Мертвые души

МЁРТВЫЕ ДУШИ


В одном из прославленных ресторанов Петербурга, в кабинете, предназначенном ис-ключительно для высоких гостей, встретились за обедом старые знакомцы: Александр Сергее-вич Пушкин и Николай Васильевич Гоголь.


На обед им были поданы зелёные щи, кулебяка, бараний бок с кашей и свиные котлеты. Водка в холодном поту и грибочки для затравки. На десерт угощались кофеем. Официант, бойкий и вертлявый до такой степени, что невозможно было разглядеть его физиономию, с бездной чашек на подносе, словно птиц на морском берегу, как бы уверял дорогих и приятных гостей, что ни в чём им не будет отказа.


– Отличный кофей, – приговорил Александр Сергеевич выпитое.– Интересуюсь знать, где эти разбойники его достают?

– Немало в мире такого, дружище Пушкин, до чего не достучаться нашим мудрецам, будь они хоть семи пядей во лбу. А уж нам, простым смертным...

– Прибедняетесь, сударь, – рассмеялся Александр Сергеевич, всё ещё кружась головою в изысканнейшем аромате. – Не так уж вы и просты, как я погляжу. Давеча встретил на бале у губернатора знакомца вашего Чичикова. Этакий растопыра и дамский угодник. То он вокруг них, то они вокруг него. Иной раз из-под платьев даже не видать. Только голос, такой сладкий, хоть языком слизывай, выдаёт его присутствие. Далеко пойдёт проныра, дальше, чем мы с вами.

– А что Чичиков? – отвёл взгляд Николай Васильевич. – Он того, Чичиков то есть. Про-мышленный человек.

– Изрядная, скажу вам, бестия. Это я по дружбе, а не со зла. И мыслит остроумно и не стандартно. Набрёл, можно сказать, на золотое дно.

– Ах, вы об этом! Оно, конечно, мёртвые души, да копейка за них живая.

– Именно так, сударь. Чем, скажите, не сюжет для прокурора и прочих заинтересован-ных лиц? Ловкач он, но дерзок и смел. Оформлять на государеву службу несуществующих в природе лиц и при этом выплачивать им вполне реальные купюры. Прямо, как в известной те-лепередаче «Это вы сможете»!

– Так ведь персонажик-то ваш, Александр Сергеевич, – хитро прищурился Николай Ва-сильевич. – Ни в коей мере вам не в упрёк, а в предусмотрительность. Помниться, о прошлом годе мы с вами совершали моцион и в Летнем саду, на скамеечке, вам и пришла в голову идей-ка, достойная министра финансов. Самим ею заняться, было недосуг. В Болдино, сказывали, или ещё куда, не припомню, собирались. А мне советовали настоятельно. А посему «мой Чичи-ков», как вы изволили выразиться, в такой же мере и ваш.

– Риск — дело благородное. Кто не рисует, тот не пьёт... хм ... кофеёк.

– Да уж куда благородней нужды. На зарплату, хотя и профессорскую, не разбежишься. Цены, как скорпионы по отвесной стенке, так и ползут, так и ползут вверх. А ведь желудку не разъяснишь того, чего голова не понимает. Да и побаловать себя иной раз хочется. То в Баден-Баден смотаешься, то в Париж, то в Рим. А в Куршевеле девки и шампанское такие, что сразу в Иерусалим потянет грехи отмаливать. А на мне, извольте припомнить, ничего, кроме старой шинелишки, не было. Да и ту спёрли. Дошёл, будем говорить, до полной низости: притворялся сумасшедшим, а собственный нос, пользуясь некоторой его несоразмерностью, пускал в дело под видом значительного лица. Что ж, Богу виднее, как нами распорядиться, но и самому бы не оплошать. Вот и получается, грош на грошик, как порог на порожек. Так что Чичиковым, стало быть, вами облагодетельствованы сверх меры.


– Выходит, сюжетец мой пригодился... Идеи нынче с неба не валятся и запросто не от-дают.


Гоголь понимающе вздохнул и полез во внутренность плаща-растегайки, выудив из за-кромов тщательно перевязанную бечёвкой спрессованную пачку банкнот, мгновенно исчез-нувших в лабиринтах пушкинского фрака.


– И за обед тоже с вас, сударь, – и Пушкин расчесал длиннющими ногтями бакенбарды.


И в этом случае Гоголь не решился оспаривать. Вертлявый официант, забегая и кланяясь, проводил гостей до самых дверей. На улице оба взяли по экипажу и даме. Пушкину досталась древняя старуха, о которой ходили слухи, будто ей известна тайна трёх карт, сулящих приз, и потому прозванная Пиковой. Гоголю приглянулась во всех отношениях приятная дама. Она взглянула на него, и фонарь обманчиво высветил на её лице улыбку, отчего целый архив начатых и неоконченных дел исчез из головы счастливца.


– Кто такие? – поинтересовался посетитель из общего зала, явно выражая намерение приобщиться к недоступному.

– Пушкин и Гоголь, – преследуя взглядом уходящие экипажи, сообщил официант.

– Из начальствующих, надо полагать?

– Это как поглядеть, – удивляясь, что есть люди, не знающие главного, ответствовал официант. – Начальство — оно разное. Иные просто птички певчие. Подобно черёмухе распус-тятся и скоро вянут. А тут выше бери! – посетителева шея вытянулась. – Ещё выше! Дубы! Кото-рый с носом заправляет совместным с жуликами предприятием. А с бакенбардами — из нало-говой инспекции. У любого силача кулак разомнёт, а тот и не пикнет.


Так на всю жизнь у собеседников остались в памяти эти двое — Пушкин и Гоголь.

Борис Иоселевич