Гл. 12 Неэвклидово пространство

                Будни Комндора

Ещё через неделю астронавигатор обнаружил прямо по курсу вполне существенный квазизвёздный объект.
Обходить квазар по большой дуге не хотелось, по параболе опасно, «резать параболу» (то есть проскользнуть перед объектом) было поздно. Уйти в сторону заблаговременно можно было, только имея на руках подробную галактическую карту, но таковые составлялись только для узловых участков пространства, на перекрёстках общегалактических трасс. Нестандартные полёты картографами не обслуживались, да и никаких картографов не хватило бы на всех Отшельников и частных первопроходцев, к каковым принадлежал Командор.
Кроме всего прочего «большая дуга» требовала много времени,  а его, как выяснилось, у космонавтов было в обрез. Дотошный Отшельник, разбирая фотокопии расчётов математика Бола Бевза, обнаружил весьма существенную деталь – срок годности «ожившего» катализатора заканчивался через два сезона. Катализатор надо было срочно запускать в производство, чтобы постоянно, как выразился Отшельник,  «выращивать свежую культуру».
Встреченный квазар обладал сильным гравиполем и очень плотным излучением – по этой причине держаться от него надо было подальше. Обходить по параболе такой объект было весьма рискованно.
Будь это обычная звезда или карлик, хоть белый, хоть красный, хлопот было бы меньше. Командор прошёл бы вокруг него на бреющем, сэкономив время и горючее. С квазаром такие шутки крайне опасны. Слишком плотный контакт грозил падением, а удалённая парабола мало чем отличалась от большой дуги.
К тому же, успей они к плановому Большому Свету, не придётся рвать рубаху на груди и бить во все колокола, требуя созыва Внеочередного Совета. А к следующему Плановому Совету катализатор может дезактивироваться и  они окажутся в смешном положении.

Рисковать никак было нельзя.  Же-Бо в который раз позавидовал новейшим навигаторам, десятикратно превосходившим по дальности обнаружения его старенький «Лептон» и стал думать, как разминуться с квазаром без потерь во времени.

Командор сгрёб в охапку комбинезон с магнитными ботинками, свалил всё в кресло, выдвинул пилотское кресло в коридор, выкатил туда же этажерку с картами и расчётными таблицам  и закрыл дверь. Из-за пульта он извлёк ремённую петлю со штырём, надел петлю на ноги, штырь вставил в отверстие в центре пола и лёг на спину головой к стене. Потом чертыхнулся, перевернулся на живот и, не вынимая ноги из петли, дотянулся к пульту и нажал кнопку «вращение». Пол начал медленно раскручиваться, как вращается сцена в театре. Бо подвигал лопатками, лёг удобнее и положил руки под голову. Через минуту диск делал два оборота в секунду, кровь прилила к темени, создавая ощущение стойки на голове в условиях тяготения.
Это был тренажёр, в своё время изготовленный по его проекту и установленный на десятке кораблей допотопного выпуска. Тогда это считалось новым веянием в эргономике полётов, на сегодняшний же день это был каменный век кораблестроения и сохранился этот тренажёр только на корабле Командора.
Сохранился потому, что сохранился сам корабль, который Бо собственноручно модернизировал и осовременивал. Все корабли этой серии уже давно были списаны в утиль и упоминались только в анекдотах.
В этих анекдотах движки кораблей были с  воздушным охлаждением и за космолайнером, как цепочка сосисек, тянулась связка баллонов со сжатым воздухом. Но самым смешным в анекдоте считалось то, что двигатель в таком лайнере располагался сзади и, чтобы начать торможение, приходилось разворачиваться задом наперёд.
Современные «Фугеры» имели в носовой части тормозные движки. Это, кстати, тоже не гарантировало защиту от происков юмористов.   Рассказывали, будто некий ученик, начав торможение носовыми двигателями, забыл выключить кормовые и сжал корабль в гармошку.
Диск пола был плохо отбалансирован, погромыхивал, вздрагивал, временами беспричинно ускорялся, и тогда Бо испытывал блаженный хруст в суставах. Всё это напоминало езду на тряской телеге в далёком детстве и составляло главную прелесть воздействия тренажёра на организм пилота. Поэтому Бо наотрез отказался от предложения механиков отбалансировать диск до микрона. Механики было обиделись высказанным недоверием, но Бо прокатил их, расположив крестом всех четырёх сразу, «довёл до хруста», повращал в дёргающемся режиме, и… механики оценили. Ещё пару раз они вертелись с разрешения Командора, потом текучка заела, авралы и ударные темпы взяли своё и стало не до гимнастики.
Через пять минут петля внезапно порвалась, Бо вылетел в коридор, с треском растворив дверь. Он потёр ушибленное темя и принял решение обойти квазар на искривлении пространства. Адреналин, выброшенный в кровь при ударе головой о дверь, сделал своё дело – активизировал мыслительный процесс.
В принципе, раздумывать было не над чем, нужно было просто решиться на данный полуавантюрный шаг.
Требовалось на долю секунды получить субсветовую скорость, а это было возможно только в достигнутом на ту же долю секунды состоянии антигравитации. То есть, корабль на долю секунды должен был лишиться массы. Тогда искривление пространства происходило само собой. Нужна была только дополнительная порция энергии взрывного характера.
Бо прикинул возможности своего, усиленного по всем узлам корабля и решился.

