Инстинкт сохранения, 2 трилогии Вызов грядущему

Нужно пожертвовать многим,
чтобы спасти все.
Тадеуш Костюшко

Глава 1

Этот мир был иным. Совершенно непохожим на то, что нам доводилось видеть. Мир, в котором все краски давно поблекли, потеряли не только свою яркость, но и свою сущность. Смешались и истерлись, превращая великие творения разума в труху. Гигантские, монументальные постройки цивилизации, древней как сама вселенная, обращались в ничто, покрываясь толстым налетом пыли, мусора и тлена. Остывшая звезда занимала половину неба, но не давала достаточно тепла, чтобы согреть умирающую планету, чтобы сохранить на ней последние остатки жизни, те, которые, невзирая на температуру близкую к абсолютному нулю,  еще теплились под слоем многовекового налета забвения. Те, ростки жизни, что никак не могли пробиться к свету и теплу, сквозь мертвую коросту останков некогда великого мира минагов, властителей пространства и времени, покорных слуг жизни и смерти. Непрестанное движение потоков воздушных масс, которое мы называем ветром, жадно рвало на части последние свидетельства величия дома миллионов живых существ, непостижимого творения природы, вершиной разума и венцом вселенской мудрости. Уже скоро, через два с небольшим тысячелетия, холодное солнце поглотит остатки мертвой  планеты, вберет в себя все следы былого великолепия и роскоши Гелуанга.
Покидающие свое исконное пристанище минаги, забрали все, что возможно было забрать, все, что смогли погрузить на свои огромные корабли, все, что было необходимо для дальнейшего существования вдалеке от родного дома. Но многое из того, что могло помочь зажечь новый очаг на новом месте, даже теоретически забрать с планеты не имелось возможности. Нетронутыми остались грандиозные сооружения, непревзойденные памятники архитектуры, свидетельства гениальной инженерной и технической мысли, предметы искусства и культуры. Да и делить творения своего гения, минаги не привыкли, каждый дом, каждый мост, каждая вещь на планете была создана огромным трудом и любовью, каждая была достойна почета и славы великого произведения искусства, другое, минаги делать не умели в принципе.
Сквозь мутную пелену пыли и ржи, сквозь плотные завесы серо-рыжего пепла веков, покрывающего пространство от горизонта до горизонта, прорывалось совершенно чуждое этому миру убогое творение человеческих рук. Через пустыню, в которую превратился блистательный мир всемогущих властителей, двигался небольшой спасательный транспорт, несущий на борту четверку вооруженных людей. Бот шел по следу бежавшего на таком же точно транспорте человека, не человека, а человеческого создания, живущего в симбиозе с частицей жизни, созданной гением минагов. Четверка людей приговорила это создание к смерти, за все злодеяния, что были совершены им, против человеческой цивилизации. Теперь, стараясь не отстать, не потерять едва различимый в пространстве след, люди спешили исполнить свой приговор. Возглавлял команду бывший спецназовец Российского Главного Разведывательного Управления, капитан Сергей Соколов, волею случая и трудом ученых человечества, занесенный на тысячу двести лет в будущее.

- Сергей, он исчез с радара в центре континента, - доложил мне Кука – неистовый великан, искатель приключений и боец, который напоминал героев старых фильмов с Арнольдом Шварцнегером, что любили смотреть мои родители, такой же сильный, такой же ловкий, только менее уродливый.
- Двигаемся туда, - ответил я, всматриваясь в песчаный водоворот неизвестной планеты.
- Сколько до точки? – Спросил Чен, заглядывая в кабину пилотов. Чен был низкого роста, явно восточной внешности, китайского или корейского происхождения, я никогда его не спрашивал, а он, не распространялся. Мне было достаточно того, что он хороший друг и верный товарищ, незаменимый в бою солдат и великолепный боец.
- Минуты три, - ответил Кука.
- Еще один бой, командир? - спросил Борис, протискивая в кабину пилотов свои широченные плечи. Борис также был моим другом, он не раз выручал меня и команду из скверных ситуаций. Огромный, слегка сутулый, он как медведь всегда шел напролом. Его кажущаяся неуклюжесть вводила в заблуждение врагов. На самом деле этот человек был чрезвычайно быстр и ловок. Его мифическая сила, невероятным образом сочеталась с легкостью и проворностью.
- С доктором, думаю, покончим быстро, а там, как карта ляжет, - ответил я.
