Отменная дамочка!

Анфиса рассказала:
   — Я хорошо помню наш с ним последний день. Окна моей квартиры в тот день были покрыты каплями влаги, как мой желудок каплями шампанского. В голове у меня было пусто. Один выстрел в честь новой жизни! Сладкое шампанское мелкими пузырьками искрилось в бокале. Я выпила глоток за глотком целый хрустальный бокал! О, истинное блаженство взбудораженным нервам! Потом я съела кусочек шоколада с орехами. И в голове моей стало, как в пустой бочке. Наступил мир и спокойствие! Я успокоилась. Гроза в честь новой жизни меня разбудила ночью. За окном сверкала молния, грохотал гром. В голове шипели пузырьки шампанского. Я — трусиха. Я закрыла плотно окна, натянула на голову одеяло и уснула.
   — Степан тебе не принадлежал, — заметила нервно Алина.  — Он не был твоим начальником, не был богатым человеком, а тебя он просто кинул.
   — На самом деле все было очень просто. Разлука произошла, когда только в наш офис пришла хорошенькая девушка, и это была ты Алина. Фигурка у тебя была сладкая, джинсы тебя обтягивали, грудь твоя колебалась от дыхания. Он и влюбился. И такая ты аппетитная оказалась для скакуна, ведь Степан лошадь по гороскопу, он всегда носил галстук с изображением лошади. Меня Степан стал презирать, он высказывал мне неприятные слова по любому поводу.
   — Анфиса, меня полтора месяца не было в офисе, а вы из-за меня за это время успели разойтись навеки! Я тогда с лошади спрыгнула, и ногу сломала.
   — Алина, я вот только не пойму, с какой лошади ты спрыгнула: со Степана или с коня? Я тогда осталась одинокой и свободной девушкой. Можно сказать, что именно поэтому я выпила бокал шампанского, чтобы запить горечь поражения. Я лежала одна, и никто меня не любил.
   — А я лежала в гипсе, это тебе мало? - спросила Алина.
   — То, что я любила Степана, я поняла через две недели после того, как мы расстались, - стала рассказывать Анфиса. — Сама ссора казалась мне чем-то нереальным. Осознание реальности пришло позже. Страшнее всего было то, что от полной гармонии наших отношений до разрыва прошло четверо суток! Так мало, так чудовищно несправедливо! В конце июня стояла небывалая жара. Солнце палило с самого утра. Степан и я договорились идти на пляж. Надели мы купальники, взяли с собой покрывало. Я человек скромный, поэтому взяла полиэтиленовую бутылку с водой. Он вышел из дома раньше, чтобы купить себе мороженое. Я долго стояла на автобусной остановке и ждала его. Наконец, он вышел из павильона. В руках он держал бутылку с водой и два больших мороженых. Ладно, проехали, я не обиделась, но призадумалась. Автобус останавливается рядом с парком. Мы вышли. Степан откусил кусок от первого мороженого. Навстречу нам шла в бальном платье принцесса необыкновенной красоты. За девушкой шел парень в светлом костюме. Я вспомнила, что сегодня утро после выпускного вечера школьников. Прошли мы еще метров пять. Деревья в парке за последние годы выросли. На небольшой площадке, выложенной великолепной плиткой вместо асфальта, стоял бюст маршалу. В центре мемориала располагалась красивая клумба, вокруг нее стояли четыре скамейки, на них в разных позах сидели вчерашние выпускники в нарядной, но мятой одежде. Молодые люди тянули жидкость из различных бутылок. Каскад фонтана, расположенный в нескольких шагах от них, был покрыт остатками вчерашней тары, видимо все пути выпускников города заканчивались в парке. Две девушки ходили по воде в фонтане, приподняв юбку. Молодые люди сидели на парапете пили воду или курили. Человека три сняли рубашки и загорали под утренним солнцем. Ближе к реке выпускники шли полуобнаженные. Я заметила дивные платья выпускниц и отличные костюмы выпускников, которые казались несколько переутомленными. На пляже картина была просто уникальная. Жара нарастала. Бессонная ночь звала в воду. Девушки, не снимая своих королевских нарядов, оказывались в воде. Оставшиеся выпускники сидели на берегу пруда растрепанными группами. Я расстелила покрывало, и легла загорать. Я взяла с собой бутылку из-под жидкости, которой мыла окна, в нее я залила воду и прыскала на себя, чтобы не было мучительно жарко. Лежала я так на пляже, опрыскивала себя водой, и наблюдала за поведением выпускников. Степан наблюдал за выпускницами стоя. Девочки были слегка усталые, но молодые, красивые. Они вокруг него табунами ходили, правда, со своими молодыми людьми. Одно другому не мешало. Съел Степан второе мороженое, выпил воду. Ни он, ни я в воду реки, кишащую девушками в бальных платьях и парнями в белых сорочках, не пошли. Вскоре мы ушли с пляжа. Выпускники к этому времени стала покидать пляж, парк, фонтан. Я не могла понять, почему именно в этот день Степан стал на меня сердиться, вероятно, выпускницы выбили его из седла обычной жизни. Я стала ему противна. Он прошел передо мной в черных носках с белыми птичками на пятках и сказал:
   — Куплю машину, тебя на ней не повезу!
