Шанс книга 2

Глава 1

Учеба в седьмом классе, кажется,  подходит к концу! Год был не из легких! Хоть и оценки  мои по всем предметам не совсем  хорошие, но удовлетворение от того, как  у меня прошла зима, все  - таки  есть!  Самое главное это то, что я стала сильнее и физически и  морально.  Избавилась почти от всех своих болезней. И приобрела  огромное желание жить с пользой не только для себя. Оказывается, каждое доброе дело, сделанное для кого - то дает такую  мощную энергетическую подпитку как для всего организма в  целом, так и для внутреннего виртуального мира!  Это чувство не сравнимо,  с тем, что я  чувствовала, когда, что то делала   для себя лично. Что - то себе купила, что - то вкусненькое съела, что - то интересное узнала.   Может и мое здоровье стало намного лучше потому, что я перестала  любить и лелеять только себя.
 
 - Ты молодец, очень  хорошо поняла  смысл человеческой жизни. Вот именно – жить для  других! Получать знания – что бы  была возможность большей отдачи. Иметь хорошее здоровье – что бы, не уставая, тоже по максимуму отдавать. От  силы, с которой ты бросишь мяч об стену, ты и получишь результат. Сильнее стукнешь, сильнее и отскок!  Больше отдашь, больше и сама получишь! Плохое отдашь, плохое получишь, хорошее отдашь – хорошее получишь! Все у  вас у людей перед носом! Почему вы не видите все это сами?  Каждому из вас, по десять раз на день, идут подсказки. Но  в этот момент у вас  наглухо закрываются органы слуха и органы зрения. Ваши пороки настолько энергетически сильны, что победить их можно только приложив  громадное усилие. Но, даже слабое усилие вы не хотите делать, не говоря уж о мощном  использовании своей воли. Очень тяжело сделать первый шаг. Но у кого хватит  внутреннего мужества это сделать, сделать первый шаг, то второй и третий будут уже иметь  меньшее сопротивление негативной энергии, сидящей у каждого  внутри. Чем больше негативной энергии внутри, в человеке, тем он чернее снаружи.  Негативная энергия имеет черный цвет.  А позитивные люди – светятся. От них идет тепло, надежность, здоровье. Вы же не видите звуковые волны, но они есть. Вы не видите  температуру воздуха, жары или холода, но она есть. Вы не видите запаха, но он тоже есть. Вот так и энергия  позитивная и негативная есть вокруг каждого человека и у него внутри, хотя вы ее и не видите. Она есть и вокруг вашего поселка и вокруг  каждого города и страны.
  Почему вам всем  так хорошо   в вашем поселке?  Потому, что,  несмотря на  тяжелую судьбу ваших  родителей и всех кто вас окружает, здесь, в вашем поселке люди  сохранили  в себе добро и самоотдачу. Не разучились любить и помогать друг другу. Кто - то хотел их сломить, уничтожить, унизить. Но они выжили и остались сильными, добрыми, ответственными.  И, ваш поселок, несмотря на то, что это  СТРАШНАЯ КОЛЫМА,  имеет позитивную энергетику. Таких мест в вашей стране мало.
Если ты хочешь, что бы в твоем доме всегда было светло, тепло и уютно, ты должна  осветить его своим внутренним светом и согреть его своим внутренним теплом. Не жалей своего света и тепла. Оно бесконечно. Чем больше ты его отдашь, тем больше ты его получишь мощным потоком космической энергии.
Но никогда не пытайся отдавать тому, кому это не надо. Не навязывай никому свою помощь. Помогай только тем, кто действительно нуждается, а не тому, кто  сидит и ждет помощь. Сидящему и  ждущему она не поможет. Он просто ее проглотит и откроет рот для следующей порции. А ты потом долго будешь восстанавливать свои силы.

Я так привыкла к  информации, которая постоянно приходит ко мне, что уже ничему не удивляюсь. И мое сознание все принимает со 100 – процентной уверенностью, что это правда. Что именно так и должно быть. Но ведь я человек. Со всеми человеческими эмоциями. С человеческим характером, который не дает мне жить по правилам, диктуемым свыше. Я не могу быть постоянно положительной и все делать правильно. Нутром понимаю, что я не права, но ничего не могу с собой поделать. Я очень любопытна и ленива. Зачастую, выбираю вместо нужного занятия, то, что мне интересно, а не то, что надо. Это значит, что я еще и необязательная, вдобавок ко всему. Но я еще ребенок, и вся жизнь у меня впереди. Научусь быть правильной  когда -  нибудь.
 
    С утра  делаю кульки из листов старых журналов. Отец  в них будет сажать картошку. Вначале он ее посадит в кульки для проращивания, а затем в огород, в землю. Кульков надо делать много. Наш участок для посадки картофеля –  совсем не маленький. Но и не сильно большой. По крайней мере,  картошки нам хватает. И нам хватает и тем, кто ее не выращивает. Мама украдкой от отца раздает картошку. Отец ругается,  если узнает, что она опять кому то дала. Поселок наш маленький, но земли свободной много. Сажай все, что хочешь. Хотя кроме картошки ничего не растет. Мы пробовали сажать и морковь и укроп. Репа еще иногда получалась, а все остальное надо выращивать или в парнике,  или в теплице. Отцу надоело экспериментировать с посадками, и он  остановился только на картофеле. Без  картошки  здесь никуда.
 
Снег уже растаял.  Солнышко,   наконец - то,  освободившись от зимних уз, вырвалось на свободу. И мы тоже вырвались на свободу. Свобода от зимней одежды, от холода, от сплошной, почти круглосуточной, ночи. А самое главное – свобода от школы и от всех обязательств по выполнению уроков. Какое же это счастье – лето в Колымском краю! Всю зиму,  просидев в помещении, мы так соскучились по нашему лесу, речке, по сопкам, на которые мы постоянно взбирались непонятно зачем. Видимо застоявшаяся энергия нашего организма, толкала  на такие активные действия.
Домой я приходила только кушать и спать. За зиму мне надоели все домашние дела, даже шитье, свое любимое, я совсем забросила.
В лесу уже зеленым бархатом покрыта земля. Травка пока только показалась из земли, но  по ней уже рассыпаны мелкие цветочки - наша магаданская сирень. Конечно, в вазу ее не поставишь, но в маленькой рюмочке на столе в квартире   она очень поднимает настроение. А запах весной  в лесу, мне кажется, что можно даже потрогать. Он такой плотный  и ароматный! Наверно даже и витамины не нужны. С этим запахом к нам в организм попадает вся  невидимая глазу, мощная энергия весны,  солнца и природы. То здоровье, что зима выжала из нас по полной программе, сейчас снова мы получаем  громадными порциями.
Всю  новую зелень, что уже можно сорвать и прожевать, мы срываем и жуем. Что трава, что хвойные иголки,  сейчас мягкие,  ароматные, сочные. Вот и мы, как телята.
Людмила уехала в отпуск на Украину на все лето. Первое время мне ее очень не хватало. Из нашей компании трое уехали на все лето. И нас осталось пятеро.
У Ирины  родился маленький брат. А другой брат,  которому  всего семь лет, полностью стал обязанностью  Ирки. Она  его и кормила и следила за ним. Так как отец их бросил и укатил в неизвестном  направлении. А  новорожденный  братик постоянно орал и вымотал мать так, что она еле ходила. Денег им не хватало и они кое - как существовали на копейки.
За Иркой  всегда хвостом бегал ее брат. И мы все  первым делом, если они приходили  к нам, сажали их за стол. Так, что Ирина  и  ее брат, пробежав по подругам,  были сыты.

                Наша мама с Сашкой  уехала в Белоруссию. Галка в Благовещенск, поступать в медицинский институт. Экзамены в школе она сдала хорошо, и ей можно было  надеяться на успех. Алла с Мариной тоже собираются уезжать на материк в отпуск.
 А я перешла в восьмой класс. Совсем   взрослая. После восьмого класса,  уже можно  поступать в какой - нибудь техникум. Но я еще этим вопросом не озадачиваюсь. У меня все впереди.  Целое лето  могу делать все, что хочу! Почти  на все лето остаемся дома и никуда не едем только я, отец и бабушка. Мне придется все хозяйство  брать в свои руки. Хозяйство – это уборка и приготовление еды. А так как  мне это все не в тягость, то можно считать,  что я совершенно свободный человек.
  Жду не дождусь, когда поспеет жимолость. Вкуснее жимолости я еще ничего не ела! Самая  ранняя наша колымская ягода. Каждый день бегаем в лес смотреть на нее. Цветет жимолость совсем незаметными маленькими желто-зелеными цветочками. И ягодки, так же, появляются совсем незаметно. И вдруг в один день куст становится синим. Это такое чудо! Мы каждый год  с нетерпением ждем этого дня. Синие ягодки еще не сьедобные, кислые, маленькие, но зато уже видны ярко! Мы  смотрим,  сколько их на кустах, даже  можно прикинуть свои возможности по сборке  на варенье. Дальше следующий этап – не проворонить! От того момента когда ягода показалась нам во всей своей красоте, до  полной спелости  - считанные дни.  Теперь мы уже не разглядываем кусты, а трогаем ягодку, мягкая  или нет? Утром еще была маленькая,  а  к вечеру уже длинная и  толстенькая.
Но зато как поспеет – на сборы отпущено всего несколько дней. Отходит  в один миг. Только кусты были усеяны крупными, с  голубым  налетом ягодами и уже ничего нет! Куст пустой!  Как поспела, так сразу и упала. А вкус какой!
Я клубнику ни разу не пробовала, но думаю, что наша жимолость намного вкуснее любой клубники.
 
Мамы нет, поэтому мне самой и ягоду собирать, и варенье варить придется. Ничего, справлюсь!
  Договорились с подругами завтра идем с утра загорать в лес. С собой покушать возьмем, кто, что сможет и на весь день в лес. В лесу и место есть наше для такого пикника. Мох густой и очень мягкий, лежишь, как на перине. Хоть я и на перине никогда не лежала, но могу представить, что это такое.  Блаженство, лежать на теплой мягкой траве  носом кверху и просто болтать ни о чем.
В нашу компанию  влилась еще одна подруга. Татьяна. Она старше нас.  Ей уже 16 лет.  И ей  осталось всего один год до окончания школы. Подобной  девчонки в нашей компании еще не было!  Она  просто помешана на парнях. Другой темы у нее нет.  Если она рядом, то разговор только о парнях. Мы все еще не особенно озабочены этим вопросом. Но она озабочена на все 100 процентов. Сама  она неплохая, веселая, симпатичная девчонка. Но ее нездоровая тяга к противоположному полу нас просто пугает.  Ее родители не родные ей. В Карамкен  они все приехали недавно. У ее родных родителей  много детей и живут они очень бедно. А Татьяну забрала себе сестра матери на воспитание еще ребенком. А теперь уже и сама не может справиться с нравственностью приемной дочери.
К Татьяне как мухи на мед липнут все пацаны нашего поселка. Может от нее идет какая - то невидимая притягательная сила?  И,  если Таня с нами, то вокруг обязательно крутятся несколько парней. Нам вроде бы и  интересно их присутствие рядом, тем более, что они все старше нас, и в то же время,  это очень надоедает. Так как их внимание направлено только на Таньку. А меня тем более они  очень раздражают, потому, что в их присутствии я не могу раздеться и загорать.
 Заранее стали договариваться о том, брать Татьяну завтра с собой или нет.  Оказалось, что, нет, говорю только я. Остальные за то, чтобы ее брать. Поэтому  у меня уже заранее испортилось настроение. Загорать будут все, кроме меня. Ну не могу я показать парням свое  тело, сплошь усеянное веснушками.
 Накануне вечером, когда  я стала собирать  все на пикник, отец, придя с работы,   рассказал, что у нас в поселке произошло ЧП. Только, что нашли двоих утонувших детей. Их отец пастух, решил покатать детей на лошади. Все втроем верхом они стали переходить через речку, лошадь споткнулась и дети  упали  с лошади в реку. Река имеет сильное течение и вода очень холодная. Пока их отец сообразил, что надо делать, течение унесло детей. Пастух приехал за помощью в управление и все бросились на поиски. Нашли детей только к вечеру и уже далеко от места падения.  Они были так побиты камнями, что даже понять,   кто из них кто было трудно. Голенькие изуродованные дети. Брат и сестра.

Пока  отец рассказывал все это в подробностях, у меня внутри все просто медленно леденело! Я же знала, что они погибнут! Но они должны были замерзнуть в лесу. Я все сделала, что бы  спасти детей. Я всю зиму время от времени пускала слушок,  про медведя-шатуна. И детей в эту зиму действительно родители в лес не пускали. А  уже весной я так радовалась, снег растаял, морозов  нет. Ура, дети спасены!  Но оказывается, все мои старания, напрасны! Но почему так произошло?  Мне было безумно  жалко этих детей!  Только жить начали, бегали, веселые, беззаботные. И вдруг все! Жизнь закончилась!
 Я ушла в свою комнату и, не сдержавшись, громко заревела. У меня было горе! Настоящее! Впервые в жизни. Всю зиму я оберегала этих ребятишек, прикипела уже к ним, как к своим родным. И плакала я,  то ли от своего бессилия перед жизнью, то ли от  того, что было очень жаль детей.
  Ну почему так все получилось. Они ведь не должны были погибнуть!
Я вспоминала, как они бегали  по клубу. Маленькие, счастливые, веселые!
Может быть,  я, что - то не смогла сделать, расслабилась и дети погибли?
 
 -У каждого человека своя судьба. Рождение и уход из жизни у каждого человека будет такой, как ему должно быть. И вмешиваться в судьбу человека категорически нельзя! Ты вмешалась в судьбу этих детей. Но она все равно такая, как должна быть. У этих детей получилась отсрочка на несколько месяцев по твоей вине. Да, да, ты провинилась! Ты попыталась вмешаться в судьбу  постороннего человека.  У каждого своя дорога жизни. Но тебя не наказывают за это. Ты действовала из добрых побуждений. Ты знала окончание жизни  детей и попыталась предотвратить.
Но сейчас ты знаешь, что вмешиваться в судьбу других нельзя. Можно  и нужно помогать, спасать, делать добро. Но это при  течении  этой  жизни. А то, что ты знаешь, что уже было, что уже повторяется, в рождение и в уход человека не вмешивайся. Как бы тебе этого не хотелось!

В моем сознании пронеслись картины болезни смерти моих родных, знакомых, друзей.  Неужели я ничего не смогу сделать? Не смогу помочь, не смогу предотвратить неизбежное?

- Вот именно, Неизбежное! Потому НЕИЗБЕЖНОЕ, что избежать этого нельзя! Прими этот факт.

-Я, что, должна  быть рядом и ничего не делать?

- Мы постараемся избавить тебя от этих твоих душевных мучений. Ты забудешь моменты ухода твоих дорогих людей. Ничего не будешь знать наперед. Но если вдруг в твоей памяти все - таки, что-  то  проявиться, знай о невмешательстве в судьбу!


  -Ну да, знать и не вмешаться? Ну,  уж нет! Даже если и нельзя, пусть меня наказывают, но я все равно вмешаюсь и сделаю все, что только можно для своих родных! – Подумала я, - не остановите меня, не заставите смиренно ждать беды! Дудки! – Это был первый раз, когда я  абсолютна не согласна с высшими силами.

Глава 2

Дни за днями летят, не успеваю отслеживать свою жизнь, события. Утром встаю с кровати, имея уже на старте дня множество идей, которые во что бы то ни стало, надо выполнить в течение дня. Но к вечеру оказывается, что я и половины  своих замыслов не реализовала. Еще перед летними каникулами я себе поставила задачу разработать свои мозги к приему знаний по математике. Но мои мозги никак не хотели разрабатываться и принимать хоть какие - то школьные знания, не говоря уж и про всю математику. Они просто напросто сами по себе устроили  тоже каникулы на все лето. И как я их не пыталась уговорить, пристыдить, у меня ничего не получалось. Даже пробовала проучить их голодовкой, но получила ровно обратный результат. Во время голодовки мои мозги вообще отказались работать. Осталась работоспособной  всего одна извилина и та была направлена только на тему – покушать. Все остальное  было в состоянии  летаргического сна.
Почти целый месяц, после начала каникул, я проводила эксперименты по воспитанию своей силы воли. А потом в один миг  решила, что все! Хватит! Живу – как живется! Кушаю все – что хочется! Гуляю – сколько хочу! И, самое главное – не вспоминаю про   обещания самой себе, заниматься учебой!
И сразу стало на душе так легко и свободно, в один миг я получила такой мощный прилив радости от свободы, полученной в результате  окончательно принятого решения. Хотя я вполне сознавала, что это не причина радоваться. Радоваться надо тогда, когда выполнишь что - то задуманное.  Да, с моими оправданиями собственной лени, далеко не уйдешь. Но все равно я получила на все лето полную свободу, дарованную мне самой собой. И еще я очень хорошо поняла, что можно управлять собой по своему желанию. Не жить, как придется по течению судьбы, а полностью взять свою судьбу  в собственные руки.

У меня с утра прекрасное настроение, летать готова, а все потому, что я приняла сама решение, которое изменило полностью  мой внутренний мир на ближайшие месяцы летних каникул. Ведь каждый день с утра я знала, что мне надо, и не просто надо, а очень надо сесть за стол, взять в руки учебник и начать изучать его с самого начала. И я эту попытку делала, почти каждый день.  Ну, две, или три страницы я, все - таки,  одолела, а дальше мой организм категорически отказывался  заниматься этим делом. Или я просто невыносимо хотела спать, или у меня начинал болеть живот, или  я  хотела кушать так, что меня начинало  тошнить от голода. В итоге, первые три страницы так и оставались единственными, которые  я, все - таки,  смогла разобрать. И весь день меня преследовало чувство вины перед этой самой математикой, такой недоступной для меня. А  вечером, ложась спать, у меня в душе сидел большой ком собственной  неполноценности по этому поводу. Я гуляла, с подругами находила интересное занятие, вечерами клуб, кино, танцы, но  заноза по имени математика,  изводила  меня  в течение дня.
И вот так каждый день и почти  месяц.
Боже! Какое же счастье получить полную свободу! Спрашивается, и зачем мне понадобилось мучить себя на протяжении целого месяца? Меня никто не заставлял, не ругал, не упрекал ни в чем. Сама создала себе проблему. Спрашивается, зачем? Может я целый месяц изводила сама себя, только для того, чтобы сегодня получить такую громадную порцию радости, счастья и свободы?
А ведь это для меня хорошая наука!  В этот момент я твердо усвоила, и, надеюсь на всю жизнь, что  придуманные проблемы, просто лишают человека возможности жить счастливо.

  Еще вчера с девчатами договорились идти за жимолостью в лес. Как плохо, что я не пою! Не умею! А так хочется,  что - то  спеть во все горло! Есть ведь  люди на свете, имеющие способности  к пению. Какие они счастливые! А я вот никак не могу выразить свое счастье.
Ладно, не расстраиваюсь. Найду счастье в чем нибудь в другом!
 Взяла ведро для ягоды, завернула в бумагу кусок хлеба с маслом  посыпанным сахаром, и понеслась в сторону стадиона, где мы все договорились встретиться.
 Как я люблю это время! Время сбора  жимолости. Наши леса все усеяны кустами жимолости. И можно, далеко не отходя от дома, набрать достаточное количество на варенье. Но мы уходим подальше в лес, где по одному находиться опасно. Тайга есть тайга! Можно заблудиться, а можно и на медведя нарваться. Поэтому мы собираемся большими компаниями для похода за ягодой. Иногда  нас на машине возят подальше от поселка. Но такое бывает только в выходные дни,
Набрать ведро ягод - это конечно очень хорошо! Но чем дальше мы уйдем в лес, тем тяжелее тащить полное ведро до дома. А  когда я вижу кусты,  усеянные толстыми синими сладкими ягодами, сообразиловка сразу отключается. Уже не думаешь, как с полным ведром до дома добраться. Только один азарт.
 Время теряет свой смысл, голода не чувствуется совсем. И о каком голоде может идти речь, когда горсть ягоды в ведро, а горсть в рот. Я потом всегда удивляюсь,  глядя на полное ведро. Если ведро полное, значит столько же и в животе! Но как я хожу, дышу и нагибаюсь?
 Скорость сбора ягоды у нас у всех разная. Кто - то собирает очень быстро, а кто - то совсем медленно. Я набрала полное ведро первая. Работала двумя руками без остановки.
И только бросив последнюю горсть жимолости в ведро, поняла, как сильно я устала! Тут же растянулась на траве, подставив разгоряченное лицо солнцу. Как хорошо! Не было сил даже разговаривать.
Пролежав так несколько минут, и  слегка отдохнув, смогла уже посмотреть по сторонам.
Вокруг, так же как и я, около своих ведер лежали без сил мои подруги. Как и я несколько минут назад.  С такими же  красными лицами и закрыв глаза. Даже те, у кого всего по половине ведра, лежали тоже. Обычно они до полного,  никогда не собирали. Уставали точно так же как и те, кто работает быстро. А мне даже подумать страшно, что сейчас надо было бы вставать с травы и снова  собирать ягоду, если бы у меня было всего половина ведра.
Поэтому мы никогда и не отдыхаем, пока не наполним  емкости до верха.
  Как бы хорошо нам не лежалось, а домой пора!  Развернув свои  припасы, мы перекусили. Рядом родничок -  попили и пошли в сторону дома. Пошли -  это хорошо сказано! Мы еле поплелись,  с большими  тяжелыми ведрами. Мое ведро, чуть меньше весит, чем сама я. И поэтому я еле передвигаюсь позади всех.
 Время опять потеряло для нас свое значение.  Разговаривать, так же, нет сил. Молча, как бурлаки на Волге, тянем свой груз. А впереди  еще и не один километр. А дорога лесная,  сухостой, кочки, поваленные деревья.
 
Наконец - то я дома! Только переступив порог, поняла, что сил нет совсем. А надо еще постелить,   что - то на пол, рассыпать ягоду, чуть попозже ее перебрать и, сегодня же сварить варенье. Нет! Сегодня варить не буду. Завтра. Ничего за одну ночь с ней не случится, не полопается.
Через полчаса я уже спала на диване, хотя время было всего 19 часов. А во сне только ягода и ягода.

Всю неделю через день мы занимались сбором жимолости. День собираем, а день на отдых. На отдых, но не мне. Я еще и варю варенье. У моих подружек этим занимаются их мамы, а мне приходится самой все делать.

Дни пролетают так быстро, что я уже начала задумываться о том, что пора готовиться к началу нового учебного года. Маме дала  целый список, что мне надо купить на материке. Плохо только, что посылки идут до нас очень долго. Мама приедет, а посылки будут идти еще полгода. Как раз до Нового года. Я ее попросила купить и прислать в первую очередь одежду для школы.  Ту, что я носила, просто разрезала на тряпки, что - бы  не портить себе настроение, глядя на такое убожество.
Время от времени у меня проскальзывали в голове  видения из моей прошлой жизни. Как я жила и какие события были в моей прошлой жизни я не помнила. Но какие - то отрывки, которые  пыталась уловить, напрягая свои мозги, все - таки пролетали. Я  твердо знала свое место в этой жизни. Я знала, что она у меня идет с повтором. В критических ситуациях я мыслила  и поступала как умудренный жизненным опытом человек.
Но в повседневной жизни  я была подростком. Сколько у меня еще есть скрытых возможностей? Мне очень хотелось знать о себе все. Вот вчера вечером  мы гуляли с подругами, и ко мне  со спины кто - то подошел, я просто почувствовала затылком  чужого человека.  Именно чужого, незнакомого мне.  Я не успела обернуться и посмотреть, как  этот кто - то положил мне  на плечи руки. А дальше я, применив какой - то  совершенно незнакомый  мне  выпад, перекинула незнакомца через себя на землю. Мои подруги просто остолбенели от такого моего поступка. А незнакомец, кряхтя, еле поднялся с земли. И  рука у него  висела как плеть. По - видимому, был хороший вывих.
Это действительно был незнакомый нам парень. Постарше нас прилично. Оказывается,  в наш поселок приехали геологи. А этот  из их компании пошел на поиски приключений.
   Знакомиться с нами он сразу же расхотел.  Стоял перед нами  красный, непонятно от чего. То ли от стыда, что его перекинула через себя тощая девчонка, то ли у него такое лицо красного цвета. А может от сильной боли.  Парню на вид было лет 17 здоровый. Высокий и крепкий.
- Ничего себе, - подумала  я. Интересно, как  мое тело оказалось  таким самостоятельным и само справилось,  без применения мозгов. Мои мозги  включились в работу, когда дело было уже сделано. Значит,  я еще многого о себе не знаю. На что я еще способна?  Но за себя я постоять сумею и интуиция у меня есть.
 На какой - то момент память моя выдала мне одним махом всю мою прошлую жизнь. Но занятия борьбой я  там не видела. Я очень обрадовалась, увидев и почувствовав свое прошлое. Молила высшие силы не забирать мою память еще хоть несколько минут.
 Сев  под куст,  отвернулась от всех и просто отключилась от  действительности. Все мои мысленные вопросы, тут же реализовывались в полные ответы.  Да, я  знала, что  мои воспоминания,  уйдут  опять от меня. Но хоть минуту я  побуду  в  состоянии неизмеримого наслаждения. Мне вспоминались только хорошие моменты, радостные и счастливые,  на всем протяжении моей прошлой жизни. Я вспомнила мою семью, детей, мужа, внуков. В какой - то момент мелькнула тоска по ним. Безумно захотелось их всех увидеть, узнать, как они живут без меня.
 Не знаю, сколько времени я просидела под кустиком. Мне казалось, что прошли часы. Но, по всей видимости, всего несколько минут. За несколько минут у меня в моем виртуальном мире пронеслась вся моя жизнь. Я получила огромное удовольствие и прилив жизненных сил, побывав в своем счастливом прошлом.
 Но борьбой я не занималась никогда! Значит,  у меня была,  когда то,  еще какая - то жизнь? И сколько раз я уже жила?   Как жила?  Кем была?
Но все мои вопросы оставались без ответов. Мне нельзя этого знать, но, боже мой! Как же хочется все знать!
 Меня кто- то тянет за руку.  Оказывается, я полностью отключилась от всего вокруг. Ничего не вижу и не слышу.  И не хочу видеть и слышать! Хочу подольше побыть в состоянии  возврата. Но, воспоминания мои медленно,  куда - то уплывают, возвращая на место то, что находится в настоящем времени. Я пытаюсь выдернуть свою руку из чьих - то цепких пальцев. Пытаюсь удержать в голове расплывающийся мираж, но тщетно! Опять я подросток пятнадцати лет, без прошлого, а только с  непонятным будущем.
  Но кто - то не дает мне забыть о моем предназначении.  И время от времени  напоминают об этом.

Глава 3

После операции по удалению миндалин, я  совершенно незаметно забыла о всех своих болезнях. Ничего не болело!  Пью холодный квас, кушаю  мороженое, пью ледяную воду из родника. Так классно ощущать себя совершенно здоровым человеком. Можно уже бегать, прыгать. Даже после сбора ягоды и работы с нагрузкой, такой, как бег на несколько км с полным ведром,   я не чувствовала никакого головокружения и болей в сердце. Ура! Я здоровый человек! С первого сентября начну опять заниматься спортом  в спортзале после уроков. Хотя нет, я не знаю, в какую смену буду учиться.
 
В нашем поселке появились геологи. Говорят, что нашли месторождение золота. И, даже может быть, начнут его добывать. Вот это да! Мы привыкли к своей размеренной жизни, спокойной, без чужих людей. Привыкли жить и ничего не бояться. Вечером  гулять независимо от времени. В кино у нас у каждого было свое место.  На танцах так же были только все свои, Карамкенские.  К нам в поселок  гостей не приглашают. С материка добровольно сам никто не приедет.
Вчера на танцы пришли незнакомые мужики. А перед этим видимо хорошо выпили. Один сопливый, а другой со слюнявым ртом. Ужасная парочка! Пристают ко всем девчонкам. Наши пацаны вывели их на улицу и хорошо отметелили.
 Живут геологи в палатках недалеко от поселка. А в поселке начали строить дом двухэтажный для них. Зимой в палатке не проживешь. Геологи мужчины и женщины. Ходят в брезентовых робах. Женщины с обветренными лицами, обветренными руками. Даже сразу и не определишь их возраста.
Никогда не буду геологом!  Все - таки комфорт для меня намного важнее романтики.
Мы с опаской  ждем приезда новых людей. Кто такие будут наши новые соседи? Ведь в старатели идут люди не от хорошей жизни. Кто хочет спрятаться в тайге,  кто неприкаянный бродит по свету, а кто освободился из заключения, а домой добраться,  денег нет.
 Родители стали контролировать  наши гуляния по вечерам. Даже мой отец поставил условие приходить домой не позже  10 часов вечера.
Да и сами мы все почувствовали изменение нашей жизни с приходом новых людей.
  Парень, который так необдуманно подошел ко мне  со спины, и потом  перелетел через меня, тоже из коллектива геологов. Он работает радистом. Где то учится, а сейчас на практике. Здоровый, румяный  жизнерадостный пацан. Я думала, что он покраснел от стыда, когда я его перекинула через себя, а оказывается он такой в жизни. Никогда не видела людей с такими румяными щеками. Как будто ему все время,  за что - то стыдно!
 Зовут его Толя. И вечером этот Толя все время крутится  около меня. Я  предполагала, что после такого позора он совсем уедет из нашего поселка. Все - таки на виду у девчат улететь от одного только  моего взмаха! Ладно бы я еще была  крепкой  и сильной. А то ведь маленькая и худющая!
В кино он всегда старался сесть  сзади меня, так как  наша компания занимала почти весь ряд. На танцах он тоже постоянно находился рядом. А домой провожать – это уже стало его привычкой. Но мне он был не нужен. Рядом он или не рядом,  меня совершенно не волновало. Почему то к мальчишкам я относилась как к неразумным детям. Мне  совершенно не интересно было с ними общаться. Детские разговоры, детские проблемы. Я еле сдерживала себя от нравоучений,   О чем мог говорить мальчишка, провожающий девочку?  Только о своих несуществующих подвигах. С кем он подрался,  как он вчера крепко выпил. Конечно же,  он и не дрался и не крепко выпил. Может только  сто грамм, украдкой от родителей. Но когда начинал  что - то рассказывать, фантазия,  перемешиваясь с  реальностью, преобладала  во много раз.
Поэтому мне удобнее было находиться лучше одной, чем с таким фантазером. А Толик – это первый парень, который намного старше меня, обративший на меня свое внимание. Но разницы от того, что ему 17 лет или 13 я не вижу.  Только свои подвиги!
- Расскажи мне что - нибудь,  Где жил? Где учился? Что читал? Что интересного знаешь? -Просила я его, по дороге домой. Но слышала опять одно и  то же о том, какой он крутой. А уж,  какой он крутой я знала не из его рассказов.
Подруги мне завидовали. Такой парень красавец, взрослый, умный. И что мне еще надо?  А свои ребята, свои Карамкенские, решили его побить, что бы знал свое место,  Толика мне стало жалко, он то ни в чем не виноват.  Поэтому вечером в клубе я Валерке объяснила, что Толик мне не нравится и провожает он меня только потому, что мне интересно послушать чужого человека.
 - Про вас - то я все знаю, а вот про него ничего. А я очень любопытная. Вот когда про него все узнаю, то и гулять с ним не буду.

В основном меня интересовала деятельность геологов в нашем поселке. Очень хотелось знать, будущее  поселка. Толик мне рассказывал, как проходят их изыскания. В перспективе даже имеется строительство предприятия. Нашли большое содержание золота и серебра именно в нашем поселке.
Как принять такую информацию, никто из нас не знал. То ли радоваться, то ли нет. Мы уже привыкли к своему отдельно взятому в глубине тайги поселку. И невозможно даже представить, что здесь у нас будет строительство домов, школы, больницы. Что наш, такой родной клуб, станет сборищем неизвестно кого. Что вечером в темноте уже безбоязненно не пройдешь. Страшно даже подумать, что в нашем поселке появятся непонятные люди без постоянного места проживания. Почему то ничего хорошего в голову от  таких известий не приходит. Зато негатива с избытком.
А мне еще здесь жить три года, до окончания школы. Я была твердо уверена, что эти три года в поселке будут моими последними годами на Колыме. Добровольно там никто не живет.  У кого только есть возможность, сразу уезжают на Материк.

Наконец то, пришла первая посылка от мамы. Утром я бегом на почту. Даже не подумала о том, как я ее понесу домой. Мама загружает ящики по полной программе. Если можно туда натолкать десять кг, то она это сделает.  Об этом  я уже сообразила, когда мне выставили ящик.
 Хорошо, что посылки больше 10 кг не принимаются.  Точно бы не дотащила до дома. Но и этот ящик я  несла с передышками. Несколько шагов пронесу и отдых.  Как плохо, что у меня не хватило соображения заранее продумать эту проблему. Могла бы с пацанами договориться, что бы помогли. А утром, да и еще в каникулы  все спят. А  меня нетерпение  лишило утреннего сна. Вот и  волоку я тяжелый ящик по пустой дороге. Взрослые все на работе.
  Дома я вскрыла ящик, вывалила все, что там было на стол. Бедная мама. Вместо того, что бы в полной мере отдыхать в отпуске, она бегала по магазинам, стояла в очередях, а потом носила тяжелые ящики на почту.
  В итоге мы имеем в первой посылке:  четыре свитера, две пары обуви, набор ложек и вилок, чайный сервиз, очень вкусные шоколадные конфеты, Две зимние шапки, три отреза ткани, десять пачек чая, двое брюк на Сашку, Хрустальная подставка для торта.
Из всего этого мне подошел только свитер. Но свитер отличный!
 
Первая порция радости от свободы,  от каникул у меня уже прошла. Пора и задуматься о своем месте в этой жизни. Что сделала за два свободных летних месяца?
 Высшие силы тоже меня не озадачивают со своими  поручениями. Таких как я, помогающих им, много. В каждой стране, и в  нашей, в том числе,  есть  ВЫБРАННЫЕ. Но в нашей стране их самое большое количество. Кто они такие? Есть ли кто рядом со мной?  Чем еще они занимаются?  Я очень хочу знать. Я много еще чего хочу знать. Но мои знания ограничены. Мне было сказано, что я должна сама находить правильные решения, не надеясь на помощь.  А если я буду,   кого - то знать, то это мне очень помешает. Не даст  полную самостоятельность.  Но все равно, очень хочется, еще  кого - то увидеть. Может, когда  нибудь,  мне позволят это.

Теперь моя жизнь разделена на две половины.  ЖИЗНЬ ДО и ЖИЗНЬ ПОСЛЕ!
Жизнь,  до  - была  счастливое и беззаботное детство и дальше…я не помню, какая, но, по секундным воспоминаниям, тоже счастливая. А теперь у меня жизнь после…  И какая она будет я не знаю. Какие мне приобретать знания? Какие навыки и какое умение?  Что надо вплотную заняться своим здоровьем и своей физической подготовкой – это я знала твердо и уверенно. А что еще мне понадобится? Знание химии? А может географии?  А может физики, но только не математики. Если бы я знала заранее, то могла бы этот предмет учить более конкретно. Но все предметы, которые мы проходим в школе,  знать в совершенстве, моему организму и мозгам не под силу. А высшие силы не хотят мне дать даже маленькую подсказку. Приходится полагаться только на свою интуицию.
 А может моя интуиция – это и есть подсказка, которую я очень хочу услышать? То есть подсказка в конкретном случае, а не общая, просто так.
Да, по всей видимости, это и есть помощь мне.  И,  в то же время,  дается выбор, как поступать. Но, в какой - то момент  интуиция заставляет  насторожиться. Значит здесь, какая - то опасность. Но подумать, и сделать правильный выбор предоставляется опять таки мне самой.
 Я перестала всем верить на слово. Потому, что у каждого -  своя  правда. А у меня должна быть своя. То, что раньше пролетало мимо моих ушей, мимо моего сознания, сейчас все осмысливается и принимается уже в соответствии с моей трактовкой. Не так, как до меня хотят донести, а так, как я  воспринимаю и принимаю.
 Вначале мне  с таким восприятием действительности и мироощущения было тяжело. Потому, что, оказывается, негатива  вокруг намного больше, чем я предполагала. Я этого просто не замечала. Несправедливость, невежество, грубость – это наши  самые распространенные качества. У нас в Стране  вежливость, честность, порядочность воспринимается как порок человеческих отношений. Высмеивается, охаивается. Если человек честный, вежливый, порядочный, то, для  основной массой населения он – как не от мира сего. Поэтому даже в душе очень хороший человек хочет выглядеть как все,  что  бы,  не быть осмеянным.
И по мере изменения моего мироощущения,  из моей жизни уходила детская беззаботность.  Слушала радио, ходила в кино, где перед каждым художественным фильмом обязательно  показывали киножурнал.  И я уже очень хорошо  определялась, где смешно, где вранье,  где правда, где показуха.  Там, где смешно, я смеялась с удовольствием, там, где вранье – я просто вырубалась на прием этой информации, а там, где правда я воспринимала как  очередную полезную информацию.  Если раньше,  не задумываясь,  безоглядно верила  всей информации, то теперь  это все  проходит через мой мысленный прибор отбора и переработки.
 И людей я стала воспринимать совершенно по - другому. Не по внешнему виду. С кем - то мне очень хотелось общаться, а кого - то просто не воспринимала. Раньше у меня такого резкого различия не было.  Все были примерно  одинаковы для моего интереса. Стоя в очереди в магазине я прислушивалась к разговору покупателей. В клубе тоже стала обращать внимание на окружающих меня людей. Как они себя ведут, о чем разговаривают. Мне это было нужно совершенно не из любопытства, знать о чем говорят. А для того, что бы понять, что это за человек, какие у него интересы, что он из себя представляет?
 Даже  подруги подверглись моему отбору. Все это происходило независимо от меня. Видимо судьба ограждала меня, таким образом,  от отрицательного воздействия людей с негативной психикой.  Я  этих людей видела, я  чувствовала отрицательную энергетику, исходившую от них.  Поэтому стала очень выборочно относиться к тем, с кем мне приходилось общаться очень часто. Бывали такие моменты, что я чего-  то очень не хочу. Куда - то идти не хочу, что - то делать, не хочу. И я стала прислушиваться к своим ощущениям и жить в соответствии с этим.  Не надо себя сильно напрягать, если чего - то очень не хочется.  И  такие нехотения у меня бывают  редко.  Но все - таки иногда и бывают.
 В последний день сбора жимолости, когда она  уже стала массово опадать, все собрались за ягодой. Решили последний раз  сходить, потому,  что она сейчас самая сладкая, самая спелая. Пусть и набрать ее можно уже не полное ведро, зато такую  вкусную ягоду можно попробовать только один или два раза в год. Самую последнюю, самую сладкую.
С вечера я собрала ведро, одежду, перекусить. А утром категорически не хотела никуда идти. Вот не хочу и все!  Позвонила по телефону Эльке,  и сказала, что не пойду с ними в лес. А не пойду, потому, что просто не хочу. И мое предчувствие меня не обмануло. Часа через три начался очень сильный дождь. Лил как из ведра. Резко похолодало. Я сидела дома и переживала за своих подруг. И переживала не зря. Они ушли  за несколько км от поселка, одеты были легко, так как  с утра уже ярко светило солнышко. Пока добрались до дома, все промокли и очень замерзли. В ведрах в воде плавала ягода. Им пришлось и воду нести несколько км. Вылить нельзя, ягода плавает, жалко ее потерять. Девочек было шесть человек и все шестеро на второй день сильно заболели. А Татьяну даже  положили в больницу с пневмонией. Я по очереди навещала их всех.  Начинала свой поход с утра и заканчивала к вечеру. Все лежали дома,  каждая у себя и всем было очень скучно. Если бы я тоже пошла с ними, то обязательно бы,  так же как и они,  простыла. Но дома у меня мамы нет,  и некому было бы мне помочь.
   После этого случая, я стала более внимательно  прислушиваться к своему второму Я.
Девчата  потребовали моих объяснений. Почему я с ними не пошла, откуда я знала, что погода испортится? Но я сама ничего не понимала. Это было только началом проявления интуиции. И поэтому я и сама не могла  понять своего поведения. Стала им рассказывать про свое предчувствие,  но меня никто не стал слушать. То, что неподвластно разумению – не существует!
Но мне кажется, что у всех людей есть это чувство самосохранения.  Только  его надо в себе поймать и развить.

