Неправильные человечки

.                НЕПРАВИЛЬНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ.
.                Бахито И.У.

.       В полдень баркас Шуй-по, по прозвищу Шутник,  неуверенно виляя из
стороны в сторону, вошел в залив и, гулко стукнувшись бортом о причал, начал
медленно отплывать обратно. Что-то было неладно. Шутник так никогда бы не
причалил. Хорошо еще, я вовремя успел добежать до баркаса и закрепить канаты.
Пока ветер не сдул судно обратно в море.
.       Напарник Шутника, его двоюродный брат Фань, лежал на корме, раскинув
ноги и руки. В темно-красной луже. Рядам валялся пятизарядный карабин. Сам
Шутник, безжизненным мешком, висел на штурвале в рубке. Правый рукав его
штормовки был насквозь пропитан кровью, измазавшей и стойку штурвала, и пол
рядом. Он был еще в сознании, но на грани беспамятства. То ли от боли, то ли от
потери крови. Удивительно, как Шутник в  таком состоянии смог преодолеть
восточный ветер, войти в залив и подвести баркас к причалу.
.       Ветер здесь обычно дует с моря. С запада. Но иногда, набравшись силы на
просторных  равнинах, воздушные потоки с разбегу перемахивают через горный
хребет, ограждающий береговую линию от материка c востока. Взобравшись на
вершины хребта, они как водопад, шелестя в расщелинах темно-серых, местами
покрытых зеленоватым мхом, скал обрушиваются на то, что находиться внизу. У
подножия. Неся с собой, в виде легкой пыли, мельчайшие частички разрушающихся
от древности горных пород.
.       Побуйствовав на песчаной косе, ветер набрасывается на старый маяк,
хранителем, которого я имею честь быть. По договору бессрочного найма с
местными властями. И как я думаю, уже до самого конца. С учетом моего возраста.
Но им-то без разницы кто будет охранять это добро, чтобы не растащили. Лишь бы
охраняли и подешевле.
.       Проверив на прочность каменную башню маяка и базальтовый монолит,
слегка выдающегося в море мыса, на котором этот маяк расположен, восточный
ветер проскальзывает по небольшому заливу, примыкающему к мысу, и вырывается
в открытое море. Там он начинает свою озорную игру с судами, идущими в сторону
берега. Заставляет рулевых изрядно понервничать. Вращать штурвал то в одну, то в
другую сторону, преодолевая напор встречного ветра.
.       Наверное, на слух, хранителем покажется слишком. Ведь если быть точным,
то охранником.  А если уж быть совсем точным, согласно ведомостям оплаты,
просто сторожем. Но те, для кого море это способ жизни, никогда не скажут сторож.
Потому, что маяк для них сооружение, если не священное то, по крайней мере,
издревле почитаемое. В силу своего предназначения. С ним зачастую связаны
разные приметы и легенды. А у такого места не может быть сторожа. Может быть
только хранитель. Даже если маяк уже не используется.
.       Я и сам это понял не сразу. Вся моя жизнь прошла в большом, тесном,
перенаселенном городе.  Как и во всех подобных городах, настает время, когда ты
начинаешь чувствовать себя никому не нужным. Потому, что уже не молод. Тебя все
чаще сокращают, а найти работу становиться все тяжелее и тяжелее. Пока поиски не
превращается в совсем бесполезное занятие. Но мне, как я теперь считаю, повезло.
Случайно я наткнулся на предложение стать сторожем на маяке. Деньги были
совсем небольшие, место удаленное, а потому других претендентов не оказалось.
Ничто меня особо в городе не удерживало. Семьи у меня тоже не было. Как-то так
не сложилось. И я, хотя в душе были и неуверенность, и немного страха, согласился.
Но теперь, ни капли не жалею.
.       Да, деньги небольшие. В городе на них не протянешь. Вернее протянешь, но
только ноги или превратишься в постоянно голодного, бездомного бродягу. Здесь
же, у моря, достаточно иметь желание и крепкую леску с крючком или небольшую
сеть. А как быть с остальным?  Оказывается не так уж оно и важно, как нам
представляется. Если все хорошенько взвесить. Сопоставить. Хотя наверняка, для
подавляющего большинства эта аксиома покажется совершенно неприемлемой.
.       Мое обиталище первый этаж маяка, с маленькой кухней. Отделенной от
комнаты перегородкой. А второй этаж, это сплошь винтовая лестница до площадки
с горелкой, работающей на какой-то жидкости. Так как электричество провести
сюда практически не возможно. Мои обязанности – поддерживать эту штуку в
рабочем состоянии, и когда поступит распоряжение заправить горелку и поджечь.
Правда, до сих пор проделать эту операцию мне так и не пришлось. Не знаю. Может
они уже забыли, что у них есть этот маяк? Ну и ладно. Забыли, так забыли. Лишь бы
обо мне вспоминали. Не реже одного раза в месяц.
.       Хотя Шутник и был небольшого роста, нам с Элмером пришлось изрядно
повозиться, пока мы, уложив его на брезентовый плащ, вытаскивали с баркаса и
несли до кровати. Дальше за дело принялся Элмер. Закончив обрабатывать рану и
наложив повязку, он вымыл руки и сказал, что по идее все должно обойтись. Задета
кость, остальное  вроде бы цело. За месяц заживет. Часов через пять он сам придет в
сознание, а сейчас его лучше не трогать. Фаня, на том же  плаще, мы отнесли к
скалам и похоронили, соорудив над ним каменный холмик. Элмер прочитал
небольшую молитву и мы, в молчании, вернулись на маяк.
.       По моим личным приметам, если дует восточный ветер, жди гостей. Он
спустился по единственной насыпной дороге к маяку вечером. Двумя днями ранее.
Элмеру нужно было добраться до лисьих островов. Все знали, что здесь нередко 
появлялись контрабандисты, да и не только, с которыми можно было договориться
и самым кратчайшим путем добраться до этих островов, чем ехать по суше до
ближайшего городка, имевшего небольшой порт. И еще неизвестно, сколько
пришлось бы ждать попутного транспорта.
.       Отслужив в армии санитаром, Элмер по той же причине что и я, нанялся
врачевать к иезуитам, в их миссию на островах. Плотный, примерно моего роста, он
был заметно младше меня, но при этом с совершенно седым, коротким ежиком
волос на голове.
.       Элмер остался с Шутником, а я вернулся на баркас, чтобы забрать карабин и
заодно посмотреть, нет ли чего-нибудь из обезболивающих средств. Дверь в каюту
оказалась заперта. Пришлось открывать ее, поддев снизу лежавшей поблизости
железкой.
.       На меня смотрели большие, серые глаза рыженькой девчонки лет двенадцати,
с веснушчатым лицом, курносым носом и плотно сжатыми губами. Она была одета
в потертые черные джинсы и такую же курточку, а в руках держала детский
рюкзачок с мордочкой зеленой мартышки.
- Ну, наконец-то, - с укором произнесла она, без тени испуга.
- Ты кто? – спросил я растерявшись.
- Кира, - бросила она и, обогнув меня, прошла на палубу.
.       Медленно оглядев баркас, горы, залив и маяк, Кира, испытующе посмотрев
на меня, спросила:
- А где Шуй-по?
- Кто, кто? – не сразу сообразил я, что это  Шутник.
  А ну да. Он там, на маяке.
  Ранен.
  Без сознания.
.       Кивнув головой Кира, без слов закинула рюкзак на плечо, перепрыгнула на
причал и зашагала к маяку. Все это было так неожиданно, что я еще полминуты
простоял на месте, не зная то ли пойти за ней, то ли все-таки осмотреть каюту.
