова уже приготовил тару и нехитрую закусь.
            - Не за то батька сына бил, что тот пил, - как всегда произнес
        он любимую народную мудрость, - а за то, что похмелялся.
            Через часик, когда Михалыч возвращался в номер, одолевая  вто-





                333
        рую стометровку, он увидел Вову, распластанного, как цыпленок  та-
        бака, на торцевом окне здания в конце коридора. Тот натужно  вгля-
        дывался в белесую даль.
            - Ага! - сказал он, спрыгивая с подоконника. - Так и есть - на
        речке наши рыбу ловят. Айда собираться - мы что, рыжие?
            Они влезли в меховые штаны, в унты, в шубы и блестящие кожаные
        шлемы на меху, захватили удочки и, покинув высокое крыльцо, окуну-
        лись в марево искрящихся в робких лучах солнца кристаллов влаги.
            На речке, неподалеку от катерных гаражей, во множестве  сидели
        рыбаки. В основном это были дети природы из  города  Миасса.  Даже
        ракетный дед восседал на штатном зеленом ящике. Он  был  обсверлен
        лунками, над которыми зависли  его  непосредственные  подчиненные.
        Среди них - Вавиль Галимов, Войцехович, Саня Баранов, Слава Веруш-
        кин и прочие известные рыбаки и охотники. Наши друзья устроились в
        сторонке на заброшенных лунках. Потому что в рыбалке, как и в охо-
        те, главное - процесс.
            Так как выпитое накануне давало себя знать, то  перво-наперво,
        прильнув к лункам, нахлебались ледяной воды. Вкупе с  ядреным  мо-
        розцем она дала изнуренным организмам могучий оздоровительный  им-
        пульс. Подбежал здоровенный грязно-белый пес и рухнул на снег меж-
        ду ними. Кстати, среди рыбаков крутилось несколько любопытных  де-
        ревенских барбосов. Вдоволь навалявшись (меховая одежда делала  их
        неузвимыми для мороза), рыбаки размотали,  наконец,  свои  удочки,
        насадили на крючки позаимствованные у соседей опарыши и включились
        в процесс. Рыбачить лежа на животе и уткнувшись носом в лунку было
        даже интересно. Начался клев, причем довольно  интенсивный.  Скоро
        Вова с радостным воплем поднял над головой первого сига.  "Сдаешь-
        ся, Михалыч?" - кричал он.
            У Михалыча всегда и везде хорошо клевало,  однако  по  причине
        присутствия отсутствия навыка вовремя подсекать, выводить и извле-
        кать добычу из родной стихии уловистость его была смехотворной.




                334
           -Сдаешься, Михалыч? - снова раздался ликующий крик Вовы.
           На этот раз он извлек приличного  корюха,  который  благоухал
       свежим огурцом.
           Вова снова и снова радостно задавал свой вопрос,  потому  что
       одну за другой вытаскивал из лунки трепыхающихся серебристых  си-
       гов и корюхов. Потом спрашивать Михалыча о его отношении к  капи-
       туляции стали все, кому улыбалось рыбацкое счастье. Слава  Веруш-
       кин изловил камбалу и принес ее показать. Камбала была размером с
       большой блин, и все удивлялись, как это он сумел протащить рыбину
       через небольшую лунку.
           - Свернул трубкой и вытащил, - отвечал тот. - Делов-то...
           Однако на этот раз удачливее всех был, конечно, Вова.  Почему
       рыбаки вскоре покинули своего разлюбезного деда и обсверлили  бу-
       рами все пространство вокруг наших друзей.
           Грязный кобель, которого Вова тут же обозвал Кабысдохом и ко-
       торый не уставал кататься по снегу, под натиском рыбаков сбежал в
       сторону моста. Михалыч неоднократно замечал, что пес в деревню  и
       обратно бегал через подвесной мост, делая большой крюк. И однажды
       он понял: Кабысдох получал удовольствие от контакта с мостом, ко-
       торый, как живой, отзывался на каждое движение его крупного тела.
       Пес специально приходил поиграть с деревянным другом.  Он  усажи-
       вался на неподвижный край моста, потом прыгал на него и скакал на
       противопложную сторону, наслаждаясь ответной реакцией. Пробежки и
       скачки повторялись снова и снова, пока не надоедали.
           У Борека категорически не клевало, и он начал, было, скучать,
       но тут умелец провозгласил:
           - Все! Хватит! Есть чертова дюжина! Жадность фраера  сгубила.
       Пошли домой!
           Михалыч шел  впереди, гордо неся улов, явно превышающий кило-
       грамм. Вот это да!
           Вечерком пришел Виталий Демидов, земляк Михалыча и тоже ново-





                335
        обращенный уралец. Виталий отличался системным подходом ко  всему,
        что бы ни делал. Оказалось, он рыбачит с первых дней  командировки
        при каждом удобном случае и даже составил график приливов и  отли-
        вов Белого моря, от которых, по его  словам,  кардинально  зависит
        размер улова.
            У Виталия закончились "дизики" (так он называл опарышей -  ли-
        чинок мух, произведя неологизм от "вкусного" слова  "дезинтерия"),
        и он снаряжал экспедицию на самый  удаленный  конец  деревни,  где
        располагалась свиноферма.
            - Там дизиков навалом. Надо только до дерьма добраться,  кото-
        рый под снегом и льдом.
            Не буду расписывать этой в высшей степени ароматной  кампании,
        сопряженной с риском рухнуть в потаенный мир зарождения и развития
        личинок. Скажу только, что она без больших жертв увенчалась  успе-
        хом, и между рамами 39-го номера удобно разместилась  в  коробочке
        целая колония толстых белых червей, которые жизнерадостно  шевели-
        лись.
            Но какой пассаж! Через день рыбаки  с  изумлением  обнаружили,
        что между рамами носится целая армада огромных синих  мух,  а  вот
        дизики куда-то исчезли!
            Сожители на рыбалку больше не  ходили,  зато  скобарь  Виталий
        частенько приносил только что выловленных сигов и корюшек, и Миха-
        лыч не без удовоьствия чистил их и жарил. И, конечно, поедал вмес-
        те с добытчиком и напарником. Надо ли говорить,  как  расцвечивало
        это блюдо и без того обильный и разнообразный стол отшельников?

ПРОГУЛКИ ПО СЕВЕРОДВИНСКУ

            "Каникулы" продолжались, и как-то вечерком  перед  отходом  ко
        сну Вова отложил в сторону книгу и толкнул речь:
            - А что, Михалыч, не рвануть ли нам в Северодвинск - себя  по-
        казать и людей посмотреть? Все-таки большой город  -  не  тутошние
        выселки. В ресторан забуримся, новые фильмы посмотрим. Да и к отъ-
        езду  домой надо потихоньку готовиться; заказы самое время  выпол-
        нять.




