Поэт

Кем работал  Олег в свою советскую бытность история умалчивает.  Но себя он называл не иначе как поэтом и диссидентом. При этом любил доставать и предъявлять на всеобщее обозрение старую желтую газетку, в которой были напечатаны его стихи. Газета была похожа на самиздатовский листок, в начале 90 такие в большом количестве возникали на прилавках подземных переходов и так же скоропостижно от туда исчезали. Олег жил в Санкт Петербурге и крутился там в закуренных малометражках и подвалах с плохим освещением и дешевым вином, от туда обычно выходили величайшие таланты и самые бездарные пройдохи.  Стихи Олега приближались скорее ко второму. Он писал что-то не очень понятное, но при этом очень антисоветское. Олег очень гордился тем, что был против советской власти и всегда мечтал быть похожим на знаменитых диссидентских кумиров- Довлатова, Растраповича, Войновича. Однажды страна очнулась в другом измерении и для Олега наступил самый счастливый и самый страшный для любого воина момент- враг был повержен- Советской власть прекратила свое существование. В Литературке уже можно было прочитать «Архипелаг Гулаг»,  а в Юности «Приключения солдата Ченкина». 

Для Олега это был полный провал. Жизнь потеряла смысл, бороться было больше не с кем, коллеги по фронту разъехались или занялись бизнесом, иные потеряли работу и запили. Немного пораздумав и не найдя применения себе в новом мире, Олег решил с женой и тремя детьми переехать жить в Германию. Здесь  он мечтал посвятить себя снова борьбе с советской властью. Желание, странное потому что бороться было уже не с чем.  И все же ему виделась карьера на  радиостанции «Свобода» или еще лучше в министерстве иностранных дел Германии, в идеологическом отделе по борьбе с государствами членами Варшавского Договора.

Когда он приехал в Германию, его не встретили люди в черном и не отвезли его в на штабквартиру НАТО, его даже не встречали главные редакторы радиостанций, телевизионных программ и печатных изданий, с предложениями немедленно подписать контракт о сотрудничестве. Картина была удручающая. Он часто слышал, как профессора идут работать на западе таксистами, а врачи и адвокаты посудомойками. Но он ведь слышал и голоса русских эмигрантов в передачах радиостанций «Свобода» и «Голос Америки».  И представлял себе, как будет сидеть по ночам перед микрофоном и клеймить, беспощадно клеймить советскую власть, ну или то что там от нее осталось.!

 Приехав в Германию, посуду мыть вроде никто не заставлял, на такси ездить все равно было нельзя, для этого нужно было сдать экзамен. Но на горизонте все равно стягивались тучи трудоустройства.

 Олег получил письмо от работника биржи труда, с просьбой явиться для постановки на учет и прохождения необходимых процедур, с целью превратиться из пособие-получальщика в налогоплательщика. Олег обратился к мужчине по имени Борис, тот еще в Советском Союзе по профессиональной надобности начал изучать немецкий язык и теперь, по просьбе местной общины, бегал с людьми по всевозможным госучреждениям. Знания у Бориса были отнюдь не глубокими, его багажа хватало с трудом, чтобы заполнить бумаги и объяснить человеку, чего от него хочет чиновник. При этом чиновнику приходилось объясняться медленно и очень и простыми выражениями. Борис приехал в Германию из Гомеля, Там он был инженером на крупном предприятии, и когда речь зашла о закупке импортного оборудования, его послали на курсы немецкого языка. Поэтому в прошлой жизни он все больше имел дело со станками, а здесь пришлось столкнуться с людьми. То что он увидел, было не всегда в пользу последних. Люди очень быстро привыкают к халявной жизни, и расставаться с ней не хотят ни при каких условиях. Этот тезис касается, конечно же, не всех людей, подавляющее большинство, достаточно быстро овладевали языком и  находили себе работу, одни более престижную, другие менее, но люди работали! Но были и настоящие бойцы за место под тусклым солнцем социальной помощи. Если чиновник покушался на самое святое – на пособие и пытался склонить человека к трудоустройству, здесь его ожидали страшные перспективы. Он немедленно мог быть определен в антисемиты, в фашисты и в гитлерюгенд. Бедный чиновник под таким напором и от страха оказаться одним из перечисленных персонажей, сдавал позиции и просил зайти позже. Когда Олег с Борисом пришли на биржу труда, чиновник начал задавать стандартные вопросы: где родились, когда женились, на кого учились. Олег на все эти вопросы отвечал довольно простыми предложениями, так что Борису не приходилось сильно напрягаться. Пока чиновник не задал вопрос по существу

- По какой специальности вы хотите работать – спросил он.

