Порода своё возьмёт!

ПОРОДА СВОЁ ВОЗЬМЁТ!
Как мы обзавелись дачей

– Миша, зятёк, – обратилась ко мне неожиданно ласково тёща после ужина, когда я закончил с бабушкой Варей купать в корыте 7-месячного сына, – а почему бы тебе не взять землю под дачу. Ты работаешь начальником в городе, тебе не откажут.

– Рая же не хочет. В апреле можно было взять, но она наотрез отказалась. Сказала, что, если возьму, ноги её на даче не будет. Да уже и поздно, конец мая. Подождём до осени.

Действительно, в горисполкоме, где я работал с февраля 1968 года ответственным секретарём городской комиссии по делам несовершеннолетних, в апреле опрашивали работников, кто ещё хочет получить участок под дачу. Давали возле аэропорта, на перепаханном поле, в хорошем месте. Все, кто захотел, участки получили.

Я было записался, но, по требованию Раи, пришлось отказаться. Тёща, видимо, об этом не знала.

А жили мы уже в тёщином доме в Бежице почти полгода после переезда из Свени. Там квартирку мы сдали и ждали от моей работы новую квартиру. В каком районе дадут, мы ещё не знали. Но знали точно, что к Новому году жильё получим.

– Рая, видите ли, не хочет! – продолжала тёща уже сердито. – А ты кто? Не муж? Не можешь ей приказать? Слушаешь эту склюду? Пока она в Орле сдаёт экзамены, ты землю получи. И Рая твоя никуда не денется, с тобой вместе будет, как миленькая, на даче работать. Приручим. А копать Валерка поможет, если прикажу.

Валерий – это старший брат Раи.

Марину Дмитриевну, тёщу, я уже изучил: если она что задумала, обмозговала, то никуда не денешься – надо выполнять. Не мытьём, так катаньем, но своего добьётся: не уговорит, так прикажет. Все домашние, да и на улице соседи, Маринке старались не перечить. Валерка беспрекословно выполнял все распоряжения матери и капризы любимой сестры.

– Марина даже учит меня, плотника, как стропилы ставить, – возмущался как-то за рюмкой Сергей, природный плотник, муж её младшей сестры Ольги.

С другой стороны, и Рая, хоть ей и 22 года, характером вся в маму: переубедить невозможно, а перечить небезопасно. И свои решения тоже не меняет.

Сейчас Рая на сессии в Орле, три дня, как уехала, и её не будет дома ещё недели три. И тёща, зная о нежелании Раи заводить дачу, специально выбрала время для атаки, когда дочки нет дома, надеясь меня уломать. Она меня тоже изучила и знала, с какой стороны подойти.

– Ну что, Миша, – поняв, что я уже колеблюсь, – наступала Марина Дмитриевна, – пообещай завтра похлопотать насчёт участка земли. Картошку посадить ещё успеем. У нас и семена проросшие остались.

– Хорошо, – согласился я, чтобы скорее закончить разговор и пойти помочь бабушке уложить спать маленького Диму. Он рос спокойным и покладистым, но если папа не почешет перед сном головку и за ушками, не мог долго заснуть.

Утром, когда я брился, тёща, как бы ненароком, снова заговорила о дачном участке, как о деле уже решённом.

– Да попроси, зятёк, участок поближе к Бежице, да недалеко от дороги, да не в болоте, да чтобы свет и вода были, да соседи чтоб были добрые, не сварливые.

В общем, задача для мелкого чиновника архисложная. И к выполнению её я приступил в тот же день. Иначе вечером мне будет туго.

Сначала я позвонил в коммунальный отдел даме, которая распределяла участки.

– И что вы спали, товарищ Лазаренко, – резонно упрекнула она, – мы всем желающим из горисполкома этой весной выделили прекрасные участки напротив аэропорта.

«Это на объездной дороге, как ехать на Бежицу? Как раз то, что нужно, отвечает всем тёщиным условиям», – думаю я.

– А не осталось ли на том поле участочка? Я тоже хотел бы получить именно там.

– Есть на склонах оврага несколько участков. Никто пока не взял, отказываются. Ищите машину, поедем, посмотрим.

Через два часа мы с дамой уже ходили по склону оврага, изучая незанятые клочки земли. Наконец, один участок мне понравился: и 5 соток, и уклон небольшой, и квадратный, и половина участка уже вспахана трактором, и край – соседа не будет, так что можно, при желании, сотку земли ещё прихватить за счёт оврага.