- Засветло вернуться не успеем, - посетовал Кука, - придется искать в темноте эту чертову нору или отложить возвращение до утра.
- Я бы предпочел в темноте, - подал голос из пассажирского отсека Чен, - лучше трехкратное притяжение Меллиота, чем здешний мертвый пейзаж. Он наводит страшную тоску, такое ощущение, что мы посетили жилище самой смерти.
Мы прибыли сюда через странный туннель, давно обнаруженный и не исследованный учеными человечества. Перед попыткой проникновения, наша команда не имела точной информации, а только догадки и предположения. Прыжок в неизвестность за доктором, был самым отчаянным шагом в моей жизни, но упустить его мы не могли. Я должен был отомстить за раненого друга, Угеля, которому это чуждое нашей цивилизации создание, этот монстр в человеческом обличии, принес столько горя и страданий, сколько редко выпадает на долю одного человека, столько, сколько можно пережить, но нельзя забыть или простить никогда. Сейчас, Угель, не мог сопровождать нас, а это значило, что я должен исполнить то, что следовало ему самому. Только я, единственный человек, посвященный в тайну друга, тайну за семью замками и семью печатями, снятыми и открывшимися всего единожды, мне. Та сущность, частью которой являлся сбежавший доктор, была ответственна не только за судьбу Угеля, но за судьбы еще десятков тысяч людей, за тысячи потерянных жизней. Я даже не представлял полных масштабов его злодеяний, но того, что я видел собственными глазами, было достаточно, чтобы вынести смертный приговор всей сущности в целом. Не очень давно, я собственными руками лишил жизни нескольких из них, сколько еще прячется от заслуженной кары, думаю, никто не знал. Авторитетные для меня мнения многих людей, сводились к одному, демоны, скрывающиеся под человеческой  маской, как мы их называли Доктора, являются коллективным разумом, объединенным биологическим механизмом, порождением чужого гения, в единое существо.  Его попытки, получить полный контроль над человечеством провалились. Я, мои друзья и соратники, приложили для этого немало усилий, не жалея ни сил, ни времени, ни даже самой жизни. Разоблачение деятельности чужих, внутри человеческого общества подняло такую бурю, что остановить процесс стало невозможно. Я знал, что борцы за свободу, называющие себя «Несогласные», во главе с Виктором Олешиным, будут контролировать основные очаги разгорающегося пламени народного гнева. Что не дадут ему перерасти в настоящую гражданскую войну. Мы долго готовили списки пособников вторжения, они должны быть арестованы и преданы суду. Подробных результатов операции я не знал, Суоми, девушка которую я любил, будущая мать моей еще не родившейся дочери, лишь сообщила мне, что мы победили. Но пока мы не добрались до доктора и его хозяев, никто не мог считать победу окончательной.
Теперь, приближаясь к логову зверя, во мне разгоралось чувство, что я близок к своей цели. Во мне закипала кровь, густо приправленная адреналином, боевой азарт, который придавал новых сил, по мере приближения к врагу. И вот, мы достигли заветной точки, достигли места, где по нашим предположениям, транспорт доктора совершил посадку. Но его бота там не было. Мы натолкнулись на развалины гигантского дворца, такого огромного, что занял бы на Земле место целого города. Его разрушенные башни и колонны, превратившиеся в груды камней величественные залы, похожие на ноги паука, разбегающиеся в разные стороны ленты акведуков, все вызывало чувство трепета перед его создателями. Мы обследовали дворец сверху, квадрат за квадратом, участок за участком, помещение за помещением, не находя следов транспорта, пропавшего с радара именно здесь. Надвигалась ночь, огромное солнце испускало последние лучи света на замерзшую планету, лишая ее остатков своего покровительства. Опустившаяся тьма, погрузила седые древности развалин в абсолютный мрак, не доносивший до них даже блеклого света далеких звезд, что не мог пробить густые облака пыли.
На ночлег мы остановились в стороне, опасаясь ночного нападения. Заглушить энергоблок транспорта полностью, возможности не было, слишком низкая температура, а значит, его мог засечь враг и, воспользовавшись темнотой, напасть. Дежурил Борис, он должен был разбудить нас в случае любой опасности. Гнев и боевой азарт во мне остыл, растворился без следа. Я думал о том, каково должно быть могущество наших врагов, некогда построивших колоссы, подобные этим развалинам. Куда они ушли, где прячутся, почему не покидают умирающую планету, но ответов не находил. Придет время, я сам все узнаю, как обычно, даже если всех придется убить. Я не заметил, как пришел сон, как усталость погрузила мои мысли в забытье. Я растворился в объятьях морфея, восполняя потерянные силы, смывая сном чудовищное изнеможение, невероятное нервное и физическое напряжение минувшего дня.