Пришла от мамы еще одна посылка. Но я уже стала умная девочка и договорилась с Валеркой о помощи. Утром он приехал ко мне на велосипеде. Я села  на велосипед  позади него, и мы поехали на почту. Летели с горки под ветер, красота! А с посылкой придется на горку подниматься.
  И действительно. Еще неизвестно,  что было бы лучше.  Самой, как в первый раз тащить  тяжелый ящик или с Валеркой и велосипедом. У него велосипедный багажник совсем маленький и мы на него положили посылку. Валерка поехал, а я  позади велосипеда бежала, придерживая  ящик. Естественно, два раза он свалилась на землю.
- Да, - подумала, - а что если мама еще один сервиз чайный туда положила, то мне придется высыпать осколки. Я рассердилась на Валерку, и сказала, что такого помощника мне не надо. Сама донесу. Но после  небольшого  спора посередине дороги, я потащила велосипед, так как он легче, а Валерка мою посылку.
  В этом ящике для меня уже было больше интересного. Мама мне прислала платье синего цвета с белыми полосками  на груди,  Огромную махровую простынь, Сашке рубашки к школе, еще конфет и много разной мелочевки для хозяйства.
Махровая простынь  в моих фонтазиях – воспоминаниях, сразу же  превратилась в раскошный халат. Я представила,  как    в этом халате будет тепло мягко и комфортно. В нашем Карамкене о существовании таких халатов, я думаю, никто и не догадывался. И  тут же  приступила к реализации своих замыслов.  Разложила простынь на столе, вырезала сразу детали без выкройки и сшила. От идеи, до реализации прошло всего три часа. К вечеру на мне был шикарный халат. Даже на капюшон ткани  хватило. Мои подруги по очереди приходили ко мне и ужасно завидовали, глядя на мое новое приобретение. Я теперь по вечерам закутывалась в свой теплый, мягкий халат и в нем на диване читала книги.

Работы по дому  у меня  стало значительно меньше. И на кухне я проводила совсем мало времени.  Отец неприхотлив в еде, бабушке тоже надо  немного. Отец картошку с соленой  рыбой может кушать по три раза в день.
 А я вечером, придя домой, наливала полный стакан  холодного молока, отрезала толстый ломоть  мягкого хлеба,  на него кусок соленого сала и получала такое удовольствие от своего позднего ужина!  Особенно от холодного молока. Мое горло уже забыло свое вечно болезненное состояние. И молоко я  выпивала,  уже не беспокоясь о последствиях.
 Но расслабляться мне было  ни к чему. Совсем скоро все наше семейство соберется в полном составе. Кроме Галины и Майи. Я, почему то,  была уверена, что Галка должна обязательно поступить в институт. Все соберутся дома в середине августа.  Осталось всего пару недель. Я уже соскучилась. И очень всех ждала. Даже Майка должна прилететь на целый месяц. У них в институте весь  сентябрь все студенты работают в колхозах. А Майке после операции физическая нагрузка была противопоказана. Поэтому весь месяц она свободна и решила провести его  дома.
 Людмила должна уже скоро приехать. Письма,  во время отпусков, мы не пишем, они к нам очень долго идут. Иногда мама звонит по телефону. Переговоры  дорого обходятся, поэтому у нас связь минимальная.
 Пока у меня мало работы по дому и пока  я совсем отказалась от своей затеи подтянуть школьные знания,   набегавшись и нагулявшись вволю,  приступила к обновлению своего гардероба.
 Простынь махровую я уже использовала. И теперь взялась за брюки. Мама прислала  двое брюк для  Сашки. Одни я одела на себя,  и они  мне в бедрах  как раз. Другие были мне большие. Эти брюки, скорей всего, были куплены на вырост. Сашка обойдется, а мне брюки были просто жизненно необходимы.
Оставшиеся дни до приезда мамы и Сашки я решила посвятить шитью. Начала с Сашкиных брюк. Распорола по швам до бедер, убрала ширинку.  Мне пришло в голову сшить  расклешенные брюки. Где то глубоко в памяти у меня мелькали фасоны брюк.   Ни в одном журнале сейчас я подобного не видела. Решила  рискнуть и  сама изобразить то, что примерно представила себе. 
На удивление брюки получились очень хорошие. Сидели на мне прекрасно. Но в таких брюках я не видела, ни одной женщины. Моряки – это да!  Но женщин в таких расклешенных брюках, ни в журналах, ни в кино я не встречала. Только к этим  брюкам не хватало маленькой детали. Мне не хватало ремня. Но где его взять? 
-Вот он я, твой ремень!  - лежу в Сашкиных вещах.
- Ах, ты мой хороший! А ведь это ты, точно мой будешь!
Ремень солдатский, с  металлической пряжкой, широкий и толстый. Красота!
Я пряжку отрезала, большим  гвоздем проделала дырочки для шнуровки,  вытащила из маминых ботиночек толстый шнурок, вставила в ремень.
 Вот это,  действительно, получилось произведение искусств.  Завтра пойду в этих брюках на танцы, решила я.
  Как решила, так и пыталась сделать! Но до вечера я дотерпеть не могла, поэтому начала наряжаться задолго до этого. Ведь перед танцами есть еще и кино. Одела свои замечательные брюки. Блузку  позаимствовала из гардероба Аллы. Нарядилась. Повертелась перед зеркалом.
 Я очень редко нравлюсь сама себе, но сейчас мой восторг не знал границ!  Самое главное это то, что ни у кого такой одежды нет и не было!  Обычно мы все как инкубаторские.  Но сейчас в новых брюках я выгляжу как иностранка.  Хотя иностранцев я не видела, у нас никогда никого не бывало. Но я,  почему то, именно таких их представляла себе.
Худобы в моей фигуре не просматривалось, зато  стройность  была на лицо!
 Но был один  и очень большой минус в моем внешнем облике!  Это мои волосы. Две тоненькие косички.  Ну,  никак эти две мышиные  принадлежности  не смотрелись с моим супермодным нарядом.
  -Надо исправлять такое вопиющее нарушение общего  вида. Я уже взрослая и косички мне совершенно не нужны. И еще,  если у меня не будет этих ужасных косичек,  появится   большой  плюс. Мне не нужны будут ленточки, не нужно их стирать, не нужно их гладить. Хотя  я их и не глажу, а, постирав,  мокрыми, наматываю на  металлическую трубку  кровати. Утром мои ленточки гладкие. Но каждый день по вечерам тратить свое время  на какие то там ленточки, это очень не разумно.
  Определив все минусы от  такой прически, как косички, я уже более уверенно взяла в руки ножницы и их отрезала.  А заодно и  челку себе  подрезала. Хотя она и не очень ровная получилась, но зато  эта  прическа изменила  весь мой облик. Я сама себя не узнаю, глядя на свое отражение в зеркало.
- Батюшки, Тамарка, ты ли это?  Ну, чисто пацан! Ты че с собой сделала? И штаны нацепила  и волосы обрезала. Да что же это творится на белом свете? Девок от пацанов отличить невозможно!
- Бабушка, но ты - же меня отличила.  Ты ведь  поняла, что это я, а не Сашка. Вот и всем тоже будет понятно, кто это. - Ответила я  вошедшей в комнату бабушке. – Ну,  посмотри на меня, разве плохо?
-  Ладно, волосы обрезала, а штаны  зачем натянула?
- Во,  первых модно, а во вторых тепло.
 - Водно, водно, и при чем здесь вода? Выдумывают непонятно, что.
Я не стала ничего объяснять бабушке. Слишком много времени бы на это ушло. А у меня его уже в обрез. До начала кино оставалось всего пятнадцать минут, а я планировала от своего дома до клуба идти медленно. Мне надо было показать себя в полном  ракурсе. Так, что  свою обычную походку вприпрыжку мне надо на время забыть.
 В клуб я шла, как мне казалось, лебединой походкой. Плавно, медленно. Не знаю, как это выглядело со стороны, но  себе я очень нравилась!
Оказывается, не только бабушка меня не узнавала, но и все, кто встречался мне по пути в клуб. А  людей около клуба было много. Субботний день, да  еще очень тепло. Кто разговаривал – сразу замолкали, кто просто,  куда - то шел – останавливались. А я,  молча,  плыла мимо всех с гордо поднятым подбородком.
- Да это же Томка! То с одной стороны слышала я, то с другой. А меня и вправду сразу никто не узнавал.

,
Какие классные брюки!- первое, что я услышала, подойдя к группе девчонок. - Это тебе мама прислала такие?
-  Нет, не мама прислала. Их я сама только – что сшила. Мама эти  брюки прислала для Сашки, а я переделала на себя. Представляю, как мне от нее достанется, когда она приедет и увидит их.
 - А ты ей не показывай. Скажи, что купила здесь, а про Сашкины ничего не знаешь, - посыпались на меня  предложения, как выйти из такого положения.
 - Нет, брюки я прятать не буду, а вот халат, пожалуй, спрячу. За порчу  простыни махровой, мне достанется намного сильнее, чем за брюки.
Моим подругам мой наряд очень понравился, а взрослые женщины, все смотрели на меня с осуждением. Они, почему то,  считали, что в кино и на танцы ходить в брюках – это очень неприлично. А мне было очень даже прилично. И  я себе  уже наметила дальнейшую задачу. По возможности сшить еще парочку  брюк. Можно не обязательно расклешенные, можно просто прямые  или узкие. Хотя узкие, наверно, мне не подойдут, у меня очень ноги тощие. А вот прямые, будут хороши.
  Пока шел журнал перед художественным  фильмом, я в уме уже намаделировала себе с десяток фасонов брюк. Осталось дело за малым, приобрести материал. Тот, что мама прислала, я трогать не буду. Слишком уж бессовестно  поступать не хочется. Ведь я, со своими желаниями, не одна в семье,  Приедет мама и Алла. А потом,   буду   рада тому, что достанется.
  На танцах, в своих новых брюках, я была как   модная  белая ворона.  Все в платьях, в юбках, а я, как пацан. И меня из мальчишек никто не приглашал танцевать. Им тоже была непривычна  девушка в брюках, как партнерша в танце. Ну и ладно! Привыкнут! А мне нравится!  У меня нет задачи на ближайшее время,  окружить себя  вздыхателями.  Комфорт и удобство, на первом месте.  Все новое проходит через  невосприятие.  А потом  удивляешься, как без этого раньше жили. А сегодняшний вечер  в брюках, лишний раз  доказал мне  верность такого решения. Мне было  удобно, тепло и, почему то, очень привычно. Как будто я всю жизнь  носила  брюки. И у меня появилось желание совсем повыбрасывать свои платья  и юбочки.  Выбросить  всю мою повседневную одежду и оставить только  нарядную.
 Представляю, если я появлюсь в школе в брюках!  Вот жизнь, дурацкая!  Не могу одеть то, что хочу! Меня просто затошнило, от того, как я представила, во что буду одета в школе. Штаны,  чулки, теплые рейтузы, которые на коленках постоянно собираются, сверху форма, затем фартук, который на талии застегнуть невозможно из – за теплых рейтуз.
  Но ведь можно этого избежать. У меня в голове появилась очень хорошая идея!  Можно поступить в техникум после восьмого класса. А там разрешено одевать все, что хочется. Мои мысли всегда идут на опережение событий.  Так, что  целый год впереди на  обдумывание.  Настроение сразу улучшилось. Год я как  нибудь  выдержу. Что – то придумаю.
 
 Завтра должны прилететь мама и Сашка. Я поеду в аэропорт их встречать. У мамы вещей должно быть очень  много. Она всегда так приезжает.  Где бы она ни была, но домой возвращается всегда с огромным багажом. Каждому из нас в нем обязательно,  что - то есть. И не просто,  что то, а очень хорошее что то! С любовью выбирает она для каждого одежду, обувь и все остальное. Никогда не покупает самое дешевое, что продается.  Поэтому мы всегда с нетерпением ждем ее приезда.
Я дома все убрала, вымыла. Приготовила кушать. Завтра с утра поеду  в аэропорт на автобусе.
 
Самолет прилетел вовремя,  и я стояла у трапа в ожидании мамы и Сашки. Смотрю, спускается мужчина с огромной сумкой, затем еще один с  большим чемоданом, потом мама с сумками в  руках,  и Сашка, тоже обвешан  узлами. Я у мамы забрала одну сумку и у нее в руках еще две остались. Оба  мужичка тоже встали около нас, поставили  чемодан и сумку. Сказали :  - До свидания и собрались идти  дальше.
-Ребята, ребята, куда же вы?  - переполошилась наша мама, - вы мне, пожалуйста,  до автобуса помогите донести вещи.
А я то, глядя на маму, думала, что хоть в этот раз у нее  вещей не очень много. А оказывается,  она нашла помощников. Она обычно не спрашивает, могут  ей помочь или нет. Просто ставит перед фактом – будьте добры, донесите!
- Мама, нельзя так!  Надо попросить людей помочь, а не приказывать. Они не обязаны тебе сумки  носить.
- Ничего, здоровые бугаи, не надорвутся!
Около автобуса я извинилась перед ними, поблагодарила.
А вот как мы все донесем от автобусной остановки до дома?  Пока ехали, мама всю дорогу у меня спрашивала, как мы справлялись без нее, что кушали, как стирала белье, сварила ли варенье?  А я ее почти не слушала, переживала, как дотащим вещи. Это я переживала, а мама – нет! Она знала, что кто - нибудь  обязательно пройдет мимо и поймается на ее крючок. Так и вышло! Уже не двоих и троих ребят она озадачила нашими вещами.
К дверям нашего дома подошел целый караван с сумками и чемоданами. Хорошо, хоть мужики были не  знакомы. Кто - то из геологов. А они к тяжелой работе привычны, поэтому несли все быстро и даже не кряхтели.
 По своей гостеприимной привычке мама уже раскрыла, было,   рот, пригласить «носильщиков» к нам домой  покушать, но я пресекла ее попытку в зародыше. Я  свою маму  очень хорошо знала и поэтому, только она открыла рот, сразу стала прощаться  с мужчинами и говорить им спасибо и до свидания. А ее дернула за руку, что бы помолчала.
 Уже дома она стала выговаривать мне, что я поступила очень некрасиво. Даже не пригласила людей в дом.
- Мама, но ты ведь не знаешь их!  Нельзя незнакомых людей приглашать к себе!
Мама еще не знала, что у нас в поселке появилось много геологов и разнорабочих. Поэтому очень удивилась, увидев незнакомых людей, которых ей захотелось сразу же надо накормить, по ее женской привычке.
Весь день до вечера мы разбирали все, что привезла мама.  Каждому она хоть что то, но  купила. Привезла много чего  вкусненького. Я перед зеркалом одевала все, что она купила для всех. И  одежду для Аллы и для Гали. Даже для Майи она тоже купила кое, что. Майя должна прилететь через  неделю. А сейчас она где то отдыхает.  Вот только  вещи, купленные для  Маринки, я на себя не  примеривала. Слишком уж они были маленькие.
   И все - таки брюки, которые я сшила из  Сашкиных брюк и махровый халат я спрятала у себя в шкафу. От греха подальше и с глаз маминых подальше. Не хотела ее нервировать раньше времени. Пусть отдохнет с дороги. Летели всю ночь. Поэтому она пошла  спать пораньше, а Сашка сразу убежал к своим пацанам.
 Домой он вернулся уже совсем  поздно.  С ним был Вовка. Пришел к нам  на запах конфет, которые привезли с материка. И собрался ночевать у нас вместе с Сашкой. Он часто у нас остается на ночь. Спят вместе на одной кровати. Вовке дома не уютно. Отец его опять живет с какой то женщиной.  А у нас дома всегда  много народа, весело. Всегда есть, что покушать. Мама часто стряпает, то блины, то пирожки. Как только мы накрываем на стол, Вовка уже тут с нами!  Последний год он живет в Карамкене. Заканчивает  школу.  Может тоже,  будет поступать в медицинский институт, как и его сестра и брат?  Но, лечебных наклонностей я у него не наблюдаю. Еще год целый впереди. Может,  что то и проявиться? Сашку и Вовку  я накормила. Брат мой сутки не спал. В самолете не удалось уснуть и, приехав, было не до сна. С друзьями не виделся несколько месяцев. Поэтому уже за столом он, ничего не соображая, сидел с закрытыми глазами. Вовка его отвел в комнату, постелил кровать и уложил, как старший брат. А сам вернулся на кухню. Я с Вовкой почти никогда не разговаривала. Он старше меня, у него своя компания. Чем они занимаются, где бывают, меня совершенно не интересовало. Так, как у меня была лучшая подруга, так и у Вовы был лучший друг, которого тоже звали Вовой. Вова один и Вова два. Оба учились в одном классе.  Парни высокие, красивые. Учились хорошо. И дружили с первого класса. В этих красавцев были влюблены все девчонки школы.  И  их одноклассницы и девчата намного младше. А Вовка два очень нравился нашей Эльке.  Да не просто нравился, она была в него влюблена! Все ее мысли были заняты только этим. Все разговоры только на тему – Вова! А Вовка этим летом устроился на работу. Наша почтальон уехала в отпуск на материк. Вовка работает вместо нее.  На временную работу в нашем поселке устроиться практически невозможно. Да ее и нет этой временной работы. А почтальонша  подруга Вовкиной матери. Поэтому ему крупно повезло. И за лето  заработает деньги.  Вовка снисходительно разрешил Эльке себя любить. И днем она рядом с ним постоянно, пока Вовка ходит с  сумкой по поселку, разнося газеты и письма.
На кухне  я и Вовка один сидели пили чай. Он стал рассказывать мне, что не хочет идти в мед. институт. Там совсем нет романтики. А она ему позарез нужна. Они с  Вовкой хотят поехать во Владивосток поступать в университет. Боится, что не поступит и год потеряет. А я ему сказала, что если он очень чего - то хочет, то обязательно исполнится.  И ему надо забыть про все гуляния и вплотную взяться за те предметы, которые он будет сдавать на вступительных экзаменах. Из-за одного этого года, если ты не будешь учиться, у тебя может вся жизнь полететь кувырком. Поэтому надо сделать выбор – что для тебя важнее?  Университет и Владивосток – это не Карамкен!  В Карамкен ты сможешь вернуться в любое время, а  если проворонишь университет, то проворонишь свое будущее.
Вовка сидел и с удивлением слушал  мою эмоциональную речь.
- Томка, я не пойму, тебе сколько лет?  По – моему, ты моему отцу ровесница. Он так же мне говорит! Ну,  ты и даешь! Давай с тобой лучше про любовь поговорим. Тебе кто нибудь нравится? 
-Нет, мне никто не нравится. И в ближайшее время не понравится. Это я точно знаю!
- Ты какая - то ненормальная! Все твои подружки нам уже надоели, вертятся постоянно перед носом. А ты все, чем-  то озабочена. То тебе спорт подавай, то за швейной машинкой часами сидишь!  Ты мне скажи, если тебе кто - то нравится, я его быстро, заставлю тебя полюбить!
- Да никто мне не нравится! И уж в таком то вопросе позволь мне самой разобраться!
Еще с часик мы с ним посидели, поболтали о том, о сем. И даже не заметили, что у нас разница в возрасте почти три года. Было интересно и увлекательно. Я давно так ни с кем не общалась. Даже не хотелось идти спать. Но мама, вышедшая из своей  комнаты,  на наш разговор, погнала нас спать.
 Кровати стоят рядом. Сначала я в свою  улеглась, а потом и Вовка зашел, с Сашкой рядом пристроился.
- Все, пора Вовке отказать от ночевки в нашей комнате, думала я, лежа под одеялом. Очень  сильно я почувствовала  дискомфорт такого соседства. После  сегодняшнего разговора, я поняла, что мы уже взрослые дети  и нам нужны разные комнаты. А еще лучше -  разные  квартиры. Вовка в своей квартире,  а я в своей!
 Это же я сказала Сашке утром, когда Вовка позавтракал и ушел.
- Что ты распоряжаешься нашей комнатой, она не только твоя, но и моя! –  Кричал мой брат. Кого захочу, тот и будет у нас ночевать!
 - Ну, нет! Если ты не хочешь скандала и не хочешь позора, от того, что я выгоню среди ночи твоих друзей, на ночевку никого не водить!
Наша ссора, чуть не дошла до драки, но вовремя вмешалась мама.  Послушав нас, она приняла мою сторону. И на вопли  Сашки мы с ней уже не обращали никакого внимания.

Днем в квартире тихо, никого нет. Я очень люблю эту тишину! Можно спокойно почитать, можно спокойно помечтать. Я решила почитать. Непрочитанная  книга лежала и ждала меня.  И, я только собралась поудобнее устроиться в тепле, как услышала знакомый мне зов. Сердце сразу забилось сильно, но страха, как раньше я не испытала. Уже без напоминания подошла к зеркалу.
   
  Как всегда, картина была очень объемной и очень ясной. Не видя нигде календаря, я знала дату и время события, которое мне показывали.
Я вижу наш Магаданский аэропорт. Самолет в полете над посадочной площадкой. Салон самолета. Очень хорошо вижу всех пассажиров. Все волнуются, как обычно бывает перед посадкой.  Мой взгляд остановился на мужчине, сидящем на 9 ряду. Кресло у прохода. Я знаю, что он военный, чин майор. Женат, двое детей.  Очень жесткий и деспотичный человек. Жена его сильно боится. Он ее бьет. Бьет тогда, когда нет детей дома. Он через битье, зависимого от него и слабого человека, пытается избавиться от собственных фобий.  Фобий, которых он уже не в состоянии сдерживать у себя внутри. Он ненавидит всех вокруг себя, он боится людей выше себя по званию,  у него тяга к алкоголю, которую уже невозможно сдержать.
 Меня начала колотить мелкая дрожь. Каким - то образом я почувствовала весь негатив его души. И эта его душа очень  отличалась от моего мировоззрения о порядочности человека.  Так сильно, что  я с ног до головы  наполнилась ненавистью к нему. Я ЕГО НЕНАВИЖУ! И  это мощная эмоция полностью парализовала мою возможность соображать. Я просто смотрела на этого человека и тряслась от  невозможности прямо сейчас прибить его на месте. Мне так было жалко его жену, его детей!

- Какие же вы люди эмоциональные! Какой  слабый у вас разум. Слабый и неразвитый! Вы постоянно позволяете своим эмоциям  брать верх над разумом. Поэтому и преследуют вас жизненные проблемы. Вы сначала, руководствуясь  эмоциями, что - то делаете, а потом разумом начинаете соображать, что сделали не то, что надо.
Вот сейчас ты ненавидишь этого человека. И ты уже забыла, для чего тебе все показывают. Твоя ненависть к совершенно незнакомому человеку, заблокировала возможность здраво мыслить. Возьми себя в руки!

 - Очень приказным  голосом меня хорошенько  встряхнули.
Я стояла перед зеркалом, закрыв глаза. И не хотела их открывать. Я не хотела видеть этого человека! Никак не могла своему разуму позволить быть сильнее эмоций.
Сколько я так простояла с закрытыми глазами, я не знаю, но, думаю, что долго. Терпение у высших сил было отменное. У людей такого не бывает. В человеческом обществе я бы уже давно получила хороший подзатыльник. Но высшие силы мне дали возможность прийти в себя.
Когда я открыла глаза, в зеркале никакого изображения, кроме меня самой, не было.  Я попыталась повернуться и уйти, думая, что на сегодня все мои страхи закончились. Но приказной  голос остановил мою попытку улизнуть.

- Давай с самого начала и без эмоций.

Опять я увидела аэропорт  и самолет в воздухе. Салон с пассажирами.
Мужчину на 9 ряду. И еще я поняла, что в моменты неземного моего существования -  в такие моменты, как сейчас, у меня нет ограничений в ответах на свои мысленные вопросы. Видимо, когда первый раз мне показывали мою задачу, я мысленно хотела знать о тех людях, что видела. И поэтому всю объективную картину – панораму я и увидела. Мне не надо задавать пустые и ненужные вопросы, поняла я. Они не помогут, но очень осложнят выполнение моей работы. То, что мне не нужно, мне не нужно! Но как научиться управлять своими мозгами, своими секундными мыслями?

- Если захочешь, то научишься, - тут же услышала я. Надо сильно захотеть, а потом немного потрудиться. С неба ничего не упадет. Везде нужен труд. И мыслями своими вполне можно научиться управлять. Но об этом потом, если сама захочешь научиться, потом.
 
На мужчину в 9 ряду я уже смотрела спокойно. Вопросы никакие не задавала. Смотрела только то, что мне показывали.
Мой взгляд остановился на его портфеле, который был наручником прицеплен к левой руке. Портфель большой, черный.
- Интересно, зачем он мне?

- В нем бумаги, которые нужно уничтожить.

-Неужели,  какие - то бумаги играют такую важную роль, что вам надо их уничтожать? Неужели для безопасности мира?

- Вот именно, для безопасности мира! Если эти расчеты дойдут до адресата и исполнят свою черную работу, то безопасность всего человечества будет на грани. Но этого допустить нельзя. Грани никакой не должно быть. Какую информацию содержат эти бумаги тебе знать не надо. Твоим мозгам пользу не принесет, а вот вред – может и очень большой.
Не отвлекайся! Смотри и запоминай!

Я, вместе со всеми пассажирами стала приземляться. Даже всеобщее волнение передалось и мне. Через кресло от 9 ряда сидела женщина с повязкой на руке. Перелом локтевого сустава. Рука у нее очень сильно болела. Я даже почувствовала ее боль. И чуть не взвыла от этого ощущения.
Сильно плакал ребенок, у которого заложило уши, а его мать еще трясет этого несчастного малыша, бедного, что бы, не так громко кричал. А от тряски у ребенка уши заболели еще сильнее. А мать, ненормальная, трясет его еще сильнее.
То ли я расслабилась, то ли  мозги мои уже хотели спать, но информация приходила ко мне отрывочными кусками. Не было той картины, той панорамы, где бы мне запомнилась любая мелочь, любая нужная  мне.
- Почему так?  - Спросила я. Почему раньше мне все было ясно и понятно, хотя задачи были намного сложнее. А сейчас я так плохо все воспринимаю?

- Тебе мешают эмоции  людей, сидящих в самолете. Они все очень бояться. И вот у этого всеобщего страха очень высокая плотность. Этот страх настолько плотный, что тебе пробиться в нем своим разумом трудно. Ты плывешь в нем как в вязкой жидкости. Ни скорость не набрать,  ни повернуться! Вот поэтому у тебя такое тяжелое восприятие.
Когда толпа теряет разум от страха, здравый человек в этой толпе не может принять правильное решение. Его мысли в такой плотной среде не могут работать. И они тоже подчиняются этому тяжелому и вязкому течению. Поэтому никогда не надо находиться в толпе. Будь всегда в стороне. И мысли всегда будут ясными.
Но главное, ты поняла. Надо уничтожить  бумаги в портфеле.

Я опять вернулась к дате и времени. 15 августа 13 часов 30 минут.
Вместе с пассажирами, я благополучно приземлилась и  стала наблюдать за выходом из салона самолета.
 И опять я знала очень много, знала абсолютно все,  знала, что по инструкции,  майор должен выпустить всех из салона самолета, и выйти оттуда предпоследним. Последним его охрана.
Но он сидел на крайнем кресле,  и  ему надо было пропустить еще двух пассажиров, сидящих рядом. Впереди него сидел человек охраняющий его и сзади тоже такой же.
  Все пассажиры в нетерпении повставали со своих мест, стали вытаскивать свой багаж кто из - под сиденья, кто  сверху с полок. Женщина с поломанной рукой, корчась от боли, стала доставать свою сумку тоже из - под сиденья.
 Мой объект, не соблюдая инструкцию, тоже встал, что бы пропустить своих соседей. Но кресла в самолете тесные, соседи его тоже не маленькие. Поэтому майору пришлось выходить со всеми вместе. Свой портфель он держал в левой руке. 
-Почему все секретные документы везут сюда, на Колыму? Почему все вредоносные разработки проводят тоже здесь? Ведь Страна такая большая, а у меня впечатление, что весь негатив сосредоточился именно в этой местности, где я живу. Или это все происходит по всей Стране?

 - Да, ты права, именно на Колыме находятся основные разработки смертоносного оружия, микробов , бактерий, способные уничтожить все живое на земле.
 В вашей Стране существуют две основные задачи. Создание и секретность. Про создание ты уже знаешь -  много ученых в  неволе. И секретность вероятнее всего сохранить тоже здесь. Люди, живущие в этих краях, не обсуждают происходящее. И поэтому дальше Колымы информация не уходит. И любой новый человек, появившийся в этих местах с целью, что - то узнать, выявляется сразу. По этой причине  именно на тебя, живущей в этой местности, возложена такая трудная задача – не дать  человеку уничтожить самого себя раньше времени.

Ну, ничего, я манией величия не страдаю и огромной гордости, что такая миссия выпала именно мне, не испытываю. Я, даже почувствовала, что и страха у меня нет. Единственное желание – это выполнять все то, что возложено на меня высшим разумом. Не споткнуться, не ошибиться, не промахнуться. Я не боялась  погибнуть, я боялась не справиться.

Глава 4

Где то глубоко в тайге, за сотню километров от Города в маленьком поселке я сидела и думала, как мне каленым железом выжечь все, что лежит в портфеле. Что бы все научные разработки, направленные на  дикое уничтожение рода человеческого сгорели в адском пламени. Что у меня есть, какие средства для выполнения этого мероприятия?  Ничего нет! Сахар, мука, хлеб, молоко,  мыло, вода, спички… Ну водка еще есть (у отца смогу отлить из бутылки).  Но, что бы безвозвратно уничтожить содержимое портфеля, этого моего набора никак не хватит.
 
И я не знаю, то ли это совпадение, то ли это подсказка мне, откуда то, сверху, но решение задачи пришло от моей мамы.

- Эта, Николаевна, скоро меня с ума сведет, - возмущается мама, придя с работы. Николаевна – нянечка, работающая в детском саду. – Убирала у меня в кабинете и каустическую соду додумалась поставить не стол. А на столе лежали документы. Все испортила. Все мои бумаги растворились и сам стол испортился. Хоть выкидывай его. Придется, наверно, эту Николаевну увольнять. Сил уже никаких нет с таким работником. Постоянно боюсь, что она, где то и что - то оставит, забудет убрать, а дети ведь такие любопытные! На кой она такая нужна, эта нянечка, если  еще и за ней надо постоянно следить. Жалко ее детей. Она им и с кухни еду носит - остатки, и зарплату хоть и небольшую, имеет. Наверно я все - таки ее уберу, а за едой пусть приходит каждый день.
 
Значит, мне нужна каустическая  сода!

- Мама, я к тебе зайду  завтра на работу, дашь мне немного соды.
- А тебе - то она зачем? – Удивилась мама.
- Я унитаз продезинфицирую. Мы ни разу еще его не чистили содой.
- Хорошо, приходи.
Для меня чистота – это свято! Все свободное время занимаюсь уборкой. И поэтому мама совершенно не удивилась моему желанию почистить унитаз.

 Так, в баночке у меня каустическая сода! Дома никого! И я приступила к экспериментам. Поставила на стол тазик, положила  в него бумагу и стала на нее капать содой растворенной в воде.  Сначала просто капала, затем струйкой налила. Потом, опять  развела соду, и снова залила бумаги.
У меня очень хорошее обоняние. И запах этого моего опыта вскоре довел меня до тошноты, а потом и до рвоты. Но пропорцию  соды и воды я все -таки выявила.
 Теперь вопрос в таре. В чем мне этот раствор привезти в аэропорт, а самое главное – как его вылить в портфель и сделать это очень незаметно.
Я вспомнила, как мне пришлось ликвидировать лабораторию. И каким хорошим инструментом для этого оказалась простая резиновая груша. А более совершенного приспособления у меня и нет!

Вечером, как всегда, я отправилась в клуб в кино. Зашла в библиотеку, посмотреть, может, что новенькое появилось. Каждый день, почти, захожу туда, в надежде на новые книги. Хотя прекрасно понимаю, что поступление бывает очень редко. Я прочитала уже все книги, что были у нас дома. Только классиков не могла одолеть. Ну, неинтересно мне. Понимаю, что надо все прочитать, все это мне  пригодится на литературе, но не хватает терпения читать философские размышления. Или описание природы на нескольких листах. Воет ветер, шуршат листья и т.д. Это очень прекрасно, писатели обладают таким талантом описывать природу словами, но когда начинаю читать, то глаза сами перескакивают через строчку и у меня получается, что осенний желтый ветерок, шуршит промозглыми листьями.
Мне все надо делать быстро, бегом! Быстро ходить, бегать, быстро читать, и вообще быстро жить. Мне кажется, что если я все буду делать медленно, то ничего не успею в этой жизни. Безумно раздражают копуши! Я даже дружить не смогла с Татьяной, потому, что она все делает очень медленно. Я не могла с ней даже кушать за столом. Я уже все съем, а она только суп наполовину. А если куда - то собирается, то на одевание ей надо три часа. И девчонка хорошая, но ее медлительность меня просто выводила из себя. И поэтому самый лучший вариант я выбрала – быть от нее подальше.
 А в кино, как всегда, позади меня сидит Толик. И дышит мне в затылок. А мне так нужен свежий воздух! Я сегодня со своими  лабораторными работами надышалась каустиком и сидела в кино, совершенно не испытывая интереса ни к сюжету, ни к игре артистов. Да еще и  позади меня запах лука.
Все! Не вынесу! Иду домой! Потихоньку поднялась и, согнувшись, что бы никому не мешать, пошла на выход.
- Ты куда пошла, кино такое интересное, - пытались меня остановить мои подруги.
- Живот болит,- отвечала я.

Как у нас хорошо вечером! Как бы днем ни было жарко, а вечером всегда прохлада. И, не пойму почему, всегда пахнет дымом. Запах тайги и дыма.
Я тихонько не торопясь поплелась к дому. Настроение плохое, ничего не хочется. Ни читать, ни кино смотреть. Я сама себя не понимаю, что со мной? Почему  мне очень плохо?  На душе тяжело, как будто, что - то должно случиться. Внутри  кусок льда.
- Господи, спаси и сохрани моих родных!
Не успела я дойти до своего дома, как услышала крики. Под горкой на трассе, что - то случилось. Я встала как вкопанная. Ни вперед, ни назад. Понимаю, что надо бежать туда, где что - то случилось, а не могу. Я там не нужна. До моего дома несколько шагов - и преодолела это расстояние я с трудом. Пока шла, от дороги слышались крики, плач. Но я ничего не смогла с собой сделать. Туда, где беда меня просто не несли ноги. Я пришла домой совершенно  без сил.
 -Томулька, что с тобой? - Испугалась мама, посмотрев  на меня.
- Не знаю, что - то живот болит и тошнит.
-Что же ты такое могла скушать? - Заволновалась мама.
-Да, я унитаз чистила этим каустиком, наверно надышалась.
У нас все дома?
- Да все дома и  отец и бабушка. А Саша в кино.
Мама была уже одета и собиралась выходить. Я очень не хотела, что бы она видела, что, что - то случилось на дороге. У нее слабое сердце. С нами постоянные проблемы, а тут, тоже, какая - то беда.
- Мама, я лягу, а ты сделай мне чай, пожалуйста.
Чай мне действительно очень был нужен. Меня трясла мелкая дрожь. Внутренний кусок льда и не думал таять.
Мама разделась и пошла на кухню, поставить чайник на плиту.
Через несколько минут она принесла мне чашку с горячим чаем и с вареньем.
Я пила его маленькими глотками, но не  чувствовала никакого облегчения.
- Что же там случилось на дороге? – пульсировало в моих мозгах.
Мама опять стала собираться, но я все придумывала разные причины, что - бы она не выходила из дома.
  Сашка уже из клуба должен  вернуться. Но его нет. Мама на последний сеанс кино опоздала.
 - Никуда уже сегодня не пойду. С тобой побуду, пока тебе лучше не станет.
Сашка пришел домой уже поздно. Пришел возбужденный, расстроенный!
- Мама, Томка, вы ничего не знаете, не слышали?
-Саша, что случилось?  Томулька, что - то натворила? Это поэтому тебе так плохо было?
Каким - то материнским наитием мама почувствовала связь между моим состоянием и какой - то бедой вне дома. Она очень испугалась, в ожидании ответа от Сашки стояла бледная с трясущимися руками.
- Да причем здесь Томка! Иркин брат попал под машину на дороге. Погиб сразу.
И я и мама остолбенели!
- Боже мой! – В один голос произнесли мы.
Мама сразу представила состояние  матери, погибшего ребенка, а я состояние своей подруги. И маме и мне было, просто безумно, жаль эту семью, жаль ребенка, у которого была бы вся жизнь впереди и так нелепо оборвалась.
- За что этой бедной женщине столько горя? – сидела и причитала мама. Ведь такая хорошая, одна с тремя детьми, выживала, как могла.
А у меня в голове крутилась Ирина. Ну, как ей сейчас. Будет винить себя, что не доглядела. Мальчишка такой шустрый.

После похорон мы собрались у Ирины  дома. Элька, Галина, Алла и я.
На Ирку  без слез смотреть было  невозможно. И действительно, в случившемся она винила только себя. Она даже говорить нормально не могла. У нее от, постигшего их семью горя, даже речь изменилась, стала говорить медленно, с трудом подбирая нужные слова. А мы не знали, как ей помочь. Мать в больнице с маленьким ребенком. Она даже на похоронах не была. У нее отказали совсем ноги.
-Девочки, я не знаю, что мне делать! У нас только вот эти деньги остались, -показывая шкатулку с 15-ю рублями вздыхала Ира. Как жить? На что жить?
Мы сидели рядом с ней, и каждый ощущал свое бессилие. Мы ничем не могли ей помочь. И дело было даже не в деньгах, а сильнейшей семейной трагедии. И единственный доктор – это время. Но жить то надо сейчас, сегодня! Весь день мы провели у Ирины  дома. Не хотели ее оставлять одну. А на второй день с утра она звонит мне по телефону. Тома, срочно приходи!
- Что же еще у нее случилось? Недаром говорят, что одна беда не приходит. Может, что с мамой произошло. Она была в таком состоянии, что можно ждать всего, что угодно.
Пока я бежала бегом до Иркиного дома, передумала тысячу различных вариантов ее возбужденного состояния.
- Подождем  всех девочек, - не стала мне ничего говорить она. Через десять минут собрались все, кто был у нее вчера. – Девочки, у меня пропали все деньги, что я вам показывала. У меня дома  больше никого не было, кроме вас. Я собралась ехать к маме в больницу, а шкатулка пустая.
На столе стояла шкатулка открытая, и, действительно, пустая.
Мы все как по команде повернулись и уставились на Галку. Стоим и, молча, на нее смотрим. Не знаю, какие мысли были в других головах, но в моей стучало только три слова, - как так можно?
- Девочки, неужели вы подумали на меня? Да как вы могли. Да разве я способна на такую подлость. Я разве не понимаю, как трудно  сейчас Ирке ?
  А мы стояли и молчали. Ни у кого не было таких слов, что бы выразить свои мысли. Мы были в ступоре!
Еще минут десять Галка вопила, рыдала, а потом призналась, что деньги взяла она. Не знает сама, как это получилось, она не хотела, но деньги сами запрыгнули ей в карман.
Не знаю, что думали  мои подруги, но мне  в этот момент было безумно стыдно. Как будто это я взяла чужие деньги, в такой трудный и безнадежный период жизни простой девчонки. Наверно всем было так же стыдно, как и мне. Потому, что мы так и не сказали ни слова.
Галка выскочила из дома, а мы сидели все за столом,  молча,  и ждали. Ждали, когда она вернется с деньгами, которые украла.
Вернулась она быстро. Так как жила совсем рядом с Ирой. Положила на стол деньги.
- Ир, девочки, простите меня! Я больше никогда в жизни такого не сделаю, я никогда ни копейки чужого не возьму. Я клянусь вам! Не говорите никому про этот случай. Мне безумно стыдно за свое поведение.
Но мы - то знали, что все, что говорит она – это вранье! Она уже много раз нам обещала, что воровать не будет. Но сегодняшний случай – это подтверждение тому, что Галка никогда не расстанется  с тягой к воровству. Потому, что подлее того, что она совершила,  просто уже ничего не может быть.
Не знаю, как кто, а я выбрасываю этого человека из своей жизни! Я весь день, что бы ни делала, размышляла о человеческой  психологии. Какие же мы все разные! Миллионы людей на свете и у каждого свой, неповторимый характер. Сколько нас живет в этом поселке, а такая Галка – одна. Слава богу, что такие люди встречаются не так часто.
 Вечером я дома рассказала всем, про то, что вытворила  наша бывшая подруга. Очень просила никому и ничего не рассказывать. Промолчать и  дома никому ничего не сказать – было выше моих сил. Эмоции моей мамы словами не передать. Она весь вечер, что бы ни делала, никак не могла выбросить из головы Галкин поступок. Ходит по комнатам и сама с собой разговаривает,
- Ну как это можно так! У людей такое горе, а она последние деньги украла. Семье на эти деньги жить целый месяц, а она, на какие - то конфеты и печенье! Боже мой! До чего можно докатиться! Стыдоба то какая,  ее родителям!
- Мама, ну успокойся! Хватит уже, а то ночь спать не будешь. Ну, что ты так разошлась! Одна такая Галка, что ли в этом мире? Да таких людей тысячи!  Убивают друг друга из - за денег, а здесь только украла.
- Вот, вот, только украла! Но у кого украла? Где же были ее мозги в это время?