Обозначила дама колышками границы, назвала номер, записала в свой журнал, и стал я с Раей владельцем участка, дачником.

– Как с дачей, зятёк, не забыл? – был первый вопрос, которым встретила меня вечером теща.

– Нет, не забыл. Участок выделили, – и я подробно рассказал Марине Дмитриевне об участке, его расположении.

– Вот видишь, большому начальству всё можно: сегодня задумал, сегодня же и получил. А простой человек годами ходит, не может добиться. Да ещё и дадут где-нибудь в болоте или в овраге, – неожиданно заключила она.

Она почему-то считала меня большим начальником. Но я и тут из скромности с ней спорить не стал. Ну что возражать, если ей так хочется?

За ужином она из сундука, где хранились семейные реликвии: домотканые вышитые рукой бабушки полотенца, праздничная одежда, документы – достала четвертинку, наполовину заполненную водкой, разлила в два стаканчика.

– Валера, – позвала она сына, – иди выпей с Александровичем, – ему с Раей сегодня землю дали под дачу.

Валерий посмотрел на стаканчик, поёжился:

– Мам, ну что тут двоим пить, добавь.

Он знал, что в сундуке хранилась не одна четвёрка водки, но уговорить её увеличить дозу ему обычно не удавалось.

– Нет больше, видишь, бутылочка пустая. Закусывай, сынок, тебе на сегодня хватит.

– Завтра суббота, – продолжала Марина Дмитриевна, – поедешь с Александровичем на дачу копать землю. В воскресенье надо уже посадить ведра три картошки. А я пойду к Серёге Симоненку договариваться, как построить на даче домик.

И опять меня удивила тёща своей напористостью. В субботу я планировал погулять с сынком по парку, позвонить с почтамта в Орёл. И на тебе, копать. А я ещё не успел свыкнуться с мыслью, что у меня дача, жена ничего об этом не знает, а тёща всё решила и уже прикидывает, как мне строить дачный домик.

В понедельник к нам вечером заехал дядя Сергей на видавшем виды газоне и, уточнив детали, пообещал к осени срубить каркас домика из сосновых брёвен размером 3х4 метра, отвезти бревна на участок и там собрать.

– А остальные работы: покрыть крышу шифером, зашить стены вагонкой, – добавил он, – пусть, Марина, берут на себя твои хвалёные Жучки.

Жучками дорожовцы называли двоюродных братьев Марины Дмитриевны, тоже Жигаленковых. Четверо младших проживали в Бежице. Старший – в Москве. Их тёща всегда ставила всем в пример, что особенно задевало и заводило Сергея.

Жучков, сыновей бабы Степошки, сестры бабушки Вари, было пятеро: Андрей, Коля, Вася, Миша, Сергей. Жили они между собой дружно. Все рослые, обходительные, спокойные, общительные, мастера на все руки. Если и выпивали, то в меру. Младшие подчинялись старшим. И жёны подобрались им под стать.

Поскольку Андрей был старшим, последнее слово оставалось за ним. Ещё до войны он стал чекистом и работал в Кремле, в личной охране Сталина. После расстрела Берия в чине капитана был уволен из НКВД на пенсию. Сталина любил и боготворил.

В отсутствие Андрея за советом по всем важным семейным делам обращались и братья, и их жёны по старшинству к Николаю.

Прозвище своё братья получили ещё в раннем детстве, в Дорожове за смуглую кожу и чёрные, как смоль, волосы и за неугомонность.

Они никогда не отказывали Марине, если она обращалась к кому-то из них за помощью.

К возвращению Раи из Орла половина участка нами с Валерием была засажена картофелем и другими овощами.

Вернулась она в хорошем настроении: все экзамены сдала на «отлично», поэтому «обрадовать» Раю полученными пятью сотками земли под дачный участок я сразу не решился. Заранее зная её реакцию, решил ждать подходящего момента. Но дня через три после её приезда, в субботний день, ни свет ни заря тёща вдруг будит нас:

– Рая, Миша, просыпайтесь, уже солнце встало. Дождя нет, поезжайте на дачу, пора скородить картошку и прорывать бурачки. А с Димкой побудет баба Варя.

– Мама, какая дача, какая картошка? Дай поспать в выходной день! – возмутилась Рая.