Олег ждал этого вопроса, и многократно прокручивал его у себя в голове. Предыдущая ночь вся прошла в раздумьях, потому что, по его мнению, именно от ответа на данный вопрос зависело его будущее и судьба. Он приосанился, гордо приподнял подбородок и изрек из себя речь.  Он рассказал чиновнику, что является поэтом и человеком искусства, и всю свою жизни посвятил борьбе с ненавистным режимом, был напечатан в газете,  и вот теперь, когда он наконец-то попал в свободную страну, он может почувствовать себя человеком и гражданином. При этом он надеется, что власти дадут ему возможность заниматься искусством и обеспечат ему безбедное существование. Он готов и впредь посвятить себя борьбе с … и далее по тексту. Борис пока слушал этот эпос,  впервые был доволен, что у него в столь раннем возрасте появилась лысина. Иначе все волосы непременно стояли бы сейчас дыбом.  Конечно же на перевод этого спича у Бориса знаний языка явно не хватало. Поэтому  он решил не вводить в шок чиновника и вместе с тем значительно облегчить себе жизнь. Борис сказал просто, и без лишних экивоков – «он готов на любую работу, и любой вид деятельности». Больше всего Олега удивило, что у чиновника не возникло какой-то особой реакции. Он всего лишь сказал «Зер гуд, придете снова после окончания языковых курсов», закрыл папку с делом Олега, завязал тесемки и отправил ее в стол.   Выйдя из кабинета, Олег крепко задумался, что же это было – Победа? Или провал? Не найдя для себя подходящего ответа пошел домой, купив по дороге бутылку водки.

Некоторое время спустя Олег познакомился с женщиной, которая частенько крутилась среди русских, но по всем приметам вновь прибывшей не была. Одевалась женщина очень скудно, немытые волосы носила под платком, не красилась, носила очки в старой оправе. Оказалось, что Женщина со своим мужем приехала в Германию уже лет 15 назад. Ее мать была германистом, поэтому эмигрировав в Израиль, долго там не выдержала и перебралась жить в Германию. Позже привезла сюда свою дочь вместе с зятем. Мать Марины, так звали новую знакомую Олега, люто не любила своего зятя. Тот был, по ее мнению, абсолютный бездельник и тунеядец. По своему же убеждению он был художник – человек свободной профессии. С тещей он не общался, та его на порог не пускала. Сына видел исключительно редко, и на улицу ходил только по большим праздникам. Все остальное время проводил в квартире. Язык за все годы он так и не освоил, поэтому местное телевиденье было для него тайной за семью печатями. Писать картины выдавалось редко, потому что краски и холсты были достаточно дорогими.  Марина видела в своем муже гения, ну если не гения, то уж точно отвергнутый обществом талант. Теща же видела в нем только одно достоинство- его нечастое остроумие. Например, ей очень нравилось, что Гельмута Коля он назвал Колей – то есть склонял его как русское имя Николай, это казалось ей забавным. Марина тоже ни дня в Германии не проработала, они получали пособие и жили достаточно скудно. Как ни странно, ничего не деланье далеко не всегда прибавляет свободное время. Марине целыми днями приходилось изучать буклеты всевозможных магазинов, чтобы узнать в каком из них сегодня предлагаются скидки на какие продукты. После чего она путем сложных математических подсчетов сопоставляла цену на автобусный билет с размером экономии, которую может принести та или иная скидка, и отправлялась в путь. Такие поиски, где чего купить подешевле занимали достаточно большое жизненное пространство. 

Какой же счастливой находкой друг для друга стали Олег и Владимир. Марина привела Олега в гости, чтобы познакомить с мужем, он ей показался человеком достойной культуры. Не то, что эти прочие, врачи да инженеры, которым бы все деньги зарабатывать. А у Олега, как ей казалось, была настоящая душа. Владимир, как всегда, был в своем жутко пахнущем засаленном  халате, Олег пришел в гости с газеткой, в которой были опубликованы его стихи. После недолгого просмотра стихов и былых творений Владимира, они пили чай с дешевым печеньем, и беседовали о судьбе родины. Олег стал для бывалых эмигрантов окном в Россию, он поведал им о красных пиджаках, о коммунистах, снова рвущихся к власти, о бандитах и рекетирах. А те, в свою очередь, открыли ему невеселую картинку существования духовного человека на западе – основным посылом которой была бедность.

