Соловьи

 РЕВОЛЮЦИЯ

Почему национальная русская революция не состоялась?
Татьяна Соловей, Валерий Соловей. Несостоявшаяся революция: Исторические смыслы русского национализма. М.: Феория, 2009. 

  Ранее  мы уже обращались к работам Валерия Соловья, посвященным российской истории и русскому национализму. И вот – новая монография, которую написали Татьяна Соловей и Валерий Соловей вновь привлекла наше внимание. И это – не случайно.
  В последнее время немного найдется отечественных работ по социально-политическим наукам, которые могли бы побудить к дискуссии, вызвать читательскую заинтересованность. Грантовая «нива» оскудела, исследовательский энтузиазм имитировать долго не удается, общая атмосфера не располагает к научным штудиям. Понятно, что та работа, которая прикидывается «академической»,  либо отчет  удачливого грантового конкурсанта (при всё большей сомнительности принципа конкурсной конкуренции), ну, или публикация ради пополнения списка публикаций (таких у нас подавляющее большинство!) неких субъектов, отбывающих трудовую повинность в отделах/на кафедрах, как правило, интереса не вызывают. Это в большинстве своем   неинтересные, бесполезные, как в теоретическом, так и в практическом плане тексты. Принципиально  иной результат получается, когда авторы демонстрируют к разрабатываемой теме неподдельный исследовательский интерес, к тому же подкрепляемый гражданским чувством и политической страстью. Такова –  вышедшая в 2009 году  книга «Несостоявшаяся революция. Исторические смыслы русского национализма».
  Риски, которые возникают при сочетании интереса авторов к предмету своих исследований и ситуации, когда они «неровно дышат» по отношению к описываемому объекту весьма велики. К примеру, можно впасть в апологетику. Или наоборот. Но, на наш взгляд, при изучении истории и перспектив русского национализма Соловьи удачно избежали крайностей субъективизации в своих  оценках и выводах. Спорить с ними можно сразу, и в общетеоретических вещах, и по конкретным сюжетам истории русского национального самосознания. Но ведь для того и существуют научные дискуссии. К примеру, в теоретико-методологическом введении к своей книге авторы настаивают на том, что «у национализма гораздо больше оснований быть включенным в семью метаидеологий, чем у консерватизма» (С.10). Так, кстати, считал и Р.Арон. То есть великие идеологии – это не традиционно упоминаемые социализм, либерализм и консерватизм, но место последнего принадлежит национализму, у которого, по мнению авторов, есть идеологический инвариант в виде нации, а у консерватизма, якобы нет. (А как же насчет Традиции и Порядка?). Главное же отличие самой националистической идеологии авторы видят в том, что  «она провозглашает нацию выше всех других форм групповой солидарности и выше всех других принципов политической легитимности». В пространном Введении к «Несостоявшейся революции» объясняются теоретические подходы, с которыми солидаризируются авторы, дается историография проблемы,  характеризуется социокультурный контекст изучения русского национализма и т.д. При рассмотрении эволюции национализмов авторы пользуются итеоретической схемой Мирослава Хроха, согласно которой эта идеология проходит три стадии. На первой происходит научное обсуждение внешне аполитичных вопросов языка, истории и культуры; вторая стадия – это период агитации и пропаганды, распространение националистических идей среди населения; третья стадия знаменует массовую политическую мобилизацию и достижение национальных целей.  Как и другие национализмы, русский также развивается по схожей схеме, но какие-то факторы и в прошлом, и в настоящем сдерживают успешное развитие фазы С – политической мобилизации и достижения власти. Почему?
В целом, хотя в общетеоретических вопросах авторы не претендуют на какое-то новое слово, а используют уже имеющиеся наработки, книга интересна другим. Именно удачной попыткой ответить на поставленный выше вопрос, проследить историю русского национализма в прошлом и настоящем, оценить его перспективы.
