Любовь к чужому отцу

В каждом ребёнке живёт любовь к родному отцу,
но в одном она открытая, счастливая, а в другом –
скрытая, тайная. Почему? Потому что родной отец
иногда оказывается совсем в другой семье. Мать его
ненавидит за то, что он бросил её, но ребёнок…!
Бывает так, что ребёнок совсем не знает отца, но
он видит его у других и томится, томится в душе.

Глава 1 
Певичка – сестричка
Утро. На порог старого дома вышла девочка, лет двенадцати. Она потянулась, тряхнула головой, как бы прогоняя остатки сна, глубоко вдохнула рассветную свежесть и побежала по узкой тропинке в лес. Она бежала, и проказник ветер трепал её тёмные косички.
Между тем, солнце уже проснулось, надело свою царскую корону и засияло всеми цветами радуги. Небо было синее, синее, огромное, свежее, а по этому небу важно прогуливались тучки-фрейлины. Рассыпались по сини их нежно-розовые шлейфы.
- Доброе утро, Ваше Величество! – сказала девочка солнцу и поклонилась ему и фрейлинам.
- Доброе утро! – ей вторило эхо.
Солнце молчало, зато ветерок раскланивался и за солнце, и за фрейлин, и за себя. Он пританцовывал перед девочкой на дорожке, как очарованный поклонник перед прекрасной принцессой, которая почтенно улыбается, польщённая его ухаживаниями.
Оксанка, так звали девочку, вовсе не была прекрасной принцессой, она была обыкновенной деревенской девчонкой, с тёмными косичками и чисто-голубыми глазами. Ветер, конечно, не раскланивался перед ней, ведь он не человек, да и солнце не царь, и тучки не фрейлины, это просто Оксанка была такой фантазёркой… Все неодушевлённые предметы были для неё одушевлёнными.
Бывало, сядет у крылечка и бормочет что-то про себя, а мать спросит её:
- С кем это ты разговариваешь?
- Да с берёзкой, мама, уж больно грустную песню она поёт. Видно не любо ей это пустынное место. 
А место и вправду было пустынное: одни поля и поля, да небольшой лесок, возле которого расположилась хуторская деревня, да мелкая речка, в которой барахтались одни лягушки. Но Оксанка любила эти места, ей казалось, что нигде нет такого леса, таких полей и такого огромного неба. Ей казалось, что нет лучшего счастья, как встать утром рано, выйти в поле, встретить рассвет и звонкой песней разбудить всех птиц в лесу. А голос у Оксанки был задорный, звонкий и какой-то удивительно чистый, без единого лишнего звука. Она очень любила петь. Никто во всей округе не мог так петь, как она, задушевно и ласково, за что и прозвали её певичкой-сестричкой.
Однажды приехали из города к ним в деревню артисты. На сцену клуба, вернее это был не клуб, а «драм-сарай», как однажды выразился один проезжий интеллигент, вышла певица и запела под баян какую-то песню. А Пелагея – неразворотливая старуха,  встала, да и говорит на весь зал:
- Ты, архистка, - так она назвала артистку, - зря глотку-то не надрывай, всё равно не перекричишь нашу Оксанку.
Обиделись артисты и уехали, а Пелагея втащила Оксанку на сцену и говорит:
- Спой-ка нам, певичка-сестричка, песню нашу – народную, чтобы душу грызла, чтобы до слёз глаза щекотала.
И Оксанка запела под бренчание старой балалайки деда Парфёныча:
За полем широким
Злым солнцем палима
Стояла берёза,
Дика, нелюдима.

Лишь с ветром рассветным
Она обнималась
И хладным приветом
Реке улыбалась…

Оксанка пела, а все остальные молчали, будто окаменели. А в природе приближался вечер, и слышно было, как кузнечики стрекотали и кричали лягушки на своём лягушечьем языке.

