Четыре октавы

                Большое спасибо Игорю В. за восстановленный текст "оперы"


Накануне Нового года во времена, когда банки в Ростове возникали, как прыщики на лице старшеклассника, пригласили меня организовать презентацию нового офиса. Назовем его «Промбанк». Главное условие: должно быть что-то необычное. Что-то такое, чего не было у других. После недолгих раздумий с коллегами в нашем рекламном агентстве решили записать оперу, посвященную этой организации.
Креативщики Игорь и Вартан сочинили текст, бывший рок-музыкант Гена подобрал музыку. Известный в городе певец Слава, обладающий великолепным голосом, записал в студии фонограмму.
Оперу сделали в двух вариантах. Один - полностью записанная фонограмма на кассете - для подарка, и второй вариант - «минусовка», то есть без голоса вокалиста, только аккомпанемент, чтобы он мог петь на концерте. Пригласили ещё артистов для концертной программы: ансамбль казачьей песни, танцевальное шоу, фокусника, Деда Мороза и группу «Русский Чикаго». Это одно из прозвищ дореволюционного Ростова. Из Москвы привезли артиста Леонида С. с песнями из фильма «Обыкновенное чудо» и другими известными хитами. Зная, что он будет участвовать в концерте, вставили в оперу слова из кинопесни Волшебника. Ведущий вечера я.
Арендовали ресторан гостиницы «Турист», где должно было пройти действо. Установили ёлку.

Наш вокалист Слава («в СССР моё имя было на каждом заборе»,- любил шутить он) был мастер не только петь, но и пить. В плохую погоду особенно. На него накатывала депрессия, и он уходил в запой. Я этого очень опасался.
Метеослужба обещала солнечную и сухую погоду. Меня это порадовало. Хотя в глубине души сомнения оставались. Вы, наверное, заметили, синоптики похожи на политиков. Повсеместно дурачат население. Что интересно, и тем и другим это сходит с рук.
Если с утра в день нашей акции погода была уже недружелюбной, то к вечеру её характер приобрел черты истерии. Сначала полил дождь, потом ударил мороз, в довершение пошел снег. Типичная ростовская зима. Я сразу подумал о Славе. О Славе с большой буквы.

Мои мысли материализовались. В день выступления наш славный музыкант не отвечал на телефонные звонки. Ближе к вечеру мы стали догадываться, что ждать его уже не стоит. Всё бы ничего, но с исполнением оперы проблема. Это кода. Финал-апофеоз. Наша главная фишка. Слава должен был выйти такой красивый, в смокинге, и, поражая мощью своего голоса и гениальностью текста, строго и торжественно спеть Главную песню. Заказчик оповещен. Под это бюджет отпущен не хилый. Что делать? Вариантов, собственно говоря, немного. Или начинаем, или… начинаем. А там видно будет.

Зал притемняется, и я выхожу в луче света в центр зала. Становлюсь рядом с наряженной ёлкой.
- Мы рады приветствовать Вас на открытии офиса уполномоченного банка… члена Ассоциации … отделения «Промбанка» в Ростове… здесь собрались люди, которых можно назвать бизнес-элитой не только нашего города… - говорю я пафосно. Что-то там – про стабильность, основу государства… ну, и прочую шелуху.

Оглядываю зал. Все одеты празднично. Дамы в вечерних платьях. Мужчины выглядят, как американские гангстеры времен сухого закона. Управляющая местным отделением вырядилась, будто на свадьбу. Помню, до того у нее была симпатичная челка и стрижка до плеч, но сегодня она уложила свои выбеленные волосы в какой-то невообразимый тюрбан, увеличивающий ее рост на четверть. Так невеста с помощью свадебной прически превращается в старшую сестру своей матери.

В зале стоял запах обеденного перерыва в парфюмерном магазине.
- Наступает ответственный и самый долгожданный момент нашего праздника!- продолжаю я. - Почетное право перерезать ленточку предоставляется…
Едва не опоздавший казачий ансамбль грянул заздравную. Коллектив выглядел очень колоритно. Две женщины и трое нетрезвых мужиков: солист, баянист, и третий – с бубном лениво изображали небывалый восторг. Солист старательно голосил:
- Чтоб твой буланый не сбивался с шага, чтобы горилкой булькала баклага…
Последнюю фразу он пропевал с особой любовью. Баянист, склонил в творческом экстазе голову, и уже почти положил её на инструмент. Обессилевший на предыдущем банкете краснолицый казак усыпляюще стучал в бубен с периодичностью один удар в минуту. На второй песне вокалистка, худощавая с усталым лицом женщина, обращаясь к залу, в исступлении вопрошала:
- Виновата ли я, что мой голос дрожал? - От напряжения у нее выступили жилы на шее. Создавалось впечатление, чтобы оформить явку с повинной, у неё под пытками выбивают признательные показания, что дружок её «целовал-миловал».

После казаков, удивляя смелыми костюмами, в центр зала выпорхнули девицы из данс-шоу. Их сменил фокусник, серьезно напугавший гостей исчезновением бумажников и дорогих часов. Следом за ним голосом Бориса Ельцина гостей поздравил Дед Мороз.

