Гл. 1 Чёрная дыра

Ироническая фантастика               

                В данной повести фантастика сочетается со строгими
                научными данными, нелепые выдумки автора
                подчёркивают нелепость многих научных теорий и 
                жизненных ситуаций.

                Читателю не технического склада ума разрешатся 
                пропускать целые главы.


БУДНИ КОМАНДОРА


Обитаемая группа планет звезды Феота подверглась нападению космической саранчи. Возникла угроза гибели цивилизации. Жители ищут выход из создавшегося положения. Наряду с разработкой оборонного проекта идет разведка космических недр с целью найти планету годную для переселения феотян. Ключевой фигурой повести является астропроходчик Же-Бо, Командор, Долгожитель и общественный деятель.


Же-бо - разведчик космических пространств, Командор, Долгожитель - командир корабля.
Ко-фу - второй и единственный член экипажа, он же Первый Дежурант - Д-Первый.
Д-Второй - Второй Дежурант - клон Д-Первого, появляется изредка.
ГЛАП (Глап) - Главный Автопилот - сильно умный механизм.
Роботы - рабсила экипажа.

 
   Гл. 1. Чёрная дыра
               

Командор проснулся от истерических криков Смотрящего.
– Куда ты смотрел, дурья твоя башка? У тебя что, глаза подмышкой?! Повылазило тебе, тварь безголовая! Я тебя сейчас вообще отключу на фиг! Ты что, не видел, что она чёрная?

Командор взглянул на приборы и в долю секунды всё понял. Они вращались на орбите вокруг Чёрной Дыры. Орбита была стабильной, торопиться было поздно, паниковать рано.

-  Серая! – надрывался дежурный наладчик роботов, на экипажном сленге «Смотрящий», – в по-ло-соч-ку! Кто-нибудь слышал что-то подобное? Серая от диффузной материи, а линии от поглощающего вещества. В клеточку! Тв-вою микросхему!!! Чтоб у тебя всю жизнь резисторы грелись!

Командор отмотал журнал полёта назад. Так: восемнадцать световых часов назад Главный Автопилот предпринял стандартный манёвр по увеличению скорости корабля за счёт гравитации встречных объектов. Он не стал уходить от обнаруженного по курсу Белого Карлика с ядрёным гравитационным потенциалом, позволил кораблю падать на него. Когда звездолёт достиг расчётного ускорения, Главный Автопилот сообщил кораблю антигравитацию, врубил двигатели, по параболе ушёл от Белого Карлика и … напоролся на Чёрную Дыру. Последняя по коварному стечению обстоятельств оказалась на лучевом направлении с Карликом и маскировалась сильным его излучением в широком диапазоне и обширной планетарной туманностью.

Это был тот случай, когда срабатывала шутливая, имеющая хождение в Галактике,  формула неизвестного автора: «Лучше перебдеть, чем недобдеть». То есть, во всём ожидать подвоха, подстраховываться во всех ситуациях. Над такими перестраховщиками посмеиваются, за глаза считают чуть ли не трусами, но… смеётся тот, кто знает когда смеяться.

К сожалению, бдительность Автопилота регламентировалась количеством просчитываемых вариантов и, хоть вариантов этих было несчётное количество, понятие «перебдеть» Автопилоту знакомо не было. На него-то и орал дежурный наладчик, пока его сменщик пребывал в малом анабиозе.

В систему Бортового Компьютера (он же ГЛАП - Главный Автопилот) была недавно заложена программа самоусовершенствования, чем гордился Командор и сам ГЛАП, но их эмоции никак не разделял Наладчик, он же Д-Первый.

– Успокойтесь, Ко-ко-фу, – сказал дежурному Командор.
– Самоусовершенствование… – продолжал бурчать Смотрящий, самовосхищенствование… самодураченствование. Доусовершенствовались!! Нормально было – заложил программу и пусть… совершенствуется. А то вообразило о себе -  на козе фиг подъедешь. Грамотный больно!

Автопилот смущённо смолчал.

– Говорил Ему, – продолжал возмущаться дежурный, – за поворотом немая зона. Не видишь дороги – жми на тормоза. Так нет:  «Все элементы случайности учтены!». Доучитывался, железяка фигова…
– Д-первый, – без эмоций сказал Командор, – сядьте в кресло и включите вибратор.
Дежурный сел в кресло и, стуча зубами от успокаивающих вибраций, уже почти спокойно произнёс: «Ко-з-зёл…»
– Сам ты это слово! – отозвался самоусовершенствующийся ГЛАП.

