День Оленя

Ненавижу елки. Целых три минуты простоять на тротуаре, пытаясь капюшоном укрыться от яростных порывов ветра, мечущего мне в лицо ледяные иголки снежной крупы, чтобы, едва добравшись до середины перехода, угодить в компанию ликующих обладателей этих зеленых колючих чудовищ.
- Извините! – радостно крикнул мне в спину кто-то, и добавил: - С Наступающим! – как будто это могло что-то изменить.
Я злобно кивнула, неуклюже поправляя намокшую и спутанную челку. Прошла мимо нестройных рядов импровизированного рынка, открывшегося в этой части города неделю назад – елки и сосны всяких размеров и форм, прилавки, забитые мишурой и яркими игрушками. Все мерцает, переливается разными цветами, зазывая последних покупателей – тех, кто привык делать все в последний момент. А покупать елку 31 декабря – это верх мастерства «назавтрооткладывания». Хотя, я успешно избегаю этого ритуала на протяжении почти четырех лет. И ничуть не жалею.
Уверенно шагаю мимо этого карнавала блестящего конфетти и баллончиков искусственного снега, сворачиваю в переулок. Звуки рынка стихли, стоило мне пройти через узкую арку во двор. Оглядываюсь по сторонам, стараясь различить, что написано хотя бы на одной из свежезанесенных снегом табличек. Так, дом 38, значит, где-то рядом должен быть 37... В этом городе нельзя ничего сказать наверняка, но порой мне и вовсе кажется, что над нумерацией домов трудился рандомизатор. Проходя мимо детской площадки, карусели и горки которой едва различаются за свежими сугробами, я прокручиваю в голове предстоящий разговор.
Дорожки почти не протоптаны, не смотря на то, что уже почти вечер. Неудивительно, что сегодня среди обитателей этих хрущевок нашлось крайне немного желающих выбраться из дома: праздничный день, сильная метель, Петросян по телевизору, оливье, терпеливо ожидающее своего часа в холодильнике... Но у меня сегодня – обычный рабочий день. Я усмехнулась, вспоминая недавний разговор с начальником.

- Тридцать первого?
- Да.
- Работать?
- Да.
Сергей Иванович задумчиво смотрит на меня, нахмурив брови, перебирает пальцами по столу, будто играет гаммы на рояле – он всегда так делает, когда задумывается. Об этом даже технички у нас знают.
- За лишний день летнего отпуска, разумеется, - добавляю я.
- Да я понял, что не из бескорыстного желания пахать, - он, прищурившись, смотрит на настенный календарь, и будто пытается найти подвох. Затем, вздохнув, отвечает:
- Хорошо, работай. Я помечу тебе ещё пару дней к летнему отпуску.
Обрадовавшись, я сказала «спасибо» и быстро направилась в сторону двери.
- Подожди, - окликнул он меня, когда я уже поворачивала ручку. – И все-таки, зачем тебе это нужно?
- Я все равно не отмечаю Новый Год, - коротко ответила я и выскользнула из кабинета, дабы избежать дальнейших расспросов, а то и, не дай Бог, нравоучений.
И вот сейчас я впервые пожалела о своем решении. Ну кто мог знать, что погода подкинет такую подлянку? Неделю назад зима была поистине пушкинской - легкий мороз, яркое декабрьское солнце и почти полный штиль. Красота с открыток - тех, на которых снежные деревья и речки подо льдом. А  вчера вечером поднялась сильная метель. Я тогда сидела дома, с закрытыми глазами вкушая последний альбом любимой группы. Завывания метели, которая билась яростно, будто в агонии, достали меня даже через громкие звуки электрогитары. Отложив наушники, я подошла к окну. Через стекло не было видно почти ничего, кроме едва различимого света в окнах дома напротив и снежных потоков, которые метались по воздуху, казалось, совершенно беспорядочно, во все стороны одновременно. На несколько секунд я даже залюбовалась картиной за окном. Было в этом буйстве что-то настоящее, громкое, вселяющее страх и заставляющее уважать силу стихии. Приникнув к холодному окну, я несколько минут наблюдала за ним, но это скоро мне надоело, и я вернулась к ноутбуку. Ночью кто-то, не дожидаясь Нового Года, запускал в моем дворе фейерверки, и так и не дал мне уснуть. А утро встретило меня заметенными тротуарами и многокилометровыми пробками на дорогах.