.       Обезболивающих в каюте не оказалось, зато в ящике нашелся револьвер с
коробкой патронов к нему и вдобавок две коробки патронов к карабину. Ситуация
складывалась тревожная. Шутник был совсем не последней фигурой среди
контрабандистов. Те, кто стрелял в него, будут иметь большие неприятности. Если,
конечно, это была не береговая охрана. Но как раз с ними-то Шутник никогда бы в
такие споры не вступил. В силу своих двух принципов: никаких наркотиков и
серьезных конфликтов с властями.
.       Пожалуй, он был самым ловким и удачливым контрабандистом на
побережье.  Контрабанду Шутник совершенно искренне считал не преступлением, а
работой. Работой такой же полезной для всех, как и другие, приносящей к тому же
неплохой доход. Просто она мешает некоторым «жадным койотам», как он
выразился, обдирать простых людей.  Контрабанда, - говорил Шутник, - это когда
под самым носом у полиции доставляешь товар. Да так, что они и ухом не ведут. А
все эти догонялки и перестрелки, глупость. За такое надо гнать из нашего бизнеса.
Чтоб не позорили профессию.
.       Он и меня пытался втянуть в свои дела, но быстро понял бесполезность сего
занятия. Так как я не видел никакого смысла рисковать тем, что имею. Впрочем, не
он один. Больно место здесь было подходящее для этого.
.       В общем, все и так выглядело довольно странно. А тут еще какая-то
девчонка, неизвестно откуда. При таких обстоятельствах, по моему разумению,
наличие оружия могло оказаться очень даже кстати. Одинокая бутылка местного
самогона, именуемого почем-то виски, в гнезде на полочке, могла быть хоть какой-
то заменой обезболивающим. Рассовав все по карманам и повесив карабин на плечо,
я направился домой.
.       Хмурая физиономия Элмера навела меня на мысль, что случилась очередная
за сегодняшний день неприятность. Кира, опустив глаза, сидела на кровати рядом с
Шутником, лицо которого укрывала простыня. Было такое впечатление, что она
читала про себя молитву.
- Ты же говорил, обойдется, - упрекнул я Элмера.
- Не знаю, - виновато пожал плечами он, отводя в сторону глаза.
  Может сердце не выдержало.
  А может еще, что-то было.
  Иногда бывает.
  Нужен рентген, приборы.
  А так на ощупь…
.       Сказать было нечего. Я повесил карабин на крюк возле двери, выгреб все из
карманов на стол, откупорил бутылку и сделал приличный глоток.  Пойло приятно
обожгло пищевод. Слегка ударило в голову, заставив разорванные клочки мыслей
собраться в некое аморфное облако.
- Ты здесь человек новый.
  Хочу объяснить кое-что, - сев на стул начал я просвещать Элмера.
  У Шутника многочисленная родня.
  Не считая соплеменников.
  Они так просто этого не оставят.
  Если бы он был жив, то мог бы все прояснить.
  А теперь даже не знаю.
  Особо разбираться не будут.
  Кто первый попадется им под руку тот и будет козлом.
  И мы с тобой наиболее вероятные кандидатуры.
  Такие вот пирожки.
- А если в полицию? – потерев подбородок, спросил Элмер.
- Ну, во-первых, до нее еще добраться надо.
  А во-вторых.
  В таких случаях они чаще всего выполняют,  роль статистов.
  Шутник-то был как-никак контрабандистом.
  У них на него имеется свой, довольно приличный, счет.
  А значит, они тоже не будут разбираться.
  Для них удобнее, с какой стороны не посмотри, записать в козлы нас.
- Но все-таки полиция… - уже неуверенно продолжил гнуть Элмер.
- Наивный, - прервал я его.
  Это тебе не кино, а простая жизнь в глубинке.
  Здесь решают зачастую по-другому.
  По-свойски.
  Сделают так, чтобы всем было удобно.
  И чтобы шуму было поменьше.
- Хорошо, - сдался Элмер.
  Что ты предлагаешь?
- Пока не знаю.
  Хотя…
  Э, как тебя, мартышка, - позвал я девчонку, вспомнив ее рюкзачок.
- Меня зовут Кира, а не мартышка, - обиженно откликнулась она.
- Ладно, Кира, - переместился я вместе со стулом к ней поближе.
  Рассказывай, что там произошло.
- Не знаю, - продолжала дуться Кира.
- Что значит, не знаю?
  Как ты оказалась на баркасе?
  И прекрати дуться, не до этого.
- Ну, к нам в миссию пришли какие-то люди, -  нехотя промямлила Кира.
  Сначала они кричали что-то, а потом начали стрелять.
  Убили нашего пастора.
  Я испугалась и убежала к причалу.
  Там стоял баркас Шуй-по.
  Он меня завел в каюту и сказал, чтобы я спряталась под матрасами.
  И не высовывалась, пока он за мной не придет.
  Больше я ничего не видела и не слышала.
  Пока вы не стали открывать дверь.
- А откуда ты знаешь, что его звали Шуй-по? – спросил я.
- Он часто приходил к нам в миссию.
  К пастору.
  Они о чем-то подолгу  разговаривали.
  Обычно в саду, на скамейке.
  Наш пастор его так называл.
- Ну, вот видишь, все проясняется, - оживился  Элмер.
- Пока не вижу, - покачал я в сомнении головой.
  Шутник не мог в таком состоянии отплыть.
  Тем более, если там убили Фаня.
  И вообще, с какой стати они стали бы в него стрелять.
  Он там был свой.
  Значит, его подстрелили где-то в другом месте.
  Скажи Кира, а люди были местные?
  Или чужие?
- Ну, были местные.
  И чужие, - немного подумав, добавила она.
  Но я их не знаю.
.       Не произвольно мы с Элмером переглянулись. Складывалась абсурдная
картина. Какие-то люди врываются в миссию и убивают пастора. За что? Чем он мог
провиниться? Такого на моей памяти никогда не было. Потом еще кто-то убивает
Шутника и Фаня. Они-то здесь, с какого бока?
.        Но это уже была не наша головная боль. То, что рассказала Кира, обратило в
пыль мои измышления. Элмер, по поводу полиции, оказался совершенно прав, в
чем я не преминул честно признаться. Подумав, мы решили перенести тело
Шутника на баркас, чтобы утром доставить его и Киру в полицию. Трогать могилу
бедняги Фаня ни мне, ни ему не захотелось.
.       Когда закончив все приготовления на баркасе к отплытию, мы с Элмером
возвращались обратно, уже начинало темнеть. Киры на месте не оказалось. Где она
может быть, мне подсказал открытый люк на лестницу ведущей наверх, к горелке
маяка. 
.       Кира сидела на площадке, скрестив по-турецки ноги под себя, смотря в
сторону морского горизонта. Почувствовав мое присутствие она, не оборачиваясь,
спросила:
 - Почему его звали Шутником?
  Я не видела, чтобы он смеялся.
- Не знаю.
  Наверное, именно поэтому.
  Я так думаю.
- А тебя называют хранителем, потому что ты ничего не хранишь?
  Потому что хранить нечего?
- Ну почему? – удивился я такой логике.
  Я храню этот маяк.
- Зачем он нужен?
- Предупреждать ночью корабли об опасности.
  Чтобы они знали, берег уже близко.
  Можно налететь на скалы и разбиться.
  Или, наоборот, в какую сторону надо плыть.
