Кузнецы и комсомольцы

Какая сила, какой сверхразум заставляет меня писать о ничтожном по сути и пакостном человечишке? От него не осталось ничего доброго, а я долго анализировала все эти вроде бы случайные смерти моих порой недобрых знакомых и решила всё же написать об их жизни и сути …

Итак, кто будет меня судить за это? Я – летописец или творец художественной прозы? Пишу я о реально жившем, встречавшемся со мной человеке.

Саня Тарасов работал со мной в кузнечно-прессовом цехе. Ему было двадцать два, когда мы познакомились, но парень этот успел уже отсидеть в тюрьме за драку. Я работала тогда на комплектовке, и напарница Галя, указав мне на кудрявого светловолосого шустрого паренька, налаживающего газорезательный автомат, предупредила: « Не разговаривай с ним. Он – бывший зек, бандит какой-то.»

Но наши всезнающие бабоньки Роза с Валей успокоили, что этот Санька – не бандит, а просто драчун, любящий выпить. В те годы развитого социализма, естественно, вся передовая молодёжь страны состояла в рядах комсомола, а меня в этом небольшом цехе выбрали даже заместителем комсорга. Вожаком комсомольцев был у нас высокий худощавый Толик Сунозов, кузнец из села Поздняково. В целом молодёжи в цехе было маловато, всё больше дюжие красномордые кузнецы, приезжающие на завод из окрестных сёл, прямолинейные грубоватые мужики, совсем не похожие на Гоголевского застенчивого кузнеца-художника Вакулу. Наши кузнецы весьма уважали водочку и то и дело вставляли в разговор матерные слова.

Верховодила молодёжью в цехе компания девчат с Силикатного посёлка: высокая кареглазая газорезчица Ольга Гуменюк да сестры Галя и Лида Гноевые. Девчата эти дружили с детства и понимали друг друга с полуслова. Они сразу же познакомились со мной, и, узнав, что я уже успела поучиться в институте, живенько предложили мою кандидатуру в состав комсомольского бюро цеха. А, узнав, что я печатаю стихи в местной газете и пою в ансамбле, девчата сразу же поставили меня замом того Толика.

Работал в этом цехе и мой ровесник Саша Конев, офицерский сынок из соседнего гарнизона. Этот парень выгодно отличался от прочих кузнецов и газорезчиков. Саша одевался фирменно, что было нелегко в те годы тотальных дефицитов, отличался хорошими манерами, говорил культурно и грамотно. Моя душа сразу же потянулась к нему.

Поскольку из фирменных штанов и мини-юбок я не вылезала, мы с Коневым сразу же почувствовали притяжение друг к другу, а легко познакомившись и поговорив, легко сошлись во взглядах на почве разговоров об инопланетных цивилизациях,  достижениях науки и техники и разной аномальщины, от которой все рабочие цеха были далеки. Спортивный белокурый Саша стал моим охранником и другом.

На ближайшем комсомольском собрании Ольга заверещала:« Ребята, нам надо вместе проводить свободное время, устраивать совместные вечера, походы в кино. Надо лучше узнать друг друга во внерабочее время.» С ней все согласились, а Толик-комсорг объявил, что в ближайшую субботу мы работаем на цеховом субботнике. Покрасим стены склада, уберёмся, и нам за это выдадут деньги.

Так мы и сделали. На субботник девчата зазвали не только комсомольцев, но и несоюзную молодёжь типа мордатого Толи Нестерова и Аллы Тарской, которым перевалило за тридцать, и бывшего заключенного Сани Тарасова.

По наивности, надышавшись краской после окончания работы, я намеревалась пойти домой, но оборотистые Оля, Галя и Лида потащили меня в свою сторону. К нам присоединилась ещё одна некомсомолка Ира Алимова,  о которой я давно понаслышалась, что она – просто оторва. Училась в школе она из рук вон плохо, убегала из дома и шаталась по местным притонам ещё с малолетства. Жила она в том же посёлке на окраине нашего городка, что и другие девчата, которые успели предупредить меня, чтоб я Алимовой опасалась, потому что она любит пошарить по чужим карманам и сумкам. Наше комсомольское бюро решило своим примером перевоспитывать Алимову и Тарасова, вот и взяли их на субботники. А о том, как это делалось, надо рассказать.