                336
            Михалыч и сам о сем путешествии подумывал, поэтому было  реше-
        но: завтра же утром едем!
            Полезли искать бумажки с заказами, блокноты. Вот что  прочитал
        Михалыч в бумажке, засунутой в карман портфеля своей "возлюбленной
        врагиней" (так на людях он называл жену, уворовав диковинный образ
        у самого Дон-Кихота Ламанчского):
            "Бусы (красивые), кулон на цепочке (изящный),  кольцо  золотое
        22,5, простыни и пододеяльники, конфеты ( вкусные  и  шоколадные),
        вино (вкусное). Остальное знаешь сам."  Остальным  было:  колбаса,
        сыр, масло сливочное, кофе растворимый, рыбные консервы  в  масле,
        апельсины и лимоны. Ничего иного он не покупал.
            В блокноте - заказы друзей:
        П.Коханенко: пленка-шпон (длина 2 м, ширина - порядка О,6 м),  ди-
                намики (1ОГД-3О или 1О-ГД-36-4О) - 2 шт.,
        Петя Иванов: темные простые стекла для очков - 4 шт.,
        Т.Шкандыкова: платок крепдешиновый,
        Б.Костенко: баллон для зажигалки - 1 шт.,
        В.Ефимов: цепь на заднее колесо для ИЖ-Планета-2,
        В.Гречишников: карандаши цветные (большие коробки) - 2 шт.,
                костюм туристический р-р 48,
                гильзы папковые калибра 12.
            Заказы полностью оплачены.
            У Володи список много длиннее.
            Рассчитывать на то, что все заказанное можно найти  в  магази-
        нах, не приходилось. Но обещания надо выполнять. Так  что  впереди
        была изнурительная и страстно нелюбимая Михалычем экскурсия по то-
        рговым точкам Северодвинска.
            ... Утром друзья сели в поезд, составленный из обшарпанных ро-
        весников века, и тот отправился в путь по шаткой и  валкой  колее,
        уложенной в хляби Великого Северного Болота.
            Северодвинск - жемчужина социалистического градостроительства.




                337
        Нет ничего проще набросать план города. Для этого надо взять  чис-
        тый разлинованный в клеточку лист из ученической тетради. Вот вам
        и набросок. Чтобы наполнить его конкретикой, надо утолщить некото-
        рые линии для обозначения жилых кварталов и, если надо,  отдельных
        зданий общественного предназначения. Воплощенная  мечта  салтыков-
        ского градоначальника, спрямившего кривые улицы Глупова с  помощью
        пилы и топора. Клонированные лучшими в мире советскими  архитекто-
        рами дома - паралеллепипеды в пять этажей без пошлого  украшатель-
        ства - привели бы в восторг означенного мэра своим прелестным еди-
        нообразием.
            Город вольно раскинулся на равнине, примыкающей к устью Север-
        ной Двины. А равнина, как известно, живописности городам не добав-
        ляет.
            Северодвинск состоит из трех частей, соответствующих трем эта-
        пам развития градообразующего Северного машиностроительного  пред-
        приятия, "выпекающего" отечественные подводные  лодки.  Собственно
        завод - четвертая часть города, самая важная и, может быть,  самая
        обширная по занимаемой площади. Первомайская улица,  протянувшаяся
        вдоль капитального заводского забора, - северная граница города, а
        проспект Ломоносова - восточная. Расстояние между ними - не  более
        двух километров. От железнодорожного вокзала на востоке  до  прос-
        пекта Ленина на западе - старый Двинск, состоящий  в  основном  из
        двухэтажных домов постройки 3О-4О- годов. Михалычу с юных лет зна-
        ком и мил пропахший кошками уют этих сооружений из бруса,  обшитых
        тесом. Злые языки, явно с подачи  врагов,  называли  их  еще  "не-
        боскребами на боку".
            От проспекта Ленина на запад до Морского проспекта - современ-
        ный город, созданный в эпоху массового жилищного строительства.  А
        еще западнее, у самого Белого моря, - район-новодел, осененный ли-
        ком бровастого самодержца. Здесь есть дома с архитектурными  изыс-
        ками - лоджиями, арочными проходами под огромными затейливой  кон-





                338
        фигурации домами повышенной этажности, внутренними двориками.
            Паны долго стояли перед огромным, занимающим целый квартал до-
        мом и тщились сосчитать число квартир. Получалось 56О! Представьте
        себе деревню из 56О домов с усадьбами. Она исчезла, оставив  после
        себя заколоченные и покривившиеся дома, пустыри вместо пашен,  за-
        заброшенные сады, заросли кустарников, а ее  обитателей  поглотила
        эта огромная коробка. Хорошо это или плохо? Кто знает... Во всяком
        случае автору это почему-то не нравится.
            Северодвинск - городок не из маленьких: едва не четверть  мил-
        лиона жителей. Это вам не кот наплакал.
                х х х
            В гостинице на Первомайской - свободно. Из миасцев живут толь-
        ко обработчики информации, которая, как  понимаете, еще не  посту-
        пила. Они при вычислительном центре. Земляки тоже сачкуют и томят-
        ся в ожидании пуска: хочется домой, надоело! Замечено,  что  после
        полутора месяцев командировки в психике командированного  происхо-
        дят качественные изменения:  он  начинает  нервничать,  становится
        капризным и неуправляемым. Это хорошо известно руководству, и  оно
        делает все, чтобы уложиться в критический срок.
            Сходить особенно некуда. Ресторан? Это  заведение  скорее  для
        бомжей, потому что в гостинице можно пир устроить - не чета ресто-
        ранному. Тем более, что в магазинах полно продуктов, а со спиртным
        - лучше некуда! Да и гулять рядом с кроватью много удобнее!
            В центре три кинотеатра. Самый большой "Россия" -  совсем  ря-
        дом с гостиницей. Кстати, точная копия Севастопольского кинотеатра
        с таким же названием. Второй - в Доме культуры Ленинского комсомо-
        ла, а третий - кинотеатр "Родина".Они соседствуют по проспекту Ле-
        нина. К счастью, новые фильмы идут сплошной чередой, и каждый дает
        благодатный импульс осиротевшей душе уральца.
            В этом смысле деревенским много кислее. Матросский клуб в  Не-
        ноксе можно смело назвать кинотеатром повторного  фильма,  поэтому




                339
        духовную жажду он утоляет лишь отчасти.
            Культурная программа гостей города включает просмотр всех  но-
        вых фильмов. А это означает, что ежедневно раза по два  -  по  три
        наши бойцы должны торчать на просмотрах.  Забегая  вперед,  скажу,
        что так оно и случилось к их большому удовольствию.
            ... На следующее утро деревенские не спеша отправились в буфет
        при гостинице "Беломорье": там кормят и вкусно и разнобразно.  Од-
        нако наши гурманы навалились на жареную навагу -  что  может  быть
        вкуснее? И если сладкоежка Вова впридачу взял пирожное и непремен-
        ный стакан сметаны, Михалыч употребил три порции наваги и запил их
        чаем.
            Ну, а после запоздалого завтрака - по магазинам. Сначала,  ес-
        тественно, в универмаг "Радугу" - в здешний супермаркет.  Постель-
        ного белья нет, давно не было и не ожидается. Но зато в продаже  -
        бязь. Это за ней вьется очередь от самого входа и дальше по  лест-
        нице на второй этаж. Три битых часа проторчали в  ней  целеустрем-
        ленные и ответственные мужи, вступая в добродушные перепалки с со-
        седками, пока не пришел их черед.
            - Как двенадцать метров? - всполошились соседки, услышав Вови-
        ну заявку. - Так много не отпускайте: всем не хватит!
            - Хватит! - успокоила продавец. - Если захотите - приходите  и
        завтра - все равно хватит.
            В гостиницу с чувством глубокого удовлетворения тащили по  со-
        лидному рулону дефицитной ткани кремового цвета.
            - Никаких простыней у нас не получится, - сказал  вдруг  Вова,
        отец двух юных дев. - Девчонки мои платьев нашьют  - ткань  сейчас
        модная.
            Обедать отправились в РБН - гулять так гулять! Что крылось  за
        этой странной аббревиатурой, Михалыч узнал не сразу.  Оказывается,
        так привычные к тарабарскому языку сокращений и условных обозначе-
        ний инженеры и моряки называют ресторан с вполне романтичным  име-