Направление, которое должно было, по моим предположениям, привести к искомому дому 36, привело к старой пятиэтажке, на которой едва различалось: «41». Вздохнув, я повернулась, собираясь идти дальше, но что-то меня остановило. Смутное беспокойство заставило обернуться и посмотреть ещё раз. Сорок один. Во мне зародилось какое-то неуловимое предчувствие, похожее на маленького юркого паучка, который ползает вокруг солнечного сплетения, заставляя ежиться не только от холода. Дежа-вю. Так это называется. Я сегодня уже чувствовала это, во время утреннего звонка от друга.
- Алло, Ника? Это Макс.
- Привет, я узнала тебя, - сонно произнесла я, добавляя молока с чашку с растворимым кофе.
- Ты не передумала насчет Нового Года? Может, все-таки будешь праздновать с нами?
На секунду мелькнуло смутное, почти интуитивное беспокойство. Буквально на мгновение, как будто голос из самых глубин сознания прошептал «Соглашайся» и скрылся, стал неразличимым среди сотен других, подстрекавших остаться дома и не изменять своим привычкам относительно Нового Года. 
- Нет, я не передумала.
- Ну ладно, - сказал он, после чего пожелал счастливого Нового Года и положил трубку.
Я не люблю перемены. Порой мне кажется, что я опасаюсь самих перемен, но это не так. Я боюсь той неизвестности, что следует за любыми переменами. И порой ругаю себя за это, осознавая, что подобных страх тормозит меня, не давая двигаться дальше. Порой мне и вовсе кажется, что я застряла в одном состоянии, совершенно не меняясь на протяжении нескольких нет. Одна и та же работа, те же друзья, которые с каждым годом все больше становятся просто знакомыми,  те же унылые вечера перед экраном монитора. И дежа-вю давно уже не удивляет. Я не первый раз отказываюсь от совместных празднований. 
 Но в данной ситуации это чувство заставило меня забеспокоиться. Такое ощущение, будто я уже была здесь, возле этого дома, входила в подъезд, поднималась в чью-то квартиру. Как будто здесь жил тот, кто был мне небезразличен - но все чувства утонули в потоке времени, как и воспоминания об этом месте. Но нет, этот двор ни капли не кажется мне знакомым. Хотя... Если мысленно очистить его от снега, вернуть лет на двадцать назад, убрать эти качели на площадке (им явно не больше года), то... что-то всплывает в памяти, накладываются картинки, создавая цельную картину событий уже, кажется, совсем далекого детства.
Мне было лет восемь. Или девять. Точно не больше, потому что после мы с родителями переехали в другой район. А до этого мы жили неподалеку, и я ходила в школу, буквально в паре кварталов отсюда. И кто-то из моих школьных друзей наверняка жил в этих дворах, иначе бы меня так не зацепило все это. Только вот кто?
Память, скрипя шестеренками, потихоньку несла меня в самые глубины воспоминаний, где тоже был Новый Год.
Когда ты ребенок, тебе это действительно кажется праздником. Да и посмотреть на многих взрослых - и кажется, что они тоже недалеко ушли от этого состояния. Или, во всяком случае, впадают в него с периодичностью раз в год. И всякий раз – одно и то же. Город одевается в один и тот же нелепый наряд из мишуры и серебристого «дождика». Одни и те же игрушки в магазинах, те же рекламы по телевизору. И все так рады, так счастливы, словно происходит нечто уникальное, удивительное, чего с ними никогда раньше не происходило. Хотя, повод, по сути, пустячный. Всего лишь изменение одного из чисел в записи даты.
Но в детстве все казалось иначе…

Снежок, пущенный кем-то из друзей, угодил мне прямо в затылок. Неуклюже махнув руками, я потеряла равновесие и упала лицом в снег.
- Ну теперь держитесь! – крикнула я, вставая.
- Ника, Ника! – окрикнула меня подруга. - Это Миша кинул, я все видела!
Остальные радостно заулюлюкали, предвкушая снежную дуэль. Наскоро лепя снежок, я побежала следом за Мишей – моим одноклассником, мальчишкой небольшого роста, всегда радостным.
- Сначала: догони! – крикнул он, убегая во дворы.
