О союзниках...

Июль - а может, и начало Августа. Война кончилась, и огромные армии замерли, соприкоснувшись на Эльбе. Где-то в совершенно уж сельской местности, части Американской Армии расположились в небольшом Немецком городишке - тихом и аккуратном, даже и от бомбежек не пострадавшем. Да и боев тут уже не было особенных... Подразделение парашютистов, танковый батальон, ремонтная рота и госпиталь. А в десяти милях - Советская Армия. И - тоже госпиталь, помимо всего прочего хозяйства.


Раненых немного, больных и нет вовсе - работы у медиков не так уж и много, а погода хороша. Теплое небо, огромнейшие звезды, лес, небольшое озеро - курорт словом. Уж не знаю и как, но познакомились хирург из Советского госпиталя, и хирург-Американец. И чем-то они похожи были - оба высокие, сутуловатые, с огромными лапищами и сильными, чуткими и умными пальцами. Тут еще помогло и то, что Русский врач каким-то чудом знал Английский, и вполне прилично знал. Было им лет по тридцать - ну, тридцать пять от силы. Молодые, веселые - да и война кончилась. Выжили. Что еще надо?

 
Раз встретились на Советской территории, раз - на Американской. В этот день была очередь Советского доктора принимать гостей. Веселая, шумная компания засиделась далеко за полночь - выпили, естественно, крепко, но головы не теряли, да и с закуской там и тогда было неплохо - словом, провели время хорошо, отдохнули - пора и честь знать. Загрузились гости в свои виллисы, и, горланя что-то веселое и совершенно уж беззаботное, рванули с места - да так, что пыль столбом и дым коромыслом.

 
Русский хирург задумчиво повертел в пальцах подаренную сигару, вздохнул, присел на низенькую ограду около бокового входа, и закурил, мечтательно пуская дым аккуратными кольцами. О чем он думал? Может, об оставшейся дома жене, и о дочери - что должна была уже пойти этой осенью в школу - в Москве, куда вернулись его домочадцы из Алма-Аты прошлым летом? А может, про рискованные операции в той таинственной черепно-мозговой глубине - что обсуждали они сегодня за столом с Американским коллегой? А может, и ни о чем не думал - просто, смотрел на низкие крупные звезды Немецкого неба, не слишком и отличающиеся рисунком созвездий от неба Подмосковья...

 
Всплеск беспощадно-яркого света из-за кромки леса, надсадный рев моторов - и, наконец, визг тормозов у самого входа. И из облака пыли - долговязая фигура Американца. Он что-то совершенно уж неразборчивое кричит, и бежит к госпиталю. За ним - Сержант-водитель, и второй хирург. А на руках у них - кто-то третий. Темный, изломанный силуэт...

 
Недокуренная сигара летит в темноту, Русский бежит навстречу этим фигурам - что, что стряслось?!


Они ехали по лесной дороге - возвращались к себе, и фары были приглушены, а может, и выключены напрочь - в это лето еще побаивались недобитых вервольфов в лесу. И - налетели на велосипедиста. Парнишка, лет так двенадцати-тринадцати, на стареньком цундапе, пылил себе по лесной дороге-просеке - пересекающей ту, по которой неслись виллисы с Американцами... Выскочили, подхватили - по дороге сообразили, что - черепно-мозговая травма, и что ближе - к Русским. Вот. Надо оперировать.

 
Мыться, свет, обработка, наркоз... Четыре часа, не отходя от стола - протрезвевшие разом - а куда деваться? - союзники осторожно копались в черепе Немецкого мальчишки... А рассветы летом ранние... Вот, на рассвете и закончили. Устало стянули перчатки и швырнули душные маски в угол... Каталку с мальчишкой, голова которого напоминала огромный биллиардный шар сейчас, отправили в палату. Все. Уселись за стол, еще не убранный после дружеского ужина - и не сговариваясь, затейливо и вычурно выругались. И - засмеялись. Молодые, здоровые - и только что спасли человека... Вдвоем, вместе. А когда расставались - обменялись зажигалками. На память.
 

Вот эту самую зажигалку - из винтовочной гильзы, сделанную неизвестным умельцем - я и заправил сейчас бензином - чтобы закурить свою сигару на ночь. И - вспомнил своего Деда. Замечательного нейрохирурга. И просто - очень доброго человека...