Не знаю, из-за моего языка нетерпеливого или еще у кого - то такой же язык, но на второй день весь поселок стоял на ушах. Все обсуждали Галку. Возмущались, спорили, непонятно из - за чего. Но одно было ясно и понятно, Галке в ближайшее время из дома выходить  нельзя. Пока народное  возмущение не пойдет на спад. Она и не выходила. Не знаю, что она в это время думала, переживала или нет, или ненавидела всех подряд, но нос из дома не высовывала.

Завтра мне ехать в аэропорт. Утром поеду пораньше. Лучше в аэропорту подожду самолет, чем опоздаю, по какой - нибудь причине. Дома сказала, что поеду на Палатку в школу. Перед учебным годом надо кое, что узнать. Подругам вообще ничего не сказала. Побоялась, что кто нибудь из них захочет со мной прокатиться.
 Все приготовила, маленькую резиновую грушу, наполненную жидким каустиком. Нашла у Аллы большую  кофту с широкими рукавами. А перед этим я надела эту кофту, налила в грушу воды и немного потренировалась в ловкости своих рук. А они у меня не руки, а крюки. Два раза  груша вывалилась из рукава. Один раз я нечаянно вылила всю воду в рукав, на пол, а потом в эту же лужу и шлепнулась сама. А для того, что - бы,  слишком не рисковать, я вшила в рукав приспособление, куда можно спрятать грушу так, что бы она не вывалилась из рук в ответственный момент. Сделала для груши хорошую затычку.
 До аэропорта добралась нормально за два часа до прилета самолета. Села в зале ожидания и еще раз, мысленно стала, проходить все свои действия. По уменьшению времени до прилета самолета, у меня появился страх, что ничего не получится. Стала сама себя успокаивать. А как только услышала, о приземлении этого самолета, весь страх улетучился, как будто я выпила какую - то мощную таблетку для поднятия тонуса.
 Когда я подошла к самолету, трап только подъезжал. Встречающих было много. А мое состояние было такое, какое не бывает в обычной повседневной жизни. Никаких мыслей в голове, кроме выполнения своей задачи. Своего тела я не ощущала, так же как и  всего вокруг. Ни температура воздуха, ни эмоции встречающих. Я ничего не чувствовала и ничего не слышала. Как штопор пролезла сквозь встречающих и побежала по трапу вверх. До секунды я была запрограмированна  на свои действия. 
- Куда летишь? – Попыталась остановить меня бортпроводница.
- У меня  в самолете мама с поломанной  рукой, она сама не сможет вещи вынести, на ходу тихо проговорила я почти в самое ухо женщины. Не дай бог эту пассажирку с поломанной рукой еще кто встречает и увидит меня.
Пока  бортпроводница соображала, что со мной делать, я уже пролетела мимо нее и полезла навстречу потоку, выходящих из самолета, пассажиров.
  Вот он, мой майор! Позади него женщина с поломанной рукой пытается достать свой багаж. Я споткнулась ( конечно специально) и встала на четвереньки прямо у ног военного. Груша была у меня в руке.
  Несмотря на мою худобу и маленький рост, я была очень неуклюжа. Часто спотыкалась, падала, посуда постоянно летела из моих рук, если шила, то обязательно укалывала пальцы иголкой.
 Но сейчас, я действовала как робот, особо точной сборки. Доли секунды – и вся жидкость из резиновой груши оказалась в  портфеле. С точностью до миллиметра я попала в неплотность закрытия портфеля. Кряхтя,  неторопливо поднялась на ноги, протиснулась до  покалеченной женщины и, молча,  стала ей помогать. Вытащила сумку из – под кресла и, уже вместе с толпой,  стала выходить из самолета.
 У женщины так болела рука, что она даже ничего не сообразила. Кто я такая, почему ей помогаю? Кроме ее руки, бедную, ничего не волновало. Мы вышли с ней из самолета. Я  постаралась  поскорее проскочить мимо бортпроводницы, избегая ее вопросов. Внизу у трапа женщину встречал мужчина, наверно ее муж. Он забрал у меня сумку, поблагодарил,  и я вместе с ними пошла к автобусу.
 От Аэропорта до нашего поселка 30 километров.  Я села на сиденье автобуса и, только тогда,  смогла расслабиться.
 Вот уже четвертый  раз я выполняю задания. И каждый раз, сразу после удачного результата, вместо облегчения, я испытываю тяжелейшую усталость. Никогда я так себя не чувствовала в повседневной жизни. Я и спортом занималась до изнеможения, и дома иногда работала на износ. Но такой усталости, усталости каждой клеточки своего организма, у меня никогда не было.  Уставали руки, уставали ноги, уставала голова, мозги. Но сейчас у меня устал весь мой организм с ног до головы. Ни мозги, ни руки, ни ноги, ни язык не желали никакого движения. Я сидела в мягком кресле как кусок теста. Сосед, сидевший рядом со мной, пытался начать мне,  что - то говорить, но, увидев мою нулевую реакцию, быстро замолчал.
От автобуса до дома я добралась на автопилоте. Хорошо, что дома никого, кроме бабушки нет. Я улеглась в свою любимую кровать, накрылась маминой шубой, так как меня опять начало морозить, и просто провалилась в сон.
 
Я, конечно, гордилась собой. Все у меня получается! Какая я молодец! Представляю, если бы я кому - то рассказала  о себе! Но надо молчать. И молчать всю свою сознательную жизнь. Ни родным, ни друзьям я не могла даже нечаянно проболтаться о  себе. Хотя  подозреваю, что в своих удачных результатах, я принимаю помощь высших сил. По всей видимости, они мне все - таки, в чем - то помогают. Удачное стечение обстоятельств, как женщина с поломанной рукой или приезд артистов в наш поселок. Ведь, наверно, это не совпадение. И как в критические моменты я становлюсь стальной пружиной?  У обычных людей такого состояния, наверно, не бывает.

  Через два дня прилетает Майя. Я поеду ее встречать. Поездки в аэропорт для меня уже стали привычным делом. А в школу, все - таки, надо съездить. Получить учебники. Купить на Палатке тетради, ручки, карандаши и еще много чего для учебы, до которой уже остались считанные дни.
Сегодня вечером кино, танцы, последние летние денечки. С  подругами договорились пойти в лес на пикник. Завтра воскресенье. Наверно не только мы там будем. По воскресеньям за стадионом весь поселок гуляет. Широко, весело и громко! Пока были маленькими,  ходили туда с родителями. А сейчас родители отдельно и мы отдельно, и не просто отдельно, а обязательно подальше от них.
 Иду домой, как всегда вприпрыжку. Не иду, а скачками передвигаюсь. Уже бы пора и остепениться. Когда ловлю  себя на такой походке, сразу исправляюсь, начинаю идти медленно, степенно. Но, как правило, ловлю себя на скачках я крайне редко. Поэтому моя походка со стороны напоминает то ли курицу, то ли цыпленка. И уже такое я слышала и от своих родных и от подруг. Надо за себя взяться вплотную, подумала я, и увидела Вовку первого. Он шел мне навстречу и махал руками, что бы я остановилась.
- Интересно, что на сей раз произошло? Почему это мне надо срочно встать и не двигаться?
- Томка, не ходи домой! Там мама твоя нашла кусочек махровой простыни. Она тебя прибьет!  Отсиди где нибудь  немного времени, пока ее гнев не пойдет на убыль. Она так ругается, ужас! Говорит, что целый день простояла в Минске в очереди, что бы купить эту простынь. Давали по одной штуке в руки. А эта пакостная девчонка простынь  порезала непонятно на что.

- Вот черт! Я совершенно забыла, со своими проблемами,  все хорошо спрятать. Совершенно из головы вылетело, что мама после приезда будет все проверять, все шкафы, полки, как без нее тут соблюдали чистоту и порядок?
- Нет,  Вовочка, пойду домой. За свои поступки надо уметь нести ответственность. Уж лучше сразу все получить по полной программе, чем долго и понемногу.
- Как ты меня назвала? Вовочка! Да меня  сроду никто так   никогда не называл. Но как приятно. А как звучит! Во-воч-ка!  Наверно от мамы я последний раз слышал такое обращение к себе. А мамы уже давно нет.
Томка, не ходи все - таки домой. И ты меня извини, но Томочкой я тебя называть не буду. Как то язык не поворачивается. В душе хоть сто раз скажу, а вслух - ну, прости!
- Да, ради бога, я так тебя назвала, не для того, что бы послушать в ответ такое же обращение. Просто я благодарна тебе, что ты меня оберегаешь от материнского гнева. И у меня язык не отсохнет говорить приятное кому то. Если хочешь, я всегда тебя так буду называть?
- Нет, нет! Что ты! Не дай бог, кто услышит! Вот когда мы с тобой только вдвоем разговариваем, тогда можно. А при свидетелях – категорически нет! Засмеют!
Я шла домой, и,  даже не шла,  а ползла.  Представляю, как мама мне сейчас задаст! А ведь она еще про брюки Сашкины, которые я переделала на себя,  не знает. Ладно – семь бед, один ответ. Сейчас и про брюки ей расскажу.
А в голове, то брюки, то Вовкина стыдоба  от слова Вовочка. Абсурд. Как маты – то во все горло, а как ласковое слово - стыдно! Что - то в этом мире неправильно! Так не должно быть. Как могут быть бранные слова предпочтительнее добрых и ласковых?  Почему я никогда не говорю – мамочка. Никогда не говорю Аллочка, Сашенька, Галочка? А только Сашка, Галка, мама. Людка, Танька. Может в этом мире поэтому столько зла, что мы с рождения не умеем любить друг друга?  Но ведь я люблю своих родных. Почему мне запрещено любить их во всеуслышание. Громко, Вслух. Может мне первой начать?
 
 - Явилась, дрянь такая! Ты что же вытворяешь? Я с таким трудом купила простынь. Я весь свой отпуск простояла в очередях, а ты бессовестная взяла и порезала на тряпочки такую вещь! Вы все совершенно меня не жалеете. Каждый пытается по кусочку всю жизнь мне испортить.
Мама с кухонным полотенцем встречает меня на пороге.
- А ведь сейчас и лупить меня будет! –с тоской  подумала я. Давно я от мамы не получала полотенцем. – Мамочка, ну что ты  из- за какой - то тряпки надсаживаешь себе сердце!
- Томулька, что с тобой опять случилось?  С полотенцем в поднятой руке она просто застыла на пороге. И стала медленно бледнеть.
Из-за моего дурацкого эксперимента,  ввести в свой лексикон ласковые слова, мама чуть не упала в обморок. Ну, что я за  человек такой! Действительно, правильно меня мама обозвала. Разве можно вот так, не подготовлено, в самый раж выяснения проблем, прямо в лоб сказать МАМОЧКА! Да любому сразу плохо станет. А может мне Алле тоже иногда говорить Аллочка. Тогда она мне половину своих платьев отдаст.
Мама забыла, что собралась отходить меня полотенцем. Забыла, про испорченную простынь.
- Ты меня скоро в гроб загонишь. Ты каждый день мне что - то преподносишь, что у меня скоро  сердце не выдержит. То твои болезни, то операции без моего ведома, а теперь еще и это!
- Что, это? – невинно спросила я.
- Что, что, повторила за мной мама. А действительно, что?
- Мамочка, ты разошлась из за того, что я испортила махровую простынь. Но я ее не испортила. Я сшила из нее прекрасный халат. Я его тебе сейчас покажу. И я не только халат себе сшила, но и Сашкины брюки перешила на себя. Которые тоже были в посылке. Ну не ругайся. Мне так хочется красиво одеваться. А у меня такая фигура ужасная, что все, что ни одену, как на вешалке висит. А брюки получились такие классные. Всем очень понравились. Ни в одном журнале таких нет.
Волшебное слово – мамочка, сыграло свою прекрасную роль. Я могла сейчас ножницами перерезать, все,  что висит и лежит дома. И еще раз сказать: мамочка, ну не ругай меня, и мама мне простит все на свете, простит молча с любовью.
 Я вытащила, припрятанные халат и брюки. Халат одела на себя, повертелась перед мамой. Какая красота, теперь я его смогу снова одевать по вечерам. Бояться уже некого.
-Ну, что тебе сказать! Халат, конечно, отличный! Я бы никогда не додумалась до такого. Это только тебе могло в голову прийти сшить из такой простыни такой халат. Мама и не догадывается, что это моя многолетняя память мне в этом хорошо помогает.
-А вот с демонстрацией брюк мне немного не повезло. Только я их одела, с той же блузой и с тем же ремнем, в которых уже продефилировала по поселку, как  домой пришел Сашка.
- Во, классно! – глядя на меня, произнес он. А потом, приглядевшись повнимательнее, завопил во все горло:
- Это же мои брюки, мама, ведь мы с тобой их вместе покупали в Минске! Зачем ты их Томке отдала. А я в чем в школу буду ходить, в старых?
Он орал и орал, и никак не мог остановиться. Он бегал вокруг меня, размахивал руками, и пытался вцепиться мне в волосы. Хорошо, что рядом была мама. Она ухватила его в охапку и крепко держала.
Хорошо, что Сашка еще не видит своего солдатского ремня, который я, так же как и брюки приспособила на себя. Хотя зря я так рано радовалась. Он увидел и ремень, его любимый солдатский ремень, с обрезанной пряжкой и с какими - то дурацкими подвязками, как орал он, трепыхаясь в маминых объятиях.
Этим вечером мои новые наряды так и не были оценены по достоинству. Сашка успокоился, только тогда, когда я пообещала ему выпросить у пацанов точно такой же ремень, а брюки купить в первую же свою поездку в Магадан.
- Сейчас, разогналась,  в Магадан, ты туда больше не ездок!- это уже мама, высказала свое твердое слово. – Еще, что нибудь вырежешь там себе в ближайшей больнице. Я сама тебе куплю другие брюки.

Сижу в зале ожидания аэропортат и жду прилета самолета из Москвы. Мне аэропорт стал уже как дом родной. Но сегодня у меня никакого нервного напряжения. Сижу спокойно, оглядываюсь. Кто - то вылетает, кто - то встречает! А я встречаю Майю. Я ее не видела уже несколько лет. Закончив школу, она уехала в Минск. Поступила  в Политехнический институт. Но проблемы со здоровьем не позволяли ей нормально учиться. У нее с рождения было больное сердце. Живя здесь на Колыме, она все время болела. Кроме учебы, дома у нее не было никаких обязанностей. Она училась и читала книги. И все. Ничего делать не могла и не хотела. На все у нее был один ответ – устала! Ни  иголкой, ни тряпкой работать совершенно не умела. Зато училась хорошо. У нее прекрасная память. Училась хорошо и постоянно подтягивала в учебе пацанов.  И в институт поступила легко с первого раза.
В Минске в больнице ее обследовали. Оказалось, что здоровье у сестры действительно критическое. Надо срочно делать операцию на сердце. Операция очень сложная и рискованная. Но, не сделав эту операцию, жизни отпущено будет  считанные месяцы. Сестру прооперировали удачно. Но никакой физической нагрузки. Поэтому все студенты поедут в сентябре  на сельхозработы, а Майя к нам.
 Самолет из Москвы всегда забит пассажирами до отказа. Пассажирами и вещами. У нас ведь очень многих вещей нет в продаже.  Из отпуска привозят все, и посуду и белье,  и домашнюю утварь. Хочется  одеваться красиво и жить в уюте.
 Объявили о прилете самолета из Москвы. Встречающих толпа! Надо пробиться к трапу, что бы забрать у сестры сумку. Ей тяжелое поднимать нельзя. Выходят пассажиры, улыбаются, машут руками. Вот и Майка ступила на трап, оглядывается, смотрит, кто ее встречает. Я ору, что здесь я!
- Томка, какой у  тебя длинный нос стал, ничего себе! – Были первые слова моей сестры, когда она увидела меня.
И сколько людей спускались по трапу, и сколько людей было встречающих, и все они уставились на мой нос.
Автоматическим движением, я ладошкой закрыла свой нос.
-Майка, ну ты совесть имей! Разве так можно! Нормальный у меня нос. И никогда он не был длинным. Как ты меня опозорила перед народом! Я чуть не плакала. Тащила к автобусу ее сумку, а рука так и тянулась прикрыть свой нос.
-Я тебя видела последний раз, когда ты была еще совсем ребенком, это же было наверно года три назад. А сейчас ты выросла и стала  совершенно не такой, как была раньше. И носик у тебя был маленький. А сейчас какая –то ты стала,  как курица общипанная. Тощая, нескладная.
Ну, это  уже перебор!  И я громко заревела. Почему то тихо в платочек плакать я не умею. Плакать, так плакать!
- И какого рожна я поехала тебя встречать. Сама бы прекрасно добралась. Три года не виделись! И вместо того, что бы сказать мне, что нибудь хорошее, ты правду – матку в глаза, да и еще таким противным голосом. Да мне самой на себя в зеркало смотреть тошно! Но, что я могу поделать. Ну,  вот такая у меня фигура! Кушаю то я хорошо, но как говорят « не в коня корм». Я  и спортом занималась во время учебного года и мышцы в нужных местах себе пыталась наращивать разными упражнениями с нагрузкой. Но ничего не получается. А тут ты еще добавила мне горя!
Почти всю дорогу  в автобусе я сидела обиженная, молча смотря  в окно. Меня каждый день не устраивали  отношения между людьми. Как мало, мы все,  излучаем добра. Ведь мы любим друг друга.  Обидеть намного легче, чем порадовать. Что бы моей сестре не сказать, что я выросла, стала уже взрослой, красивой!
Так нет, не привыкли мы, нас этому никто не учил и не учит. Дома маме не до философских разговоров. Уставшая,  приходит с работы, домашних проблем выше крыши. В школе тоже воспитание детей ограничивается учебой и приказами. Вот когда у меня будут дети, я им буду по десять раз на дню говорить, как я их люблю. Буду учить их любить ближнего, природу, да и вообще весь живой мир.
 Когда мне говорят что - о приятное, хоть и очень редко такое бывает, мой организм наполняется теплом, радостью и энергией здоровья. Я думаю, что люди, живущие в любви и согласии, никогда не болеют. Лучшего лекарства от всех болезней не существует. И если человек заболел и если рядом есть любящий его, то болезнь отступит. И я так быстро всегда выздоравливаю, потому что рядом со мной в такие моменты всегда находится мама.
Мои горестные размышления прервал тычок в плечо.
- Ты меня извини, я всегда сначала говорю, а потом думаю. Не принимай мои слова близко. Ты действительно очень выросла и повзрослела. Я тебя не видела три года и поэтому очень поразилась, тому, как ты изменилась. И в тебе есть, что - то такое, что я никак не могу уловить. Ты стала, какая - то,  как бы тебя опять не обидеть, чужая. Незнакомая. Как будто я тебя сейчас увидела  впервые. И внешность, и голос и поведение, все мне незнакомо. Я понимаю, что ты моя сестра, но в душе - я вижу тебя  первый раз. Нам с тобой надо привыкнуть друг к другу. После операции я как будто повторно на свет появилась. Ко всему пришлось привыкать заново. И к своему поведению и  к своим предпочтениям. А теперь вот, оказывается и к родным тоже надо привыкать. Маму я вижу каждый год, Аллу тоже, Сашку. А вот тебя и Галю я не видела давно. И Галка, наверно тоже очень изменилась. Как жаль, что и на этот раз,  я не увижу ее.
- Майя на свет родилась заново и я тоже, - промелькнула у меня мысль и тут же улетела в никуда. Может мы все так рождаемся, потом заново появляемся и каждый по - своему и разное время?
 
- Как дома хорошо! Майка ходит по комнатам, все трогает, гладит.- Как хорошо дома! И как я не хочу назад в общежитие! Конечно,  в Карамкене делать мне уже нечего, но если бы наш дом, да перенести в Минск!
Маиных подруг в Карамкене почти никого нет. Все разъехались кто куда. Остались только те, кто не поступил учиться и которым некуда ехать. Майя поехала поступать в Минск, потому, что там жила мамина родня. Мамина мать и  брат. Ни с матерью, ни с братом у мамы никогда не было тесных родственных отношений. Мама с 15 лет уже жила сама, самостоятельно. Помощи ни от кого не имела, да и не ждала никогда этой помощи. Но так уж принято ехать на материк туда, где есть хоть одна живая родная душа. Мама в отпуск тоже в Минск уезжает, хотя там никому не нужна и не желанна. А Майя живет в общежитии. Иногда наведывается в гости к своей бабушке и к дядьке, который работает корреспондентом. Живут в Минске и мои двоюродные браться.
 
- Как все вкусно,- радуется Майка, сидя за столом.
 Пока я встречала ее в аэропорту, мама пирожков нажарила, наварила всего. Она готовит, обычно, по выходным, в будни некогда. Но готовит  полные большие кастрюли. У нас есть плитка электрическая, и есть печь. По выходным  она топит печь и на печи все жарит и варит, а в рабочие дни, подогреваем еду на плитке. Я люблю, когда у нас горит огонь в печи. Так дома сразу становится  уютно. Хоть и батареи зимой греют хорошо, но теплая печь несравнима,  ни с какими батареями. Я сажусь на маленький стульчик спиной к печке, беру книгу, и все больше мне ничего не надо!

Майка в своем общежитии отвыкла от нормального обеда, семейного. Когда все собираются за столом. Всем семейством. Сейчас наше семейство ровно наполовину. Нет Аллы и Маринки. Нет Галки. Алла скоро приедет, а Галина, наверно, не скоро. Она поступила в мединститут.  Так, что до следующего лета ее можно не ждать.


  ГЛАВА 5

Лето -три месяца. А остальное  - зима. Конец августа. Как быстро пролетело время.Через несколько дней в школу. Я уже почти готова приступить к получению  новых знаний. Хотя желания большого не испытываю и за школой сильно не соскучилась. Но платье себе приготовила, учебники и тетради собрала. Учебники все обернула бумагой. Я твердо решила, что с самого первого сентября возьмусь за учебу,  буду очень добросовестно заниматься и выполнять все домашние задания.
А последние денечки мы  используем на сбор брусники. Ее в этом году много и мы, практически каждый день приносим по ведру. Брусника растет  везде. На сопку поднимаемся – там брусника, идем в лес – там тоже брусника. Две девчонки собирают ее комбайном, но я комбайном не люблю собирать. Получается в ведре много мусора,  да и  саму ягоду жалко. Иногда выдераются из земли целые кустики. Но девчата  считают, что так быстрее можно набрать. А я и руками успеваю быстро работать. Брусника, конечно, не такая сладкая как жимолость, но тоже вкусная. А особенно хороша она,  когда полежит в темном месте. Я ее в  сундук высыпаю из ведра. А сундук стоит в сарайке.  Вчера  нас на машине отвезли в лес за пять километров от поселка. Я взяла с собой два ведра, так как и назад  домой привезти  обещали. И на себе не надо нести  эту тяжесть. А если сами идем пешком, то, возвращаясь, приходится  волоком  тащить и ведро и кофту с завязанными рукавами, наполненную брусникой и косынку, привязанную к талии, тоже с брусникой. 
Так,  что  сундук уже почти полон ягодой. На зиму должно хватить. Мы так привыкли к брусничному морсу, что  без него я даже и не знаю, как можно обойтись. Да и мороженая брусника вкусна. У нас все занимаются сбором ягоды. Нет в поселке просто ничего не делающих людей.  Но хорошо, что хоть время варить варенье прошло. Собрала ягоду и высыпала ее. Все!  И вечера уже стали совсем холодные. Если летом тепло одевались только после 9 часов вечера, то сейчас уже после  шести часов вечера приходится одеваться теплее. Я свои брюки не снимаю. Мне в них так удобно и комфортно.  Как я раньше обходилась без них не знаю.  Оставшиеся денечки надо потратить на шитье еще пары брюк. Посылки, которые отправила мама с материка, будут приходить еще несколько месяцев. Но уже из  тех, что мы получили, мне досталось  пару отрезов на мои швейные дела. Мама меня хотела наказать за порчу простыни и не дать мне ничего, что отправила в посылках, но потом пожалела. А халат мой многострадальный забрала Майка. Она его как увидел, как взяла в свои руки, так и все! И больше мне его не пришлось  одевать. Погрелась я в нем совсем мало времени. Конечно, жалко было  дарить сестре,  можно сказать, что, самую любимую свою вещь, но он так понравился ей!  И в общежитии  у сестры холодно зимой. А ей простывать категорически нельзя.  Так, что в мой халат по вечерам теперь заворачвается моя  сестра, а не я.
 
Начинают понемногу съезжаться домой отпускники. К первому сентября  должны приехать все. А я очень жду Людмилу. Она   приезжает через два дня. Мне ее  летом так не хватало. Подруг много, но, самая близкая  - далеко от меня. Скорее бы уж приехала, мне так много надо ей рассказать. За лето в нашем поселке столько всего произошло! Да и у нее, наверно, много чего накопилось и мне рассказать.
Вечером нас, то есть  членов художественной самодеятельности,  собирает  руководитель этой самодеятельности. Все лето он пытался с нами хоть  что - то изобразить на сцене, но у него ничего не получалось. Половина «артистов»  на материке. Самые лучшие голоса отсутствуют, самые лучшие  танцоры тоже. А сейчас, наконец - то  собрались почти все. Планы у нашего зав. клубом просто грандиозные! Скоро должен быть смотр областной самодеятельности и мы, тоже,  будем готовить кое какие номера. А потом начнем турне по поселкам. Он уже составил график наших поездок. И, даже, уже  заказал напечатать билеты на наше выступление стоимостью 30 копеек. Будем зарабатывать средства для клуба. А деньги действительно нужны. Уже пора приобретать новые костюмы и декорации. Костюмы у нас  всегда хорошие, сшитые на заказ. И для хора и для солистов и для нас – танцоров. Если мы  выходим на сцену с тремя или четырьмя  танцами, но на каждый есть хорошие костюмы. Я всегда с удовольствием прихожу на репетиции и принимаю участие в наших концертах. Читать стихи на сцене  я наотрез отказалась – от греха подальше. С меня и одного раза  хватило! А вот станцевать – это  всегда пожалуйста. Я очень люблю танцевать. Может и походка моя такая подпрыгивающая от того, что  мой организм требует активного движения. Я бы весь день прыгала, танцевала, бегала и не уставала.  Но сдерживаю себя громадным  усилием  воли. Представляю, как окружающие меня люди,  отнеслись бы к вечному двигателю рядом с собой.  Маму  бы уж точно стали  предупреждать о моей вменяемости.  Я даже когда сплю, во сне подпрыгиваю и сама просыпаюсь от этого.  А уж когда иду под горку – желание просто взлететь – огромное. Хорошо, что я не страдаю лишним весом. Переживаю от своей худобы, хотя, наверно – как раз это  моя худоба дает такое невесомое состояние моего организма. Мне иногда очень хочется посмотреть на себя со стороны, как я выгляжу. Не слишком ли ужасно? Хотя, наверно не слишком, если  мальчишки начали тормозить около меня, не пробегая мимо.
 Год назад я такого внимания к своей персоне не замечала. Вроде и фигура  моя не изменилась за год. Скорее всего, изменилась я сама. Внешность осталась та же, а вот внутреннее состояние поменялось полностью. Конечно многие черты характера  те же, и в то же время я совершенно другая. Мудрая, сильная физически, но не сильная своей силой воли. Надо много трудиться, что бы  она стала моим главным достоинством, но у меня как замкнутый круг. Что бы воспитать в себе  мощную силу воли – надо хорошо потрудиться, а хорошо потрудиться – не хватает моей силы воли. Что бы успокоить саму себя я не теряю надежды, что у меня вся жизнь впереди и когда - нибудь  я все-  таки смогу себя преодолеть. Ведь еще год не прошел после моего возврата в повторную жизнь. И каждое выполненное мной поручение добавляет  мне  мощную порцию энергетики. Хотя сразу после активных действий я  ощущаю сильный упадок сил. Но видимо, организм получает хорошую встряску, после которой обостряется  работа всех  жизненно важных  органов.
    Единственно, что меня мучает и не дает жить счастливо – это человеческие отношения. Я очень сильно чувствую несовершенство их. Может беседы на произвольные темы с высшими силами дают мне знания правильности своего поведения, и я постоянно сравниваю информацию, которую получаю свыше и отношения, которые имеют место быть в реальности.
 Я не понимаю надобности вранья. Знаю, что это недопустимо, знаю, что это все накапливается у каждого человека в его чаше с негативными действиями, с  его выбором, выбором  жизни каждого дня, каждого часа. Я не понимаю, почему человек с такой легкостью наполняет эту свою чашу поступками, которые ему надо будет предъявить в конце жизни на  рассмотрение высших сил. Для анализа всего его жизненного существования. При рождении в каждого человека вкладывается понятие ХОРОШО и ПЛОХО. Ну почему чаша на которой написано  ПЛОХО наполняется  намного быстрее, чем чаша с надписью ХОРОШО. Тем более, что повседневное вранье – оно, по сути,  в жизни не играет никакой  роли, все походит мимо, пролетает мимо, никому не нужное -  но чаша то наполняется. Почему человек врет постоянно в своей повседневной жизни? Почему он сам никогда не задумывается над этим вопросом? Ведь как хорошо жить честно! Это такой кайф  для души! Ведь каждый случай вранья  – это ступенька вниз. Ступенька к болезням, к неприятностям, и просто к жизненному невезению. Хотя невезение – это и есть результат самого человека делающего неправильный выбор. Я с этим  явлением сталкиваюсь постоянно. Раньше не замечала, когда и почему люди врут.
 У меня было много друзей, подруг. Сейчас их стало значительно меньше. Мы имеем свои компании, вместе проводим время, но доверие мое уже стало более разборчиво. Из врушек в нашей компании осталось всего две девчонки. А пацаны - более честные,  чем девчата, наверно они более смелые и не боятся последствий своих поступков. Только они много придумывают, что бы показать себя в выгодном варианте. А у девчонок – еще одна беда – склоки. Как сделать, что бы избавиться от такого ужасного явления?  Ведь все это приобретается в детстве, а потом становиться неотъемлемой частью жизни. И сколько бед  приносит  эта человеческая черта. Надо что - то придумать, что бы  остановить развитие этого поганного вируса хотя бы у нас.

Сегодня первое сентября!  Автобус утром забит под потолок. Все мы поехали в школу в одно время – утром, и не знаем, в какую смену кто будет учиться. Всю дорогу, все 16 км в автобусе был крик, ругань и даже дело доходило до очаговой драки. То там, то здесь кто - то махал кулаками, кто - то орал, кто - то громко смеялся. Ну,  ничего завтра уже мы  поедем каждый в свое время. И автобус будет уже не так забит до упора. Хорошо, что все мы без своих  сумок, портфелей и папок. Первый день не будем учиться, а только информационный день. Если бы мы были еще и с  учебниками, то многим головам стало бы очень плохо. Духота, крики – еле выдержали эту поездку все. Вывалились из автобуса перепутанным клубком и  бегом кто куда.
За лето все мы повзрослели, пацаны стали длинные, нескладные. Девочки почти все в новых формах. Тоже изменились очень сильно. Звонок  не мог прекратить шум крики встречи после нескольких месяцев каникул. Все мы живем в разных поселках и не видели друг друга эти несколько месяцев. Свое взросление и свое внешнее изменение никто не чувствует, но зато изменение друг друга   видно очень хорошо. Восьмой класс – это класс выпускной. После восьмого  кто - то  будет поступать в техникумы, в училища. Поэтому мы уже не мелкие дети, а почти, что взрослые ребята, которые  начнут выбирать свою судьбу очень скоро.
Все восьмые классы перемешали, добавили ребят со Стекольного поселка. Там  школа до восьмого класса. Вот и получилось, что половина  наших теперь будут учиться совсем в другом классе, а в нашем новенькие. Они и стоят отдельной кучкой в стороне. Людки моей еще нет. Не приехала. Не знаю, с кем я буду сидеть за партой. За лето я немного подросла, но не на столько, что бы сидеть на задней парте или  даже в середине.  Опять  придется занимать первую парту. Но когда нас запустили в класс, оказалось, что на первую парту претендуют еще несколько человек, кроме меня. И о, радость!  Я теперь не самая маленькая в классе. Своим зорким глазом я высмотрела  двух девочек пониже меня. Так,  я, оказывается,  здорово подросла  за лето. Две девочки, которые были выше меня, стали ниже! Ура!!! А когда в класс зашли новенькие, то среди них  еще две девочки оказались маленькие. Вот так номер, теперь в строю на физкультуре, я буду посередине строя. А ведь  даже и не мечтала о таком.
Со мной за парту села новенькая девочка. Тихая, кудрявая. Зовут Таня. Живет на Стекольном. Через полчаса мы с ней уже болтали как давно знакомые. Что говорит наша  классная, никто ничего не слышит. Все заняты разговорами, новыми знакомствами, встречами через столько месяцев.
Мы все  подскочили от громкого стука указки о стол. Классная не выдержала, нервы, видимо ,стали сдавать. И она давай колотить указкой о стол, так как на ее голос, даже громкий,  никто не обращал внимания.
Как всегда  она начала нам говорить о необходимости  более ответственно подойти к проблеме – учеба. Она говорила, что мы уже взрослые и многие  учатся в этой школе последний год.  Уже пора задуматься о своей дальнейшей жизни, и если мы будем,  как в прошлом году  не думать об учебе, то нас ждет бестолковая судьба.
Но нам всем было не до вступительных речей учительницы. Нас интересовали намного более важные проблемы, чем учеба.  Девочки поглядывали на пацанов, и,  каждая, мысленно,  выбирала себе  более инересного.  А пацанам было не до нас. То, о чем они громко пытались говорить, было не подвластно нашему разуму. Проскальзывали слова,  смысл которых нам непонятен и совершенно не интересен. Какие-  то железяки, рыбалка, слово  «клево» - в каждой фразе. И что оно обозначает, то ли хорошо, то ли удачная поклевка, попробуй разбери.

Я уже неделю проучилась. Пока, что очень добросовестно делаю домашнее задание. Стараюсь соблюдать режим дня, который сама себе и назначила. Учусь я в первую смену. Так как выпускные классы все учатся в первую смену. Поэтому надо опять начинать заниматься в спортивном зале. Секций еще пока никаких нет, сказано было приходить через неделю. Но что ж приду через неделю! Сижу за партой с Татьяной. Девочка хорошая и уже сразу видно, что учится хорошо. По всем предметам разбирается намного лучше меня. И еще одна девочка новенькая появилась у нас в классе. Она приехала с материка. И на ее фоне мы все сразу ощутили себя очень  недалекой,  поселковой детворой. Хоть она и была нам ровесница, но на порядок выше нас стояла по своему интеллектуальному развитию. Она разбиралась во всем с легкостью очень знающего тему человека. Музыка – пожалуйста! Живопись – пожалуйста! Жизнь – тоже, пожалуйста. Она как будто прибыла к нам из другого мира. А уж когда она бегло начала читать текст на  английском языке – это уже стало для всех нас просто шоком. У нас, конечно, преподавали английский язык и немецкий. Лично я еле по буквам могла, что - то произнести.  Другие, имели успехи по этому предмету лучше меня, но так хорошо, как Тоня, не знали  даже учителя. Я очень хорошо почувствовала свое несовершенство рядом с ней.  Для меня, что музыка, что живопись были очень далеки и неинтересны. Поэтому  я была абсолютной тупицей в таких возвышенных недосягаемых для меня высотах.  Появившуюся мысль, что тоже надо хоть немножко попытаться начать разбираться в теме – культура, сразу отправила в космос. То, что мне в душе совсем неинтересно, заставить себя начать разбираться – в итоге ждет полный крах. Поэтому даже попыток делать этого не имеет смысла. Уж себя -то я хорошо знаю. И угнаться за Тоней в своем интеллектуальном развитии  тоже не имеет смысла. По ней было видно, что она получила очень хорошее воспитание с самого своего рождения. С ней занимались!  А мы дворовые ребята.  Она уже сформировавшаяся личность. Тактичная,  аккуратная, очень грамотная. Она прекрасно знает, что ей надо. А мы все живем сегодняшним днем.  Даже я с ней рядом почувствовала себя несмышленым ребенком, несмотря на то, что мозги мои совсем не детские. Нам обоим по 15 лет. Но Тоня намного взрослее меня. И она, при своей недетской тактичности, даже виду не показывала, какие мы  недотепы. Со всеми  нами она вела себя так, как будто каждый из нас великая личность. И поэтому с самого первого дня Антонина стала для всех непререкаемым авторитетом.  Она сразу стала всем помогать по предметам, кто и что не понимает.  Делала нам переводы с английского и наоборот. И сразу же по иностранному языку в нашем классе все стали хорошистами. Для нее  выполнить домашнее задание по этому предмету было настолько легко, что почти всему классу она за полчаса все переводила. Как она оказалась на Колыме, кто ее родители,  мы не знали. Насколько она была с нами тактична, настолько она была с нами скрытна о своей жизни. Мы ничего про нее не знали. Она еще не имела подруг и друзей. Все мы были на одном положении по отношению к Тоне. Конечно, очень хотелось узнать о ней побольше, но она была тверда. Так, что мы знали о ней только то, что началось с первого сентября.

