Гл. 8 Математик Бол и фью-пергизоны

                Будни командора

Десять поколений тому назад полусумасшедший математик Бол Бевз сделал доклад на Учёном Совете Института Ядерной Энергетики об энергии распада фью-пергизонов четвёртой степени.
В то время функции ядерщиков сводились к совершенствованию технологий охлаждения котлов ядерных реакторов, учёная мысль прочно сидела в наезженной колее превращения водорода в гелий. Всякие сообщения о новых видах энергии были на сто процентов честными научными спекуляциями.

Так же восприняли и сообщение Бевза.
Фью-пергизоны были только-только открыты, делались робкие попытки определить их массу покоя, учёное сообщество Архипелага азартно пестовало модную, но совершенно декоративную теорию о роли фью-пергизонов в необъяснимо высокой активности квазаров, но, по большому счёту, в активе ядерщиков и теоретических физиков имелось лишь скромное сообщение об открытии новых частиц.

Бевз кроме математики ничем в жизни не интересовался: ни женщинами, ни своим внешним видом. Он неделями не брился, зубы чистил солью, а руки мыл зубной пастой.  Еда для него была только источником калорий, не более. Он ел дошихрюк прямо из пакета, мог съесть сырое мясо из морозилки, обмакнув в соль и горчицу. Кроме всего прочего, он панически боялся микробов и ошпаривал унитаз кипятком из чайника. Однако часто забывал дёргать грушу и потом удивлялся, почему тщательное проветривание не приносит желаемых результатов. Смотрел за ним престарелый отец, такой же полупомешанный, но, в отличие от Бевза младшего, он математикой не интересовался и больше ориентировался в быту.

На заседание Бевз явился в сопровождении мальчика, соседа и единственного ценителя таланта старшего товарища. Юному другу Бевз бесконечно доверял и мог часами рассказывать о своих научных озарениях.  Родители мальчика были трудоголиками и дома почти не бывали. Мальчик брал тетрадки и шёл к Бевзу. Он спрашивал что-то по математике, потом тихо сидел в углу и наблюдал, как учёный сосед строчит формулы, швыряет листки и бегает по комнате. Иногда Бевз надолго замирал у окна и мальчику казалось, что волосы на голове математика шевелятся от мыслей. Потом Бевз, отчаянно жестикулируя, доказывал мальчику обоснованность той или иной формулы и, как ни странно, мальчик понимал его – у него были задатки математического мышления.

 Заметив в толпе корифеев мысли плохо причёсанного мальчишку, дежурный по аудитории схватил его за рукав с намерением выставить за дверь. Бевз закричал на охранника, мальчишка вырвался и спрятался в кафедре, откуда подсказывал Бевзу по сути предмета, когда тот терял мысль.

В дальнейшем мальчик превратился в талантливого юношу, достойного ученика и продолжателя дела Математика, а пока учёный совет тактично, но непреклонно отвергал предложение Бевза предоставить ему лабораторию, оборудованную для соответствующих исследований.

– Это энергия будущего! – убеждал коллег Бевз.
– У нас таких проектов десятки, если не сотни, – урезонивал энтузиаста Урезониватель Совета, – три оплаченных проекта прогорели, съев половину сезонного бюджета.
– А вы не финансируйте всяких… – Бевз сделал паузу, подыскивая неоскорбительный эпитет и не нашёл ничего кроме,  -  бесперспективных!

Лица заседателей окаменели, в аудитории повисла тишина.
– Клин-Ван-Дрюк, – вкрадчиво сказал председатель, – вовсе не бесперспективный, у него три открытия ноль-первого порядка и два ноль-ноль-пятого.
– Это в прошлом, а ныне он – ректор, и потому - ему зелёная улица. Он третий сезон делает вид, что работает над проектом. Он никогда не закончит его и  надо быть подхалимом, чтобы не видеть этого!
– А что Вы имеете нам показать! – взорвался представитель горных районов Первого Спутника, – что Вы имеете, кроме разговоров?! Какой такой распад-маспад, какая четвёртая степень-мепень?!

Все знали, что Представитель - проректор по финансам, был правой рукой ректора и всем была понятна его беспардонная позиция.