– Как это какая дача? Твоя дача. Что, тебе разве Миша не похвалился?

Я притворился спящим. Даже захрапел. Думаю, пусть мама с дочкой разбираются. Да не тут–то было: по моей спине часто-часто застучали Раины кулачки и одновременно посыпались вопросы:

– Миша! Проснись! Что за дача? Где? Зачем? Почему без моего согласия? Кто будет туда ходить? Ты что, хочешь развода?

Развода я не хотел, не для того свадьбу затевал. Пришлось соврать, что всех коммунистов в горисполкоме насильно заставили взять участки под дачу. Такое, мол, секретное решение партии. Мне ещё повезло: дали только пять соток, а другим – по 10-15.

– Ну, тогда – другое дело. Надо партии подчиняться, – мудро рассудила жена. – Но я не поеду, я беспартийная. Тебе дали – ты и поезжай, обрабатывай. Да не додумайся строить там домик. Денег не дам.

Пришлось, как человеку партийному, скородить картошку одному, без Раи. Свеклу прорывать тоже.

Через пару недель в субботу спозаранку уже Рая тормошит меня:

– Вставай, мама приготовила завтрак, поедем на дачу пораньше, а то рассада завянет.

– Какая рассада?

И тут дошло. Вскочил как ошпаренный. От радости и спросонья натянул на ноги Раины школьные шаровары.

Оказывается, Рая свои слова «ноги моей не будет на твоей даче» держала только две недели. А вчера накупила рассады астр, гвоздик и других цветов, капусты, помидор. Вот тебе и беспартийная! Придётся ехать. А то она без меня и дороги на дачу не найдёт.

Подавая к завтраку жареный хек с макаронами, тёща с хитрой улыбкой подмигнула мне: мол, что я тебе говорила, порода своё возьмёт.

А происходила Рая из породы и по матери, и по отцу, как узнал я позже, знатной и авторитетной. С одной стороны – Шарики, с другой – Кубики. Шарики славились среди дорожовцев трудолюбием и выносливостью, Кубики – умом, хитростью и крестьянской изворотливостью. Тёща, конечно, хорошо знала свою любимую дочурку и была уверена, что хорошие качества пород Шариков-Кубиков рано или поздно в ней проявятся.

Мало того, Рая стала ездить на дачу при каждом удобном случае, невзирая на капризы погоды. Если вначале говорила – «на твоей даче», потом стала – « на нашей даче», то теперь, когда она объясняет подругам, как выращивать хороший урожай помидор или дынь, как прививать фруктовые деревья, как размножать крыжовник, слышится только – «а на моей даче…».

И что меня поразило: из кожи лезла, но старалась, чтобы наш огород выглядел лучше, ухоженнее, чем у соседей. Чтобы малина была крупнее, клубника – слаще, черешня – краснее, картошка – рассыпчатей, бороздки – прямее, цветы – ярче. И чтобы травы не было. Вот тебе «и ноги моей не будет!» Одним словом, порода, Шарики-Кубики!

Дух противоречия, правда, даёт иногда о себе знать. Особенно, когда надо что-то строить, а, значит, тратить деньги, и когда можно сэкономить.

– Домик? Зачем нам домик? Мы что, жить там будем? Будочку поставишь от дождя спрятаться, и ладно.

К осени каркас домика дядя Сергей, как и обещал, поставил в углу участка. Купил я на БМЗ кубометр доски-вагонки, шифер, заказал и привёз оконные рамы, доски для полов, оргалит для обивки стен и потолков, кирпич для погреба и фундамента, олифу и краску.

Осенью посадили яблони, груши, черешни, сливы, смородину, крыжовник, малину, ежевику.

Коля и Сергей Жучки, как и обещала тёща, навели крышу и поставили рамы. Остальные работы в выходные выполнил сам.

Через год домик был как игрушка. В летнее время оставались иногда и на ночь. Суп и шашлыки готовили на костре. Стали приезжать знакомые погостить, отдохнуть, полюбоваться цветущими садами и зелёными овощами.

В начале лета первый раз за два года приехала проверить, как дочка с зятем управляются с дачей, и Марина Дмитриевна. Медленно с дочкой обошла огород, походила между грядок, зашла в домик. По пути давала оценку нашим трудам. Выразила недовольство окнами домика:

– И что это Жучки сделали такие маленькие окна? В бане, и то делают побольше.

