Приваловское счастье парня из Карабаха
По ночам из лесу со стороны Белоруссии выходят в село в выгоревших гимнастёрках голодные, с незажившими ранами красноармейцы, попавшие в окружение или сбежавшие из немецкого плена. Окруженцев или пленных, как их называли, приваловцы кормили, давали оставшуюся от ушедших на войну мужей и сыновей тёплую одежду, отмывали в бане. Каждая солдатка рассуждала, что, может, и её муж или сын где-то вот так же мыкает горе и нуждается в помощи. Некоторые воины, отдохнув и окрепнув, двигались дальше, надеясь или догнать фронт, или дойти до Брянских лесов, где, по слухам, уже действовали партизаны, или вернуться в родные места. Другие, истосковавшиеся по крестьянскому труду и домашнему теплу, оставались пережить лихолетье в семьях на правах работника, а то и примака. Время от времени заглядывавшим в деревню карателям-мадьярам или немцам женщины объясняли, что это их мужья или сыновья.
В одну из таких тёмных октябрьских ночей услышал дядя Аксён робкий стук в ворота. Вышел с фонарём. У калитки стоял высокий худой красноармеец и молча мял в руках солдатскую пилотку. Аксён впустил служивого в хату. Аксёниха слезла с печки, достала из чулана сало, кувшин молока, хлеб. Окруженец был до того худ, что на лице сверкали только белые зубы, орлиный нос да большие чёрные глаза. Он поведал, что попал в окружение, а выбраться к своим не удалось. Простужен, отощал и нет уже сил куда-то идти. К тому же с таким акцентом говорил по-русски, что Аксён с трудом его понимал. Подкрепившись, гость поблагодарил стариков и поднялся из-за стола.
Пожалели Аксён с женой отпускать больного человека неизвестно куда, на верную гибель: свой же, хоть и не русский. Остался солдат в семье. Прятали его в сарае или в бане. За сына выдать было нельзя, так как оказался армянином из далекого Карабаха, кавказского города Степанакерта.
У Аксёна росли три дочери. Старшая 19-летняя Тоня была уже учительница. Она и выхаживала бойца. С первых дней полюбился ей этот высокий белозубый кавказец. Долгими осенними вечерами слушала она рассказы молодого человека о родном ему Кавказе, о боях с немцами, учила его русскому языку. Тогда Тоня и узнала, что звать постояльца Александр Совадович Израильян, ему 21 год, закончил в Баку военное училище, лейтенант, служил в десантных войсках в 214 воздушно-десантной бригаде, в Белоруссии. Бригада приняла бой в первый же день войны. Были потери, гибель товарищей, отступление. В одной операции при высадке десанта на занятую немцами территорию парашютный десант попал под обстрел немецких штурмовиков, расстрелявших раскрывшиеся парашюты. В живых остались только Израильян и ещё один лейтенант, которым жизнь спас затяжной прыжок. Выполнив задание, долго пробирались через фронт к своим. Воевать продолжал уже в 1201-м стрелковом полку. Войска под напором превосходящих сил противника, ведя кровопролитные бои, отступали. В районе Гомеля его часть попала в окружение и была разгромлена. Оставшиеся в живых бойцы к своим решили пробиваться группами, по 2-3 человека. В этот раз пробиться через фронт Израильяну не удалось. Оказался десантник в глубоком немецком тылу, в русской деревне Приваловке, на попечении семьи Самусенко, вернее их красавицы дочери Антонины Аксёновны, которая и стала его судьбой.
А меж тем фашисты на оккупированных территориях устанавливали свой, «новый» порядок. Появились комендатуры, полицаи, куда вербовали разных отщепенцев. Старосту деда Антона, помогавшего окруженцам и партизанам продуктами и одеждой, заменили на более услужливого Ивана Лаптева. В Стародубе и сёлах арестовывали коммунистов, комиссаров, делали облавы на евреев и людей, похожих на них, всех свозили в комендатуру, бросали в сырые подвалы, подвергали пыткам, расстреливали без суда и следствия. Около п. Беловщина под Стародубом было расстреляно немцами около двух тысяч таких мирных жителей.
Вскоре был схвачен полицаями и Израильян, и полицейские конвоируют его в Клинцы. Ему удаётся сбежать из комендатуры, обманув неопытных стражников. До ночи просидел в каком-то амбаре. Ночью, пытаясь выбраться из незнакомого города, набитого вражескими войсками, наткнулся беглец на немецкий патруль. Хотел скрыться, но немцы открыли огонь. Пришлось поднять руки. За нос с горбинкой, чёрные волнистые волосы, черные выпуклые глаза, неразборчивую речь да и странную фамилию каратели приняли нарушителя комендантского часа за еврея и бросили в камеру смертников. Его ждал расстрел. К счастью, участвовавший в допросе гитлеровский переводчик знал армянский язык и убедился, что задержанный не еврей, а настоящий армянин. Израильяна немцы решили отправить как военнопленного в концлагерь в Германию с ближайшей партией молодых людей, которых хватали в оккупированных сёлах и городах.
В немецкое рабство везли людей в побывавших в бомбёжках товарных вагонах. Поезд двигался медленно, пропуская на полустанках идущие навстречу составы из Германии на фронт, где захватчики уже терпели первые сокрушительные поражения, с вооружением и свежим пушечным мясом. Израильяна не покидала мысль о побеге. Ещё в камере он подружился с сибиряком, тоже бывшим красноармейцем. Они и договорились держаться и бежать вместе. Дождавшись ночи, они проломали отверстие в стене товарняка и на полном ходу попрыгали под откос. При ударе о мёрзлый грунт Израильян потерял сознание. Сибиряк оттащил его в ельник, привёл в чувство. Отделался Александр ушибами, вывихом локтевого сустава, но передвигаться с трудом можно.
