Сказка о горе Три брата, что расположена близ горо

Сказка о горе « Три брата», что расположена близ города Лениногорска, что в Восточно-Казахстанской области.
Сказку? Как не знаю сказку? Не такую, чтобы с выкрутасами, а самую обычную. Говоришь любую, ну так любую, значит, слушай.
  Ну, тут уж как водится, раньше вон оно, как было, жило здесь когда – то племя великанское. Люди, что твоя гора, огромные, значит. Я думаю, что их даже слон бы не увез, одним словом – гиганты.  Да тогда и всё было большим, может и земля была крупнее. И всякие ремёсла знали, там и гончары были, как без горшков – то, и землепашцы, кузнецы. Мастеровой народ, хотя, конечно, по слесарному  делу или скажем токарить они послабже,  чем мы, на наших станках не смогли бы работать, мелковато для них будет.  Все при деле, каждый в своём мастак. Но промеж них появились такие – три брата, и везде-то они были вместе, где их ни увидишь, ан их, значит, трое. Поди и по нужде гурьбой ходили, а может они и не братья то навовсе были, сами по себе и всё рядышком. Кто такие? Откуда? Зачем здесь? Что любили? На что гневались? Никто ничего не углядел, а вот трое ходят и баста. Вот даже когда смеются или же ругаются, никто не видел, а всё – то  передвигаются куда-то, ни разговоров, ни с кем не ведут, ни делов никаких не делают. Поначалу многим интересно было, а потом перестали на них внимание  обращать. Вот три огромных человека,  и хоть ты плач, всё время рядом.
Вот раз и видят, забрались те на гору, на самую, что ни на есть вершину, разожгли костёр сели вокруг, сидят и в огонь смотрят. День, да другой, да третий. Может они, так хотели знак, какой дать. Так и окаменели они там. Может, им поесть надо было принести или попить, кто знает? Так вот жил человек и нет его, одна только окаменелость осталась. Что? Скучная? Ну, какую знаю, ты вон у бабки спроси, она может и по интереснее соврет. А я, что знал, то и рассказал,  ну, давай, счастливого пути… вот ведь как бывает, что помрет, а и вспомнить о нём нечего. И косая сажень в плечах


  Ну как не сказать, если слушать будешь. Скажу. Ну, так вот. Проживал в наших местах великий колдун, силы неимоверной, такую, что перед ним вся нечисть согнутая ходила. Землю трясти или засуху наслать для него было простым делом. Сейчас и имени никто не знает. Но, что главное, никто про него худого ничего сказать не мог, грех врать, и с погодой всегда хорошо было, когда надо – дождь, когда покос – ведро, ни тебе порчи никакой на людей или скотину. Знали как – то про силу его, даже говорить об нем боялись. Дом вроде на отшибе, а кажется, что отовсюду видно, Сколько уже окрестные люди пытались погубить, только дойдут до избы, глянут на окна и бежать. Сильно знался он с нечистой силой. А уж когда лешие да ведьмы к нему слетались на пир, так народ в церкву  собирался и псалмы распевал, пока шабаш их не кончится. И ведь ни разу никого не покалечили, не убили, напугали или приворожили. А ужас, ужас поселялся в сердце, ведь всё бросали, утварь, скот, только детишек, да немощных забирали и бегом под колокола, под распятия. А уж кто в поле оставался,  всю ночь молитвы пели, нательный крест целовали. И отчего был страх и не ведаю. Хотя народ таёжный, разбойнички да охотнички, одним словом душегубы, такого понавидывали, а всё же душа в пятки.
Самое – то, что поначалу человек он был неприметный, тут и родился, и семья была, как положено и дети, трое, и все сыновья. Такое дело с третьим – то, как родила и помёрла. С тех самых пор и стал книжки какие-то почитывать, людей сторониться, пропадать куда-то и хозяйство его в запустение пришло. Вот раз на год целый пропал, детишек побросал, так их всей деревней выходили, и они ему стали вроде как посторонние. А когда вернулся, как осатанел и в силу пошел, словно зерно в земле ждало до срока, а потом раз, и росток пустило. Когда вздумали ему кол осиновый вбить, ан нет, поздно, не подступишься – заматерел. Силу имел, что и своя нечистая сила поперек слова не скажет. Пробовали некоторые, да он только глянет и … пустое место, был, и нет, потом  вроде и человека похожего видели, сильно похож, но какой-то пришибленный, как выпустили из него жизнь, одна видимость, оболочка ходит. Да только среди нечисти завсегда сладу нет, каждый хочет главного подкузьмить да извести. На каждую силу хомут найдется. Рано или поздно, а сведут главного со свету.… Было это на шабаше ихнем, очередном. Сидит на главном месте, молчит, грозно глядит, как чертово семя тешит друг друга. Тут ему на колени шасть,  ведьмочка - молодка, да краля какая! И улыбается, льнёт, такая уж сладкая, мурлычет, ластится, да всё молча, ни слова не говорит. И не отходит, так и вьётся вокруг. Знала, наверное, как охмурить, а то и научил кто, знала, что в нём затронуть. На третий день задурила она ему голову, похоже перебрал настойки мухоморной.  И начал спьяна – то силу выказывать, а тем только этого и надо, и когда уж совсем в раж вошел,  мол, я тут самый, самый и никто мне не ровня, тут - то ему, молча пальцем в небо тычут, и эдак, боязливо улыбаются. «Кто? Я? Ведите сыновей!». Привели, а те со страху озираются, какой он им отец, бросил, сами по себе уже жили, да боятся поперек что сказать, кругом морды свиные, рыла страшные, кто по пояс хорош, а выше совсем страхолюдина, а кто наоборот, лицом чист, а ниже как коряга болотная.  Подвели братьев к нему, он своим отребьем командует: «Ставь их вкруг меня! Прижимай ко мне головы!». И вдруг стал быстро расти, да вверх, вверх.  Аж  вражьей силе самой страшно стало, а ну, как и получится, как жить дальше, никаких мелких пакостей, придётся мир завоёвывать, а ведь это тяжело и хлопотно, особенно старые черти в этом были памятливы. А на ту пору Михаил громовержец вселенную объезжал с дозором, мимо нас проезжает, смотрит, вроде какой – то шишак незнакомый, ну и, на всякий случай, для порядку, значит, кинул в него молнию. И всё это окаменело быстро и начало разваливаться да и упало.
 Ты там был? Видел, что три брата вокруг, прижавшись, друг к дружке, а в середине как река каменная? Это колдун и рухнул. Внимания не обратил? Так еще сходи и обрати, вишь ты как, внимания он не обратил.

