Полтора часа

В одном километре от поселка проходила железная дорога. Станция была маленькой, какой-то Энный километр. Побеленное зданьице с давно закрытой комнаткой для кассира, зал ожидания – пустая коробка со скрипящей тяжелой дверью и единственный предмет мебели – массивный крепкий канцелярский стол. Он был намертво прибит к деревянному полу и выкрашен в тот же цвет, что и панели. Его и не вынесли потому, что он уже стал частью этой не замысловатой конструкции заброшенной станции.

Стоящим внимания объектом этой станции был только нарисованный масляными красками пухленький купидон на стене. Кем и когда он был нарисован, не знал никто. Но, отображен он был так реалистично со всеми атрибутами и хитрой улыбкой, что работники железной дороги, время от времени, перекрашивая панели, его не закрашивали.

Поезда останавливались редко, в связи с чем, на станции было самообслуживание. В ночное время, первый из пришедших на поезд пассажиров включал на фонарном столбе свет и, тогда, другим было легче добираться по не освещенной проселочной дороге, а машинисту ориентироваться на местности.

Был октябрь. Поезд прибывал в четыре часа ночи. Пришедшая за полтора часа до поезда парочка студентов и не думала включать свет. Положив на подоконник мобильный с включенным фонариком, направив луч на ангелочка, они достали вино. В пустом помещении звуки разносились эхом: его низкий голос и ее звонкий смех прыгали из угла в угол, создавая причудливую музыку ночи.

Вино сделало свое дело. Радость в душе, тепло во всем теле, энергия молодости, романтика осенней, еще не холодной, ночи, были составляющими заранее оговоренного секса. Именно поэтому, они пришли так рано на станцию.

Он спрыгнул со стола и развернулся к ней за поцелуем. Она выключила фонарик и растворилась во тьме. Напрасно он пытался ее найти, натыкаясь на углы стола. Она заливалась смехом и предательское эхо мешало ему сориентироваться.

Он остановился, она замолчала. В возникшей тишине он отчетливо услышал ее дыхание у самого уха. Повернувшись, он схватил ее за руку, да так, что она взойкнула, то ли, от неожиданности, то ли, от испуга. Притянув ее к себе, он впился губами в ее губы, одновременно дергая шнурок ее спортивных штанов.

Подхватив на руки тонкое легкое тело, он отнес ее к столу. Стащив с себя куртку и бросив на стол, он прислонил ее к нему, стянул свои штаны и прижался к ее прохладным девичьим бедрам своим разгоряченным крепким телом.

Ощущение необычайной нежности вдруг проникло в его сексуальное желание. Секс был у них не первый, но что-то неуловимо изменилось.

Впервые они почувствовали то самое эротическое действо, которое возносит душевное состояние физического тела под небеса.

Впервые он подумал о том, что постоянно произносимое им слово «люблю» имеет свой потаенный смысл.
…
Они молча стояли, прислонившись к старому фонарю станционной платформы. Подходил поезд и на станцию забежал запыхавшийся пассажир.

Студентам повезло. В эти полтора часа им никто не помешал, а, быть может, помог. Не мог не помочь. Не так часто в зале ожидания маленькой заброшенной станции оказываются те, чьи сердца близко находятся к стрелам Амура.