Письма президенту 18

Забулдыги местные сказывают, что в других странах люди подземные убежища строят, места в них покупают. Все выжить хотят. И лишь в России смеются над апокалипсисом и пьют. Пьют и смеются. И всем глубоко наплевать: будет конец света или нет. Потому как, что жить у нас, что помереть – всё едино.

И это письмо я направляю не столько к Вам, наш владыка, сколько вообще ко всему миру, чтобы через Вас, так сказать, ему, этому миру, передать-поведать следующее.

На завтра назначен ссудный день. И мы помним, что когда-то Бог уже уничтожал и всё человечество, и отдельные города его. За блуд и разврат, за неповиновение. Вначале даже шансы людям давал: Ноя для миссии отобрал, к гражданам отдельным ангелов присылал. Но всё до поры до времени.

Надоело Богу со своими созданиями – людьми – тягаться. Не хотят они его слушаться: грешат напропалую. И тут уж Бог плюнул на Землю и решил род человеческий уничтожить окончательно.

Да нашёлся защитник у людей – ангел падший – Люцифер. Может быть, и не так уж и нужны ему люди были. Но серьёзно он против Бога пошёл. Гнул свою политику. Не дал людей погубить.

Так, с давних пор, и ведут они бой нескончаемый. Бог желает уничтожить людишек, как создание мерзкое и пакостное, а Сатана, теперь его так зовут, род людской спасает, в первую очередь, конечно, чтобы Богу досадить да своё тщеславие потешить.

Посылает Бог своих сыновей на Землю, чтобы те катастрофы чинили, а Сатана своих сыновей, с миссией противоположной.

Так и сейчас, в очередной раз решится, кто победит. Будет и дальше жить человечество или нет? И спасибо, слов нет, очередному сыну Люцифера, который завтра человечество спасать будет…

Вот только, нужно ли его спасать? Много раз уже шансы давались. Пора бы и честь знать.

Убеждённый, но не шибко образованный атеист Булатников Василий Алексеевич.

P.S.

А вот это стихотворение я три дня назад всего написал. Под воздействием, так сказать, апокалипсиса грядущего. И подружке-пьянчужке своей посвящаю.

Снова казнь предстоит. Барабаны, застыв,
Ожидают своё выступленье.
Ты приди, дорогая, на дальний обрыв,
Чтоб услышать прощальное пенье.

Я умру уже скоро. Взорвутся мозги,
Сердце сдавит бетонной плитою.
Поцелуй же скорей мой на шее изгиб,
Пока шея ещё с головою.

Скоро с миром схлестнусь я в последнем бою...
И опять потерплю пораженье…
Там, где хлёстко и сильно по морде дают,
Я на память запомнил движенья.

Но меня не спасут ни сноровка, ни злость,
Ни отвага… Ты разве оценишь?
Им опять… им опять победить удалось.
И ничто уже тут не изменишь.

И, как прежде, раздавит китайской стеной
Шелупонь расплодившейся рвани.
Я прошу тебя, милая, будь ты со мной
В миг, когда меня с вами не станет.

_
20.12.12, 18:21.
(18:32)