Утро наступило быстро, спустя шесть часов после захода, солнце зажгло первые, робкие лучи на востоке планеты. Температура за бортом ночью и днем оставалась практически неизменной. Дежурил Чен, который сменил Бориса, пришло время будить Куку, до полного рассвета еще часа три, не меньше, Чену удастся еще немного поспать. Но надежды были напрасны, на радаре четко обозначилось движение, движение в сторону транспорта. Опытный в таких делах Чен, моментально поднял тревогу. Я продрал слипшиеся глаза и вскочил на ноги. Только начавшие разгораться лучи солнца не давали достаточного света, для визуального наблюдения за движущимся объектом, но на виоме – визуально-оптическом мониторе центрального компьютера транспорта, радар явственно показывал движение. Идентифицировать объект было невозможно. Двигался он медленно и нерешительно, забирая то в одну сторону, то в другую, но средний вектор его передвижений всегда оставался неизменным, объект явно стремился в нашу сторону. Я отдал приказ подготовиться к бою. Кука проверил боекомплект бота, боеприпасов было под завязку. Плазменная сверхсветовая пушка имела триста зарядов, а мощный плазмамет четыре миллиона боеприпасов, правда скорострельность его была около шестисот зарядов в секунду, а это означало, что весь боекомплект можно спустить всего за два часа боя. Я проверил свою винтовку, новейший Скорпион, последний магазин был практически пуст. Еще вчера, измотанные сначала боем в космосе, потом на планете при силе тяготения, выше привычного в три раза, уставшие от бесконечной погони, мы забыли о еде, о боеприпасах и медикаментах. Мы устали и валились с ног, но теперь было необходимо подготовиться к новым испытаниям. Порывшись на борту, я нашел ящик неприкосновенного запаса. Там были сухпайки, сменные модули для автоматических аптечек и магазины с боеприпасами.
Когда объект приблизился к транспорту, мы были полностью готовы. Позавтракав саморазогревающимися консервами и нечерствеющими булочками, заправив аптечки, зарядив оружие, мы ждали его приближения и были готовы ко всему.
Внешне, враг был похож на таракана, наверное, своим рыжим цветом, маскирующим его среди налета вековой пыли и ржавчины. Только размерами, насекомое было значительно больше, метра полтора в длину. Произведя несколько быстрых залпов, враг скрылся среди груды камней, не понеся значительного урона, очередь Куки пришлась несколько выше нужного. Но наш транспорт, также не понес никаких повреждений, защитное поле не пропустило вражеских зарядов к корпусу корабля. Вторая атака последовала сразу за первой, враг обежал завал и появился с противоположной стороны. Кука уже ждал его атаки и дал залп из всех орудий. Таракан подлетел в воздух, получив прямое попадание, и упал на обломки древнего строения.
- Это все? – Спросил Кука, - так не бывает, их должно быть много.
- Нас заманивают в ловушку, - ответил я, - по следам этого насекомого, мы попадем в их логово, но там нас будут ждать.
- Это хорошо, - обрадовался Борис, - значит, не придется обшаривать, эти чертовы руины в их поисках. Когда волк готовит ловушку зайцу, он еще не знает, что попадет в нее медведь, а там волку могут помочь только быстрые ноги.
- И мне надоело ждать, - согласился Кука.
- Идем, - подтвердил общее мнение Чен.
Слово оставалось за мной. Я как командир обязан был решать и за них тоже, несмотря на желание вступить в бой, некую браваду, игру мышцами, все знали, что шансов вернуться живыми из неизвестности, очень мало. Но мы проделали дальний путь, возвращаться ни с чем, значит опозорить свой флаг, значит выказать слабость.
- Малым ходом, аккуратно, над следом этой твари, поехали, - скомандовал я, повернувшись к Куке.
Мы блуждали около часа, среди руин, высматривая следы напавшего на нас «зверя». Этот таракан оставлял четкий, но не глубокий след, ветер, пыль, песок, быстро делали свое дело, но нам удалось найти нору, из которой он выполз. Она виднелась среди развалин черной дырой, слишком узкой, чтобы пройти одновременно вдвоем. Теплый транспорт пришлось покинуть, мы подключили дыхательные устройства и выскочили наружу. Момент высадки считался хорошим моментом для атаки, я предполагал, что противник воспользуется нашей уязвимостью. Что атакует именно тогда, когда наше зрение не привыкло к сплошной песчаной завесе, когда мы были шокированы на столько, низкой температурой, что даже наше сверхсовременная амуниция не давала достаточно тепла.