Но у Бевза в этом месте закончилась выдержка. В голове его что-то со звоном лопнуло, рот покривился, он втянул голову в плечи, выдвинул вперёд нижнюю челюсть и визгливо выкрикнул в зал:
– Перестаньте издеваться над бедным директором!
После этой безумной фразы он сразу обессилел, ему стало всё противно, он испытал брезгливое чувство к себе, к аудитории, опустил плечи и повернулся уйти. В это время мальчик дёрнул его за штаны:
– Всё нормально, дядя Бол! Встаньте прямо, положите руки на кафедру и молча смотрите в зал.

Бевз автоматически подчинился. Под его взглядом зал чуть-чуть разрыхлился, у каждого нашлись непорядки в одежде, кто-то нашёл, что сидит слишком прямо или, наоборот, слишком расслаблено, кто-то почесал нос, кто-то глубоко вздохнул, зал колыхнулся, все раскрепостились… и сделали вид, что ничего не произошло.
Представитель горных районов засуетился, привстал, глянул влево, глянул вправо, оглянулся назад и выкрикнул: «Да он же сумасшедший!». Голос его сорвался, он деланно закашлялся и сел, насупившись.

– Теперь говорите, – сказал мальчик.
Бол был краток:
 – Вот здесь расчёты, вот здесь конечный результат процесса - катализатор, без которого процесс невозможен. Но сам катализатор будет действовать только через сто двадцать сезонов – именно таков период полураспада входящего в состав активизирующей смеси Румберция-283. На этой ампуле дата запайки и дата готовности. Я думаю, что к тому времени мы научимся строить реакторы, стократно превосходящие по мощи нынешние.
– Уходим, – мальчик опять дёрнул Бола за штаны.
Мальчик увёл Бевза за кулисы, там они, не желая больше никого видеть,  благополучно покинули помещение через окно.

Учёный Совет оказался в щекотливом положении: с одной стороны, у Совета не было повода оказывать безоговорочную поддержку Болу Бевзу, с другой – все прекрасно помнили, как Бол оконфелил Собрание в случае с Астероидом Гирголиса. По возмущению орбиты сто раз второстепенного небесного тела  Бевз вычислил и доложил на Учёном Совете дату столкновения Астероида со Вторым Спутником 28 Брезделя текущего сезона.
– У астероидов орбиты на то и существуют, чтобы возмущаться, они, астероиды, только тем и занимаются, что возмущают друг друга, – возражали Бевзу.
– Как знаете, – ответил Бевз, – я сказал. Вы бы эвакуировали людей и технику из указанного района.

Слова его пропустили мимо ушей, но за неделю до предсказанного срока начальник ОБУХОНОССа, известный перестраховщик, эвакуировал свою дачу из указанного района вместе с мини-лацнером и газонокосилкой. После этого в районе началась паника, все хватали своё и под шумок чужое и бежали кто куда. Точно в срок над Круглым Холмом взорвался в атмосфере крупный болид, изрешетив осколками площадь в двадцать гига-пенделей.

На Совете Избранных решили так: капсулу с катализатором поместить в Архран - есть она не просит -  задокументировать, внести в тарифную сетку, выделить на обеспечение её сохранности два миллиона архи и миллион феотов, и написать письмо потомкам, как о них заботятся нынешние их предки.

За право поставить подпись на этом письме ввели скромную плату – по два архи с носа, и в тот же день окончательно одобрили идею консервации капсулы. Одобрение состоялось на природе, после окончания рабочего дня. Рабочий день по такому случаю закончили за час до обеденного перерыва. Когда одобрять стало нечем, сбегали ещё. После собрали мусор в пакет, засунули в глухой кустарник, пописали на костёр и разошлись по домам.

Собственно говоря, в данном фрагменте повествования Бол Бевз не главный герой, он сбоку припёку, поскольку дело в Отшельнике, жившем сто сезонов спустя. Когда срок подошёл, катализатором живо заинтересовалось Военное Ведомство, и Отшельник, служивший в нём дешифровщиком, и потому всё знавший, решил, что новый вид энергии несомненно будет использован в создании оружия невиданной силы. Он поступил просто: выкрал ампулу и на уборочном тренкеле из подсобного хозяйства Военведа ушёл в космос.

Через две недели после встречи с Отшельником Бо-же-вана настигло предписание Объединённого Совета любыми доступными методами и приёмами изъять капсулу у Отшельника.

продолжение: гл.9.  http://www.proza.ru/2012/12/22/108 Космические будни