Наконец- то приехала Людмила. Она так смешно начала разговаривать. С таким акцентом украинским. Почти четыре месяца прожила на Украине и все -  заговорила  на украинском языке. Получалась такая тарабарщина, что я не могла  разобрать, что она мне говорит. Половина на русском, а половина на отпускном. За один день такого общения с ней у меня к вечеру жутко разболелась голова.
-Или ты с завтрашнего дня начинаешь говорить, как прежде или, я просто не смогу с тобой разговаривать, - поставила ей свои условия.
-Но я ведь приехала с Родины своей матери и должна уважать язык своих предков,- пыталась мне втолковать моя подруга.
- Да, ради бога, уважай, но ведь ты находишься не на Украине, а здесь. А здесь все говорят на одном языке. И тебя не поймут ни подруги, ни в школе учителя. Поедешь  опять на свою Родину и будешь там говорить, как там принято. А здесь, уж,  пожалуйста, говори  понятно для нас.
- Хорошо! Но петь я буду все равно на Украинском языке.
- А, что,  ты еще и петь теперь будешь? – удивилась я.
-- Да, буду! Я много песен выучила украинских. И они мне просто безумно нравятся. Никогда бы не подумала, что полюблю петь. Я теперь пою всегда и везде.
- Тогда спой мне что - нибудь,  - попросила я.
Людмила запела какую то очень жалостливую песню с придыханием и с выражением безумного горя. А так как  пению ее никто не учил, и отрабатывать тембр голоса она никогда не пробовала,  песня ее звучала просто ужасно. Но самой ей этот процесс очень нравился, и свое пение приводило ее в полный восторг. Она спела одну песню, потом вторую, потом третью. Все  ее песни были с одним мотивом и, по - моему, с одними словами, потому как текст я так и не поняла. Три песни для меня уже были пределом даже, если взять во внимание, что пела их моя лучшая подруга.
- Ну как? – Спросила Людка, когда  наконец все пропела.
- А у меня просто нет слов, - честно ответила я.
Пусть понимает мой ответ, как хочет. Естественно она поняла, что мне очень понравилось.
- Ничего, привыкну, все - таки она моя подруга, - попыталась я успокоить саму себя.
Рассказала ей про начало учебы, про новеньких в классе. Но ее больше всего интересовали, какие пацаны  учатся с нами. Я ей  рассказала о новенькой девочке, с которой т сижу за партой.
- Значит,  у меня нет теперь места   рядом с тобой? – не особенно расстроившись,  подвела она итог моего рассказа.  Буду сидеть с тем, кого сама выберу.
По всей видимости, подсознательно, мы уже привыкли друг к другу и нам надо какого - то разнообразия. Я обрадовалась, что Людмила не обиделась на меня, из - за  моей новой соседки.
- Я привезла Хну для волос. Завтра мы с тобой днем, пока все на работе, у тебя в ванной закроемся и покрасим волосы. – Предложила мне подруга. – Получается такой классный оттенок. Я не пробовала красить, но видела, какие  волосы от  хны  получаются красивые.
  Мне эта идея тоже  очень понравилась. Тем более, что мои волосы имеют просто безобразный цвет, цвет мышки после линьки. И хороший оттенок мне не повредит. Если только он будет почти незаметным, как обещает моя подруга. Иначе реакцию своей  классной руководительницы даже  страшно представить. В восьмом классе  у нас осталась наша классная руководитель  с прошлого года.
На следующий день  Людмила специально зашла в класс после всех, что бы получить выбор, с кем ей сидеть. С порога обозрела все свободные места, что то прикинула у себя в голове и направилась прямо к парте, где сидел новенький мальчишка тоже  из  Стекольного.
Людка после отпуска повзрослела, немного поправилась и стала довольно таки симпатичной девочкой. Длинные волосы,  завязанные узлом на макушке открывали ее лицо с чистой кожей, немного загоревшей. Выглядела она очень привлекательно. Поэтому, как только Людка появилась на пороге, в классе все уставились на нее, а мальчишки со свободными сидениями рядом с собой, даже затаили дыхание, ожидая, кого она выберет. И пацан, с которым она  не торопясь присела, от счастья даже сильно покраснел. А я не поняла, почему она его выбрала. Обычный мальчишка, не выделяется ничем. Ни красотой, ни ростом.  Ну ладно, ей виднее. «На вкус и цвет товарищей нет».
После школы Людмила пришла ко мне с двумя пачками хны. Мы прочитали, как надо красить волосы. Но решили сделать все по - своему. Она сказала, что надо подержать краску на волосах подольше, так как ее подруга на Украине держала, как написано и оттенок получился очень слабый.  Поэтому,  намазав волосы хной,  мы просидели в ванной один час. Первая начала смывать краску Людка. Волосы ее действительно приобрели очень красивый  слегка шоколадный оттенок. Потом начала смывать краску с волос  я.
По мере моего мытья головы лицо Людки стало приобретать выражение ужаса. Зеркало было за спиной, и я не видела, что у меня получилось. Но по ее выражению,  поняла, что, ничего хорошего! Я вытерла голову и повернулась к зеркалу.
Мои волосы приобрели ярко  красно –  рыжий цвет. Я чуть в обморок не упала, увидев себя с такими волосами.  Людка, молча,  на меня уставилась, потеряв дар речи,  и у меня этот дар тоже куда то исчез. Пропялившись в тишине друг на друга минут пять, мы так же молча вдвоем стали мыть мою голову всевозможными моющимися средствами, что стояли у нас на полках.
Но все оказалось бесполезным. Мои волосы больше не поддавались никаким экспериментам по мытью. И свой цвет ярко красно – рыжий не меняли ни в какую.
В тоске мы выползли с подругой из ванной комнаты, не зная, что делать дальше. Ведь наголо не побреешься!
- Ты можешь в шапке ходить, - посоветовала мне она.
- Ну, до школы я могу в шапке, а в классе как быть? – наконец - то у нас произнеслись первые слова.
- А в классе, я не знаю.
- И я не знаю! Но ведь не убьют! Ну, поругают. Из школы ведь за покраску волос не выгонят?
- А вдруг выгонят?- чуть не плача от жалости ко мне, произносит моя подруга.
Мои волосы очень тонкие от природы,  быстро  высыхают. И поэтому уже через пятнадцать минут вокруг моей головы, почему то, из совершенно прямых волос образовались кудряшки очаянно рыжего цвета. Ярко рыжее лицо с веснушками и рыжие волосы.  Я  не расчесывала волосы после покраски, забыла, и они высохли, как лежали. Поэтому получились кудрявые.
- Томка, пусть тебя ругают, но как здорово! – с восхищением произнесла Людка. Я такого еще никогда не видела. Видела рыжих, но таких! Что бы с ног и до макушки волос с такой рыжиной!  Ты такая будешь одна на всю школу!
- Да я и так одна на всю школу, с такими веснушками, - уже не такая  расстроенная  ответила я. -  Ведь  мне и самой начала нравиться моя прическа. Представляю, как я завтра в школу заявлюсь с такими волосами. Ладно, будь, что будет! Я приняла решение оставить все как есть и принять то, что у меня случилось с достоинством!
- Вот и правильно,  - Обрадовалась Людмила. Она очень переживала, что стала виновницей  моей проблемы. - Ты на меня не обижаешься? Я не знала, что так получится. У меня ведь все получилось, как и задумано. А у тебя волосы какие то ненормальные.
У Людки тоже волосы уже высохли и стали действительно с красивым оттенком и еще гладкие и блестящие.  Она была вполне довольна своим результатом.
- Ладно, пока! Я побежала домой, мне уроки делать надо, - засобиралась она убегать. Но я подозреваю, что не уроки ей надо делать, а страх перед моей мамой гнал ее подальше от нашего дома.
Людка ушла, а я не могла оторваться от зеркала. Сама себе я очень нравилась!
- Ну и пусть, вся рыжая, кому какое дело? Это же я рыжая, а мне нравится. – успокаивала я  себя, в ожидании прихода всех моих родных. Реакцию их на мою внешность я примерно могу себе представить. Сашка, наверно сразу станет дразнить рыжей, у мамы опять сердце начнет болеть, отец, скорей всего, не заметит изменение цвета моих волос, Майка будет смеяться.
Первая пришла домой Майя. И уже с порога, глядя на мой несчастный вид,  громко расхохоталась. Смеется и не может остановиться, посмотрит на меня и снова сложится пополам.
- Майка, остановись! Тебе очень вредны сильные эмоции, ты сама говорила нам, что ни расстраиваться,  ни сильно смеяться тебе нельзя. Сердце может опять дать сбой.- Пыталась я ее успокоить.
Но куда там! Она хохотала до икоты, пока ей, действительно плохо не стало! Я даже испугалась, глядя на нее. Она побледнела и схватилась за сердце.
- Слушай, ты, прекращай устраивать такие закидоны! – то ли со смехом, то ли с болью еле слышно прошептала она. Иначе всех нас угробишь!  А мама видела?
- Нет, ты первая. А теперь я боюсь за маму, после твоей реакции. Что мне делать?
Майка уже успокоилась, а так как она старше меня, то и умнее, предложила не показываться маме на глаза. Сказала, что сначала подготовит ее, а потом  я выйду.
Да, этот вариант, по всей видимости,  самый приемлемый. Так мы с ней и договорились. Я сижу в своей комнате, а Майя будет разговаривает с мамой.
- А ведь, действительно волосы твои классные! Чем ты их покрасила? Так необычно!  И идет тебе это цвет. Я сейчас присмотрелась – очень хорошо!
- Самое главное, что я не такая, как все!  Хоть чем то, но отличаюсь. Хоть волосами, хоть своей рыжиной, но не такая как все. У меня внутри постоянно свербило, что мы все – толпа, одинаковая, серая, не интересная. И, видимо, мое подсознание помогло мне как то из толпы выскочить в сторону.
- У тебя все время какие то  мысли и желания ненормальные, - ответила моя сестра.
- А тебе не приходило в голову, что у каждого человека бывают мысли и желания ненормальные, только люди об этом молчат, молчат о своих желаниях, а я вслух все озвучиваю. Ну, скажи мне о своих желаниях, самых заветных.
- Нет, не скажу! Еще чего не хватало!
- Раз ты так категорически не хочешь мне говорить, значит у тебя тоже твои желания ненормальные. Поэтому о нормальности человека судить по его внешности и по разговору, наверно, нельзя.
И вдруг меня как током кто ударил! Мне  ведь нельзя выделяться ни своей внешностью, ни поведением. Я получила категорическую установку – нельзя! И, что же я наделала? Я поступила ровно наоборот. Меня из любой толпы видно за версту. Меня теперь, если один раз увидишь, то вряд ли сразу забудешь. Я так расстроилась! И что же я за тупая такая! Было сказано – нельзя! Ну почему мои мозги не могут работать так, как им положено? Что делать? Краски  для волос у нас не продают. Наголо  себя подстричь – так еще неизвестно, что предпочтительней? Лысую меня  еще лучше запомнят, чем рыжую. Придется ждать, когда новые волосы вырастут и тогда все встанет по своим местам.  От расстройства до радости  моей душе всего и надо то одна минута. Я  успокоилась, поняв, что  через два месяца, ну пусть через четыре, мои волосы примут прежний цвет. А ведь не хочу! Мне уже так очень нравится. Ладно, время покажет!
Отец, как я и предполагала, изменение цвета моих волос не заметил, я специально мимо него прошлась пару раз, но он не отреагировал никак. Сашка посмеялся над моей внешностью, удивился моему желанию быть добровольно такой рыжей и предупредил, что обзываться будет обязательно, если я буду плохо себя вести по отношению к нему.
Но когда пришла мама, я закрылась в комнате и решила не высовываться, пока меня не позовут. А уж когда позвали – то и досталось мне от мамы! Она высказала  все, что думает обо мне! И, что я ее в могилу сведу раньше времени, и, что люди скажут, и что в школу она отправит отца, когда родителей будут вызывать. Но к вечеру, успокоившись и глядя на меня, она сказала, в общем,  то и не плохо! И сейчас с такими волосами я намного выигрываю во внешности, чем была раньше. И, даже худоба моя на фоне красной головы, не так бросается в глаза.
Одобрение своего семейства я получила. Хоть и через мамино негодование и Майкин дикий смех. А вот как  я завтра в школе появлюсь с такой головой? В шапках еще никто не ходит, хотя на улице прохладно. А я одену. Найду самую тонкую шапку,  и в ней поеду в школу. Перед сном мне позвонила Людмила узнать, как мои родные прореагировали на мою внешность. Я ее успокоила, что все в порядке. У меня дома даже никто не спросил, чем я покрасила волосы  и где взяла хну. Так, что Людка может  безбоязненно приходить ко мне.
Утром дома мне все пожелали »ни пуха, ни пера». Мама заранее категорически отказалась ехать в школу, если ее вызовут. Говорит, что бы я сама отвечала за свои поступки. И, как назло, первым уроком у нас должна быть литература. Значит сразу же на первом уроке мне и достанется  по полной программе. Еще не было случая, что бы кто - то из учеников в нашей школе покрасил себе волосы. Ни ногти, ни брови, ничего,просто категорически,  не разрешалось подкрашивать.
В школе в раздевалке Людмила и я проторчали до самого звонка.  Уже все сидели в классах на своих местах,  когда мы  бегом заскочили в свой класс и уселись на свои места. В классе была гробовая тишина.  Все  повернули свои головы в мою сторону. Видимо никто не мог найти свое мнение по поводу моей прически. Хорошо, что я сижу не на первой парте, а на третьей. Может учительница меня сразу и не увидит.
Но я очень ошибалась. Она меня увидела сразу практически от дверей. Видимо цвет моих волос  сразу всем бросался в глаза. Но кроме  рыжего цвета на моем лице еще, видимо, были очень несчастные глаза. Клавдия Лаврентьевна  резко затормозила и остановилась, как вкопанная, как будто прямо перед ней был обрыв. Минуту она смотрела на меня. За эту минуту  у нее раз десять поменялось выражение лица, от крайнего удивления до крайнего негодования ( это я так решила, глядя на нее). Затем она резко развернулась и вышла за дверь.
- Ну, все! Пошла, жаловаться  директору. Точно выгонят из школы! Все в классе громко заговорили, кто - то жалел меня, кто - то смеялся, кто - то удивлялся моей смелости. Знали бы они все, что моя смелость, сбежала от меня в тот миг, когда я увидела свои волосы после покраски. Валерка не вытерпел и бегом к двери, посмотреть, куда пошла наша классная. Из  ребят он, пожалуй,  больше всех переживал за меня. Приоткрыв дверь, он заглянул в щелочку, а потом, повернувшись ко мне удивленным лицом, прошептал – хохочет!
- Кто хохочет?-  не поняла я.
- Наша классная.- С удивлением отвечает он.
Мы никогда не видели, что бы наша классная руководительница улыбалась. Она всегда очень  сдержана. А что бы хохотать? Я даже представить себе не могу, да и никто из нас не может представить смеющуюся Клавдию Лаврентьевну.
- Тамара, я с тобой потом поговорю, просто у меня сейчас нет времени, да и слов нет, надо подбирать, никакой текст, глядя на тебя, в голове у меня не складывается, - сказала она, войдя в класс через какое - то время.

Ближайшую неделю я была в школе ходячим анекдотом. Смеялись над моей внешностью все и ученики и учителя. Я и сама не знаю почему, но меня никто не ругал, к директору не вызывал, и не пугал  никто, что вылечу из школы. А через неделю все привыкли  ко мне такой, и сама я с удовольствием смотрела на себя в зеркало. Рыжие волосы с моими зелеными глазами, хоть и совсем маленькими, имели неплохой контраст.  Людка была очень горда собой. И каждый день мне напоминала, что это она  привезла хну.
 
  Вот и сентябрь подходит к концу. Я два раза в неделю остаюсь во вторую смену в школе, что бы заниматься в спортзале. За свое сердце уже не боюсь. Сбои и боли прекратились еще летом. Горло тоже не болит. Поэтому можно истязать себя тренировками на полную катушку. Что я с удовольствием и делаю.  Успехи в учебе постепенно повышаются. И  мне делать домашнее задание стало намного интереснее. Может я умнею, а может, стала просто понимать,  о чем речь идет в учебниках, которые я стала открывать  почаще, чем раньше. Но одна проблема, все - таки остается. По – всей видимости,  это врожденное качество моей памяти. Я не помню даты. Когда что началось, кто и когда родился, кто и когда умер. Не помню никакие даты событий. То есть предмет – история, где сплошные даты – у меня на последнем месте по успеваимости. И еще я очень косноязычна. В душе все понимаю, все могу рассказать, но вслух два слова не связываются.  Вроде бы и не стеснительная, а у доски ну просто дуб дубом! Мне проще повернуться к народу спиной и писать на доске мелом, чем стоять перед классом и что - то рассказывать. Ну не публичный я человек! Иногда прошу высшие силы мне помочь. Но бесполезно! Никто мне помогать не хочет. Все свои проблемы должна решать сама. Я это прекрасно понимаю, но все - таки жду: а вдруг, сжалятся и помогут. Хуже нет ждать от кого  - то помощи! Тем более, что все мои проблемы не безнадежные и при минимальном усилии с моей стороны, я могла бы от них  полностью избавиться. Но такая вот человеческая натура противная. Так и хочется на чьей то шее в рай въехать. В конце каждой недели я даю себе зарок, что с понедельника начну новую, обновленную жизнь. Но вспоминаю о своем зароке  где то в среду, до пятницы мучаюсь от чувства вины, а в пятницу опять обещаю начать с понедельника новую жизнь. Сегодня опять среда и я сижу, делаю уроки,  мучаюсь от своего несовершенства. В субботу должна прилететь Алла с Маринкой. А Майя уже в Минске. Галя учится в мед.институте в Благовещенске  и живет  в общежитии.

   В поселке очень много чужих людей. В основном геологи. Толик уехал в Магадан продолжать учиться. В нашем поселке он был на практике. Ну и слава богу, что уехал! Если честно признаться, он мне уже порядком надоел со своими ухаживаниями.  Не могу, когда меня что - то напрягает! Мне нужно полная свобода.  Никаких увлечений, никаких  сердечных привязанностей.
 С Вовами я стала общаться часто. Единственно, с кем мне  сейчас интересно – так с этими ребятами. А они меня воспринимают, как своего пацана.  Мне это вполне устраивает. Они часто приходят ко мне домой,  и мы сидим в моей комнате, просто разговариваем. Я, то чай принесу, то накормлю их. Почему то все мальчишки в этом возрасте постоянно голодные. Когда бы я им не предложила покушать, они всегда с удовольствием соглашаются. Ребята интересные,  не сочиняют того, чего не было, не хвастливые. У них уже все  мысли о том, как  уедут из Карамкена. Интерес к жизни уже за пределами нашего маленького поселка. Постоянно спорят, куда поступать, в какой институт, в какой город. Желание учиться дальше у обоих преогромное. И интересы нашего поселка уже этих мальчишек не трогают. Оба учатся хорошо. Два высоких красавца. В школе все девчонки только о них и мечтают. Да и Вовки сами начали перебирать для себя подружек. Элька просто умирает от ревности. А Вове номер два все до потолка. Он мысленно уже в большом городе, в институте. Сидим по вечерам в комнате, и они рассказывают, как девчата им проходу не дают. А я тоже им рассказываю, как и мне эти девчата тоже проходу не дают. Все хотят подружиться со мной из- за них. Приехать ко мне в гости, и нечаянно застать у меня мальчишку своей мечты.  Я учусь в восьмом классе, а десятиклассницы набиваются в подружки. Смешно! А в школе  оба  друга никогда не пройдут мимо в меня в коридоре. Обязательно остановятся, поговорят. Вот все девчата и пристают ко мне с вопросами – что у нас общего. Никому и в голову не приходит мысль, что можно просто дружить. И о чем мы разговариваем, что они рассказывают мне – никому и никогда не говорю. Может еще поэтому, у нас такие хорошие отношения. Я для них как сестренка. Которую надо опекать, защищать. Я так к ним привыкла, что когда  Вовки уедут, мне их будет очень не хватать. И Элька сейчас все свободное время проводит у меня дома, с той же надеждой, что и другие девочки. Но Вовки, сначала  позвонят ко мне, спросят, никого ли нет, потом приходят. Я заметила, что Элька стала на меня обижаться. Видимо она чувствует, что Вовка к ней теряет свой интерес. И никак не может понять, что это  он может у меня дома делать, когда у него есть она. Вовка меня просит, что бы  я тактично, объяснила  Эльке, что она не нужна ему, но я отказалась. В таких делах посредников быть не должно. Вот между двух огней и нахожусь. А Элька очень нравится  мальчикам. Есть в ней - что - то такое, притягивающее их магнитом. Я бы не сказала, что она красавица, и ростом маленькая, но у нее очень красивая фигура с большой грудью и очень тонкой талией.
   Так теперь не только девочки стремятся  напроситься ко мне в гости, но и мальчишки тоже из – за Эльки. В нашем классе учится Витька. Крупный парень, молчун. И, видимо, очень стеснительный. Потому, что как начнет разговаривать, сильно краснеет. Уже неделю он смотрит на меня, хочет, что - то сказать, но потом, как яблочко румяное сделается и бегом в сторону. Я раньше никогда не чувствовала его внимания к своей персоне. А вот уже неделя, как моя спина сжигается от его пламенных взглядов.
Ну,  сколько можно вот так меня испепелять? Мало того, что волосы огненного цвета, так еще и спина горит.
- Витек, что ты от меня хочешь?- после очередного вот такого взгляда я подошла к нему.
Бедный пацан, покраснел, потом резко побледнел, потом еще приобрел какую- то окраску, которую словами не выразить, но все таки сумел, взяв свою силу воли в кулак ответить мне.
- Мне ужасно нравится Элька! Я ни учиться не могу, ни спать. Что мне делать? Я знаю, что она твоя подруга, но учится в другом классе, и поэтому я очень боюсь к ней подойти. А вдруг она со мной даже разговаривать не захочет? А вдруг она скажет мне,  что нибудь очень обидное? Как мне жить, то потом?
Вот так,  так!  А я - то уж размечталась! Думала, что моя персона, так волнует  парня. Оказалось, все намного проще. Это моя подруга его   так интересует. Я стала говорить Витьке, что у Эльки уже есть парень и больше ей никто не нужен, но мои слова стукались о его голову и отскакивали от нее. По его глазам вижу, что парень ничего не понимает и ничего не хочет слышать. Вот познакомь его с Элькой и все!  Ему бы только на нее посмотреть, только с ней поговорить, и большего счастья не надо.  Такого напора, я выдержать, конечно, не смогла.  Сломилась! Согласилась ему помочь. Но только на субботу. В другие дни не получится. Элька учится во вторую смену, а у меня спортзал. Да еще и неизвестно, как сама Элька  на это отреагирует. Я же не могу не поставить ее в известность о нашей договоренности.  Вечером я  ей все рассказала. Она на меня в крик! Что ты вмешиваешься! Ты сама хочешь, что бы я отстала от Вовки и освободила тебе место. Находишь мне каких - то непонятных вздыхателей!
- Элька успокойся. Ты только посмотри на меня. Ну разве я тебе соперница?  Не нужен мне ни твой Вовка, да и вообще никто не нужен! И от тебя не убудит, если ты поговоришь один разочек с  мальчишкой. Я его не смогла убедить, что у тебя уже есть парень.
Для себя я решила, что это первый и последний раз, когда я соглашаюсь на  такие дела.  То - же мне сваху нашли!
У нас квартира большая, по сравнению с другими. Пять комнат. И все,  кто приходит к нам в первый раз,  самостоятельно выйти не могут. Как слепые котята  тычутся в разные стороны и везде вместо выхода – комната. А в комнате кто - то находится. Бедный гость, как зверь, попавший в клетку,  начинает паниковать, и еще больше плутает по квартире. Я специально не провожаю до двери. Смотрю, как бедолага сам  выберется. Мне смешно, а ему – хоть плачь! Мама, если в этот момент находится дома, всегда меня ругает, за издевательство над людьми.
- Неужели тебе так трудно  вывести человека из квартиры? Нельзя смеяться, когда кому - то плохо!
- Но ведь смешно! – отвечаю я. Как можно заблудиться в пяти комнатах?
Витек тоже приехал ко мне впервые. Я провела его в свою комнату, где уже была Элька. И сама вышла. Не хотела присутствовать при их разговоре. Но что этот разговор был не из приятных, я поняла уже через пять минут, когда Элька меня позвала. Она уже прощалась с парнем, а он был просто до невозможности красным и несчастным. На пороге своей комнаты я тоже с ним попрощалась и он, как и все, приходящие к нам в первый раз,  заблудился. Я  единственный  раз за все время пожалела, что сама не вывела мальчишку из квартиры. Как ему было плохо! Я не знаю, что ему сказала Элька, но думаю, что ничего приятного, а тут еще у нас на виду у всех, он не может найти выход из квартиры.
- Витя, вот здесь дверь, подсказала я ему, видя нечеловеческие муки, которые переносит пацан. Ему было ужасно неловко, обидно и еще стыдно. Что такой большой и не может найти дверь на улицу.
Я думаю, что получив такой стресс,  Витенька надолго забудет и об Эльке, и вообще о ком то из девчат.
Все Элька ! - в этом доме прекращаются  любые свидания, кроме тех, кто здесь живет! Мне хватило одного раза, что бы влезть в шкуру бедного мальчишки, и пережить вместе с ним такие бурные негативные эмоции. Мне его было очень жалко. Хотя это называется -жизнь, со всеми  ее плюсами и минусами.
В понедельник Витя смотреть на меня не мог. Видимо ему было очень стыдно. Может,  у него это было первая попытка завязать отношения с противоположным полом. И такое фиаско! Я сделала вид, что ничего не было, ничего не знаю,  и ничего не видела и не слышала.

Людмила переезжает в другой поселок. Как же я буду без нее? Как я буду без ее борща, приготовленного тетей Олей, Людкиной мамой. Я такого борща не ела нигде и никогда, кроме как у них дома. Что за приправа,  какие компоненты в этом борще я не знаю, но запах и вкус просто неповторимые! На мои попытки узнать, как ее мама готовит этот борщ,  Людка не отвечает. Она говорит, что не знает, как он варится. По всей видимости, это их семейная тайна. И тетя Оля мне ничего не рассказывает. Говорит, что бы, молча, кушала и не ковырялась ложкой в тарелке, все равно ничего не найду. Может тетю Олю так сильно любят мужчины, попробовав ее борща.

Хорошо, что мы так и останемся в одном классе.  Мать Людмилы снова выходит замуж. У нас живет вдовец с тремя детьми. Две девочки и один мальчик. Все они младше Людки и ее брата. Переезжают в Стекольный. Это поселок находится на 72 км по трассе. А мы на 103 км. Будем теперь встречаться посередине в школе. Она довольна переездом. Все таки какое то изменение в жизни. В Стекольном ее мать и новый отчим покупают дом со всеми хоз.пристройками. Семья теперь будет состоять из пятерых детей и двоих взрослых. Как моя Людмила с ними будет уживаться? Хотя характер у нее спокойный, контактный. Я думаю, что все будет хорошо. Новый ее отчим,  мужик трудолюбивый, спокойный. Но как же мне не будет хватать моей подруги рядом. Придется  теперь проторить дорогу в поселок Стекольный. Так как  школьного времени на общение с подругой мне, конечно, хватать не будет, да и вторая подруга Татьяна с которой я сижу за одной партой,  тоже там живет.

   Уже выпал снег, на улице холодно. Мы  почти сразу после лета переходим на зимнюю одежду. Практически не бывает осени. Лето – а потом сразу  зима. Я много читаю книг, много читаю о таком периоде природы – как осень, читаю про  « бабье лето». А что такое  - непонятно. Как может осень длиться несколько месяцев? У нас лето переходит в зиму, а зима переходит в лето. То есть лето – это всего три месяца, а остальное – зима. Вот такая Колыма. Хорошо, что дома всегда тепло и в школе тепло. Но, когда на улице снег и, несмотря на то, что дома тепло, все время хочется прижаться к чему то  тепленькому или накрыться потеплее.  Дома я часто сижу спиной к батарее отопления  на маленьком стульчике и читаю, а по выходным, когда у нас топится печка, то спиной к духовке. Так хорошо!
Скоро зальют каток,  и  мы будем все свободное время пропадать там.  Мне мама принесла коньки, правда большого размера, но ничего, я одену  несколько  носков.  У кого - то у нее на работе дочь уехала на материк, и коньки не нужны. У меня своих коньков никогда не было.  А кататься на коньках я люблю, поэтому с нетерпением жду, когда появится лед. Вечерами на катке собирается вся поселковая молодежь. Скорости никакой, зато просто двигаться на коньках – хорошая разминка.
 
ГЛАВА 6

День за днем бегут со скоростью звука. Уже скоро год, как я вернулась в свое детство. Прошлую жизнь почти не вспоминаю, так как ничего из этой затеи не получается. Я знаю, что у меня уже была жизнь, а сейчас я повторяюсь, но вспомнить ничего не могу. Иногда так хочется, особенно, когда настроение плохое. Видимо меня тянет в таком состоянии  к воспоминаниям потому, что там мне было хорошо. Мне и сейчас хорошо, но в старшем возрасте эмоции видимо сильнее, чем в детском возрасте, поэтому в подсознании у меня  только тепло от моих  напрягов  пытаться вломиться  в прошлое. Почему у нас память такая несовершенная. Ничего не задерживается. Все бы хорошее оставалось, а плохое – улетучивалось. И все были бы счастливы. Иногда,  что - то промелькнет в памяти, вроде бы это уже видела, или такое уже происходило. Но все это мелькает в долях секунды, А за это время я ничего не успеваю уловить. Может мне как подарок, давали бы возможность хоть иногда побывать в своей прошлой жизни?  Интересно, только у меня бывают такие мимолетные воспоминания или у всех людей? Может,  у кого то тоже были какие-  то прошлые жизни.

- Каждый человек получает свой шанс. И даже не один за свою жизнь –  вдруг услышала я своих высших опекунов.- Каждому дается несколько вариантов решения. Каждому дается  по нескольку раз прожить те или иные земные моменты. У человека всегда есть выбор, какое решение принять. Безнадежных вариантов не существует. И от принятия  решения зависит его вся остальная жизнь. Когда мы видим, что человек нечаянно ошибается, или неуверен в своем решении, или долго мучается, а потом принимает все - таки неверное решение, которое грозит ему бедой, вплоть до самоуничтожения или еще какой - то трагедией, мы всегда идем ему навстречу. Мы возвращаем  его назад к тому моменту, когда он  принимает этот жизненно неверный вариант. Мы даем ему возможность еще раз пройти по ситуации и снова принять какое - то решение. Каждый человек имеет свой шанс исправить свою судьбу. Но если он и второй раз идет по неверному пути, то шанс можно считать утерянным. Не только ты сталкиваешься с тем, что уже это что - то видела раньше, или пробовала раньше или проживала этот момент,  когда то раньше. Да, мы позволяем прожить некоторые моменты жизни не один раз. Есть такие люди, которым не дается такого шанса, потому, что они не стоят перед выбором, не задумываются, что делают. Они как таран идут,  сметая на своем пути все. Но такие люди тоже нужны. На фоне этих существ, люди должны учиться  быть правильными. Мы не даем им долго жить, они не заслуживают этого. Но перед каждым человеком есть варианты : помочь, или навредить, украсть или подарить, убить или спасти. Вот в таких случаях мы и даем шанс продумать  свое решение, если оно первоначально было принято неверно. Но если и второй раз оно принято так же неверно, то этого человека уже не оберегают, свой шанс он не использовал. Каждый человек сталкивается с тем, что уже проживал какой - то момент своей жизни. Он это вдруг нечаянно вспоминает. Мы полностью память не уничтожаем, даем возможность подумать. Даем возможность понять человеку, что мир намного сложнее, чем  ощущает он - и все анализируется, все считывается, все накапливается. Все действия, все мысли, все желания. И если человек ворует в  темноте и без свидетелей, и думает, что его никто не видит то это его действие, вместе с его мыслями обязательно  прибавится к его  негативной чаше жизни. И может,  как раз в этот момент ему и был предоставлен шанс, последний шанс – делать или не делать.
Ваша жизнь – это тест. Пройдете его или нет.  Отборочный тест. Кто - то сразу выбывает, если нет шанса пройти  этот тест.  Если сознание его примитивное, как у животного. Как только мы видим, что  такой человек безнадежен, то и место на земле ему не должно быть. Вас  постоянно ставят перед сложной ситуацией. Смотрят на вас, анализируют ваши действия, ваши мысли и поступки. Есть люди, которые безошибочно принимают правильное решение. Они на всем протяжении земного существования получают помощь. Если живут правильно – то живут счастливо. И с первого дня рождения и до последнего своего вздоха каждый человек проходит ежедневное тестирование своих мыслей и своих действий.

- Но люди про это не знают, они не знают про ежечасное тестирование своей жизни. Почему бы им как то не сообщить об этом открытым текстом? Тогда они всегда бы поступали правильно.

- Вот в этом то как раз и заключается весь смысл тестирования. Человек должен жить правильно, независимо от того, что он получит за это.  Его действия должны быть в соответствии с его  чистой душой и чистыми помыслами. Он живет так потому, что так надо жить и никак больше. Он не торгуется с высшими силами, сделать, что - то хорошее, что бы потом получить за это плату. Он так живет, потому, что по другому просто нельзя.

- А если человек родился совершенно без  признаков,  какого то сознания, то его тоже надо убирать?- В ужасе от такой информации спросила я. – Есть ведь люди больные, рождаются без признаков какого действия ума. В нашем поселке есть такой парень, у него болезнь Дауна.

- Это не болезнь. Это его первая жизнь. Первый человек был самый примитивный, без каких - то жизненных навыков. Почти, что животное. Но он обладал разумом, а не инстинктами. Примитивным, но разумом. А дальше эволюция делала свое дело. Тело менялось, а разум развивался. Но тело меняется  столько раз, насколько совершенен разум. Если разум  с каким то браком, не совершенствуется в положительном отношении, то его  просто уничтожают. Но вместо него появляется другой с начальной, нулевой  стадией развития. Это и есть  люди, которых вы считаете больными. Они сейчас только в первой своей жизни. И на протяжении своего первого появления имеют характер близкий к идеальному.  Добры, доверчивы, бросаются на помощь, любят всех вокруг. Их сознание еще совершенно не развито. Потому, что это сознание только, что появилось и ему надо пройти весь путь, несколько жизней, что бы соответствовать среднему сознанию среднего человека. И,  самое главное, они  совершенно не способны,  на продуманные негативные действия.  Вы их считаете больными, лечите, непонятно от чего. Но потом эти сознания, в процессе своего дальнейшего развития, проживания в других жизненный этапах,  начинают приобретать жизненный опыт и начинают делать свой выбор. Если в своем первом рождении на нулевом этапе этот человек  остается в любящей семье, он приобретает положительные черты характера, а если от него отказываются и он попадает в заведения, где надо выживать, то вряд ли он будет иметь положительное направление своего развития. Пока существует человек – сознательный -   на высшем уровне постоянно идет отбор. Кому то пытаются помочь, кому то устраивают экзамен, кому то дают шанс, а кого - то просто уничтожают, заменяя  его с нуля новым сознанием.

- Выходит, что мы как подопытные кролики существуем,  для чьих - то экспериментов?

-Нет, это только подготовка к образованию жизни в мировом пространстве. Идет отбор и на земле и на  других планетах. У нас не получается, что бы сознание разумного человека было положительным. Даже самые первые люди Адам и Ева, сразу же начали жить не по тем правилам, что были им предложены. По - своему!  Правила – это закон!  А они его стали нарушать. А их дети жили, нарушая закон жизни  уже постоянно. А дальше – прогрессия.  Сколько раз  мы начинали свою работу с самого начала. Уничтожали на земле все разумное и восстанавливали с нуля и опять приходили к тому же результату. Но есть  все - таки отбор, сейчас у вас будет очень быстрый прогресс – по вашему времени. В высших слоях времени не существует. И этот прогресс покажет, что делать дальше. Или опять начинать с нуля. Или начинать с базы, которая собирается у нас. В этой базе очень много сознаний ( то есть как вы называете душа человека) положительных, которые очень стойкие  к различным  отрицательным действиям. У них очень богатый жизненный опыт в  сферах  необходимых для жизни на земле. От их появления до мощного прогресса уйдет совсем мало времени, так как топор им изобретать не надо. Эти сознания появятся с  очень крепким здоровьем, большим эволюционным опытом, и лишенные негативных желаний. Наш эксперимент подходит к концу. Кто будет в дальнейшем существовать, кого  вообще быть не должно покажет время, которого у вас осталось совсем немного. Быстрый прогресс ускорит эту работу. Но для всего должно быть время. Ваше время – земное. И нам  раньше вашего земного времени  тоже нельзя заканчивать начатое дело. Поэтому и ты и другие люди  координируете это время и помогаете не допустить срыва, которое постоянно назревает в виде войн, неизлечимых болезней, уничтожающих все живое на земле. Мы сейчас способствуем  тому, что бы на земле появились люди,  имеющие очень большой эволюционный опыт. Они смогут двинуть прогресс вперед с  большой силой. Этот рывок и даст нам  решение дальнейший действий. Или да, или нет. Или жить вам на земле, или нам  начать с нуля! Какая чаша перевесит.
 
Когда я почувствовала, что со мной прекратилась связь, у меня не было никаких сил ни на переваривание в своих мозгах того, что я узнала, и ни на что вообще. Хорошо, что уже вечер, а не утро и не надо ехать в школу и не надо ни с кем разговаривать. Для моего интеллекта эта информация была слишком сложной. Я лежала в кровати и никак не могла уснуть. Моя голова просто разрывалась от усилий все переварить, понять и принять.  Каждое общение с высшими силами мне дает такую информацию, что я потом долго не могу прийти в себя. И сейчас ночью в голове моей столько мыслей, что никак не могу на чем - то определенном сосредоточиться. Много мыслей и много вопросов. Я получила огромное количество информации, но это количество оказалось мизером, для того, что бы усвоить все в полной мере. Много и в то же время – мало. Я не знаю, как мне вести себя правильно. Я не знаю, как помочь своим родным в такой ситуации, я не знаю, как мне донести, то,  что я узнала до людей. Как мне помочь миру сохранить себя?  И,  что я сама представляю собой в этом огромном мире?
Для чего мне  позволили все это узнать? Ну, наверно,  не для того, что бы я просто имела такую информацию. Наверно, я должна,  что - то делать? Но что? И как? А может,  просто  было удовлетворено мое неуемное любопытство? Вот последний вариант мне понравился больше всего. Именно он постепенно дал спокойствие  моей душе. Уснула я только под утро. Хотя бессонницей никогда не страдала. Наоборот, стоило только моей голове упасть на подушку, как я проваливалась в сон.
Но и на второй день я никак не могла успокоиться. Мне очень хотелось рассказать своим родным о том, что известно только мне. Ничего не получилось. Из меня исходил поток бессмысленных слов, фраз, которые я и сама не могла понять. А другие – тем более не поняли. Мама сразу начала трогать мою голову,  а Алла покрутила у виска пальцем. Я решила сесть и написать свои мысли на бумаге. На уроке географии я попыталась это сделать. Бесполезно! Получалось бессмыслица.

- Значит, не дано мне поделиться с кем-  то  информацией, полученной, наверно, из космоса. Откуда мне все это приходило, я не знаю. Идет в голову, прямо в мозги очень понятно, даже для моего возраста. А откуда, с какого источника – не знаю. Я приняла решение, не изводить себя невыполнимой задачей. Если бы надо было донести до кого -  то, что знаю я – я наверняка с этим бы справилась. А если у меня ничего не получается – значит и не надо. По крайне мере я знаю, как надо жить, знаю, что ничего невозможно скрыть, ни действия, ни мысли. Поэтому  постепенно надо приучить себя даже мыслить правильно. Но легко сказать приучить себя! А в действительности – это почти невозможно.
 Вчера поймала себя на том, что уже полчаса сижу у батареи, тепло, а я в душе просто терпеть не могу Нинку, которая учится со мной в одном классе. Сама не знаю почему, но она меня  просто очень раздражает! Ее противный голосок! Ее противная манера ходить, сидеть, отвечать на уроках! А может, у меня каких - то витамин не хватает, что я начала чувствовать свое нервное состояние. Но, почему то именно на нее, как на красную тряпку у быка, у меня внутри начинает  собираться такая злость, что хочется просто подойти к ней и стукнуть в лоб! Ну как тут научиться правильно  мыслить? Как себя настроить,  не обращать на нее никакого внимания? Мне было сказано, что каждый человек имеет право на жизнь такую, какую он себе выберет. Имеет право жить и говорить и делать так, как он считает для себя. А  если меня не устраивает персона по имени Нина, то это уже мои проблемы.
А, что если представить себе, такой вариант – Нина задалась целью извести именно меня! А я не должна поддаваться на ее провокацию. У меня задача принять ее такую, какая она есть, и умудриться  с ней дружить. Не просто тупо ее ненавидеть, а себя изменить по отношению к ней. Ведь мои чувства они – мои и ни чьи больше. Значит,  ими управляю только я сама. И только я сама могу найти правильное решение.