  Если затерялся.
- Почему же ты его не включаешь?
- Видишь ли, сейчас он не используется.
  Но когда надо будет, мне скажут.
  Тогда и зажгу.
- Кто скажет? – повернувшись ко мне, спросила  Кира.
- Ну, те, кто отвечает за это.
- За то, чтобы всех предупреждать об опасности? – уточнила она.
- В общем-то, да.
- Тогда включи его, Хранитель, - самым серьезным тоном произнесла Кира.
- Сам не могу.
  Не имею права.
- Даже когда убивают людей вокруг?
  Пастора, Шутника, -  грустно прошептала Кира.
- Это не тот случай.
  Зачем его включать?
- Чтобы предупредить всех.
- Ладно, идем, я покажу, где ты будешь спать, - увильнул я от продолжения, а
внутри у меня промелькнул холодок тревожного чувства какой-то
недоговоренности Кирой. Чего-то важного именно для меня.
.       Утром мы немного задержались с отплытием. До этого мне не приходилось   
стрелять и потому Элмер, на всякий случай, обучал меня пользоваться револьвером
и карабином. Я сделал пару тестовых выстрелов из того и другого. Результатами он
остался более, менее доволен. Кира стояла рядом и внимательно слушала, как это
делается. Но притом, что она пережила недавно, звуки выстрелов ее совсем не
пугали.
.       Как оказалось, эта задержка спасла Киру  и нас тоже. Не успели мы выйти за
дверь маяка, как в залив вошел катер, который ни с каким другим не перепутаешь.
Это был личный катер Шульца. Номинально, весьма преуспевающего бизнесмена.
По сути бандита. Крестного отца местного уголовного мира.  Про него ходили
всякие нелицеприятные слухи, соответствующие его роду занятий, но, несмотря на
это, он жил на свободе в свое удовольствие. На зависть полиции. Слухи ведь не
улики, за них не посадишь.
.       Хотя у него и была атлетическая внешность светловолосого арийца, из-за
которой он, судя по всему, получил кличку Шульц, однако к немцам он ни имел
никакого отношения. То ли мать природа немного позабавилась, то ли кого-то из
его предков не досчитались на одном из военных кораблей пополнявшем здесь
запасы.
.       Катер встал у причала за баркасом Шутника и пятеро вооруженных
автоматами парней перебежали через баркас на причал, а за ними неторопливо
перешел и сам Шульц.
.       Самоуверенность, с которой это было сделано, не предвещало нам ничего
хорошего. Инстинктивно я сгреб в охапку Элмера с Кирой и затащил их обратно,
захлопнув за собой дверь. Благо, что им ничего не пришлось объяснять, после
увиденного. Первым, после недолгого молчания, высказался Элмер:
- Долго мы, наверное, не продержимся, но надо попробовать.
  Сделаем так.
  Я с карабином наверх, а ты, - кивнул он мне, - с револьвером здесь у двери.
  На случай, если им удастся подойти близко.
  Постарайся не пустить их внутрь.
  Кира пойдет со мной.
  Будет наблюдать за их перемещениями.
  И сообщать мне, кто, где находиться.
  Согласны?
.       Вопрос, естественно, был чисто риторический, в связи с полным моим и 
Киры, дилетантизмом в подобных  делах. Вдоль винтовой лестницы наверх
находились маленькие оконца. Их-то Элмер и решил использовать для обстрела
территории вокруг маяка. Кире он приказал занять позицию выше, так как при
хорошем обзоре, стрелять оттуда, сверху вниз через оконца, было очень неудобно. А
сам занял нижний уровень. Я остался внизу, у двери.
.       Пока мы занимали свои места, банда во главе с Шульцем успела пройти весь 
причал. Элмер, произвел первый предупредительный выстрел, взвивший пыльный
фонтанчик у ног Шульца. Но это послужило для них только сигналом к действию.
Стреляя, короткими очередями по маяку, они разбежались в разные стороны, беря
нас в кольцо. Второй выстрел Элмера, заставил согнуться пополам и завалиться на
бок одного из них. Это резко убавило им наглости. Остальные тут же залегли за
ближайшими валунами, открыв беспорядочную стрельбу.
.       Для каменных, старой постройки, стен маяка, эта стрельба была как укус
комара, а вот окно и дверь внизу серьезно пострадали. Вернее сказать, окна больше
не стало. Во время обстрела, я сидел с револьвером в руках, вжавшись в стену,
осыпаемый осколками стекла и толстыми кусками штукатурки, которая, на мое
счастье, не давала пулям рикошетить.
.       Сверху раздался крик Киры, - Элмер, справа, ползет, он уже близко.
.       Через пару секунд грохнул карабин, а за ним вскрик и громкое завывание
раненного бандита. Стрельба стихла. Атака сходу, сорвалась. В люк просунулась
голова Элмера:
- Живой?
- Вроде как, - пробормотал я, отряхиваясь.
  А ты не плохо, стреляешь.
  Для санитара.
- Не хвали.
  Сглазишь.
  Позиция хорошая, да и карабин приличный.
  Слушай, как ты думаешь.
  У них на катере есть связь?
- Наверняка есть, - немного подумав, ответил я.
  У этого все есть.
- Плохо, - огорчился Элмер.
  Я подумал, может они покрутятся, покрутятся и уйдут за подмогой.
  А мы потихоньку смоемся.
  Значит, скоро жди еще с десяток.
  Если не больше.
  Плохо.
  Кстати, как там бутылка, цела?
.       Бутылка оказалась цела. Мы с ним сделали по глотку и в это время,
послышался голос Шульца:
- Эй, Хранитель, выходи.
  Поговорить надо.
.       Элмер, прижал палец к губам, чтобы я промолчал, а потом тихо забубнил:
- Подожди, не отвечай.
  Он еще раз позовет.
  Соглашайся.
  Только запомни.
  Выйдешь и пройдешь ровно пятьдесят шагов от двери.
  Ровно  пятьдесят.
  И остановись.
  Мне нужна точная дистанция.
  Жди.
  Пусть он сам к тебе подойдет.
  Встань ко мне боком, чтобы я мог держать его на мушке.
  И ни в коем случае не загораживай его от меня.
  Запомнил?
- Ты вообще живой? – снова подал голос Шульц.
  Чего молчишь?
  Не бойся, стрелять не будем.
  Просто поговорим.
  Может, до чего и договоримся.
- Отвечай, - прошипел Элмер.
- Давай поговорим, - прокричал я, - выходим одновременно, по счету три.
.       Я начал отсчет, а Элмер вытащил из моих рук револьвер.
- Это тебе не нужно, только мешать будет, - прошептал он и юркнул в люк наверх.
.       По счету три, я вышел из двери, прошел ровно пятьдесят шагов и
остановился. Встав боком к маяку. В точности следуя инструкциям Элмера.
Одновременно со мной из-за валуна вышел Шульц. Увидев, что я остановился, он
неторопливо, вразвалочку, подошел ко мне.
.       Мы стояли, молча смотря друг, другу в глаза. Он сверху вниз, а я снизу вверх. 
Шульц был на пол головы выше меня и мощнее в плечах. Его карие глаза ясно
излучал насмешливое пренебрежение ко мне. И наглое высокомерие, присущее,
обычно, внезапно разбогатевшим беднякам.
- Я потерял двух человек, - первым нарушил молчание Шульц.
  Чем будешь расплачиваться?