Олегу стало грустно. Он увидел себя через 10 лет в таком же халате, скитающимся по грязной квартире и отрезанным от мира. С тем лишь различием, что у него было трое детей и жена, которая никак не была готова стать женой декабриста, и пуститься с ним в эту духовную ссылку. Он предпринял попытку наладить работу клуба русско-немецкой дружбы, но у него ничего не получилось. Будучи человеком абсолютно непрактичным, он не смог организовать финансирование своего проекта, и не смог привлечь к нему достойное число людей. Несколько месяцев он собирал пару пенсионеров, они пили чай и болтали о том как хорошо они жили в Советском Союзе. Олегу претили эти разговоры, он все еще жил ненавистью к тому строю. Один из прежних сказал бы Олегу "других русских у нас для вас нет". Но все это потихоньку завяло, и Олег с горя крепко запил. Жена подала на развод, естественно забрала детей, и Олег остался совсем один вместе с дешевой водкой из соседнего ларька. Он приобрел ужасный вид- бегающий взгляд, вещи уже давно не видавшие стирального порошка, а волосы шампуня. Он начал подворовывать в магазине, потому что на выпивку стало не хватать.При этом придумывал сам для себя оправдания, о том что у капиталистов холодная душа, и что ему совсем не жалко опускать их на деньги. Он возмущался несовершенством немецкого языка, и отсутствием духовности у немцев. Те смотрели на него из за стекол своих мерседесов и Опелей, пили по вечерам пиво и казались ему предателями, которые оставили его прозябать на жалкое социальное пособие. Для человека вообще нет ничего более ненавистного, чем дающая рука. Она ставит тебя в самое нетерпимое положение, в которое может попасть человек. С одной стороны, ты вроде бы должен благодарить ее, за то что дает тебе хлеб насущный, а с другой она напоминает тебе каждый день о твоей беспомощности и твоем унижении.  В мировоззрении Олега материальный достаток и духовность не исключали друг друга. Он, как и любой прочий, ворочаясь в пустой постели мечтал о том, как будет проезжать на дорогом автомобиле мимо, стоящих на автобусной остановке эмигрантских знакомых и опустив стекло скажет им «привет друзья, извините, тороплюсь на переговоры с телеканалом. Меня позвали подписать контракт, вести передачу в прайм тайм, буду там про Советскую власть рассказывать», а они бы смущенно кивали головами и завидовали.  А когда он отъедет они, конечно же начнут обсуждать его успех и там будет говориться «смотрите, он стойкий парень, не прогнулся под советской властью и теперь собирает заслуженные плоды». А ведь в сущности хотелось не многого, всего лишь «жить как люди», или «чтобы перед людьми было не стыдно». Потому что для Олега благополучие состояло отнюдь не в обладании какими-то богатствами,  ему всего-навсего хотелось иметь немного больше, чем есть у соседа. Именно в таком положении он ощущал себя комфортно.  Так он думал в самой глубине своей души, а снаружи он гордился своей духовностью. Ее же использовал как щит от внешнего мира.  Стал  с призрением относиться к тем, кто приехал в одно время с ним и уже подтверждали дипломы, устраивались на работу, а некоторые даже открывали свой бизнес. Это в его матрице были бездушные и бессердечные люди, предатели духовных ценностей, носителем которых, по своему глубокому убеждению, он являлся.

Когда было что выпить, он делился своими мыслями с Петром - переселенцем из Казахстана и соседом с первого этажа. Тот тоже был недоволен своим существованием и охотно разделял эти чувства с Олегом. Особенно если Олег проставлялся. У Петра было все проще. Он всю свою сознательную жизнь работал в хозяйстве лесником.  Он жил относительно свободной жизнью, разве что начальство требовало ублажения – того в баньке попарь, этого на охоту поведи. А так он жил и горя не знал. Но Европа поманила его своими картинками с экранов телевизоров, обещаниями хорошей жизни и немецким пивом. «Хорошо там, где нас нет» говорила ему его любимая тетя из города – и была права. Как только Петр приехал в Германию, поговорка тут же вступила в силу.  Здесь ему приходилось ходить на работу – целый день расфасовывать бутыли с дистиллированной водой.  Начальник стоял  над душой и рассказывал что –то про дневную норму, которую нужно выполнять. По вечерам после трудовых подвигов, хотелось выпить и забыться. Для этой задачи как нельзя лучше подходил сосед с первого этажа, Олег. В начале Жена Петра приветствовала их дружбу. Олег казался ей просвещенным и изысканным человеком. Потом ее отношение изменилось, когда после каждой встречи Петр приходил домой очень просвещенный с сильнейшим перегаром.    

В какой-то момент Олега нашли в полностью невменяемом состоянии на дороге и определили его в психиатрическую лечебницу. Там его продержали некоторое время и отпустили, но уже ненадолго. Вскоре, не добрав несколько лет до сорока, Олег умер. На памятнике стоит надпись «поэту и любимому отцу»!