ГЛАВА 7

Галя часто пишет письма из Благовещенска. Очень скучает по дому. Даже подумывает о том, что бы оставить учебу и вернуться. Учиться очень трудно. Целыми днями сидит за учебниками. Сейчас она поняла, что слишком легкомысленно относилась к учебе в школе. Вот теперь ее лень в полной мере  ощущается в институте. Очень трудно  с химией, с иностранным языком. И скоро у них начнется предмет, проходить который придется в анатомичке. А она этого ужасно боится. Говорит, что с первого курса многие отсеиваются именно из - за этого.  В Новый год постарается приехать домой, даже если ничего не получается, все равно очень постарается. А я не хочу, что бы она бросала учебу. Я уже живу в комнате одна, без Сашки. А если Галя вернется, то нас опять всех ждет великое переселение на свои прежние территории.
Я комнату свою обустроила, так, как мне нравится. Одна кровать, полка, стол письменный, шкаф. За три месяца, как уехала Галя у меня вся моя мебель перебывала во всех точках комнаты. Я регулярно ее двигаю.  Поставлю все на свои места, разложу свои  вещи, полюбуюсь – как хорошо, проживу в этой обстановке несколько дней и уже хочется чего то новенького.  Нет ничего приятнее, чем иметь свой уголок. Свою комнату. Свое место, которое только мое и ничье больше. У меня даже мысль появилась  врезать замок в дверь. Что бы узаконить свое место. Но я быстро поняла, что это перебор.  Как мне не нравилось, что Алла врезала замок от меня. Возмущалась я очень долго и очень громко. А сейчас собираюсь это сделать сама. Хотя  таких любопытных, как я в нашей семье больше нет.  И у Аллы действительно не было другого выхода со  мной справиться, как только  запереть дверь в комнату на замок. Но в мою  комнату почти никто не заходил. Никому там ничего не надо было. Сейчас мое любимое место – это моя комната. Очень хотелось туда приобрести маленький столик, но таких  столиков  нигде нет. Поэтому я притащила большую коробку, накрыла ее скатертью и поставила в угол. А если ко мне кто - то приходил, я выдвигала ее на середину комнаты  и мы пили чай за моим самодельным предметом мебели.
Скоро Новый год, конец второй четверти в школе. Первая четверть пролетела совсем незаметно. Оценки мои были намного лучше, чем когда  бы то ни было. Математика на последнем месте. Я уже более ответственно подхожу к домашнему заданию. Но сочинения по литературе  у меня тоже на предпоследнем месте. Не могу в голове собрать складную фразу и написать ее.  Пришел, сказал, увидел, сделал. И больше никакого разнообразия.
Хожу через день в клуб на репетиции, через день остаюсь в школе в спортзале. Даже с подругами  пообщаться некогда. Они дружат, куда - то ходят, собираются, а у меня ни на что времени не хватает. Скоро будет смотр художественной самодеятельности. Если  хорошо выступим, то поедем в Магадан  показывать свои таланты.
Волосы мои так и остаются рыжего цвета. Я решила их такими  и оставить. У Людки забрала всю хну, что она привезла,  и каждый месяц подкрашиваю себе корни. Все уже привыкли к такому моему облику. Только я сама стала объектом внимания мальчишек. Такого внимания я раньше не замечала по отношению к своей особе. Даже более взрослые, старшеклассники стали задевать меня все время, проходя мимо по коридору в школе. «Рыжая» - это теперь мое имя.
На  сопку, кататься паровозиком,  я уже  считаю для себя,  занятием не по возрасту. Иногда очень хочется прокатиться с ветерком и со снегом, но  мне уже пятнадцать лет. Я не ребенок.  Сашка вчера пошел  на сопку  со своими пацанами кататься и сбился с накатанной дорожки.  Врезался в дерево боком и  рукой.  Пришел домой  - рука распухла. Мама отвела его в медпункт. А рука у Сашки поломана.  Перелом кости между кистью и локтем правой руки.  Всю ночь не спал – очень рука болела. А сейчас спит. Гулять нельзя – вдруг упадет на эту руку. В школу тоже пока нельзя. Рука правая, писать не сможет. Вот он и спит дома сегодня почти весь день. Читать он не любит. Мне кажется, что брат еще ни одной книги не прочел. Все свободное время, где то с пацанами  шастал.  А теперь  две недели придется ему сидеть дома. Плохо! Я не люблю, когда кто - то весь день дома. Бабушка в своей комнате - почти не выходит оттуда. Мне нравится убирать  дома, когда никого нет.  И на кухне я люблю готовить в одиночестве.
Алла шьет себе новое платье на новый год. И Маринке костюм новогодний в детский сад. А я пока еще не думаю, что одеть  на праздник. Придумаю и сделаю за два дня . Еще и   маме обещала пойти к ней на работу и помочь привести в порядок елочные игрушки. Надо их перебрать, привязать ниточки. Нарезать снежинки.  Воспитателям некогда заниматься этим во время работы, а после работы у них у всех дома дел полно. Мне хоть программу составляй режима дня. С утра и до вечера все как по расписанию. Ни одного часа свободного.  Но на каток я всегда время выберу. Как мне нравится лететь по льду торпедой. Скорость и мороз!  Если бы и коньки еще были мне по ноге, то совсем было бы прекрасно. Но они большие, хоть и носков одеваю несколько штук, но ноги как шарниры  в разные стороны  крутятся.
Все пошли в кино, дома тихо. Даже Сашка ушел. Он уже приспособился к своей согнутой в гипсе руке. Не боится бегать по скользкому  снегу. И бегает так смешно – боком и вприпрыжку. А руку держит под пальто. По  моему,  ему с такой рукой  уже хорошо. В школу ходить не надо. Делает весь день что хочет. Ни уроков, ни другого,  какого - то занятия. В кино по два раза в день. Мама его жалеет – еще бы один единственный  сыночек. Даже читать его не заставляет. Как он в школу пойдет после двух недель пропусков?   А я в кино сегодня  не захотела пойти. Фильм, по моему разумению, неинтересный. Как всегда на тему – как хорошо в Стране родной.  А уж как хорошо в Стране родной я знаю  не из фильмов и не из газет. И поэтому сидеть полтора часа и смотреть  явное вранье – не хочу. Принесла себе ковшик мороженой брусники, приготовила книгу, взяла мамину шубу подложить под спину и только удобно устроилась, как знакомое чувство –  есть работа! -  потянуло меня к зеркалу.
Я увидела ту часть света, которая для меня  была абсолютно незнакома. На мой бессловесный вопрос – я получила мгновенный ответ – Это Ангола. При сегодняшней зиме и морозу в минус тридцать градусов я увидела тропическую жару.  Пустырь, ни одного деревца, палатки,  абсолютно выгоревшие на солнце и на жаре. И очень много народа. И голые и слегка прикрытые,  каким то тряпьем,  и,  в когда то белых, но уже непонятно, какого цвета халатах. Черные люди – коренные ангольцы. В халатах – врачи  наши советские.  Очень много детей, тощих, голодных. Я хоть и не знаю их языка, но желания этих людей мне очень понятны. Местные люди все озабочены только тем, где найти,  что - то скушать. Им больше ничего не надо. Совершенно низкий интеллект. На уровне чуть ли не пещерного человека. Кричат.  Это они так разговаривают. Каждый что то кричит, не слушая другого.  Эти люди приспособлены только  выживать.  Не работать,  не создавать что либо, никаких интересов, увлечений. Они рождаются только затем, что бы попытаться выжить в условиях для человека практически невозможных. Жара, болезни, никакой, даже самой элементарной санитарии. Воды нет для утоления жажды, не то, что хотя бы раз в месяц помыться. Но они привыкли к такой жизни. Они привычны питаться граммами, что найдут или , что выкопают, или кого поймают. Привыкли обходиться без воды сутками. Их организм не выделяет пот, так как бережет влагу. Несмотря на ужасающую антисанитарию, от них не пахнет немытым телом и потом. Я очень ясно ощутила себя в этой толпе. Мне очень жарко, так жарко, что нечем дышать, запах незнакомый совершенно. Запах пыли, и раскаленного зноя. И во всей этой галдящей толпе – врачи, молча, как роботы  что то делают. На мой мысленный вопрос – чем они занимаются – я получила ответ – лечат и занимаются профилактикой от  болезней, которые под корень уничтожают все местное население. Подкармливают особенно истощенных, делают прививки. Я хотела узнать о жизни  местного населения, но информации -  никакой. У них жизнь сегодня и пять лет назад и десять одинакова. Никаких мысленных процессов. Выживаемость очень низкая, рождаемость очень высокая. Погибают в основном не дожив и до года после рождения. С двух лет уже сами пытаются найти себе пропитание. Руководствуются в основном инстинктами. Дети бегают, играют. Их подкармливают врачи. Но и сами дети  так и пытаются, что - то утащить и съесть.  Охрана вокруг палаток. Так как  можно не углядеть,  и лишиться всех лекарств. Дети толкают в рот абсолютно все, что попало к ним в руки.
Врачи очень уставшие. Я заглянула в палатку, там спят несколько человек. Два врача и три человека  из охраны. Заглянула еще в одну палатку – там  лежат люди больные. Их много. Все какого то неестественного цвета. Коричнево – желтые.
- Все они заражены пикорнавирусом. 
- Что это за вирус такой?  Он опасен? И почему   кожа этих людей такого цвета?
- Это желтуха. У них у всех очень увеличена печень. Она давит на желчный пузырь и желчь разливается по всему телу. Болезнь заразна. Очень высокая смертность от нее.  Здесь каждый день погибают десятки человек. Советские врачи пытаются остановить эту болезнь.  Им удастся это сделать, но нужно время и медикаменты.
-Все, что ты увидела – это только начало, того,  что ты должна знать. Что бы бороться с этим вирусом, надо изучить  его генетику. В России  существует группа  биологов, которые на протяжении нескольких лет этим занимаются.
Как всегда в такие моменты я понимала абсолютно все. Я знала про клетки и белки. Я знала, что клетка совершенно беззащитна  перед этим вирусом. Я отчетливо понимала, что такое родительские вирусы, и что такое частота рекомбинаций.  Вирус очень силен, он имеет свои интересы. Ему просто необходимо подавить синтез клеточных белков. Для чего он блокирует все защитные системы клетки.
Я и дальше бы углубилась в  вирусы, белки и клетки, тем более, что мой интерес вдруг, неожиданно для меня, стал просто навязчивым. Я захотела узнать абсолютно все, все про вирусы, все про борьбу с ними. Но, мое несовершенное мозговое любопытство было пресечено.
- Тебе все знать не надо. Даже то, что ты увидела и узнала сейчас, тебе в жизни совершенно не пригодится. Смотри дальше.
Советский доктор. Собирается уезжать в Россию. Он болен. У него та же болезнь, от которой он сам лечил жителей Анголы. Он торопится. Машина уже готова везти его в аэропорт.  Его ждут в лаборатории не для лечения, а для исследования этого вируса. Но доктор уверен, что его будут лечить. У доктора вирус в крови, в слюне, в моче. В России в лаборатории уже  знают, о том, что скоро к ним прибудет человек для исследований. Им надо выявить этот вирус и из слюны, из мочи и из крови. Исследовать поведение этого вируса и попробовать  облучением  подвергнуть его мутациям. Нуклеиновые кислоты этих вирусов очень подвержены мутациям – внезапным наследуемым изменением. Изменения могут быть непредсказуемы. Но вирус в крови именно этого доктора при насильственной мутации приобретет  мощную силу. И клетка окажется  абсолютно беззащитной перед этим вирусом.  Клетка лишится возможности призвать на помощь иммунную систему. В итоге организм не сможет бороться с этим вирусом. Вирус окажется смертельным для человека. И если сейчас этот пикорнавирус  можно блокировать, то он же при определенной мутации будет бедствием для человечества. Этого допустить нельзя. Нельзя допустить, что бы зараженная кровь попала в лабораторию, которая находится недалеко от Магадана.  Я увидела всю магаданскую область, как в кино, но намного яснее, понятнее, и ярче. Увидела поселок, знаю его название. Очень удивилась, так как была в нем и не один раз, но о такой лаборатории в этом поселке, даже не догадывалась.
Вдоль наших поселков проходит колымская трасса. И по ней  идут груженые машины. По всей трассе и в Якутию. Что в этих машинах, куда они идут, никогда нас не интересовало. Слишком любопытным в наших краях быть нельзя. Я вижу как одна из таких машин остановилась у домика в поселке, который мне показали. Ночь. Выгружают ящики. В ящиках оборудование. В  лаборатории будет первое испытание этого оборудования. Оборудование для облучения. Для облучения живых микроорганизмов.  Вот в эту лабораторию должны привезти доктора из Анголы.
Я увидела этого доктора. Он летит в самолете. Он очень болен. Его перевозят в специальном отсеке – что бы исключить передачу инфекции. Ему дают  морфин, сильные боли в брюшной полости. Переживают, что могут не довезти, состояние больного крайне тяжелое.  Везут на машине, больной теряет сознание. Холодно. Торопятся. В лаборатории уже ждут. Привезли, срочно отбирают кровь из вены. Успели только начать, больной умирает. В ампуле  вирусная кровь. Добавили в нее консервант.  Через сутки вирусов в крови уже не будет. Надо торопиться. Отобрали кровь у себя,  произвели посев. Пять человек – пять колб с кровью.  Пять колб с вирусом. Надо  очень чистую кровь, для свободного развития вирусов. Такая  кровь только детская. Ближайшее  место, где можно отобрать чистую детскую кровь – это Карамкенский дом ребенка.  У других детей нельзя, так как их здоровье под вопросом и время на обследования нет. Да и родители будут задавать слишком много вопросов. Мужчина собирается ехать в наш поселок. Подъехал, зашел в помещение. Поговорил с заведующей домом ребенка. Она повела его в мед.   кабинет. Зашли вместе в кабинет, затем через минуту вышли оттуда. Заведующая повела мужчину в туалет. Термоящик  остался в кабинете. В туалете биолог пробыл две минуты и вышел. В коридоре его ждала заведующая, повела  опять в мед.кабинет. Медицинская сестра привела  ребенка, у него взяли кровь из вены, затем она привела еще одного, тоже взяли кровь из вены, затем еще привели по очереди трех детей. Биолог  говорит заведующей, что они проводят плановую проверку состояния здоровья детей.  Затем выпроваживает всех из кабинета, достает из термоящика ампулу с кровью, зараженной вирусом, достает  спиртовку, спички, пустые ампулы. Обжигает горлышки ампул, разворачивает стерильную бумагу, в ней завернуты стерильные пипетки. Производит посев.  Все ставит в этот ящик. Ящик без замков и ключей. Посмотрел на  часы. Время  16 часов 15 минут. Дата 20 февраля.
В лаборатории за сутки собирают оборудование. Подвергают облучению всю кровь, что  приготовили. Происходит процесс нарушения генетического кода. У вирусов выделяют спонтанные мутации. Мутация вирусов в крови  ребенка приобретают очень сильное патогенное свойство, полностью нарушающую синтез и функцию жизненно важных белков. Эти вирусы становятся сильными, выносливыми, и долгоживущими. Они быстро приспосабливаются. Они страшны и борьба с ними  на ближайшие года безрезультативна. И все это происходит в действительности. Но высшие силы могут время повторить. И дать шанс людям изменить ситуацию. Но так, как практически ситуацию изменить нельзя, кроме как вмешательством человека, привлекли к этому меня.
Каждое новое задание я принимаю  все более спокойно и рассудительно. Стараюсь не дать своим эмоциям взять верх над разумом.  Поэтому, все, что было мне показано, я приняла спокойно без лишних  волнений.  По ходу показа мне моего задания,  я тут же у себя в голове  прокручивала различные варианты его выполнения. В Анголу мне не поспасть, даже если всю свою фантазию подключить.  В лабораторию тоже не попасть. Она очень хорошо охраняется.  Может прибор вывести из строя?  Но как? Я в нем ничего не понимаю. Если только его взорвать. Но в лаборатории много людей. И взрывать я так же ничего не умею. Может по дороге попасть в машину, которая везет из дома ребенка посеянные пробы вируса. Но там тоже охрана и сам биолог – здоровый мужик.
Я огромной силой воли удерживаю себя от того, что бы,  не интересоваться этими людьми, которые работают в лаборатории. Если я узнаю все про них и про их семьи и про их жизнь, мне  это  в выполнении моего задания не поможет, но наоборот, усложнит это выполнение.  Но любопытство мое все равно не имеет границ и нечаянно я захотела узнать о том, что знают ли они сами, чем занимаются. И тут же начала  просмотр деятельности всей лаборатории. Все работники дали подписку о неразглашении содержания своей работы. Даже охрана и уборщица. У каждого есть журналы, в которых записывается результат исследования. У каждого есть черновики, в которых они производят различные второстепенные расчеты. И все их журналы,  и черновики имеют штамп  СС совершенно секретно. Свои расчеты они каждое утро берут в отделе который тоже имеет гриф СС. Расписываются в получении и так же каждый вечер сдают свою проделанную работу в этот отдел под роспись. В лабораторию категорически никому, кроме своих работников заходить нельзя. Сами работающие и не подозревают о том, чем они занимаются. Им выдается конкретное задание, каждому в отдельности. И,   что делает рядом сидящий, не знает никто.  Для всех в поселке это  биологическая лаборатория, принадлежащая поликлинике.  Только два человека знают конкретно, чем занимаются. Начальник лаборатории и инженер – биолог. Так вот сам этот инженер – биолог  и поедет к нам в Карамкен за чистой стерильной кровью. Так что, кроме как в самом доме ребенка  этот вирус уничтожить не удастся. 
Мысленно я проложила маршрут  движения этого зловредного пикорнавируса.  Ангола -  мой дом. Так как дом ребенка находится в двух шагах от моего дома. Это, что совпадение, или  мне помогают высшие силы, ввиду моего нежного возраста?  Если вокруг моего дома происходит такое,  то,  что же делается вообще по всей стране?
В эту ночь я спала очень плохо. Я не переживала, что не смогу выполнить свою работу. У меня в голове крутились разные болезни, вирусы, какие-  то белки и какие то клетки. В ту же минуту, как изображение в зеркале, как дым, рассеялось, из  моей памяти исчезла вся информация, которую я получала, задавая свои вопросы не по существу. Насколько я хорошо понимала в тот момент всю науку биология, настолько я сейчас, кроме слов вирус, клетка и белок – ничего не могла вспомнить. Но подсознание,  видимо, все спрятать не смогло, и поэтому отдельные, не связанные с собой термины проскакивали в моих мозгах . Утром, невыспавшись,  я поплелась на автобус. Моя память выдала только мое задание и больше ничего  за ночь я не смогла из нее извлечь. Настроение было плохое. Какая - то незавершенность не давала мне покоя. Я смотрела на всех вокруг и радовалась за них – они ничего не знают! Не знают, какая беда каждый день кружит над нами.  Они не знают, сколько моральных  уродов озабочены тем, как уничтожить все человечество,  включая и их самих и их детей и их внуков. Грамотные, умные, интеллигентные люди, которые так много смогли бы полезного сделать для своей страны -  находятся в неволе. С таким мощным  мозговым  потенциалом, сильнейшим трудолюбием, они вынуждены свой талант закапывать в мерзлую колымскую землю. А существа, которых даже людьми назвать можно было с большим напрягом, живут на свободе и громадным селевым потоком извергают из себя мракобесие, ненависть, зависть, жадность, и тугоумие.  Но почему им не поменяться местами?  Ведь,  их  намного меньше, чем нормальных людей.  Я сидела в автобусе и мысленно пыталась  бороться с несправедливостью. Прекрасно понимая, что это только мои мысли и больше ничего!
Из автобуса, как всегда вывалились галдящей толпой. Сашка летел впереди всех, забыв, что только несколько дней назад ему сняли гипс с руки. Вдруг, как в замедленной съемке, я увидела, что мальчишка, стоявший на дороге, подставил ему ножку. Мальчишка старше Сашки года на четыре. Учится в выпускном классе.
- Ну, что же ты вытворяешь,  гадина?  - Заорала я и бросилась на этого пацана.
Сашка упал на дорогу. А я,  не зная, что с его рукой,   пролетела мимо  и вцепилась  обидчику  в волосы, сбросив его  шапку с головы. На меня напала такая неконтролируемая  ярость , что я не могла совладеть со своими эмоциями. Я драла ему волосы, и орала, обзывая разными  обидными словами. Мне безумно захотелось его искусать и изодрать в хлам! Все мои переживания, которые я в своей голове прокручивала всю ночь и  утром в автобусе, с неимоверной силой  колотили и царапали парня. Уже и Сашка поднялся и кричал мне, что поломанную руку он не ушиб, и  ребята, пытались оттащить меня от перепуганного мальчишки. Но хватка моя была сильна не по возрасту и не по половой принадлежности. В этом мальчишке для меня собралась вся угроза жизни моим родным, моим друзьям и вообще всем хорошим людям.  Очнулась я только после того, как кто - то засунул мне за шиворот целый комок снега. Без сил я шлепнулась прямо на дорогу. А вокруг толпа. Боже мой! Как мне стало стыдно! Совсем разум потеряла. Мальчишка, почувствовав свободу,  со всех  ног  помчался в сторону школы. Я думаю, что подставлять ножки, я его отучила до конца жизни. А толпа ребят вокруг меня на разные голоса обсуждали случившееся.  Что парень подставил ножку моему брату не видел никто, а, что я вцепилась него со всей своей дурью, видели уже все. Все все видели и не могли понять, что со мной произошло? Какая это муха ЦЕ ЦЕ меня укусила? А я и сама себя не понимала.
- Наверно, мне достанется сегодня от завуча? Точно ему все расскажут. И перед парнем немного стыдно. Как бешеная  кошка всего его ободрала. Но он знает, за что я его так. В следующий раз подумает, прежде, чем что то сделать. - Успокаивала я сама себя.
К завучу меня не вызвали,  к великому моему облегчению. Но, опять,  все ученики в школе на перемене пришли на меня посмотреть. Все  перемены я просидела за партой, повернувшись к двери спиной. Не хотелось ни с кем даже разговаривать. Людке я рассказала, что произошло. Она и сама прекрасно знала, что Сашка только недавно после болезни. Знала, что у него был перелом руки. А я рассказала, как ему этот дурень  подставил ножку. Хотя все уже знали причину драки. Парня никто не жалел, но и меня никто не похвалил. Можно было по - другому выяснить отношения.
У нас есть собака, черный спаниель. Зовут Чомба.  И кошка, просто кошка без имени. Между собой они очень дружны. Чомба защищает свою кошку от других собак. И поэтому всегда бегает  ободранный. Что Чомба, что кошка  почти всегда  находятся на улице. Кошка далеко от дома не отходит – боится. И Чомба всегда бегает здесь же рядышком.
На кухне в доме ребенка стали пропадать продукты. Продукты мясные. Если оставят вечером на столе, то утром ничего нет. Оставляли на ночь на столе около окна, потому, что там самое холодное место. Больше негде было хранить скоропортящиеся продукты. И они стали пропадать. Врезали в кухонную дверь замок. Бесполезно. Продукты каждую ночь бесследно исчезали. Дошло то того, что все работники дома ребенка уже стали следить друг за другом. Но поймать так никого и не могли. Заведующая решила устроить засаду на кухне на ночь. Попросила своего  знакомого, незаметно провела его на кухню и закрыла там. Ближе к ночи воришка появился. Появился из окна – это была наша кошка. С улицы к кухонному окну примыкал карниз сарая. Само окно было маленькое и находилось высоко. Поэтому, вариант проникновения через окно, даже не рассматривался. Кошка схватила кусок колбасы и  выкинула его в окно, затем схватила еще кусок чего то и тоже выбросила в окно. Сторож подбежал к окну, уличное освещение хорошее, и он увидел нашего Чомбу, который торопился все, что выбросила ему кошка, скорей слопать. Вот какая взаимовыручка была у наших братьев меньших. Один защищал от врагов, а другой – в качестве платы – кормил. Сторож хотел поймать воришку и хорошо отлупить, но наша кошка оказалась очень проворной.  Пришлось на окно поставить решетку.  А мы  удивлялись – раньше,  всегда голодный, в любое время суток, наш пес перестал кушать. Для него уже объедки стали не по статусу. Он теперь кушал только докторскую колбасу и  отборное мясо. Мама переживала, что наш Чомба  заболел. Но он вел себя как обычно, так же бодро бегал и бодро дрался.
Хоть сам дом ребенка находится совсем рядом с моим домом, но внутри, в самом помещении этого дома я ни разу не была. Из окна вижу, как  детей выводят на прогулку. Слышу, как дети плачут. Знаю всех, кто там работает, но заходить никому не разрешается. В доме ребенка дети совсем маленькие. От самого рождения до трех лет. А затем их перевозят уже в другой детский дом. И вот в этот  дом ребенка мне надо как то попасть.
Времени на осмысление этого вопроса у меня было предостаточно, а я  знала, что какая нибудь  идея мне обязательно придет в голову. Я уже привыкла к тому, что задав сама себе вопрос, обязательно получаю ответ. Может не сразу, может через какое - то время, но ответ в мою голову обязательно заскочит. Только надо его  успеть поймать и не проворонить.   Недаром в народе говориться »Утро вечера мудренее».  Вечером у меня мозги работают всегда хуже утра. И поэтому никогда важные дела не откладываю на вечер. Да, мозги работают всегда, но вечером они уставшие, крутятся со скрипом. И поэтому полной отдачи от них ожидать  нельзя. И я уже сколько раз в этом  убеждалась. Если принимаю какое то решение вечером, то утром обязательно убеждаюсь, что, все мои действия и вечерние решения  ошибочны.  И что - бы не совершать множество ошибок и не переделывать, уже сделанное, я  важные дела всегда оставляю на утро. Мама стала  сильно раздражаться на меня из – за этого.  Я по вечерам частенько не отвечаю на ее вопросы. Говорю, что бы утром спросила. А то отвечу, а потом сама пойму, что невпопад.
 Мне очень хочется просто поговорить на житейские темы с кем нибудь. Но ничего не получается. Никто со мной разговаривать не хочет. Дома все заняты своими делами и считают, что я много умничаю. Но я очень люблю своих родных и подсознательно вижу перспективу. Мне очень хочется, что бы у них у всех все было хорошо, и благополучие и здоровье. Но как мне было сказано, не вмешиваться в чужую жизнь, я стараюсь и не вмешиваться, но не всегда это получается. Мой язык уж точно без костей. Когда мои подруги стали расспрашивать меня о драке, происшедшей около школы, я пыталась им втолковать о зле, которого так много вокруг. И если мы уже в детстве, будем подставлять ножки другим, то никогда из нас не получится  доброго, порядочного  человека. Меня, как всегда подняли на смех, и пожелали самой сначала стать доброй и порядочной. А потом других учить. Я не поняла о чем они?  А потом выслушала, что сама  пытаюсь отбивать  от них мальчишек, лезу не в свои дела, да еще и дерусь. Вот так! Сто раз мне говорили, что каждый идет своей дорогой. Сто раз мне говорили, что бы я поперек чужой дороги не вставала. Не мешала другим принимать свое собственное решение. А на собственном опыте я  очень часто убеждаюсь о  несовершенстве  своих мозгов. И вообще человеческих мозгов.  И каждый раз я даю себе слово никогда не вмешиваться в чужую жизнь и в чужие решения. Но через три дня – полная амнезия. И я опять начинаю, как говорят мои подруги, умничать.
Но в дом ребенка мне как то попасть все - таки надо. Я решила поговорить с мамой. Сказать ей, что хочу поступать после восьмого класса в педагогический техникум. Хотя о такой профессии, как педагогика, я никогда в жизни не задумывалась и не мечтала. Уж воспитателем или учителем  я бы никогда не захотела быть. Никогда в жизни я не смогла бы в себе найти дар  учителя. Никогда в жизни я не смогла бы иметь усидчивость, и адское терпение. Работать с детьми – это надо родиться уже воспитателем или учителем. Но попасть в дом ребенка надо. Поэтому приходится и покривить душой, то есть соврать.
- Но прежде, чем поступать в пед.училище, я должна  твердо решить, надо мне это или нет? Смогу ли я работать с маленькими детьми. Я очень хочу, что бы ты поговорила с заведующей домом ребенка. Пусть она разрешит мне помогать им. – Придумала  я, как мне  попасть в нужное место.
- Зачем тебе дом ребенка? Приходи к нам в садик, будешь помогать нашим нянечкам и воспитателям. Наш детский сад ничуть не хуже, чем дом ребенка.
- Мама, ты не понимаешь меня! Я смогу разобраться в себе только в том случае, если буду работать с детьми,  которые без родителей. С детьми, глубоко несчастными уже с самого своего рождения. Я хочу знать, смогу ли я быть им и воспитателем и нянечкой и матерью – все в одном лице. Прежде, чем решиться на такой шаг, я должна себя проверить. Вот Галя, поступила в мед.институт,  а теперь поняла, что эта профессия не для нее. У меня так же может получиться. Не закончу школу, а потом еще и не смогу работать с детьми. Мне надо хотя бы месяц ухаживать за детьми, которые лишены родительской любви.  А у тебя в садике я этого не пойму. Утром родители приведут детей, вечером заберут. А я попробую с ними круглые сутки побыть и ночью подежурить вместе с воспитателями.  Я думаю, что через месяц точно пойму, надо мне это  или нет.
- Ну, хорошо, я попробую поговорить с Верой Анатольевной. Вера Анатольевна  и врач педиатр и заведующая детским домом. Только имей ввиду, что тебе придется работать как положено и без оплаты.
Через неделю мама, на каком - то совещании, встретилась с Верой Анатольевной, поговорила с ней и та разрешила мне  попытаться поработать в доме ребенка. Но только надо сдать анализы и взять справку, что я здорова.  Значит в дом ребенка я смогу попасть, но у меня в этом случае возникает вопрос – от чего отказаться? От тренировок в спортивном зале или от участия в художественной самодеятельности. Не без сожаления я выбрала отказ от спорта. Свою работу я планировала продолжить не более двух месяцев. Если я откажусь от участия в  самодеятельности, то пострадают все наши танцы. Одной пары будет не хватать.  И моя напарница в плясках,  Татьяна, останется не у дел. Подводить никого не хочется, поэтому смело отказываюсь от спорта. Тем более, что моя персона в спортзале никому не нужна.
Справку  о состоянии здоровья надо брать в поликлинике на Палатке. И утречком на второй же день я туда отправилась, хотя пришлось пропустить первый урок. Ничего, успокаивала я себя. География мне в жизни не пригодится, поэтому большого ущерба мои знания не получат, от пропуска всего одного урока. Учительница по географии никогда и никого не ругает. Она, наверно, не умеет ругаться. Маленького роста, и, поэтому, вечно молодая, она покорила всех наших мальчишек.  На ее уроках всегда тишина, потому, что она говорит очень тихим голосом. Поневоле приходится прислушиваться и не болтать. Симпатичная женщина  с маленьким носиком, маленьким ротиком, маленьким кукишем из волос на затылке, она сразу завоевала симпатию, придя в наш класс первый раз. Мальчишки иногда даже пытались ей писать записки, не знаю о чем, но записки видела. Сама учительница никак на эти записки не реагировала. Прочитает и положит в журнал. Никакой реакции. Видимо привыкла к вниманию своей персоны. Сколько ей лет, не знает никто. Можно и двадцать дать, а можно и тридцать. Но беда в том, что хоть я и прислушиваюсь всегда к ее голосу, но почти ничего не остается в моей голове от прошедшего урока географии. Рассказывает она очень тихо,  но и очень неинтересно. Для меня неинтересно. Поэтому на уроке географии я всегда сижу и о чем   нибудь  мечтаю. Тихо, никто не мешает. Красота! Зато потом  приходится самой  читать в учебнике несколько раз то, что задано на дом.
Самый мой любимый урок – это физкультура. Если с других меня так и подмывает сбежать, то  физкультуру я всегда жду с нетерпение. Она у нас бывает два раза в неделю. Омрачает только то, что одежду для физкультуры я себе никак не могу подобрать. Если одеваю трико,  то видок  имею просто ужасный. Тощая, да и еще панталоны через трико выделяются. Хоть я на физкультуру старалась всегда одевать такие панталоны, в которых резинки на ногах тонкие, но все равно видно очень хорошо, что у меня надето под трико. Эти панталоны я просто терпеть не могла. Неужели ничего нельзя придумать более совершенное, чем это ужасное  одеяние. Да, у нас морозы, надо беречься, но  эти панталоны меня просто с ума сводят.  Хорошо подумав над этим вопросом, я сшила себе трусы  сатиновые, черные. Получилось хорошо, только они натирают мне  ноги. И в этих трусах я стала приходить на урок физкультуры. В первый день, конечно, стеснялась, одна из всех вырядилась в трусы. Но к концу урока уже и забыла, что  нахожусь полуголая.  Зато проблема – панталоны под трико отпала. Я никогда не решилась  бы на такой подвиг, если бы старшеклассницам не разрешали в трусах быть на уроке физкультуры. Галка моя всегда в трусах спортивных  была на уроке и многие еще. А вот в нашем классе – я первая.  Видимо панталоны под трико мучили  многих девчонок.
Любое  упражнение на уроке  в качестве образца, всегда показывала  я. И на брусьях, и на бревне, и на кольцах. Учитель вызывал меня к снаряду и показывал всем, как правильно надо делать. Я очень гордилась собой!  Наверно, я лучше всех все делаю?  Хотя гибкости абсолютно никакой. Спина  как палка. Я даже мостик делать не умею. А многие другие делают его свободно. В душе то я понимала, что меня в качестве примера вызывают по очень банальной причине. Просто я самая легкая в классе. Меня легко поймать, меня легко подсадить. Но все - таки  лелеяла себя, что я на физкультуре – лучше всех. Хоть на физкультуре, хоть на одном уроке – но,  самая лучшая. Наверно,  поэтому, так и люблю этот предмет. С физкультуры я бы никогда не  пошла в больницу. А с географии вполне можно. Тем более, что все равно  дома придется  читать.

На мою просьбу дать мне справку, что я здорова, в поликлинике очень удивились. А когда я стала рассказывать, что хочу поработать с детьми, удивились вдвойне.  Но, мои разъяснения,  что хочу просто определиться со своей будущей учебой, вроде успокоили врача и медицинскую сестру. Я сдала анализы крови и через два дня у меня должна быть справка на руках. Несмотря на мой тщедушный облик и маленький рост, внутри бушевала  мощная энергия. Каждый вечер мне казалось, что  чего - то не доделала, что - то пропустила.  Суток мне  было категорически мало. Спать ложилась позже всех. Благо, что имела свою комнату.  Не могла понять, как можно жить и ничего не делать. Не любить шить, не любить читать, не любить просто бегать, убирать, кушать готовить.  Света, из нашего класса, говорит, что дома вообще ничего не делает. Ее мама все делает сама, а Света только уроки весь день. Учится она хорошо. Но весь день делать только уроки! Я не понимаю, как в нашем возрасте можно медленно ходить, медленно читать, медленно соображать?  Задашь вопрос и полчаса ждешь, когда ответят. Мне если задают вопрос, то  не успев закончить уже слышат ответ. Я, почему то знаю, о чем хотят спросить, когда только первые слова услышу. Я даже на уроке всегда знаю, что сейчас вызовут к доске именно меня. Видимо жизнь моя вся идет на опережение событий, а не вместе с этим событием.
Сейчас еще начну работать в доме ребенка. После школы быстро уроки сделаю, поем, и к детям. Придется пропускать кино. Домой буду приходить в 9 часов вечера. Ночью мне там делать совершенно нечего, как сказала заведующая домом ребенка. Ну,  нечего, так нечего! Я особенно не расстроилась. Главное, что  я попаду туда вполне законно. Не надо пробираться как шпиону.

- Делать тебе нечего, вечно ищешь,   какие то проблемы на свою…- удивляется моему энтузиазму Алла. - Что не живется ребенку спокойно. Все дети, как дети, а наша,  как шило!  Везде ей надо залезть, все попробовать. Если у тебя так много свободного времени, то с Маринкой погуляй. Какая разница, какие дети? Да и затея твоя, по моему, абсурдная. С таким характером  как у тебя работать с детьми категорически противопоказано.  И мне кажется, что ты себе не ту специальность выбираешь.

- Но в жизни надо все попробовать. Сначала проверю себя на этом поприще, не понравится – что - то другое придумаю. Мне нужна работа активная. В кабинете за столом я работать не смогу. А с маленькими детьми  расслабляться будет некогда.

- Ну, пробуй! Только я точно знаю, что через две недели, ты дом ребенка будешь за километр обходить.

- Не через две недели, а через два месяца, - подумала я про себя. Но два месяца мне продержаться надо обязательно.
С каким - то внутренним опасением и  со страхом я переступила порог дома ребенка. Непривычный запах, как в больнице. И тишина. К маме приходила в детский садик часто.  Крики, смех, музыка раздавались из всех  комнат. Где то шли музыкальные занятия, где то дети просто играли. А здесь  - тишина. Меня встретила     Вера Анатольевна – заведующая домом ребенка.

- Ну,  здравствуй! Решила пойти по стопам мамы?  Хочешь с детьми работать?  Но имей ввиду,  что в детском саду – это одно.  А вот с детьми без родителей, с детьми,  живущими в детских домах – это намного сложнее.  Здесь к каждому ребенку надо найти свой подход. Даже к такому маленькому, которому всего месяц от рождения.  Эти дети обижены судьбой. Самого главного, что надо ребенку – матери, у них нет. А потребность иметь рядом любящего человека у них огромная. Я тебя сразу предупреждаю, пока детей ты еще не видела настрой себя на терпение. Принимай их именно такими,  какие они есть. А они все потянут к тебе руки. Выбирать любимчиков  нельзя. Категорически! Ко всем отношение абсолютно одинаковое. И к сопливым,  и к красивым. Если одного взяла на руки, то и всех по очереди. Хотя брать на руки я тебе не советую. Одного еще можно поносить, но в комнате  двадцать детей. Тебе с твоим весом и трех просто по пять минут подержать  будет невозможно. А возьмешь одного, остальные поднимут крик. И потом их долго не успокоить. Поэтому  твоя  работа будет заключаться в том, что ты  просто помогаешь нянечкам и воспитателям. Принести, унести, помыть, убрать. Дети должны привыкнуть к тебе, к тому, что ты просто находишься среди них, но ты не их мама. Сегодня  походи по комнатам, посмотри, познакомься со всеми. А завтра уже и работать можно начинать.
Мне дали маленький халат. Даже не халат, а какую - то курточку беленькую. По – моему,  это спецодежда повара.  Халата 42 размера не было. А мне даже 44 размер большой. 
Я открыла дверь в первую комнату. Там были дети самые старшие из всех, кто находился в доме ребенка. Они тихо сидели на ковре и занимались каждый,  каким - то только ему ведомым делом. Кто с машинкой, кто с куклой. Все подстрижены наголо. Кто мальчик, а кто девочка сразу не поймешь. Играли тихо, спокойно. На меня сразу все  уставились, повернув головы. И почти все,  враз, кто шепотом, кто громко, а кто одними только губами с  отчаянной надеждой,  вопросом, мольбой  произнесли:
- Мама?
- Нет, нет, это не мама! – сразу  оборвав надежду всех детей, - ответила воспитательница.- Это Тамара. Она будет  мне помогать. Тамара, заходи, не бойся. Дети все спокойные, не укусят, заметив мое замешательство, успокоила  меня Светлана  Ивановна.
А  я застыла на пороге в нерешительности. В голове  сидят слова заведующей о том, какие все дети несчастные. Никакие игрушки и хорошая еда  им не заменят маму. Они все поднялись и окружили меня со всех сторон. Кто дергает за халат, кто пытается подставить голову  мне под руку, что бы я погладила, кто потянул руки, прося взять его. Все они хорошо говорят только слово  «мама».  А остальной  их лепет разобрать невозможно. Каждый пытается мне,  что - то сказать, что - то объяснить, что - то спросить, но я не понимаю ни одного их слова. Мне даже в какую - то минуту показалось, что я в другой стране и со мной разговаривают на каком - то непонятном мне языке. Они все понимали друг друга и их понимают воспитатели. Но мне еще предстояло выучить их язык, язык детей,  никогда не слышавших маминого  голоса, не слышавших  ласковых слов, нелюбимых и не целованных родными людьми.
Я была в полнейшей растерянности. Действительно дети детского сада и дети детдома совершенно разные. Когда я приходила к маме в детский сад, то никто из детей не обращали на меня никакого внимания. Даже головы в мою сторону не поворачивали. В детском доме все дети были вокруг меня. Все ждали, когда же я  их поглажу, поговорю, да и просто дам им хоть какое - то внимание. Двое детей подрались у моих ног, отвоевывая себе пространство поближе.  И видимо, каким - то шестым чувством, я поняла, что надо сделать в первую очередь. Я их стала гладить по головам. По их лысым головам. Под руками у меня было прохладная кожа детей. Мне очень захотелось ее согреть, хоть чуть - чуть, но согреть. Они все,  толкаясь,  подставляли мне свои подстриженные макушки и просто млели от счастья, когда моя рука их касалась. В это мгновение я поняла, что детей, таких,  уже не совсем маленьких,  действительно не надо брать на руки, а надо просто положить  руку им на макушку. И тепла руки этим детям вполне достаточно, что бы хоть немного успокоиться.
С полчаса я и делала только это. Гладила им  подстриженные головы. Воспитательница не обращала на нас никакого внимания. У нее хоть появилось немного свободного времени, что - то сделать.