.       Единственное, что я мог ему противопоставить – наглость, не меньшую чем у
него. Взойти по высокомерию и уверенности в себе до его уровня. Это я вдруг
интуитивно осознал внутренним чувством самосохранения. Только на этом уровне
можно было с ним говорить продуктивно. Чего-то добиться. Это был его язык, его
плоскость понятий, его среда равноправного общения. В противном случае он бы
просто смял меня. Низведя до положения служки на подхвате.
- Ничем, - ответил я спокойно.
  Я их сюда не звал.
  К тому же, не двоих, а одного.
  Второй только ранен.
  Вон он, скулит, - кивнул я в сторону раненого.
  Лучше поговорим по существу.
  Что ты хочешь?
  Из-за чего такая шумиха.
- Хм! – хмыкнул, насмешливо Шульц.
  Букашка обнаглела.
  Ладно, объясню.
  Сегодня я добрый.
  Пока.
  Но учти, всему есть предел.
  Значит так, старик.
  Отдаешь девчонку, за моего человека, и мирно расходимся.
  А нет, так разнесу эту рухлядь на кусочки, - махнул он рукой в сторону маяка.
  Но девчонку все равно получу.
  Хотелось бы конечно живой.
  Ну, тут уже как получиться.
  Все ясно?
- Нет, не все, - твердо заявил я.
  Мне непонятно, почему именно эта девчонка?
  Тебя что, сильно заело на нее?
  Это же совсем еще ребенок.
  Или она какая-то особенная?
- Суешь нос не в свои дела, – сердито произнес Шульц.
  Сидишь тут спокойно, ну и сиди.
  Меньше знаешь, дольше жить будешь.
  А то заело, не заело.
  Особенная, не особенная.
  Какая тебе разница?
  О себе лучше бы подумал.
- И все-таки, - пропустил я его выпад.
  Хотелось бы знать, что почем.
- Ну, ну, - покачал он головой, решив, что я с ним торгуюсь.
  Не бойся, не обижу.
  Будешь доволен.
- Не, так не пойдет, - прошмыгнул я в неожиданно открывшуюся прогалину.
  Откуда мне знать, сколько она стоит.
  Может, ты хочешь меня в темную нагреть.
  Будешь доволен, это не разговор.
  Так дела не делаются.
  Конкретики не слышу.
  За что и сколько.
- Дурак ты Хранитель, - зло усмехнулся он, сверкнув острым взглядом.
  Но, пожалуй, тебе скажу.
.       Я и до этого был не уверен, что в его планах есть вариант, по которому
предусматривался мирный исход. Но после такой усмешки стало очевидно в
изначальном отсутствии оного. В его мыслях я был ходячим трупом. Я и все
остальные. Кроме, наверное, Киры. Он просто тянул время, забавляясь. В ожидании
подхода пополнения. И то, что он собирался мне сказать, вполне могло оказаться
чистейшей правдой. Нет, наверняка будет правдой. Для будущего мертвяка. Отчего
бы и не пооткровенничать. Покуражиться. Ему было даже интересно поиграть в
этакого добрячка.
- Есть очень хорошие люди, можно сказать почти родные мне.
  Отказать им я не могу.
  Она им нужна.
  Для чего, точно не знаю.
  Но я так думаю потому, что те, кто был рядом с ней.
  Потом оказывался на кладбище, или сходил с ума.
  Знающие люди говорят, что в нее вселился дух смерти.
  Такая вот примета появилась у нашего народа.
  Кстати, и тебя тоже это касается.
  Так, что не стоит разыгрывать из себя героя.
  Защитника бедненьких детишек.
- И мне надо в это поверить? - спросил я, изобразив на лице равнодушие.
  Наверняка опять ваши колдуны народ мутят.
- Ну, уж как знаешь.
  Только проверять на себе не советую.
  Вот пастор не поверил и что?
- А как же ее родители?
- Да нет у нее родителей, - сказал он, скучающе почесав свою шею пятерней.
  Умерли от какой-то заразы.
  Бедняги.
  Почти сразу, как только поселилась на островах.
  Кто они, откуда были родом, никто не знает.
  А ей повезло.
  То же болела, но оклемалась.
- Бред, - уверенно заявил я.
- Может и бред, - пожал он плечами.
  А может и не бред.
  Если не успевают новые могилы откапывать.
  Для убитых.
- Что-то тут не так, Шульц, -  впервые назвал я его по имени, для вескости.
  Пусть полиция с твоими сказками разбирается.
  Без меня.
  Все-таки она еще совсем ребенок.
  А мне проблем с законом не нужно.
- Ну, ты и козел, - взъярился Шульц.
  Хотел с тобой по-хорошему, но видно не получиться.
  Ребенок, ребенок!
  Учить меня будешь?
  Тоже мне проповедник  дранный.
  Поешь как Шутник.
  Он тоже кормил меня моралью.
  Мол, это ребенок, да это все просто совпадения.
  Мол, бог меня за это не простит.
  А я плевать хотел на все ваши морали и прощения.
  Понял, старый пень.
  Плевать хотел.
  У меня свой бог.
- Так это ты Фаня? – спросил я, умышленно умолчав про Шутника.
.       Пусть думает, что Шутник жив, баркас-то они не осматривали. По крайней
мере, это придаст мне вес. В виде поддержки родни и земляков Шутника. И, кроме
того, будь Шутник жив, его свидетельские показания стали бы ощутимым сроком
для Шульца. Он на мгновение задумался. Видно его это задело. А потом он, как
будто встрепенувшись, одним молниеносным движением, выхватил из-за спины
пистолет и приставил к моему лбу. Такой подлости я никак не ожидал. Даже от
него.
- Ну, хватит, поговорили, - зло прошипел он.
  Не захотел по-доброму, пеняй на себя.
  Пошли за дев…
.       Громкий хлопок выстрела прервал его. Когда я открыл зажмуренные от этого
звука глаза, Шульц лежал передо мной навзничь с пульсирующим кровью пятном в
области виска. Я стоял в ступоре, не представляя, по какую сторону жизни сейчас
нахожусь, пока мой слух, сквозь шум выстрелов, не различил крик Элмера:
- Беги же идиот.
  Не стой.
.       Как видно для меня сегодня был день не только игры в прятки с пулями, но и
коллекционирования оскорбительных прозвищ. Эта не совсем приятная мысль
пришла мне в голову в тот момент, когда я изо всех сил рванул к маяку.
.       О других чудесах я только слышал, а это имел возможность испытать на себе.
Пробежать пятьдесят шагов под прицелом трех непрерывно стрекочущих автоматов,
ввалиться в проем двери и оказаться лежащим на полу за каменной стеной маяка,
причем без единой царапины, было, по-моему, натуральным чудом. Снова на меня
сыпались куски штукатурки, взвизгивали рикошетившие пули, наверху бухал
карабин Элмера, ведя перепалку с автоматными очередями, что-то выкрикивала
Кира, а я пребывал в блаженном состоянии. Как будто меня, приговоренного к
смертной казни, уже стоящего на эшафоте, вдруг взяли и неожиданно помиловали.
.       Но это чудо оказалось не последним в этот день. Вместо дополнительной
партии головорезов Шульца, в залив важно вошел катер береговой охраны. Не
после всего, как обычно случается с полицией, а в самый подходящий момент.
Когда безнадега успешно разрасталась до полного отчаяния в обратной пропорции к
количеству имеющихся у нас патронов.