Глава 2   
Андрей и Мария
Если бы мы пришли к Оксанке в дом и вошли в её комнату, то первое, что попало бы нам на глаза – это большой дубовый стол, видно самодельно сколоченный неумелой рукой. На столе белоснежная накрахмаленная скатерть, с большими узорами. На ней стоит большое зеркало, кошка-копилка, шкатулка и много всякой мелкой всячины.
В этом доме живут трое: Оксанка, её мать и дедушка Парфёныч. Дедушка очень стар, но по хозяйству помогает Марии Ивановне, так зовут мать Оксанки, то воды принесёт из колодца, то дров нарубит.
Мария Ивановна работает в колхозе: боевая, трудолюбивая, всеми уважаемая, но довольно странная. На работе она шутит, смеётся, а придёт домой, притихнет, съёжится и хлопочет себе у печки. А иногда сядет, подопрёт голову руками и… не-то она плачет, не-то от усталости присела отдохнуть… А плакала мать часто, видно прошлое тяготило её душу… Хоть и молодая она ещё, а хлебнула горюшка.
В юности она была красавицей, хохотушкой, резвушкой. Над парнями, что ходили за ней, как привязанные, посмеивалась. Но однажды недалеко от деревни расположился военный лагерь. Места там были подходящие для военных учений. Ну и встретила она одного солдата молодого, красивого. Уж больно полюбился он ей, да и она ему понравилась. Через год собрался лагерь уезжать. Долго прощались Андрей и Мария. Ночь была тёмная, да и что греха таить, закрепили они свою любовь, казалось, на всю жизнь. Обещал Андрей через год вернуться за ней, да не вернулся… А у Маши дочка родилась – Оксанка. В этот год сгорел их дом, погибли в огне её мать и отец, осталась она сиротой.
И пошла Маша с малюткой в дом Андрея. Родители его изумились, узнав, что у их сына есть жена и дочь. Отец Андрея оказался добрейшим человеком. Он принял её, как родную, а Оксанку внучкой назвал. И жила Мария в доме Андрея два года.

День был тихий. Маша сидела шила, а малышка Оксанка лепетала свои непонятные речи. Вдруг раздался радостный, счастливый крик бабушки. Вернулся Андрей! Мария вскочила со стула, взяла девочку на руки и бросилась было в сени, но услышала такой разговор:
- Знакомься, мама, это моя жена Лида.
- Как? – удивилась старушка. – А Мария?
- Какая Мария?
- Жена твоя и дочка.
- Что ты, мама? У меня одна жена, Лида, и детей у меня ещё нет.
Мария в ужасе упала на кровать.  Закрыла глаза и зарыдала. Но делать нечего, слезами горю не поможешь. Она собрала свои жалкие вещички, взяла Оксанку на руки и вышла.
- Маша? – Андрей испугался, увидев её с ребёнком, но прежней любви к ней не почувствовал.
Мария же любила его всё так же сильно, как и прежде. Она ждала его, а он… Он обманул её.
Она повернулась к бабушке, поклонилась и сказала:
- Прощайте, мама, я здесь лишняя.
- Да батюшки! – запричитала старуха. – Куда же ты пойдёшь, сиротка ты моя, с ребёнком-то? Зима ведь за окном. Да ты в первый же мороз простудишь девочку.
- Ничего, мама, как-нибудь справлюсь.
Старушка уткнулась в грудь Марии и зарыдала. За эти два года она полюбила эту милую, добрую, всегда весёлую девушку, а в Оксанке и вовсе души не чаяла, и вот – приходится расставаться.
Маша, освободившись от объятий, направилась к двери, как вдруг раздался страшный бас деда Парфёныча:
- Стой, Мария!
Она остановилась. Он подошёл к ней, взял девочку на руки и сказал:
- Никуда ты не пойдёшь! Пусть ты не венчана с моим сыном, но у тебя есть его дитя, значит ты наша дочь. А ещё ты его жена, и другой быть не может. А ты, Андрей, или разведёшься с Лизой, или – вон из моего дома!
Андрей ушёл…
Первые дни после этого происшествия Марии было трудно. Она считала себя виноватой в том, что Андрей лишился отца, матери, дома. Но родители до того были добры к ней, что вскоре она забыла об этом. Через некоторое время умерла и мать Андрея. Мария, Оксанка и Парфёныч десять лет жили одни, в мире и согласии. Иногда Мария Ивановна, вспомнив Андрея, прижималась к стене и плакала, а Оксанка тихо теребила её:
- Мам, ну не плачь, мам, а то я тоже заплачу.
Мать прижимала дочку, вытирала слёзы и говорила:
- Я не плачу, я уже не плачу.


Глава 3
Городские приехали
Было утро. Дед Парфёныч сидел у окна и тянул свою трубку. Оксанка возилась по хозяйству. Работать её не принуждали. Девочка сама осознавала, что матери трудно одной управиться, и она, как могла, помогала ей по дому.
Вдруг в комнату вбежала Леська – веснушчатая девчонка с соломенными волосами.
- Оксанка, какая новость! – протянула она.
- Ну что случилось? – спросила Оксанка.
- Городские приехали!
- Да ну?
У Оксанки широко открылись глаза. У них в деревне городские люди были редкостью. А в этот год все особенно ждали городских, потому что рядом с их деревней, за рекой, строили большую дачу. Говорили, что сюда на лето будет приезжать композитор со своей семьёй. Туда много всяких вещей навозили, а теперь вот и сами пожаловали.
Оксанка всё бросила и побежала на улицу. Там уже народу было… Тьма! Вся деревня высыпала.
А городских было немного, всего шесть человек: важный седобородый старик, подстать ему пожилая женщина, затем двое молодых – муж с женою и двое детей. Даже не взглянув на публику, они вошли в дом, и любопытные стали расходиться.

