БАНЯ. или заморочки голых части 1 и 2

Ох, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь!
Но сомневаюсь, что отмоюсь!
                В. Высоцкий

1.               
Холодно что-то, хотя настаивать не могу - я сюда из ледяной воды, а из холода не поймешь, но сдается мне: все-таки холодно, кто бы подбросил…и не зайдет никто. Самому спускаться что-то лень и всем, кто сидит рядом, видно, лень тоже. Да и что спускаться, когда все равно вот-вот, кто-нибудь да зайдет в парную – он и подбросит, если умеет, конечно.

Так  и есть, -  зашел.  Кто - без очков не вижу, но по комплекции, кажется, Олег. Прошу: «Олег,  подбрось, а то замерз совсем». Хотя  Олега можно и не просить - он сам, когда заходит в парную, спрашивает, надо ли подбросить. Он молча берет литровую железную кружку, что стоит на лавке ближе к печке, и, цепляясь ее краем за ручку дверцы, открывает печной зев. Зев у  печи прекрасен: он, словно ангиной, краснеет раскаленными камнями, еще   не успевшими остыть от момента топки. 

В русской  бане главное   парная, в парной главное  печь, в печи главное камни.   Топится печь-каменка, раскаляются камни, а в парной не жарко.  Открой печную дверцу, да брось туда воды, но только по чуть-чуть,  раз эдак…  пока не хватит, - вода каждый раз взорвется на горячих камнях и наполнит парную горячим невидимым паром, несущим тепло и влажность.    Подует кто в шутку на тебя, - будто дракон жаром пыхнет.

  У Олега, как у всякого  профессионала, свой рисунок выполнения броска воды в печь:  он становится правым боком к открытой печной дверце, правой рукой набирает из под крана воду в кружку, не больше и не меньше, чем надо, и делает перед собой изящный взмах сразу двумя руками  - слегка в стороны и вверх до уровня печной амбразуры, еще и ножкой в такт броску притопнет, как будто он приветствует публику с цирковой арены, разве что «А-а-а-п» не выкрикивает, хотя, может быть, про себя … а кто знает, что он там про себя. Олегу есть что держать «про себя», его деятельность все время на виду у всего города, напряжение сил и нервов бывает достигает такого накала, что только баней его и снимешь. Вода  вырывается из кружки и   улетает   точно на горячие  камни. Раскаленный зев воду не глотает – он превращает её в множество  мельчайших капелек горячего пара и тут же с силой  выплевывает   в парную, под струю такого пара лучше не попадать.  Выражение лица у Олега крайне сосредоточено – не шутки шутить толково подбросить, чтобы пар был что надо и, что не менее  важно, - класс показать.  Бросать надо, пока сверху не скажут: «Хватит». Но Олег будет бросать эвкалипт. Значит, надо остановить его немного раньше, чтобы оставить место для пара с эвкалиптом. Сверху команда:  «Под эвкалипт нормально!»  Олег прекращает бросать воду, набирает в кружку примерно треть ее воды и выливает туда эвкалиптовую настойку.

 Как тут не пожалиться, что вот раньше все было лучше, - не знаю, что до сахара – был ли он слаще, а вот эвкалипт был гуще – пузырек делили на два, а то и на три раза, а теперь бывает, целый выльешь и никакого тебе запаха. Зато, и, в чем нет никаких сомнений, жуликов по сравнению с раньше  теперь в сотни раз больше, они стали, ну, просто обязательным атрибутом времени – убери жуликов – и зачем тогда демократия? Кому она будет нужна? И что это будет вообще? Что это будет за страна такая - демократия без жуликов?  Раньше они тоже были, только раньше с ними боролись,   а теперь … не будут же они бороться сами с собой.  Но не весь эвкалипт плохой, попадается и ничего себе так.

 У Олега эвкалипт всегда хороший – он не ждет милости от ловкачей-аптекарей и делает настойку сам. Добавив   воды до половины кружки, он выливает раствор на ближайшие камни, раствор шипит и пенится, превращаясь в ароматный, вкусный пар. Пока на камни льется раствор, дверь в парную надо обязательно держать, чтобы никто не входил, иначе сквозняк выхватит пар из печки и - в лицо, лучше держать дверь.  Эвкалипт вылит,  теперь несколько бросков по капельке - надо выдавить ароматный пар из-под потолка вниз к полотям, и можно впускать страждущих под дверью, только быстро, чтобы не выходил аромат. Боже упаси, в это время  махать веником – нельзя. Сидим, наслаждаемся. Спасибо Олегу - умеет.

