Огорчённый Ангел

                ОГОРЧЁННЫЙ      АНГЕЛ
                Вся горечь выпита до дна,
                Ты одинока, как Луна….

Ночь была беспокойная, почти бессонная. Стоило чуть задремать, как снежным комом накатывали  горькие воспоминания. К утру Анна забылась зыбким сном. Проснулась она внезапно от ощущения постороннего присутствия. Она  осторожно открыла глаза, боясь увидеть чужого, проникшего в её спальню. Обвела глазами всю комнату. Всё было обычно. Дверь закрыта, кресло у кровати пустовало, шёлковый абажур под потолком отсвечивал тёплым оливковым цветом, пропуская луч света из окна. 
    На окне сидело странное  существо. Анна с любопытством рассматривала посетителя, не ощущая ни страха, ни волнения.  У удивительного  гостя, напоминающего большую птицу, было вполне человеческое, но полупрозрачное тело и  человеческая голова, над ним двигалось искристое облачко, будто состоящее их пылинок, блестящих  в солнечных лучах. Руки ему заменяли белые крылья. Одно крыло его беспомощно свешивалось, а другим он орудовал, как рукой.  Гость опускал кончики перьев в сахарницу, которую Анна забыла на компьютерном столике, когда вечером пила за работой чай, затем осторожно извлекал, просыпая сладкие крупинки, и слизывал их. При этом на его лице, вовсе не напоминавшем лицо херувима, а мужчины со следами прожитой жизни, проявлялось выражение блаженства. От наслаждения он словно  вырастал в размерах, а искорки над его головой кружились заметно быстрее.
    Затаив дыхание Анна следила за манипуляциями пришельца, как взрослые с умилением наблюдают за игрой ребёнка.
    - А.., проснулась, доброе утро! – произнёс незнакомец неожиданно низким мягким баритоном. При этом он стал почти невидимым, словно весь превратился в голос. – Извини, что немного похулиганил здесь у тебя. Захотелось горечь подсластить, не смог отказать себе в удовольствии.
    - Доброе утро, – отозвалась Анна. Ей почудилось, что  необычный гость был ей хорошо знаком и даже голос его она уже слышала. В голосах бывшая певица  Анна  Журавлёва хорошо разбиралась. Своим музыкальным слухом она различала оттенки голоса и запоминала навсегда. Любого своего знакомого  Анна могла узнать по первому "алло" в трубке телефона. А певческие голоса  чутко улавливала по присущей каждому певцу характерной подаче звука. 
  - Не обижаешься, что я  по-свойски к тебе обращаюсь? Ведь я знаю тебя с рождения  и даже немного раньше. – Он повернулся к Анне лицом, снова немного увеличившись, словно специально, чтобы Анна лучше  его разглядела.  – Узнаёшь меня? Я твой ангел – хранитель.
    - Узнаю, - спокойно, как само собой разумеющееся, сказала Анна. – У кого ещё может быть ангел со сломанным крылом?  Только у меня.
– Мой потрёпанный вид – твоя заслуга, - возмутился Ангел. – Не успеваю твои беды разгребать. На прошлой неделе без видимой причины в комнате упала, еле успел подхватить, чтобы голову об угол стола не разбила.  Вчера со всего маху на землю упала. Каюсь, не доглядел. Только и успел крыло подставить. – Он  показал крыло, крупные перья  которого были сломаны, некоторых недоставало, а другие торчали пушистыми недоростками, как у неоперившегося птенца.
  - Это ты меня поддержал? Спасибо. И правда удивительно, что при падении ничего не сломала. На ровном месте, будто кто в спину толкнул. - Анна подалась вперёд, чтобы  взглянуть в лицо Ангела.
Он остановил её, предупредительно выставив крыло с поднятым вверх, как указательный палец, пером.
     - Возможно, мне придётся некоторое время отсутствовать, - произнёс он довольно буднично…. -  И Ангелам приходит время подлечиться, нарастить недостающие  перья. – Голос его стал тоньше, и сам он уменьшился, как-то истончился. - Я прилетел  попросить тебя немного поберечься.   