Я, смеясь, побежала следом, а за мной – добрая часть друзей. Миша убегал от меня, петлял в переулках, скользил по расчищенный ледовыми дорожкам (отдельное спасибо недавней оттепели от всех окрестных ребятишек), перепрыгивал через сугробы. Я едва поспевала за ним следить, а остальные уже вернулись обратно, потеряв нас из виду.
- Попался! – крикнула я, когда он остановился у стены тупикового переулка, и метнула снежок.
Он ловко увернулся от него, громко засмеявшись. Я вспылила, собралась было скатать новый, но поняла, что на это у меня уже не осталось ни сил, ни желания.
- Как ты увернулся? – спросила наконец я.
- Ты каждый раз кидаешь снежок одинаково, - улыбнулся он.
- Каждый раз? Ты вообще впервые с нами играешь! - возмутилась я такой наглости от «новичка», который мало того, что завалил меня в снег, кинув снежок чуть ли не с другого конца дорожки, так ещё и делает вид, будто знает все про мои броски.
Он огляделся по сторонам и, махнув рукой, сказал:
- Иди сюда.
Я стояла, уперев руки в боки, но постепенно любопытство уступало детской обиде за проигранный раунд. Я подошла к нему и он, ещё раз оглядевшись вокруг, тихо зашептал:
- Это мой не первый Новый Год.
- Ой! Нашел чем удивить! Я тоже уже его праздную в целый седьмой или даже восьмой раз! – разочарованно воскликнула я.
- Нет, ты не поняла, - сказал он и добавил, снова перейдя на шепот. – Это не первый раз, когда я праздную именно этот Новый Год. Этого года, понимаешь?
- Нет, - честно призналась я.
- Ну, в общем, самый первый раз, когда куранты били и дяденьку… ну, президента, по телевизору показывали, я загадал желание, чтобы этот Новый Год никогда не заканчивался! Ни-ког-да! – радостно шептал он, переминаясь с ноги на ногу. Казалось, этот факт разрывал его изнутри, и он не мог спокойно стоять на месте, открывая его кому-то.
- И что? Что дальше? – нетерпеливо спросила я.
- Потом родители отправили меня спать, а, когда я проснулся, снова было 31 число! И снова все по новой - мы наряжали елку, праздничный обед, потом я играл с вами в снежки, ездил с отцом на площадь, праздничный ужин, подарки, концерт по телевизору и ещё много-много чего! – под конец он уже почти кричал, забыв про свой конспираторский шепот.
- Врешь ты все!
- Да не вру я. Хочешь, докажу? – с вызовом спросил он.
- Докажи! – ответила я, снова уперев руки в зеленых, мокрых от снега перчатках в боки.
- Смотри туда! – сказал он, показав на узкую арку во дворе дома. – Примерно сейчас там пробегут остальные – они нас ищут.
Я фыркнула, но посмотрела. Но, где-то через полминуты, они действительно быстро промелькнули мимо арки, даже не потрудившись заглянуть.
- Совпадение, - буркнула я.
- Не хочешь, не верь! А я изучил этот новый год до мелочей! Я каждый уголок его знаю! И могу проживать его по полной сколько хочу раз подряд.  Как в том фильме про американца, который что-то с зайцем... ой, то есть, с сурком сделал.
- Миша! Вероника! – послышалось со стороны улицы.
- Пошли лучше назад, сказочник.
- Да. Самое время. Там как раз сейчас мимо твои родители проедут, и они заберут тебя домой дальше праздновать.
Я только посмеялась над его словами. Он был главным шутником в классе, и все время всех разыгрывал. Но, когда родители действительно подъехали к нашей компании, едва мы снова собрались вместе, я, честно признаться, на секунду ему поверила.
Более того, когда в эту полночь били куранты, я даже в какой-то момент решила тоже загадать такое желание, чисто для проверки: а вдруг сбудется? Но, поняв, что, если я буду каждый раз просыпаться 31 декабря, то никогда так и не узнаю, что оставил мне под елкой Дед Мороз, передумала.
Все было прекрасно. Празднично и волшебно. А на следующий день, после того, как я разобрала подарки и вдоволь с ними наигралась, родители сказали, что мой одноклассник Миша серьезно заболел. Подробности я узнала от других одноклассников, только вернувшись с каникул. Кома. «Это когда человек все время спит, но не умер» - объяснили они мне.
