У каждого своя правда

               
     Простая мысль, что  никого и ни в чем убедить нельзя,  пришла в голову мне, махровой спорщице, совсем недавно, когда я услышала перепалку двух стариков, судя по виду, ровесников.

   Дело было в   местном автобусе,  что  возил людей  от одной до другой деревни Псковской области.

 - Да при коммунистах колбаса была по рупь тридцать! – надрывался  один, худой и  дочерна загорелый,  полуобернувшись к  приятелю, сидящему сзади.

-  Как же!  Рубль тридцать!- горячился  его собеседник, и,  казалось,  он  вот-вот  стукнет  оппонента по голове.   –  А вот самой колбасы в магазинах не было!

- У меня в холодильнике все было! – не сдавался первый.

-  Да у тебя  и холодильника-то  не было!

-  Был! Жена привезла из Эстонии!

- Вот видишь, из Эстонии. И за колбасой ты ездил в Эстонию!

- Так зато ездил! Путешествовал! А куда я теперь могу поехать?

    Они жили в одно и то же время, а видели разное. И у каждого была  своя  правда, которую внимательно слушал  внук  худого,  мальчик лет десяти, сидящий с ним рядом.

   Чуть не порвав друг друга, сошлись они, однако, на том, как замечательно сейчас живут в Беларуси. Как там чисто и красиво! Какие там зарплаты и пенсии!   Какие дешевые продукты!  И какой молодец этот батька Лукашенко, -  навел порядок!

    Слухи о том, как хорошо живут белорусы, ходили  и в Питере, хотя сами они, торгующие колбасой, мясом, молочными продуктами, медом и т. д.у моего порога,  на вопросы о жизни  хмуро уходили от ответа, опасаясь, по-видимому,  людской зависти.

   Для  тех,  кто  забыл географию,  должна заметить, что  Псковская область
граничит с  республикой  Беларусь.  И в один прекрасный день,   желая посмотреть на чужую красивую жизнь, я  (мазохистка,  не иначе?)  поехала на  экскурсию в город Полоцк. 

   Границу пересекли  со свистом. Никто  не зашел в  автобус, не поинтересовался содержанием наших сумок.

   Шофер предъявил страховку в какой-то будке и все  - автобус уже катил
вдоль аккуратных домиков с низенькими заборчиками, раскрашенными в цвета, должно быть, белорусского флага.

   А вокруг разворачивались и  исчезали  кадры кинохроники времен моей юности: колосились рожь и пшеница на полях, которые тянулись до горизонта;  нашу  дорогу пересекали то  тракторы и комбайны, которыми управляли хмурые парни, то озабоченные женщины в платочках,  с граблями наперевес.

   В это (рабочее!)  время никто не  лузгал  семечки, сидя у ворот, и редко какая легковая машина обгоняла наш автобус.

   Машины,  да, появились,  но только в самом Полоцке.

   Нас встретила  молодая  женщина, экскурсовод,  научный сотрудник местного музея.   Экскурсоводом она стала  совсем недавно,  а потому  не знала  простой истины:  турист, даже не страдающий склерозом, способен запомнить всего лишь десятую часть сведений, которые ему сообщают.

   Опасаясь быть погребенной под ворохом знаний, я отошла в тень, и тотчас  же меня окружили три женщины.

- Вы рубли не меняете? – разом  вскричали они,  отталкивая  друг друга локтями.

- Уже поменяла, - сказала я,  испытывая гордость за нашу валюту.

   Две из них отошли, огорченные.

-  Правда, не меняете? Может, поменяете хоть  пятьдесят рублей? – со слезой в голосе спросила третья.

- Ладно. – Согласилась я, доставая  деньги.  И, немного помолчав, решилась спросить:
 
– Как вы  здесь живете?

- Бардак. – Коротко сказала она,  предварительно оглянувшись по сторонам. – Походите по магазинам, сами увидите. 

