просчитался

 
         В феврале 1933 года председателю колхоза «Октябрь» пришла телефонограмма, подписанная председателем Районного исполнительного комитета. Председателю колхоза предписывалось: направить в Райисполком молодую доярку, которая в группе колхозников от области поедет в Москву. И больше ни слова. Председатель задумался, кого послать? Пригласил секретаря парткома, стали думать вместе.  А серьезность вопроса заключалась в том, что год назад таким же образом от колхоза потребовали направить в район молодого плотника.  Два месяца от плотника не было никаких известий, потом к отцу плотника зашел незнакомый в селе человек и сказал, что сын его работает далеко, а письма не написал потому, что там нет почты.
 
Весть эта разошлась по селу, дошла и до руководства колхоза.  Там сразу догадались, что значит – «нет почты», а это значит – без права на переписку.  Председатель колхоза пригласил отца того плотника в контору и сказал ему, что сын на ответственной работе, и, если будет хорошо работать, то благополучно вернется домой.  Не мог же он сказать, что твой сын арестован, отправлен в лагерь на пять или больше лет.  Скажи ему такую правду, то и сам можешь туда запросто загреметь. 
Поэтому и трудно было председателю колхоза и секретарю парткома решить вопрос: кого направить на этот раз.  Но направлять надо и срочно.  Перебрав всех молодых доярок, остановились они на сироте Мане, которая жила у своей тётки.  Жила очень бедно, как и сама её тётка, работала дояркой, и старалась в работе.  И требование начальства выполнялось, и девушку не отрывали от родителей.  Нашли самый подходящий вариант, если с девушкой случится то, что случилось с плотником.
 
С помощью соседей одели Маню кое-как, поплакали потихоньку вместе с ней, и поехала девушка в неизвестность.  Сама Маня не очень и переживала, всё говорила: раз надо, то и поеду, а там что будет, может Бог помилует.  И действительно, Маню Бог помиловал.  Всё оказалось совсем не так, как думали в селе.
 
Руководство СССР решило провести в Москве Всесоюзный съезд колхозников-ударников.  Съезд было решено провести в феврале 1933 года.  Вот на этот съезд и поехала девушка Маня.  Туда ехала бедная, кое-как одетая Маня, а вернулась в село – вымытая, по-модному подстрижена, хорошо одетая и обутая, Мария Водолазова, так её называли потом в районной и областной печати.  Да ещё привезла полный чемодан подарков, ситца, полотенец, мыла и разных «городских» продуктов.
 
А когда в феврале 1935 года с колхоза «Октябрь» снова потребовали направить молодую доярку, да еще с отметкой: «на 2-й съезд колхозников-ударников», председатель колхоза направил туда свою дочь Елену.  Хотя та Елена только иногда и доила корову, да и то, только свою, когда мама болела, или не могла это сделать по какой другой причине. Секретарь парткома не возражал, так как у него дочери не было. О том, что от колхоза снова поехала «доярка» в Москву, в селе не объявляли, всё делалось в секрете.
   
Как дочь председателя провела время на съезде, никто не знает, ни в одной газете о ней не было ни слова.  Да и у нее самой узнать было нельзя, она сразу переехала жить в город - районный центр. Но главное, приехала она с Москвы с пустыми руками, не привезла никаких подарков, в чём поехала, в том и приехала.  А надо отметить, что в то время председатели колхозов тоже жили не на много лучше рядовых колхозников.  Это после войны они стали сельскими богачами и окружили себя большими штатами.   Многие председатели  стали руководить колхозами по-новому: работает в колхозе, а дом строит в городе, в районном, а то и в областном, центре. Да ещё и за счёт колхоза.

     Ноябрь 2012