Потом было долгое разбирательство кто, что, где и как. Подошли еще два
судна с криминалистами и полицейскими. Как водиться в таких случаях снимали
свидетельские показания, отпечатки пальцев. Фотографировали арестованных,
трупы, стены маяка с выбоинами от пуль и все такое прочее. Под конец перегрузили
тело Шутника к себе. Фаня, почему-то, решили не трогать. Сказали, что сообщат
родственникам. Киру тоже оставили здесь. Пока. На пару дней. Так как ею должна
была заняться служба по делам несовершеннолетних. Элмеру, пришлось поехать с
ними, в интересах следствия, как нам было сказано. Думаю, что это совсем не
противоречило его желанию.
.       Прощание с ним было коротким. Зачем что-то говорить, если и так все ясно.
И ему, и нам с Кирой. Даже трудно представить, как бы развернулись события без
его активного участия. Максимум, что я смог выдавить из себя, без патетики было:
- Спасибо Элмер.
  Кажется, я тебе обязан жизнью.
  И Кира тоже.
- Да ладно тебе, - легонько, по-дружески, подтолкнул он меня в плечо.
  Когда-нибудь сочтемся.
- Хотел посоветовать, - сказал я тихо, чтобы не услышала полиция.
  Постарайся быстрее смыться куда-нибудь отсюда.
  На время, пока не перестанет штормить.
  Только, естественно, не на острова.
  Все-таки это был Шульц, сам понимаешь.
  А пока будь начеку.
- Конечно, понимаю - усмехнулся он.
  Не тупой.
  Ну, пока девочка, - протянул он руку Кире.
- Спасибо тебе Элмер, - поцеловал она его, рывком дотянувшись до щеки.
.       На следующий день приплыли родственники Фаня. Я им показал, где
могила.
Они завернули его в полиэтиленовый пакет и осторожно понесли к своему баркасу.
Но в  этот момент в проеме двери показалась Кира. Увидев ее, они переглянулись и
сразу их темп резко увеличился. Почти бегом, спотыкаясь, они пробежали причал и
буквально залетели на свое суденышко. Баркас тут же отчалил. Уже через минуту,
он на полном ходу, скрылся за мысом.
.       Тем, что мне рассказал Шульц, я не решился поделиться ни с Элмером, ни с
Кирой, ни тем более с полицией. Посчитав, что все это не серьезно. Глупости
суеверных островитян. Но, увидев реакцию родичей Фаня, я стал подозревать, что
Шульц был, совсем даже не одинок в своих предрассудках.
.       Такова предыстория того, как Кира оказалась со мной. За ней никто так и не
явился. Ни через день, ни через месяц. И вообще суда перестали появляться в заливе
у маяка. Правда, пару недель рядом частенько мелькали катера береговой охраны, но
потом и они исчезли.
.       Из-за этого мне периодически приходилось пешком делать вылазки в
лавочки ближайшего поселка. После первого же посещения поселка мои
подозрения, насчет популярности предрассудков Шульца, оформились в
уверенность. Не скажу, что ко мне отнеслись холодно, но сдержанности вполне
хватало. А поселковый пьяница и сплетник Чум, еще не добравший в этот день
вторую половину своей нормы, с детской непосредственностью спросил:
- Как там эта ведьмочка?
  Все еще у тебя живет?
.       И я всей кожей почувствовал на себе вопросительные взгляды тех, кто
находился в это время в лавочке. Не дожидаясь моего ответа, Чум сочувственно
изрек, выразив тем самым общее мнение:
- Понятно.
  Избавился бы ты от нее, пока не поздно.
.       Кире я, разумеется, ничего не сказал. Ни тогда, ни позже. И вообще никогда
не затевал разговора про те события. Что-то удерживало меня, возведя эту тему в
табу.  Она тоже ее не касалась. Только в тот же день, я запретил ей уходить далеко от
маяка.
.       Прошло три года. Армия жестко взяла острова под свой контроль.
Беспорядки там вскоре прекратилась. Все успокоились. Постепенно улеглись и
страсти вокруг Киры. Конечно же, ее не забыли, но то, что она не мозолила всем
глаза, порядком смягчило отношение к ней. Как говорит поговорка: чем выше забор,
тем лучше сосед. Все вернулось в прежнее русло. Залив маяка вновь зажил как
раньше.
.       За эти три года она подросла, покрупнела. Из худенькой веснушчатой
девчонки она превратилась в симпатичную, крепкую девушку. Сказалось, наверное,
и то, что Кира взяла на себя практически всю домашнюю работу. Причем без всякой
инициативы с моей стороны. Сама. Видимо просто пришло время проявиться ее
женскому началу. А если откровенно, то я к ней очень привязался. У нас с ней
сложился хороший симбиоз. Мы оказались нужны друг, другу. Две одинокие,
сиротливые души, родственные этому маяку приютившему нас.
.       Мы учили друг, друга тому, что умели.  Я ее ловить рыбу, готовить, грести
веслами, плавать, латать сети. А она меня слушать звуки ветра и моря, кормить чаек
с рук, встречать ранним утром солнце, разговаривать ночью со звездами. И еще
многому тому, о чем я не вспоминал с далеких времен своей юности.
.       О том, что мир создан из добра, света, надежд и красивых фантазий.
Сбывающихся пожеланий в новогоднюю ночь. Сказочных приключений в далеких
странах. Неведомых друзей, с которыми еще предстоит встретиться. И конечно
любви с умным и добрым человеком.
.       То, что было безжалостно разрушено во мне утилитарной серостью
жизненного опыта. Скупого ростовщика-менялы, бессовестно разменивающего
золотые дублоны доверчивой юности на медные гроши бездарной обыденности.
.       Сложности? Сложности конечно были. Я не мог ей объяснить те вещи,
которые девочки узнают от своих матерей. Конечно, я знал об этом. В общем. Но
как-то язык не поворачивался  поговорить на эту тему. И тогда я уговорил мою
приятельницу Энни в поселке, время от времени просвещать Киру в этих делах.
.       А еще меня посещали радужные мечты о том, как  я ее вскоре удочерю. Она
выйдет замуж, за хорошего парня. Одного из тех молодых парней с проходящих
судов, что с любопытством поглядывали на нее. Пойдут детишки, считающие меня
своим дедушкой. Ну и все такое прочее, в розоватом цвете, с перламутровым
отливом.
.       Но мечты, как это бывает почти всегда, оказываются на поверку миражами.
Их развеял небольшой военный корабль, с которого сошли Элмер и бородатый
мужик, похожий на одного из пиратов команды Флинта.
.       В приближении он оказался доктором Фридрихом Хантом, или просто Фред,
как он себя обозначил. Ученым в области каких-то там мудреных наук. По
внешнему виду его скорее можно было принять за пациента, а не доктора. Если бы,
не серые, жесткие глаза, беззастенчиво ощупывающие собеседника.
.       Увидеть снова Элмера живым и здоровым для меня и Киры было большой
радостью. Так что процедура встречи и расспросов затянулась почти на час. А потом
Элмер шепнул мне, чтобы я отослал куда-нибудь Киру и мы остались за столом в
маяке втроем. Тревожное чувство от их неожиданного приезда меня не обмануло.
Они вопросительно переглянулись между собой, после чего Элмер смущенно
произнес:
- А ведь мы приехали за Кирой…
.       И замолчал, не окончив фразы. Я сразу как-то не осознал значение его слов.
По инерции находясь еще под впечатлением встречи, и потому сказал то, что первое
пришло мне на ум:
- Что-то вы не особо торопились.
  Она уже взрослый человек.
  Ей и скажите.
- Было бы лучше, если бы сначала вы переговорили с ней, - сказал Фред.