  Книга состоит из трех разделов, четырнадцати глав и концептуально очень важного заключения «Почему не состоялась национальная революция». Этот вопрос и разбирается в трех частях книги, посвященных соответственно дореволюционному, советскому и постсоветскому периодам отечественной истории. Русский (как и иной) национализм был противопоказан империи, то есть принципиально наднациональному государственному образованию. Но в отличие от окраинных национализмов, национальных движений других этносов, национализм русских представлял для Российской империи смертельную опасность, ибо уничтожал ее целиком, бил в самое сердце, лишал необходимых ресурсов и энергетики, носителями которых были великороссы. С другой стороны, и самодержавие оказывалось в очень сложном и противоречивом положении. Империя успешно расширялась и достигала впечатляющих побед за счет сверхэксплуатации русского этноса, но, с другой стороны, сделать этот этнос по настоящему главенствующим в континентальной империи было нельзя, не поставив империю на грань распада. Между тем, русские национальные чувства пробудились и требовали своего. Историки в своей книге последовательно прослеживают перипетии развития дореволюционного  русского национализма в старообрядчестве, славянофильстве, среди русских интеллектуалов на рубеже прошлого и позапрошлого веков, наконец, в движении черносотенства. И представленный материал, и его авторская  интерпретация  крайне интересны и дискуссионны, поэтому нуждаются в подробном самостоятельном изучении. Упомянем только сюжет об отношении власти и патриотов-националистов. Отношение к последним со стороны имперских «верхов» всегда было в лучшем случае инструментальным. Их использовали, а затем бросали, не допуская к власти. Такова, например, судьба черносотенства, вокруг которого, кстати, нагорожено много несправедливых мифов, не имеющего ничего общего с научной объективностью. После того, как Черная сотня помогла «выгнать красные тряпки с улиц» в годы первой русской революции, движение было, по сути, предано царской администрацией.  (Похожим образом ныне канонизированный последний русский царь поступил и со Столыпиным). Поэтому при следующем приступе русской Смуты, монархия Романовых оказалась без какой-либо массовой опоры и была наказана самым жестоким образом. Впрочем,  опора даже на самый широкий фронт русских националистов неизбежно превращала бы наднациональную империю в «национальное государство». На подобную модернизацию царская власть не захотела (не смогла) пойти, за что и поплатилась.   В разбираемой книге утверждается, что «Старую» империю обрушил не взрыв периферийных национализмов, сепаратизм и отпадение окраин, а бунт народа, который был ее историческим творцом» (С.170).
  Но улучшения жизни главному, по мысли авторов, творцу революции – русскому народу её последствия не принесли. Симптоматично, что в книге первая глава называется «Нерусская империя» (таковой она была до революции), а раздел о коммунистическом периоде открывается главой «Антирусская империя». Что называется, «почувствуйте разницу». Степень эксплуатации и угнетения русских при коммунистах (особенно если взять первые полтора десятилетия существования  тоталитарной власти) был неизмеримо выше, чем при царях! А чего стоят издевательства над деревней, военные потери, расход народных сил в «холодной войне» и пр. Но, по страшному парадоксу, история повторилась и в «красной» империи: «Коммунистический режим, подобно вампиру, высасывал их русских жизненные соки и подрывал их силу, тем самым разрушая краеугольный камень советского строя» (С.200). Но при этом история русского национализма –  который, по мысли авторов, мог бы (или давно уже должен был!) привести к так не состоявшейся русской этнической революции в собственно русских интересах, – эта история опять окончилась поражением в конце очередного исторического периода.
Русский национализм, пусть и в очень ограниченном виде, возродился снова после наступления пресловутой «оттепели». В эпоху сталинского тоталитаризма НИКАКИЕ идейные альтернативы реально не были возможны. Все и всё в стране «колебалось вместе с линией партии» или превращалось в «лагерную пыль». Когда же наступили более «вегетарианские времена», то национализм, наряду с «истинным коммунизмом» и либеральными идеями стали основными оппонентами официальной версии марксистской доктрины, в которую верили все меньше и меньше. Важно, что развитие идеологического «андерграунда» в советские времена в немалой степени определило исход публицистических схваток эпохи «гласности», а значит, опосредованно,  и последующую политическую судьбу государства российского.
