Вселенная по имени Люся

Люся ходит  между яблонями по августовской подсохшей траве и, обнимая каждую, шепчет:
- Дай Бог тебе терпения, дорогая! Прости, что у меня нет сил собрать все, что ты родила…
Лето в этом году выдалось урожайное. Уже сняты урожаи малины, смородины, вишни да сливы. Всего было много, а потому ни банок, ни сил уже не осталось. И вот теперь созрел рекордный урожай яблок!
Наша Люся живет всю жизнь в яблочном крае.  Это благодатное местечко, окруженное холмами и полями на берегу Волги.
В давние советские времена все эти холмы и поля были засажены яблонями, грушами, вишней и черноплодной рябиной. Молодая Люся работала бригадиром в этом фруктовом рае и каждый метр многих садовых гектаров имеет свое воспоминание о легком тогда шаге веселой бригадирши! Она была красива, востра, строга!  Была депутатом от  района, ездила в Москву, даже выступала там на съезде каком-то…

Сейчас сады стоят заброшенными, никто за ними не ухаживает последние двадцать лет! Теперь, вспоминая лучшие времена или просто от природной щедрости, они цветут каждый год весной, делая волшебными местные холмы и пригорки, и по своему ритму к осени осыпаются плодами. Проезжающий мимо получает удовольствие от пасторальной картинки бескрайних садов в золотых или красных плодах. Красота! Однако каждый селянин имеет свой сортовой сад. Урожаи одичавших фруктов уезжают из года в год  в рюкзаках любителей романтики…
Люся обошла все деревья, извинилась перед каждым, перекрестилась и пошла к дому через огород. Идет она тяжело, ноги болят и не слушаются. Нашей  Люсе - семьдесят второй год. На вид ей лет шестьдесят пять. У нее замечательные глаза, очень красивые руки, но совсем нет зубов.  Все свои годы  она прожила здесь, в этой деревне, в которой дважды ходила в загс и родила в местной больнице восьмерых детей.

Большая Люсина семья в начале века жила где-то на Украине - зажиточно и широко. А потом перепетии революционные и голод погнал работящий народ на другую землю, катились по стране, катились и осели здесь - на волжском берегу.  Люся родилась вон в том доме, на том берегу протоки, вон там, где огромная плакучая ива до сих пор оплакивает давно отшумевшую весну.
Сады сажали ее родители, которые трудились в совхозе. А потом она отвечала за то, чтобы яблони и груши давали плановое количество продукции ежегодно. А год то ведь на год не выходит!
Потом времена другие наступили - колхоза не стало, консервный завод, который собирал и переделывал в повидло все, что производило советское и частные хозяйства, одряхлел и закрылся. В перестройку Люся тогровала яблоками в сельпо, где не было ни отопления, ни выручки.
А дальше и вовсе помогла только старая закваска ухватистых хозяев - Люся стала семейным бригадиром. И по сей день, она управляет  мужиками в своей семье и притягивает  к себе всех детей с разросшимися семьями. Она варит, консервирует, работает на огороде, доит коз два раза в день, кормит кур...  Летом принимает  детей, внуков и правнуков в каникулы и отпуска. За обед садятся по 10, а то и 12 человек каждый день. На юбилеи и праздники Люся собирает всю родню и всю деревню.
Знает ее в родной деревне каждый.
Дачники, коих много понаехало в покинутые деревенские дома, те самые, что оккупируют  берег Волги плотным кольцом особняков с бассейнами и беседками, зовут ее "Люся - сельский магазин". Этот магазин доступен всегда, в нем дают все, что растет в саду да огороде. Продается только картошка, рыба, яйца и молоко.  На молоко всегда очередь - в понедельник четверть для Люды и четверть для Машы, во вторник – для следующих и, наконец, в четверг и субботу вставлены в очередь мы, точнее наш маленький Саня.
 Люся сначала держала три коровы, потом две, а в этом году продала последнюю. «Устала», - говорит. Теперь только козы остались – их сейчас мало, всего 12 голов,  и козье молоко теперь тоже идет в разлет.
Раньше еще с десяток овец  держали. Да дачники на соседней улице поселились – охотники с охотничьими собаками. Пару раз собаки  Люсиных овец загоняли насмерть. «Ты знаешь», - говорила Люся,- «у них ведь разрыв сердца случился! Мы, когда закололи овец загнанных – все это увидели! Эх, креста на хозяевах нету!» Поначалу овец-горемык охранять было стали. А потом решили освободить себя от забот об овцах. Год от года Володя да Люся все меньше и меньше скотины оставляли на зиму. Теперь только козы да куры остались. Сейчас ведь в современных деревнях скотину мало кто держит – хлопотно! Нет,  Люся себя не жалеет, она бы держала скотинушку то – силы стали не те!