.       А вот теперь до меня дошло. Мало того, что им вдруг приспичило забрать
Киру, так они еще хотят это сделать моими руками. Горячая волна злости прошлась
у меня от груди к голове и оформилась в страстное желание стукнуть чем-нибудь
тяжелым по косматой башке, этого наглого малого от науки.
- С какой стати я должен это делать док? - возмутился я.
  Три года она никому не была нужна.
  Все утряслось.
  Она обжилась здесь.
  Привыкла к новому дому.
  Ко мне, в конце концов.
  И вдруг на тебе.
  Нежданно, негаданно появляетесь вы и …
  Элмер, ты-то какого черта влез?
  Мы не отдали ее Шульцу, почему сегодня ты с этим?
  Бородатым.
  В чем дело?
  А вы док имейте в виду.
  Если только она сама не захочет…
  В общем, держитесь от нее подальше.
- Не кипятись Хранитель, - вкрадчиво произнес Элмер.
  Есть обстоятельства.
  Причем очень серьезные.
  Поверь, я бы никогда не подписался на это дело.
  Если бы не было веских причин.
- Какие такие обстоятельства? – еще больше взвинтился я.
  Мне все ваши обстоятельства знаешь где?
  Нет! – от злости я со всей силы стукнул кулаком по столу.
 .       Фред вытаращил непонимающие глаза и с опаской слегка отодвинулся от
меня. Интуитивно почувствовав опасность того, что во второй раз мой кулак мог
пройтись по его физиономии. Ситуацию разрядил Элмер:
- Фред, иди, подыши воздухом.
  Пока мы тут поговорим.
.        Изобразив презрительно-недовольную гримасу, Фред нехотя встал и
медленно прошел к двери. В окно было видно, как он, отойдя к ближайшему
валуну, расположился на нем спиной к нам. Я уже хотел было высказаться Элмеру,
но он опередил меня, подняв руку:
- Соблюдай очередь.
  Ты уже выступал.
  Теперь скажу я.
  И тебе придется послушать.
  Хотя бы из уважения ко мне.
  Так вот.
  Ее родители работали в Африке.
  По какой-то там гуманитарной программе.
  В самой, самой глубинке.
  Однажды, в деревне, в которой они жили, погибли почти все жители.
  В один день.
  Причем, как оказалось, они просто поубивали друг, друга.
  Каким образом она и ее родители при этом остались целы.
  Никто тогда не разбирался.
  Их срочно эвакуировали, и они приехали сюда.
  Потом произошли известные тебе события на островах.
  Я не знаю, кто увязал эти две вещи.
  В Африке и на островах.
  Да и вряд ли нам с тобой скажут.
  Но в результате выяснились странности.
  Первое.
  На тот момент.
  У этой пары не было и по всем медицинским признакам не могло быть детей.
  Откуда, посреди Африки, в глухом селе.
  Где поблизости, на сотни километров, нет ни одного европейца.
  Вдруг появилась белокожая девчушка, никто не знает.
  Кроме, наверное, самой Киры.
  Второе.
  Причиной побоища и там, здесь.
  Было какое-то воздействие, изменяющее мозги.
  Немного.
  Совсем чуть-чуть.
  Зато результат…
  Такое заключение вынесли эксперты.
  Определить, что это было, они не смогли.
  То ли вирус, то ли излучение.
  Третье.
  От чего умерли ее приемные родители, и чем переболела сама Кира?
  Вопрос остался открытым.
  Диагностировать болезнь, медикам не удалось.
  Из этих фактов, как понимаешь, напрашивается вывод.
  С этой девочкой не все ладно.
  Необходимо ее обследовать.
  Вполне возможно она носитель неизвестного, опасного вируса.
  Или же источник излучения.
  В чем я, правда, сомневаюсь.
  Но, чем черт не шутит.
  Так что, ничего страшного.
  Никто ее обижать не собирается.
- А это корыто, на котором вы приплыли? – поддел я Элмера.
  Оно на самом деле приют.
  От благотворительного общества защиты детей.
  Не так ли?
  Признаться, я не узнаю тебя Элмер.
  Может это с тобой не все ладно, а?
- Послушай, - начал он раздражаться.
  Да.
  Ей заинтересовались серьезные организации.
  И меня попросили сопровождать Фреда.
  Потому, что я знаком с тобой.
  Но я бы никогда не согласился.
  Если бы своими глазами не видел заключения экспертов.
  Довольно известных специалистов.
  И если быть откровенным до конца.
  То, я думаю, вполне возможен вариант.
  Когда, так или иначе, ей придется поехать с нами.
  Подумай Хранитель, надо ли доводить до крайности.
- Эх, Элмер, - вздохнул я с сожалением.
  Такое я уже слышал от Шульца.
  И про то, что она не такая.
  И про то что, ее все равно придется отдать.
  А ваши спецы видно такие же, как шаманы из племени Шульца.
  Из одного теста.
  В общем так.
  Говорите с ней сами.
  Если поедет, я не буду возражать.
  А если не захочет…, - я замолчал, предоставив Элмеру самому додумывать.
  Кстати, попросили или приказали?
  Хотя для тебя это, наверное, одно и то же.
- Ладно, -  немного подумав, произнес он обиженно.
  Давай подождем до утра.
  А там видно будет.
  Что и как.
  Пока.
.       Элмер тяжело поднялся и молча, вышел. Я из окна видел, как он подошел к
Фреду. Что-то ему объяснял. Они о чем-то спорили. Махали руками. Кивали в
сторону маяка. А потом, судя по всему, все-таки пришли к согласию и зашагали к
причалу. Отложив проблему Киры до утра.
.       С утра я решил заняться лодкой, прихватив с собой, так, на всякий случай
карабин Фаня. Для уверенности. Неспокойно было у меня на душе, от нехороших
предчувствий. От разговора с Элмером.
.       Уже неделю лодка лежала верх дном на берегу и достаточно просохла, чтобы
можно было законопатить пальмовыми волокнами щели в ее днище. Подошла Кира
и присела рядом на большой гладкий валун. Мельком взглянув в ее сторону, я
заметил, что она одета так будто собралась куда-то и даже рюкзачок с мартышкой
захватила.
- Далеко собралась? - спросил я, продолжая работу.
- Ухожу я Хранитель, - твердо сказала она.
  Только ты не думай.
  Не от тебя.
  И не отсюда.
  Мне здесь было хорошо.
  Просто надо уходить.
.       Хранитель. Она с самого начала называла меня так, принципиально
игнорируя мое настоящее имя. А я и не протестовал. Какая мне разница?
      Разговор, судя по всему, предстоял серьезный. Отложив инструмент в
сторону, я сел на днище лодки. Так чтобы видеть ее лицо, ее глаза.
- И куда?
- Туда, - махнула она рукой в сторону хребта.
- Нельзя тебе туда, - спокойно сказал я.
.       Понимая, что удержать ее в приказном порядке мне не по силам, я даже не
подумал озвучивать такие глупые фразы: не пущу, запрещаю и тому подобное. Хотя
очень хотелось. Единственное, что можно было сделать, это убеждать. Спокойно,
логически без нервов и истерики. Обоснованно.
- Они считают, что ты причина, по которой люди убивали друг, друга.
  Что в тебе все зло.
  Глупости конечно, выдумки их  колдунов.
  Но что поделаешь?
  Островитяне суеверны.
  Вспомни, как на тебя смотрели родичи Фаня?
  Даже Шульц, и тот поверил.
  Я тебе не говорил об этом, а теперь скажу.
