Шишкобой

               

    Небо разломилось надвое. Молния – нож прорезала чёрный небосклон зигзагообразной стрелой.
Сплошная стена воды рухнула на таёжную землю. Одинокий кабан, попавший врасплох, пронзительно завизжал и заметался в беспорядочном танце.
   Вместе с кабаном приуныл и я. Прижавшись к тёплому стволу живого кедра, я затосковал. Удары шишкобоя стихли, уступая место раскатистому грому. На ум приходили недавно написанные стихи: «Удары, удары, - пора шишкобоя, как будто грохочут зенитки, средь боя!».
Примолк и мой старший напарник – спортсмен и отличный семьянин Волков Иван Семёнович. У наших ног лежали два мешка кедровых шишек. Мы шишковали.
    Дело было в томской области, в конце восьмидесятых. Мы с Иваном Семёновичем находились в командировке на стекольном заводе в посёлке Моряковский затон. С утра рабочие ходили по заводу уже похмелёные. Стекловаренная печь мирно гудела, ритмично выплёвывая из себя раскалённые капли стекла. Эти капли попадали в формы стеклоформующих машин и превращались в бутылки или банки, в зависимости от того, какое стекло варилось в стекловаренной печи. Для бутылок и банок был разный состав шихты и разный температурный режим. Потом изделия проходили отжиг в туннельной печи и на выходе укладывались на поддоны руками весёлых бабёнок, что бы дальше продолжить свой путь на склад.
  Директора завода, за месяц командировки, мы так и не увидели. Говорят, запойный был человек. Лишь только «заболеет», и сразу в тайгу, к себе на заимку. Поговаривали, что держал он там, в обслуге троих девиц, которые и содержали трёхэтажную заимку, и ублажали барина и заезжее начальство из обкома партии. А числились эти наложницы контролёрами О.Т.К. на заводе. Видно хорошо контролировали, что зарплаты у них с премиальными были самыми высокими. На рабочий роток не накинешь платок!
    Ливень закончился. Гром стих. Гроза исчерпала свои электрические заряды. И снова по тайге раздались удары шишкобоя. Били шишку деревянным молотом – «Бабой». А мы просто собирали опавшие дары кедрача. Потом в гостиницы рассыпав шишки на пол, каждый шелушил свою добычу, вынимая овальные, темно-коричневые, пахнувшие сосной, семечки.
-Ну что Иван Семёнович в путь, - сказал бодро я.
  И взвалив на себя по мешку, мы тронулись на большак.
  Подойдя к остановке, и опустив мешки на землю, мы сели на лавочку отдохнуть. Рядом находился продуктовый магазин. Шла разгрузка свежего хлеба. Около крыльца сидела чёрно – белая шавка, и умными глазами внимательно наблюдала за грузчиками. Вдруг с одного поддона упала буханка хлеба. Шавка моментально схватила её зубами и помчалась через дорогу в сторону леса. А наперерез ей из канавы выскочил огромный, грязный, лохматый пёс. В два прыжка он очутился возле шавки, выхватил у неё буханку, и бросился прочь. Удивляясь его находчивости, Иван Семёнович сказал,
-Смотри-ка, сам не ворует, а хлеб имеет. Прям, как наше начальство.
-Иван Семёнович, всё как у людей, ты правильно подметил! – поддакнул я.
  Подошёл автобус битком набитый мешками и людьми, но советские автобусы были безразмерными, и мы втиснулись.
  А вослед нам таёжное эхо доносило удары шишкобоя.

12 октября 2011 г.