Поднебесники

 
 
 
                ПОДНЕБЕСНИКИ

      Апрель переломился посередине – ручьями звенел за окошками поезда, хвалился первыми цветами, травами. Хорошо в такую пору ехать, любоваться весенней округой и знать, что в судьбе у тебя наступило желанное, хотя и короткое времечко – отпуск.
      Поезд на минуту задержался на тихом полустанке с лирическим названием «Туманный», и молодой мужчина с молодою маленькою женщиной  поспешили на выход. Постоявши на перроне и оглядевшись, они улыбнулись друг другу – тихо кругом, хорошо. И тогда как-то сразу «Туманный» им, двоим, представился местечком необыкновенным, способным удивлять и вдохновить. Да ещё этот номер в гостинице, который им достался как подарок – номер с потолками до небес, номер с такою роскошной кроватью,  на которую могут  приземляться самолёты. Да ещё эта весна в горах волшебной страны Хакасии – страны,  легко способной покорить любое сердце, склонное к поэзии.
       Всё это, безусловно, располагало, подталкивало к работе над мольбертом, который они прихватили с собой – один на двоих.  Но чего-то ещё не хватало для «полного счастья». И тогда раздобыли они бутылку шампанского, весело хлопнули пробкой, зазвенели бокалами и беззаботно зарылись в большие сугробы – в тёплые сугробы из одеял и перин. И даже теперь – через годы и расстояния – ночи в «Туманном» они вспоминают как самые светлые ночи, полные огня любви и вдохновения.
        После одной такой прекрасной ночи маленькая женщина  заснула, как засыпают младенцы после рассказанной сказки с хорошим концом. А молодой мужчина – неутомимый, дерзкий – стал  ходить вокруг да около «Туманного», сам себе напоминая сказочного героя, которому приказано: «Иди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю что!» А на горах уже – с восточной стороны – розовели белые перины облаков. Догоравшие снега на склонах становились животрепещущими ручьями. Почки на деревьях набухали – сладкий сок по берёзовым жилам бродил. 
      Солнце уже горело над горами, когда мужчина – по диким травам, по камням – забрался на самую высокую окрестную вершину. Оттуда было видно так широко и так далеко – дух захватывало. Горы, горы волнами раскатились до горизонта. Оранжевые тучи там и тут еле плетутся под ветром. Облака окрашены киноварью, охрой… И время от времени – то вдалеке, то поближе – приглушённо пела стая перелётных птиц над перевалами… А потом мужчина вздрогнул, опустив глаза: под ногами красовались первые подснежники – прострелы, прострелившие зябкую каменистую землю, пахнущую прелой травою, листвой.
        -Поднебесники! – прошептал мужчина, который ещё с детства так называл подснежники.
       Он довольно редко рвал цветы, даже сам не зная, почему. В нём, должно быть, сказывается глубоко запрятанный инстинкт художники или привычка жалеть красоту, которую скоро на планете Земля могут выжечь или с корнем выдернуть. И всё-таки в то утро «не вынесла душа поэта», не удержался этот человек – почти из поднебесья принёс он «поднебесники», первые цветы, в сердцевине своей хранящие хрусталики  росы. Принёс, как крохотных птенцов, с приоткрытыми жёлтыми ключами. Птенцов, которые даже ещё не оперились, а только опушились нежным цыплячьим пухом.
         Маленькая женщина ещё спала с улыбкой на устах. И мужчина улыбнулся, думая о том, как она обрадуется, когда проснётся. А потом – внезапно, беспричинно – ему стало грустно. Ему вдруг стало жалко, что эти поднебесники – через день иди два – скукожатся, роняя лепестки, увянут и пропадут без следа. И тогда он торопливо – и в то же время тихо – достал мольберт, колонковые кисточки и множество тюбиков с красками. И через несколько минут – он работал яростно и вдохновенно! – живая красота навсегда впечаталась в небольшое, пока ещё влажное полотно, от которого пахло весною и ароматом доброго, сладкого вина.
         А потом неожиданно похолодало – так бывает весною в горах, когда зима ещё не отступила за последний перевал. За окнами вдруг потемнело. Снег закружился – белыми нитками стал зашивать  промозглое серое утречко, разодранное холодным ветром. И в какое-то мгновенье показалось, что за окном не ранняя весна – поздняя осень.
       И все цветы – пускай не все, но многие – пожухли в то утро, померзли под натиском внезапного похолодания. И только поднебесники, стоящие на журнальном столике в изголовье женщины – цветы неземной красоты – продолжали какое-то время цвести. Но скоро и от них остался только прах и нежные воспоминания.
       -Какие шикарные были эти твои поднебесники! – с грустью сказала маленькая женщина.
        -Были, есть и пребудут во веки веков! – с таинственным каким-то пафосом ответил мужчина, когда они уже собрались уезжать.
       -Что это значит? – спросила женщина.
       -Секрет и сюрприз! Ну, пошли, а то опоздаем.
       И опять пассажирский красно-синий  состав всего лишь на минуту задержался на тихом полустанке с лирическим названием «Туманный». И молодой мужчина с молодою маленькою женщиной поспешили войти в вагон, чтобы уже никогда-никогда не выйти на этот перрон, не взобраться на эти холмы и не отразиться в этих чистых зеркалах озёр. И только память будет их спасать от суеты и мелочного быта.   
       Через девять месяцев у них родиться сын – голубоглазый, чудный «поднебесник», а через год с небольшим на свет появиться голубоглазая девочка. И родители забудут про мольберт, про кисточки и краски – надо будет как-то выживать в новой стране, отвернувшейся от своих художников, поэтов. И, слава богу, выживут они…
       И всякий раз – через годы, через расстояния, – сердца их будут нежно замирать, когда они, собравши всё семейство в круг, будут в обнимку стоять у картины, похожей на живописное чудо. И вдохновенно будут рассказывать детишкам про волшебные горы Хакасии, про цветы  поднебесники – цветы неземной красоты, в сердцевине хранящие хрусталик росы. И перед глазами у них – и у взрослых и у детей – первые стаи гусей-лебедей с приглушёнными песнями будут лететь и летят над огромной весенней землёй, распахнувшей объятья навстречу долгожданному красному лету.