    После экскурсии мы немного погуляли по улицам.

       Полоцк мне понравился. Красивый чистый город на берегу Двины.
Заходили  мы  и  в продовольственные магазины.

    Колбаса и сыр  одного или двух сортов, масло, похожее на мыло;
небольшой выбор конфет и  -  здравствуй молодость! – очередь за мясом.
Это на центральной улице.

  Белорусские деньги  нам не пригодились – купили мороженое и привезли остальные на память – благо поменяли немного.


   Потом  через пару дней  в  псковской  деревне,  в лесу,  я  встретила  молодую пару, которая  разбила там  палатку.

   Они приехали  из Беларуси на  турбазу  в надежде продать какую-то косметику, типа «орефлейна». И без всяких расспросов, перебивая друг друга, но,   предварительно  оглянувшись в густом лесу,  поведали мне,  что   зарплаты и  пенсии  у них  меньше, чем в России, а безработица выше, особенно среди молодежи. Поэтому они думают открыть в России киоск, где собираются торговать той же косметикой.

   Вот тебе и  здрасьте!  Вот тебе и  Батька, за которого собиралась голосовать половина  России, если бы  мы объединились.

   Кто увидел тут красивую жизнь? Где были их глаза? Или это сам Батька пустил слух, что в Беларуси все катаются как сыр в масле?

   Каюсь, еще  в Полоцке, походив по магазинам, я не удержалась и задала нашей девушке –  экскурсоводу ехидный  вопрос: как так получается – у них все поля распаханы и засеяны, все колосится и зреет, на тучных лугах пасется сытый скот, а  в магазинах – очередь за мясом?

   Хотя я,  рожденная в СССР, прекрасно понимала и сама, что
 « не до  борща, когда такие дела на кухне».

     Но экскурсовод  думала   не так.

   - Враждебное окружение, - ответила  она  с легким смешком.

    Отсутствие продуктов  в магазине хитрый Лукашенко  объяснял белорусам враждебным окружением, и тут он  был абсолютно прав.

      Не могу  «сказать  про всю Одессу»,  могу  поведать  только, какой наваристый борщ  ест  «враждебное окружение»  из Псковской области.

    Там,  вот уже десять лет,  с раннего утра  до позднего  обеда,   три раза в неделю,  соединяя все деревни,   колесит и колесит   по дорогам   крытый грузовик  - автолавка.
 
     Ее прибытие  - некоторый выход в свет местных жителей, в основном,  пожилых женщин.  Аккуратно одетые и причесанные, они заранее собираются  в том месте, где она останавливается.

    Вдыхая  аромат  цветов, которыми заросли  бывшие  колхозные поля до горизонта,   местные  со смаком  ругают  нынешнюю власть  и, закатывая глаза,  мечтают о батьке Лукашенко.

    Вспоминают молодость.  Как бегали на танцы, как вокруг все крутилось и работало,  какие, ах, какие дела! - были «на кухне»  при коммунистах.

   Приходит  автолавка.  Все выстраиваются в очередь,  и,  продолжая ругать власть,  обсуждают с продавщицей, какой  фабрики колбаса лучше,  есть ли   ГОСТ у сыра, свежий ли творог.  И покупают, покупают: молоко и  кур, хлеб и  овощи,   ветчину и  рыбу,  зубную пасту и туалетную бумагу. 
    А также все  «вредное», что просят купить крутящиеся тут же под ногами внуки:  пепси, жвачку,  чипсы,   конфеты  и пряники.
    Пройдет  время.    Вырастут внуки,  и   уже   они,  ровесники,   будут спорить между собой,  и,   обрывая  друг на друге пуговицы, рассказывать:   
  одни -  как плохо жили  тогда,  каким  мелким был жемчуг;
а другие, как пахли цветы и травы, каким голубым было небо, какие продукты были в магазине. И – самое главное -  «полаять»,  тогда же  можно было  «полаять»!
    И у всех будет своя правда!