  - Спасибо за заботу, я привыкла сама со своими проблемами разбираться. А ты лечись. Вон как пострадал, бедняга.
  - Вот характер, сколько лет тебя терплю…. Прошу, учу, предупреждаю, а ты всё такая же,  - вдруг вспылил Ангел. И искорки над его головой разбежались в стороны серебристым облачком. – Всё сама, да сама… Кем  бы ты была без меня? Девочкой, которая пела в хоре, как сотни твоих сверстниц, - обиделся Ангел. – Знаешь ли ты, что нам запрещено вмешиваться в судьбу подопечных, но уж очень любил тебя и хотел помочь. Это я,  грешный, перекормил вашу солистку мороженым, бедная девочка, и надоумил хормейстера сделать тебя солисткой. 
Всю жизнь Анна считала, что выйти на большую сцену ей помог  собственный талант. А оказалось,  её успех - заслуга  Ангела.
  Ангел совсем по-птичьи повернул голову и покосился на Анну одним глазом, будто прочёл её мысли.
  - Не веришь? Припомни свою первую афишу.  Это моё имя  ты выбрала. Афиша вышла славная: ты на ней выглядела, как окрылённый ангел.
 Анна смутилась, но  не удержалась от улыбки, представляя  свою первую афишу, где крупными буквами было написано "Ангелина".  С эти именем она выступала на сцене почти тридцать лет.
Ангел довольно улыбнулся, от чего лицо его помолодело, а над головой снова взвились искорки.
    На том первом концерте  Анна пела с симфоническим оркестром,  которым руководил Леонид. Он стал её мужем и художественным руководителем коллектива, когда она решила  начать сольную карьеру. Его талант композитора помог успеху Анны на сцене.
  - Да, -  подтвердил Ангел, будто  Анна  думала вслух. - Твой муж был неплохим аранжировщиком, вместе вы писали хорошие песни. Ему я помогать не имел права, а тебе иногда диктовал некоторые тексты. Тогда и получались у вас самые удачные  хиты. Ох, и пощипали мне за это перья в нашей канцелярии. 
  И  зачем он заговорил о муже!  Анна откинулась на подушку и закрыла глаза. Его трагическая гибель до сих пор незажившей раной ныла в сердце Анны.
  - Ну, прости меня, прости. Сболтнул, не подумав, - просительно произнёс Ангел низким приглушённым голосом, – мне самому горько и  обидно. Не уберёг его Ангел–хранитель своего подопечного.
    Анна молча лежала  с закрытыми глазами, ей не хотелось говорить с болтливым Ангелом. Она вспомнила тот роковой день. И сердце заныло о т боли утраты.
   -  Знаешь, чтобы счастливо жить на небе, нужно чтобы тебя было кому вспоминать на Земле, - донёсся до Анны мягкий баритон Ангела, - у него там всё в порядке, пока ты помнишь о нём.
   Анна открыла глаза и с признательностью посмотрела в просветлённое лицо Ангела. Он был печален, и  даже облачко над его головой будто  замерло.  Ангел  заслонил глаза целым крылом, словно смахнул случайно набежавшую слезу. Этот его жест умилил Анну и заставил её смягчиться.
  -  А знаешь, что мне вспомнилось сейчас? - вдруг спросил Ангел. И смех его рассыпался звонким колокольчиком, отчего весь он заискрился  от головы до кончиков крыльев.  -  Твоё появление на свет. Мы трудились с ангелом - хранителем твоей матери вместе. Это работа для нас трудная, но очень приятная. Ты у меня первая девочка была. Я тебя так ждал.  И  талант присмотрел, и цвет волос, и цвет глаз выбрал. А ты упрямилась, никак не хотела рождаться. Зато, какая славная женщина получилась! – Загляденье. – Снова звоном колокольчика покатился его смех, и закружили в весёлом танце искорки. – Мужчинами вертела, как фокусник двуцветным плащом.