Командор откинулся в кресле и стал думать.
Само по себе пребывание на орбите не требовало экстренных мер. Беда в том, что мощности двигателей не хватало для ухода с неё. Тяги космолайнеров последнего поколения, возможно и хватило бы в данной ситуации, но они только проектировались, когда Командор отбыл с Феоты. Более того, он был в составе конструкторского Триумвирата и мог бы улететь, чуть погодя, на космокрейсере последней конструкции. Но тогда в программу полёта были бы заложены обязательные испытательные элементы, а Командор не терпел над собой чужой воли.
Кроме того он настолько привык к своему старому кораблю, что считал его частью себя самого.
В итоге на данный момент он имел то, что имел.

Вращаться вокруг Дыры по орбите можно было довольно долго, по меркам биологических жизней – почти бесконечно, но это мало радовало. Дыра, постоянно наращивая свою массу, рано или поздно всё равно стянет их с орбиты со всеми вытекающими отсюда последствиями. 
Можно было послать сигналы о помощи, залечь в Большой Анабиоз и ждать хоть тысячу жизней, когда прибудет робот-спасатель, состыкуется с их кораблём и усилием своего аврального двигателя столкнёт их с орбиты. После чего буксировщик, выполнив свою миссию, сгинет в недрах Дыры.
Возвращение роботов-спасателей не планировалось. Из-за значительной удалённости, сигналы из ЦУПа достигали спасателя через тысячи лет, что делало невозможным постановку устройству нового задания. Вернулся бы робот-корабль на родную планету в совершенно другое время и таким безнадёжно устаревшим, что его дешевле было бросить в космосе, чем утилизировать на лом по возвращению. Иногда спасатель заменял безнадёжно поврежденный двигатель космолайнера, но это лишь условно можно назвать возвращением (вставка 1, см.гл.15).

Однако и Спасатель вряд ли мог бы решить проблему: пока он будет добираться к ним, Чёрная Дыра, как уже говорилось, стянет их с орбиты, а уж из падения по крутой спирали в ядро Дыры никакой робот их не вызволит – сила тяготения становится непреодолимой.

Ожидание буксировщика в Большом Анабиозе тоже было нежелательным – слишком отодвигалось время выполнения Главной Программы полёта. Главная задача теряла актуальность, а само предприятие становилось бессмысленным.
       В настоящее время астронавтам надо было идти на максимальный риск, чтобы экономить время, а не отлёживаться в Анабиозе, который мог спасти, но сделать бессмысленными их жизни.
       Напомним, что целью экспедиций с Феоты был поиск миров, пригодных для переселения.

– Какие варианты просчитать для данной ситуации? – виновато запросил Главный Автопилот.
– Просчитайте пока запылённость среды внутри корабля и определитесь со сроком очистки, – ответил Командор.
     – Во, во…  и мозги себе пропылесось заодно, – не открывая глаз, пробурчал наладчик.

До плановой очистки была ещё неделя, но неловкую паузу надо было чем-то заполнить и ГЛАП распорядился начать уборку.
     Монотонно загудели пылесосы, втягивая в утилизаторы ворсинки тканей, микрочешуйки слущенного эпителия, молекулы испарившегося пота, радикалы смазок и технических жидкостей, разрушенные молекулярные цепочки изоляций и покрытий и много чего другого из казалось бы стерильного воздуха жилых и технических помещений лайнера. Специальных мероприятий по борьбе с микроорганизмами в жилой среде не производилось – все микробы были симбиотиками. Они мирно сосуществовали с организмом к обоюдной пользе  обеих сторон. Патологических микроорганизмов при  старте на борт не брали, «зайцев» безжалостно уничтожали предстартовой дезинфекцией.

– Итак, – размышлял Командор, – Чёрной Дыры пусть опасаются неодушевлённые предметы и… те, кому лень думать.
      В последний момент ГЛАП всё же успел сделать очень много, если не сказать всё возможное, для спасения корабля. Он включил бортовые эс-аминовые петарды, отстрелил один из четырёх двигателей и, оттолкнувшись от него,  ушёл от падения в Дыру и начал вращение по довольно просторной орбите вокруг неё. Потеря одного двигателя спасла корабль, но на трёх оставшихся можно и не пытаться превозмочь орбитальное тяготение Дыры.
 