                34О
        нем "Белые ночи". Неподалеку от РБН находится ДИТР - дом  инженер-
        но-технического работника. Коротко и выразительно, не так  ли?  Не
        старайтесь, поэты, вас все равно не читают!
            В дневное время РБН становится обычной столовой. Правда,  эле-
        менты "изячной" жизни налицо: в убранстве  залы,  в  интерьере,  в
        столовых приборах. Да и пища не без намека на ресторанный шик.
            Отобедав, отправились на проспект Ломоносова,  начав  "шопинг"
        от самого памятника великому архангельцу.  На  проспекте  сплошная
        череда промтоварных магазинов, почти торговые ряды. Обилие промто-
        варов обескураживает. Не случайно питерцы и  москвичи  утверждают,
        что именно здесь, а не в столицах, покупают все.
            Последняя точка в торговом ряду - пивной ларек. Около  него  с
        грязными стеклянными банками в руках трясутся алконавты.  Так  как
        пиво отпускается исключительно в свою тару, банки услужливо тянут-
        ся со всех сторон - всего за "оставить немного". Нормальный  нена-
        вязчивый сервис: "Гигиена не для нас - налетай, рабочий класс!"
            ...Трясясь по хлябям Великого Болота в  экспрессе,  тащившемся
        обратно в Неноксу, паны от нечего делать сводили "сальдо  с  буль-
        дой". И хотя жидкий свет в вагоне  скорее  не  способствовал,  чем
        благоприятствовал записям и расчетам, в блокноте Михалыча явствен-
        но нарисовалась следующая картина: "Брюки спорт.  -  11.8О,  халат
        х/б - 7.9О, выключ.массы - 8.45, "Парус" для дворн. - О.8О, крышки
        консер. 1ОО шт.- 3.ОО, 2 фляжки "Просянкин на охоте" - 8.ОО,  кон-
        феты - 5.58, перчатки кож. - 5.4О,  ручка  шарик.  -  3.ОО,  книга
        "Славяне и Русь" - 3.4О, бязь 12 м - 14.4О. Итого = 71 р. 73 к."
            Заказанных товаров в магазинах, увы, не оказалось. Ох, и  при-
        вереды эти миаскиты! Ну, ничего, может, перед отъздом удастся что-
        нибудь прикупить!




                341
РЕЧЬ ВОЖДЯ. К ПУСКУ ГОТОВЫ!

            Наступил долгожданный день - 23 февраля. Долгожданный  потому,
        что, во-первых, сегодня с Отчетным докладом ЦК  КПСС  ХХY1  съезду
        КПСС "Очередные задачи партии в области внутренней и внешней поли-
        тики" должен выступить Леонид Ильич Брежнев. Для  испытателей  это
        равнозначно команде "Товсь!", за которой вскоре прозвучит  "Пуск!"
        и неумолимо последует стремительная эвакуация по домам. Во-вторых,
        сегодня главный праздник военнослужащих страны - День рождения Со-
        ветских Вооруженных Сил.  Надо  ли  говорить,  что  этот  праздник
        здесь, в расположении вооруженных сил, и на гражданке -  это  два
        разных праздника.
            С утра свободные от службы матросы  маршируют  по  украшенному
        флагами городку -  отутюженные  и  торжественные.  Сегодня  у  них
        праздничный обед и концерт художественной самодеятельности в  клу-
        бе, не считая дежурного блюда - кинофильма. В гостинице непривычно
        тихо. Народ поспешно одолевает коридорное пространство и  исчезает
        за дверьми. Такое впечатление, что все готовятся к общему меропри-
        ятию.
            Да так оно и есть. Миаскиты всей командой сегодня крупно гуля-
        ют. Праздничный обед с шашлыками состоится  в  лесу,  на  большой
        поляне километрах в двух от городка.
            Вот они, балансируя на узкой тропе, цепочкой пропадают в зане-
        сенном снегом сосновом бору. В лучах солнца бор прекрасен, как не-
        веста. Он ослепляет белизной пухлых шапок на ветвях и  контрастной
        пестротой света и тени на снегу. Где-то рядом  звучно  колотит  по
        сухому дереву дятел. Стая клестов энергично шелучит кривыми клюва-
        ми шишки на сосне. Добрая их половина цветом похожа на цыплят. Это
        и есть цыплята - клесты рождения уходящего года. На  свежем  снегу
        полно следов. Больше всего птичьих и беличьих.  Немало  и  нервных
        заячьих: прыг-прыг-скидка, прыг-прыг-скидка. Прямо по ним - ровная
        цепочка лисьих. Ей бояться некого.
            Да вот и поляна. Вот уж истинно: воля и труд  человека  дивные





                342
        дива творят. Бригада молодежи за выходные вырыла  в  глубоком,  по
        грудь, снегу банкетный и танцевальный залы, туалеты  -  мужской  и
        женский, разнесенные по противоположным сторонам сооружения. Обочь
        зала полыхает костер, рядом - уже прогоревший, на  углях  которого
        жарятся шашлыки, нанизанные на бесчисленное множество шампуров.
            Банкетный зал - чудо зодчества. Посредине  -  длинный  снежный
        стол. Столешница - верхний утрамбованный слой снега, покрытый  по-
        лиэтиленовой пленкой. По обе стороны стола - снежные скамьи,  тоже
        закрытые пленкой, но желтого цвета. Как и положено, они высотой со
        стулья. Садишься - и, как в каком-нибудь Эрбээне,  перед  тобой  в
        тарелках салаты, прочие холодные закуски,  графины  с  разведенным
        спиртом, бутылки водки и вина, горками нарезанный хлеб. Ну, а лож-
        ки, вилки и винно-водочная тара - у каждого в кармане, как и дого-
        варивались.
            Гремит на весь лес веселая музыка! Вот это праздник так  праз-
        дник!
            До густого почернения неба продолжалось гуляние  в  лесу.  При
        свете костра миаскиты танцевали, пели песни, устраивали игры.  Под
        конец пришел черед самой интеллектуальной в мире игры -  перетяги-
        ванию каната. Победителям вручался самый желанный приз - последняя
        бутылка водки. Случайно Михалыч стал  участником  состязания:  его
        как здоровячка привлек на свою сторону сам ракетный дед. Их коман-
        да героически выиграла приз и торжественно под  крики  болельщиков
        потащила его к столу. И тут оказалось, то  деду  водка  не  нужна,
        Войцеховичу хватит, из претендентов остались Верушкин, Галимов  да
        Михалыч. На троих, да еще "на верхосыточку" этого оказалось много-
        вато. И Михалыча, как лягушку-путешественницу, под белы руки  при-
        тащили домой друзья-товарищи.
            Их набралось немало в номере 39, и пир продолжался. Счастливый
        конец Михалыч заспал, а только на другой день Вова все ржал,  рас-
        сказывая, как Михалыч со старым другом-собутыльником Юрой  Бажено-