-Тамара, побудь с ними, а я отлучусь ненадолго.

Я села на ковер вместе с детьми и стала наблюдать за ними. Первая волна любопытства у детей прошла. Они  быстро могли переключаться на другое занятие. Но меня очень удивило то, что каждый ребенок играл в одиночестве. Я опять стала сравнивать детский сад и детский дом. В саду дети играли всегда все вместе. Ну, может на две – три группы разделиться. Но просто одного ребенка, сидящего в отдалении – не увидишь. Здесь каждый был занят сам с собой. Здесь была политика отвоевания своего пространства. Элементарное желание иметь свое собственное место в жизни со своим собственными вещами. У каждого была своя собственная игрушка, трофей  заработанный в жестокой борьбе. У кого - то кукла без ноги, но она - чья - то личная собственность. У кого - то машинка без колес. Просто игрушек,  ничьих игрушек не было. Даже в тот момент, когда я зашла в комнату, ни одна игрушка не лежала на полу, а была крепко сжата в руках или  прижата к животу.
- Моя! Завопила  девочка,- когда я хотела из ее рук взять куклу без ноги.
- Я ее посмотрю, какая она красивая. И потом верну тебе. Мне твоя кукла не нужна.  Просто подержу ее в руках.- Пыталась я  успокоить ребенка.
Но девочка визжала не останавливаясь,  прижав к себе крепко свое единственное богатство. Она никому не верила. В течение одной минуты из несчастного ребенка она превратилась в злого оскалившегося зверька, готового укусить того, кто посягает на его имущество. Мне ужасно захотелось просто забрать у нее эту полукуклу. Но пересилив себя, я  опять погладила ее по голове. Только, что злые глазки девочки стали наполняться слезами, слезами непонимания. С ней такого еще не было, что бы в одно и то же время что - то отбирали и гладили по голове. В ней боролись два чувства. Или отдать любимую и единственную вещь, или еще хоть минуту почувствовать чье - то тепло, которое предназначается только ей. Бедное дитя от невозможности сделать правильный выбор просто упала на ковер без чувств. Я ужасно испугалась и сама заорала еще громче, чем визг, ребенка.
В комнату залетели перепуганные работники детского дома. Увидели лежащую девочку и орущую, от страха,   меня. У нянечки была в руках мокрая тряпочка, видимо вытирала пыль. Она этой тряпочкой стала прихлопывать по щекам ребенка. Девочка открыла глаза и, увидев около себя так много людей, очень обрадовалась. Обрадовалась тому, что именно она стала вниманием таких женщин.
Я рассказала, что произошло. Я очень винила себя, хотя не понимала, в чем виновата. Что я сделала не так?  Почему это случилось с маленьким ребенком?
- Надо проработать не один день с этими детьми, что бы понять как вести себя с ними. Вот эти дети, самые старшие в нашем доме ребенка, уже со своим сложившимся мировоззрением. Они по возрасту  маленькие, но по выживаемости намного сильнее обычного домашнего ребенка. Они с самого рождения  начинают подстегать азы выживаемости. Даже то, что маленькая девочка упала без чувств – это один из способов этой самой выживаемости. Она не смогла сама принять правильного решения и доверилась судьбе. Она это делает естественно подсознательно. В силу ее маленького возраста, правильное решение за нее принимает судьба. И игрушка при ней,  и она убедилась, что ее все любят, вон  сколько народу сбежалось именно к ней.
Все дети очень плохо разговаривают. Но два слова говорят  четко. Слово «мама» и слово « мое». Воспитатели все удивляются, как дети понимают, что означает слово «мама». Они в этом детском доме с рождения. И кто такая «мама» им там никто не объясняет. Слово «мама» стараются вслух не говорить. И книжки им читают,  пропуская это слово. Но все дети знают, что обозначает слово « мама». Вот откуда они знают это – для всех взрослых –загадка.
Я походила по всему дому ребенка. Зашла в ясельную комнату. Там в кроватках лежали  совсем маленькие дети. Чистые ползунки, чистые пеленки, свежий воздух. В кроватках лежат игрушки. Совсем маленькие дети, пока только смотрят на игрушки, не умея их взять в руки.  Но полнейшее сиротство ощущается очень ясно. Дети ничейные! Я вижу, что за ними хорошо ухаживают, они здоровы, но абсолютно никому не нужные. Где- то живут  их матери. Скучают по своим  крохам, но колючая проволока намертво вкопана между ними. И эти дети вырастут, так и не зная, что такое  «мама». А уж про папу я молчу! Скорее всего они очень рано узнают для чего нужен папа, но желание иметь его рядом, редко у какого ребенка появится.
Дети лежат в своих кроватках и даже не плачут. Они с самого своего первого дня рождения усвоили, что плакать и ждать от какого - то ласковых рук – не имеет смысла. Даже животное, родив своего ребенка, долго его вылизывает, кормит своим молоком и любит. А эти человеческие дети понятие не имеют, что такое материнская грудь. И я за пару  часов, находясь в  доме ребенка, истратила все свои эмоции, была совершенно без сил и даже разговаривать  осмысленно не могла. Права была  Вера Анатольевна,           Когда сказала мне, что бы я только походила по комнатам, осмотрелась.  За всю свою деятельность она привыкла к реакции людей, попадающих сюда впервые. Действительно, сегодня ни о какой работе и речи быть не может.
 Получив возможность прожить свою жизнь еще раз, я получила и возможность узнать про эту жизнь в более полном объеме. То,  что раньше пролетало мимо меня, не затрагивая моего сознания, теперь не пролетает, а идет сквозь мои мозги. Зачем мне это все надо знать? Как мне жить дальше, когда я вокруг себя вижу и чувствую столько  несправедливости, столько просто тупого невежества, зла и абсолютной безмозговости?  Как мне повезло, что я живу именно здесь в этом маленьком Колымском поселке, где меня окружают люди, многие, лишенные этих  пороков. Поэтому они и живут здесь, что у кого-  то на своей родине  вызывали  зависть  своей честностью, неподкупностью, работоспособностью. Я вчера, когда ходила в кино, стояла в клубе и смотрела на всех наших карамкенцев.  И никто из них не вызывал во мне хоть какое то негативное чувство. Да, каждый со своим характером, со своими привычками, но я не вижу ни одного человека, который бы хотел зла другому. Ни одного человека, который был бы завистливым до такой степени, что причинил бы кому то неприятность. Соримся, открыто даже деремся, как я недавно, сплетничаем, но совсем по минимуму. Но смерти или сиротства никто и никому не желает. Я не знаю, как на материке живут, но знаю точно, что все беды идут оттуда.
Домой из дома ребенка я еле приплелась. Ни кушать, ни уроки делать не было никаких сил. Даже рассказать о своем первом дне ни маме, ни Алле я ничего не могла. На их многочисленные вопросы, только махала рукой – потом! Хорошо, что спала очень крепко, без всяких кошмаров, которые все чаще стали меня сопровождать после сильных эмоциональных стрессов. Если бы и ночь была такой же,  как и вечер, то в школе меня ожидало  бы полнейшее невезение. Но утром бодренькая, бегом по морозу, я отправилась на автобус. Подруги по пути в школу стали расспрашивать про  детский дом, про  первый рабочий день. Но мой, полный эмоций рассказ, не вызвал ни у кого удивления. Вроде все так и должно быть! Все нормально! Мать  в заключении, ребенок в детском доме. Что тут такого?
Но мой организм такое несправедливое распоряжение чьей то жизнью не принимал. Я своим детским умом не могла понять,  как можно,  вот так легко,  забрать у ребенка мать и забрать у матери ее ребенка. Все - таки в нашей стране громадный перекос. Хлеб пекут сапожники, а сапоги шьют пекари. Почему мужик в нашей стране берет на себя ответственность за мать и дитя? Ему богом  не дано понять,  что такое материнство. А он с легкостью фокусника  делает пасс – мать отдельно, ребенок отдельно. Мать совершила какое  то преступление. Но при чем здесь новорожденный ребенок? Его за что так жестоко наказывают? Только за то, что он родился? Если только в нашем доме ребенка таких детей около 100 человек, то сколько же,  ни за что наказанных детей,  по всей стране?  Неужели, отнимая у матери ее ребенка, какой - то очень умный мужик думает, что она исправится и будет добропорядочной гражданкой своей страны? А ее ребенка государство воспитает?  Почему бы не разделить эти проблемы на государственном уровне. Матерью и дитем занимаются женщины, а войнами и наказаниями мужиков -мужчины. Я только  несколько часов пробыла в детском доме и прожила состоянием души каждого ребенка. Представляю, как тяжело там работать постоянно. Почему бы  женщинам  в заключении не заниматься  своими детьми? Днем работают, а вечером с ребенком. И ребенок бы получил материнскую любовь и иммунитет здоровья, и мать, рядом со своим дитем не потеряла бы свою  женскую сущность. И детский садик в зоне - это не детский дом! Сотни нелюбимых детей каждый год выкидывает наша страна в мир. Тысячи людей, не знающих любви, ласки, доброты, а выживающие в озлоблении, в равнодушии выкидывается на произвол судьбе. Интеллект человека развивается  в первые три года после рождения. Ребенок  получает семьдесят процентов  внешней информации в первые три года. А остальные тридцать процентов  приходится на всю оставшуюся жизнь. И если дитя первые три года проведет в изоляции от внешнего мира, то и интеллект его будет соответственным. Это я поняла из обзорной лекции заведующей домом ребенка. Воспитатели стараются,  и разговаривать с детьми и книжки им читают. Стараются по своим возможностям дать детям информацию о том, что их окружает. Но ребенок только на словах знает, что такое огонь, что такое кастрюля.
После школы я шла в детский дом уже без страха,  но с чувством дикой жалости ко всем детям, находящимся там. Я решила, что буду не просто убирать, приносить и уносить, а буду стараться с детьми разговаривать, рассказывать им про жизнь за забором. Они хоть и совсем маленькие еще,  но очень любопытные. Но, как только я  начала воплощать свои желания в действительность, столкнулась с тем, что это просто невозможно. Мне было интереснее всего заниматься с детьми самыми старшими. Я думала, что они более понятливые, чем совсем маленькие дети. Оказалось, что это совершенно не так. Мало того, что они почти все не разговаривали, они и еще ничего не понимали. Кроме «мама» и  « мое»  им ничего не надо. Я взяла детскую книжку. Начала им читать про курочку Рябу. Книжка с картинками. На каждое мое  прочитанное слово, они перебивали меня и спрашивали – кто это или, что это. Я читаю: - жили были дед и баба» А дети хором.- что это? Я спрашиваю – что вы хотите знать?   А они спрашивают, что такое дед и баба. Что такое репка? Что такое Жучка?
Когда у нас была Маринка совсем маленькая, еще не умела разговаривать, года ей еще не было, но она все знала. Я называла предметы, а она их показывала пальчиком. И ни разу не ошиблась.  А ей было, всего то,  месяцев шесть или семь. А эти дети в трехлетнем возрасте, когда уже должен  бы сформироваться основной багаж знаний, имеют его только в зачаточном состоянии.
Днем малыши спят на веранде. Их заворачивают в спальные мешки и укладывают на лежаки. На улице мороз, а дети спят, не чувствуя его, Им тепло и они привыкли. Меня усадили около  спящих детей, что бы я присматривала за ними. Тоже укрыли одеялом. Я пригрелась и чуть не уснула вместе с малышами. Оказывается на свежем воздухе даже зимой  спать можно.

   Хоть я и не перерабатывалась в доме ребенка, но вечером, приходя домой,  всегда была просто без сил. Я могла рассказывать про каждого ребенка часами. Но слушать дома меня никто не хотел. Маме и свои дети, садиковские,  за весь день порядком надоедали. А у Аллы и своих дел дома много. И свой ребенок есть, которому надо много внимания и заботы каждый день.
- Ты, знаешь, я наверно просто умерла бы, если у меня забрали бы мою дочь, - как то после моего словесного потока – сказала Алла. Я даже одного дня не могу  прожить без нее. На работе постоянно думаю, что она делает в садике, как кушает, как играет? Она у меня в голове постоянно. И ты, пожалуйста,  мне не рассказывай, про этих детей. У меня просто  внутри все замораживается от ужаса сиротства. Я не знаю ничего и живу себе спокойно. А после твоих  эмоциональных, душераздирающих  рассказом, я не могу долго уснуть и ночью кошмары снятся. Ты сама для себя это выбрала. Не втягивай нас в это. Знаешь ведь нашу маму, как она относится  к такому? Вот и помалкивай! Пришла домой и выбрасывай все из головы.
 Да, я прекрасно понимаю, что мои рассказы про этих маленьких детей никому не поднимут настроения, но и в себе носить не могу. Девчата мои тоже вначале слушали меня  с интересом, но потом, видимо, я им порядком надоела своими заклинившимися в моем мозгу проблемами сиротства. Если они сами вначале постоянно просили меня рассказать про этих детей, то сейчас не знали,  как от меня сбежать куда подальше. А я и сама уже стала переживать за свою психику. Сижу на уроках, а сама думаю, что бы я сделала на месте нашего правительства в отношении мам, находящихся в заключении,  и их детей.  Вариантов перебирала множество. Один лучше другого.  Но потом поняла, что у меня начинается болезнь – мания величия - что я в своем возрасте уже распоряжаюсь страной. Пусть только в своих мыслях, но попытки делаю уже все чаще и чаще. Надо, действительно выбрасывать все из головы, вне дома ребенка, а то точно крыша поедет. Алла была полностью права, когда говорила, что двух недель мне вполне хватит, что бы разобраться в себе, что я хочу. Мне хватило четыре дня, что бы понять, что эта работа не для меня. И в свои 16 лет я знала твердо, что с детьми сиротами я работать никогда не смогу. Помочь чем то – пожалуйста, но посвящать свою жизнь этой профессии – никогда! Это не для меня! Слишком я чувствительная натура.  Мой организм просто сгорит раньше времени. Но два месяца продержаться надо. Я много помогала на кухне повару. Мыла полы, убирала. Детей маленьких на руки старалась не брать. Только если переодеть мокрые ползунки. А со старшими детьми старалась заниматься по мере свободного времени. Играть с ними в игрушки было нельзя, так как они свои игрушки держали очень крепко и любая игра пугала их потерей своей драгоценности. Поэтому самое простое было  читать им книги. Но  каждую книгу приходилось читать очень долго и по нескольку раз, отвечая на многочисленные повторяющиеся вопросы. И каждый день был как под копирку повторением предыдущего дня. Вопросы одни и те же, что такое репка и что такое Жучка. А когда вышла из комнаты воспитатель, я решила спеть детям детскую песенку. Я их знала множество, мама с детьми в садике постоянно на музыкальных занятиях эти песни пели. И все их я, наверно, буду помнить до конца жизни. А почему я ждала, когда останусь одна с детьми в комнате?   Да потому, что прекрасно знала  о своих вокальных способностях. Даже три слова пропеть мне  никогда не удавалось, если дома кто - то еще кроме меня находится. Орали, что бы я закрыла рот.
Но эти дети ведь ничего не понимают. Поэтому можно попробовать попеть им совсем детские песенки. Музыки нет, поэтому только импровизация.
- Мишка косолапый по лесу идет! Шишки собирает, песенки поет!- запела я детям, стоя посредине комнаты.
 При первых  моих словах дети закричали свое привычное что это?
Если вы будете меня перебивать и кричать, то я не буду вам петь. Можно петь вместе со мной и можно делать то, что делаю я. Я опять завела песенку про мишку косолапого, стала кружиться и топать ногами, показывая, как мишка ходит и рычит, как он топает ногами и хлопает руками. Сначала дети смотрели на меня, разинув рты, затем подскочили всей толпой начали тоже прыгать, топать и хлопать руками. Кто - то пытался мне подпевать. Но моя песенка была для этих детей как для меня песенка на иностранном языке. Мы подняли такой шум, крик и топот, что в комнату прибежали все сотрудники детского дома. Привычную тишину этого заведения может в первый раз за всю историю нарушили! Но я так увлеклась своим, вдруг так неожиданно открывшимся педагогическим талантом, что не  видела и не слышала ничего вокруг, кроме своего бесподобного пения! Мы орали, кружились, топали и хлопали так самозабвенно, что не видели и не слышали хохота всех сотрудников. А они сгрудились около дверей  и не могли остановиться от  смеха. Нас привели в чувство громкие аплодисменты. Заведующая, имеющая самую лучшую реакцию, поняла, что только громкими звуками можно остановить  такую стихийную художественную самодеятельность. Но дети и не собирались успокаиваться. Мне было очень стыдно. Представила себе, как я выглядела перед взрослыми людьми. Детям, все, что ни покажи – все интересно, но взрослые долго не могли успокоиться от увиденного бесплатного концерта. Хотя может я и не была так смешна, как думала о себе. Тем более, что никто мне ничего не говорил. Никто не говорил о том, как я пела, и как это было ужасно. А может быть в общем хоре, мое пение не сильно  выделялось.  В любом случае,  намного важнее оказалось то, что дети получили свою порцию,  хоть какой - то радости, какой - то активности.  Что  это такое по сравнению с моими такими мелкими  угрызениями?
- Ты прирожденный воспитатель, вон как увлекла детей, как они хорошо повеселились! –Наперебой стали хвалить меня женщины. Чаще с ними так занимайся. А то они без движения, без активности находятся круглые сутки.
Но эта детская активность и свой минус внесла в распорядок дня. Дети никак не хотели успокоиться. Им так понравилось петь и плясать, что они уже и сами  прыгали и орали, кто во что горазд!  Пришлось  даже насильно их успокаивать. Надо что придумать интересное для таких детей, думала я, придя вечером домой. У них нет середины. Они не могут совершенно контролировать свои эмоции. Этому учат с рождения. А кто  сирот будет учить. Или сидят  просто часами или вот так, как сегодня, состояние эйфории – остановить  невозможно.

Я учусь в школе – интернате. Многие дети живут в интернате.  В классе у нас и девочки и мальчики учатся, живущие там.  Кого - то на выходные  забирают к себе родственники, а кто - то находится в интернате постоянно. Проработав неделю в детском доме, я уже более внимательно стала присматриваться к этим ребятам. И обратила внимание, что действительно они совершенно не такие, как те, кто живет в семье. Они всегда вместе. С нами, как то, не дружат. Да и мы не изъявляли большого желания с ними дружить. У нас  были совершенно разные интересы. Мы и не сорились никогда, но и интереса друг к другу не имели. Они сидели  за партами друг с другом и на перемене всегда вместе.  Но разница  между нами была большая. Мы жили в семьях. А они – нет. Мы были более приспособлены к жизни, а они к выживаемости. Все вопросы выясняли кулаками. Может поэтому мы и не сорились никогда, что не хотели быть битыми.  Мы – по одному, а они – группой. И мы всегда и во всем им уступали. Я думала, что мы им уступаем из – за того, что жалко детей, растущих без семьи, а сейчас, подумав, решила, что не из – за жалости, а от элементарного страха. Мы их боимся. Дружим, учимся в одном классе, но подсознательно – боимся.  Ребята хорошие, но если кого - то обидеть, то мало не покажется! Они – толпа, мы – одиночки!
 Надя, тоже живет в интернате. Живет там постоянно и никуда на выходные не уезжает. У меня никогда не возникал интерес, любопытство. Кто ее родители, почему она живет в интернате?  В классе она сидит прямо передо мной. Перед моим носом уже несколько месяцев ее затылок. За партой она сидит с Витькой, тоже интернатовским  пацаном. И они дружат. Витьку забирают родные на выходные дни. Но не на все. Потому, что эти родные живут в другом поселке и, каждую неделю приезжать за мальчишкой не могу.  А именно на эти выходные он уедет,  и Надежда сидит и ноет, что останется одна и будет скучать. А сегодня пятница. И тут мне пришла в голову идея позвать Надьку к себе на выходные. Я  долго не думая, толкнула  ее в спину ручкой.
- Чего тебе? - Прошипела она,  повернувшись.
- Я приглашаю тебя к нам домой на выходные, прямо сегодня, поедем?
Надежда так обрадовалась!
- К вам, домой, сегодня!!! Вот здорово! Конечно,  поеду.  Только мне надо отпроситься у своего воспитателя.
  Весь урок она провела в движении.  То ко мне повернется, что - то спросит, то Витьку толкнет под бок, то через парту громким шепотом сообщит своей подруге Нине, тоже девочке из интерната, что ее пригласили в гости. И когда урок закончился, весь класс знал, что Надька поедет ко мне.
- Ты, что,  дурочка,  что ли? Зачем приглашаешь к себе,  да еще и на несколько дней? А я в эти выходные тоже хотела к тебе приехать, а теперь придется оставить свою затею. Я хотела с девчонками повидаться, поболтать, да и с тобой мы уже давно не  общались без свидетелей. Нашла, кого пригласить?  Надьку? Да она же без тормозов. - Людмила была вне себя от возмущения! Ты, что теперь хочешь с ней дружить, а меня по боку?
- Людка, ты все не так понимаешь! Я не хочу с ней дружить, просто мне ее жалко! Она в семье никогда не жила, что на кухне делают, не знает.  Конфет никогда не объедалась. И ты тоже приезжай, всем места хватит.
- Ну, нет! Я с Надькой целых два дня не выдержу. Лучше приеду в следующий раз.
Пока я с Людмилой выясняла отношения, Надежда уже успела сбегать  в свой корпус и отпроситься. Отпустили ее с удовольствием. У нас должен быть еще один урок, последний, и Надя не отходила от меня ни на шаг. Боялась, что я про нее забуду и уеду домой одна. И урок для нее уже был не урок,  и мне толком не дала его отсидеть спокойно. 
Пока ехали в автобусе, Надежда расспрашивала меня о моей семье, о квартире,  о моих увлечениях. За дорогу так надоела мне, что я уже начала жалеть , о своем спонтанном решении привезти ее к нам. Если два дня она меня будет вот так донимать, то караул! Но караул начался с первой же минуты, как она перешагнула порог нашей квартиры. Ей все было очень интересно.  Выражение « так не принято» было ей не знакомо. У нее было принято все, что она хочет, и  за что не поколотят. С воплями « как здорово! Как классно!» она бегала по всем комнатам. В одну минуту из нормальной пятнадцатилетней девушки она превратилась в неуправляемого ребенка.  Такую  Надьку я еще не знала. Я пыталась бегать по комнатам за ней, пыталась утихомирить ее возбуждение, взывала к ее совести, но все пролетало мимо ушей моей одноклассницы. В конце концов,  я уселась в комнате на диван и стала ждать, когда она устанет и остановится. Но это было только начало. Комнаты она посмотрела, затем у нее появился интерес к шкафам и к тому, что в них лежит и висит. Своей физической силой я ее остановить не могла. Так как ее сила и моя были в разных весовых категориях. И я испугалась, что останавливая ее, просто заработаю хороший подзатыльник.  Но я девочка хоть и слабая но, в нужный момент бываю хитрой. Я поняла, как ее можно остановить. Молча пошла на кухню и стала подогревать обед. Выставила на стол все, что только можно.  Благо стол у нас на кухне большой и поместилось много чего. Суп, котлеты с картошкой, хлеб и несколько банок с различным вареньем.  Насыпала в вазу конфеты - карамельки. Такие конфеты у нас всегда в доме есть. Потому, что их любит только мама. Она с ними пьет чай. А я люблю шоколадные конфеты. Поэтому шоколадные конфеты у нас бывают редко.
Я выставляю еду  на стол, а Надька  роется в шкафах.  Я сама себя успокаиваю, что все это не смертельно.  После ее отъезда все уберу. Но потом, как представила, что придет скоро Алла и мама и Надьку просто выставят из дома. А автобус в Поселок, где мы учимся уже вечером не идет и мне придется со своей «подругой» ночевать на улице -  сделала решительное лицо и пошла отвлекать ее от интересного занятия.
-Если через минуту ты не пойдешь на кухню кушать,  я все уберу назад и будешь голодная до  вечера.
Предложение  покушать Надежде, очевидно,  понравилось больше чем интерес к шкафам. Она ринулась на кухню и начала все хватать руками со стола. Но у меня в руках был половник и я им замахнулась на нахалку.
- Руки мыть! Быстро в ванную! – Заорала я на нее. Терпение мое уже пришло к концу, вероятность  получения  хорошего  подзатыльника меня уже не пугала.
Надька резко затормозила и уставилась на меня. Я подняла половник над ее головой и пообещала стукнуть очень крепко ее по макушке, если она не будет меня слушать.
- Я пригласила тебя к себе в гости. И ты находишься у меня дома. У меня дома, а не у себя в интернате! У вас одни правила, а у нас совершенно другие.  И их надо соблюдать. Иначе тебя просто выставят вон! У меня очень строгие родители они меня лупят ремнем, если я не слушаю их. И им нет разницы, кого ремнем отходить, тебя или меня. Кто в доме живет не по правилам этого дома, тот и получит по полной программе. Поняла?  По комнатам не бегать, в шкафы не забираться, громко не орать, перед едой мыть руки, и со стола не хватать все подряд, а спокойно сесть на стул и кушать.
Надя потеряла дар соображать  от возмущения. Она немного помолчала, переваривая то, что услышала от меня, а потом стала громко возмущаться.
- Да, ты пригласила меня в гости! Это значит, что я могу у тебя делать все, что захочу! Мне так все наши говорили. Они когда приезжают на выходные к своим или родным или просто знакомым и делают там все, что захотят.  А у тебя, разве это приглашение в  гости? То это нельзя, то,  то нельзя! Зря я так радовалась!
А мне и сказать то больше нечего этой девчонке. Начинать проводить с ней урок этики бесполезно.  У нее уже сложившееся свое мировоззрение. Ее в малолетстве каждый день не учили как себя вести. И она не понимает меня. Не понимает совершенно, что я хочу от нее.  Она с рождения привыкла жить выживая. Схватить первая, орать громче всех, нападать первая. А если кто то окажется сильнее ее, то подчиняться сильнейшему.
- Ладно,  Надя, иди,  мой руки, будем кушать, - аргументов против ее железной логики у меня в запасе не было. Поэтому я приняла решение перетерпеть все ее  выходки, если сама пригласила. Она быстренько помыла руки, хотя я очень в этом сомневаюсь, так как вышла из ванны с сухими руками,  и мы уселись за стол. Детей в интернате кормят не очень хорошо. Я один раз там была во время обеда  и видела , что они кушали. Пустой суп, пустые слипшиеся макароны и еще что - то похожее на котлеты. Сейчас я выставила на стол все, что у нас есть самое вкусное. Мне очень хотелось сделать приятное  девочке. Но опять ничего не получилось. Она все стала хватать на столе и пихать себе в рот. Глотает не жуя, давится кусками, снова толкает себе в рот.  Можно было бы спокойно кушать, хорошо жевать, ведь никто и ничего у нее не отнимал. Но вечный страх за свой кусок и еще за отнятый у того, кто слабее, был сильнее разума. А я уже даже  боялась, что-  то ей сказать. Ведь опять обидится. Так по мере насыщения  Надежда жевала все медленнее и медленнее. Я подозреваю, что вкуса того, что залетало ей в горло,  она совсем не чувствовала. Мне стало очень обидно, хоть бы слово сказала, что вкусно, что нравится. Молча,  пихала в себя,  не отвлекаясь на разговоры. Столько сколько  она съела за один раз, мне бы хватило на три дня. Я не жалела еду, просто  была в ужасе от того, сколько может влезть в девочку. Сама я так и не смогла ничего кушать. Мне было достаточно только смотреть и удивляться. Самое ужасное, что она все ела вперемешку, то  кусок котлеты, то большую ложку варенья, потом бутерброд с салом и снова варенье, пару конфет карамелек разгрызла и снова котлету в рот.А когда Надька с тяжелым вздохом и осоловевшими  глазами отодвинулась от стола, перед моими удивленными  глазами был стол почти пустой. Ну,  только понемногу  варенья в каждой банке. Я отвела  ее в свою комнату и уговорила немного полежать на кровати. А вдруг ей станет плохо от обжорства?  Надежда особенно и не сопротивлялась.

- Я немного полежу, а потом ты меня еще,  чем нибудь угостишь. Ведь я у тебя в гостях? А гостей надо угощать.

 У меня на языке вертелось множество вариантов ответа своей ненасытной гостье, но я промолчала, зная, что мой ответ ужасно бы ей не понравился. Надька быстро уснула. Видимо сытая еда,  и  непривычная тишина очень способствовали расслаблению ее организма. А я отправилась на кухню. Скоро придут домой мои родные, а ужин – «корова языком слизала».
Надо что - то приготовить на сегодня на вечер. И иметь еще ввиду, что Надя потребует своей доли не менее той, что она уже поглотила. Завтра суббота, отец затопит печь,  и мама наготовит еды на всю неделю. Надо только маму  предупредить об аппетите  моей гостьи.
Конечно,  в этот  вечер вся моя семья стояла «на ушах».  Можно подумать, что Надежда до 15 лет сидела привязана на цепи, и вот, наконец то, ее отвязали и отпустили в мир. Она была совершенно неуправляемая. Я за маму и Аллу не переживала, они меня поймут, так как я им объяснила причину, по которой я  интернатовскую  девочку пригласила к себе домой. Они очень добрые и тоже стараются помочь другим по мере своих сил и возможностей. Но своего отца убедить  в чем - то на эту тему – невозможное мероприятие.  Он такое желание, как пожалеть или помочь,  кому то не принимает ни под каким соусом. Пока Надя спала,  я поторопилась покормить отца. Сказала ему, что у меня гостья из Палатки приехала на выходные. Затем мама отца попыталась заговорить, что бы он не выходил на кухню, пока я  угощала вечерним ужином  девчонку. Надя, как и в первый раз,  сильно торопилось смести  со стола все, что там стоит, побоявшись, что  у нее это все заберут. На минуту, на кухню заскочила мама, поздороваться  с нашей гостей. Но Надя, испуганная, моими словами о маме , еще быстрее стала заталкивать в рот еду. Я маму предупредила, что бы она с Надей разговаривала строго, а то та увидит, какая на самом деле наша мать и последствия будут не предсказуемы. Потом на кухню зашла Алла,  посмотреть и еле сдерживая смех,  выскочила вон.
Но мне было не смешно. Мне было безумно жалко эту девочку. Девочку, которая в этом мире совершенно одна. Я даже представить себя не могла на ее месте. Как бы я жила совершенно одна  на белом свете. Наверно, я бы не выжила! Каждый день в напряжении, каждый день ждать от  мира агрессию к себе. Все отнимают, никто не любит, никому невозможно пожаловаться,  ничья добрая рука не протянется навстречу! Здесь не смеяться надо, а плакать просто от жалости. Она надеется только на себя. Только она сама может себе помочь в трудную минуту. Потому, что ни у кого и ничего она не будет просить. Она с рождения привыкла сама заботиться о себе. И просто доброту человеческую она не понимает. Она не знает, что это такое. А я не знаю, как мне себя с ней вести, как сделать ей,  что - то приятное, чем, то порадовать. Надежда все воспринимает агрессивно. Уже все  вкусное было съедено, но морального удовлетворения у моей гостьи  так и не появилось. А наоборот, только испортилось настроение. Я ее повела в клуб, но по дороге  туда услышала много чего о себе. Я даже не подозревала, что попыткой порадовать хоть чем - то девочку, я получу от нее, вместо «спасибо» всю «правду» о себе. Она мне сообщила, что никогда больше ко мне не приедет, как бы я ее не уговаривала, я злая, заевшаяся мамиными булочками девчонка.  У меня своя комната, свой шкаф и своя одежда. А пожила бы я в общей комнате и без своих вещей, то посмотрела бы она на меня! Добренькую из себя хочешь мне преподнести. Вареньем кормишь, хвалишься, что у тебя все есть, а у меня ничего. Показала мне свою жизнь? Все, хочу домой! Отправляй меня назад. Мне у тебя неинтересно, скучно.
   Я уговорила ее потерпеть до завтра. Вечером автобуса нет. А утром можно уехать. Действительно не хочешь быть наказанной, не проявляй инициативу. А я проявила и получила то , что заслуживаю. У себя в интернате Надя в своей стихии. Со своими друзьями, со своей свободой. А свобода  для этих детей – это их жизнь. А у меня целый день она была как в заключении. Она не распоряжалась собой в полной мере так, как привыкла с рождения. Ей не нужна хорошая  еда взамен этой свободы. Она будет помнить, как я ограничивала ее в ее свободе, но напрочь забудет ту вкусную еду, что я выставила перед ней на столе.
   Утром я отправила Надежду на автобусе на Палатку  домой в интернат. Она категорически отказалось пробыть у меня до понедельника. А если честно признаться, то я была даже рада этому. Я тоже от нее порядком устала. Один день  пробыть с ней  мне хватило для того, чтобы я поняла на будущее,  нельзя, хорошо не продумав, принимать какие - то решения. И в то  же время меня мучила неудовлетворенность собой, что я не смогла ничем порадовать свою одноклассницу. Мама, глядя на меня, на мои душевные муки, смеялась надо мной. Да и Алла тоже, весь день ехидничала. 
- Нельзя направо и налево раздавать свою доброту. Ты сначала узнай, нужна ли она кому то?  И давай ее именно тому, кто в ней нуждается. А для того, что бы это хорошо понять тебе надо еще пару раз совершить,  что - то  подобное. Ничего, жизнь тебя еще и не тому научит. Никогда не навязывай никому свою доброту. Очень многих такое просто раздражает. Они воспринимают эту доброту совершенно не так, как ты бы хотела. Вроде  ты от своего сердца это делаешь, а другие думают, что ты хочешь показать,  что ты лучше всех. В чужие мозги не залезешь, не знаешь, что и кому надо и знать тебе нельзя!
   Действительно, я получила хороший урок жизни!  И  понедельник это подтвердил. То, что не договорила мне Надька в субботу, я услышала в понедельник. Но уже не один на один с ней, а в присутствии почти всего класса. Настроение упало совсем. Мне было жутко стыдно. Очень стыдно, хотя я не понимала,  за что стыдно!
Да и еще Людмила  добавила:
- Ведь говорила тебе, что не надо приглашать к себе Надьку. Но ты никогда и никого не слушаешь. Делаешь только то, что решила сама. Как будто вокруг тебя одни дураки ходят, а ты одна умная среди них. Хорошенькой захотела побыть, вот и получай!
Конечно, с Людкой я поссорилась. Мы наорали друг на друга. Пообзывались.  А к концу занятий в школе у меня очень разболелась голова. Да так сильно, что любой звук, даже самый тихий, бил гвоздями прямо в мозги. У меня никогда так сильно не болела голова. Я даже не догадывалась, что так бывает. Моя психика, видимо, вот так переносит собственные поражения. После школы надо идти на работу в дом ребенка. А я ничего не соображаю от боли.  Дома покушала, голова стала болеть немного меньше,  и я отправилась  в дом ребенка.
- Ты, что такая бледная, - спросила у меня заведующая.
Вот тут меня и прорвало! Я расплакалась и все рассказала ей. Про свои мысли, про то,  как мне жалко детей, выросших без родителей, как я хотела хоть чем - то помочь своей однокласснице, но получила хорошую моральную оплеуху.
Вера Анатольевна меня молча выслушала. Потом поднялась со стула, подошла к двери и закрыла дверь на ключ. Я не поняла, что она делает и зачем закрыла дверь.  Женщина села снова на свой стул, немного помолчала. И я тоже смотрела на нее, молча,  и ждала. Я чувствовала, что она хочет мне,  что - то сказать и в душе у нее идет борьба. Говорить – или не говорить?  Интуитивно я  просто ждала, ждала, что в ней пересилит.  Говорить или не говорить?
Вера Анатольевна приняла решение. На ее лице появилось выражение решимости и страха одновременно. У меня часто забилось сердце. Видимо ее душевное волнение, каким  то образом передалось и мне. Мы сидели напротив друг друга. Я и женщина. Я – только начинающая жить и женщина, уже все испытавшая в этой жизни.
   - Я решилась. Я кое, что расскажу тебе. Я расскажу тебе о себе. Я никому этого не рассказывала. Ни один человек  уже более 10 лет не вызывает у меня доверия. Полного доверия.  Такого, что бы я могла как самой себе, как своей совести, на тарелочке выложить всю свою душу. Тебе только 16 лет. Но я смотрю на тебя – ты взрослая женщина. Я как ребенка, тебя не воспринимаю. Не знаю сама почему, но я чувствую, что, ты меня поймешь. Я как увидела тебя, заходящую к нам в детский дом, сразу поняла, что ты не такая, как все. Что - то в моей душе в один миг потеплело,  и я приняла тебя, как своего родного человека, как дочь. Ты единственная, кто может меня понять. Я это чувствую. Десять лет я жила и не жила. Я не могу  оценить свою жизнь здесь в полной изоляции от мира, от моей прошлой жизни. Можно даже сказать, что я не живу, а просто существую. Кушаю, хожу на работу, убираю дома и все! Как робот без желаний, радостей, эмоций.  Ничего у меня нет в душе, все вымерзло здесь на Колыме. Ты очень чувствительна к другим людям. И в тебе нет  ни злобы, ни алчности, ни других пороков.  За месяц, что я тебя знаю, за твое отношение к детям и вообще к жизни, ты вызвала у меня полное доверие. Сама не знаю почему, но мне очень хочется тебе все рассказать. Так тяжело носить все в себе. Так тяжело ни с кем не поговорить на темы, которые категорически запретны.
Я выросла в семье врачей. Потомственных врачей. Мой отец был врачом психиатром. По его учебникам и сейчас учатся студенты. С самого детства  других тем, как только врачебные, в нашем доме не было. И лечить я могла уже, по – моему, с самого своего рождения.  Мама моя умерла  рано.  Она была очень хорошим врачом – инфекционистом. И много ездила по развивающимся странам. Помогала бороться с болезнями местным жителям. В одной из своих поездок она заразилась от больных, которых лечила и умерла. Мы ее даже не хоронили. Ее похоронили  там же в той стране. Мои дяди и папа часто собирались у нас дома и обсуждали  различные направления в лечебной сфере. И сами болезни,  и их лечение и известных врачей и их методы лечения. Довольно таки часто у них возникал спор по педиатрии. Так как двое моих родственников были известными педиатрами. А так как я сама еще была ребенком, то эти споры, по лечению детей, мне были очень интересны. По мере того, как я росла,  и интересы мои начали приобретать уже свой интерес.  Меня стало интересовать детство - в полном объеме. Детство с самого рождения и до совершеннолетия. Рождение, воспитание, учение, лечение. Все, что связано с ребенком вызывало у меня огромное желание знать, знать и знать! Еще учась в школе  начала штудировать учебники по детской психологии, учебники  по лечению детских заболеваний. Даже  книги по воспитанию были мне очень интересны. Отец мой, глядя на то, как я бросаюсь с головой то в лечебники, то в психологию, то еще куда, посоветовал мне определиться со своим будущим направлением по жизни. Мы с ним вместе подумали, поспорили,  и я остановилась на психологии. Решила идти по стопам своего отца. Я знала, что он мне всегда поможет, подскажет и мы вместе с ним – уже сила! Свою семью создать мне было некогда. Я очень торопилась. Видимо мое подсознание подсказывало мне, что времени у меня очень мало. Я  лечила детей, занималась наукой, разрабатывала свои методы лечения психики детей. У меня очень много работ по определению патологий на ранней степени беременности. Много работ по выявлению причин этих патологий. Я очень много работала. Защитила докторскую диссертацию. И вот тут все и закончилось. До сих пор не понимаю, что произошло. Что от меня хотели?  И кто хотел? Первый  раз на меня напали в подъезде собственного дома в тот же вечер, когда произошла  защита моей диссертации. Забрали мою сумку. Я подумала, что это простые бандиты, но мою сумку нашли. В ней все осталось на своем месте. Даже деньги. Второй раз кто - то произвел полный разгром в моем кабинете, был вскрыт сейф, и бумаги из всех столов оказались выкинуты на пол. Потом на меня еще раз напали и уже посеръезнее. Я оказалась в больнице с ножевым ранением. Отец был все время рядом со мной. Мы с ним много разговаривали, обсуждали происходящее. Я,  кроме, как своей научной деятельностью, больше ничем не занималась. Значит,  кого то интересуют мои труды. Но зачем? Я сразу после своей защиты отдала все свои бумаги отцу, так как собиралась в тот вечер отмечать свою успешную защиту. Отец все положил в  сейф у себя на работе. Но,  после произошедшего со мной,  он все мои бумаги надежно спрятал. И  мы убедились, что моя диссертация действительно кому то была очень нужна. Потому, что, пока я находилась в больнице и на работе у отца и у нас дома все перевернули вверх дном. Тема моей диссертации была очень интересная. И никто в нашей стране эту тему не поднимал. Зачатие, рождение и воспитание  здорового, умного и интеллектуально развитого поколения.  Я была твердо уверена, что моя работа произведет  сильное впечатление в научных кругах нашей страны, да и не только нашей, а во всем мире. У меня собралась очень большая статистика по этой теме. Я прослеживала разные слои населения, болезни во время беременности, интеллектуальное развитие детей с  самого рождения в различных семьях и в детских домах. И я очень хорошо знаю, как вырастить здоровых детей и создать здоровое гражданское общество. Есть новая  наука, называется генетика. Я планировала после своей защиты, заняться ею. Это настолько интересно и в будущем на основе этой науки можно полностью изменить качественный показатель человека. Преступность снизить в разы, невежество, болезни тоже.  Я тебе говорила, сразу в первый день, как ты пришла к нам про детей до трех лет. Именно до этого возраста они получают задел на будущую жизнь. А у нас в стране именно до этого возраста дети не получают абсолютно ничего. С рождения – ясли, до трех лет. Только родится ребенок и его сразу отдают в стадо. А он должен получать индивидуальное развитие. Каждый ребенок до трех лет должен  получить индивидуально  информацию о жизни на земле, о порядочности, о своем поведении в человеческом обществе. И самое главное – он должен получить любовь своей матери. Это у него закладывается в подсознании на всю жизнь. Есть дети, имеющие очень  мощный генетический показатель. Хорошо, если этот ребенок родился и живет в любящей семье. Тогда он идет по правильному развитию и в будущем много полезного сделает для своей страны.  А если такой ребенок попадает в общество с отрицательным показателем нравственности, то вырастает в сильного хитрого и мощного преступника. В детских домах есть много детей с сильной  генетикой, которые,  несмотря на окружение, могут преодолеть все негативные влияния. И они очень много сил и времени тратят на это преодоление, теряя при  этом свое время и здоровье. А в хороших жизненных условиях он большую бы пользу принес своей стране. У меня по всем этим темам очень большие наработки. По питанию беременных женщин, по кормлению детей с первых дней жизни, во восприятию  мира  детьми с первых дней жизни и много,  много других , не менее важных направлений.
  Я не могу понять, почему мои труды кому то очень понадобились?  Ведь я все говорила открыто, при большой аудитории. Пожалуйста, я помогу любому, кому интересна эта тема.  Назрела необходимость глобального пересмотра  отношения к  детскому вопросу по всем направлениям. И рождение, и воспитание, и  учеба.
           Мой отец  имел  на происходящее со мной  свое мнение.  Борьбу против нашей семьи вели очень профессионально. Значит,   к этому имеют отношение наши органы.
И не просто рядовые военные, а люди более профессиональные в таких вопросах. Выходит  я помешала  своей работой политической системе нашей страны.  Я предложила свой вариант воспитания здорового  человеческого общества. Мой отец считал, что здоровое человеческое общество нашей стране категорически не нужно. Им, этим обществом , в дальнейшем будет трудно управлять. Если большинство людей будут умными, с развитым интеллектом, то на все происходящее в стране будут иметь свое мнение. А этого допустить нельзя. Люди должны быть  легко управляемы.  В такой стране, где народ  подвержен  чужому влиянию можно единолично вести любую политику. Таким народом просто управлять. Можно отправить воевать, можно отправить на любое преступление. Можно за идею заставить работать круглосуточно.
  Я тебе все это говорю в очень  простом варианте понятия. Все намного сложнее и глобальнее. Но ты ребенок и знать подробности и медицинские термины тебе ни к чему. Но основу своей жизни я тебе показала. И я вижу, что ты меня очень хорошо понимаешь. В твоих глазах огромный интерес и сострадание. Но главное, для чего я тебе все это рассказала?  Ведь все мои наработки надежно спрятаны. Как только меня осудили, отец умер от сердечного приступа. Сам умер или ему помогли, я не знаю. Связи с материком у меня нет. Как только я сюда попала, интерес к моей работе тоже пропал. Меня  перестали донимать со стороны. Видимо всех устроило, что я в изоляции, а моя работа лежит мертвым грузом,  где то. Меня осудили за то, что я не знаю сама. Какое - то письмо -  донос, что я сомневалась, при свидетелях,  в несовершенстве нашей политики. Свой срок я отбыла, но в Москву на Родину меня не пускают. Да и куда мне ехать? Квартиры уже нет, работы тоже не будет. Продолжать научную деятельность не смогу, много времени потеряно. Да и не дадут мне добраться до моей диссертации. Здесь я работаю с детьми, но неудовлетворение громадное. В душе моей желание продолжать научную работу. Но здесь на крохотном  участке на 100 квадратных метрах нашего детского дома - это бесполезное занятие. Мне даже невозможно проследить развитие детей после трех лет. Я вышла замуж, так как свободного времени вдруг оказалось очень много и одна в квартире, я бы не выжила. Да и жить я уже не хочу. Бессмысленно!  А тебе  расскажу, где отец спрятал мою диссертацию. Можешь ее достать и распорядиться так, как подскажет тебе твое сердце. Я тебе верю! Я только тебе верю! Если сама будешь продолжать свою деятельность в этом направлении – то мои работы будут для тебе неоценимы. Если ты пойдешь по другому пути, то отдай тому, кому они будут полезны.  Когда наше общество будет готово измениться – мои работы в этом  будут, бесспорно, полезны.
Вера Анатольевна рассказала мне, где спрятаны ее бумаги. Она заставила меня повторить несколько раз адрес  и место. Я запомнила. И мне кажется, что запомнила до конца своей жизни. А Москву я не знаю и для меня  московский адрес – темный лес. Но я дала слово, что обязательно, когда будет надобность, я их найду.
 Когда эта женщина  мне рассказывала о своей жизни, я внимательно слушала и не удивлялась тому, что произошло с ней. Я уже слишком много знала, что бы чему - то удивляться. Мое второе рождение позволяло мне очень быстро и здраво оценивать ситуацию. И я поняла, что отец  ее  был абсолютно прав в своих  умозаключениях.