Толчок при сбросе двигателя вывел Командора из состояния малого анабиоза, окончательно он проснулся от воплей Дежурного, которого швырнуло на кресло штурмана в самый убедительный момент его сентенции о поворотах и тормозах. Ушибленный локоть и поруганное чувство превосходства человека над машиной лишили его самообладания.
 Впрочем, этот конфликт давно назревал и причиной его было, как мы уже говорили, самоусовершенствование и ускользающая подконтрольность ГЛАПа.

ВСТАВКА 2
Здесь самое время отвлечься от сюжета и дать пояснение не совсем феотийской лексике Дежурного. Дело в том, что автор разумно отказался от дословного перевода многих оборотов речи жителей Феоты и прибег к знакомым и понятным формам синтаксиса и образности землян.
Что, к примеру, даёт нам дословный перевод названия животного, манерами напоминающего земного вздорного гордеца с нагло-печальными глазами, хозяина дворового гарема из трёх-четырёх коз? Дословно феотский аналог зовётся Скокопрыг. Наш же оригинал имеет столько переносных значений, что втолковывать их феотянам дело заведомо провальное.
У феотян весьма своеобразные и совершенно недоступные логике землян приёмы словообразования названий животных и растений. У них имеется Задумчивый Баклажан, Парящий Бегемот, Танцующий Слизень, Беспечная Морковка, Смешливый Слабительный Корень,  Улыбчивая Крапива и Безжалостная Клубника и много чего другого, для перечисления которого здесь не хватит места.
Разумеется, феотянские представители флоры и фауны далеко не похожи на наши разновидности, но по основным признакам довольно схожи.
Возможно, переедание ранней клубники, ведущее порой к аллергическим сыпям и оправдывает её название, но в прочих терминах искать смысл – дело безнадёжное. Несомненно, упомянутые названия имеют отношение к юмору жителей Феоты.
Юмор феотян всегда иносказателен и никогда не касается личностей. Шутят они над событиями и явлениями, могут, к примеру, высмеять несостоявшийся дождь, осмеять неловко свалившийся в реку утёс, шутят над расположением звёзд на небе, над необычностью заката или причудливостью тени дерева от двойных солнц. Причём смеются так искренне и заразительно, что вместе с ними покатываются и те, кто только подошёл и не в курсе причины смеха.
Пожалуй, так беспечно веселиться могут только те, кто уверен, что сам никогда не подвергнется осмеянию.
Конец вставки 2

Вернёмся к нашему повествованию, объяснив прежде упомянутое нами словосочетание «малый анабиоз».
Малый анабиоз мало чем отличается от зимней спячки теплокровных животных. Погружаются в него на относительно недолгий срок, от месяца до полусезона. Астронавт три дня не принимает пищу, тщательно очищает кишечник, затем электроимпульсным воздействием на определённые участки мозга сам себя погружает в сон.
Дальнейший контроль за его сном ведут роботы-манипуляторы. Они в нужный момент меняют гульфиковую часть его спального скафандра, по катетеру передают минерализованную  жидкость в пищевод, чтобы сохранить водно-солевой баланс. Ворочается и пускает ветры космонавт сам, не просыпаясь. Так же, как и у берложного медведя, в минуту опасности сторожевые участки мозга выбрасывают в кровь большую дозу адреналина, и астронавт мгновенно пробуждается, готовый к полноценным действиям (вставка 3, см.гл.15).
     Внимательный читатель скажет - раз есть малый анабиоз, значит должен быть и большой?
Большой анабиоз практически отошёл в прошлое, вместе с не оправдавшими  себя сверхвременными полётами. При этом виде анабиоза организм астронавта насыщается фреонами и замораживается в жидком азоте.
Такой сон может длиться тысячелетиями, но пробуждение длительно и тягостно для организма. Дозированное размораживание, очень медленное разогревание организма до рабочей температуры, электроимпульсное восстановление проводимости нервных волокон и проч. не даёт гарантии полного восстановления работоспособности, и из таких полётов космонавт возвращается, как правило, полуинвалидом.
  Установки для большого анабиоза требовали места, энергии и постоянного ухода для поддержания их работоспособности. Процент возвращений на Феоту после большого анабиоза был ничтожно мал и «Усыпальницы» перестали устанавливать на кораблях последних поколений. Сочли, что высокой надежности машин и механизмов достаточно для безаварийности полётов.
Же-бо не стал демонтировать «Большую Спальню» на своём обжитом корабле.  Он, как  всякий рачительный хозяин верил, что для любой ненужной, но припрятанной вещички наступит своё время.