                343
        вым из отдела "головастиков" сидели по-турецки напротив друг друга
        на постели, и Михалыч все удивлялся, обращаясь к визави:
            - Слушай, а ты красивый парень!
            - Ты лучше на себя посмотри, - серьезно отвечал также  находя-
        щийся в четвертом измерении Баженов. - Ты еще красивше!
            Диалог кукушки и петуха продолжался до бесконечности,  потешая
        компаньонов.
            Еще Вова похвалялся, что не помнит в своей жизни случая, чтобы
        столько съел жареного мяса. И тут Михалыч вспомнил, что вообще  не
        держал в руках ни одного шампура.
            - Ты занят был другим, - комментировал друг. -  Пиши  на  себя
        жалобу.
            Вот сколь замечательна и разнообразна человеческая жизнь!
            Вечером из Северодвинска привезли газеты  с  докладом  Леонида
        Ильича. Испытатели с жадностью набросились на них. Вот  строки  из
        доклада, ради которых был отложен пуск и устроены каникулы:
            "СССР готов вести переговоры об ограничении любых видов воору-
        жений. В свое время мы предлагали запретить создание  морской  ра-
        кетной системы "Трайдент" в США и соответствующей системы - у нас.
        Это предложение не было принято. В результате у американцев созда-
        на новая подводная лодка "Огайо" с ракетами  "Трайдент-1".  Анало-
        гичная система - "Тайфун" - создана и у нас. Ну и кто же от  этого
        выиграл?"
            Вопрос, конечно, интересный. "Никто!" - в унисон вождю  дружно
        отвечал возмущенный происками американцев советский народ.  Однако
        за риторикой вождя скрывались факты, ставшие достоянием этого  на-
        рода годы спустя. Оказывается, выиграли американцы, как огня,  бо-
        явшиеся советской непредсказуемости. Потому что при валовом  наци-
        ональном продукте в 7-9 триллионов долларов в год расходы на  соз-
        дание морской ракетной системы были для США - семечки, а для могу-
        чей социалистической державы, ВНП которой был более, чем на  поря-




                344
        док, меньше, это было  непосильным  бременем. Не случайно  Збигнев
        Бжезинский, в бытность свою государственным секретарем  США, кисло
        пошутил как-то, что покончить с Советами ничего не  стоит  -  надо
        только военные расходы довести до уровня их валового национального
        продукта, и русские останутся голодными и без штанов.
            Кстати, национальный доход СССР во времена  Рейгана  составлял
        всего-то 32 млрд. долларов в год, или одну  третью  часть  доходов
        фирмы "Дженерал моторс". Вот какой могучей державой мы были.
            Оторвавшись от важных партийных и государственных дел, покинул
        съезд его делегат от областной партийной организации, член ЦК  род-
        ной партии сам Хозяин. Он привез членов Государственной  комиссии,
        долженствующих провести, как сейчас  говорят,  мониторинг  и  дать
        заключение о готовности ракетного комплекса к проведению работы  и
        произнести исполнительную часть команды - "Пуск!"
            Простодушные миаскиты, давно сотворившие кумира из своего  ба-
        рина, бурно радовались его появлению и резвились, как дети на  лу-
        жайке. ВП был прост и доступен, как все популисты на свете. За ним
        водились и пороки и шалости, известные всем, но это добавляло  ему
        только шарма в глазах подчиненных: "Вот это мужик! Свой в  доску!"
        Он, конечно, об этом знал и нимало не заботился ни о правилах,  ни
        о приличиях.
            Уже вечером того же дня люди в черных шинелях, или черные пол-
        ковники, как называли их  промышленники,  группами  и  в  одиночку
        стали застенчиво стучаться в дверь роскошных апартаментов  Самого.
        И все они были впущены, и, судя по всему,  обласканы,  потому  что
        ближе к полуночи, покидая гостеприимный дом, пошатывались  и  если
        не шли на рогах, то на них опирались.
            Наверно, хозяину было труднее всех: если гости менялись, то он
        стоически выдерживал ежедневные попойки. Правда, по  утрам  личный
        водитель на "козлике" мчался в деревню и привозил "для отпою" пар-
        ное молоко. День проходил в лечении и отдыхе, а  вечером  Шеф  был





                345
        бодр и весел. Он запросто в нетрезвом виде расхаживал по коридору,
        охотно вступая в разговоры с восхищенными подчиненными.
            Очень любил общаться с дежурными по гостинице. И его можно по-
        нять: это были юные и прелестные жены офицеров, почти сплошь  сто-
        личные штучки с вузовскими дипломами.
            Рабочее место дежурной  по  этажу  находилось  почти  напротив
        39-го номера, и однажды, выйдя в коридор, Михалыч узрел  удаляюще-
        гося Босса, а за столом - трех или четырех красавиц с недовольными
        лицами.
            - Хамло! - произнесла одна из них. - Уже старик, а туда же...
            - И не совестно, - добавила другая.
            Михалыча пронзила острая обида за отца родного. И  досада:  на
        баб не угодишь! У, подлые!
            Страшная штука - независимость. Независимый человек и  непред-
        сказуем и неуправляем. Нам такие люди не нужны!
            Где-то около полуночи, когда морские  волки,  покинув  Самого,
        растворялись во мгле ночной, в коридор выходил начальник  экспеди-
        ции, он же главный хозяйственник, он же - чиновник для особых  по-
        ручений. Иван Петрович стучался в  двери,  за  которыми  проживали
        особы прекрасного пола. Обладательницы его в это время уже  преда-
        вались изнеженности нравов.
            - Девушки! - обозревая отходящих ко сну красоток, говорил он.-
        Сам приглашает. Собирайтесь побыстрее - он ждет.
            Неудовольствия и нежелание в расчет не принимались. Как можно,
        удивлялся Петрович, если приглашает Сам, к себе в номер, к богато-
        му столу? Ну, и что, что завтра на работу? Всем на работу! Это  не
        причина!
            А апартаменты шефа! Роскошный оазис  среди  обшарпанных  стен,
        обклеенных для красоты картинками из журналов, среди щепастой "де-
        ревянки", убогой казарменной обстановки соседних  номеров!  Шкафы,
        сервант, прочая мебель - из ценных пород дерева.  Горки  хрусталя,
        красочные обои, пушистые ковры на полу - из нездешней жизни. Свер-
        кающая никелем сантехника, гордый,  как  лебедь,  унитаз  голубого