Я не стал объяснять, что маленькие рамы заказывал я, и что Жучки сделали окна так, как спланировал я, точно по размеру рам.

Указала и на нашу бесхозяйственность.

– Вот зачем сажать столько цветов? – выговаривала она Рае, гордившейся своими ухоженными цветниками. – Посадили бы кустик-другой где-нибудь в уголке, и хватит, а то по всему огороду, и на самых лучших местах. Ну, какая с этих лютиков польза? Сколько кустов картошки можно было бы на их месте вырастить! Или бурачков? Пустодомы вы!

Зато не могла скрыть изумления, когда увидела идеальный порядок на грядках, отсутствие сорняков, буйный рост овощей, малины и смородины. Но похвалила не сразу, а только после того, как я накормил её картофельным супом, сваренным в горшке на костре.

И долго потом всем соседям и родственникам рассказывала, какая досужая у неё меньшая дочка Рая, которую и на работе ценят, у которой и муж начальник и у которой на даче всё растёт, бушует и выполоты грядки до единой травинки.

– Что значит порода! Вся в меня, – вздыхала Марина Дмитриевна.

Я тоже радовался увлечению Раи дачей, её стремлением украсить огород цветами. Научилась она выращивать клубнику, разные овощи.

Прошло ещё несколько лет.

– Миша! У людей дача как дача, а у нас – собачья будка, ни мебель поставить, ни гостей принять, – вдруг после очередного посещения дачи нашими друзьями-кумовьями объявила Рая.

– Вообще-то не хуже, чем у других, но можно с двух сторон пристроить к домику веранды с окнами на всю стену. Тогда придётся покупать кое-какой материал, потратиться.

– Люди же как-то строят. Как хочешь, но лишних денег для этого у нас нет.

Конечно, веранды я всё-таки пристроил, и сам, и денег почти не тратил. Стал домик по внешности превосходить соседские, и «отдыхали» мы на той даче 20 лет вместе с детьми в радости и веселье.

За эти годы разрослись и у нас, и у соседей сады, кустарники. Для овощных грядок места на солнце уже стало не хватать, а в тени овощи не росли. Захотелось Рае и подросшим детям простора, и чтобы меньше было соседей. Мы стали побогаче: жили в трёхкомнатной квартире с немецкой стенкой, прибавилась семья, ездили на дачу на новых «Жигулях».

И решили мы в 1991 году подыскать новую дачу где-нибудь подальше от города. Целый год объезжали на «Жигулях» с сыном Димой или с Раей прилегающие к Брянску сёла и деревни, торговали хаты. Но не везло. То уже продано, то дорого, то подъезда нет, то кто-то уже дал задаток, перехватил, то речки нет, то до леса не дойти.

И решили, по совету моего племянника Безика Саши, взять пустой участок земли и поставить дом такой, какой нам понравится, в Слободе. Сын такой участок подобрал. С ним же мы и строили дачный комплекс.

Не могу кривить душой: Рая не одобрила нашу с сыном затею строить большой дом. Пришлось нам построить обычную крестьянскую пятистенку, совсем не похожую на современные дачные особняки.

И вот 20 лет мы с Раей ездим по выходным на автобусе, попутным транспортом в Слободу, проводим там целое лето. Часто принимаем на даче гостей, празднуем именины. Любят нашу дачу дети и внуки.

На даче у нас огород в 30 соток, дом 6х8 с двумя верандами, с камином и печкой, сарай, баня, два погреба, водопровод. В общем, сельская усадьба. Соток восемь у дома занимают Раины цветы и мой сад.

Дом стоит рядом с гомельской трассой, недалеко от автобусной остановки, над широкой поймой Десны.

– Миша, сегодня, как приедешь на дачу, не забудь обрезать розы, поставить палки у клематисов, накрыть грядку под рассаду астр, да захвати клубни гладиолусов, – это Рая, уходя на работу, даёт мне на сегодня поручения.

Лето началось. Покоя теперь от Раи не жди. Приручил вот жену к огороду и даче на свою голову. Права была покойная тёща, когда, бывало, говорила:

– Не волнуйся, зятёк, наша дорожовская порода своё возьмёт, попомнишь моё слово.

Тёща, как всегда, оказалась права: порода своё взяла. Да это и к лучшему: хороший пример детям и внукам. А проявится ли дорожовская порода в наших детях и внуках? Поживём – увидим, как говорили в старину.