По наивности, надышавшись краской и завершив работу, я думала пойти домой, но шустрые Ольга, Галя и Лида потащили меня в свою сторону. Из девчат с нами была  Ирка. Оказалось, что некрасивый бесцветный  Толик Нестеров, на которого я никогда не обращала внимание, – ценный товарищ, потому что у него в Липне есть полдома, где он живёт совсем один. Туда-то вся наша молодёжь и заявилась. Тут же гонцы сбегали в магазин за водкой, а мы с девчатами организовали нехитрый стол, и общение комсомольцев и молодёжи продолжилось под звон стаканов.

В бытность мою на Украине я не пробовала водку, иногда ограничиваясь лёгким вином, но тут иного пития и не было, и пришлось мне приобщаться к коллективу. Рядом со мной сидел мой защитник Саша Конев, а напротив нас комсорг Толик, поэтому я не боялась, но с первого же глотка  погрузилась в какой-то полутуман. 

Кроме тех ребят в тот вечер присутствовало ещё с десяток парней. Закончилось наше застолье тогда, когда была выпита последняя рюмка водки, истрачена вся наличность, а за окном короткий осенний вечер перешёл в тёмную ночь, освещаемую по Липне редкими фонарями.

Часть парней потащилась провожать Ольгу и сестёр Гноевых, а в нашу сторону отправились два Саши, два Сергея и почему-то Ирка Алимова. Я добралась с ними без происшествий, парни всю дорогу развлекали нас анекдотами.

На другой день Ирка Алимова трещала всем встречным в цехе, что ночевала  у Тарасовых и вскоре выйдет за Сашу замуж.  Взбалмошная Ирка по прозвищу Дырка имела смазливую, немного похожую на крысиную мордочку, и нахимичивала свои тёмные волосы в элегантные кудри. Но вот её разговор понять было трудновато. Ирка изъяснялась не только косноязычно, но ещё и быстро тараторила, глотая, брызгая слюной окончания слов и крепко материлась.

Работать у неё никак не получалось, и вместо того, чтоб учиться газорезке у той же Ольги, Ирка слонялась по цеху, приставала  ко всем с невнятными разговорами и только раздражала начальство.

Зная склонность Алимовой к воровству, наша гардеробщица тётя Маша в оба следила за этой девицей даже при переодевании. Я уже знала от девчат, что мать Ирки, как и их родителей, прислали на завод после его открытия в 60-е годы, но семьи Гноевых и Гуменюков приехали с Украины, а Алимова мамаша нажила дочку где-то в Средней Азии. Мать Алимова работала в отделе, слыла культурной и умной дамой, но вот дочка ей явно не удалась по части воспитания. Ирка выросла просто каким-то выродком, и уже с пятого класса пропадала по местным притонам.

Саша Конев- сама вежливость-  умудрился приходить ко мне домой, произведя на моих пристрастных родителей такое впечатление, что они , не открывавшие двери другим парням , его впускали без звука. Сашу я познакомила и со своими подругами, и он так очаровал Машу с Люсей, что стал со мной вхож и к ним.

На заводе наши комсомольские субботники продолжались регулярно. Мы покрасили всё, что можно, и навели полный порядок во всём цехе и на прилегающей территории.

Спустя пару недель после первой попойки у Толика Нестерова, мы шумной толпой заявились и в квартиру к Сане Тарасову. Он имел свою отдельную комнату, куда нас и пригласил. Я впервые увидела его пожилых родителей: полную улыбчивую маму, работавшую медсестрой  в поликлинике, и тщедушного лысого папу-шофёра. В тот вечер родители, забрав младшего сына, удалились, а мы, включив магнитофон на полную мощность так, что соседи застучали в стену, продолжили общение между собой обычным способом за столом.

Честно сказать, мне эти попойки не нравились, но если все члены комсомольского бюро во главе с комсоргом, обожают подобное времяпрепровождение, то мне, заместителю комсорга, никак нельзя было отрываться от коллектива. Мы с Сашей Коневым старались выпивать по чуть-чуть и глядеть за прочими товарищами, чтоб они не передрались и не побили хозяйскую посуду. Мы делали вид, что на этом празднике жизни и мы – как все, однако поговорить наедине или в своих домашних компаниях нам хотелось гораздо больше.

В тот раз Саша Конев опоздал на последний автобус в свой гарнизон, и позвонив родителям, что останется у Тарасовых, преспокойно помогал мне мыть посуду и выпроваживать весёлых упитых гостей. Из всех них только я жила почти рядом с Саней. Сам-то хозяин лыка не вязал и был нами уложен спать. 