   — Почему? — я искренне удивилась.
   — Потому, что ты ничего не делаешь для машины!
   — Почему я ничего не делаю?
   — Ты не копишь деньги на мою машину!
   Я удивилась еще больше. Я училась и работала, получая при этом денег больше, чем он. И ела я меньше. И я виновата? Я посмотрела на него, и увидела, что Степан ходил по квартире и собирал свои вещи! Бритву чуть не забыл. На прощание сказал, что он ко мне больше не вернется! Вот и день после чужого выпускного бала! Он ушел. Я все думала, что он шутит, и позвонила ему через сутки. Долго никто к телефону не подходил. Трубку взяла его мать и сказала, что он в ванне. Через сутки он мне предложил разойтись! А какая любовь была между нами в ночь на чужой выпускной вечер! А может, он мне диссертацию по любви сдавал? Отчет по любви. Зачет хотел у меня получить, что у него с теорией и практикой любви все на высшем уровне! Он на самом деле любил по высшему пилотажу наслаждений. Я даже спросила у него, где так любить научился, а он ответил, что телевизор ночью смотреть надо. Шутки шутками, но любовь была что надо! И вообще за короткое время он из робкого человека превратился в уверенного в себе мужчину. Был скромным, а стал любовником! И все кончилось разом и навсегда после того злополучного дня на пляже. Похоже, у него получился выпускной день из нашей совместной жизни. Он сдал последний экзамен любви и получил свободу. Главный его упрек: я не купила ему новую машину.
   Недолго страдала Анфиса, на берегу пруда она познакомилась с Платоном, и они вместе ездили слушать колокола в Посад. Что произошло дальше, Мухин узнал в разное время на любимой скамейке от непосредственных участников событий. Анфиса, как по расписанию, вышла с коляской на прогулку. Ребенок спал. Она стала рассказывать продолжение истории Мухину.
   — Платон высадил меня у зеленой машины, а сам быстро уехал в сторону городской больницы, где его отец лежал в реанимации с обширным инфарктом. Отец казался тенью самого себя. Он был абсолютно бледный, похудевший и какой-то прозрачный. Если бы не бригада врачей из реанимационного отделения его бы уже не было на свете. Отец выглядел живым покойником. Ужас охватил все существо Платона, позже он сказал мне истинную причину поездки в Посад. Он там молился за отца, но мысленно, вслух он этого делать не мог. Он сказал мне, что лежал в траве у пруда от страха за жизнь отца. Платон любил отца. И теперь он видел его живого. Он меня вообще почти забыл, но вспомнил пляжной памятью, лежа на земле. Я своим присутствием помогла ему выйти из транса. Он сказал, что я на него положительно повлияла.
   — Сын, ты, почему с ужасом на меня смотришь? - тихо спросил отец Платона.
   — Прости, отец, ты прекрасно выглядишь.
   — Не хорошо обманывать старших. У меня для тебя есть информация, когда я был между небом и землей, то я видел тебя с женщиной, это была незнакомка. У нее зеленая машина, она твоя женщина от природы, — сказал отец и потерял сознание.