Анна приняла весёлую нотку Ангела:  видимо не без твоей помощи. А мне было и невдомёк, всё на счёт своей красоты и обаяния списывала. – Она весело улыбалась, на душе было легко и радостно, как от общения с близким другом. Не стесняясь, Анна  села на кровати, нащупала ногой тапочки.  Но побоялась встать, чтобы, спугнув Ангела, не  нарушить идиллию. А тот мечтательно глядел в окно, и перья на его крыльях то расправлялись, то складывались в ажурную белую кисею. Анна была рада его появлению в эти  трудные  дни её болезни. Сейчас она словно  испытала облегчение, перестала чувствовать себя одинокой.
Ангел снова заговорил, и голос его согрел душу Анны:
   -  А чтобы дочери твоей на свет появиться, пришлось заранее с её Ангелом договариваться. Задала ты нам работы. Пух, перья в разные стороны летели, - он вздохнул и снова уменьшился, стал прозрачным. – Муж твой нас музыкой поддерживал. Под окнами роддома  на скрипке играл.
   - Правда, что ли? - засмеялась Анна. - Я не слышала, а он никогда не рассказывал.   
- Никто кроме нас, ангелов, не слышал. Он ведь мысленно играл. А нам этого достаточно. Хороший  человек был, не зря ты его выбрала.
Вот твой следующий продюсер меня очень огорчал. Правильно сделала, что бросила его.
 - Что мог мне дать этот молодой зазнайка? Неужели и на это ты меня надоумил? - засомневалась Анна.
  - Нет, слава Создателю, сама додумалась. Мы в такие дела не вмешиваемся.  А когда ты решила уехать, я тебя одобрил. Сам бы я  на такой шаг тебя не подвигнул. Ты меня слушала, а я тебя просто на крыльях нёс, - довольно заметил Ангел. - И здесь у тебя всё легко получалось,  пока ты не решила операцию делать. Я изо всех сил старался тебя отвести. Знаки тебе посылал, а ты не прислушивалась. Всякое твоё  невнимание стоит мне оперения. – Он с укоризной посмотрел на Анну, занёс перо над сахарницей, но, не завершив движение, продолжил рассказывать:
   - Первым делом страх в тебя поселил.  Ты с профессором поговорила, а он тебя убедил. Я тогда его в Америку  в командировку на целый месяц отправил. Надеялся, ты передумаешь.
   - А  я  решила, что нужно время с пользой занять. Ремонт затеяла,   знакомым говорила: "Приходите на концерт, пока я жива".
   - Вот. Сама беду кликала. Я тебе уже в клинике почти со стола снял. Нет, ты чего решишь, с места не сойдёшь. Ох, и трудно мне с тобой. Все перья повылезли, пока тебя из рук "тёмной" вырвал. Обернусь, бывало,  бабочкой и сторожу тебя ночами в больнице.
  - Значит, это ты был? - Анна еле сдержалась, чтобы не всхлипнуть от жалости к себе. - Я действительно мучительными ночами  видела такую яркую бабочку. Спасибо тебе, родной.
Анне вдруг почудились мягкие нежные  объятия, будто лёгкие   крылья Ангела касались её плеч. Он заговорил своим тёплым баритоном ласково, как отец с плачущим ребёнком. 
– А внуку твоему появиться ты сама помогла. Я только звонок из больницы организовал. Остальное ты сделала.  Вовремя примчалась  и как  ангел простёрла над ними свои крылья. Тебе на руки малыша и вынесли. - Ангел  погрузил в сахарницу перо. Слизнув крупинки, он почмокал губами, как младенец, и наслаждение расплылось по его лицу. Гость снова заглянул в сахарницу и капризно произнес:
 -  Хоть ещё сахарку подсыпь.
     - Да, конечно, - засуетилась Анна. Она схватила сахарницу и босая побежала на кухню. Мельком  посмотрела на себя в большое настенное зеркало. Оттуда на неё глянула окрылённая помолодевшая женщина с горящим взглядом.
  Спустя минуту Анна вернулась в спальню с коробкой конфет и полной сахарницей. В комнате никого не было. Лишь раскрытая створка окна шевелилась от ветра, как крыло большой птицы, в стекле играли мелкие солнечные блики. На столике светился экран ноутбука с текстом, озаглавленным " Огорчённый  Ангел".

Декабрь 2012г.