Следы от пуль на лобовом стекле

Слава Кузнецов. Мы никогда с ним не были друзьями.

Где-то в середине 60-х, мой отец получил квартиру в новой «хрущёвке». Примерно в это же время и Кузнецовы въехали в соседний подъезд. Мы были одногодки, я был старше Славки месяца на два. В дошкольном возрасте нас водили в детские сады. Правда, в разные. Моя мама работала в одном из таких садиков, который находился в двух кварталах от дома, и мне тогда было странно, почему ж меня водят так далеко, когда в соседнем дворе есть такой же детский сад. Так как мы весь световой день проводили в саду, а вечерами малышню погулять не выпускали, то и пересекались мы со Славкой и многими другими моими сверстниками очень редко.

Время шло. Наступил день 1 сентября 1971 года. Родители отвели меня в школу. И вот там-то наши пути со Славой пересеклись – мы  попали в один класс. Классы в то время формировали по адресному принципу. Так в нашем классе оказались все мои сверстники из нашего 84-го и соседнего 82-го дома по улице Первомайской Калининского района города Уфы, причём все пацаны. А основная масса девчонок из, практически соседнего со школой, дома по улице Интернациональной. Этот дом, как и состав нашего класса, был уникален тем, что в нём жило пять пар двойняшек одного возраста, четыре из которых учились в нашем классе. Три пары девчонок и две смешанные пары! Одна смешанная пара Гильмановых училась в «В» классе, остальные в нашем «Г».

Славка Кузнецов, он же «Сола». Ему, как и многим в детстве дали такое прозвище для простоты общения. Радик Сафаров был «Раджой», Раис Гайсин – «Расей», сосед Ринат Фаршатов – «Реной», а Славка – «Солой». Не знаю, почему мы его так называли, но он не обижался. Балагур и весельчак, он любил пошутить, и подтрунивать над своими друзьями, отпуская сальные шуточки или травя непристойные анекдоты.

 Славка учился не так чтобы очень хорошо, переваливаясь с тройки на четвёрку. Но энергии у него хватало на всё. После школы, забросив портфели, мы гонял мяч до темноты с другими пацанами. Со 2-го класса у нас проводились неофициальные чемпионаты среди параллельных классов по футболу. Пока старшие занимали школьное футбольное поле, мы утаптывали более-менее ровные близлежащие поляны или дворы своих же домов, в которых можно было без вреда для оконных стёкол свободно распоряжаться футбольным мячом. В нашей параллели было сначала 6, потом 5 классов и наш класс держался в тройке лидеров, с переменным успехом, деля 2-е места с «А»-шниками. Лучшим же всегда был самый боевой и хулиганский «В»-класс!
Может быть потому, что футбол с пацанских соплей вошёл в нашу жизнь, Славка, как и многие наши ребята уже классе в 4-м записался в спортивную секцию футбола стадиона «Нефтяник» г. Уфы. Интерес к этой игре у нас не ослабевал до самого выпуска из школы. Мы могли играть в любую погоду: в дождь, в слякоть, до темноты пока уже мяча видно не было, даже зимой по колено в снегу. Играли не за кубки и медали, а на принцип, доказывая на футбольном поле, кто сильнее, техничнее и ловчее. Хотя и в соревнованиях тоже принимали участие. Многие играли в любительских дворовых командах домоуправлений на первенства районов, города, а такие как Славка играли за свои клубы, в которых занимались футболом под руководством профессиональных тренеров. Даже какие-то спортивные разряды получали. Но всё равно баталии среди школьных команд для нас были важнее.

Когда после 8-го класса многие ушли в ПТУ и техникумы, из пяти классов осталось три. Всех учеников перемешали и собрали один класс с математическим уклоном, в который попал я и ещё трое ребят из нашего класса и два с обычной школьной программой.
Но футбольное противостояние не прекратилось! В нашем «А» классе собрались лучшие игроки бывших «В» и «А»-классов, а в оставшихся только Славка Кузнецов был игроком их уровня и поэтому даже сборные этих двух классов не могли нам составить достойной конкуренции.
Но детство когда-то кончается. Вот уже отзвенел последний школьный звонок и сданы школьные экзамены на аттестат зрелости. Отшумел выпускной вечер, плавно перешедший в утро. Пришла пора вступать во взрослую жизнь!