Снова Израильян оказался под Гомелем, в глубоком немецком тылу. Был март, конец зимы. Но теперь беглец знал, как уйти от опасности и не попасться в лапы оккупантов, знал, куда идти. День и ночь он думал о русской девушке Антонине, которая ждала его под Стародубом, в деревне Приваловке. Она его спасала осенью, не прогонит и сейчас. Туда он и пробирался ночами, обходя сёла и дороги, ориентируясь по звёздам…
21 сентября 1943 года части Красной Армии освободили деревню. Правда, вместо хат бойцы увидели дымящиеся груды головней да чёрные печные трубы и возле пепелищ плачущих от горя и радости с хлебом-солью женщин с детьми, стариков. Александр разыскал командира и попросил выдать ему оружие и зачислить бойцом. Простившись с Тоней, в тот же день ушёл на фронт.
Но не всё гладко пошло со службой. Как офицер, побывавший в лапах немцев (а Израильян и не скрывал, что трижды доставлялся в немецкую комендатуру), он после проверки подлежал суду военного трибунала. Решением трибунала для искупления вины Израильян был направлен служить на месяц в знаменитый 8-й особый штрафной батальон Белорусского фронта. Эти подразделения формировались после издания народным комиссаром обороны СССР И. В. Сталиным известного приказа №227 от 28 июля 1942 года для «наведения порядка и дисциплины в войсках». Штрафбаты командование бросало в самое пекло войны, часто на верную смерть. Штрафники не доживали не то что до победы, но многие и до второго боя. Но зато, если отбыл срок наказания или искупил вину кровью или подвигом, штрафникам возвращали прежнее звание.
Израильяну повезло: в одном из кровопролитных боёв он не только был ранен и остался жив, но и совершил воинский подвиг. Из полка штрафников в том бою в живых осталось только около полусотни. Израильян получил ранение, от контузии потерял сознание. Очнувшись, боец увидел, что лежит под телами погибших товарищей. Раненый, не покинул поля боя и продолжал сражаться до подхода свежих частей.
За этот бой Александр Совадович был награждён орденом «Красной Звезды», досрочно освобождён от службы в штрафбате и направлен в г. Городня на учёбу. Получив после окончания курсов звание старшего лейтенанта, был назначен командиром взвода.
В составе 1-го Белорусского фронта освобождал Белоруссию, Польшу, Венгрию, Чехословакию. Оттуда его стрелковая рота была переброшена в Восточную Пруссию, где в боях под Кёнигсбергом получил очередное ранение. После излечения в госпиталях Бреста и Сызрани вернулся в строй и войну закончил в Восточной Пруссии старшим лейтенантом, командиром роты запасного полка…
Август 1945 года. В Приваловку возвращаются с войны уцелевшие мужчины. Тоня тоскует. От Саши Израильяна последнее письмо было из госпиталя. Живой ли? Не забыл ли? Или уехал к отцу на Кавказ. Но ведь в последнем письме писал, что любит и чтобы ждала.
Подруга Тони Тамара Антоновна дождалась своего жениха Георгия Безика, и они справляют первую за войну в селе свадьбу. Тоня – подневестница.
– Тоня, смотри, не твой ли это пленный идёт по улице? – толкает Тамара.
Выскочила Тоня на улицу. Видит, навстречу чётким шагом идёт высокий офицер в хромовых сапогах, с лёгким чемоданом в руке. Ослепительно улыбается. Подкосились у девушки ноги, потемнело в глазах.
Подхватил на руки офицер Тоню, прижал к груди, украшенной боевыми наградами.
– Тоня, я тебя люблю, приехал за тобой. Познакомлю с родными в Карабахе, и мы поженимся. По нашим обычаям, без разрешения отца я это не могу сделать.
Но отец Совад и родные не приняли русскую невесту Александра. В их доме уже жила его невеста-армянка, которую Совад сосватал сыну, когда ему было ещё три года. Тоне даже угрожали, грозя сбросить в пропасть, если не уедет. Но Александр стоял на своём:
– Эта девушка спасла мне жизнь, и мы любим друг друга.
И нарушил Израильян обычай горцев, ослушался отца. Но пришлось покинуть родной Карабах и поселиться навсегда в русской деревне Приваловке.
И с тех пор, с памятного 45-го живёт этот высокий, красивый, благородный, мужественный армянин в Приваловке, в брянской глубинке, которая стала для него второй родиной. Тоня свою фамилию Самусенко в том же победном году сменила на Израильян. Они построили в Приваловке роскошный дом, вырастили троих сыновей и дочку. В 2005 году отпраздновали 60-летний юбилей Великой Победы и своей совместной жизни. Александр Совадович и Антонина Аксёновна 48 лет проработали учителями в Ново-Млынской 8-летней школе, обучая детишек добру и уменью трудиться.
А в Карабах, на Кавказ Александр Совадович ездит в гости. Правда, в последние годы возраст, старые раны и новые границы не дают ветерану такой свободы передвижения, как в советское время. Отец Совад, когда Тоня родила ему внука, простил сына, и частыми гостями в Приваловке стали Тонины армянские родственники, а во время карабахского конфликта несколько семей оттуда даже переехали в Приваловку на временное проживание.
Не забывают ветерана, инвалида Отечественной войны 2 группы, орденоносца Израильяна А. С. учащиеся школы. Местные власти готовы оказать его семье посильную помощь. Правда, этот гордый, сильный духом человек пока сам за помощью не обращался, хотя ему и пошёл 86-й год. Ведь он из Нагорного Карабаха!
Примечание. Этот очерк в мае 2007 года был опубликован
в областной газете «Брянский рабочий»,
а в августе героя очерка не стало.
Свидетельство о публикации №212122101412