Глава 4
Новое знакомство
Темнеет. Лёгкий сумрак медленно рассыпает звёзды по бархатно-синему небу. Из раскрытых окон большого особняка за рекой слышна музыка.
«Кто так красиво играет? – подумала Оксанка. – Подойду поближе послушаю».
Она сняла сандалии и пошла по воде. В тёмной реке купались звёзды, но под поступью ноги – исчезали.
«Почему они пугаются меня? Когда меня нет, они спускаются к воде, как я подхожу к ним, они снова взлетают на небо. Чудно, - так размышляла Оксанка, переходя речку.
Вдруг большая стеклянная дверь распахнулась, и из неё выбежали девочка и мальчик. Мальчик тянул свою сестрёнку за руку, а та упиралась.
- Дод, пусти меня, Дод, - умоляла она, но мальчик настаивал.
И тут они увидели Оксанку. Девочка удивлённо посмотрела на неё и спросила:
- Кто ты? Как тебя зовут?
- Оксанка. А вас?
- Это Дод, - сказала девочка.
- А это Нелька, - сказал мальчик, и все засмеялись.
- Знаешь что, пойдём к нам, - сказала Неля.
- Пойдём, - сказал Дод, взял её за руку, и они вошли в дом.


Глава 5
Гостья большого дома
Алёнка, войдя в огромную залу, вдруг рассеянно сконфузилась. Впервые попала она под своды такого роскошного дома. В зале было светло и просторно, со вкусом расставлена богатая мебель. У правой стены стоял рояль, за которым сидел тот самый седой, но статный старик, которого Оксанка видела ещё утром. Он занимался каким-то странным делом. Поиграет, подумает, запишет и опять играет, быстро перебирая пальцами.
- Что это он делает? – спросила Оксанка.
- Наш дедушка – композитор. Он сочиняет музыку. Не будем ему мешать, - сказал Дод и тихо, стараясь не шуметь пошёл по красивому ковру с большими цветами.
Неля легко побежала за ним, а Оксанка пошла по полу, словно боясь помять цветы на ковре.
Потом они поднялись по резной лестнице и вошли в детскую комнату, которая была как бы разделена на три части. В центре была их детская гостиная, здесь они играли в игры. Направо была комната Дода. Здесь стояла его белоснежная кроватка, письменный столик, кресло и большой шкаф для игрушек. В шкафу стояли автомобили, самолёты, пароходы и разные конструкторы. Налево – комнатка Нели. В ней была та же обстановка, но только в шкафу для игрушек стояли не машины, а большие и маленькие куклы, блестящая детская посудка, маленькие столики, стульчики и кроватки.
Аксанка от удивления рот раскрыла.
- Ой, как у вас здесь хорошо! – замирая от восторга, произнесла она. – Сколько игрушек!
- А у тебя есть игрушки? – спросила Неля.
_ Нет, - с грустью сказала Оксанка.
- Тогда пошли играть со мной в куклы.
- Нет, она пойдёт со мной играть в машины, - сказал Дод.
- Нет, она не пойдёт к тебе, - зашипела Нелька.
- Ну что вы, - сказала Оксанка, - не надо ссориться. Давайте играть вместе здесь – в вашей гостиной.
- Давайте, - обрадовался Дод, и они стали играть.

Глава 6
Папа-Май
Во время игры в комнату вошёл отец Нели и Дода. Это был высокий мужчина с небольшими, но красивыми глазами и с густыми волнистыми волосами. Всем своим обликом он производил благоприятное впечатление.
- Здравствуй, папочка! – Неля и Дод бросились в объятия отца.
Он сел в кресло, а они уселись у него на коленях, оплетая руками его шею и плечи. Забыв о подруге, дети долго забавлялись с отцом. Они дули ему в уши, отчего он вздрагивал и ёжился, и это очень веселило детей.
Оксанка стояла в стороне и любовалась этой счастливой картиной семейства. Она не знала своего отца, не знала отцовской ласки и никогда не ощущала чувства любви к отцу. Чувство, которое она в тот момент испытывала, было незнакомым и странным. Ей вдруг тоже захотелось броситься к этому незнакомому человеку, обнять его и прижаться к его широкой груди. Но нет, это было невозможно, он был чужим отцом, и она отвернулась, стараясь скрыть надвинувшиеся слёзы.
- Папочка! – Неля вдруг вспомнила о подруге. – А мы познакомились с новой девочкой. Её зовут Оксанка. Она чудная-чудная.
Папа-Май, так прозвали его дети, повернулся к Оксанке и сказал спокойным, чуть нежным голосом:
- Здравствуй, Оксанка. Будем знакомы. Меня зовут…
Но она уже, резко повернувшись, выбежала из комнаты.
- Оксаночка! Куда ты? – Неля и Дод бросились за ней, но она была уже далеко.