 - Я смотрю, ты совершенно не удивилась моему рассказу, - подвела итог нашей беседы Вера Анатольевна.  Почему, тебя ничего не удивило?
- Да, меня действительно ничего не удивляет в этой жизни, - ответила я. - Я вам ничего не могу сказать, но знаю намного больше, чем должна в соответствии со своим возрастом. Просто мозги мои немного старше меня самой.
- Да, я это  почувствовала каким - то непонятным наитием. Наверно сам господь бог послал тебя мне навстречу. Я тебя ни о чем не расспрашиваю. Просто надеюсь и верю!
 Мы вышли из кабинета под удивленные взгляды работников дома ребенка. Я подумала, что надо как то выходить из положения, иначе будет много вопросов. Потерла себе глаза и щеки до красного цвета и стала благодарить заведующую за помощь. Всхлипывая и немного подвывая,  я говорила ей, что сама бы не разобралась,  в чем виновата, приглашая девочку из интерната к себе домой. И почему она на весь класс меня опозорила и  назвала круглой дурой.  Воспитатели стали расспрашивать меня что случилось,  и я им рассказала, как на выходные хотела сделать доброе дело и получила за это то, чего никогда не ожидала.

 -Что вы так долго сидели в кабинете?  - спросила меня нянечка.
 
  - Да, я все никак не могла успокоиться. Долго  плакала.  Вера Анатольевна  мне рассказывала про сирот, про их поведение. И почему моя подруга так себя вела у меня дома.

  Любопытство сотрудников дома ребенка было удовлетворено. Все разошлись по своим рабочим местам,  и я пошла на кухню помочь  с уборкой.
   
  В феврале у нас на Колыме очень холодно. Застывает все! И деревья и дома, и даже снег становится твердым, как камень. Уроки физкультуры мы проводим на улице. Занимаемся лыжным спортом. Получаем лыжи, ботинки и вперед! Мне никогда не удавалось взять ботинки своего размера. У меня 35 размер, а ботинки с 37 размера. Приходилось  из дома брать  две пары теплых носков. И все равно было очень неудобно. Еду по лыжне  как в одних лыжах надетых на другие. И дыхалка   дает сбои. Не могу бежать быстро большое расстояние.  Минут 10 я иду со всей толпой, а затем плетусь до конца уже в хвосте. Пыталась сохранить равномерное  дыхание  по всему пути, но ничего не получается. Через 10 минут -  мое место в хвосте. Поэтому уроки физкультуры на лыжах я не люблю. Элька на лыжах согласна  проводить все уроки, не только одну  физкультуру. На соревнованиях по зимним видам спорта она  частенько занимает первые места. А по выходным дням утречком, встав на лыжи,  уходит в лес на полдня. Говорит, что такое удовольствие получает, которого никогда не бывает в самую лучшую летнюю погоду. А я боюсь одна уходить в лес. Что летом, что зимой – совершенно перестаю соображать от страха, когда вокруг себя никого не вижу. Я совершенно  не ориентируюсь в пространстве.  И могу заблудиться среди трех деревьев, если никого не вижу. Некоторые любят ходить в лес в одиночестве и за ягодами и за грибами. Но меня и под пистолетом не заставить одну идти в лес.  А перед зимним лесом у меня свой внутренний, утробный ужас! Даже на лыжах  со своим классом я не получаю никакого удовлетворения от прогулки. Правдами и неправдами стараюсь  это мероприятие обойти стороной. Начинаю  кашлять, или беру справку – освобождение  в больнице. Меня там уже хорошо  знают, и поэтому  дают любую справку безропотно. На горке кататься люблю. Там я всех вижу. Не заблужусь! У нас около школы есть горка ледяная. И после уроков до автобуса есть время покататься с нее. Горка одна, а желающих много. Поэтому  крики и вопли слышны далеко от школы. Хотя я учусь уже в седьмом классе, и вроде бы уже неприлично так, по детски,  себя вести, но перед горкой никто устоять не может. В автобус приходится садиться в мокром пальто. И по пути домой дышать  непонятно каким воздухом из – за испарений от нашей одежды.
 А у меня с обонянием всегда большие проблемы. Мой нос  как у собаки. Я чувствую все запахи.  И от этого сама очень брезглива. Я никогда не возьму в рот  то, что считаю,  имеет непонятный запах, как бы аппетитно эта еда не выглядела.  И все, что я подношу ко рту, обязательно вначале понюхаю.  Дома надо мной постоянно из – за этого надсмехаются. И если надо проверить свежесть продукта, обязательно зовут меня, что бы я сказала свое веское слово. Я чувствую запахи от людей, запахи в помещении, запахи от одежды. Я даже, когда прихожу домой, чувствую запах постороннего человека, который заходил к нам. Мои родные думают, что я это все выдумываю. Ничем не пахнет, а я доказываю, что продукт надо выбросить. И поэтому сейчас,  сидя в автобусе, где запах мокрой верхней одежды очень силен, еле сдерживаю  надвигающуюся тошноту. Все мокрые, все веселы, а мне – хоть плачь! И, когда погода хорошая, то такие поездки бывают постоянно.
 
 Сегодня 18 февраля. Два дня осталось  до выполнения моего следующего задания. Поэтому, сразу с автобуса, я побежала в медицинский   пункт в нашем поселке. Сегодня там была врач  Нина Константиновна. Очень хорошая женщина, красивая и добрая. И поэтому, мне безумно стыдно было ее обманывать. В душе я надеялась, что в мед.пункте будет наш старичок. Он   всем помогает. Безропотно делает то, что его просят.  Он прожил очень долгую жизнь и привык ничему не удивляться. Надо выписать рецепт – молча, выпишет. Надо сделать укол – так же, молча, сделает. Надо взять кровь из вены – берет, не спрашивая зачем. А сейчас мне надо врать. Хотя я и приготовилась к такому варианту, но все - таки думала, что мне повезет с нашим дедом.
- Нина Константиновна, мне нужна кровь из вены. Мы по биологии проходим ее состав. И надо смотреть в микроскоп. Я обещала, что привезу ампулку с кровью. Только ее надо хорошо закрыть, что - бы кровь не свернулась за ночь. Это мне надо завтра в это же время. Брать у кого - то кровь в школе нельзя, учительница не разрешает. Поэтому я сказала, что привезу свой образец, взятый в стерильных условиях.

  Все это я выпалила ей быстро и, что  бы она не успела задать лишние вопросы,  опять напористо,
   - Так я приду завтра, мне очень надо, я обещала. У нас урок иначе сорвется. Уже все приготовили,  и микроскоп,  и все вспомогательные материалы.
 
  - Завтра меня не будет в это время, поэтому разбирайся сама с дедом.

  - Ура, дед все сделает!

Довольная,  отправилась домой. Дома я, закрывшись у себя в комнате,  в своей голове прогоняла  вариант за вариантом, продумывала различные выходы из критических ситуаций.  Вроде, по моему разумению, у меня все должно получиться, но предсказать наверняка  было невозможно.  От волнения даже аппетит пропал. Ничего не хочу делать, ни в кино идти, ни книгу читать. И в дом ребенка  сегодня идти не надо. Я работаю не каждый день. Да еще и Людки рядом нет. А без нее мне очень тоскливо. Мы помирились на второй же день после ссоры. Но мои порывы доброты она так и не поняла. Поэтому я приняла решение, на волнующие меня темы ни с кем не разговаривать.  Очень трудно найти человека, который разделял бы мои взгляды на жизнь. Даже не то, что трудно, а просто невозможно.  Вчера мы гуляли со своей компанией  перед походом в кино и, просто, разговаривали о жизни в других странах. Я молчала и слушала своих подруг. А они радовались, что родились именно в этой стране, в Советском Союзе. Какие они счастливые, какое у них счастливое детство! И как тяжело детям, например,  в Америке. Из  дома их не выпускают, строем идут в школу, в магазины их не пускают, в кино они ходят только по воскресеньям и только на детские сеансы. А у нас полная свобода! Что хотим, то и делаем.
 Они совершенно выпустили из виду  то, что родились то на Колыме, и не по желанию своих родителей. И что родители их  прошли круги ада как раз в то время, когда были молодыми. Очень многие попали сюда в возрасте не старше  20  лет. И выжили только, благодаря своему сильному организму и сильному силу  духа. А сколько ребят так и не узнали, как это быть взрослому. И сколько женщин  здесь живет, которые вынуждены были оставить своих малолетних детей на произвол судьбы,  где то на материке?
Я все это хорошо знала, я знала, лучше любого человека  этого времени, в котором мы находимся сейчас истинное положение  вещей. Когда надо из моей памяти, как черт из табакерки, выскакивали мои воспоминания. Но не те, которые бы мне хотелось еще раз в своей голове восстановить, а  воспоминания общего характера, политической обстановки, кое каких событий моей прошлой жизни. И я не была абсолютно счастлива, оттого, что живу именно в этой стране. Мы все, как роботы, думаем так, как нам велят,  живем тоже  так, как нам разрешено.  И если нельзя иметь своего мнения – то его просто категорически иметь нельзя. А у меня на все происходящее свое мнение. Но говорить вслух – боже упаси! Придется так жить. Но жить в другой стране, где совершенно не так, как у нас я тоже не хотела бы. Я люблю свою семью, своих подруг и своих людей, окружающих меня.
 
 Я хорошо запомнила,  в какой ампуле  будет та кровь, которую мне надо подменить на свою. И поэтому попросила деда так же, закупорить и мою ампулу. Все стандартное и ампулы и стерильная бумага, которой обернуто горлышко. Единственная разница в цвете самой бумаги. Эта, которая находится у меня в руках, более светлая, а та, что будет привезена, имеет более желтый цвет. Но я очень надеялась, что цвет бумаги пролетит мимо внимания биолога, который приедет завтра. Очень аккуратно я несла это стеклянное сокровище домой. Не уронить бы. С моей манерой передвигаться в пространстве прыжками, это было трудно.  С трудом, сдерживая себя, я шла домой очень медленно, неся в кармане  запакованную ампулу.

  20 февраля ровно 16 часов 10 минут. Я на кухне в детском доме помогаю мыть посуду.  Правильность работы часов проверена десять раз. При каждом бое курантов по радио, я сверяла свои часы. Стала мыть ножи и резанула себе по руке. Ужасно боюсь боли. Любой порез, даже заноза приносят  мне  мучение. Всю свою волю я собрала воедино, что бы самой себе  ножом нанести рану.
- Ой! - Завопила я, - руку порезала.
 - Сейчас я тебе перебинтую, у меня здесь и бинт есть, - засуетилась повариха. Я часто себе  пальцы режу и обжигаю. Что бы без конца не бегать  к медикам, имею  и йод и бинт.
 - Нет! Нет! Я боюсь! Я сильно порезала, показываю свою рану, из которой  капает на пол кровь, - мне к медикам надо.
 - Я  бегом ринулась в медицинский кабинет, зажав в здоровой руке мою ампулу с моей же кровью. За поворот коридора зашли  приезжий биолог и  Вера Анатольевна. Дверь в медицинский кабинет полуоткрыта.  Я все знала, и когда они вернутся и где находится ящик с посевным материалом. Очень тороплюсь! У меня в запасе всего две минуты. Открыла ящик, там много разных непонятных мне медицинских атрибутов. В  куске ваты  лежит ампула. Я быстро ее вытащила и засунула себе под резинку штанов, что бы нечаянно не выпала из рук, и на это место положила свою.  Штаны одела специально такие, у которых   крепкая  резинка. Побоялась  приспособить для этой цели карман. Вдруг начнут обыскивать. И тут  увидела дорожку  своей крови на полу от дверей и до ящика,  которая струйкой вытекала из моей ранки.  Я села на четвереньки и стала быстро ее вытирать своим подолом от платья. Другого подсобного материала, на первый взгляд, я  не нашла.  Вот она и непредвиденная ситуация!  Я не успеваю уложиться в две минуты. Когда  в комнату зашли  наша заведующая и мужчина, я только поднималась с колен около ящика.

- Ты, что здесь делаешь? - с руганью  накинулся  он на меня.
 
 Один взмах его руки – и я отлетела от ящика, врезавшись  в противоположную стену. А так как  мужчина был крепкого телосложения, а я наоборот  маленькая и тощая,  удар получился очень сильный. Я впечаталась в стену, как раз,  тем боком, где была спрятана украденная ампула. Хруст разбившегося стекла для меня был, как удар грома. Но этот хруст, очевидно, слышала только я.  А разгневанный мужчина открыл свой ящик и, убедившись, что ампула на месте, успокоился.

- Что ты здесь делаешь? - Уже более спокойно повторил он свой вопрос.

 - Я мыла посуду и порезала  руку, пришла сюда, что бы перевязать,-  ответила я, зажимая рукой то место на ноге, где разбилась злосчастная ампула. Я прижала ее  той же рукой, где и был порез. Кровь с  пореза капает на пол и кровь из разбитой ампулы тоже.
 
- Вы, что, совсем ошалели?  Она же ребенок, как вы можете на нее руку поднимать? – 
 
Вера Анатольевна  бросилась ко мне, и, только хотела посмотреть, откуда бежит кровь, как я, пулей вылетела из кабинета. Не останавливаясь,  я бежала в туалет, очистить себя от осколков стекла. Там,  закрыв  дверь на крючок, разделась и стала промывать свои уже две раны. Одну на руке, а другую на ноге. Одну от ножа, а другую от разбившейся ампулы. Нельзя, что бы кто – то,  что - то заподозрил. Заведующая попыталась броситься за мной вдогонку, но ее остановил грозный мужской рык. Ему очень надо было торопиться. На счету была каждая минута.
 
 А мне в детском доме делать уже было нечего. Свою работу я выполнила. Но походить еще несколько дней надо было. Резко бросать работу – вызывать  нездоровое любопытство. Но  сегодня  продолжать,   что - то делать здесь я не могла. Я безумно устала. И работник из меня никудышный.  Сама не понимаю, почему у меня такая усталость, ничего не делала, ничего не носила, не мыла, не работала. А ноги не идут. Как ватные.  Домой еле приплелась.  Хотя идти всего двадцать метров.  Упала на кровать и уснула. Сквозь сон слышала, как в комнату кто - то заходил,  о чем то пытались меня спрашивать, чувствовала прохладную руку мамы у себя на лбу. Но глаз открыть, так сил и не хватило. Проснулась только утром следующего дня. Очень  не хотела ехать в школу, уроки не сделала, да и настроение было плохое. Вчерашняя неудача выбила меня из колеи. Хотя я и выполнила все, что мне надо было, но выполнила плохо. И внутри сидел ком вины и неудовлетворенности.

 Но в классе мое настроение поднялось. И Людмила,  и Татьяна, как будто чувствовали, как мне плохо, пытались все время развеселить. Рассказывали интересные новости,  которые произошли на этой неделе. Я, оказывается всю неделю, была сама не в себе. Ни с кем не общалась, ничем не интересовалась.
- По моему, ты перестала с собственной головой дружить, - подвела итог моему странному поведению Людка. Что с тобой происходит? То, вроде все нормально, девчонка, как девчонка, а то прямо, как истукан. С замороженными мозгами. Ничем не интересуешься, отвечаешь невпопад. Может,  влюбилась, а нам рассказывать не хочешь?

Ну, что я могу рассказать своим подругам? Что живу временами в ином мире. Так и  подруг растерять недолго. Кому захочется дружить с ненормальной? Таня и Людмила живут в одном поселке и недалеко друг от друга. Поэтому и в школу и из школы стали ходить вместе. И мне кажется, что им вдвоем очень интересно.  Я на выходных иногда приезжаю к ним. А в наш поселок никто ехать не хочет. Поэтому мне приходится самой, что бы,  не потерять подруг, наведываться  к ним  почаще.
После школы я с трудом, заставила себя пойти в дом ребенка. Мне там  делать  уже совершенно нечего. Но, вот так  бросать свою работу, нельзя. Как я смогу объяснить работникам дома ребенка, о своем  ненормальном  поведении.  То хочу работать, то не хочу работать.  Вера Анатольевна  меня стала расспрашивать, не ударилась ли я сильно об стену, когда летела от одного взмаха руки здорового мужика. Но я ее успокоила, что ничего страшного.  Я не ударилась. Хотя сама понимала,  что подвергаюсь громадному риску. Ампула разбилась, поранив мне ногу. А в ампуле была не простая водичка.  Я сама себе установила дату,  до которой должна доработать. Скоро мартовские каникулы и  моя работа должна прекратиться. Но как дотерпеть?  Работа с детьми  - не мое призвание. Я совершенно не обладаю терпением. Каждый день одно и то же.  Одна книжка, одна песенка, одна уборка. Дети выбрали себе так сами. Только я захожу в комнату, как они орут  слова из песенки про мишку и начинают прыгать и топать. Другую песню им не надо. И книгу, так же любят всего  одну.
  Ночью я проснулась от сильной боли в животе. Как эмбрион, свернулась калачиком, пытаясь ее унять, но боль была такой, что пришлось поднимать маму с кровати. Она мне и грелку положила на живот и таблетку,  какую то,  дала, но боль утихла только к утру. Я и сама не выспалась и маме не дала. Весь день в школе  и дома вечером я про свой больной живот даже не вспомнила. Но  следующей ночью, в это же время я проснулась от такой же сильной боли. И опять сама не спала и маму подняла.
 
 - Ну уж нет, все, прекращаем самолечение и идем в медпункт.- Утром сказала свое твердое слово мама.
 
- У меня уже ничего не болит, попыталась сопротивляться я. Не хотела идти в медпункт.

  Не люблю болеть и лечиться.
 Но с мамой не поспоришь. И мы пошли утречком к врачу. На приеме был  дед. Мама только начала ему рассказывать про мои ночные мытарства, но  дед  даже не дослушав ее до конца, пристально посмотрев на мое лицо и в глаза изрек-

 - Желтуха!

- Как желтуха? Откуда, почему? -  с ужасом завопила моя мама. Где она могла ее подхватить?  А может вы ошиблись?  Во время войны  были очень частые вспышки желтухи по всей стране. Но сейчас и здесь, при нормальной санитарии?
 
Мама сидела на стуле и тихо плакала. А дед сидел рядом с ней и, по своей привычке, молчал.  А потом после недолгого  раздумья, произнес-

 - А я даже и вспомнить не могу, когда последний раз  ставил такой диагноз кому то. Собирайтесь и срочно в больницу. У  вашей дочери, по всей видимости,  эта болезнь будет протекать тяжело. У нее очень увеличена печень, желч по всему телу уже успела разойтись.

 Он позвонил куда то, вызвал машину и, даже, не дав возможность сходить домой за вещами, отправил  нас в больницу на Палатку. Мама всю дорогу проплакала, переживая за меня. А я сидела и молчала.  Я -  то точно знала,  откуда и как в меня попала эта болезнь.
Дед, видимо позвонил в больницу, что отправил нас, потому как у двери в инфекционное отделение меня уже  встречала врач.

- А вы уезжайте, пока машина здесь, - отправила она маму домой, хоть та и пыталась сопротивляться,  пыталась со мной попасть в палату. – Ваша дочь будет лежать в инфекционном отделении, ей своего ничего не надо, кроме зубной щетки, к ней заходить тоже нельзя и еду приносить пока никакую нельзя. Сдаст анализы и будем смотреть только тогда, что можно.
  Меня отвели в палату, где стояли четыре кровати. Палата была пустая, чистая и очень неинтересная. Ни одной книги, ни одной вещи, на тумбочках.
- Я очень испугалась, не своей болезни, а того, что я буду здесь делать? Чем заниматься? Просто так лежать на кровати я не смогу! А категорический запрет выходить из палаты в коридор, совсем  «убил» меня.

 Вот теперь уже и я заревела. Навзрыд, горько и тоскливо.

-Что мне здесь делать , чем заниматься, что читать?

 - Спокойно болеть и быстрее выздоравливать, - ответила врач.

 Но как мне спокойно болеть? С моей неуемной  энергетикой – лежать просто так в кровати? – Да я умру через два дня!
Но умереть спокойно в течение двух дней мне не дали. Множество анализов, осмотры и процедуры с утра и до вечера. Доктор, при осмотре, изрисовала мне весь живот химическим карандашом. Она нарисовала прямо на коже увеличение печени. Из  под ребра  печень  вылезла  на 8 см, придавив при этом желчный пузырь. Кожа моя стала желто – коричневого цвета. Ночью опять сильно заболел живот, а выходить из палаты мне не разрешали. Но боль была такой сильной, что терпеть просто невмоготу и тошнота не позволяла мне даже встать с кровати. Кружилась голова.  Рядом с кроватью на тумбочке стоял  металлический стакан  и другого выхода, как запустить его со всей силы в дверь, у меня просто не было. Да и сил не было. Но, все - таки,  я его в дверь бросила. Среди ночи этот  звук был как выстрел из ружья. Я услышала шаги дежурной медсестры. Она бегом  неслась по коридору, заглядывая во все палаты. Наконец то добралась и до моей. Заглянув в дверь, она уже собралась было лететь дальше, но я взвыла от страха, что она уйдет, а я останусь один на один со своими  сильными болями.
Медсестра включила свет и подошла ко мне.  Видимо,  и говорить ничего не надо было, все как на картинке ясно.

- Живот болит, тошнит? – Спросила она.

- Очень, - больше ничего произнести у меня не было сил.

 Медсестра принесла шприц с лекарством и сделала мне укол. Села рядом, подождала, пока мне не станет  лучше. А я и не заметила сама, как прошла боль и я уснула.
Утром, при обходе, врача сопровождали еще три человека. Один мужчина и две женщины. Кто из них кто, я не поняла. Они осматривали меня, что - то говорили между собой на непонятном мне медицинском языке, спрашивали, что я кушала до начала возникновения болей в животе, где была, может какое животное у меня есть, и еще разные вопросы, где, что и когда? Чего - то они не могли понять. Смотрели друг на друга вопросительными выражениями лица. А я очень боялась проговориться. Но утром мне стало легче,  и я могла уже контролировать себя, свои ответы и свое поведение. Если бы мне задавали эти вопросы ночью, то не исключено, что я бы все выложила им на тарелочке. Вопросы сама врачам не задавала.  Во – первых, они бы не ответили, а, во – вторых я и сама все про себя знала, лучше любого врача. Но единственно, что я не знала, так это дальнейшее свое состояние. Я видела, как умирал  доктор, работавший в Анголе. Я видела, как выздоравливали сами аборигены Анголы.  И  надеялась, что вовремя обратившись  за помощью к врачам,  я смогу победить свою болезнь.
 Но печень моя продолжала увеличиваться, и состояние было такое, что ни читать, ни еще чего - то делать не хотелось. Просто лежала в кровати. Может мне делали,  какие - то успокаивающие психику уколы, может я таблетки такие принимала, но  мне все было по барабану.
В моей палате стоял умывальник, наполненный дезинфицирующим  раствором. И все, кто заходил ко мне, при выходеиз палаты  мыли им руки. И не только те, кто заходил ко мне, но и весь персонал  инфекционного отделения в моей палате мыли руки. Поэтому особенно я не скучала, лежала и тупо смотрела на  бегающих туда – сюда людей. Но было  еще одно обстоятельство, которое очень портило мое существование.  Мне делали уколы – комполон.  Не знаю, что за черная жидкость была в шприце, но,  не смотря на мой нынешний пофигизм ко всему, окружающему меня,  эта жутко болезненная процедура – была единственной,  которую я просто ненавидела  с утра и до вечера. Только я просыпалась, а в мозгах, что  скоро придут делать мне этот болезненный укол, не давала ни о чем поразмышлять. Медсестра медленно вводила  мне в мышцу это лекарство. А мое ощущение было, что мышцу разрезали и в живую рану вталкивали камень. Очень хотелось орать и завернуться в одеяло с головой, что бы все забыли о моем  присутствии. Медсестра   хорошо знала, о том, что этот укол очень болезненный. И поэтому старалась все делать медленно и осторожно. Может у кого то, у кого попа  имеет много массы, нет такого болезненного ощущения, но моя масса так ничтожно мала, что боль сразу  распространялась по всему телу и во все суставы.
Каждый день  проверяют мою печень и рисуют ее увеличение на животе. Я догадывалась, что мое состояние вызывает очень большое опасение у врачей. Со мной никто и ни о чем не разговаривал. Ничего никто не объяснял. Но по встревоженным лицам,  могла предполагать это. Моя кровать находилась напротив окна,  и я видела почти каждый день лица моих одноклассников, которые жили рядом с больницей. Ничего не  слыша из -  за толстого стекла, я  только догадывалась, что они мне,  что то говорят. Все  очень переживали и желали скорейшего выздоровления.
 
В очередной раз зашедшая в  палату медсестра, обратила внимание на мой, абсолютно ничего не выражающий взгляд, куда - то в потолок.
 
-Тамара, у тебя все в порядке? – Спросила встревожено она.

  Я ее слышала, но отвечать совершенно не хотелось или просто не было сил. Я в этот момент все видела, слышала, понимала, но то, что происходило со мной, с моими мозгами, с моими чувствами, с моими ощущениями времени, пространства и действительности было таким, что объяснить простыми человеческими словами просто невозможно. Таких слов  не существует. Мое тело  существовало  отдельно от разума. Разума не было вообще. Оно где то затерялось в просторах вселенной. Видела, слышала, но, без разума, ничего не воспринимала. Все органы работают, а центра восприятия нет. Не жарко и не холодно, не смешно и не грустно. Полнейшая прострация.
 Медсестра выбежала из палаты и через минуту около меня собралась толпа врачей. Со мной,  что - то делали, где то кололи, что - то спрашивали. Но мое тело, собранное из мельчайших атомов, с  головой, руками, ногами не принадлежало никому. Оно было просто ничейное.  Живое и ничейное.  Нет в человеческом  наборе слов, что бы объяснить это состояние. Когда все чувства отдельно от тела. И эти чувства,  где то путешествуют.
В палату занесли приспособление для системы, принесли бутылочки с кровью, которую  начали вливать мне в вену. Одновременно с системой проверяют давление и работу сердца.  Я, молча без эмоций,  смотрю на всю эту суету вокруг себя. И ни одной мысли нет! Меня совершенно не волнует, что происходит со мной, буду ли я жить, или это мои последние минуты?  В окне увидела лицо мамы. Она с ужасом смотрела, что происходит в палате. Ничего не понимала, но знала, что грань жизни и смерти сошлась в  совсем узенькую полоску.  А я была абсолютно безучастна даже к чувствам мамы.

 Сколько времени прошло, час или сутки, я не понимала, да и мне было все равно. Но вдруг  меня пронзила  долгожданная мысль, которая,  наконец - то,  добралась до моей головы. Пусть она пока совсем примитивная, но все - таки  мысль - мне холодно! Мне очень холодно! Мне просто безумно холодно!

- Я замерзла, - тихо  прошептала неизвестно кому.

Но врачи ничего не услышали. Я лежала и тряслась. Сначала мелкая дрожь внутри меня, затем запрыгали руки, ноги, а потом и сама вся стала одним трясущимся с ног до головы существом.  Меня накрыли еще одним одеялом, затем принесли грелки с горячей водой и обложили ими со всех сторон. Грелки горячие снаружи меня, а холод внутри меня.  Какие - то пружины моего тела подбрасывали меня на кровати так, что одной медсестре пришлось забраться на кровать и  всем своим телом прижать меня, что бы при очередном  подбрасывании, я не свалилась на пол.
И опять уколы и в руки и в ноги. Мне казалось, что этот жуткий холод внутри меня никогда не пройдет. Но постепенно я начала согреваться. Медсестра, что сидела на мне сверху сползла на пол без сил. И я тоже лежала абсолютно без сил. Разум постепенно стал возвращаться ко мне.  Я уже,  что - то думала, что - то соображала, но мысли влетали  и улетали от головы  обрывками и непонятным бредом.
 Проснулась я утром, когда в окне еще было темно. Мне было тепло и ничего не болело. Но  то, что было вчера,  я помнила отчетливо. Хоть и сознание мое,  где то путешествовало в это время, но память работала. Я лежала и соображала, что это было со мной?  Может это я так умирала, а меня спасли? Я вспомнила маму, ее выражение ужаса от того, что она видела происходящее в палате. И  стало ее очень жалко. Сколько же я ей приношу неприятностей! И от жалости к ней я  заплакала. А так как тихо плакать я не умею, то через минуту в палату влетела дежурная медсестра. Она стала успокаивать меня, но жалость от ее слов стала еще сильнее. Я уже рыдала в голос и сама не понимала,  зачем плачу и кого мне жалко. Рыдала, пока не получила порцию лекарства и снова не заснула.
А утром меня посадили на диету. Поставили на тумбочку около кровати литровую банку с глюкозой, банку с брусничным морсом и целую гору яблок. Было приказано за день все скушать. Я верила врачам безоговорочно. Помня их отношение ко мне прошедшим  вечером, помня их слаженную работу, их руки, которые  спасали мне жизнь,  я твердо уяснила,  что  профессия врача – это самая главная профессия на земле.
А чувство голода меня уже посетило сразу, как я проснулась. В животе все урчало и возмущалось. Но я добросовестно грызла яблоки, запивая их  морсом и заедая глюкозой. А потом меня уложили на бок, под правый бок положили подушку и грелку, сказали, что это называется дренаж печени. А я уговорила нянечку повернуть мою кровать,  что бы видно было окно. Лежала на боку и смотрела в окно. Я очень ждала хоть кого нибудь.  А особенно маму. Мне нужно было ее успокоить. Представляю, какую ночь она провела. Только я подумала об этом, как в окне и саму маму увидела. Она прижалась лицом к стеклу. И столько тревоги было в ее глазах. Моя кровать была сдвинута с места и, на первый взгляд на привычном месте она никого не увидела. Ее лицо приняло выражение ужаса!  Но потом она увидела меня.  А  я лежала и улыбалась ей, помахала рукой, показала, что у меня все в порядке.  Мама стояла, смотрела на меня, и опять плакала. Ну,  на сей раз уже от радости, что угроза жизни миновала. Мы только могли смотреть через стекло друг на друга и молчать.  Все равно ничего не слышно. И  форточка была закрыта. Меня теперь берегли от всяких внешних угроз. Боялись, что  к своей болезни я еще и простуду притяну.
 
 Это утро было началом моего выздоровления.  На животе нарисованные полоски чернильным карандашом стали  уже двигаться ближе к ребрам. И кожа моя стала постепенно осветляться. Это я слышала от врачей. Зеркала в палате  не было и, поэтому, насколько я  была желтая и страшная, для меня самой неизвестно. 
 Про мои любимые шоколадные  конфеты надо позабыть на ближайший год. Моя лечащая врач сразу предупредила о диете на этот ближайший год. Категорически нельзя шоколад, жаренное, жирное и спиртное. Любой этот продукт может спровоцировать  болезнь печени,  и результат будет очень плачевный. Спиртное я не употребляю, жирное не люблю, но вот от шоколада отказаться уже труднее. Но я справлюсь!

 Сегодня в мою палату зашел совсем молоденький мальчишка в белом халате. А так  как я нахожусь в инфекционном отделении, то ко мне  никого не пускают. Я с удивлением уставилась на него, кто такой и зачем пришел?

- Я  в этой больнице на практике. Учусь в медицинском институте. - Увидев удивление на моем лице,  произнес он.

- И сколько  тебе лет, практикант?  - Спросила я.

- Двадцать один.

- Уже  двадцать один, а выглядит, как подросток. – Удивилась я.

- Я руки пришел помыть, - доложил он мне цель своего визита.

- Мой, умывальник в углу. – снисходительно разрешила я.
Парень  вымыл руки, вытер их.

- Я помыл, - отчитался   мне о проделанной работе.

- Молодец, можешь идти!

Ну и врач! Если он так будет лечить людей, спрашивая разрешения, то интересно, какой будет результат?
И уже в обед я на себе прочувствовала результат его лечения. Молодой,  еще не доктор, пришел делать мне укол -  ненавистный  компалон.
Хоть мне и стыдно было подставлять молодому парню свою голую тощую  попу, но деваться некуда, врачей не выбирают, я с тоской повернулась на живот.
 То, что я ощутила, словами не передать!  Со всей дури он проткнул меня иголкой до самой кости и быстро выдавил лекарство. Я заорал  от боли, как раненый медведь. Бедный практикант перепугался так, что потерял способность здраво мыслить. Он рванул сначала к умывальнику помыть руки, затем не добежав до него, вспомнил, что не смазал спиртом  место укола, но подходить близко ко мне очень опасался и застыл столбом на полпути, держа в руках шприц.

- Убирайся вон! – Орала я, - И никогда больше не заходи в мою палату, сначала научись делать уколы, а потом подходи к больным!

Парень пулей выскочил в коридор, забыв на тумбочке лоток со своими медицинскими принадлежностями.