Несмотря на то, что автору рецензии много приходилось читать по этой теме, встретиться с ее систематизированным изложением в исполнении авторов «Несостоявшейся революции» было крайне интересно. Валерий и Татьяна Соловей не щадят своих героев и их любимые мифы, хотя, безусловно, относятся к русским националистам с политической симпатией. Русское подполье,  выступавшее против коммунистического режима (его наиболее известные жертвы – это В.Осипов, Л. Бородин) было слабым и малочисленным, а попытки «русской партии» сделать своим союзником коммунистическую номенклатуру оказались провальными. Неудачей закончилась и борьба за культурную гегемонию, которая велась с помощью ряда «толстых» журналов, обществ по охране памятников и т.п. Принципиальной ошибкой русских националистов советского периода стало упование на союз с властью. Последняя, опять-таки не могла в силу свой коммунистической природы пуститься на широкое отстаивание русских этнических интересов, не разрушая, тем самым, созданное террористами-интернационалистами диктаторское государство, в самом названии которого не было никакого намека на народ, проживающей на территории одной шестой части суши. «Вожди русской партии» думали, что используют номенклатуру КПСС в своих интересах, а на самом деле, компартия имела их как хотела. Свои неудачи, а иногда просто леность, глупость и трусость –  эти «великие русские патриоты» списывали на происки неких тайных сил. Отсюда такая популярность «теории масонского заговора» и т.п. Мы бы добавили от себя, что все эти «кожиновы» были просто скучны в зацикленности на свою любимую мифологию, а «деятели» какого-нибудь «Нашего современника» и его окрестностей в годы памятной полемики эпохи гласности откровенно путали борьбу за «Великое русское дело» со схватками за литераторский паек и прочие привилегии. Отсюда узколобость и кружковщина, непримиримость к носителям и точке зрения и антидемократизм.  «Где и на каких скрижалях истории русофилы прочитали, что Россия и русские специально не созданы для свободы и процветания? И это в то время, когда другие народы успешно совмещали национализм и национальную самобытность с рынком и демократией»! – эмоционально вопрошают авторы книги (С. 260). То, что в советский период патриотам не удалось выиграть борьбу за доминирующий дискурс, в  годы перестройки пришлось  записаться в «компатриоты» – всё это во многом объяснялось субъективными факторами с самыми негативными последствиями.
Подробно описав относительные успехи и стратегическое поражение русского национализма в советский период, авторы переходят к его современному состоянию. Но здесь хотелось  бы сделать одно маленькое замечание. Как читатель я сразу стал сожалеть о самоограничении авторов касающегося Русского Зарубежья, о котором они заявили сразу же во введении. От рассмотрения этого материала они намеренно отказались. Понятно, что это бы потребовало много труда и времени, но сам по себе этот материал для рассматриваемой темы не бесполезен. Нельзя считать, что идеи Русского Зарубежья никак не влияли на положение дел в советский и постсоветский период. Инфильтрация в Союз каких то взглядов, концепций шла непрерывно даже при наличии «железного занавеса»  Так получилось, скажем, с пресловутым евразийством, хотя мы разделяем взгляд авторов на это течение как на идейный тупик, политически очень вредный дл я русских. Но ведь было много и других  идей и лозунгов, представляющихся довольно привлекательными. В целом, поэтому, в интереснейшей работе получился пробел в «эволюционной цепочке» идей русского национализма.  Но почему же из планов и рецептов русских эмигрантов, прежде всего, первой и второй волны, ничего не вышло?  Люди мучились, страдали, жизнь положили, а семена не всходят…
Коммунистическая власть терзала Россию слишком долго;  семьдесят лет – это не сорок, как в Восточной Европе, и принятие эстафеты у дореволюционных русских, даже сохраняемое в эмиграции, оказалось физически просто невозможным. В этом еще одно отличие России от стран Восточной Европы в и Прибалтики. Другое – связано с тем, что у бывших наших собратьев по социалистическому лагерю и даже по его советскому «бараку»   в том, что там национализм оказался сопряжен со строительством новых национальных государств, став их идейным фундаментом.  «Если бы русские националисты, подобно националистам других советских республик, а также восточно- и центральноевропейских стран соединили, обвенчали национализм с идеями демократических и рыночных преобразований, то получили бы подлинно бинарное оружие огромной политической мощи. Что этому препятствовало? Ничего, кроме интеллектуальной ограниченности (…) самих русских националистов» (С. 262 – 263), – сурово утверждают авторы книги. 