Итак, Командор размышлял над тем, что Чёрных Дыр следует опасаться неодушевлённым предметам и повреждённым неуправляемым кораблям. Неодушевлённый астероид не может целенаправленно изменить свою. траекторию, чтобы уйти в сторону от гравитационного поля дыры.
Мало-мальски управляемое устройство для перемещений в Пространстве всегда заблаговременно внесёт поправки в курс своего лайнера, чтобы разминуться с гравитационным объектом, способным пленить лайнер. В принципе, таким объектом может быть любая звезда - и гигантская, и карликовая, дело только в расстоянии, на котором пройдёт космолёт. Астронавту же предоставляется право выбора: зазеваться или быть начеку.

– Д-Первый, запросите Главного Автопилота о параметрах нашей орбиты. Отключите ГЛАПу систему самоусовершенствования. На неопределённое время. Сейчас мне нужны только цифры, а не  теории и гипотезы. Потом зайдите ко мне.
Командор отодвинул прозрачную вакуумную шторку, оделявшую кресло пилота от салона.
– Мне внушает тревогу состояние Вашей психики, – сказал Командор, вошедшему дежурному, - я учитываю Ваше прошлое и если бы я не знал, что Вы несёте наказание за другого, более нужного делу в тот момент, я не обременил бы себя общением с Вами. 
Я в курсе Вашей несдержанности, но я списываю это на обстоятельства, исковеркавшие Вашу жизнь.
Я взял Вас в экспедицию потому, что на Феоте Вас бы уже ничего не обелило. Даже реабилитация Высшего совета. Но и таковой никогда бы не последовало -  нет смысла заражать вирусом несправедливости, совершённой по отношению к Вам, общественное мнение. Совет не имеет права на ошибку, а если таковая допущена, она не должна быть оглашена.
Да и реабилитация Вам бы не помогла. Мнение в обществе о Вас останется проигрышным, как о человеке позволившим  себе влипнуть в историю. На Феоте  карьерный рост неразрывно увязан с пользой для общества. Поэтому, независимо от того, прав Вы или нет, на Феоте Вы останетесь в касте игнорируемых, как всякий оступившийся, не сумевший просчитать свою карьеру.
На Феоте не принято спекулировать ошибками прошлого, раздувать их до вселенских величин в угоду чьим-нибудь политическим амбициям. Поэтому Вас исключат из общественной жизни, как свидетеля.
На родной планете у Вас нет будущего.
Пока Вы побудете при мне, нам предстоит ещё не одна экспедиция. Экспедиции это время, а время это единственный фактор, способный изменять общественные мнения и политические ситуации.
Возможно, Ваше будущее в других обитаемых мирах, но на данный момент и Ваше, и наше будущее зависит от того, как мы выберемся из данной ситуации.  В том, что мы выберемся,  я не сомневаюсь.
Пока же, частично для пользы дела, а частично в назидание впредь, разбудите Второго Дежурного и займите его место в анабиотическом кресле.
-  Д-Второму ещё двести сорок часов профилактического сна, - сказал Смотрящий.
Командор промолчал и Д-Первый понял, что разговор окончен.
Через десять минут он явился пред лицо Командора вместе с зевающим Вторым.
– Командир, – сказал он, – мы ещё успеем отоспаться. Как только…
Командор нахмурился. Тогда первый дежурный сузил глаза.
– Не хватало ещё, – сказал он жёстко и без всякого почтения, – не хватало ещё мне позора умереть во сне.
Складка между бровей Командора превратилась в морщину озабоченности и он сказал без всякого перехода:
– Так, в три головы думаем, как превратить спусковой модуль-разведчик в четвёртый двигатель.
Через час, проведя локационные замеры, определив скорость корабля относительно среды и соотнеся угловую скорость с линейной, ГЛАП выдал параметры орбиты.
– Хорошо, – сказал Командор, – считайте, что нам повезло. Орбита слегка эллиптична.
– Отлично, – буднично сказал Д-Первый, – будем разгонять корабль в удалённой точке и тем самым увеличивать эллипс.
– В удалённой точке притяжение слабее. Если мы прилепим на место четвёртого двигателя Модуль, пожалуй, нам хватит сил с десятого-двадцатого рывка «раскачать» орбиту.
– Хватит ли нам терпения, – сказал Д-Второй, – орбитальный период двести пятьдесят лет.
– Нам и здесь повезло, – сказал Командор, – до входа в апоастр у нас целый месяц. Мы практически в нужной точке.
– Апоастр – точка удалённая от звезды, – неожиданно вмешался ГЛАП, – в данном случае больше уместен термин АПОДЫР.
– Д-Первый, я же сказал отключить ГЛАПу систему совершенствования, – вопросил Командор.
– Всё в порядке, – отозвался Д-Первый, – это остаточная энергия за счёт разрядки конденсаторов. Скоро угомонится.
– Времени в обрез, – сказал Командор, – прямо сейчас всех роботов на ноги, монтировать  Модуль.
 -  Вы контролируете, – приказал он Д-Второму. – Мы с Д-Первым займёмся вопросом обогащения топлива. В качестве обогатителя попробуем тетраэтилсвинец - говорят, на других планетах он даёт хорошие результаты. Три дня на установку Модуля и сразу начнём разгон, попробуем порвать орбиту с одного раза. Нет никакого желания впадать в Большой Анабиоз в перерывах между поэтапными раскачиваниями.