  Ты уже взрослая, поймешь.
  Думаешь, зачем он сюда явился тогда?
  Просто так?
  За Шутником?
  Нет, за тобой дорогая.
  Это он мне сам сказал, перед тем как Элмер его…
- Да знаю я все Хранитель, - пожала плечами Кира.
  Что они думают обо мне.
  И про Шульца тоже, - увидев удивление на моем лице, она добавила.
  Слышала, как Шутник спорил с ним.
  Это пастор велел ему увести меня с островов.
  В ту ночь.
  Когда они пришли за мной в миссию.
- А раньше рассказать об этом нельзя было? – возмутился я.
- Не знаю, – пожала плечами Кира.
  Нет, наверное.
- А теперь что-то изменилось?
- Да изменилось, - проговорила она, взглянув на судно в заливе.
  Они опять пришли за мной.
- Это не они, - возразил я.
  Шульца-то давно уже нет.
  Это другие.
- Они всегда другие, Хранитель.
  Я их чувствую, узнаю.
- Ты неправа Кира.
  Эти просто хотят тебя обследовать.
  Считают что ты, возможно, носитель опасного вируса.
  Кстати, интересовались твоими родителями.
- Которыми? – улыбнулась она.
  Их было много.
  А теперь и ты тоже мой родитель.
- Судя по всему всеми.
  И теми, которые умерли здесь от болезни тоже.
- Они не умерли, они здесь, - Кира приложила свою ладонь к груди.
  Им не нравилось в этом мире.
  И они решили уйти.
  Туда, где им хорошо.
  Сами.
  Но когда-нибудь вернуться.
  Когда все вокруг измениться.
- Ты это серьезно? – я вгляделся в ее глаза, но не нашел там признаков шутки.
  Я не пойму тебя.
  Может, объяснишь?
- Если бы я могла найти такие слова, - сказала она грустно.
  Я бы только это и делала.
  Все тут, - Кира дотронулась пальцем до своего сердца.
  И тут, - перевела она палец на мое.
  Они слушают друг, друга.
  И отвечают.
  Только ты не замечаешь.
  Спроси свое сердце и услышишь мое.
  Как пастор, как Шутник.
- Я тоже могу уйти туда? – спросил я из интереса.
- Нет, - покачала она головой.
  Ты другой.
  Ты должен быть здесь.
  Пока есть они, - она взглядом указала на корабль.
  Вот спроси себя, зачем ты приготовил это, - кивнула она в сторону оружия.
.       Кружева моих мыслей сплелось в новый узор переоценки прошедших
событий. Их значимости и причин. А правда, - подумал я, - почему вдруг эта
девчонка, с первой встречи, стала для меня так небезразлична? До такой степени,
что я сразу поставил на кон за нее свою жизнь. Тогда. И сегодня тоже, в здравом уме
и сознании, собираюсь повторить этот сумасшедший, с точки зрения житейской
логики,  кульбит. Причем уже в одиночку и против кого? Я старый закоренелый
скептик, уже давно разуверившийся в реальности декларированной общественной
морали. Почему? Неужели мне моя жизнь совсем опостылела до такой степени?
Вроде нет. И откуда во мне такая железная уверенность, что никакое она не зло.
Чтобы там о ней не говорили. Или я действительно просто, напросто старый,
упрямый козел, как когда-то охарактеризовал меня Шульц? Может прав Элмер?
Пора, наконец, реально взглянуть на вещи. На судьбу Киры, на ее детские фантазии
и на свою безответственную доверчивость эмоциям.
.       Она сказала – сердце. А как же тогда быть с этим? Что-то в нем изменилось.
Да. При ней оно стало выше, ярче того серого вещества в моей черепной коробке.
Незаметно для меня. Изменились паритеты. Оно теперь командует парадом.
Взвешивает мое бытие на весах совести и принимает решения. Идиотские, по
разумению любого обывателя. А меркантильная машина, высчитывающая что,
почем и за сколько, беспристрастно сводящая дебит с кредитом, отошла на роль
второстепенного слуги. Безмолвного исполнителя решений сердца. И еще. Кира
постоянно присутствует в нем. Незримо, безлико, мягко, деликатно и нежно.
Соучаствуя во мне. В моей жизни, в моих мыслях.
.       Хорошо это или плохо? Не знаю. По-моему все-таки хорошо, по крайней
мере, совсем не плохо. Мир-то для меня стал другим. Окрасился цветами,
надеждами, мечтами. Стал легче, воздушнее. Слова. Она сказала – не найти таких
слов. Так ведь точно. И во мне нет таких слов, чтобы выразиться в полной мере.
.       Жаль. Жаль, что между языком сердца и словами, слетающими с нашего 
языка, такая огромная разница. Если бы ее не было, то не было бы Шульца, были бы
живы пастор, Шутник, Фань. И многие, многие другие. Не было бы разницы между
тем, что мы думаем и что говорим. Что делаем. Это было бы одно и то же. А само
понятие лжи, в любом ее проявлении, нам было бы неведомо и дико. И тогда
разговор с Элмером и Фредом был бы совсем другой или же его совсем бы не было.
Жаль. До тошноты, до смертной тоски. Не обретенного нами мира.
.       Роясь в своих чувствах, я прозевал, когда они подошли. Их было четверо.
Фред, Элмер и двое плотненьких моряков. Расчетливо подошли, взяв нас с Кирой в
кольцо. По выражению их лиц было видно, что время дипломатии кончилось. Как и
предупреждал меня Элмер. Настало время канонерок.
.       Ни на мгновение не сомневаясь, я бросился к карабину, лежащему под
лодкой. Но морячок, стоявший ближе всех ко мне, оказался проворнее. Он
навалился на меня, повалил на землю лицом вниз и выкрутил мою руку, отбросив
карабин в сторону Элмера.  От резкой боли, в связках предплечья и кисти руки, я
застонал. И тут же услышал голос Киры, доведенный негодованием до предельных
частот крика:
- Сейчас же отпустите его.
.       С трудом повернув голову, я увидел ее стремительно увеличивающиеся
глаза. Ярко полыхающая, невероятно красочная, пульсирующая радуга, зародилась в
них и плавно вплыла в нашу реальность. Вступив с этой реальностью в тайный
сговор, подчинила ее своей воле. Став доминирующей силой. Все вокруг слегка
завибрировало в резонанс с радугой. Атмосфера уплотнилась до состояния желе, и
придавила к земле. Как будто огромная ступня, наступила на нас. Надоедливых
муравьев, букашек. Зрение заволокло темнотой. Засверкали яркие, плывущие
звездочки. И все.
.       Медленно всплывая из безвременных глубин темноты, сознание ощутило,
как мое лицо обтирают чем-то влажным, а потом в него проник жалобный голос
Киры:
- Хранитель, миленький.
  Не умирай, пожалуйста.
  Прости меня.
  Я не хотела.
  Правда, не хотела.
  Просто я испугалась.
  Думала они и тебя тоже убьют.
  Из-за меня.
  Ну, разве я виновата, что у них все наоборот.
  Что они какие-то не такие.
  Неправильные.
  Я ведь только хотела, чтобы они любили друг друга.
  Говорили ласковые, добрые слова.
  Дарили друг, другу подарки и цветы.
  А они…
.       А они, скоты, стреляют друг в друга, - подумал я и открыл глаза. Следы слез
на лице Киры. Ее рука. Носовой платок с красными разводами. Рядом лежал
набросившийся на меня моряк. Подтеки крови из ушей и носа. Остекленевшие глаза
чуть приоткрыты. Увидев, что я прихожу в себя, Кира радостно ойкнула и помогла
мне приподняться, чтобы сесть. Подперев плечом мою спину.