Я двигался первым, нора чернела где-то впереди, метрах в тридцати, не больше, но ветер, поднявший тучи песка, мешал передвижению. Он хлестал по нам со всей силы, казалось, что он дует со всех сторон, пыль забивалась во все щели, которые только могла найти, но еще десяток шагов и мы на месте. Черная нора оказалась пещерой, которая плавно уходила в глубину, превращаясь постепенно в прекрасный тоннель, проложенный в толще пород, искусными умельцами, скульпторами и художниками. Тьма, поглотившая всю эту красоту, не могла быть рассеяна нашими слабыми фонарями. Даже прибор ночного видения, встроенный в тактический блок моего шлема, не мог позволить получить полного впечатления от красоты его архитектуры, скульптуры и живописи. В отличие от работы человеческих рук, от творений разума людей, в тоннелях, метро, переходах и улицах, местное искусство не выглядело ширпотребом общего пользования. Каждое произведение было уникальным и основательным, каждое было достойно выставляться в самых респектабельных музеях мира, но вместе, в совокупности, они составляли гармоничную и цельную картину. Ни чего подобного в своей жизни я еще не видел, хотя довелось побывать и в стенах Эрмитажа, Московского Кремля, Русского музея и многих других сокровищницах человечества. Увиденное меня потрясло не блеском золота и бриллиантов, хотя использованные неизвестными мастерами материалы были явно дорогими, а формами и изяществом линий, совершенством пропорций и гармонией цвета.  В открывшейся нам галерее, нельзя было увидеть батальных сцен, вооруженных творцов или кровавых казней. На стенах была изображена природа, во всей ее немеркнущей красе, разнообразный животный мир, солнце, звезды, галактики и многое другое. Хотелось смотреть на эти творения, не отрываясь, но времени не было. Мы шагали по своеобразной галерее, опускаясь все ниже и ниже. Тоннель шел по кругу, как винтовая лестница, только очень больших размеров. Становилось заметно теплее, по мере продвижения вперед, перестали слышаться завывания ветра, опустилась мертвая тишина. Узкие лучи наших фонарей тянулись вперед, освещая не более десяти метров. Мы сбавили шаг, стали пробираться перебежками, по одному. Гнетущая тьма, наравне с полной тишиной, создавали непреодолимое чувство опасности, чувство, что мы сами идем в мышеловку, которая вот-вот должна захлопнуться.
Я снял Скорпион с предохранителя, излишек адреналина в крови вызывал дрожь, но это было не совсем страхом, неким боевым азартом, предельной внутренней концентрацией. Страх, конечно, был, инстинкт самосохранения кричал, вопил на все голоса, требуя вернуться, но воля и чувство долга подавляли этот крик. Наши шаги отдавались гулким эхом в замкнутом пространстве, которое представлял собой тоннель, если смотреть изнутри. Мы видели впереди, только смыкающиеся, уходящие вниз стены, а сзади, картина была точно такой же, только стены уходили вверх. Бесконечная чреда меняющихся изображений, на бесконечных стенах. Чувство опасности стало настолько реальным, что казалось, что ее можно потрогать рукой, инстинкт надрывался, стараясь остановить наш безумный замысел. Когда к моему горлу прикоснулась сталь чужого оружия, я уже переставал доверять чувствам, мне казалось, что они обманывают меня. Но пистолет был реальным, как и доктор, что стоял, прижавшись к стене, сливаясь с изображениями, становясь похожим на очередной барельеф. Я с облегчением вздохнул, дрожь моментально прекратилась, инстинкт перестал вопить на все голоса, и подавляемый страх сменился привычным приливом сил и полной концентрацией. Теперь бояться было глупо, я видел врага, чувствовал его нервное напряжение, его неуверенность, а значит уязвимость.
- Вот мы и встретились снова, - тихо сказал мне доктор.
- Я искал этой встречи, - парировал я.
Моя команда замерла, все находились немного сзади, прикрывая меня оружием. Но доктор был вне зоны обстрела, не там где ждали нападения мои ребята. Он притаился на внешней стороне, уходящей вниз спирали, он слился с изображением на стене, поэтому даже я умудрился его не заметить. Теперь, он стоял, недоступный для огня, укрытый  нишей стены и моим телом.