-  Вы  слышали о «нуль-транспортировке»?  - спросил он Отшельника.
-  Читал. В фантастике.
-  Фантастика давно стала былью.   В чём суть помните?
-  Кажется, надо изогнуть пространство и прейти из одной точки в другую в месте максимального сближения измерений.
-  Да, – Бо согнул лист бумаги и проткнул его карандашом у краёв, - вот так! Мы перешли из точки «А» в точку «Б», минуя расстояние.
-  Конечно, - продолжил Бо, - однако отрезки пути надо выбирать в разумных пределах. На большие расстояния никакой энергии не хватит. Пространство-время весьма энергоёмкая субстанция. В нашем случае  всё приемлемо. Квазар своим могучим тяготением уже искривил пространство. Мы как раз находимся между двумя параллельными поверхностями. Достаточно создать на одной из них выбухание и  лепестки пространства соприкоснутся. Здесь мы и сократим путь. Так волоком перетаскивают лодку, сокращая путь на излучине реки. У нас должно получиться!

Бо извлёк из кладовки старый валенок и вытряхнул из него стеклянную банку с фью-пергизоновой пылью.
-  Вот, запасся на чёрный день. Приобрёл из-под полы на тараканьем рынке.  У энергетиков не допросишься, а если и дадут, то пол напёрстка и за сорока семью подписями. 
Отшельник взял банку в руки. Его поразила её мертвенная тяжесть. Серо-чёрная искрящаяся пыль притягивала взгляд.  Стекло банки, казалось, вот-вот лопнет от давления изнутри.
-  Продукт распада фью-пергизоновой руды, – пояснил Бо.
-  Радиоактивная? - Отшельник опасливо отодвинулся от банки.
-  Не беспокойтесь, дорогой друг, банка из просвинцованного стекла. Этот субпродукт - великолепная добавка к ракетному топливу. Повышает октановое число на два порядка – вместо десяти  мы получим тысячу единиц мощности - два нуля прибавим.

-  Ну что, искривим пространство?  – Бо с прищуром взглянул на Отшельника, - возьмём ложку порошка, крупицу катализатора. А ампулу опять запаяем.
 Отшельник запустил пальцы в бороду, ища ответа, но бороды не было и Отшельник промолчал.
-  Я понимаю, о чём вы думаете, - сказал Бо, -  два нуля не шутки,  такая сумасшедшая мощность порвёт реактор или прожжёт дюзы.
Отшельник пожевал губами, словно пробуя мысль на вкус. Мысль вкуса не имела и Отшельник опять промолчал.
-  С реактором ничего не случится. Мы подадим обогащённую смесь только в один движок. Поставим позднее зажигание, возгорание смеси будет происходить вне корабля, в потоке выброшенных газов. Взрывы будут происходить в реактивной струе. Нас будет толкать взрывная волна. Реактивная струя спружинит, смягчит удар и мы поскачем, как резиновый шар от биты.
– А я не поскачу впереди своих ушей? – наконец рискнул пошутить Отшельник, - всё-таки субсветовая скорость, неизмеримо большое ускорение…
-  Да, - ответил Бо, - в обычных условиях, при таком мгновенном ускорении, от нас и мокрого места не останется, мы распадемся на элементарные частицы.  Но в том-то и фокус, что эти миллисекунды ускорения совпадут с состоянием антигравитации. Антигравитации не страшны никакие ускорения. Материя в состоянии антигравитации не обладает массой, она сверхдинамична.
-  Просто на словах, - сказал Отшельник, - а на деле? С антигравитацией не получится, движки взревут на полную мощность и нам вполне хватит полсотни единиц ускорения… ГЛАП потом шваброй подотрет то, что от нас останется.
-  Дело в том, что без антигравитации мы никакого ускорения не получим, это попросту невозможно. Так что с этой стороны риск исключён.
-  Риска нет, когда мы знаем всё. А ВСЁ знать мы не можем.
– Заляжем в гидрокапсулы, на всякий случай, - сказал Бо, - бережёного перестраховка бережёт.

