Трипы - прошлое и современное

Трипы - прошлое и современное

Различия трипов: размышления после общения с юношами и девушками 25-27 лет.
В нашей отечественной "субкультурологии" известен период, когда все
сообщения о трипах, экзотических путешествиях и необычных приключениях советских неформалов рассматривались под углом "а это они все выдумывают". Ибо сильны установки на "обязательную спокойную жизнь в СССР" и апологетику неформалов. Иными словами, ученые предпочитали привычное мифологическое и филологическое толкования событий (а ля Афанасьев, Потебня), а при случае создавали откровенные фальсификации: так удобнее было подвергать сомнению упрямую жизнь и не подставляться под критику. Однако общаясь со взрослыми, но молодыми людьми, я замечаю уже абсолютную физическую реальность их жизни, не подверженную каким-либо сомнениям: когда они говорят о путешествиях во Францию или на пляжи Калифорнии, то я верю. Я доверяю их рассказам жизни в Непале и Греции,
общению с буддистскими монахами, удмуртскими шаманами, христианскими затворниками и американскими неформальными писателями.
Жизнь этого молодого поколения реальна в том смысле, что они перестали
обращать внимание на поиски "экзистенциальной реальности". У них всегда настоящие страдания, бедность, богатство, религиозность, но эти
"витальные" состояния уже цивилизованны. В них незримо присутствует
возможность вернуться с вершины "настоящего трагического" в альтернативное лоно буржуазной респектабельности.
Отсюда бесконечные поиски поколенческого "тру", ведь сложно отличить
поведение прожигателя жизни, пусть ради духовного кайфа и поиска
необычного живущего в землянке, от искренней замороченности верующего человека.
В каком-то смысле их видение жизни напоминает мне точку зрения Сартра
на боевые действия, изложенную в мемуарах,  в "Дневниках странной войны": реальность присутствует в полной мере, но это не военные
записки, а лишь рассказы о войне талантливого и образованного
полуслепого полусолдата в глубоком тылу - у Сартра катаракта с юности.
Наоборот, на нашем поколении лежит печать "настоящего". Видимо, мы не
сможем избавиться от этого экзистенциального проклятия (опять-таки
дарованного нам поколением Сартра и Камю) до старости. Но наше
"настоящее-прошлое" всегда трагично, в нем нет экзотики современного путешественника по маршруту "за 1000 долларов" в Гоа. Так, пребывание в психиатрической больнице автоматически ограничивало
"социальное будущее" навсегда. Пацифизм с неизбежностью приводил к
неприятным последствиям. И у нас не было той сладостной коллективной
поддержки, которая доступна современному поколению через СМИ, гражданские организации: мы прокляты одиночеством и репрессированы
обществом.
Существует еще одна черта нашего поколения, недоступная пониманию
молодых людей.
Нам хорошо знакомы "духовные трипы" - плоть от плоти эпохи
шестидесятых. К слову сказать, наши тщательно взлелеянные и олитературенные переживания вызывают у современных юношей почти испуг и неприятие. Вполне возможно, для них, для цивилизованных бродяг и путешественников, мучительные археологические духовные раскопки кажутся садомазохизмом (так и есть!), им неясна потребность вербализации переживаний постыдных, глубоко интимных. Здесь они близки к поколению Сартра и Жида, вымарывающих из дневников
все слишком личное, оставляющих лишь грубое (замена "интимного" на
пошлое свойственна Сартру - будто стебово-вульгарное есть
"жизненное"!). Духовный эксгибиционизм пугает современный мир и
стариков.
Да и трудно нашим молодым современникам признать необходимость
"духовного путешествия", когда достаточно получить загранпаспорт и
погрузиться в упоительную реальность парижского или лондонского
туристических "андеграундов".
Поиски "психологических достоверностей" выходят далеко за рамки их
интересов.