- Я не стану убивать тебя, - по прежнему, тихо, чтобы не расслышали мои друзья, произнесло существо, - ты мне нужен. Теперь, ты станешь мной, тебе предстоит повелевать человечеством, конечно под моим полным контролем.
- С чего ты взял, что сначала я не убью тебя?
- Ты еще не знаешь, что такое симплион. Ты не знаешь, как жить одним разумом с десятком существ одновременно, как смотреть на мир десятью парами глаз, как решать сложнейшие проблемы десятью головами одновременно. Ты не знаешь, что секс одного, приносит удовлетворение десятерым, но и боль одного, отражается сразу на всех. Ты уже много раз делал мне больно, теперь, у тебя нет шансов, так что, придется покориться. Отошли всех обратно, иначе умрешь.
Я сделал движение корпусом, поворачиваясь к команде. Это доктор ожидал, он знал, что я повернусь, чтобы отдать приказ своим бойцам, но я слегка изменил траекторию. Я чуть ушел в сторону и вниз, подставив под оружие свой шлем, после чего нанес удар рукой доктору в лицо. Враг отклонился, пропуская мою руку, и нанес мне сильный удар коленом в живот. Я немного согнулся, но выпрямиться не успел, новый удар в плечо просто сбил меня с ног. Я лежал на камне пола, созданного неизвестной цивилизацией и прощался с жизнью. Шансов у меня не было, Скорпион лежал метрах в двух левее и сзади, до ножа дотянуться я не успевал, как впрочем, и до Вулкана, сверхсветовой пушки, закрепленной на поясе. Пистолет доктора был необычайно мощным, я знал, что не с первого, так со второго выстрела он меня убьет, но и изменить что-то, было не в моей власти. Первый выстрел разнес мое защитное поле и ожег мне грудь. Это было больно, но не смертельно. Я видел, как Чен понесся вперед, вызывая огонь на себя, я заметил и вспышку выстрела и его падающее тело. Я точно знал – друга нельзя спасти. Оружие доктора поворачивалось ко мне. Теперь, осознавая последние секунды моей жизни, я верил, что через несколько мгновений труп доктора окажется на полу, но был также твердо уверен, что лежать он будет рядом с моим еще теплым телом. Мгновение, рука доктора поднялась, и тут же опустилась. Существо сползло по полукругу ниши, что прикрывала его от взглядов и пуль. Доктор был мертв, его глаза стали тусклыми и стеклянными, тело обмякло и рухнуло на пол у моих ног. Я поднялся, смерть твари досталась нам ценой гибели Чена. Что убило эту мерзость, оставалось неизвестным, но мы точно знали, что смерть этого существа была вполне заслуженной.
Я забрал пистолет доктора и заткнул его за пояс, оружие могло сильно пригодиться в дальнейшем. Мы все были потрясены гибелью нашего боевого товарища, но обязанности идти дальше, с нас никто не снимал. Смерть друга стала большой потерей для отряда и лично для каждого. Кука поднял маленького Чена на руки, нежно обнял и аккуратно положил на каменные плиты пола.
- Заберем его на обратном пути, - хрипло произнес он.
- За мной, - приказал я, таким же хриплым голосом. Комок, подкативший к горлу, мешал говорить.
Мы двигались быстро, но четко, как на учениях, проверяя все ниши и изгибы стен, контролируя каждую щель и углубление. К боевому азарту прибавилось непостижимая жажда мести. Еще, через десяток витков, тоннель закончился, плавно перетекая в огромную залу, со сводчатым потолком и колоннами, поддерживающими его по кругу. Я окинул взглядом открывшееся пространство. Зала была круглой, метров двести в диаметре, посередине, образуя второе кольцо колон, более тонких и высоких в отличие от первого, на пьедестале возвышалась искусная ротонда. Неведомо откуда падающий свет, разливался по ней мягким ковром. В центре строения, находилось существо, похожее на гигантское насекомое, с тонкими длинными лапами и длинным, загнутым вверх хвостом. Мы пошли вперед, непрестанно целясь существу в голову. Наконец, подойдя ближе, услышали голос.
- Не стреляйте, люди, я имею, что сказать вам.
- Я слушаю, только быстро, - существо вызывало суеверный ужас, но злоба, жажда мести, охотничий азарт, скопившиеся во мне, превращали в ничто, все мистические страхи. Я чувствовал себя, свой Скорпион, видел цель сквозь стекло оптики и мог в любой момент продырявить его насквозь.