В естественно искривленном квазаром пространстве, они заскользили, как с ледяной горки, добавили Фью-ПГ энергии, да так удачно, что, оказались у самой вершины созданной ими пространственной петли.
Однако – слишком хорошо, тоже нехорошо. Избыточная энергия породила слишком крутую пространственную петлю. В светосекунде от точки слипания пространство лопнуло, не выдержав чрезмерной деформации, прорвалось и космолайнер нырнул в пространственную полынью.
Из евклидовой бесконечности его выбросило в сферически замкнутую Вселенную с неевклидовыми координатами, в безграничный, но замкнутый мир.

Корабль висел у самого контура ограничивающей кривизны, движки молотили вовсю, снизу по дюзам барабанили ФПГ-взрывы, но движения не было,   стрелка парсек-спидометра замерла на нуле. Улитка трёхмерного гироскопа регистрировала линейное, центробежное и центростремительное ускорение, однако в кабине лайнера царила невесомость.
-  Странно, - сказал Отшельник, - гироскоп показывает, что мы одновременно движемся вперёд, падаем к центру и вращаемся по кругу. Невесомость же внутри корабля говорит об отсутствии всякого ускорения.
    Командор заглушил движок с обогащённой смесью, подождал, пока кончилась детонация от перегрева  и выключил остальные.
В пультовой воцарилась тишина. Иногда корпус корабля сильно вздрагивал, как от удара булыжного метеорита – это, остывая, сокращался металл дюз.
-  Тяги нет, однако показания гироскопа не изменились, - сказал Командор, - по-видимому ускорение создаёт вращающаяся вокруг нас Вселенная. Неевклидовых пространств много: эллиптическое, параболическое, риманово и прочие с пятью, семью и более измерениями. Мы, по всей видимости, находимся в тороидальной модели Вселенной, которая как бублик вращается вокруг «дырки» и одновременно «выворачивается наизнанку» вокруг своей продольной оси. Кроме всего она ещё движется куда-то по своей собственной орбите. Отсюда все три вида ускорения. А наша неподвижность при  работающих движках, объяснялась, по-видимому,  остаточной бесконечностью нашей массы, сохранявшейся некоторое время после перехода в другое измерение.
               
Командор прощупал локатором окрестности. Над головой – сфера, впереди и по бокам – бесконечность, сзади приходило в себя в шмотья искромсанное струёй и взрывами пространство.
Отшельник припал к нейтринному телескопу.
– Какова его кратность? – спросил он Командора.
– Десять-пятнадцать миллиардов световых лет, – пояснил Командор, – от сингулярности, т.е., от исходной точки рождения Вселенной и до практически нулевой плотности, можно сказать, до бесконечности, там, где Вселенная решает, расширяться ли ей дальше, или пора спадаться. Каковы параметры данного телескопа в данном тороидальном мире не берусь предугадывать.
– Где тут что крутить?
Командор покрутил микровинт.
– Стоп-стоп! – Отшельник перехватил кремальеру, повращал её взад-вперёд, попал в фокус и замер, осторожно дыша.
– Вижу чью-то задницу…– от волнения он допустил вульгарность в речи, – поясницу, – уточнил он, – спина… моя спина! – воскликнул он, – маечка моя и надпись фирменная: «Фиг вам!».
Отшельник изумлённо воззрился на Же-Бо.
– Подвигайте срезом, – сказал Командор, – вот здесь. Ну-ка, дайте-ка я.
Он подсел к Ремюттеру-112 и осторожно покрутил риваноль.
– Вперёд – вижу пульт, назад – вижу дюзы, средний план – мой затылок… Это мы. Луч обошёл Вселенную по кругу, по сфере и рассмотрел нас со спины. Дал изображение нашего тыла.
– Влипли? – вопросительно резюмировал Отшельник, – так и будем крутиться, пока не выработаем моторесурс и все прочие ресурсы.
– Паникёров – за борт! – сказал Командор, - это всё-таки модель. Модель замкнутой Вселенной.
-  Всякая модель имеет право на жизнь, - резонно заметил Отшельник.


– Рассуждаем, – сказал Командор, – ГЛАП, голубчик, сделай нам чаю.
– Сами заварили кашу, сами и чай заваривайте, – сдерзил ГЛАП.
– Отключу, – пригрозил Командор.
ГЛАП поставил чайник на плиту.
– Итак, – продолжил Командор одностороннее совещание, – мы в какой-то момент превысили энергетический барьер и вышли на субсветовую скорость. В итоге мы попали в разрыв пространства вышли в другую систему координат.  Эта система координат восприняла нас в том виде, в костром мы в неё вошли, и в таком виде сохранила нас. Теперь наша масса близка к бесконечности, а длина почти равна нулю. На Голубой планете это называют относительностью, у нас – Системой Космических Координат. Так или иначе, при такой массе мы практически лишены маневренности. Для торможения мы должны опять оказаться в исходной точке, с прежней нашей массой, что возможно только теоретически.
– Но я читал,.. я слышал… – вмешался Отшельник, – что мы со своей массой и размерами, мы такими кажемся только постороннему наблюдателю. Сами же для себя мы, какие были, такими и остаёмся.
– Вот – вот – вот, – воскликнул Командор, – к этому я и веду. Какой-то умник, какой-то энтузиаст, какой-то крохобор от науки, поймал нас в  «Ремьюттер» на Феоте и намерен сделать на нас сразу Вторую Учёную Степень, минуя Первую. Он, конечно, поставил на свой телескоп часовой механизм для круглосуточного наблюдения за нами и будет наблюдать нас пока… пока мы позволим себя наблюдать.
– ГЛАП, оставь чайник! Выдай нам скоренько кривую наших ускорений на фью-тяге и совмести её с кривой пространства!
Командор прихлопнул руками и потёр ладони:
– Сейчас мы покажем этому сукину сыну Учёную Степень!
-  Почему Вы так о нём?