                346
        цвета, такая же голубая ванна, будто распахнувшая свои объятия во-
        шедшему. А широкая и ласковая, как мама, постель, готовая  принять
        и хозяина и еще кого-нибудь, кто пожелает усыпить дважды Героя ко-
        лыбельной песней? В конце концов, разве не долг подчиненного(ой) -
        ублажать начальника?
            Много преданий об интимной жизни Самого хранит  память  народ-
        ная. Ну, да Бог с ним, народом. Мало ли чего могут насочинять мел-
        кие и завистливые людишки! Автор, к месту и не к месту  деклариру-
        ющий свою приверженность Истине ("Мой Бог - правда", напыщенно ут-
        верждает он), пишет о Хозяине только то, чему сам был свидетель. И
        вовсе не потому, что тот ему не мил. Отнюдь: обычный советский чи-
        новник высокого ранга! А единственно ради Правды-матки.
            Говорят, самое трудное для человека испытание - это  испытание
        властью. Думается, власть страшна не сама  по  себе,  она  страшна
        безнаказанностью. И еще говорят: власть развращает людей, абсолют-
        ная власть - абсолютно. Развращает по целому ряду причин,  главные
        из которых суть личное бескультурье  властителя  плюс  раболепство
        окружающих. Шеф (пусть земля ему будет пухом!) был безнаказан  аб-
        солютно.
            В недавние и достославные времена имел хождение  нижеследующий
        анекдот. Будто бы после съезда КПСС возвращается в родное стойбище
        на Чукотке славный оленевод Вылко. На сходе по этому случаю кто-то
        из единоплеменников и спрашивает его:
            - Вылко, вот говорят: все во имя человека, все на благо  чело-
        века... Ты этого человека видел?
            - А как же! - гордо отвечает тот. - Однако, близко видел,  как
        тебя!
            Автор вполне допускает, что человеком, которого  видел  Вылко,
        мог быть и ВП.
            ... Однако всему приходит конец. Государственная комиссия  ре-
        шила собраться, чтобы вынести  окончательный  вердикт: быть  пуску





                347
        или не быть, а если быть, то когда.
            Ранним утром Шеф отправился на комиссию. Время,  что  и  гово-
        рить, для него крайне неудобное и непривычное, поэтому от усталос-
        ти он не мог бы сказать даже "мама". Двое вели его под руки, а еще
        двое переставляли ноги. Личный водила подал "козлика"  к  крыльцу,
        резному и белокаменному. Сколько ни старался он подняться выше  по
        лестнице, колеса вездехода категорически не подчинялись.  Наконец,
        ценный груз был бережно размещен в  салоне,  и  вездеход  помчался
        принимать важное государственное решение.

ПИР НА ВЕСЬ МИР

            Решение было принято: пуску быть! Однако  точное  время  пуска
        было строго засекречено, чтобы супостат не успел  приготовиться  и
        установить вдоль долгой трассы до Камчатки  пункты слежения и раз-
        ведки. Дело в том, что частенько время Х непостижимым образом ста-
        новилось ему известно раньше, чем испытателям, о чем немало сокру-
        шались члены государственной комиссии и руководство экспедиции.  И
        в самом деле: как?
            В знаменательный день с утра сооружение Т12 кишело, как  мура-
        вейник. Когда все было готово, муравейник закрылся, защищенный  от
        возможных неприятных воздействий пуска толстым слоем земли и могу-
        чим бетонным перекрытием. Отцы-командиры  разместились  неподалеку
        на командном пункте, также зарытом в землю.
            И вот природа содрогнулась и с могучим ревом исторгла из  сво-
        его чрева длинную и толстую сигару, которая на доли секунды завис-
        ла над шахтой, а потом решительно взяла направление на Камчатку и,
        яркой звездой взмыв на 1ОО километров в небо, стремительно  понес-
        лась к цели.
            Через двадцать с небольшим минут с Камчатского полигона  сооб-
        щили, что ракета пришла и аккуратно поразила цель. Трепещи, супос-
        тат!!!
            "Ура-а-а !!!" - разнеслось по подземелью. Не подвели испытате-




                348
        ли дорогого Леонида Ильича и родную Коммунистическую партию  вкупе
        с родным же Советским правительством!
            Спустя пару часов к железнодорожной  станции  Ненокса  подошел
        поезд, и из него стали выгружаться жители деревни от мала до вели-
        ка и члены экспедиции, которые в пуске не  участвовали. Их  ранним
        утром эвакуировали в сторону Северодвинска на  безопасное  рассто-
        яние - мало ли что может случиться во время  испытаний,  -  и  они
        почти целый день провели в поезде.
            Вечером состоялась раздача белых слонов - как всегда, по  пол-
        литра на личико независимо от пола и возраста. И - келейно -  про-
        дажа избранным не известно кем и не известно  по  какому  принципу
        острого дефицита, как-то: ковров, хрусталя, зимних сапог  и  боти-
        нок, шуб, постельного белья и прочая и прочая.
            Михалыч и Вова, равно как и их сменщики, никогда не удостаива-
        лись чести быть допущенными к потайному торгу, потому что не  были
        "ни своими, ни нашими", и не жалели об этом - пусть подавятся. Од-
        нако шкурность мероприятия удручала, не могла не удручать.
            Настало время отметить мероприятие. Труженики, употребляя рас-
        хожее среди них выражение, разбежались по камерам и принялись  пи-
        ровать. Этим словом на Урале обозначается любое питейно-закусочное
        мероприятие. Довольно продолжительное время из-за  дверей  доноси-
        лись лишь неясный шум, дробный стук едальных инструментов о  фаянс
        да усиленные алкоголем взрывы смеха.
            Внезапно в двери "закрытого на  клюшку"  номера  39  крепко  и
        настырно постучали. Не иначе, свои. Михалыч, который сидел с краю,
        потому что был шнырем, открыл.
            - Разрешите! - в номер вошел вице-адмирал, председатель  госу-
        дарственной комиссии. За ним втекла свита - вся в черном.
            - Товарищи! - торжественно провозгласил адмирал. - По  поруче-
        нию членов комиссии и лично ВП поздравляю вас с ударным пуском ра-
        кеты нового ...




                349
            Ну, и так далее и так далее, как обычно. Необычным  было  лишь
        то, что поздравлял народ, как правило, Сам. Должно быть,  приболел
        - все мы люди, все человеки.
            Испытатели всегда с глубоким, как и положено,  вниманием  стоя
        выслушивали высокое начальство,  нестройно  говорили  "спасибо"  и
        приглашали гостей за стол. Иногда гости,  стоя  же,  принимали  на
        грудь, произнося вычурные тосты.
            Михалыч из любопытства последовал за свитой. Кстати,  любопыт-
        ных становилось все больше и больше, свита росла  и  множилась.  В
        одном из номеров с ответным словом пожелал выступить Иван Павлович
        Желонкин.
            - Можно, я прочитаю  свое  стихотворение?  -  робко  раздалось
        из-за спин. Толпа расступилась, пропуская поэта  маленького  роста
        при усах под удлиненным носом.
            Приравнивая труд испытателя к ратному труду солдата, поэт  за-
        вершал произведение нижеследующими замечательными строками:
                Наша доля - увидать и помнить,
                Как зажженная нами звезда
                После суток, усталых и томных,
                Превращается вдруг в ордена.
            Действительно, на ордена и медали  государство  не  скупилось.
        После сдачи на вооружение Военно-Морского Флота очередного  ракет-
        ного комплекса, базовой ракеты или ее модификаций  пиджаки  многих
        миаскитов украшались наградами. В основном это  были  пиджаки  на-
        чальников - в первую очередь награждались должности, -  и,  естес-
        твенно, их любимцев из числа подчиненных. Известное дело, будь  ты
        хоть семи пядей во лбу, но если   имеешь наглость  перечить  или,
        хуже того, дерзить начальству, пиджак твой в лучшем случае годится
        для "песочной" медали, как еще называют  медаль  "Ветеран  труда".
        Уйми гордыню, недостойный, и запомни: ласковый теленок двух  маток
        сосет!
            ... И вот крепко поддавший народ, алкая общения и развлечений,
        как на городской "гульвар" вывалился в коридоры.  Загремел телеви-