Пошла вторая часть представления. Казаки расслабились. Солист задумчиво всматривался в убранство праздничных столов. Человек с бубном ожил и озадаченно разглядывал ёлку. Видимо, серия его концертов началась задолго да новогодних торжеств. Баянист вообще уснул, уткнув лицо в меха своего инструмента.
Артист Леонид С. спел несколько шлягеров, получил свою долю аплодисментов. Наш Слава так и не появился. Я был в отчаянии.
- Хоть самому выходи, - чертыхнулся я.
- Почему бы и нет? - сказал Леонид, узнав о проблеме. - Отнеситесь к этому факту, как к цирковому номеру. Оригинальный жанр! Такая реприза. Тем более, клиент ждет, как самый дорогой подарок.
Казаки его поддержали. Бубенист одобрительно мотнул головой и излишне громко крикнул:
- Любо!
- Л-л-лёнь… Леон… н-нид… а не могли бы вы..,- жалобно обратился я к артисту С., - спеть одну фразочку. Вот эту: «безумно-волшебно»?
- В какой тональности, коллега? - деловито поинтересовался тот.

Как всякий профессионал он считал, что все люди поголовно обладают музыкальной грамотой, и спеть в нужной тональности для каждого также легко, как отличить водку от воды синюшному пьянице. Для меня же две разные тональности - это Кока и Пепси…
Ближе к финалу, глотнув для смелости коньяк, я уныло объявил:
- Промбанк-Навсегда! Опера…
Взял микрофон в одну руку, текст - в другую. Кивнул звукооператору. Он включил подарочную фонограмму. Почти не отрывая взгляда от текста, я зашевелил онемевшими губами на мелодию "Оглянись, незнакомый прохожий":

- Загляни, незнакомый прохожий,
в офис наш ты с нуждою любой…
Наиболее продвинутые в русском языке гости, уловив двусмысленность, ухмыльнулись.
- …Наш "Промбанк" тебе сразу предложит
уникальный процент годовой.
Управляющая согласно кивнула.
Невпопад артикулируя, я (!) допел эту часть, потом барабанная дробь и уже на песню Волшебника из «Обыкновенного чуда» стал страстно выводить:
- Приходит день, приходит час,
когда наш банк рад видеть вас - о, этот час!
Дрожащей рукой я вяло указал на циферблат стенных часов.
- Для вас готовы мы на все:
дадим кредит, откроем счет - что за экстаз!
Управляющая удивлено склонила голову, отчего её прическа опасно сдвинулась набок.
- О нас везде идет молва
и соловьем поет сова…

Баянист очнулся, поднял продавленное мехами полосатое лицо и заливисто засвистел, решив, что своим поступком он меня сильно выручает.
- …и конкуренты говорят, что так нельзя вести дела.
Что это блажь, что это блажь.
Тут артист С. вышел из тени в луч света и пропел в работающий микрофон своим красивым тембром:
- Нелепо, смешно, безрассудно, безумно… Волшебно!
И ушел в тень.

Все очумели! Раздались оглушительные аплодисменты. Я победоносно окинул взглядом зал.
Сотрудничество с Леонидом продолжилось. После слов об ассортименте услуг банка, звукооператор резко нажимал «Stop» и в наступившей звенящей тишине С. своим бархатным голосом нежно выводил:
- Нелепо, смешно, безрассудно, безумно… Волшебно!
Я затараторил в работающий микрофон:
- А конкуренты говорят…
Артист подхватывал:
- Ни толку, ни проку, не в лад, невпопад… совершенно.
И снова уходил в тень.
Потом я испуганно озирался по сторонам и взволнованным фальцетом с песней входящей в моду «Фабрики» вступал за начальницу кредитного отдела:
- А тому ли я дала?..
При этом большинство гостей покатилось со смеху, а некоторые заинтересованно посмотрели в сторону прототипа.

- Четыре октавы!- охнул кто-то из гостей после моего выступления.
Я не знал, что такое «четыре октавы», плохо это или хорошо, но подумал, если по пятибалльной системе, то четыре - это неплохой результат.
Наше с Леонидом исполнение вызвало культурный шок у публики. То есть не моё, конечно, на грани вывиха челюсти зевание, которое должно было означать живое пение, а всё в комплексе. Гром аплодисментов. Ещё! Бис!
- Дайте, - говорю,- перевести дух. Всё-таки, связки…- я не знал, как закончить мысль про связки, потому что отдаленно представлял, где они находятся и для чего нужны, - связки - это… охо-хо!..

На самом деле, нужно было пленку перемотать на начало. Казаки грянули спешно актуализированный текст: «Виновата ли я, что в другой банк пошла»? Я объявил пару тостов. И снова в бой.