- В отличие от вас, людей, мы минаги прагматики, мы не живем, повинуясь чувствам, не убиваем из ненависти, страха, ревности, мы рассчитываем свою выгоду, от той или иной жизни или смерти. Убив вас, я не добился бы ничего, моего симплиона немедленно убили бы ваши друзья, потом, из ненависти, убили бы и меня. Я уничтожил своего пса, в надежде выторговать у вас свою жизнь.
- Ты ее не заслужил, - с вызовом прокричал я, так как расстояние до страшного минага было еще не меньше пятидесяти метров. Отсюда, я мог засадить всю обойму Скорпиона ему в голову, но я медлил, ожидая ответов на мои не поставленные вопросы.
- Мы с вами враги, но поверьте, мы можем стать друзьями. Если я совершил столько зла как ваш враг, подумайте, сколько пользы я смогу принести как друг. Я стар, очень стар. Я родился прежде, чем родились вы, Сергей. Мне уже больше двух тысяч лет, я уже давно забыл дату своего рождения. Убив меня, вы убьете не просто минага, вы убьете последние остатки древнейшей цивилизации. Скоро, я умру своей смертью и больше никогда не причиню вреда человечеству. Я расскажу вам все, вы должны меня понять и простить, это единственная моя надежда, как, в общем-то, и ваша.
Все началось тысячу лет назад, когда на моей прекрасной планете Гелуанг стало настолько холодно, что минаги решили покинуть свой древний, исконный мир. Нас было три миллиона, это был рассвет нашей науки, техники, культуры. Мы никогда не убивали друг друга, не гибли в катастрофах и не убивали себя сами. Алкоголь, наркотики, курение и многие другие сомнительные удовольствия были не для нас. Мы жили в вечности, неся великое и вечное, неся только свет и добро. Минаги не могут размножаться так, как люди. Чтобы родить ребенка, нам требуется столетие стояния вместе, особи женского пола и мужского. Но выделенное нам Творцом время, позволяет провести не один век за этим приятным занятием. Такой способ размножения не плодотворен, поэтому, несмотря на наш продолжительный жизненный цикл, нас было слишком мало перед лицом надвигавшейся угрозы. Мы никогда не рвались за пределы своего мира. Наш мир давал нам все, а перенаселение не грозило еще ближайшие миллионы лет. Но близкая гибель планеты заставила минагов искать новый дом. Дом, в котором возможно было жить. Наша галактика слишком стара, она расположена далеко от центра вселенной, она то, что образовалось сразу после ее зарождения, и миллиарды лет двигалось по спирали прочь от центра. Звезды, составляющие галактику, утратили свою яркость и силу, они превращаются в красные гиганты и, остывая, гаснут навсегда. Десять тысяч кораблей, собранных специально для дальнего путешествия, перевозили не только всех минагов, но практически все достояние нашей культуры, науки, технологического прогресса. На планете остался только я и моя пара. Я не мог покинуть этот храм, так как нес ответственность за самое драгоценное достояние нашей цивилизации – кристалл вечной памяти, что хранился здесь миллиарды лет. Мои сородичи должны были найти новый дом, обустроить новый храм и вернуться за сокровищем. Но видно, так распорядился Творец, минаги стали не нужны вселенной, и он послал сорматов. Сорматы – падальщики, уничтожающие все на своем пути. Они плодятся быстро, как и вы, только древнее вас на миллионы лет. Они давно потеряли свой дом, они забыли, где он был, путешествуя от галактики к галактике, сорматы оставляют после себя пустыню. Они выпивают ресурсы планет за считанные месяцы, их биллионы. Захватывая планету, они все живое превращают в протеин, а неживое в материалы для своих кораблей и энергоносители для их движения, они бросают опустошенный мир и движутся дальше, по кругу, к центру вселенной. Сорматы не ведают добра или зла, они даже сами не являются злом, они просто стараются выжить. Они как стихия, не имеющая чувств, делающая то, что требуется, выполняющие свое предназначение. Рано или поздно они погубят себя сами, поглотив все ресурсы, до которых смогут дотянуться. Их цивилизация придет в упадок и они умрут от голода, но это будет не скоро, и поверьте мне, никому не удастся их пережить, если все живое не объединит усилия. 
