Два чемодана сюрпризов

                ДВА ЧЕМОДАНА СЮРПРИЗОВ

      Если честно – Крайний Север давно уже до крайности надоел ему. А что поделаешь? Куда ты, Сева, денешься? Семья, детишки – надо кормить, воспитывать. Вот и приходилось быть стахановцем – что есть мочи вкалывать на стройках коммунизма, где даже камень порой не выдерживал, крошился от морозов как сухарь. А люди – ничего, они терпели. «Человек – существо ко всему привыкающее!» - когда-то сказал Достоевский по поводу кошмарной каторги, которую пришлось пережить. Плохо это или хорошо, но это – факт. С годами Сева-северянин, страстно когда-то любивший читать серьёзные книги, слушать серьёзную музыку, интересоваться театральными новинками – с годами он действительно стал превращаться в какое-то существо, ко всему привыкающее и постепенно отупевающее. Правда, потом он встряхнулся – вверх по служебной лестнице пошёл. В тёплом кабинете обосновался, в командировки начал туда-сюда мотаться по стране.
          И вот однажды Сева-северянин – теперь уже Севастьян Сергеевич – махнул в  Москву, искренне жалея, что летит один, без жены, без пацанов. Но делать нечего – работа есть работа. В Москве он поскорее провернул свои дела и даже отдохнуть культурненько успел; сходил в театр, на выставку – совместил приятное с полезным. Ну и про семью, конечно, Севастьян Сергеевич не забывал. По магазинам побегал, набрал подарков два чемодана и в назначенное время прибыл в аэропорт. Поначалу полёт был нормальный, и Севастьян Сергеевич, подрёмывая в кресле, улыбался, предвкушая, как прилетит он к семье, как обрадует их двумя чемоданами всяких заморских сюрпризов.
          -Да ты с ума сошёл! - будет кудахтать мамка. – Это сколько ж ты денег убухал?
          -Не в деньгах счастья, мамка, - будет он говорить снисходительно.-  Правильно, парни?
          «Парни» – четырех и шести лет – начнут визжать, подпрыгивать от восторга, ножонками станут сучить, чтобы только скорее сюрприз получить.
          Приятные эти картины были разрушены голосом стюардессы, которая сказала, что погода в городе Н.  испортилась и лайнер уходит на запасной аэродром. Севастьян Сергеевич затосковал, прекрасно зная, что такое «погода испортилась» и что такое «запасной аэродром». Погода испортиться может и на сутки, и на двое, и на трое. А запасной аэродром окажется таким сараем, где ни пожрать, ни пос… ну, то бишь, не поспать. Так оно и случилось. Лайнер остался на запасной полосе. (И вся поклажа на борту осталась). Половину пассажиров кое-как растолкали в переполненную гостиницу, а половину – в  какое-то рабоче-крестьянское общежитие с клопами и тараканами. Именно туда – к семейству тараканов и клопов – почему-то попал Севастьян Сергеевич. Это было более, чем странно. Солидный дядя – в галстуке, с брюшком – он занимал солидный пост в городе Н. и мог бы чётко стукнуть кулаком – дайте, мол, гостиницу. Но Севастьян Сергеевич – если говорить начистоту – в душе своей по-прежнему был всё тот же конопатый Сева-северянин, который когда-то полетел на Крайний Север за романтикой, чтоб ей ни дна, ни покрышки. И вот этот Сева-северянин, очнувшийся в его душе, стал по-простецки бродить по общежитию, с кем-то стал выпивать, громко и весело вспоминая свою общежитскую  молодость. Надо сказать, что несколько часов подряд Сева-северянин держался молодцом – делал контрольные звонки в метеослужбу аэропорта, а потом расслабился; метеослужба, зараза, дала такой неутешительный прогноз, что можно было пить и не закусывать. Так и сделал Сева-северянин. А потом вокруг него какие-то смазливые девчата захороводили –  и понеслась душа в рай. И сколько там душа его была – он плохо помнит.
        Память его включилась только в ту минуту, когда такси примчалось в аэропорт. А примчалось оно с опозданием – самолет уже взревел на взлётной полосе, заставляя стекла задребезжать во всех окрестных зданиях. Заполошно побегав около выхода на посадку – бестолково  потрясая билетом и паспортом – Севастьян Сергеевич метнулся на улицу, едва не упав головой на мокрые гранитные ступени. Глядя в небо, он чуть не завыл от беспомощности, от собственной глупости и отчаянья. В голубовато-сизых предрассветных сумерках стремительно сверкнуло серебро взлетающего лайнера – и два чемодана с сюрпризами растворились где-то в облаках…