                35O
        зор. С дежурным сольным номером, как всегда в  подпитии,  выступил
        Рамиль Шакиров. Он шел по коридору, широко растягивая меха  баяна,
        и сильным баритоном пел моднейший  шлягер  из  репертуара  Николая
        Гнатюка:
                Барабан был плох, барабанщик - Бог.
                Ну, а ты была вся лучу под стать...
            Большие оранжевые глаза его при этом радостно   смеялись    за
        стеклами очков в тонкой металлической оправе. Рядом неизменно при-
        сутствовал с замерзшей улыбкой на лице Вова Нагайцев.  Тот  только
        мигал голубенькими глазками и быстрым  движением  языка  облизывал
        сухие губы.
                Ты, судьба, барабань на всю планету!
        - гремел, заглушая баян, Рамиль, и слушатели  сочувственно  улыба-
        лись.
            В поисках пропавшего сожителя и любезного  друга  Михалыч  за-
        глянул к смежникам. В накуренной комнате за прибранным столом  си-
        дела компания и, предаваясь пороку,  расписывала  пульку.  Заядлый
        преферансист Вова восседал тут же. Игроки неистово спорили. В воз-
        духе носились странные для профаньего  уха  слова  типа  "прикуп",
        "взятка", как будто здесь вершились дела, подпадающие  под  статьи
        уголовного кодекса.
            К вошедшему любезно обратился Вова Мартышкин:
            - Михалыч, выпьешь?
            - Выпью! - с присущими  ему прямотой и принципиальностью ответ-
        ствовал тот.
            Вова стал, было, извлекать откуда-то стаканы и прочие  необхо-
        димые для такого дела реквизиты, но тут  третий  Вова  -  Саулевич
        поправил младшего товарища.
            - Вова, проводи Борю в бар, - просто и элегантно сказал он.
            Баром служила ниша в деревянной перегородке, оборудованная под
        атрибут светской жизни.





                351

ДОРОЖНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЖИЗНИ И СМЕРТИ

            Через день Шорин и Толубко пришли в северодвинскую часть, что-
        бы сдать обходные листы и забрать предписания. Они опять попали  к
        крепышу-брюнету и его нерадивому белобрысому поддужному.  Кто  мог
        знать тогда, что через два года, когда наши приятели снова приедут
        на испытания, на месте окающего брюнета будет восседать  возмужав-
        ший блондин в форменке с погонами старшины  первой  статьи,  густо
        увешанной знаками матросской доблести, а за ним будет маячить "са-
        лака". И, оборотясь к неловкому первогодку, "дед" суровым  шепотом
        обзовет его болотной кикиморой. Недаром  в  народе  говорят,  что,
        дескать, тэмпора мутантур эт нос мутамур!
            А еще через день родная "аннушка" поднимется в воздух с  миас-
        китами на борту и возьмет курс на юго-восток - в Челябинск.
            ... Мерно гудят моторы. В самолете солнечно,  тепло  и  уютно.
        Пассажиры притихли в свои креслах: иные дремлют, иные читают  или
        перелистывают газеты и журналы. Михалыч, способный спать только  в
        горизонтальном положении, поглядывает на спящего приятеля  и  раз-
        мышляет о жизни и смерти.
            Однажды, когда он был маленьким мальчиком, его осенила простая
        и страшная мысль: все люди умирают! Значит умрет и мама! Маму было
        особенно жалко. Он все приставал к ней с вопросом: "Мама,  ты  ум-
        решь?" Должно быть, ища утешения, - и без конца плакал.
            Что говорила ему мама, он не помнил, как не  помнил,  что  сам
        отвечал на этот неизбежный вопрос дочери, а потом внукам. Увы, ма-
        териалистическое мировоззрение не знает утешительного ответа.
            Совсем недавно произошел случай, поразивший Михалыча.  В  обе-
        денное время его сослуживица проведала мать, умирающую от рака.
            - Дочь, - сказала та, - наверно, я не выдержу страданий и уйду
        из жизни сама. Простите меня.
            - Да ты что, мама? - изумилась Римма. - А как же мы, твои дети
        и внуки? Ты что, не хочешь встретиться с нами на том свете? Как же





                352
        мы будем без тебя?
            - Да какой тот свет, Римма? Нету того света.
            - Не бери в голову всякую ерунду! Это у коммунистов  нет  того
        света, потому что они антихристы. А у нас он есть! И все  мы  -  и
        папка тоже - будем вместе целую вечность!
            Риммин папа погиб в годы Великой Отечественной войны.
            Таким был разговор комсомолок 3О-х и 5О-х годов.
            Много раньше Михалыч как-то по радио  услышал  конец  рассказа
        какого-то чужеземного автора. Умирал мальчик, сирота и инвалид.  У
        его постели - дружок, взрослый парень.
            Ребенок говорит дрожащим голосом:
            - Вилли, я знаю, что меня там ждут мама и папа. Но  как  же  я
        буду без всех вас?
            - Малыш, не бойся. Знаешь, как там быстро летит время? Не  ус-
        пеешь оглядеться, а мы уже тут как тут. Разлука будет короткой,  а
        жить вместе мы будем вечно. Только когда люди разлучаются, они по-
        нимают, как любят друг друга.
            - Вилли, но мы ведь собирались на рыбалку да так и  не  собра-
        лись. Выходит, мы никогда не посидим  вместе  на  берегу  речки  с
        удочками.
            - Да ты что  Джонни! На том свете мы всегда будем ловить рыбу,
        хоть каждый день! Как только ты окажешься там, выбрось  костыли  и
        беги копать червяков. Ты не успеешь даже повернуться на одной нож-
        ке, как я окажусь рядом. Вот увидишь...
            ... И Михалыч, дитя большого крестьянского рода, с досадой по-
        думал о том, что во время революции радетели  народные  экспропри-
        ировали у русского человека не только  запасную  пару  лаптей  как
        символ непозволительной роскоши и верный признак классовой чуждос-
        ти, они отняли у людей веру в счастливую вечную жизнь  души  после
        смерти ее бренной оболочки. Что для материалиста смерть? Могильный
        хлад и тлен, а не Царствие небесное.
            Вот какого финала страшится Вова, но впервые о котором всерьез





                353
        задумался Михалыч.
            ... "Аннушка" во мраке ночном подлетала к Челябинску. Радостно
        возбужденные пассажиры пристегивали  ремни.  Под  полом  отчетливо
        сработали выпускаемые шасси.  Огни  взлетной  полосы  стремительно
        надвигались на воздушное судно. Атеист Вова Толубко, не верящий  в
        жизнь после смерти, побледнел и судорожно сжал поручни.
            Когда самолет приземлился, все сразу же увидали на краю летно-
        го поля поджидавшие их два автобуса. Теперь, считай, дома!