Раньше все делалось для детей, купить - поди, купи, а сработал все сам – это твое. Продал картошку – детей одел. Дети сыты-одеты, жизнь течет чередом. Много работалось не для того, чтобы поболее взять! Все растилось, чтобы земля не стояла! Все перерабатывалось, потому что земля родила – надо с благодарностью принять!
Брать лишнее нельзя! А потому молоко и яйца она всегда продавала дешевле, чем в городе. Картошку - в цене базарной, но всегда с походом. Рыбой, что приносит муж-рыбак, тоже торгует недорого, а надо, так и чистит  бесплатно, только возьмите, чтобы на пользу пошла! «Люсь, что дешево-то так! Это же натур-продукт!» - предлагаешь ей цену лучше. «Мне много не надо, у меня все так стоит, как я прошу..» - поясняет Люся.
 Торгованные деньги везутся по осени на оптовый рынок - на всю зиму делаются припасы. Зимой выехать трудно, а потому живут все на запасы.
Взять лишнее, не свое –  это упаси Бог! Люся верит в Бога и боится Его, но  не так, как порой это делают те, кто приходит к вере от ума, а так, как восхищенные красотой мудро устроенного вокруг мира, верят Богу всем сердцем с детства и вместе с дыханием. Это даже не страх как таковой, это признание главенства Бога и Его всепроникновения в повседневную жизнь.  Что тебе Бог дал – возьми, скажи спасибо и употреби во благо. Многие ли из нас живут теперь сообразно этому простому правилу вселенской экологии?
Мы, городские, давно бережем себя! То, что нам дается – это нам по праву дается, зачем беречь? Пользуйся!

Мы соизмеряем себя не с зимой, летом и так далее по кругу времен, а строим планы и думаем, что их исполнение главное, что мы должны делать. Наше предназначение скрыто от большинства из нас. Оно стучится в сердце только по ночам, когда не спится от усталости, от суеты, от наслоения ненужного. И думаешь – «Все у меня хорошо, а что-же это я несчастлив?»
Иногда встречаю я удивительных людей, которые живут в согласии с собой и с Богом! Без видимого приложения к тому усилий. Они знают свое предназначение, живут свою жизнь терпеливо и спокойно, размеренно и гордо! Кем бы они ни были, они заметны, к ним тянутся люди.

Так и наша Люся. Каждый видит силу и красоту ее спокойной души. Да, волнуется она за всех, но это рябь на поверхности воды. А глубина ее души – прозрачна, восторженна и неколебима. Люся всех собирает вокруг себя – и это гордость ее. Ее предназначение. Все Люсины дети и родня живут вокруг нее и при ее неустанной опеке. Она как центральная ось некой системы, помогает каждому, знает все обо всех и во всем участвует.
Она – как глава племени! Далеко, под Москву, уехал старший. Он наследовал материнскую сноровку – у него свое дело. Остальные же живут либо в городе, либо по соседним деревням. Старший может матери помочь деньгами, остальные часто ищут помощи у Люси.
Муж у нее  второй. Первый замерз по пьянке, оставив ее с восьмерыми. Володя тоже не свят-трезв, но с возрастом попивает только по праздникам.
Да, был молодой – сильно пил... Семья у него была, четверо детей. Жена спилась, двое детей померли малыми, двое выросли. Люся всех десятерых потянула, когда они с Володей сошлись. Ее старшему  28 уж было, младшей своей - четыре.
Бывали времена и накормить-то их было нечем, и одеть-то нечего. Люся без слез про те времена не рассказывает. А если берется вспоминать, то все прибавляет – «Бог помог!». Светлая Люсина душа днем заботилась о садах, ночью о детях, а перед рассветом дарила … стихи. Их у Люси немного, они простые, а оттого трогательные, как беззащитные птенцы или полевые алые гвоздички. Так и стоит у меня картинка перед глазами, как молодая Люся, уложив всех спать и доделав все дела, часа в четыре утра пишет строчки на уголке кухонного стола. Эти стихи так пронзительны и правдивы. В них такие простые слова, и такая вселенская просьба услышать душу, которая любит, страдает и радуется. 
Вот так и живет наша Люся в услужении всем своим детям, мужьям и Богу. А все тяготы и трудности сделали ее не суровее, а мягче. Начинаешь разговаривать с ней, и чувствуешь, что тебя слушают, понимают, навстречу идут. Намучившись сама, Люся не может пожелать того же другим. Знала голод  сама - всех накормит, кто просит.

Однажды под Рождество в пургу приблудились с поля две цыганки, и Люся их впустила в дом переночевать! И платьев дала, и старую доху, и ночнушки новые, и спать уложила. А утром нашла хлопающей входную дверь, открытый ограбленный погреб и холодильник без запасов мяса на всю зиму.
Люся Богу помолилась и сказала спасибо, что их с Володей да Витей в живых оставили. Две цыганки столько унести не могли, кто в дом приходил -  теперь никто и  не узнает.
А дом-то Люсин стоит на краю у поля. Зимой слышно вой волков с перелеска за полем, а вечерами в мороз – чавканье и возню кабанов, которых в округе много, и в мороз они близко подходят к домам, на тепло, что ли.
Однако дом-то на краю, а что случись – к Люсе за советом, что закончилось – к Люсе за подмогой. Что не растет – к Люсе-агроному за помощью. Кто застрял на трех километрах бездорожья от шоссе – к Люсе за трактором, ну и свято дело – пахать огороды осенью и весной – тоже к Люсе.

Все они успевают. Все сажают. Все на зиму заготавливают. Как к концу лета ноги носят  Люсю, я так в толк и не могу взять. Здесь работает какая-то закваска другая. Терпение неизмеримое. Это даже не трудолюбие, это по-другому называется. Это крестьянская воловья выносливость, послушание ритму природы и признание, что ты живешь с ней вместе. Природа трудиться без устали, и ты трудишься, на благо себе, на пользу другим. Не рассуждая, потому что так заведено, и ты не первый, и на тебе все держится, и ты продолжающий в цепи времен.
 Как ее не спросишь - все у Люси хорошо. Про себя не говорит, все о детях начинает рассказывать. А летом за обедом, когда сидят за ним все дети да внуки, видели бы вы лицо Люси. Она светится. Она отдает и ничего не просит взамен. Она в центре своей Вселенной. Она сама – Вселенная, по имени Люся!