Родители Тарасовы вернулись, когда я мыла посуду, а Саша собирал со стола мусор. Мать Тарасова, краснея, поинтересовалась у меня об Ирке-дырке:

- Милочка, я вижу, что вы – нормальная девушка. Слышала я, что эта Ира – совсем отпетая девица. Не хотелось, чтоб Санечка наш такую сноху в дом привёл. Он ведь даже не гулял ещё с другими девушками, в драку эту проклятую попал, и всё, посадили в тюрьму на два года.

Пожав плечами, я ответила, что Алимову почти не знаю, работаю с ней всего полгода. Не хотелось мне сразу огорчать приветливую эту женщину. Тарасова пригласила меня заходить к ним, и я поспешила уйти.

И опять на другой день на работе Ирка подскочила ко мне и затараторила, глотая слова о том, что они с Санькой любят друг друга просто до упаду и вскоре поженятся. Хотя в тот день я не особо была загружена работой, я сделала вид, что мне некогда. Дырку я уже не выносила надолго.

Компанией мы продолжали встречаться. Иногда с нами на субботниках работали вышедшие уже из комсомольского возраста Алла Тарская и Володя Осинкин. После первого же нашего общего гуляния у Толи Нестерова у Аллы, шустрой хохлушки, завязались отношения с моим ровесником Колей Архипкиным, слесарем.  Колина сестра Люба, работавшая у нас же на комплектовке деталей, рассказала нам, что её братец заладился похаживать к Тарской, которая старше его лет на пятнадцать.

Толстогубая склонная к полноте Люба Архипкина совсем не нравилась изящной красавице Ольге Гуменюк, и она не тянула её к нам в компанию, хотя, по-моему, лучше б с нами была Любаша, чем Ирка-дырка. От Любы вреда нет, если только пыхтит да помалкивает.

Постепенно Коля, не обращавший на родню внимания, перебрался жить к Алле, снимавшей квартиру напротив дома Толи Нестерова. Перед цеховыми бабами, ругавшими Тарскую, та оправдывалась:« Никак не выгоню Кольку, пристал как репей». Однако, все считали, что хитрая Алла обирает молодого парня.

Подробности семейной жизни Аллы и Коли вскоре мы узнали во всей красе. Толя Нестеров рассказывал, что молодожёны бегают к нему за солью и спичками, а то и заходят с бутылкой. Но выпивать сам Толя любил только по большому поводу, и вскоре отвадил Кольку ходить к нему часто.

Теперь к Тарским, как их все называли, заладился ходить краснорожий Вова Осинкин, ровесник Аллы. Он работал в одной бригаде с Колюней.

Толя Нестеров, хихикая и подмигивая нам, рассказывал, что Вова чуть ли не каждый день заявляется к Алле с бутылкой, они вдвоём напаивают желторотого Коленьку, встретившего в жизни, наверно, первую бабу, укладывают пацана на диван в зале, а сами ныряют в постель в другой комнате. Это, мол, все их соседи уже знают.

Доходили подобные разговоры и до Любы Архипкиной, пытались они с матерью вернуть Колюню, но не тут-то было. Видно, любил парень и непутёвую Аллу и выпивку, ибо его такое положение вещей устраивало.

Наша языкастая комплектовщица Роза, высокая тощая горластая баба, как-то раз в раздевалке при всех попыталась вывести Тарскую на чистую воду, выведывая, зачем ей нужен Коля, если к ней шастает Вовка, но Алла подняла крик, что всё это – сплетни и ложь. Уж чего хорошего находили мужики в худенькой смуглой некрасивой Алле – не знаю. Никак её не сравнить с высокой приятной брюнеткой Гуменюк или миниатюрной милашкой Галочкой Гноевой.

Вот эти две красавицы и верховодили в нашей компании, парней у них было немерено, но на наших заводских пентюхов они не особо глядели, а давно посещали танцульки при гарнизоне близлежащей лётной части. Более скромная младшая Гноевая больше помалкивала, тенью бродя за старшенькой. Лида даже не подходила ко мне болтать, как все прочие цеховые девчата, а крутилась возле газо-резательных автоматов, где работали Ольга и Галя.

Как-то раз после субботника комсорг Толик уведомил нас, что пить в тот день не будем, отложим это дело до Нового года. Встречать этот большой праздник мы решили в полном параде у того же Толи Нестерова. В преддверии нашей гулянки мы накрыли шикарный стол и приоделись так, что я вместо обычных джинсов позволила себе бархатный костюм с блестящей блузкой.