Славка не отличался особой одарённостью в науках и поэтому не спешил сдавать документы в какой-нибудь вуз, которых в Уфе хватало, и выбор был большой!  Он, из семьи простых работяг, туда особо-то и не стремился. В железках покопаться ему было интереснее, не зря ж в УПК он учился на авто-слесаря. И, кажется, в этой области он и собирался получить образование, а параллельно закончил автошколу при ДОСААФ.

Так как родился Славка в ноябре, в осенний призыв он не попал. А призвали его весной - 1 апреля 1982 года. И так как он уже умел крутить «баранку», его отправили в учебку для подготовки военных водителей куда-то в Среднюю Азию, а оттуда их, молодых военных водителей, переправили в пылающий в гражданской войне Афганистан. Исполнять интернациональный долг.

Я не хочу становиться на какую-либо сторону баррикад, обсуждая или осуждая правильность или неправильность принятых тогда решений по поводу ввода наших войск в Афганистан. Это моё поколение, мои сверстники воевали там, проявляя как чудеса мужества, отваги и героизма, так и трусость, подлость и предательство. Все, от необстрелянных желторотых солдат-первогодков и молодых лейтенантов до убелённых сединами генералов, оказавшись на войне, обнажили все свои человеческие качества - от самых высоких и чистых до самых низменных и мерзких.

Одно могу сказать точно, что если бы мне было дано право выбора между Афганом и спокойным гарнизоном в глубинке, в то время я, не задумываясь, выбрал бы первое. Но мне довелось служить срочную службу именно в таком гарнизоне. И от нас мало, что зависело. Одного желания было недостаточно, чтобы попасть в Афганистан. Мой друг-однополчанин Рашит Ахметгареев забросал командование рапортами с просьбой перевести его туда (из Афгана в цинковом гробу привезли тело его лучшего друга), но всё было тщетно. Он дослужился от рядового до старшины и после демобилизации пытался поступить в Рязанское военное училище ВДВ, но упустил время и не прошёл по возрасту. Так ему хотелось попасть туда, но - увы!

Конечно, есть большая разница между «хотел попасть» и «попал». Не знаю, как, например, я бы вел себя, попав на войну. Рассуждать об этом можно бесконечно.

Люди, воевавшие там, прошедшие все круги ада, и вернувшись живыми, по-разному потом адаптировались в мирной жизни. Мой двоюродный брат Лёнька – бравый воин-десантник, в 1988 году выходил со своей частью из Афганистана последним. Повидав много смерти и крови, он никак не мог устроиться на гражданке. Быть простым механизатором в колхозе или пасти стада, как его отец он, которого учили убивать, уже не мог. Его тянуло туда, где есть опасность, где можно применить свои «знания». Он продолжал «воевать». Порой под градусом, рвя на себе рубаху, шёл в рукопашную. Служил в транспортной милиции и, когда началась первая Чеченская компания, не раздумывая, поехал туда - воевать!..

Славка достойно прошёл все эти испытания. Из его письма, которое мне дал прочитать мой одноклассник, я узнал, некоторые подробности из его афганской службы. Писал на свой страх и риск, помня о том, что им не разрешалось писать о происходящих там событиях. Он отправил письмо через своего товарища в Союзе, чтобы избежать последствий.

Сначала он носился по горам в составе миномётного расчёта, таская на спине станину миномёта. Потом его посадили на бензовоз. Через перевал Саланг колонны автомашин, сопровождаемые бронетехникой, перевозили в Афганистан боеприпасы, горючее, продовольствие и другие грузы для ограниченного контингента Советских войск и мирного населения отдалённых афганских районов. Работа военного водителя сложная. Надо и на дорогу смотреть, крутя «баранкой», чтобы ненароком не слететь с дороги, особенно в горах, где можно оказаться на дне какого-нибудь ущелья, да и вертеть головой по сторонам, чтобы не стать мишенью для маджахеда, притаившегося за каким-нибудь «камушком». Так и гоняли через перевал, иногда попадая в засады и под обстрелы. Несколько раз пробивали колёса, но крупных неприятностей пока не случалось.

Был обычный рейс. Заправившись и заполнив под завязку цистерну  горючим, Слава в составе колонны двинулся в путь через перевал. Впереди, полязгивая гусеницами, полз серый от пыли танк. За ним на, предусмотренной для движения колонны, дистанции плёлся БТР, переваливаясь на ухабах и неся на броне десантников.