БЛИЦ-КОМАНДИРОВКА

            Отшумел веселый женскиий праздник, и уже ранним утром 9  марта
        шикарный "Икарус", громко урча, несся по проспекту  Чернышевского,
        останавливаясь у условленных мест, где его ждали герои испытатель-
        ных стендов с обширными портфелями, чемоданами или сумками.
            Близился рабочий день, и по проспекту в офисы топал  народ.  К
        героям подходили, жали руки и давали добрые напутствия. Шофер Петр
        Иванович приветливо распахнул двери и обменивался рукопожатиями  с
        каждым входящим - годы совместных командировок связывали их.
            Бойцы винтом вползали в узкие самолетные кресла. Впереди - два
        часа убаюкивающего дизельного рыка и ласковое покачивание  автобу-
        са. Спите спокойно, дорогие товарищи!
                х х х
            ..Вот и на север пришла весна света! Отраженные от снега  сол-
        нечные лучи слепили. Солнце, казалось, светило отовсюду. На площа-
        ди перед аэропортом распластались голубые тени зданий. В одной  из
        них и прятался встречающий гостей "курносый" курганский автобус. И
        хотя прилетела лишь первая партия испытателей (вторая должна  объ-
        явиться лишь через пару дней), автобус был явно для  нее  маловат.
        Толпа замешкалась. Но тут ракетный дед встал у раскрытых дверей  и
        принялся лично руководить посадкой.
            Сначала вне конкурса прошли всякоразные  начальники  и  непос-





                354
        редственные подчиненные Павла Сергеевича,  потом  начался  строгий
        отбор.
            - Вот ты, Иванов, - указывал руководящей десницей дед, - про-
        ходи. А ты, Петров, не лезь. Отойди пока в сторонку.  Сейчас  пой-
        дет... - он внимательно вглядывался в толпу.
            Гордый скобарь Михалыч, не желая попасть ни в избранные, ни  в
        отверженные по воле какого-то занюханного деда, направился на  ав-
        товокзал. Его догнал сосед по дому, которому по должности положено
        было ехать:
            - Боря! Давай чемодан... До встречи на Первомайской!
            В просторном зале вокзала было пусто. У кассы стояли  старушка
        с девочкой и две пожилые женщины. Билеты до Северодвинска продава-
        лись только по пропускам да по  командировочным  удостоверениям  с
        соответствующей отметкой.  На  улице  немногочисленных  пассажиров
        "под парами" дожидался пустой "Икарус". Шла посадка. Уже  входя  в
        автобус, Михалыч увидел, как от "курносого", стоящего  поодаль,  к
        вокзалу неслась приличная группа "персон нон грата". И еще он уви-
        дел, как переполненный "курносый" тронулся в путь,  а  сам  дед  в
        светлой "Волге" проследовал за ними.
            Он вспомнил, что подобная ситуация уже имела место быть однаж-
        ды в Симферопольском аэропорту. Тогда миаскиты набились  в  салон,
        как тараканы, чтобы ехать в Севастополь. Рядом  в  микроавтобус  в
        единственном числе усаживался главный техрук Фидаиль Муратов.  Юра
        Саночкин, известный плейбой, в белых штанах похожий на Остапа Бен-
        дера во время пребывания последнего в Рио-да-Жанейро, возмутился:
            - Ну-ка, выпустите меня! Поеду с начальством. Обнаглели! Вдво-
        ем в казенной "Латвии" будто в личной машине!
            Пошел! И вскоре покорные труженики увидали,  как  большой  на-
        чальник Федя вкупе с преданными водилами выталкивают из авто наха-
        ла, пожелавшего попрать негласную табель о рангах. Однако  тщетно.
        Юра был крепок и только поэтому умчался в Севастопоь как белый че-
        ловек.




                355
            ... Михалыч устроился в кресле первого ряда напротив переднего
        стекла и, обозревая окрестности, с комфортом направился в Двинск.
            На следующий день вечерком красивая девушка Люда, дежурная  по
        этажу, открыла ему дверь в номер 39. За неделю здесь ничего не из-
        менилось. Как все-таки в номере хорошо и уютно! Не хватает  только
        пана Вовека. Но пан появится скоро - вместе со второй партией. Ми-
        халыч разобрал чемодан и разложил его содержимое по своим  местам.
        Потом извлек из матерчатой сумки удивительным  образом  уцелевшего
        домашнего цыпленка-табака, прочую провизию и емкость с жизнерадос-
        тным молдаванином, закупленные надысь в Двинске.
            Пока кипел чайник, наделал  бутербродов и в уединении принялся
        ужинать. После ужина повалялся на постели с журналом в руках.  Од-
        нако не читалось, и он вышел на "гульвар". В  коридоре  никого  не
        было, а нарушить чье бы то ни было  келейное  благополучие  он  не
        дерзнул. И в унынии поплелся в номер.
            В ближайшем к нему конце коридора  дверь  одноместного  номера
        была открыта. Михалыч решил взглянуть, что там  деется.  В  номере
        проживало лицо кавказской национальности в звании  флотского  пол-
        ковника, а не капитана первого ранга, то есть на козырьке его  фу-
        ражки отсутствовали дубовые листья, а на рукавах - шевроны, как  у
        плавсостава. Многие офицеры части обретались в течение рабочей не-
        дели в гостиницах городка, а выходные проводили  в  Северодвинске,
        где в нормальных квартирах проживали их семьи.
            Полковник и юный старший лейтенант чинили электропроводку. Ми-
        халыч решил поучаствовать, задавая ненужные вопросы и бросая  ник-
        чемные реплики - он жаждал общения.
            Когда лейтенант ушел, полковник пригласил настырного  миаскита
        войти, тем более, что общались они и прежде.
            - Прекрасная нынче здесь зима; тепло, тихо, много снега.
            - И не только нынче, - ответствовал Юрий Акопович.  -  Зима  в
        этих краях всегда замечательная.




                356
            - Не то, что у нас, на Урале: по месяцу иногда на  улицу  носа
        не кажем, только на работу бегаем. А чтобы гулять - ни-ни, еще об-
        морозишься. В Неноксе температура все около нуля  крутится:  то  в
        плюс уйдет, то в минус. Деревья всю зиму в снежных шапках. В Миас-
        се снег на ветвях больше трех дней не держится - сдувает .
            - На Беломорье климат вообще замечательный. Мы с женой  корен-
        ные бакинцы, как и наши родители.  Давненько  перетянули  стариков
        сюда. Так нарадоваться не можем на погоду -  круглый  год,  как  в
        раю.
            - Но ведь Баку...
            - Да в Баку самый поганый в мире климат. Мы все  удивляемся  -
        как там жили? Ветры такие дуют - деться  некуда.  А  зимой  вообще
        хоть ложись и помирай.
            Вот вам и Север, подумал Михалыч. За что  же  тогда  северянам
        надбавки платят? Дивны дела твои, Господи!
            Через день приехала вторая партия миаскитов.
            Вова вошел, поставил чемодан и восхищенно произнес:
            - Вот это да! Как у нас хорошо! И главное - бабы нет! Не жизнь
        - малина!
            - А что тебе баба, на хвост соли насыпала?
            - Да как что? Разругались в пух и прах! Разве с бабами в  мире
        уживешься? Все им не так, все у них наперекосяк. Мы же с тобой  за
        два месяца ни разу не поругались. Кислые слова друг другу  говори-
        ли, но не больше. А ты что, уже по своей соскучился?
            - Какое соскучился! Тоже разругались. Рад, что вырвался.
            Итак, командировочная жизнь вернулась в свое привычное русло.
                х х х
            Приезжая ежеутренне на сооружение, джигиты принимались испыты-
        вать уже готовый комплект датчиков для установки на шахту и  лучи,
        а попросту говоря, проверять их на соответствие  условиям  эксплу-
        атации, указанным в инструкциях, а результаты испытаний отписывать