Их разведывательный отряд, состоящий из нескольких сотен тысяч кораблей, столкнулся с нашими переселенцами. Бой был страшный, мои братья и сестры не захотели сдаваться, так как точно знали свою судьбу. Их бы просто съели, оставлять драгоценные биоресурсы сорматы не могли себе позволить. Требовалось прокормить всю эту несметную орду. Наш флот бился до последнего, проявляя невиданное мужество. Для минага война не является нормальным проявлением борьбы, мы привыкли бороться умом против глупости, знанием против силы, культурой против невежества, война – это проявление дикости. Но убеждать сорматов, тоже, что убеждать смерч, уговаривать бурю или вступать в переговоры с цунами. Такие явления нужно предупреждать. Погибли все, кто был мне дорог. Защита нашей планеты настолько совершенна, что попасть на нее из космоса, без нашего на то дозволения не сможет никто.  Потрепанный авангард врага сделал роковую попытку высадки на Гелуанг, поплатившись за это половиной своих судов. Вторая половина, вынужденно покинула систему, затем, покинула и галактику. Они отправились искать более легкую добычу, такие потери всего из-за одной планеты были для них неоправданны. Теперь, миллиарды их судов бороздят просторы вселенной, в поисках новых жертв. Они продолжают свое движение, а мы ни можем этому помешать.
Потом, ушла, не выдержав потерь, и спутница моей жизни, Аланкира, моя вечная половина не вынесла удара судьбы, мысли об окончании нашей великой цивилизации. Она не оставила мне нового наследника, а единственный наш ребенок погиб в бою, тем самым прервался не только мой род, прервалась вся история моей цивилизации. После смерти всех близких, я посвятил все мысли и деяния мести, чувству, которое абсолютно не свойственно моему народу, чувству, в котором я находил силы жить. Планета, что вы называете Меллиот, была связана с Гелуангом несколько сотен тысячелетий. Пространственная дыра, что вы сочли порталом в другое измерение, была открыта еще моими предками. Мы забрали с Меллиота все, что нам было необходимо, еще задолго до рождения вашей цивилизации, а закрыть проход не было никакой возможности. Недостаток энергии сказывался уже в те времена, наше светило давало все меньше тепла, а тратить попусту драгоценные ресурсы мы не привыкли. Самостоятельно, затянуть рану в собственном теле, вселенная не спешила. Люди, явившиеся на планету, подвернулись мне весьма кстати. Я решил воспользоваться человечеством, для исполнения своих грандиозных планов мести. Я решил создать из человека, абсолютную боевую машину, покорную моей воле и способную на победу в грядущем сражении. Человеческая цивилизация слишком мала и слишком слаба, чтобы выйти из этого боя победителем самостоятельно, а бой ей рано или поздно предстоит. Вы обвиняете меня в жестокости, но я не был жесток. Из захваченных мною людей я создал симплион – коллективный разум, подконтрольный моей воли. Я не учил его жестокости, в награду за верную службу, я освобождал его собственные порывы, давал волю эмоциям, страстям и желаниям. Все, что было плохого в человеке, отразилось на симплеоне. Все было порождено его человеческими чувствами: жадностью; жестокостью; завистью; эгоизмом; похотью. Я не навязывал подконтрольным мне людям собственную мораль, просто давал им силу и знания, давал свободу выбора и свободу действий. В решении задачи поставленной мною, было несколько путей, но человеческий разум, почему-то, всегда выбирал самый низменный и самый гнусный. Наверное, мне попались не те люди, или, получив в руки силу и власть, люди изменились, не знаю. Но вышло все так, как вышло, ничего нельзя изменить. Я не мог заглянуть в будущее, да и в прошлое мне путь теперь закрыт. В чем я виновен, так это в безразличии, я считал, что раз уж моя цивилизация погибла, значит другим, таким как ваша, не место во вселенной. Я не пытался вас уничтожить, наоборот, я хотел сделать вас сильнее, ваши же представители уничтожали себе подобных сами, с большой радостью, наслаждаясь страданиями своих близких. Я не остановил их, хотя и мог, я позволил симплеону упиваться властью, позволил низменным инстинктам победить все светлое и доброе, что есть в человеке. Я это сделал неосознанно, наверное, потому, что счел доброту и мягкость своих, собственных соплеменников причиной их гибели. Поверьте, я старался на благо человечества, старался дать ему шанс, чтобы выжить.
- Вы делали из людей слепое оружие мести, а не давали шанс на выживание. Вы бросили бы в бой триллионы людей, только для того, чтобы увидеть поражение вашего врага.