.       Голова немного кружилась. Рука окрасилась кровью, когда я провел ею по
мокрым губам. Это значило, что вид у меня был не намного лучше, чем у моряка.
И на платке Киры тоже была моя кровь. Выше на берегу, лежал второй морячек. Что
с ним я не видел, он лежал, повернув голову в сторону. Но судя по неестественно
подвернутым ногам, он был в том, же состоянии, что и его коллега.
 .       Элмер и Фред валялись рядышком. В тени большого валуна, возле которого
они стояли. Один на спине, а другой на боку. С такими же следами крови из носа и
ушей. Грудь Элмера слабо вздымалась и опускалась, а Фред шевелил пальцами рук,
перебирая песок. Живые, уже хорошо, - непроизвольно констатировал я.
- Хранитель прости, - снова заныла Кира.
.       Я приложил ей свой указательный палец к губам. Оперся на ее плечи и с
трудом поднялся на ноги. Силы на удивление быстро возвращались ко мне. Уже
через несколько секунд я мог твердо стоять на ногах и оглядеться вокруг.
.       У противоположного берега из воды торчал винт корабля и самый конец
кормы. Возле нас плавали деревянные обломки. Судя по виду, от моей лодки,
которую я собирался законопатить. От маяка осталась лишь нижняя часть. Верхняя,
в виде обломков кирпичей, железных прутьев  и битого стекла усеяла весь мыс. И
это все на фоне спокойного моря. Безмятежной тишины, нарушаемой криком чаек.
Ощущения покоя и удовлетворенности.
.       Господи, зачем же дите неразумное таким наделять-то? – ужаснулся я про
себя, - ей же еще в куклы играть, а ты…
.       В куклы играть? В памяти всплыла давняя картинка. Соседская девочка
сидит на подоконнике. Рядом кукла в красивом платьице с кружевами и плюшевый
мишка. Мишка скажи кукле здравствуйте, - поучает она мишку, - надо быть
вежливым и уважать других. Дарить им подарки. И они тоже подарят тебе что-
нибудь. А ну-ка садитесь вместе и никогда не ссорьтесь. Мы ведь все друзья.
Правда?
.       Как там Кира сказала: Я хотела, чтобы они любили друг, друга. Отличная
идея, девочка моя. Ей уже тысячи лет. Ее ростки постоянно пробиваются то там, то
здесь. Но воплощается она всегда одинаково, если бы ты только знала. А те, кто
верит в нее, бывают гонимы. Наверное, потому, что мы и вправду какие-то не
такие. Такие вот человечки неправильные. Нас ведь вместе не усадишь, как куклу с
мишкой. Боже мой! Еще хорошо, что она захотела только это. А если бы она
захотела рыцарей с драконами, или, как их там, звездных «джидаев».
- Тебе надо уходить Кира, - озвучил я ей свою реакцию на то, что увидел.
  Пойдешь к тете Энни.
  Сиди там тихо, как мышка.
  На улицу не выходи.
  Я приду за тобой.
  Иди, - подтолкнул я ее, но она стояла и выжидающе смотрела на меня.
  Я приду, - повторил я, но она продолжала стоять.
  Обязательно приду.
  Честное слово, клянусь.
.       Только после этого она, молча, закинула рюкзачок с мартышкой на плечо,
повернулась и пошла вверх по дороге. Я хотел было сказать ей, чтобы она больше
никогда не делала такого с радугой. Что люди это не куклы. Что в жизни все бывает
по-другому. И еще многое из этих самых что. Такое нравоучительное, моральное.
Но не стал этого делать. Врать и лицемерить не только ей, но и себе. 
.       Элмер очнулся и уже стоял на ногах. С трудом сохраняя равновесие, он
оглядывался по сторонам, осмысливая ситуацию. Фред, видимо пришел в себя чуть
раньше. Он подполз к валуну и сидел, опершись на него спиной, глядя вслед
поднимающейся по дороге Кире. Правая нога у него явно была не в порядке. Очень
похоже на перелом, подумалось мне.
- Уходит! - встревожено воскликнул Фред сквозь окровавленную бороду.
  Она уходит Элмер.
  Слышишь.
  Будет очень большая беда.
  Надо остановить ее.
  Сейчас, здесь.
  Стреляй же, черт возьми.
  Стреляй.
  Это приказ сержант, - выкрикнул он, ударив ладонью по валуну.
.       Элмер шатаясь, нагнулся и поднял карабин лежавший рядом с ним. С трудом
передернул затвор и стал дрожащими руками прицеливаться в фигурку, шагавшую
вверх по склону. Если бы он был в форме, мне бы вряд ли удалось вырвать у него из
рук оружие. Но в данный момент я оказался сильнее его.
- Дай сюда, - прошипел я зло, оттолкнув его к Фреду.
.       Карабин был у меня в руках. Возникло жгучее желание пристрелить  этого
бородатого, сосредоточившего на себе всю мою антипатию. За разрушенный наш с
Кирой дом. Нашу жизнь. Наш маленький уютный мирок. Злость и предчувствие
того, что теперь он всю жизнь будет дышать ей в затылок. Идти по ее следу. А
поможет? – спросил я себя. Обязательно ведь найдутся другие. Такие же. Так зачем
же сейчас брать на себя тяжкий грех.
.       Нет, - решил я, - ну его к дьяволу. Злость в таких делах плохой советчик. Но
пар, кипевший во мне, требовал какого-то выхода. Я поднял карабин вверх и
выстрелил. А потом, размахнувшись изо всех сил, отбросил, это искушение душ
человеческих. Подальше от себя. В темные воды залива.
 .       Гулкий хлопок выстрела отразился от скал многократным эхом. Фигурка
Киры, на перевале через хребет, остановилась и помахала мне рукой. Приложив
рупором руки к губам, она прокричала чистым, детским голосом:
- Хранитель.
  Я буду ждать тебя.
.       Ждать тебя, повторили за ней горы, воды залива, облака, чайки, парящие в
небе, волны, бьющиеся о гранит основания маяка и легкий ветерок, овевающий мои
седые волосы.
- Помоги мне, - послышался требовательное шипение Фреда.
  У меня сломана нога.
- Сам себе помогай, придурок, - бросил я ему.
  Вас сюда никто не звал.
  В мой мир.
  Стучаться надо и спрашивать можно ли войти.
  Когда приходишь в чужой дом.
  И кто тебя только воспитывал?
- Ты за это ответишь, - снова прошипел Фред.
.       Он посмотрел на Элмера, ища у него поддержки, но тот стоял, опершись
руками на валун, мотая головой. Пытаясь быстрее восстановить координацию. И
никак не мог прийти в себя.
.       Тупость какая-то. Хотелось сказать многое. Значимое. Важное.  Для меня и
для тех, кому говоришь. А в результате что? Выпалил всякую дребедень. После
которой остается только одно, развернуться и уйти. Унося недовольство самим
собой. Тем, что надо было бы сказать то и то, так-то и так-то. Хотя, в конечном
счете, понимаешь, все равно никто из них тебя не услышит.
.       Я шел к развалинам маяка собирать уцелевшие пожитки в дорогу. Для меня
начиналась новая жизнь. Жизнь со смыслом. С целью. До самого моего конца. Эта
радуга Киры расколола наше время на две части. До и после. А между ними…

= = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
   Бахито И.У.                18 декабря 2012 года