   Платон позвал медсестру. Она вызвала врача. Скоро на смену Платону подошла его мать Инесса Евгеньевна. Он ушел из больницы, думая над последними словами отца, если бы так было все на самом деле! Я ему понравилась, но и только. Это он мне позже рассказал, а я, после того, как он меня высадил из машины, вновь ощутила себя брошенной и обманутой женщиной. Меня использовали и выкинули. Я повернула машину, и вновь поехала к пруду. На берегу лежал надутый матрас и рядом с ним в странной позе лежал мужчина. Я, вздохнув, посмотрела на лежащего человека. Берег вновь был пустынным. У надувного матраса лежал Степан лицом вверх. Он был ни жив, ни мертв, но шевельнуться не мог.
   — Степан, что произошло? Что с тобой? — участливо спросила я.
   Он промычал, показывая пальцем на сердце.
   — Я вызову врача, — сказала я и стала набирать номер скорой помощи на сотовом телефоне. Степана вскоре увезли в больницу и положили в палату, куда в тот же день перевели отца Платона из реанимации. Через пару дней Степан и отец Платона могли вполне сносно разговаривать, их волновала причина сердечных неурядиц. После нескольких фраз о том, что было с ними до сердечного приступа, мужчины пришли к выводу, что причина их болезни одна и зовут ее очень скромно — Алина. Она была столь яркой особой, что руки мужчин тянулись к ней, думая, что их руки растут из ее тела. Отец Платона по простоте душевной тронул рукой Алину, он просто коснулся ее тела. Она взвизгнула и прыснула ему в лицо некий газ из баллончика. Он надышался этой прелести до инфаркта. Степан оказался покрепче. После моего отъезда с Платоном в Посад, он полез к нежному телу Алины, за что и глотнул газ из баллончика. Краткая история сердечных воздыхателей яркой женщины закончилась на соседних кроватях в больнице. У них мелькнула светлая мысль подать на нее в суд, но, поговорив, решили этого не делать. В следующий раз я с Платоном встретилась в больнице. Я пришла к Степану, а он пришел к отцу. Больные с истерическими смешками рассказали нам причину своей болезни. В сторону Алины полетели словесные шишки.
   Степан, посмотрев долгим взглядом на меня и Платона, сказал:
   — Совет вам, да любовь.
   — Степан, я не выхожу замуж за Платона. Я к тебе пришла. Ты вылечишься и вернешься к Алине, - сказала я.
   — Вряд ли. Но ты, Анфиса, приходи ко мне, кроме тебя ко мне никто не придет.
   Сказав вежливые слова, мы разошлись. Я села в свою зеленую восьмерку и поехала к Алине, злая на нее до крайней степени. Ведь мы с ней на эту тему уже говорили, и вот две новые жертвы на больничной койке лежат. Где она эти баллончики берет? Выкинуть их и дело с концом. Так я мечтала по дороге, — Анфиса замолчала и покатила коляску по аллее. Она думала о Платоне, они неплохо съездили на экскурсию и вовсе он не тупой, как она думала о нем на пляже два года назад. Он скорее крутой и таинственный. А Степан и Алина пусть пообщаются. Внешне они друг другу подходят.
   Пока Анфиса гуляла, Мухин сидел и думал о том, почему для современного инженера вредны лишние знания? Почему? Чтобы создавать современную технику - нужны чистые мозги, и если человек тратит их на тяжелую литературу, то его элементарно не хватает на длительное служение науке. Его мозги сорвутся на пустых хлопотах. То, что хорошо было для шаха десять веков назад, то плохо для современного инженера. Точно так же инженер, типа Степана, не имеет права отдавать себя гарему женщин. Он истощится раньше времени, не выработав свой научно-полезный потенциал, — это аксиома. Хотя исключения возможны, но для очень умных и сильных людей. Он понял, что Алина физически не выносила мужских прикосновений, она их терпеть не могла. Драться со всеми, кто западал на ее внешность в виде богемной амфоры, ей было не под силу. Она добыла баллончики с газом, который сужал сосуды человека, попадая в дыхательные пути.