Алла с Колей и Вовка Осинкин, разумеется на этом банкете присутствовали. Я постаралась сесть возле тихони Лиды, а мой рыцарь Саша примостился со мной рядом. Каждый тут имел свой интерес: хозяин приглядывал за гостями, как бы чего не попортили, Алла и Ирка подливали водки своим напарникам, Ольга с Галей блестели новыми нарядами, а все парни старались побольше выпить и оторваться как следует.

Я же пыталась почти не пить алкоголь, но делать вид, что не отстаю от честной компании. По-моему, гораздо лучше мне посидеть дома над умной книгой или почитать новые журналы в библиотеке, да хотя бы поговорить о чём-нибудь умном с Коневым, а не видеть его, лихо опрокидывающим тут стопки.

Вскоре Алла увела изрядно выпившего Колю спать, а  за ними вскинулся уходить и Осинкин. Толька Нестеров пообещал оставшимся комедию, и в окно мы увидели, что Вовка свернул именно к воротам дома напротив, где и жили Тарские.

-Может, отправить Вовку на автобус?- предложил Сергей Чистов, чернявый кузнец из Натальина.- Кольке я сочувствую.

- Да и я тоже иду,- поддержал его другой Серёга – Шамшин, рыжий лохматый слесарь. Недолго думая, оба побежали к воротам Тарских и вскоре вывели Вовку на улицу. Тот показал рукой в нашу сторону, и вскоре эта троица вновь сидела за столом.

- Я только уложил Коленьку спать,- оправдывался Вовка, видно не окончательно ещё пропивший совесть. Минут через пять вернулась к продолжению банкета и Алла. Зато, когда вся наша компания в зимнюю стынь отправлялась по домам, на автобус в нашу сторону упрямый Вовка не сел. Видно, посетил-таки Аллу.

Зато в тот зимний вечер Ирка  потащилась за Тарасовым. На следующий день, который тоже был выходным, Ирка заявилась ко мне домой, нахваливаясь тем, что вновь ночевала у Сани.  Мне доставляло совсем мало радости слушать её косноязычную болтовню, и  в оба глядеть, чтоб Дырка не стырила что-нибудь.

А вот через несколько дней Ольга, Галя и Лида явились на работу с небольшим опозданием. Саша Конев сообщил мне потихоньку, что они и Ирка торчали у них в проходной на КПП.

Оказалось, что всю эту тёплую компанию обнаружили ночью в гарнизоне, но если Гуменюк и Гноевые как-то по-тихому отвертелись и улизнули, то Ирка подняла крик и обматерила постовых так, что её посадили под конвой до выяснения личности. На работу она в тот день не явилась и получила очередной выговор.

Саня Тарасов потом говорил нам, что такая шебутная жена ему не нужна. Но Ирка думала иначе. По её мнению в гарнизон её затащили девчата. Саша и сам считал, что шустрые милашки Оля и Галочка нацелились на офицеров, а наши колхозные кузнецы нужны им, чтоб просто вертеть, утверждаться за их счёт, не более того. Он был уверен, что эти девчата не выйдут замуж ни за кого из наших парней.

Ирку родители Саши зачастую просто не впускали в квартиру, но если она попадала к Тарасовым, то уходила оттуда, прихватив на память какую-нибудь вещицу. Типа статуэтки и даже вазочки для варенья. Кому нужна такая сноха или подруга? На меня она производила весьма неприятное впечатление. И зачем только её соседки таскали Ирку с собой?

Даже в небогатом доме Толика Нестерова Ирка сумела спереть кастрюлю, из-за чего хозяин поднял скандал и заявился шуметь к Иркиной матери.  Мать возвращала все украденные дочкой вещи владельцам без звука и даже совала деньги, чтоб люди, пострадавшие от рук малолетней злодейки не писали заявления в милицию.

 Мы все гадали, чем же закончится странный роман Ирки и Сани. А закончился он никак не свадьбой. Однажды Ирка подскочила ко мне на работе и затараторила о том, что Тарасов ездит к кому-то в Муром. Вскоре и Саша Конев сообщил мне, что Саня встретил в соседнем городе милую девушку, не нахалку и не воровку.

Ирка была вне себя от негодования и грозилась убить новую Санькину пассию. Но новый роман Тарасова продлился недолго.  Вскоре распалась и вся наша тёплая компания.

Погожим весенним вечером, когда начинала цвести черёмуха, и майские ночи наполнились песнями сладкоголосых соловьёв, Саша Конев поведал мне, что вскоре его отец уходит в отставку, и вся их семья переберётся на родину его родителей в Магнитогорск. Это известие как громом поразило меня, ведь я так привыкла к своему верному рыцарю. Я просто с ума сходила от того, что лишусь своего защитника, ведь каждая женщина всегда мечтает о надёжном мужчине, и я видела своё будущее только с таким другом.