         2.
Дверь парной открывается, заходит Федя, красный, но не от пара, слегка пошатывающийся, но не от усталости, любимец и любитель женщин,  он спустился со второго этажа, где с помощью пива пытался компенсировать потерю влаги после парной.  Бывало, так закомпенсируется, что забудет, зачем пришел. Конечно, не столько пиво держало Федю вдали от парилки, сколько потребность «поговорить», вернее даже не «поговорить», а послушать. Федя не был охотником много распространяться  - так, разговор поддержать - вопрос – ответ; но любил  слушать:  ему нравилось, как из отдельных звуков составляются слова, из слов предложения, из предложений высказывания и даже рассказы. Феде нравилось наблюдать процесс.

 А послушать было кого, причем, на любую тему. Баня и отсутствие одежды располагали к размышлениям вслух.  Феде было все равно, какая там тема обсуждается, что говорят и, хотя слушал всегда  со вниманием, но не вникал. У него на все абсолютно было свое мнение, которое он не собирался  отстаивать в жарких спорах, какие тут случались.   «Будет каждый иметь свое мнение и споров не будет, – какой смысл спорить, если все уже при мнении », - рассуждал Федя. Не помнил он случая, чтобы спор кому-то поменял мнение. Брехня, что в спорах рождается истина, в споре каждый одного хочет – свое высказать, а слушать кого-то нет ни охоты, ни интереса.  Однако поспорить здесь любили и споры часто бывали острыми, особенно, когда заходило про политику.

Бывало, и просто так рассказывали что-нибудь, бывало и анекдоты травили, но анекдоты редко –  распад СССР вместе с экономикой подорвал и анекдотную базу. Судите сами: где теперь армянское радио? где Василь Иванович? молодые его и вовсе не знают, я уж и не говорю о Генсеках, –   какой материал они давали!   чего стоил  только Хрущев со своей кукурузой или Леонид Ильич со своей любовью к поцелуям. Анекдоты любят сильных личностей, нет личностей - нет анекдотов.   Жанр анекдота придуман народом для выражения своего несогласия (не припоминаю анекдотов, где властью восхищаются) с каким-то действием власти, а когда не согласен со всеми ее действиями, то это уже   сплошной анекдот получается.  Анекдотам нужна уверенность в завтрашнем дне  и сильная власть.

 Настоящий анекдот теперешние демократы  превратили в смешки да шуточки без перца и соли – сами про себя придумывают – только бы зарисоваться перед публикой, пропиариться, как говорят нынче, ради этого самого пиара и штаны снимут и жопу и яйца покажут – только бы заметил народ и запомнил.  Народ  жопу запомнит и выберет в депутаты, а кого еще? – он, народ, только жопу и видел.   И станет жопа депутатом.

  Напившись под такие мысли пива, наслушавшись голых ораторов и замерзнув сам, спускается Федя в парную, где нет пространных разговоров, нет пива, но есть много ароматного тепла, ради которого, собственно, он сюда и пришел. Я жму протянутую   руку,  и традиционный вопрос:
- Когда будет бурьян?
Федя смакует ответ: он человек обстоятельный и рассудительный, а что  на подпитии, - так тем более обстоятельный и рассудительный. Ответ его такой же протяжно- рассудительный:
- Бууудет.
Предельно ясный ответ.

Бурьян – это настойка   из любистка, Федя несколько лет ставил над всеми нами эксперименты по приятию всех тех трав, что росли в ярке недалеко от его дома. Какие только травы он не настаивал и не бросал в каменку, чего только мы не нанюхались, пока не пришли к единодушному выводу, что лучшая из подзаборных Фединых трав – любисток. С тех пор и делает Федя этот настой к каждой бане и не было случая, чтобы забыл или  поленился.  Так стала наша банная компания единственной в мире, кто владеет ароматом любистка. В Америке уже давно запатентовали бы этот аромат и продавали бы патенты (как запатентовали мусор с пола чайных цехов, упакованный в пакетики), но здесь не Америка – здесь идеи и мысли разбросаны всюду не от щедрости, а от невозможности запатентовать хоть что. Вот и топчемся по идеям с мыслями, пока какой-нибудь американец не подберет и у себя там не оформит бумаги.

Федя садится возле меня. Разговаривать в парилке не принято,- так,  пара коротких фраз типа: « Ну, как крыза?»- спрашиваю я. - « Она нас,   мы ее».- «Кто больше?» - «Она пан, она и больше». – «Понятно, кто пан, а кто пропал»- «Вот именно» — Поговорили.

далі буде