«Русский национализм на развалинах империи» – так называется третий раздел рассматриваемого труда, посвященный постсоветской эпохе. Не сумев завоевать политическое господство, русские националисты оказались в положении маргиналов, а олицетворением течения стали какие-то странноватые группировки с большой степени неадекватности, к тому же нашпигованные агентами тайной полиции и склонные как-то быстро поддаваться на провокации властей или опять-таки идя у них на поводу. В третьем разделе подробно рассматривается идейная и политическая эволюция «Памяти», РНЕ, НБП, «евразийства» Дугина и т.п. Картина получается неутешительной. Претендовать на власть или хотя бы на существенной политическое влияние, играя  в таком составе, националисты никак не могут. Заметим, к примеру, что голосование за Жириновского показывает высокий потенциал национально-патриотических идей, но сам лидер ЛДПР фактически подыгрывает властям, заблокировав реальное развитие националистической оппозиции. Можно сказать, что есть революционная ситуация, но нет революционеров. Вдруг оказалось, «что главную потенциальную угрозу стабильности в стране и самому существованию режима представляют не маргинальные политические группы, а становой хребет России – русский народ». (С.391). Сама нынешняя власть это очень хорошо чувствует и понимает, неустанно борясь с «экстремизмом», под которым понимается все что угодно, любое проявление недовольства режимом. Отметим, что в этом режиму активно помогают всякого рода «правозащитники», неустанно выискивающие проявление «русского фашизма» (Чем больше «фашистов» – тем больше рублей, долларов и евро выделят на борьбу с ними). Однако же нельзя бесконечно и без всяких последствий кричать «Волки! Волки!». В конце концов «волки» и прибегут. В ответ на идеологическое шельмование в СМИ, угнетение со стороны криминального и/или олигархического бизнеса, выхолащивание прав и издевательство над демократическими процедурами наблюдается всплеск уже не выдуманного, а реального экстремизма, с вполне конкретными жертвами. Правда, жертвами этими являются не реальные виновники ужасного положения нашего народа, а случайно подвернувшиеся бандитам люди другой национальности. «В сущности, отмечают авторы, – мы уже сейчас живем в том социальном аду, который известный западный социолог И.Валлерстайн предвидел как переходное состояние к новой исторической эпохе. Но именно в силу погруженности в ад мы его и не замечаем; социальная и культурная патология, насилие и жестокость для нас – это норма, особенно для поколения, социализировавшегося в постсоветскую эпоху и лишенного возможности исторических сравнений (С.405).  Как следствие, делают в заключении вывод Соловьи: «Самое кошмарное видение Кремля: что пресловутые русские пассивность и долготерпение  закончатся, что русские во весь голос заявят о своих неотъемлемых правах, поставив власть  и государство перед лицом непреодолимого вызова. Однако нельзя же доводить людей до поистине скотского состояния и ожидать при этом, что они будут бесконечно терпеть и покорно умирать» (С.429).
Все так. Но пока реально некому бросить вызов режиму «суверенной демократии». Зачистка политического поля в РФ проводится с завидной методичностью. То, что авторы громко именуют «революцией русской идентичности» и «рождением нации» возникло как отчаянная реакция на ужасные для современной страны условия жизни и, в частности, на политику властей , открывших дорогу массовой миграции в Россию. Это, по сути, сугубо оборонительная реакция. Сама тема нежелательной для русских миграции в Россию может принести некоторый политический успех националистам, но привести их к победе, к завоеванию власти, она не сможет. Да и некого приводить. «Хотя потенциальная революционная ситуация выглядит выигрышной для русских националистов, более того, это вообще самая благоприятная ситуация для русского национализма за всю его историю, у националистов нет ни малейших шансов её использовать. К своему решающему испытанию они подошли неподготовленными», – делают пессимистический вывод авторы. (С.416).
Конечно, в краткой рецензии отразить все богатство содержания рассматриваемой монографии невозможно. Поневоле, многие сюжеты и вопросы остались за рамками нашего разбора. В целом, мы согласны с большинством оценок и выводов авторов.  Книга явно идет против господствующего в наших общественных науках течения, которое привыкло шельмовать русский национализм как некую негативную сущность a priori, не стремясь даже к сколько-нибудь объективному сопоставлению его с иными разновидностями националистических идеологий и движений. Безусловно, это «больная» тема, и при её раскрытии, авторы, на наш взгляд,  иногда «перегибают палку» в другую сторону. Если роль и место русского национализма, этничности и т.п. часто замалчивается или искажается, то в «Несостоявшейся революции» эти факторы, наоборот, всегда выдвигаются на первый план.  По нашему мнению – здесь можно спорить – авторы все же преувеличивают значение этнического фактора, например, в ходе русской революции 1917 года. Безусловно, этническим факторам в ходе этих событий принадлежала немалая роль, но решающая роль все же, наверно, была за «традиционным» социально-экономическим, «классовым»  набором: кризисом старой системы, шоком запаздывающей модернизации, ненавистью, неприятием несправедливости и угнетения, которые копились на протяжении многих поколений и привели к страшному взрыву.
Это замечание представляется нам актуальным и в связи с анализом современной ситуации в РФ. Как известно, в последние годы особую популярность получила тема миграции в Россию – зачастую она бесконтрольна, носит нелегальный и/или криминальный характер, вызывает негативную реакцию коренного населения. Но какие факторы играют в этих противоречиях первостепенную роль: этнические столкновения, «кровь», «революция национального сознания» и т.п. или что-то иное? Может быть, корень проблемы все же  социально-экономический? Ведь слишком много в нынешней России лиц, заинтересованных в возрастающем и бесконтрольном притоке мигрантов. Это и «бизнесмены, заинтересованные в дешевой рабсиле, а порой и просто в рабском труде; это «менты» и прочие чиновники, наладившие разветвленную систему поборов с приезжих; тут же кормятся многочисленные политиканы и правозащитники, спекулирующие на  проблемах «толерантности».  Как тут точно определить место этнического фактора, «крови»? Ведь  вышеупомянутые категории лиц не питают к беззастенчиво обираемым ими приезжим теплых чувств, вполне неполиткорректно обзывая их «чурками» и т.п. Но что такое их «чувства» по сравнению с реальными деньгами в их карманах! Самое страшное в том, что недовольство коренного русского (и не только) населения наплывом инокультурных мигрантов выглядит для российских элит фактором экономического ущерба.
