Акварели

И вот она сидела на подоконнике в чужой квартире, абсолютно счастливая от летнего утреннего солнца уже поднимавшего жар над городом. Болтая ногами, наблюдая за тем как ветер колышет волнами ее длинную юбку, она жмурилась и вокруг глаз образовывались маленькие лучики морщинок. Улыбка играла на губах ровным счетом такая, какая бывает у каждого, кто жмурится и при этом пытается улыбнуться. В эти мгновения всё сошлось в один сгусток счастья, которое будто бы проглотил, и оно греет тебя и светится изнутри золотым.

В те минуты ей не нужно было притворятся счастливой. она просто дышала счастьем, распущенными по ветру листьями и улетающими желаниями. Вокруг, сбивая с толку, курился запах свободы, от которого шла кругом голова.

Он прислонился спиной к окну и закурил. Все также жмурясь она повернула к нему личико и спросила: "Что ты чувствуешь?", пытаясь сквозь газовый тканевый свет различить выражение его лица.
Он закурил. В ответ на это движение она просто потянулась к нему и отобрала сигарету. В эти несколько часов космической свободы и безграничного счастья им было можно всё, хотя все и не было нужно. Достаточно было малого.

- Знаешь я бы могла так сидеть вечно. Болтать ногами, пускать мыльные пузыри. Сейчас все проблемы мне кажутся такими мелкими по сравнению с этим ...
- Чем?
- Счастьем. вот было бы здорово - лежать на крыше и смотреть в небо, а потом на ночной город..
- Да.

Он повернулся и оперся локтями о подоконник. Теперь они смотрели в одну сторону и обоим в лицо лился безумный золотой свет.
- Так тепло.
Разговор оборвался. А может быть его и не должно было быть вовсе.

Она не знала, что он чувствовал в те несколько часов, которые они провели вместе смеясь и болтая на кухне, когда не нужно было притворяться и выбирать слова и темы для разговоров. Всё шло из души и говорить получалось глазами. Эти несколько часов вернули ей ощущение детского счастья, которое граничит с беззаботностью и чудом сотворения дружеской тайны. В те часы они наслаждались тем, что подарила им судьба в виде этой короткой встречи.

Безвременье, так бы она назвала тот момент.
Казалось они пишут историю по акварельной бумаге кисточками, пропитанными водой.
И оба знали, что когда рисунок высохнет, у них ничего не останется.