   Отец Платона много глотнул, да и стар был для таких злых шуток. У девушки был комплекс неполноценности, она и с мужчинами вела себя, как девушка. Посмотреть на нее, так только что с Тверской улицы пришла, а на самом деле у нее не было ни одного мужчины. На Тверской улице она посещала магические по своей престижности магазины и не более того. Разумеется, она видела моду этой улицы, и мода отражалась на ее внешности. А проблема ее скорее всего состояла в том, что она не нашла того, кто полюбил бы ее быстрее, чем она, как фокусник вытащит газовый баллончик. Нужен был мужчина с быстрой реакцией, который бы ее обезвредил. Вероятно, поэтому Платон так резко обнял Анфису на пляже, что был знаком с газовым баллончиком Алины, чтобы она ничего с ним не успела сделать. Платон в свое время чуть не влюбился в Алину, но он был нормальный мужчина, поэтому так быстро вцепился в Анфису. Он изнемогал от элементарных мужских желаний. Все просто, как само устройство мира человеческих отношений.
   Постепенно у Мухина сложилась картинка в голове о том, как развивались события.
   Анфиса позвонила Платону и сказала:
   — Платон, спасибо за поездку! У меня есть просьба, направь Алину в больницу к Степану, чтобы она посмотрела на результат своей газовой атаки, которая плачевно оканчивается.
   — Анфиса, Алина девушка непредсказуемая. Попробуй ее уговорить сама.— ответил он.
   Анфиса позвонила Алине:
   — Алина, извини, что я тебя тревожу, но Степан лежит в больнице, он не понял, что с ним произошло. Ты не могла бы его посетить?
   — Запросто. Говори номер палаты и отделение. Хорошо, я к нему заеду.
   Анфиса помахала головой от негодования, но лишнего слова не произнесла. Тогда она решила предупредить Степана по телефону:
   — Степан, к тебе Алина едет. Будь любезен, предупреди мужчин, чтобы руки свои в карманах держали и ее не трогали.
   — Анфиса, а ты меня не могла раньше предупредить?
   — А кто знал? Ты сейчас не попади в ту же ситуацию.
   Алина приехала в больницу. Она зашла в палату и увидела, что все мужчины держат руки в карманах. Она сама поставила передачу на тумбочку Степана и сказала:
   — Всем — здравствуйте! Выздоравливаете! — и, повернувшись в сторону Степана, добавила: — Простите, но и вы были не правы.
   — Согласен, я поторопился, — сказал Степан, не вынимая рук из кармана.
   — Степан, я думала о тебе...
   — А почему не вызвала скорую помощь? Если бы не Анфиса...
   — Я прыснула в тебя газ и ушла, откуда мне было знать, что ты копыта откинешь?
   — Грубо как... Алина, ты яркая, красивая женщина...
   — Я об этом наслышана. Меня не надо трогать руками!
   — Не буду трогать тебя руками, пока сама не попросишь. Ты меня бросила...
   — Не начинай. Если я тебе нужна, то будь добр, не будь нудным.
   — Анфиса ушла...
   — Анфиса недалеко ушла, а к Платону. Найти ее можно. Я ее знаю, она тебе не подходит. Тебе я подхожу.
   — В этом есть доля истины, но что мы с тобой будем делать? Что!?
   — Спокойно, Степан, лечитесь, а там посмотрим, я приеду к вам завтра, — и она быстро вышла из палаты.
   Мужчины смотрели на нее во все глаза, и держали руки в карманах, пока она не скрылась из виду, и сразу подошли к Степану.
   — Ничего себе женщина! — проговорил один.
   — Отменная дамочка! — выдохнул второй.
   — Повезло тебе! — выкрикнул третий.
   — Степан, бойся ее, — предупредил отец Платона.
   — Я знаю. Но она такая красивая, ребята! — восторженно воскликнул он и потянулся к полиэтиленовому пакету на тумбочке.
   Мужчины по очереди исповедовались о своих подвигах на личном фронте. Степан слушал их и ел, ел, все меньше вспоминая Анфису, думая только об Алине.
   Алина после посещения в больнице Степана выбросила все баллончики с газом. Она встретила его из больницы и привезла его домой. Раньше у него была комната в трехкомнатной квартире, когда он жил с родителями, но питался он отдельно от всех, и вел скромный образ жизни. Родители его имели дачу, куда он редко ездил. Он сдавал белье в прачечную, потому что не хотел обременять родственников ничем. Женщин у него практически не было, он со всеми дружил и заигрывал. Он умудрился купить комнату в чужой квартире, потом квартиру в старом доме. Алина прониклась к Степану участием. А он ее практически не касался.