Некоторые из них, скорее всего впервые вышедшие в рейс для сопровождения, как воробьи, нервно вертели головами, озираясь и впиваясь всей кистью в рукоять автомата и набросив палец на спусковой крючок при каждом постороннем движении по сторонам от дороги. Более опытные ребята прочёсывали намётанным глазом каждый камешек на склонах гор и каждый кустик «зелёнки» в долине, стараясь не упустить того, что может грозить опасностью для, сопровождаемой ими, колонны. И только дембель, удобно пристроившись возле башни, дремал, кивая головой в такт движениям БТР, нырнувшего в очередной ухаб или ямку.

Славка вёл свой бензовоз по, до боли знакомой и не раз изъезженной им, дороге, где каждый поворот, каждая ямка или ухабина, казалось, были ему известны. Солнце предательски слепило глаза, то прячась, то выползая из-за горных вершин, мешая следить за дорогой. Рядом на пассажирском сиденье, на месте старшего машины, которого на этот раз не было, лежал верный боевой товарищ «Калашников» с обтёртыми от лазания по горам цевьём и прикладом, поблёскивая воронёной сталью ствола, заботливо смазанного Славкой, перед выходом в рейс.

Колонна уже шла по перевалу. Машину раскачивало в набитой колее. И вдруг мощный хлопок взрыва, от которого заложило уши, и резкая боль от голени до бедра опалила правую ногу Славы. Бедняга «Калашников», приняв на себя часть осколков, лежал искорёженный на дне кабины. Мина разорвалась от наехавшего на неё правого колеса бензовоза. Раздумывать не было времени. Придерживая источающую кровью рану, Славка выбрался из машины и лёг у обочины, приготовившись к повторному взрыву. Шутка ли – за спиной у него было 10 тонн горючего! Но взрыва не было. Бензобак был полным и потому детонации не произошло. Машина, опершись  на обод разорванного взрывом правого колеса, уткнулась в землю. Полыхала резина покрышки, покрывая копотью правый борт. И только две мысли сверлили голову. Как же так произошло – ведь только что по этому месту проехало половина колонны с танком во главе! И вторая о том, что как же хорошо, что старшего машины не было.
На этот раз не прибавилось новых фамилий к скорбному списку павших в этой войне!..

И это был первый след, первая пробоина на лобовом стекле Славкиной жизни.

За образцовое исполнение своих должностных и специальных обязанностей при перевозке грузов для ограниченного контингента советских войск в Демократической республике Афганистан рядовой Кузнецов Вячеслав Алексеевич был награждён медалью «За боевые заслуги».

Отлежав в госпитале, рана благодаря «Калашникову», закрывшего собой своего боевого товарища, оказалась не очень серьёзной, Слава вернулся в свою часть. Восстановил ходовую часть своей машины и, как он выразился в письме, «скинул бочку». На её месте был построен бортовой кузов. И работа им предстояла не такая опасная, как прежде – перевозка песка и гравия с афганских каменоломен в Союз.

Наступила весна 1984 года. Я демобилизовался в конце апреля. В мае, начале июня мои сверстники, одноклассники один за другим возвращались, исполнив свой конституционный долг, отслужив срочную службу в Советской Армии, домой. Вот уже вернулся один из наших «афганцев» - Ринат Ибатуллин, учившийся в параллельном классе и одноклассник по 9-10 классу Славки Кузнецова.  Он, как и Слава попал в автомобильную учебку, через полгода тоже колесил по афганским дорогам, подвозя разные грузы. Но ему повезло меньше. В один из рейсов колонна попала под обстрел, пуля попала Ринату в ногу, пробив кость. Полгода госпиталей, долгая реабилитация и в результате комиссация по ранению.

А Славки всё не было. Последний, самый разгильдяйский дембель уже вернулся домой. И вот новость – всё! Демобилизация! Пока готовили и ждали замену, дембелей не отпускали аж до 1 июля! Получается, что Славка прослужил 2 года и 3 месяца. Он самый первый из нас призвался и самый последний уволился! Все во дворе с нетерпением ждали его возвращения!
И вот однажды в погожий июльский день, я возвращался из института, сдав туда документы для продолжения учёбы. Подъезжая к своей остановке, я в окно увидел, стоящего в ожидании своего транспорта, Славку. Открылись двери троллейбуса и мы, увидев друг друга, отодвинув пристающих с проверкой билетов, контролеров, обменявшись крепким рукопожатием, по-братски обнялись!