На второй выход Леонид С. меня благословил, «теперь ты сам всё умеешь». Не полагаясь только на опыт, я добавил ещё коньяку.
На этот раз я чувствовал себя более уверенно, уже подтанцовывал и чаще смотрел в зал, отрываясь от текста. Поводил рукой, как древнерусский сеятель. Дирижировал, предлагая подпевать припев. Когда началась ария руководительницы кредитного отдела, я по-фрейдистски ошибочно сделал движение согнутыми в локтях руками назад вместо того, чтобы, как в первый раз, вытянутой рукой указать в зал на потенциальных получателей. Меня бросило в жар. К счастью, зрители были уже ко всему готовы и не только простили мне мою оплошность, но и наградили меня и героиню песни овацией.
Потом я затянул из «Обыкновенного чуда»:
- Вложите немного
пусть даже полдоллара.
Возьмите кредит хоть чуть-чуть.
Гасить его только
до срока немыслимо.
Об этом не думай, забудь.

Припев предлагал подхватить всем гостям:
- Ах, как это мило, очень хорошо.
Всё, что у вас было, к нам оно пришло.
Я изобразил что-то, в моем понимании, похожее на чечетку. Чечетка с текстом никак не согласовывалась, но, мне казалось, для финала годилась.
Опять аплодисменты и требование немедленного повтора.

Перед очередным исполнением шлягера я выпил ещё граммов сто коньяку, потому что от волнения язык мой прилип к гортани. Стало вообще легко и весело.
Вальяжно прогуливаясь между столиками, я важно закатывал глаза и лениво покачивал рукой. Музыканты обезумели от неудержимого хохота. Артист С. довольно улыбался в усы.
Я попросил сделать фонограмму громче и пел уже в голос. Я чувствовал, как появилась полётность звука, голос мой стал более объемным, чистым и звонким.
Пару раз я даже рискнул подойти близко к зрителям и дал им возможность подпевать в другой микрофон.
Потом я осмелел настолько, что ринулся к управляющей, обнял её за плечи, потом отскочил и, сделав какой-то округлый жест в воздухе и указывая пальцем на неё, как бы намекая на наши не только рабочие отношения, пропел:
- Как упоительны в "Промбанке" векселя,
проценты вкладов и клиентские услуги.
Никто не может так заботиться о друге,
как банк о вас, ведь мы и вы - теперь друзья.

При этом я часто-часто закивал головой, напоминая страдающего болезнью Паркинсона. Далее в песенке «прибыль» у меня рифмовалась с «Чернобыль», банк с танком и мустангом, а кредит образовывал пару со словами - пьянит, аппетит и даже бандит.

Я припадал на одну ногу, когда сравнивал с «нашим» банком другие кредитные организации, а в описании услуг делал руками пассы, будто Василиса Премудрая: махнул левой рукой - образовалось озеро, махнул правой - и поплыли по воде белые лебеди.
Не особо понимая, что такое ликвидность, сообщив о ней – провел ладонью по шее. В строчке про лизинг – лизнул микрофон. А спев про погашение – погасил свечу на вип - столе. Всё это казалось мне невероятно остроумным и уместным.

Подошла очередь арии шефа кредитного отдела. Вся публика понимающе повернулась в её сторону. Я сделал паузу перед известным жестом. Все напряглись, понимая, что последует, и уже хитро улыбнулись. Но в этот раз я решил обойтись без пошлости и сотворил заготовленный экспромт: вытянул обе руки и стал поочередно показывать пальцами на зрителей. Как впоследствии выяснилось, это было не менее непристойно, чем жест в предыдущем выходе.

На мелодию песни «Эскадрон» я стал по–детски притоптывать, изображая галоп, и поскакал вокруг ёлки:
- Я - банкир, я в "Промбанке" сижу
за доходом слежу день и ночь.
Мысли только о том, чтоб клиентам моим
Смог помочь, смог помо-о-очь.

Подняв левую бровь и подмигивая управляющей, я размахивал шашкой-микрофоном в опасной близости от эвереста её прически.
Музыканты рыдали. Артист С. тоже вытирал слезы. Зрители аплодировали и пытались подтащить меня к своим столикам, чтобы спеть хором, но я предпочитал быть на расстоянии, как настоящий большой артист.

На финальный аккорд я вывел управляющую в центр зала, взял её руку и вскинул резким движением вверх. Наш дуэт стал напоминать скульптуру «Рабочий и колхозница». По моему разумению эта композиция должна была сообщать о солидности и незыблемости традиций компании. Управляющая озорно дернула головой, и ее прическа, как горная лавина, частично сползла на мою макушку. Мы смахивали на влюбленных у подъезда, на которых с крыши рухнула груда снега.

Артист С. похвалил меня, сказав, что я обладаю голосовым диапазоном от си-бемоль до ноты ре четвертой октавы и меня можно включить в книгу рекордов Гиннеса.
Лукавил, конечно, но я ликовал, словно этот голос – мой родной.
После банкета ко мне подошла управляющая и, кокетливо поправляя свалившийся набок сугроб, похвалила:
- А вы не только хороший ведущий, но и талантливый певец!
- Ну... это не часто бывает. Только для вас, - самодовольно ответил я.
…………………………………………………………………………………………………………………………
Иногда на очередном банкете, который я веду, встречаю кого-нибудь из тех новогодних зрителей.
- Ты почему не поёшь?- спрашивают они.
Обычно я отвечаю так:
- Голос потерял, – и добавляю что-нибудь музыкальное. - Си бемоль не вытягиваю. А без этого как?..