- Вы понимаете, мы такие, пока нас наблюдают, пока нас видят со стороны. Для нас пагубно наблюдение. Мы практически не рисковали попасть под внешнее наблюдение - момент нуль транспортировки короток по времени. Наш наблюдатель простая случайность, ему просто повезло что его телескоп был направлен в наш сектор.
Мы должны избавиться от этого наблюдателя.
Наш наблюдатель "сукин сын" потому, что он сознательно пренебрёг инструкцией, скрыл от огласки наш код «свой-чужой». Зарегистрируй он нас в Каталоге, нами занялась бы Служба Спасения. Наблюдение за нами имело бы импульсный характер, не влияющий на наше релятивное состояние. Наши пространственно- временнЫе деформации не были бы подтверждены извне и потому были бы несущественны.

Наш наблюдатель не желал нам неприятностей - он, конечно, набрав материал, прекратил бы наблюдение, вернув нам прежнее состояние. Повторюсь, он обязан был сообщить о нас в Центр Управления Полётами. Но он рисковать не захотел. Объекты в сфероизмерении - вещь крайне редкая. Тем более, пока Центр пытался бы связаться с нами, ни о каких наблюдениях научной направленности речи не могло быть.  Тем более, что сигнал к нам может пройти только в разрыве пространства. А поиски случайных разрывов пространства вещь крайне кропотливая. Стоп, стоп, стоп… а что если?!

-  Ну-ка, ну-ка, ну-ка… - Бо потянул к себе миллиметровую ленту, просмотрел зубцы и пики на ней, сделал  пометку карандашом, – вот здесь, ГЛАП, голубчик, воспроизведи эти параметры, воспроизведи, пожалуйста, в точности, уж постарайся, благодетель, постарайся, главный ты наш Автопилот!
Польщенный Автопилот заурчал микродвигателями, засвиристел пасиками, заворковал фреонами, засиял лампочками, заструился теплом и выдал параметры.
– Молодец, – сказал Командор, – получишь два дня к отпуску.

К вечеру следующего дня они воспроизвели расчетные параметры, дублировали ситуацию, опять слепили лепестки пространства и нуль-транспортировкой передали сигнал на Феоту с категорической просьбой прекратить наблюдение объекта (то есть их самих) в сферо-измерениях замкнутой Вселенной.
– Ерунда это всё, – сказал Отшельник, – я знаю, как работают эти камикадзе от науки; они лягут грудью на свои записи, чтобы их никто не увидел, они будут врать, что прекратили наблюдения, но будут воровать секунды  и часы наблюдений, введя вирус неучтённой информации в компьютер телескопа. Вы думаете, нашему наблюдателю легко так сразу отказаться от практически готовой Учёной Степени?! Да он просто перехватит наш сигнал и частоту заблокирует.
– А вот мы его, его же вирусом! – сказал Командор.
Время нуль-пространственного контакта истекало. Командор потянул один из ста двадцати волноводов лазера, ввёл в контейнер нуль-транспортёра три наногекселя меченных вирусом фотонов и нажал пуск.
Через двадцать световых часов фотоновирусы достигли объектива «Ремьюттера», повернули плоскость поляризации луча зрения на тридцать градусов, телескоп расфокусировался и потерял объект из вида.
На лайнере Командора это отразилось следующим образом: исчезла сфера, исчезло центробежное ускорение, корабль обрёл маневренность, в последнюю секунду проскользнул в уже стягивающийся канал нуль-транспортировки и, обдирая краску на боках, вышел в трёхмерный мир.
При таком рискованном манёвре Командор в который раз ткнулся лбом в пульт, а Отшельник с размаху сел на ушибленный в лесу зад и со страдальческой миной, согнувшись в три погибели, поплёлся в свою кладовку-берлогу, держась за свою многострадальную пятую точку опоры.

далее: http://www.proza.ru/2012/12/22/161 роботы