Телефона у меня не было, и новости я узнавала, приходя утром на работу. В то погожее солнечное утро горе свалилось на всех нас. Сани в тот день на работе не оказалось, и пока мы гадали, где он, в табельную сообщили о том, что он уже никогда не наденет свою засаленную спецовку и не включит газо-резательный аппарат.  Саню Тарасова нашли мёртвым на железной дороге. Его сбил поезд.

Позже я узнала, что накануне он ездил к своей новой подружке в Муром, в поезде задремал и проспал нашу станцию. Выйдя на следующей, он пешком отправился домой и каким-то образом не отошёл в сторону от несущегося  тепловоза. Как его угораздило попасть под поезд? Дремал ли он на ходу или был в изрядном подпитии мы так и не знаем до сих пор.

Вся наша компания впала в глубокий траур. Обычно смешливые Ольга и Галя вовсю рыдали, Лида молчала в уголке, и только Ирка-дырка повторяла, что Санька получил поделом потому, что собрался жениться не на ней, а на другой. Все наши цеховые парни тоже ходили угрюмыми, а самые близкие его друзья Саша Конев и Толик Сунозов написали заявления на отгул сразу же.

Приходила к гробу Сани и я. Он лежал там красивый и серьёзный, и мне пришло в голову, что он уже никогда не отпустит ни одной своей обычной шуточки, не зальётся смехом, и слёзы потекли у меня из глаз так же, как и у девчат, стоящих рядом.

В день Саниных похорон в цехе не было почти никого из молодёжи. Я хоронить не пошла и хмуро укладывала детали возле газорезки. Это он резал их ещё четыре дня назад. Теперь газорезка стояла, как и прессовый станок Конева. Но совсем скоро взамен Сани придёт новый газорезчик, а вот к нему я смогу приходить только на кладбище.

Больше ни в каких шумных гулянках с молодёжью этого цеха я не участвовала. Вскоре уехал на Урал и Саша Конев, а меня отец перевёл в свой цех СК-2. Новые компании увлекли меня в свои водовороты жизни.

Ирка пережила своего бывшего возлюбленного лет на двадцать. Она катилась по наклонной с бешеной скоростью не в пример Ольге, Гале и прочим девушкам, которые работали и построили нормальные семьи. Замуж-то Ирка вышла и даже родила дочку, но ребёнком и мужем не занималась, а шлялась по притонам и не работала нигде.

Муж, забрав ребёнка, ушёл от Дырки. Мать её тоже не зажилась на этом свете. Ирка пропивала её добро. Пропив всё, она принялась воровать. Однажды они с такой же разбитной бабёнкой уболтали какую-то учительницу из их посёлка и унесли у неё всё золото. Учительница написала на них заявление в органы,  с украшениями Ирку застукали и посадили. Потом ещё два-три раза она прохлаждалась по зонам.

Начать новую жизнь она даже не пыталась. Явившись с отсидки, напивалась. Находила таких же друзей. Лет в тридцать пять она уже походила на старуху, блестя манерами заядлой уголовницы. Завидя Ирку-дырку издалека, я старалась спрятаться, чтоб не встречаться с ней. То же делали и её бывшие подруги Ольга и Лида. Галя жила с мужем где-то далеко.

В конце концов Ирка погибла в какой-то из пьяных разборок со своими собутыльниками. Кто её пришиб, я не знаю. Вряд ли и следствие-то его особо искало, уж больно дрянной особой была Алимова. И где она похоронена, не знаю. На нашем новом кладбище встречается полно безымянных могил. Вобщем, итог её жизни вполне понятен и закономерен. Нежелательно никому так жить и помирать.

А Толик-комсорг женился, нажил сына, потом разошёлся с этой женой, вторично вступил в брак, и опять же появились дети. Прожил и он не сильно долгую жизнь. То ли машина его сбила, то ли утонул. Лежит он на том же кладбище, что и Саня Тарасов. Захожу я к ним иногда, поговорю над их могилами, а ответа нет. На днях, хороня свою родственницу, в могильщиках увидела я Колю Архипкина. Он ловко забивал гроб и опускал покойницу в могилу, командуя бригадой замызганных мужичков. Мы с ним не здороваемся. Коля, видно, нашёл себя. Куда делась Алла Тарская, я не знаю. А вот Ольга Гуменюк и в пятьдесят лет – красавица. Каждому – своё.

Июль-август 2009-08-22