Модуль установили за восемь дней. Посадочные лапы модуля укоротили, подогнав их длину согласно обводам корабля и укрепили на корпусе сквозными болтами. При  сверлении корпуса базовый отсек разгерметизировался, работали в скафандрах, что крайне замедляло производственный процесс.
К концу тре6тьего дня экспериментов выяснилось, что с обогащением ничего не получится - орбиты частиц топлива и обогатителя имели противоположные спины и энергия взаимоуничтожалась. Первые же опыты показали падение энергии вдвое.
Главный Автопилот, он же Главный Компьютер, предложил для взрывного импульса использовать магний обшивки корабля.
– Молодец, – сыронизировал Д-Первый, – он выживет, ему хоть бы что, он железный. А мы расплющимся от сумасшедшего ускорения при взрыве. А так , можно было бы сжечь копчиковый отсек корабля.
– Сожжём, – сказал Командор, – мы замедлим процесс горения, взрыв получится не таким мгновенным и разрушительным. В качестве замедлителя используем… обыкновенную муку. Смешаем её с опилками магния.
За счёт взрыва выйдем на сто – сто десять жэ. А сами на время удара  уйдём в недлительный Большой Анабиоз. За две недели успеем проморозиться почти до абсолютного нуля. В анабиотические ванны зальём чистый жидкий азот, без физиологических присадок. В таком состоянии опытные приматы выдерживали до ста тридцати ЖЭ. Это тема моей Второй Учёной Степени. Выдержим. Мы – те же приматы, обезьяны, только абстрактно мыслить умеем да хвоста лишились.

От магниевого удара корабль прорвал орбиту с первой попытки. Ускорение достигло 98 g , корабль ушёл с орбиты по раскручивающейся спирали.
Чудовищный инерционный удар, давший кораблю необходимое ускорение, сорвал в манипуляционном модуле Главного Компьютера полигранную микросхему, оборвал на ней все 938 выводов и вплющил её между распорками каркаса.
Именно манипуляционный модуль мог вывести астронавтов из Большого Анабиоза.
Корабль летел, управляемый ГЛАПом, но без цели, без смысла, запрограммированный только на манёвры безопасности полёта.  Трое Астронавтов спали вечным сном в своих герметичных ваннах-термосах с жидким азотом.
Но им повезло в третий раз. Модуль самоусовершенствования, питаясь энергией разряжающихся конденсаторов, самовольно блокировал своё отключение.
ГЛАП вооружился паяльником, трое суток безвылазно дымил канифолью, сопел и ругался сквозь зубы, когда горячий припой капал на  штаны, восстановил, наконец,  все выводы микросхемы, запустил манипуляционный модуль, провёл пробные манипуляции и приступил к выполнению программы пробуждения космонавтов. 

далее: http://www.proza.ru/2012/12/21/1087