Передо мной стоял не тот Славка Кузнецов, мой школьный товарищ – разгильдяй и балагур! Это уже был Вячеслав Алексеевич, в свои двадцать с небольшим! Его когда-то чёрные, как вороново крыло волосы, пробивала седина и взгляд не мальчика, но мужа. В его глазах виделась смесь глубокой задумчивости, пережившего многое человека и отдалённые игривые искорки того, прежнего Славки. К тому времени его родители переехали в другой район, и он как раз собирался ехать туда. Мы прошли пару кварталов, он рассказывал, я слушал. И одна фраза запомнилась мне из этого рассказа, сказанная им в глубокой задумчивости и унёсшая его туда в пережитое, напоминающая весь кошмар и ужас от увиденного. «Я видел, как взрываются «Грады»!» («Град» - это снаряд от реактивного миномёта с одноимённым названием, типа «Катюши» времён Великой Отечественной, но гораздо мощнее). Он вспомнил, как под обстрел попала их колонна, в которой перевозили и боеприпасы. Снаряд гранатомёта угодил в машину, перевозившую эти снаряды. То, что творилось вокруг после разрыва этих снарядов, не поддаётся описанию!..

К сожалению, со Славой мы больше не виделись. Через несколько лет, после окончания военного вуза, я приехал в первый свой лейтенантский отпуск. И как-то на остановке, я встретил своего одноклассника - Салавата Мухамедьянова. Он, как оказалось, жил недалеко от дома, где жили мои близкие. Мы разговорились, вспоминая былое и делясь новостями. И он-то мне и поведал, как сложилась в дальнейшем судьба Славы. Так получилось, что Слава и Салават попали в одну бригаду по строительству жилых домов, они устроились туда с одной целью – построить себе кооперативную квартиру. Для того-то и устроились, чтобы убыстрить процесс, так как строители получали жильё в первых рядах.

Как-то на одной из вечеринок, посвящённых  дню рождения Рината Ибатуллина, Слава познакомился с его двоюродной сестрой. Вспыхнуло чувство, оно заполнила обоих влюблённых без остатка. Вскоре, уже не в силах жить друг без друга, они узаконили свои отношения.
Девушка не отличалась крепким здоровьем, и врачи настоятельно рекомендовали ей воздержаться от рождения детей, беременность её могла просто убить!

К тому же они к тому времени перебрались в Красноярский край, где Слава работал водителем на одной из комсомольских строек. Но любовь рушит все преграды и творит чудеса. И, несмотря на запреты врачей, любящая супруга подарила Славе двух сыновей- погодок. Родители не чаяли души в малышах, окружая их заботой, порой отказывая себе во многом. Идиллия!

Но болезнь, засевшая в хрупком теле Славиной супруги, прогрессировала и съедала её день за днём. И однажды всё кончилось. Организм, поддерживаемый только любовью к мужу и детям, не выдержал. Она ушла. Ушла тихо и скромно, как жила. Ушла, оставшись в глазах и улыбках их сыновей. Горе разрывало сердце Славы! Любимая жена оставила его, вдали от родины, с двумя малышами на руках.

И это был второй след от пули на лобовом стекле Славкиной жизни, больно ударившей прямо в сердце.

Слава вернулся в Уфу, с пробитым от горя сердцем. Но надо было как-то жить дальше, поднять мальчишек и вывести их в жизнь, в память о ней, любимой супруге, на смертном одре, просившем его только об этом!

Он работал на стройке. Строил свою квартиру, дом для своих подрастающих сыновей.
И произошла встреча. Где и как - история умалчивает. Но она должна была произойти, должна была появиться на Славином жизненном пути женщина. Хорошая женщина. И она появилась, и приняла его с двумя его малолетними детьми, не побоялась трудностей. А ведь начинались 90-е годы, годы длинных очередей и пустых магазинов, безденежья и безработицы, разгула преступности и милицейского беспредела.

 И вместе они пережили это лихолетье, подняли и выучили сыновей. Но шрамы на сердце от пережитого, от невосполнимой потери любимой, каждый день напоминавших о себе в глазах и улыбках сыновей так и не зарубцевались.

И та маджахедская мина, пощадившая его тогда в 1983-м, в далёком Афганистане и пуля того горя от потери любимой, застрявшая кровоточащей занозой в его сердце, разорвали его. В 2005-м его не стало. Сердце. Ему едва исполнилось 42 года!