Глава 7
Песня Оксанки
Прошло несколько дней. Оксанка уже не убегала, когда приходил Папа-Май, а наоборот, она всегда была очень рада его приходу. Когда отца Нели и Дода не было дома, она почему-то тосковала и просто не знала, чем заняться. В такие моменты ей трудно было побороть душевную боль. Зато когда приходил Папа-Май, всё изменялось! Бабушка Вера, Мама-Марта, так дети звали свою маму, Папа-Май, дедушка, Неля, Дод и Оксанка – все собирались в зале. Дедушка садился за рояль, а Оксанка пела песни. Она любила петь песенку про весёлого ёжика:

Приходите ко мне в гости,
Будем петь и танцевать.
Я гостей колоть не буду,
Буду только щекотать.

И пришли к нему: лисица,
И зайчиха, и чижи,
И зубастая волчица,
И шелковые ужи.

Закружился Ёж, как ветер,
Пошатнулся даже пол!
В духе танца, не заметив,
Всех гостей переколол.

Испугались, разбежались
Кто под стол, кто прямо в лес.
Разбегались, расползались
В угол – уж, и там исчез.

Совсем один остался ёж.
Ну надо ж так случиться?
Он вдруг решил, вот глупый ёж,
Решил пойти подстричься.

Песня была хоть и длинная, но очень весёлая. Все смеялись, всем было весело. Особенно громко смеялся Папа-Май. Когда он смеялся, смеялись не только его губы, но и глаза, красивые, нежные глаза. Оксанка всё готова была отдать, чтобы эти глаза смотрели только на неё и только лишь её ласкали своим тёплым взглядом. Но, увы… Он был чужим отцом.

Глава 8
Умоляю, запрещаю!
Оксанка стала теперь очень поздно возвращаться домой. Однажды, идя домой, она оказалась невольной свидетельницей отвратительного события. Двое немолодых мужчин с мыслью о грабеже пробирались в дом к одной одинокой, богатой старушке. Поняв, что Оксанка их заметила, они бросились за ней. Оксанка бежала, что есть духу, но споткнулась и упала. Так бывает, когда бежишь, ничего не замечая от страха. Встать она не могла, - сильно болела нога, тогда она закричала. Крик услышали в деревне и на помощь уже бежали люди. Воры скрылись.
Два дня Оксанка пролежала в кровати. Встав на ноги, она тут же собралась идти к Неле и Доду, но мать запретила ей идти к ним.
- Почему, мамочка?
- Не пойдешь! – строго сказала мать.
- Ну что ты, мамочка, как же я не пойду, если я люблю их, а особенно его…
- Кого? – мать испуганно насторожилась.
- Его, - Оксанка от слёз не могла говорить, и всё же она сказала, - его, он чужой отец, но я люблю его, как родного. Все дети любят своего отца, а у меня, его нет. Я полюбила чужого. Ты понимаешь меня, мама?
Она ещё что-то хотела сказать, но, заметив, что мать её плачет, Оксанка бросилась обнимать и целовать её.
- Ну что ты, мамочка! Не надо, не плачь, мама милая, не плачь! Прости меня, я глупая, прости.
Мария прижала к себе дочь и прошептала:
- Умоляю! Не ходи к ним!
- Хорошо, мамочка, хорошо, я больше никогда не пойду к ним, никогда, ты только не плачь.


Глава 9
Я виновата перед тобой
Больница. Вокруг всё тихо. На двери операционной надпись: «Тихо, идёт операция». На диване, возле этой двери, сидит молодая красивая женщина, лет двадцати пяти. Это Оксана Андреевна – та же самая Оксанка, но уже спустя много лет.
Дверь открылась, из неё вышла медсестра, с бумажным конвертом в руке. Она подошла к Оксане и подала ей письмо. Оксана тяжело опустила голову на колени. Она поняла, что мать её умерла.
- Ваша мать просила передать Вам это письмо в случае…
Оксана Андреевна взяла пакет, раскрыла его и прочла:
«Дорогая Оксанка!
Возможно, я виновата перед тобой, но я не могла иначе. Тогда давно я запретила тебе ходить в дом композитора. Я была у них, когда ты лежала с больной ногой. Человека, которого полюбила ты, и я любила всю свою жизнь. Но он разлюбил меня, и я очень боялась, что он не полюбит и тебя, когда узнает, что я твоя мать. Он был твоим родным отцом, но он сам пожелал остаться для тебя навсегда чужим. Прости меня».