- Увы, друг мой, это не только мой враг, это и ваш враг тоже. Сейчас, он в большей степени ваш враг, чем мой. Мой враг сейчас только время, меня не убьют сорматы, только время способно меня убить. Оно уже почти добралось до последнего минага, я чувствую его приближение. Теперь, я хочу купить остаток своего времени, заплатив самую высокую цену, которую только может заплатить минаг. Я отдам вам кристалл вечной памяти, отдам вам мудрость всего народа, отдам вам знания накопленные вечностью. Пока был жив последний минаг, этот кристалл составлял ценность всего народа, а сейчас, я покупаю у вас свою жизнь, заплатив сполна. – Минаг пошевелил хвостом и между нами вспыхнуло новое солнце. На постаменте, прямо из каменного пола, вырос огромный кристалл, который сиял нестерпимо белым светом, озаряя все вокруг, давая краски поблекшему миру. Минаг продолжил. – Это творение моего народа, это мудрость поколений погибшей цивилизации. Теперь это твое, человек, бери и никогда сюда не возвращайся, иначе, я буду вынужден тебя убить.
- Хороший камешек, - ответил я, - только он не стоит загубленных тобой жизней.
- Камешек? – В ярости переспросило чудовище, - это сгусток чистейшей информации, но я прощаю твое невежество, ты такой же невежественный и глупый человек, как весь ваш род, я по-прежнему разрешаю забрать его. Не играй с моим терпением, ты играешь с огнем человек, бери и уходи.
- Ты мне угрожаешь, насекомое, ты должен ответить за все, я знаю, ты мог убить своего пса, еще до гибели Чена. Ты мог, но просчитывал свои шансы на продолжение плана порабощения человечества, ты не заслужил прощения, - я вскинул Скорпион и выстрелил, внутри меня клокотала ярость, ярость к созданию, которое даже у смертного порога продолжало высказывать, свое пренебрежение к людям. В тот момент я ненавидел минага не за гибель Чена, не за попытку овладеть сознанием людей, за то, что он посмел оскорбить все человечество, которому причинил столько страданий. Очередь пробила минага насквозь, чудовище всхлипнуло, обмякло и повисло между колоннами ротонды. В этот момент возле постамента появилось еще одно, точно такое же. «Он пытался обмануть меня», - подумал я, но ошибся, очередь прошла сквозь второго минага. Я понял это всего голограмма.
- Вот так, - произнесло голографическое чудище, - теперь я мертв, теперь мертвы все минаги, погибла целая цивилизация, целая культура, величайший разум во вселенной. Нет, в моей смерти, виновен только я, а в смерти моих сородичей, только сорматы. Я не виню вас. Я знал, что будет так, я прочитал тебя тогда, еще при первой нашей встрече. Я знал, что ты не купишься на взятку, что ты убьешь меня, как только получишь ответы на свои вопросы. Ты слишком любопытен, человек, слишком честен, слишком благороден, я попробую удовлетворить твое любопытство. Возьми кристалл, он теперь твой, это тот небольшой шанс, который у меня есть для решения моей задачи. Я теперь мертв, но и мертвый я все еще мщу врагам моего народа, я делаю вас сильнее. Бери и смотри, в нем заключена большая сила, большие знания, большая власть, но сила, знания и власть приносят большие соблазны. Иди человек, готовься к битве, теперь так, или вы или вас, другого пути нет. Иди, если сможешь выбраться отсюда живым. – Минаг рассмеялся и голограмма погасла.
Я подошел к постаменту и протянул руку. От кристалла шел только свет, он не давал тепла и я решил, что взять его в руки не будет опасным, но этим решением я изменил свою судьбу навсегда.

Человек прикоснулся к кристаллу, и яркий свет ослепил всех, кто находился в центральной зале храма. Он высветил самые потаенные уголки огромного помещения, он проник даже туда, куда ранее никогда не падало ни единого лучика. Свет ворвался в человека, проник внутрь его тела, разгорелся еще сильнее, человек перестал быть человеком, он стал светом, стал горящим факелом, стал расплавленным металлом, льющимся из мартеновской печи. Наконец, свечение стало спадать, стало угасать как остывающая лава, перекрашиваясь из белого – в желтый, потом в красный и, наконец, темнея на глазах, становилось черным. Человек лежал на плитах каменного пола, без признаков жизни, бледный как сама смерть. Кристалла на постаменте больше не было.