                357
        в паспорта. Работы было много, но  времени на нее было  более  чем
        достаточно, поэтому все делалось не спеша и с  удовольствием.  Так
        как еще в феврале они создали задел, то уже через  неделю  датчики
        были проверены, отмаркированы и разложены по ящикам, которые оста-
        валось лишь разнести по этажам сооружения,  где  они  устанавлива-
        лись. Паспорта сложены в большой пакет из толстого  полиэтилена  -
        это для вычислитеьного центра.
            На техничке, то есть в КИСе, который находится в городке, пол-
        ным ходом шли работы по подготовке ракеты к пуску.  Однако  что-то
        там не ладилось, и по вечерам испытатели возвращались домой  удру-
        ченными.
            Наконец, произощло событие, из ряда вон выходящее:  промышлен-
        ников из Миасса собрали в матросском клубе и объявили,  что  ввиду
        некоторых производственных трудностей планируемая дата пуска пере-
        носится на неопределенное время,  поэтому  часть  инженеров  может
        ехать домой. Остальные остаются и будут или работать или находить-
        ся в дежурном режиме. Потом был оглашен список отъезжающих.  В  их
        числе оказался и Михалыч. Вова оставался.
            Спустя два дня  Шорин  прибыл  в  Архангельский  аэропорт.  Он
        чувствовал себя отпускником и поэтому загодя купил билет до Ленин-
        града - ему хотелось побродить по любимому городу и посетить  дру-
        зей и родственников, которых у него, как у  каждого  псковитянина,
        здесь было немало.
            Когда он перед посадкой проходил  под  дугой  металлоискателя,
        раздался истошный звонок. Его вернули. Михалыч проверил все карма-
        ны, извлек мелочь и положил ее на поднос.  Звонок  звенел  так  же
        звонко, как прежде.
            - Смотрите лучше, - сказали ему милиционеры.
            Он вывернул наизнанку все карманы. Звонок звенел.
            - Пройдемте, - молодой страж порядка повел  его куда-то в  ку-
        луары.



                358
            Они вошли в маленькую комнатку.  Милиционер  закрыл  дверь  на
        ключ и расстегнул кобуру пистолета. Михалыч осмотрелся. Стены ком-
        наты были закрыты стальным листом. Он понял, что  его  приняли  за
        потенциального террориста и рассмеялся. Потом снял свое  континен-
        тальное пальто - суконное на вате и с  каракулевым воротником.  Во
        внутреннем кармане пальто лежали два металлических штуцера для ав-
        томобильного насоса с узлами соединительного клапана - мечта  каж-
        дого автомобилиста. Михалыч и думать о них забыл!
            Инцидент был исчепан.
            А рано утром путешественник Шорин степенно сходил по  трапу  в
        Пулковском аэропорту. Домой он не спешил.
            Сумерки рассеивались, и глазам предстало величественное здание
        аэропорта. Все вокруг молчаливо кричало о том, что ты у ворот  ог-
        ромного и прекрасного города. Михалыч ликовал. Он поспешил к теле-
        фону-автомату, чтобы застать перед работой своего давнего друга  и
        школьного товарища. "Жду!",- радостно ответили на  противоположном
        конце провода.
            Нарядный автобус 39 маршрута подкатил к перекрестку и  остано-
        вился, пропуская транспорт, идущий по оживленному Пулковскому шос-
        се. Михалыч с любопытством поглядывал в окно. И вдруг чуть не упал
        от неожиданности: в потоке машин он увидал старенький автобус,  на
        челе которого, выше смотрового стекла, были  написаны  два  слова:
        "Ленинград - Новоржев". В этом маленьком  псковском  городке  мно-
        го-много лет назад он появился на свет.  Натурализованный  уралец,
        Михалыч без ума любил свою малую родину. Но поехать туда в  отпуск
        уже много лет не получалось; вечно мешали какие-то дурацкие,  мел-
        косуетные дела. Да и ехать - не ближний свет, почитай, три  тысячи
        километров. А тут - на тебе... Наверняка,  подумалось  ему,  среди
        земляков сидит кто-нибудь, кто знает его родных и знакомых  и  мог
        бы немало порассказать о житье-бытье на родимой сторонке.
            Но вот и станция метро "Московская".




                359
                х х х
            Дней через десять в Миассе, на старом еще железнодорожном вок-
        зале Михалыч встречал подельника Вову, о чем тот даже  не  догады-
        вался.
            Подошла электричка, и из нее повалил народ, который бегом  ус-
        тремился на привокзальную площадь, чтобы успеть забраться в  авто-
        бус, изредка посещающий станцию. Выскочил и Вова. В пушистой  зим-
        ней шапке, в аспидно-черной бороде и элегантном драповом пальто он
        производил неизгладимое впечатление. Борек сбил его с принтерского
        забега и повлек к "Ласточке" интимно-исподнего цвета - так он  на-
        зывал свой сиреневый ВАЗ21О3. Алые чехлы кресел ласково  прижались
        к Вовиному организму, и он засмеялся от радости неожиданной встре-
        чи и от того, что вместо часовой давки  в  переполненном  автобусе
        оторвет кусок изящной жизни с первых минут пребывания в Миассе.
            Оказывается, испытания переносились  на  неопределенный  срок:
        вышел из строя БЦВК, а запасного не оказалось,  отчего  пребывание
        на полигоне теряло всякий смысл.

                * * *










                36О
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

            Больше в испытаниях анти-"Трайдента"  друзья  не  участвовали.
        Вместо них в порядке очередности на ударную вахту заступили колле-
        ги. Последний этап испытаний - пуски из подводной лодки, - чаще
        всего проходил без участия измеренцев - измерения  на  лодке  были
        минимальными.
            Тем временем в Севастополе ускоренными темпами  велась  подго-
        товка плавстенда к испытаниям новой ракеты, куда и прибыли  Миха-
        лыч и Саша Петрунин в первый день лета. А это означало, что в бли-
        жайшие два-три года измеренцы ругулярно будут гостить в Крыму. Ну,
        а потом - снова да ладом - начнутся поездки в Неноксу.
            ... Через пару лет  на  фирме  проходили торжества  по  случаю
        сдачи ракетного комплекса. Сердца Вовы и Михалыча были переполнены
        гордостью. Хотя наград они, естественно, не получили. Умным  людям
        награды ни к чему, рассудили они, чествуя самых достойных.Главное,
        чтобы на вооружение флота поступало  надежное  и  грозное  оружие,
        способное охладить пыл любого агрессора. Анти-"Трайдент" получился
        на славу: он превзошел своего  соперника  по  целому  ряду  такти-
        ко-технических данных, что, естественно,  не  стало  секретом  для
        супротивников. Вот так, знай наших!

К О Н Е Ц