Не знаю, сколько я стояла у дверей его дома, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Глупо было бы явиться сейчас, по прошествии стольких лет. Даже ради того, чтобы спросить, как у них дела. Они не понят меня, а я – не помню даже номера их квартиры. Если, конечно, они вообще до сих пор там живут. И если Миша вообще жив.
Я вернулась обратно, нашла нужную квартиру, заполнила у клиентов необходимые  документы и, увидев, что уже за шесть, отправилась домой. Этот давний случай не давал покоя.
- Мама, а Миша спит, потому что он остался в Новом Годе?
- Не говори глупостей. Что за бред? Тебе надо меньше смотреть телевизор.
Что произошло тогда? Нелепая шутка неизменного приколиста, или каким-то образом он смог вырваться из этого бесконечного новогоднего круга и рассказать мне, что с ним происходит на самом деле? Разум кипел от безумных предположений. Это невозможно, такое просто-напросто невозможно.
А если все-таки... Остается только надеяться, что за сотни и тысячи дней ему не надоел запах мандаринов. Потому что мне он успел приесться уже за двадцать с лишним раз.
Я ехала домой, стараясь не думать обо всем этом. Но решила, что на этот раз стоит изменить своим привычкам и все-таки отпраздновать новый год. Или хотя бы дождаться курантов.
Перебирала в памяти друзей из старой школы, с которыми можно было бы связаться. На ум пришла только Вика – озорная болтушка, которая ходила со мной в один танцевальный кружок в детстве. Благодаря общим занятиям танцами мы продолжали дружить даже после того, как я перевелась, вплоть до момента, когда это занятие потеряло для меня всякий смысл. Мы давно не общались, но, кажется, где-то на мобильнике у меня был её номер.
- Алло, Вика, привет.
- Привет! – радостно воскликнула она, затем спросила: – А кто это?
- Это Вероника.
- Какая Вероника?
- Ну, Старовойтова Вероника, помнишь, мы учились в одной...
- Да, Ника, я тебя вспомнила! Ну, рассказывай, как дела, что нового? – затараторила она.
- Все хорошо… Ник, у меня такой вопрос, ты в курсе того, как дела у кого-нибудь из одноклассников… - я замялась, подбирая слова. -  Твоих одноклассников сейчас?
- Да, конечно. Я про всех в курсе, - подтвердила она.
- А помнишь Мишу, который в коме был, ты не в курсе, что с ним сейчас?
- Мишу? – она замолчала. – Какого Мишу? У нас не училось ни одного Миши, я точно помню. И в кому уж точно никто не впадал, иначе я бы запомнила. Ты наверно перепутала свои школы, подруга! – засмеялась она.
- Да? Наверно… Ладно, спасибо. Счастливого Нового Года.
- И тебе хорошо отметить! – радостно сказала она перед тем, как положить трубку.

Я вышла из маршрутки с твердым намерением навсегда выбросить из памяти неизвестно откуда взявшиеся воспоминания. Но они не давали мне покоя. Даже приходила мысль, что у меня помутился рассудок от постоянного недосыпа, оттого и начинаю путать вымысел с реальностью. Глубоко вдохнув холодный воздух, я огляделась.
Ветер стих. В свете фонарей крошечные мерцающие снежинки были похожи, скорее, на горсть сверкающих блесток, летящих с неба. Подчинившись порыву, я поймала несколько на руку, но они тут же растаяли, прощально сверкнув серебром на черной перчатке. Вокруг было шумно, но у меня на душе стало тихо и спокойно: редкое, но приятное чувство, когда чувствуешь, что ближайший день, а то и несколько, не принесут неприятных сюрпризов. Все будет мирно и предсказуемо. Самое то после бурного декабря.
Новый год я так и не отпраздновала. Более того, легла в кровать раньше полуночи, хотя обычно засиживаюсь за какими-либо проектами, либо же за онлайн-играми до трех часов ночи. И тут же заснула.  Пару раз меня будили звуки салютов, но я не обращала на них внимания.

Утром меня разбудил писк будильника. Ужасно не хотелось покидать теплую кровать и я, укутавшись в одеяло, побрела к окну. Сильная метель и множество сугробов. Очень некстати, мне же сегодня на работу. Но делать нечего, я сама вызвалась в этот праздничный, тридцать первый день декабря.