  При анализе этнического, экономического и других факторов нужно быть особенно внимательным, чтобы потом не наделать серьезных политических ошибок. Понятно, что судьба главного героя «Несостоявшейся революции» – русского национализма, зависит не только от развития соответствующих движений, но и позиции российских властей. Пока проявления русского национализма и разговоры об интересах русского народа вызывают чаще всего болезненную, негативную реакцию. Нам такая позиция кажется не просто ошибочной, но и тупиковой, в том числе и для самой российской власти. Аналоги подобного тупика уже были в отечественной истории; они дважды заканчивались крушением империй – царской, дореволюционной и «красной», советской. Как показывают авторы книги, русский народ уставал от господства над ним враждебных государственных машин, хотя и не мог на выходе из очередной Смуты предложить  что-то лучшее для себя.
Сейчас вместе с кризисом уходит и возможность «подкупа» населения: обмена не значительных социальных гарантий на невмешательство в политику. Для того, чтобы сохранить свою легитимность российской власти нужно вести содержательный диалог с обществом. А как же вести подобный диалог в России,  где 4/5 населения составляют без учета «русского фактора». Упорствование  элит здесь можно было бы сравнить  с гипотетической ситуацией, как если бы зимой 41-го года власть в Москве взывала бы не русскому патриотизму, а к лозунгам Коминтерна, а вместо  обращения к памяти о великих русских полководцах Суворове,  Кутузове и Александре Невском вдруг стала бы распространять среди красноармейцев брошюры о Розе Люксембург. Абсурд? Но подобный абсурд пока продолжается в нынешней Российской Федерации.
И здесь тема национализма вновь смыкается с вопросом о судьбе российской демократии. Понятно же, что признание русских национальных интересов (без какого бы то ни было ущемления других этносов, проживающих в РФ!) реально означает и возвращение к вопросу о результатах грабительской приватизации и царящем кошмаре дикой социальной несправедливости. Это означает и отказ от управляемой, «суверенной  демократии», и обращение к практике справедливых выборов с реальными последствиями. Понятно, что для значительной части нынешних «элит» такой поворот означает  потерю власти и собственности, но что они идти никак не хотят. Но рано или поздно придется, если, конечно,  нынешние элиты не хотят повторения для себя судьбы господствующего класса царской России. Фиксация же ситуации «несостоявшейся революции»  будет означать как полное отсутствие социальной справедливости, так и несостоявшийся демократический переход.
Нельзя не согласиться с авторами в том, что  «национализм вообще неразрывно сопряжен с демократией: демократические преобразования происходят, как правил, в националистических формах, а любая успешная националистическая мобилизация эгалитарна и демократична по своей сути» (С. 261). Отсутствие такой связи обрекает демократический транзит на ту бесславную траекторию, которую мы видели в РФ в постсоветские годы. Конечно, далеко не всегда для становления, укрепления и развития государств демократия используется наряду с национализмом. Мы видим массу примеров национализма без демократии или только с ее фасадом. Но реальная демократия, когда население государства может влиять на власть и реально менять её, без национализма не возможна, ибо для того, чтобы иметь суверенитет народа, нужна исторически состоявшаяся политически мобилизованная нация. В качестве негативного примера можно привести опыт «суверенной демократии» в России, который стал реакцией на разгул «колониальной демократии» ельцинского периода. Удастся ли здоровым силам в России найти выход из очередного исторического тупика?
  К размышлению над подобными вопросами побуждает читателя актуальная и содержательная книга «Несостоявшаяся революция: Исторические смыслы русского национализма».

 ***
Успех всякой политической борьбы, в том числе и за национальную свободу и достоинство, начинается с хорошей теории. Без нее борьба попросту обречена. Но и теоретическая адекватность не дает никаких гарантий на практике. Хотя любой кристаллик важен, если он имеет шанс не раствориться в ходе ближайшей Смуты, и вырасти, возможно, во что-то новое. Ничтожная возможность? Да. Но все-таки возможность для проявления разумной воли.