сыграем в мафию?

Кто я? Я – дочь директора завода N-сталь. На самом деле, у меня не такая уж и интересная жизнь. Я хожу в школу, в этом классе нужно сдавать ЕГЭ. Или не нужно. Общаюсь с одноклассниками. С теми, конечно, чьё финансовое положение схоже с моим. Кем я хочу стать? Чем буду заниматься в будущем? Честно, я не думаю об этом. Отец хочет, чтобы я была юристом. Я хочу пойти в клуб с друзьями. У нас с ним немного разные планы. Но я люблю его, всё равно люблю.
В последнее время мы так часто ссорились. Крики, вопли, мои проклятья в его адрес, его маты-перематы в мой. В общем, у нас идеальная семейка. Мама ушла от нас, когда мне было ещё пять лет. Вначале папа говорил, что она в командировке, а потом выяснилось, что в самоубийстве. Наглоталась таблеток на квартире у бабушки и поставила в отношениях с жизнью жирную точку. Я не очень по ней тоскую. Я её почти не помню. Она мне не так уж и нужна.
Сегодня я опять выслушала то, насколько я ленивое и глупое создание, и что надо было меня в детстве пороть. Стояла и тихонько впитывала всё то, что он мне говорил. Потом вышла во двор. Покурить, поразмыслить над сказанным. Завтра эти раны уже станут шрамами, а умные мысли снова покинут мою голову. Бабушка уверенна, что мне нужен мальчик, который наставит меня на путь истинный, поэтому никогда не винит меня в том, что я такая безалаберная. Говорит, что мне не хватило в детстве жёсткого мужского воспитания и искренне надеется, что я ещё встречу человека, который сможет меня образумить. Стоя здесь, рядом с подъездом, и затягиваясь папиными сигаретами, я действительно начинаю потихоньку расслабляться. Как-то уже не сильно волнует этот скандал, хотя домой до сих пор идти не хочется. Солнце медленно заходит за горизонт. Не люблю темноту. И откровенный день. Мне нравится рассветное время. Последние секунды умирающего дня и первые секунды рождения нового. Неповторимая картина. И, между прочим, каждый рассвет не похож на другой. Они все абсолютно разные. Но не все могут увидеть эту разницу.
Днём я целый день гуляла по городу. Температура – минус пятнадцать, ветра почти нет, но противный холод умудряется пробраться даже сквозь плотный пуховик. Не люблю зиму. Всё кажется таким мертвенно-ледяным. Все лужи застыли и превратились в большие порталы в непонятные миры зазеркалья. В воздухе кружат снежинки, опускаясь на ресницы, предательски мешая обзору. И тут я встретила Его. Он спокойным шагом шёл по тротуару и, видимо, абсолютно не ожидал такого резкого удара судьбы, когда перед ним, на одном из заледеневших зеркал тротуарной галереи, растянулась я. Падение было не столько болезненным, сколько неприятным. Он подбежал ко мне и предложил помочь. А я просто смотрела в его огромные ледяные глаза и не могла ничего сказать. Интересно, а весной они оттают? Он подал мне руку. Я встала. Минута или даже меньше. А мне уже хотелось быть рядом с ним много-много дольше. Он предложил проводить меня. Я согласилась. Дом был в тридцати минутах ходьбы. В тот момент я уже не думала ни о чём. Я вглядывалась в его чистые, полные детской преданности и в то же время какой-то, едва уловимой, но такой явной, мудрости глаза. Он смотрел на меня как на друга, как на девушку, как на фарфоровую куклу. На прекраснейшую ледяную скульптуру. Я на него – как на гения чистой красоты, как говаривал Трумен Капоте – «Он был ладно скроен, в его смуглом лице и фигуре матадора были изысканность и совершенство, как в апельсине или в яблоке – словом, в предмете, который природе полностью удался». Мы долго шли по заснеженным улицам родного города. Было сложно что-то разглядеть из-за снегопада, но я не боялась больше ни темноты, ни холода, ведь я была рядом с ним.
Так проходили дни, недели. Уже месяц мы встречаемся с ним у моего подъезда и уходим в объятия холодного города. Мне с ним так хорошо. Он добрый и милый. И он любит меня, я чувствую. Я подтянула все оценки и, наверно, буду подавать документы на филологического факультет нашего местного университета, а там посмотрим.
Сегодня было так холодно. Гуляли мы минут двадцать от силы. Но это так мало, адски мало. Я пригласила его зайти в дом. Уже больше месяца, а мой отец даже не видел это синеглазое чудо. Медленно поднялись по лестнице, вахтёрша посмотрела на нас так, словно я домой привела не милого мальчика, а проститутку с панели. Но меня не сильно расстроил тот факт, что моё чудо не понравилось какой-то бабуле. Уж мой отец должен понять, насколько он мне дорого. Я медленно отворила дверь. Папа дома, это сразу заметно. Кое-где в квартире горит свет, его пальто неаккуратно лежит на пуфике. Я, схватив моего мальчика за руку, быстро зашла в холл и громко хлопнула дверью. В проёме двери появился мой отец.
- У нас сегодня гости?
Мой принц посмотрел на него длинным пытливым взглядом. Он резко потянулся за чем-то в карман и достал бумажку сложенную вчетверо. Так же быстро её развернул. Я успела увидеть то, что вызвало у него такой резкий интерес. Это была фотография моего отца, на ней были какие-то надписи, какие-то пометки. Он протянул её папе и выражение лица последнего резко поменялось. Взгляд стал холодным, безучастным. На лице выступила неподдельная серьёзность. Я, почувствовав неладное, хотела было что-то сказать, но не успела. Мой кавалер резко потянулся к заднему карману джинсов, через секунду в его пальцах уже красовался холодные, металлически-чёрный­ пистолет с глушителем. Прошла ещё секунда. И выстрел. Всё было так быстро. Я даже не поняла, что же всё это значит. Только увидев окровавленное тело отца на полу и Его лицо, улыбающееся хитрой довольной улыбкой, я начала осознавать всё произошедшее. Хотя, наверное, было уже слишком поздно…