17 декабря

17 декабря. Восемь утра.
Снежно. Холодно. Ветрено. Зябко. Именно сегодня мне лучше было бы совсем не выбираться из постели.
Именно сегодня мне предстоит сделать то, о чем я буду вспоминать потом не раз и не два в своей жизни. Этот день отзовется во мне через полгода отравлением бабушкиными сердечными таблетками советского производства (они напоминали детские пульки - такие красненькие, будто пластмассовые с жидкостью внутри). А еще год спустя : отравлением еще какими-то лекарствами с запиской, нацарапанной на открытке-репродукции картины с охотничьими собаками, устало лежащими на привале в тени деревьев, - я не хочу выбирать. Кажется тогда эта открытка была любимой.

Этот день приведет к долгим годам одиночества и непонимания.

Но сейчас мне пора вставать. Меня ждет важное дело. Меня ждут плотный завтрак и торжественный ужин.Решение было принято уже накануне, в пропитанном слезами пододеяльнике, и мне казалось, я знаю, как это будет выглядеть:
торжественно, чинно. Мною была заготовлена особая обличительная речь, которой я так и не
произнесу.

К этому решению мне пришлось проделать долгий путь в три, а то и четыре месяца.
Сидя на самом верху летнего душа и бросая вниз на маму маленький мокрый лоскут ткани,
я кричала, что никуда не поеду и никогда не буду жить с ней. Кричала, чтобы она уходила, куда хочет.
Это был только первый шаг.

Месяцы спустя, мы встретились в суде. Папа, Мама, сестренка и я.

17 декабря я появилась там, зная, что и как мне нужно сказать. 
Я любила обоих родителей. Но знала наверняка - мне нужно сделать выбор.
Тот выбор был настолько ужасен и невозможен для моего возраста, что сейчас мне сложно представить, что я была на него способна.
Выбор одного из них, стал бы обязательно предательством для другого.
Хотя какие могли быть в девять лет выборы?
За полчаса до суда я подошла к маме.С тех пор я научилась не плакать даже тогда, когда
не заплакать нельзя. Слезы наворачивались и застывали: одна горячая волна за другой.
Сестренка мало еще что понимала и смотрела широко распахнутыми глазами.
А я-то уже всё знала. Я знала, что мы не увидимся еще очень долго, может быть никогда.
И это было похоже на кинофильм и казалось, всё можно перемотать.

Я простояла десять минут рядом с мамой и подошла к морозному окну. Там я долго молчала. И со многой никто не говорил. Папа вышел курить,Мама сидела позади с сестренкой. И ни к кому из них я не подошла, потому что знала - что совершила предательство.
Повисший в воздухе вопрос: "Как же так, дочка?" был слышен с обеих сторон.

После суда - на самом же деле - бракоразводного процесса, откуда меня за дверь выставила судья, мы разошлись все также молча. Меня за руку держал папа, сестренку - мама. На ходу я бросила маме с сестрой: "Пока", а в ответ мама, что-то сказала мне. Что-то вроде "С Богом" или "Счастливо, ты молодец". От этого на душе стало тоскливо и неприятно. Как будто мне отдали непомерно тяжелый пакет.

Пока мы шли через сквер на нас сыпался хлопьями снег, а я еще долго оглядывалась вслед маме с сестренкой.

Весь мир стал со временем казаться одним большим клубком предательств, в которых я не могла разобраться, а объяснять никто бы ничего не стал. Мне казалось тогда, что всё еще наладится.

Много раздумывая об этом я знала, что не могла бы поступить иначе: я любила своего папу и оставить его одного не могла. Если бы я ушла у него были бы родители. А как же мы? Ни мамы, ни сестренки, ни меня?
Как же так? Это нечестно. А у мамы есть сестренка, она любит ее больше, так в чем тогда дело?

Но эти объяснения не удовлетворяли и спутывались с новыми обстоятельствами. Так, с годами, я стала чувствовать, что совершила где-то какую-то ошибку. Хотя поступить иначе я бы вновь не смогла.

Но в тот день я вернусь домой героем и меня всю неделю будут хвалить за сделанный выбор.

Потом я начну понимать: правых и виноватых тогда не было,что все, что было сделано: лишь череда ошибок. Я пойму, что выбор сделали взрослые и они старались сделать все, как можно лучше для всех, но у них почему-то ничего не вышло. Почти, ничего.

А я так и останусь ребенком, который писал в своем первом дневничке с картинкой Винни-Пуха "Я не хочу выбирать!".. одна и та же фраза на трех страницах в каждой строчке коряво и по детски.. местами смазанно от попавшей влаги...
Я не хочу выбирать..
Много позже дневничок найдется и придется вспомнить, что произошло после 16 декабря.

Взрослая рука подпишет ниже : "Я не могу выбирать.."
А кто-то рядом скажет: "Ты так и не научилась выбирать, теперь я понимаю почему".