Сказку? Нет, не знаю. Былину вот знаю, а сказку нет. Чем отличаются? А кто его знает? Может и ничем. Только я называю былиной, это вроде как было на самом деле, только приврали маленько,  а ты можешь хоть как называть. Я тебе скажу, а там твоё дело названия навешивать.
Ну, в общем, жило здесь племя великанов, такие огромные люди, что твоя гора. Сильные и справедливые были они, много подвигов совершили, исправляли кривду, сирых да малых защищали. Плечи их были расправлены, а осанка свободная и гордая, голову держали прямо и никому не кланялись, не  было такой силы, чтобы выю им согнуть. Жили они зажиточно, никто им не мешал и они никому без надобности не надоедали, иной раз взбрыкнёт какой князь, так они быстро ему укорот сделают и назад, сюда, домой. Так вот и жили, кто семьёй, а кто и в бобылях, но без ссор и без злобы. Да и вокруг стихло всё, ни смут, ни безобразий, только начни пакостить, ан к тебе такие гости, что и не обрадуешься. Хорошо было! Да случилась тут беда такая. Налетел ветер поганый, нёс он в своём дыхании погибель – отраву. Дыхнёт, и трава жухнет, другой раз  дунет, и лось, лесной богатырь, и тот замертво падает. Ну и великаны полегли, головы поднять не могут, есть среди них витязи, да, что же поделать,  как ветер победить, ни копьём не проткнёшь, ни мечом зарубить. Лежат, в землю дышат, слушают, как жизнь из них медленно уходит. Были среди них Три Брата, ничем, в общем, не примечательные, я, так думаю, из наших они были, из трудящихся. Кузня, верно, у них тут была, а может и землепашествовали.
Тоже лежат, траву лапают,  посмотрели в глаза друг дружке, смертная тоска в них, кто же жизни лишаться хочет наперёд всех? Да старшой и говорит: «Встанемте братья, потому как надо встать». И встали они в круг, укрепились так, чтобы когда мертвыми станут, подольше стоять можно было, а самого младшего вроде как загородили собой, что бы пожил подольше. Взъярился ветер, стал в них камни кидать, стоят братья, не падают, а за ними и другие богатыри поднялись, и так засыпал ветер это могучее племя да и выдохся, а потом и сдох, до того разгневался за такое, что и не заметил, как себя выдул без остатка. Вон и сам посмотри, стоят в середине и головы наклонили, что бы стоять было надежнее.
  Так - то вот. Что говоришь? Малые холмы – их дети? Ах, ты щеня!  Ты с дитями не шути, с ними не надо шутить? А лучше проваливай ка ты от меня, торопыга несчастный, это ж надо, дети их.
-Ну, прости батя, прости. Без зла я. Не подумал. Ты лучше скажи, отец родной, как жить  - то, а? жить - то как?
-Искренним будь, будь искренним, вот и весь тебе мой совет. А остальное, наверное , приложится, а может и нет, я не знаю.