   Долго такие отношения продолжаться не могли. Алина стала замечать, что перестает быть яркой женщиной, она стала полнеть, дурнеть. Она уже не смотрелась в зеркало, словно ее сглазили. Она становилась похожей на него.
   Степан тоже стал прибавлять в весе после больницы, но не мышечную массу, а элементарную жировую прослойку. Она вспоминала свои редкие отношения с Платоном все реже и реже. Раньше она была яркой женщиной и вела насыщенный образ жизни, тогда и купила алую машину, теперь она этой машины стыдилась и хотела ее поменять. Прежний ее мужчина водил ее на приемы и презентации, на которые его приглашали его клиенты. Они расстались, когда он полез к ней с нормальными мужскими намерениями. Она достала газовый баллончик, и он выбил его из ее руки. На этом презентации прекратились.
   Анфиса решила заняться вплотную Платоном, но он оказался неуправляемым и ей не подчинялся. Она билась, как рыба об лед и все безуспешно. Она хотела уже махнуть на него рукой, и тут услышала звонок в дверь. Она заглянула в глазок и увидела цветок.
   — Эй, кто там? Я не открою дверь, пока не увижу вас.
   — Анфиса, это я, Платон.
   — Ты!? — удивленно воскликнула Анфиса, открывая нервно дверь.
   Между ними красовался огромный букет цветов. Платон вошел в квартиру. Цветы поставил в вазу. Он прошел в комнату, сел на диван. Перед ним стоял журнальный столик.
   — Нормально живешь, Анфиса, — сказал он, крутя головой.
   — Не жалуюсь.
   — А я с родителями живу, — без эмоций вымолвил Платон.
   — Я поняла.
   — Ничего ты не поняла, — нервно заговорил он. — Мы взрослые люди, а ведем себя, как подростки. Жизнь мимо проходит!
   — От меня, что требуется? — раздосадовано спросила Анфиса.
   — Прости, я погорячился. Ничего у нас не получится! — с истерическими нотками в голосе проговорил крепкий на вид мужчина. Я сейчас один — приходи ко мне.
   — Ты уже пришел ко мне, а Степан сейчас с Алиной любовь изображает.
   — Я в курсе. Я не против их пары. Хочу сделать тебе предложение: 'Выходи за меня замуж!'
   — Отлично! Вы у меня спросили: свободна ли я?
   — Согласишься, будешь свободная для меня. Ты мне подходишь.
   — Я это знаю, но у меня есть еще один бывший гражданский муж и это не Степан, это я сейчас одна.
   — Возьмем его к себе! — удивился Платон своим словам, а еще больше он удивился тому, что у Анфисы был кто–то до него и кроме донжуана Степана.
   — Он иностранец. Я от него сбежала, теперь одна живу. Он привык жить с пирамидами, а я не могу с ними жить. У меня аллергия на чужой климат, поэтому меня он отпустил домой полюбовно. Я покрываюсь волдырями размером со смородину, стоит мне выйти на улицу на его родине.
   — Размером с черную или красную смородину?
   — Белую смородину. Я серьезно говорю.
   — И я не шучу. А здесь я на тебе волдырей даже на пляже не видел. Так, что было с тобой раньше?
   — Помнишь, когда я лежала на пляже, а к тебе не подходила? Тогда я вернулась на родину, мне так хотелось на солнце полежать и не покрыться волдырями! Земля одна, а солнечная радиация разная. Моя кожа выносит только наш климат с прохладным летом.
   — Я понял, что виновных в твоей истории нет, а как твой гражданский муж посмотрит на твою законную женитьбу?
   — Он в том году сам женился. Я живу одна.
   — Славно, одна жизнь у тебя за бугром осталась, вторая жизнь здесь не получилась со Степаном. Мое предложение остается в силе, я не богат, но есть машина и квартира с родителями.
   — Я поняла, и почти могу выйти за тебя замуж, но еще Степана надо пристроить, чтобы он нам не мешал.
   — Он кто тебе? Поподробнее, если можно.
   — Друг. Друг и все. Он меня поддерживал морально, но не материально со дня знакомства.
   — Тогда Степан с Алиной пара.