- Тамара, ну разве так можно?  Ты напугала парня, будущего врача. Выгнала его из палаты. Но ведь где то ему учиться надо? Он не может сразу после института работать без практики. Мальчик вежливый, стеснительный. Исполнительный. А теперь он боится делать уколы больным. – Попыталась пристыдить и вразумить меня  мой лечащий врач.

Весь персонал инфекционного отделения  только два дня назад вытащили меня из лап смерти и поэтому старались не обижать и не расстраивать. Часто заходили ко мне посмотреть, спросить, как я себя чувствую.

- Я все прекрасно понимаю, но пусть он практикуется на ком то другом, а не на мне. У меня такие болезненные уколы, а этот исполнительный мальчик даже не удосужился  узнать,   как этот укол ставить.
Я показала место, куда мне  попал злополучный компалон. Твердая шишка, очень болезненная, и с повышенной температурой. Лежу на животе. Болит печень, а повернусь на спину – болит место укола.

- Да…- Только и произнесла врач. На большее у нее и слов не нашлось.

Постепенно я оживаю и возвращаюсь к своему обычному активному состоянию. Но безумно скучно! Поговорить не с кем. Книги читать надоело. Хорошо, что иногда ко мне приходят подруги и мальчишки из нашего класса. Они приходят в основном вечером. И только те, кто живет недалеко от больницы.  Поговорить у нас не получается, но мы немного покричим, каждый со своей стороны.
Я попросила маму, что бы она принесла мне учебники по математике. Геометрии и алгебре. Мама очень обрадовалась, что я  берусь за учебу. Значит,  мое здоровье идет на поправку. У меня дома были все учебники,  начиная с 5 класса. Я их покупала и, по мере  перехода в другой класс, складывала на этажерку. Скоро экзамены и все учебники будут нужны.  Мама мне привезла целую кипу книг,  тетради и ручки. Я решила, что начну заниматься с самого начала программы по математике. Поэтому открыла учебник геометрии за 6 класс. С первого листочка я начала разбираться в треугольниках и в подобиях. В перпендикулярах и гипотенузах с катетами. Каждую теорему в своих мозгах доводила до совершенства. Когда могла доказать теорему без запинки, переходила к следующей теме. И в то же время удивлялась сама себе и своей лени. Как я не могла раньше освоить  такой легкий предмет, как математика?  Почему он для меня казался раньше недосягаемым? То же самое было и с алгеброй. С самого начала я разбирала каждую формулу, решала все задачи на эту тему, что были в задачниках.
 Неужели мне надо было тяжело заболеть, что бы я смогла перебороть свою лень? А сейчас  в больнице я осваивала  математику с удивительной легкостью. И мне стало так интересно разбирать теоремы и решать задачи, что я совсем забросила художественные книги.  С утра  до вечера  между едой и процедурами я  осваивала незаслуженно игнорируемый мной школьный предмет.

 Наконец то,  мое палатное одиночество было нарушено! С желтухой ко мне в палату положили женщину. Возраста уже пожилого. Лет за пятьдесят. Наконец то, я могу хоть с кем - то поговорить!  Но ей было не до разговоров.  По всей видимости,   она себя плохо чувствовала. Женщина лежала,  отвернувшись от меня и накрывшись, чуть ли не с головой, одеялом.

- Да, разговорчики придется отложить на неопределенный срок. Моя активность опять опустилась до нулевой отметки. Чем же мне еще заняться, кроме  математики? - Подумала я. Лежу  сутками на кровати, не двигаюсь, ни спорта, ни танцев!  Про выписку домой разговора нет. Врач меня даже слушать не хочет, на вопросы не отвечает. Единственно на что я могу ориентироваться, так это только на рисунки на моем животе. Когда  чернильная линия дойдет до ребер, значит, печень на месте и можно задумываться о  скорой выписке. Но чернильная линия каждый день передвигается на очень маленькое расстояние. Плохо, что у меня нет линейки. Я бы посчитала,  на сколько мм в день она сдвигается,  и примерно прикинула   такой долгожданный срок выписки.
 В моей голове появилась очень хорошая идея! Надо приобрести фотоаппарат. Пока нахожусь в больнице,  буду его изучать. От идеи до воплощения в жизнь всего один день!
Мама почти каждый день приезжает ко мне. Привозит морс, яблоки, ягоды мороженые. Больше мне ничего нельзя. Я написала ей на бумажке, что бы она купила фотоаппарат и пленку.  Мама тут же сходила в магазин и принесла мне мое новое занятие. Фотоаппарат СМЕНА. Маленький и очень удобный. Два дня я  изучала его инструкцию, под одеялом зарядила пленку, но вот проблема – нечего фотографировать.
  Моя соседка по палате, наконец - то,  повернулась ко мне лицом. Я старалась с ней не общаться, так, как видела, что ей не до меня. Какие - то глобальные переживания не давали ей спокойствия. Она, молча,  кушала, молча встречала врачей и медсестер. А с моим неуемным темпераментом, очень трудно было молчать, имея рядом на кровати  хоть какого - то человека. Но через два дня тетя Валя, наконец, заговорила. Оказывается,  она очень переживала за свою болезнь. Не так переживала за себя, как за свою дочь и маленького внука. Они все вместе жили в  одной комнате. А желтуха – болезнь очень заразная.  Могли заболеть и ее дочь и внук.  Тетя Валя лежала, отвернувшись к стене, и ждала плохих вестей  от своих родных. Дочь пришла к ней проведать, поговорила через оконное стекло. Сказала, что у них все в порядке, они живы и без желтухи. Тетя Валя повеселела и разговорилась. Теперь уже я не знала,  куда мне спрятаться от ее любопытства. Она хотела знать все и про всех. И про моих родных и про тех, кто ко мне приходит и про весь медперсонал.
  Первый день ее разговорчивого состояния подверг меня в шок!  Тысяча вопросов за одну минуту.  Но я хоть и маленькая девочка, но быстрым соображение не обделена. И выбрала тактику – ее же метлой и по тому же месту!Теперь из меня посыпались вопросы, как из рога изобилия.  И сколько у нее детей, сколько внуков, где сама тетя Валя работает, где живет? И, наконец то, я дождалась того момента, когда тетя Валя,  устав от меня, снова отвернулась  к стене.
 Половину  дня я занимаюсь  фотоаппаратом, а следующую половину  дня  – математикой и текущими уроками. Я фотографировала все в палате и всех, кто туда заходит. Всех врачей и медсестер.  А нянечек фотографировала в работе. Как пыль вытирают, как полы моют. А уж как сами нянечки старались мне позировать! Как настоящие фотомодели. И вполоборота и на четвереньках, вымывая  полы  под кроватями! Я подозреваю, что наша палата стала самая чистая из всех в отделении.
  Почти месяц я нахожусь в больнице. Уже ничего не болит, печень моя совсем спряталась под ребро. И каждый день, увидев врача на обходе, я с надеждой ждала радостного известия о выписке меня домой. Как я соскучилась по своему дому, по своим родным, по своей комнате и своим подругам. Больница для меня стала тюрьмой. Месяц я не выходила даже в коридор, а про улицу, и говорить нечего. Все встречи и свидания – через окно. После школы мальчишки приходили ко мне, приносили домашнее задание и рассказывали  школьные новости. Я, хоть форточку стала открывать.   Медсестры делали вид, что не замечают меня у открытого окна.
 
Мама приехала ко мне, как всегда после обеда. Автобус приезжает, привозит учеников, учащихся во вторую смену и забирает с первой смены. Стоит автобус всего 30 минут. За эти минуты мама должна успеть добежать до больницы передать мне,  что - то вкусненькое. Но  сегодня она принесла мне очень плохую новость.
- Томулька, у нас в поселке беда! Погибла Вера Анатольевна - заведующая домом ребенка. Муж ее пришел  на обед домой, а она  висит в петле. Повесилась. Никто не знает, что случилось,  и почему она приняла такое решение. Как жалко женщину. Такая хорошая была. Может ты,  что - то знаешь, что - то видела? Ты ведь часто была в доме ребенка перед своей болезнью.
- Мама, я ничего не знаю! Иди скорее на автобус, а то опоздаешь, придется  до вечера его ждать.
Мне нетерпелось остаться одной. Для меня это был сильный психологический удар.  Очень  сожалела о  безвременном уходе из жизни  замечательного человека. Я и сожалела и понимала ее решение. Вера Анатольевна  просто устала! Устала жить, не имея возможности реализовать себя, свой талант, свои задумки. Невероятно  трудоспособная, энергичная и умная женщина была вынуждена просто существовать в жизненной рутине маленького поселка  изо дня в день,  тоскуя по своим неиспользованным возможностям. Может она  давно бы рассталась с такой жизнью, но ей не давали  уйти в другой мир  ее незаконченные  труды и  готовая диссертация по оздоровлению нашего общества путем воспитания здорового поколения. Все это  было надежно спрятано,  в ожидании лучших времен. И как только она освободилась от своей тайны, как только она передала  мне свою ценность, собранную годами великого трудолюбия,  то уже легко приняла такое трудное решение. Она  осталась  в этой жизни совершенно одна. Когда то рядом был родной человек, ее отец. Хоть кто - то поддерживал, помогал. А оставшись одна, на Колыме, вдали от своего родного дома, женщина не справилась с судьбой. Нашла для себя единственный выход. Мне было очень, очень ее жалко!  Но каждый выбирает сам свой путь.
Этот вечер был для меня тяжелым и мучительным. Не знаю почему, но я чувствовала и свою вину в произошедшем.  Может  быть,  мне надо было с ней чаще разговаривать. Как то  скрасить ее одиночество, тем более что из всех людей она выбрала именно меня.  Но потом подумала, в голове несколько раз прокрутила наш разговор в кабинете и поняла, что  свое решение Вера Анатольевна  приняла уже давно, только ждала подходящего случая. Ждала человека, которому могла бы передать свою неоконченную работу.
Да, я знаю, где она спрятана, эта ее незаконченная научная разработка.  Но не вижу себя в будущем продолжателем этого дела. Нет у меня тяги к научной деятельности, нет желания посвящать свою жизнь воспитанию детей. Я не знаю, как мне придется распорядиться  таким наследием, но при первой же возможности я отдам все бумаги тому человеку, в котором буду уверенна.
               
ГЛАВА 8

Наконец  я услышала долгожданную весть, что меня завтра выписывают из больницы домой. Сразу же после  врачебного обхода, радостная, я стала собираться. Фотоаппарат, книги, учебники  пришлось перевязывать веревкой в несколько  стопок. Больше ничего забрать не разрешили, так как из инфекционного отделения  ничего выносить нельзя. За мной приехала мама на волге. Машину дали ей в управлении специально привезти меня домой.
 Какое счастье – снова  оказаться у себя дома, в своей комнате. Я ходила по всей квартире и не могла надышаться таким родным домашним  воздухом.  С моим  обонянием это было особенно  приятно. Каждая комната имела свой запах. Мне можно было завязать глаза и провести по всем комнатам,  и я бы безошибочно угадала,  в какой комнате нахожусь в данный момент. Когда жила в своем доме постоянно, то не ощущала так сильно  все эти родные запахи. А после месячного перерыва и после больничного запаха на меня нахлынуло блаженство никогда ранее не испытанное. Я так долго   вне своего дома еще не жила. Это было мое первое испытание ностальгией  по родному месту.
Мама  мне ничего не разрешала делать. И в школу ходить мне запретили еще одну неделю. Как привидение я слонялась по всему дому и не могла найти  себе применение. Потом вспомнила, что привезла из больницы десять отснятых  фото кассет. Что с ними делать – не знаю! Как проявлять, как печатать – не знаю!  У нас в поселке есть один товарищ, который занимается фотографированием. Со своим фотоаппаратом он не расстается, наверно, даже ночью. И все фотографии наши, наших родителей, да и всего поселка, сделаны им. Он  у нас единственный, который  просто любит заниматься фотографией. Вечерком схожу к  дяде Коле на консультацию. Узнаю, что мне надо в первую очередь купить  для самостоятельного изучения фотодела.
 Людмила живет в другом поселке, и поэтому ждать ее после окончания уроков не имеет смысла. Нет рядом у меня  такой же подруги, как она. Есть Татьяна. С ней мы как то  стали ближе дружить, когда Люда  переехала. Но с Людкой мы дружим еще с детского садика, а с Татьяной всего пару лет. Она вместе с мамой приехала в наш поселок совсем недавно. И собираются летом уехать совсем на материк.
   Пока я лежала в больнице, мои подруги жили своей жизнью, дружили, ссорились , мирились. Целый месяц я их не видела. Ко мне в больницу  приезжать у них не было возможности. Успеть бы на автобус после окончания уроков или за куском хлеба в магазин. А до больницы и назад пришлось бы бегом, а на разговоры и того времени в обрез. А какой смысл добежать до окна, посмотреть и назад?  Я ни на кого не обижалась, что меня они не проведывали. Прекрасно понимала, что и я сама на их месте, точно так  бы,  поступила. Хорошо, что приходили ребята, которые жили рядом с больницей. Но какая - то жалость к самой себе начинала заполнять мою душу.  А я и не хотела ничего делать дома. После бурной радости от возвращения, у меня наступила непонятная тоска. Я подошла к окну посмотрела на снег, на дом ребенка, который находился, как раз, напротив нашего окна, вспомнила  Веру Анатольевну , и, неожиданно для самой себя , разрыдалась! Жалость к ней, к себе, к своим родным, которые не вечны, заполнила все мое существо. У меня началась самая настоящая истерика! Меня трясло, я рыдала, а в голове – каша!.
Мама на работе, дома только бабушка и Сашка. На мои рыдания они выскочили из кухни и стояли столбами, не понимая, что произошло. Бабушка пыталась успокоить меня, а Сашка даже и попыток не делал. Он так испугался, что потерял возможность соображать. А я, в этот момент жить, не хотела. Ничего не хотела! Ни видеть никого, ни слышать никого! Потом Сашка, видя, что у меня истерика не прекращается, а наоборот, еще сильнее начала прогрессировать, схватил трубку телефона и  позвонил маме. Я не знаю, что он ей говорил, не слышала, я потеряла  чувство времени. Я была один на один со своей безнадежностью собственного существования. Я не видела себя со стороны. Из меня лавиной  выплескивалась собственная никчемность,  ненужность никому,  и бессмыслица жизни вообще.
Прибежала мама с врачом. Я их не видела и не слышала. Как в тумане мелькали знакомые лица, белый халат. А может это мне все снится?  Может, я проснусь,  и все будет как раньше?  Но невыносимая тоска опять  стала сдавливать меня изнутри.
 Или я потеряла сознание или я уснула?
  Открыв глаза и ничего не увидев в полнейшей темноте и в тишине,  я подумала, что все, я в каком - то другом измерении. Не на земле. На земле нет такой, бьющей в уши тишины, и, такой абсолютной темноты. Что со мной было? Что сейчас происходит? Я попробовала пошевелиться. Руками подвигала во все стороны. И поняла, что лежу на собственной постели, накрыта  собственным одеялом. Ночь. Все спят.
  Утром, лежа с закрытыми глазами, я слышала, как все мое семейство поочередно, заходили в мою комнату, проверить мое самочувствие.  Но я никого не хотела видеть и ни с кем не хотела разговаривать.  Через полчаса в доме наступила тишина. Кто на работе, а кто в школе. Бабушка тоже в своей комнате или спит, или о чем - то думает. Я лежу в своей кровати и ничего не хочу. Не хочу кушать, не хочу двигаться, не хочу даже думать. И я поймала себя на мысли, что и жить не хочу. Мне неинтересно, что будет завтра. Что послезавтра, что через год или через 10 лет.
- Высшие силы, или как вас, там зовут? Пожалуйста, помогите мне! Я больше не хочу жить! Я устала от всего. Мой организм и моя психика не выдерживают  больше земного существования. Видимо,  не зря нам отпущено определенное время жизни на  земле. А перебор этого времени абсолютно не нужен. Давайте считать, что я все сделала. Больше уже от меня проку никому нет. И семье своей я приношу только проблемы, и задание ваше я уже не смогу выполнять. Сил ни на что нет. Желания ни на что нет! Найдите кого - то другого, более сильного, более выносливого. Я даже с кровати не хочу вставать. Какой смысл мне жить, если я не могу ничего исправить в жизни моих родных. Видеть могу, а помочь, не имею права. Не положено вмешиваться в чужую жизнь, как вы мне постоянно твердите. А как я могу жить и не вмешиваться, если знаю, что случится беда. Ведь память мою вы иногда на секунды мне даете. Мне неинтересно жить. В школу ходить неинтересно. В кино тоже смотреть  придуманную жизнь – не интересно. Читать тоже становится неинтересно. Я примерно знаю, что у меня будет впереди, если вы не измените ход моей жизни. А я не хочу ничего менять. Но и повторяться тоже неинтересно. Устала от всего! От своих обязанностей, устала от своих болезней, от информации, которой невозможно ни с кем поделиться.

- У тебя всегда есть шанс, что то,  изменить в своей жизни. Шанс принять правильное решение. Но ты же знаешь, что жизнь ваша на земле – это тест, на что вы способны. На что способна ваша душа, ваша сущность. Каждый день, каждый час, каждую минуту вы проходите свой жизненный тест. Ваши поступки, дела, мысли – все раскладывается по своим полочкам. И если вы сможете,  преодолевая себя, свою лень, свою усталость, свою жадность, свое себялюбие прожить жизнь,  то в следующей своей сущность будете уже стоять на ступеньку выше.
Подумай и реши все для себя сама, чего ты хочешь? Ведь у тебя появилась возможность прожить еще одну жизнь. Прожить ее, зная, для чего живешь. Не каждому дана такая возможность.  А тебе дана. Ты молодая, сильная и телом и духом! А депрессия вызвана  тяжелой болезнью, которая подточила не только твое здоровье, но и твою психику. Это все пройдет. Окрепнешь, поправишься. И будешь жить дальше. Все плохое, что у тебя сейчас скопилось в твоей душе, постепенно исчезнет. Ведь ты человек, а не робот. А у всех людей бывают полосы черные и полосы белые. Первым делом приводи свою психику в нормальное состояние. Потому, что только от состояния души зависит здоровье. Даем тебе один день, для принятия решения. Сама выбирай свою судьбу. Судьба человека зависит только от него самого. И ты, тоже человек, Поэтому решай сама.
Мне дана возможность принять очень важное в своей жизни решение. Жить или не жить? И, оставшись  один на один со своей дальнейшей судьбой, я очень испугалась. Сгоряча можно пожелать  все, что угодно. А вдруг это пожелание исполниться?  И первое, что мне пришло на ум, так это здоровье  моей  мамы. Мой уход из жизни она просто не переживет. А какое горе будет у всех моих родных?  Разве можно сравнить мои проказы, и мою смерть?  И я не буду взрослой, и я не буду иметь свою семью, своих детей, свою радость от жизни? Я поверила бесповоротно в то, что моя хандра, это временное явление. Это просто надо пережить. Золотым дождем одни радости с неба никогда  на мою голову не посыпятся.  А, что шоколадные конфеты  и шоколад целый год нельзя будет кушать – переживу, перетерплю! Неделю посижу дома, отдохну, действительно,  приведу свою психику в нормальное состояние и буду дальше жить!
- Я приняла решение! Не надо ждать целые сутки! Я жить хочу! Жить долго и счастливо!
Хочу, хочу, хочу! – орала я во все горло, боясь, что высшие силы меня не услышат.

- Томулька, что ты хочешь, - испуганная мама залетела в мою комнату.-  Кушать хочешь, пить хочешь?

  - Все хочу, и пить и кушать, - ответила я, -  почему ты не на работе, я проснулась, а дома никого нет. Думала, что ты  ушла.

  - Я была в  поликлинике и в аптеке. Принесла тебе лекарство. Будешь пить таблетки три раза в день. Я вчера очень за тебя переволновалась. Такая истерика приключилась! Врач уколы тебе сделала -  снотворное и нервишки успокоить. Сейчас лежи, я  кушать принесу.

  - Еще чего не хватало, в кровать мне кушать носить. Мне эта процедура в больнице так надоела! Нет, кушать только за своим столом, на кухне!

Мама была очень рада, что я весела и, вроде бы,  даже  здорова!

- Я тебе на кухне  в тарелке кушать положу, а сама на работу побегу, ты отдыхай, ни о чем не  волнуйся.

Мама отправилась на работу, а я на кухню, где с удовольствием поглотила все, что стояло на столе. Вспоминать свое вчерашнее состояние я не хотела. Я и не предполагала даже, что такое может приключиться со мной. Всегда веселая, жизнерадостная, и вдруг – истерика и огромное нежелание жить. Да, это действительно, наверно, последствия моей  перенесенной болезни.
 Я переболела гепатитом в тяжелой форме. Последствия этой болезни теперь будут меня сопровождать до конца жизни. Мне нельзя быть донором, моя кровь опасна для окружающих. Мне никогда нельзя будет кушать жирную пищу, пить спиртные напитки, кушать жареную еду. Мне до конца жизни, прежде, чем что то взять в рот, надо крепко подумать, понравится ли это моей печени? Придется провести тщательный выбор  своей еды. Если я хочу жить долго и жить здоровой, то все рекомендации врачей надо выполнять неукоснительно. Ну что же – я принимаю такую жизнь! Все это не смертельно и ко всему можно привыкнуть.
  А сейчас я начну заниматься проявкой фотопленок. Долой из маленькой комнаты все мои швейные принадлежности.  Машинку швейную можно поставить  в комнате у себя, а в маленькой комнатке я оборудую   фотолабораторию.  Но  ведь надо знать, что приобрести для этого. Я отправилась к дяде Коле на учебу по фотоделу.  Он  рассказывает, как надо проявлять пленки, как печатать фотографии, а мне  очень интересно слушать и смотреть. Он вытащил все свои фотопринадлежности, увеличитель, фонари, реактивы – все разложил на столе, показывает, как  всем этим надо пользоваться. А я у себя в уме  тоже все разложила по своей маленькой комнатке. Примерно представила, где и что у меня будет стоять, как удобно будет работать.  Мы  так увлеклись, что не заметили наступления вечера. Тетя Лида, жена дяди Коли,  пришла домой, большая и громогласная. Она работает в магазине продавцом. Так если она уже пришла с работы – значит уже восемь часов вечера! Ужас! Мои родные дома, наверно, с ума сошли от волнения за меня. После жуткой истерики я ушла из дома и пропала. Тетя Лида кричит  на нас, на своего мужа, что ничего не сделал в единственный свой выходной день. Орет на меня, что я совсем стыд потеряла, отвлекаю человека от домашних дел. А я, перепуганная и злющей теткой,  и своей потерей времени, оделась и бегом домой.
 Мама  пришла с работы и сильно не успела за меня попереживать. Она только начала себя накручивать, как появилась я,  испуганная и довольная. Влетела в свою комнату, взяла бумагу, ручку и, пока ничего не забыла, стала составлять список необходимых  вещей для занятия фотографией.  Меня никто не отвлекал, никто не задирал,  никто ни о чем не спрашивал. Видимо, мама не разрешила приставать ко мне, боясь за мою, такую ранимую,  психику. Это она так думает. Но я  знаю, что моя психика уже в полном порядке. И истерик таких, как вчера, у меня уже не будет.
 Неделю, что врачи мне дали на отдых после больницы, я потратила на устройство своей фотолаборатории. Купила самый примитивный фотоувеличитель, красную лампу, бачок для проявки пленки и реактивы. Первая моя проявленная пленка оказалась вся склеенная. Только  три кадра можно было распечатать. Вторая пленка оказалась склеенной  уже наполовину.  Весь день я училась правильно заряжать пленку в  бачок для проявки. Одна пленка оказалась вся засвечена, одна пленка испортилась, так как я передержала проявитель. В итоге, все - таки,  три пленки проявились хорошо. Следующие два дня я с утра и до вечера сидела в своей маленькой комнатке и печатала фотографии.
 Я этим делом так увлеклась, что забыла про школу, в которую мне с понедельника уже надо идти, забыла про кино, которое  раньше бегала смотреть каждый день. От  такого интересного занятия, как печатанье фотографий,  меня оторвала Татьяна, которой уже надоело ждать моего  полного оздоровления.  Она пришла за мной.
- Танька, заходи, ты знаешь, так здорово, не могу оторваться!
Я повела ее в свою  комнатку и стала показывать,  как печатать фотографии. Я печатала и большие фотографии, насколько мне позволяла кювета, и совсем маленькие. Татьяна никогда не видела, как это происходит и тоже увлеклась. Мы с ней позабыли про все на свете, печатали и мечтали, как можно здорово фотографировать  всех, кого только хочется и  позируемых и просто тех, кто  не ожидает. Я зарядила в фотоопарат новую пленку,  и мы всю ее использовали, фотографируя друг друга в разных позах и в разной одежде. Я распотрошила весь  шкаф своей сестры, всю ее одежду вытащила, выложила на диван. Мы все примеряли и фотографировали друг друга.
  За этим занятием нас и застукала моя сестра. Алла, увидев все свои наряды, сваленные в кучу, открыла было рот, что бы в очередной раз начать меня стыдить, но, видимо, вспомнила, что я  теперь могу  снова истерику закатить, молча отпихнула меня и Таньку в сторону, сгребла в охапку все свои вещи и понесла в свою комнату развешивать все на место.
  Танька от греха, сразу заторопилась домой, а я пошла уговаривать свою сестру не злиться на меня. Спокойно объяснила ей, чем мы занимались, пообещала целую пленку потратить на нее и на Маринку. На удивление Алла на меня и не обиделась. Вместе с ней мы все вешали  назад в шкаф, под мою восторженную трескотню о занятии фотографией.

Как же мне теперь все совмещать? Спорт я бросать не хотела.  Художественную самодеятельность тоже, учиться хорошо – это уже созревшая задача в моих мозгах номер один. И фотография меня так увлекла, что приходилось всю свою силу воли собирать в один комок, что бы выйти из  своей фотолаборатории и закрыть за собой дверь.
 Значит так – школа и уроки каждый день, кроме выходных, спортзал два раза в неделю, репетиции два раза в неделю, уборка дома один раз в неделю и выходные – занятие  фотографией.
До  конца учебного года осталось уже совсем немного времени. В этом году придется сдавать экзамены.  Первые экзамены в моей жизни. Я заканчиваю восьмой класс. Математика письменно и устно и диктант. После месячного перерыва учебы в школе, меня к доске не вызывали. Видимо учителя знали, что болела я тяжело. Жалели. А я математику хорошо подтянула, разобралась во всех теоремах и формулах так, что  ждала, когда меня вызовут к доске, а я  покажусь перед всем классом во всей своей  красе.  Красе ума и таланта!  О  своей внешней красе я  знала хорошо, глядя на себя в зеркало. Болезнь из меня вытянуло  даже то, что вытянуть  было уже невозможно. Так, как тянуть больше нечего было.  Я стала стройна до безобразия. « Скуля в рогожу» - прозвал меня так  отец. Что это обозначает, я не знаю, но думаю, что,  что - то очень некрасиво и обидное. Из  зеркале на меня смотрела  тощая рыжая девица.  Ужасно тощая и ужасно рыжая!
- Ну почему  все люди, как люди, девочки, как девочки, а я – из ряда вон! А когда я пришла  в спортзал на  тренировку после перерыва, то  учитель физкультуры меня просто выставил вон из зала. Что мне делать? Плакать от обиды или возмутиться?  Но потом решила, что лучший вариант – это обрадоваться. По крайней мере,  два дня в неделю у меня появились  вне моего расписания.
 Оба мои друга Вова один и Вова два готовятся к экзаменам. Говорят, что взялись за ум и девчонками совсем не интересуются. Они твердо решили насовсем уехать из поселка. Поедут во Владивосток.  Только один Вовка первый   приходит к нам домой так же часто, как и раньше, а Вова второй перестал даже в кино ходить. Молодцы мальчишки, поставили  перед собой цель и упорно стремятся к ней! Моя болезнь в моем интеллектуальном развитии сыграла свою роль. Я много думала, много читала. Много философских  разговоров, от нечего делать сама с собой,  проводила. И за месяц очень повзрослела. Может потому, что стояла на грани жизни и смерти, а может мое прошлое просачивается сквозь детство. Не знаю, но мне безумно скучно общаться со своими ровесниками.  С девчонками все нормально, но с мальчишками – беда! Со своими подругами я могу просто молчать и слушать их, а с мальчиками надо разговаривать, отвечать на их глупые вопросы. Поэтому я их всех потихоньку, не обидно  отправила в отставку. Мне совершенно не нужно было их внимание.  С Вовами  по вечерам в моей комнате мы разговаривали о своей дальнейшей жизни. И, в отличие от них, я совершенно не ставила перед собой никакой цели. Куда буду поступать после окончания школы, куда поеду, в какой город, я не задумывалась. У меня еще впереди два года. Жизнь сама подскажет мне направление моей судьбы. Я полностью  положилась на нее и самоустранилась от принятия заранее,  каких - то решений. Я была не хозяйка самой себе,  и  строить долгосрочные планы не могла.

У нас из поселка стали понемногу выезжать северяне на постоянное место жительства на материк. Северяне уезжали, а геологи и  разнорабочие приезжали. Не представляю, что будет из нашего поселка в скором времени?  Чужие люди и ведут себя совершенно  чуждо нашему образу жизни.  До них, мы жили себе спокойно, никаких проблем, а теперь что ни день, то какая - то новость и, естественно,  плохая. То у кого то,  что - то украли, то драка с поножовщиной. То муж домой пришел не вовремя,  а жена с геологом. Опять драка, крики. В каждой семье теперь разговоры  о том, куда уехать, когда будет можно,   стали постоянными. Счастливчиков провожали всем поселком. В основном люди уезжали на Украину, к себе на Родину.
 И у мамы нашей  прибавилось забот. Новые люди приехали со своими детьми. Детей отдали в садик.  В основном приезжие семьи  геологов.  Живут в общежитии. И по вечерам, то загуляют, то в тайге остались на ночевку, а их дети в детском саду. Вечером мама  забытых  ведет к нам домой. Я счет потеряла, сколько детей и кто у нас каждый день ночует. Поэтому вечером прихожу домой и тихонько в свою комнату. Диван кем - то занят и кровать в бабушкиной комнате тоже. Галя учится в Благовещенске, а кровать ее стоит и ждет свою хозяйку. Я в свою комнату никого не пускаю. Она только моя. Почему это я из  -  за безалаберности каких то непутевых мамаш, должна страдать?  Мама уже несколько раз порывалась кого - нибудь  и ко мне подселить, но я категорически возражала. Все наше семейство возражало, не только я. Алла постоянно говорила маме, что та приучила нерадивых родителей не заботиться о своих детях. Они прекрасно знают, что переживать нечего, их ребенка и накормят и спать уложат. А отец наш уже начал вслух на маму  злиться. И его чужие дети достали. Но маме нашей бесполезно, что - то говорить. Она, видите ли,  не может оставить детей на улице. Но ведь другие как то выходят из положения и друзей просят забрать ребенка или соседей. А эти, уже вполне привыкли и до  такой степени,  обнаглели, что уже по несколько дней  не приходят за своими детьми. И все эти разновозрастные детки живут у нас дома, как у себя. Я даже вечером не хочу иногда  домой идти. То у Эльки посижу, то к Алле отправлюсь. Сделаю уроки сразу же после школы, а к приходу домой мамы  с  чужими детьми,  ухожу. Хорошо хоть репетиции у нас почти каждый день. Я уже не читаю стихи со сцены. Только танцую. Если в школе мне не дали возможность заниматься в  секции, то хоть на сцене попрыгаю. Скоро поедем  в свое турне по поселкам. И ведь приходят люди в свой клуб нас смотреть! Я так люблю танцевать! И все равно где, на сцене или на танцах. Была бы возможность каждый день заниматься танцами с утра и до вечера, я бы не уставала.

ГЛАВА 9

 Я теперь со своим фотоаппаратом не расстаюсь! Пожалуй,  только ночью снимаю ремешок  со своей шеи.  Но,  и еще одна проблема появилась, в связи с моим новым увлечением. И  фотобумага и реактивы стоят денег. А мне их не дают. У отца зимой снега не выпросишь, а у мамы все траты наперед расписаны. Понемногу она мне, конечно, выделяет, но это понемногу. Немного Алла дает. Но все равно,  мой аппетит превышает возможности. Если бы я еще не портила  много фотобумаги, пленок, то все было бы в порядке. Но брак  превышает все допустимые пределы. Везде в моей комнатке испорченные пленки и фотографии. Пленки жалко! Ведь кто - то мне позирует, в ожидании  прекрасных фото на память. А я все их ожидания не оправдываю. Конечно,  не все время я виновата в браке. И бочок для проявки пленок виноват.  Какой - то  он не совершенный!  Очень редко пленка проявляется вся и хорошо. Чаще она в бочке склеивается и, естественно, портится.
  А у Аллы, моей сестры, появился новый вздыхатель. У нас в поселке есть свой бетонный завод и начальником  этого завода  прислали  молодого мужчину. Он как увидел мою сестру, так сразу и пропал! Все свободное от работы время,  проводит в пробежках вокруг нашего дома. Я его встречаю каждый раз, как прихожу домой и каждый раз, как выхожу из дома. Сначала не понимала, что он здесь забыл? Живет совсем в другом месте, работает в другой стороне нашего поселка. А круги выписывает  у наших дверей. Если раньше  кого -ито вижу чаще допустимого, то  понимаю, что у какой то сестры новый вздыхатель. Себя в роли объекта вздыхания я не рассматриваю. Каждый день смотрюсь в зеркало и вижу прекрасно, что вздыхать надо мне самой!
  Но сейчас кроме меня и Аллы, мама не в счет, лиц женского полу больше нет. А Алла, вроде как бы имеет мужа и, вроде как бы,  и не имеет его. Но дочь Маринку имеет однозначно.  Неужели это в Аллу влюбился красавец  Витенька?  Он, когда появился в нашем поселке, молодые женщины даже красивей все стали. Он, действительно хорош собой! Красивый, высокий, неженатый.  Ну,  просто мечта!
  Наверно месяц он  не решался подойти к моей сестре. Но терпение тоже не безграничное. Нам   его стало жалко. Мы уже здороваемся с ним по десять раз на день, но пока не разговаривали. Первая не выдержала Алла. Сама подошла к нему и заговорила. Как Витенька обрадовался! Он и краснел и бледнел! А мы все, кто был дома, смотрели на это бесплатное кино в окошке. С этого дня Витенька, уже на правах хорошо знакомого Аллы,  провожал ее на работу и встречал с работы. Не знаю, когда и как он работал на своем заводе, но с этого дня его рабочее место было рядом с моей сестрой.
А как он на нее смотрел? Столько восторга было в этом взгляде, столько обожания!
 - Я ни за что бы не стала выходить замуж за такого влюбленного в меня  парня, -  подумала я, - хотя, я не Алла, и внешность моя совершенно не такая, как у моей сестры. На меня вот так, с таким обожанием, вряд ли кто будет смотреть. Но все равно, выходить замуж за такого – это обрекать себя на вечное мучение. Это проститься с собственной свободой навсегда. Влюбленный – неадекватен. Он не даст спокойной жизни своей жене. Любить, конечно, хорошо, но не до такой же степени? Будет постоянная ревность, постоянные упреки, что нет взаимности, постоянная слежка – а вдруг…
 -  В субботу Витенька придет к нам, - объявила вечером Алла. – Я его пригласила.  Так, что имейте ввиду все и не вздумайте над ним смеяться. Он очень стеснительный и может вас неправильно понять. А самое лучшее, если Томка  пойдет погулять в это время. Потому, что, она сама не знает, что вытворит через минуту.
 
Гулять, так гулять! Я гулять люблю! Тем более, что суббота. А в субботу в клубе танцы. Но я все равно приду, надо переодеться.  И в субботу я пришла домой уже вечером, привести себя в порядок перед танцами.  Алла и Витенька сидели в зале за большим столом. Перед ними была почти пустая бутылка вина и кое,  какая закуска. Отец и мама ушли в кино. Бабушка, как всегда  сидит в своей комнате.
Алла улыбается, а Витенька в  хлам пьяный.
- Витя, тебе пора домой, - пытается выпроводить его  моя сестра.
- Я тебя очень люблю, выходи за меня замуж, - очень смело, пьяным голосом, пытается вывернуть свою душу на изнанку   Витенька.  Он делает попытку выпрямиться, выгнуть грудь колесом, как и подобает сильному мужественному человеку, но все его попытки терпят полный крах. Мужественно он смог добраться только до коридора и упал там на половичок. Засопел, свернулся калачиком, как щенок и уснул. Коридор у нас большой, теплый, и поэтому мы решили оставить его там на ночевку. 
 А я,  бегом за фотоаппаратом.  Фотографировала я неудачного жениха  со всех сторон. Хоть Алла  и была против  моего желания запечатлеть на века такую  картину, но я не смогла не воспользоваться шансом,  иметь у себя такой шедевр.  Единственно, что я и Алла сделали -    вдвоем,   оттащили спящего,  прямо на коврике, подальше от дверей, что бы не пришлось переступать через него при входе и выходе из дома.
 
- А ведь он неплохой парень, только очень стеснительный!  И такой финал произошел, не потому, что он сильно напился, ты видишь, даже бутылка вина выпита не полностью. А мужик то он здоровый, крепкий! Просто у него стресс!  Мне кажется, что, и одной рюмки бы ему хватило, вот так свалиться без сил.  Он их все потратил на то, что бы признаться мне в любви. Для Витеньки – это подвиг  заявиться ко мне с бутылкой вина и позвать замуж!
  Вечером я подслушивала разговор Аллы и мамы.
- А мне Витенька нравится, несмотря даже на то, что сейчас лежит Тузиком на подстилке около дверей! Он хороший, добрый парень. И я завтра  дам телеграмму своему Валерке, что выхожу замуж. Мне такая неопределенность порядком надоела. Хочу жить своей семьей. Года проходят. Мне уже 25 лет. А я живу с мамой и папой, имея на руках  маленькую дочь.
Алла была готова на крупные  перемены в своей жизни.

Утром Алла встала раньше всех, что бы разбудить своего загулявшего гостя и потенциального жениха. Но в коридоре никого не оказалось. Как Витенька сумел тихо из дома выйти, не знаю. Дверь наша всегда  громко хлопает, когда ее закрывают. Видимо бедолага – жених  пробирался очень тихо.
Вечером я не стала проявлять пленку, так как там были еще свободные незаснятые кадры.
Утром в воскресенье я хотела сфотографировать кого нибудь  из своего семейства, но все отказались мне позировать. Видите ли они не причесаны, красиво не одеты. Пришлось снимать  своего Чомбу.  Благо он всегда причесан и одет. Но меня постигла большая неудача! Пленка оказалась испорчена именно в том месте, где находились  кадры позора нашего гостя. Как я расстроилась! Я так надеялась  начать  коллекционировать свои фотографии интересные, неожиданного  остановленного момента. А я размечталась, что заведу себе альбом с курьезными фотографиями собственного производства.
 Зато Алла была довольна, что у меня ничего не получилось.
- Значит судьбе так надо! Нельзя печатать и кому то показывать такие злые моменты. Парень хороший, а вдруг, кто увидит эти снимки?  Но я с ней была не согласна. Я бы их никому не показала, по крайней мере,  в ближайшее время. Но, что поделать, раз так получилось?
Все воскресенье Алла ждала появления  Витеньки.  Но Витя не звонил и не пришел. Или он болеет после застолья или ему стыдно Алле на глаза показаться.
А Алла в понедельник дала телеграмму Валере, что выходит замуж.
А во вторник  собственной персоной заявился и сам Валера. Прилетел на самолете сразу же, как получил телеграмму. С самолета и к нам!
- Собирайтесь, поедем ко мне! Еще не хватало, что бы  мою дочь воспитывал какой - то чужой дядя. Алле не дал даже времени на обдумывание. За два дня она  собрала свои вещи и с Маринкой улетели на Чукотку.
Как дома стало пусто. Мы все очень любим Маринку, как она ходит, как разговаривает - вызывает у всех нас умиление. А теперь даже скучно стало. Раньше по вечерам мне приходилось с ней заниматься, пока Алла уходила по своим делам. Никто теперь меня не ругает, в шкаф могу хоть каждый день забираться и вытаскивать платья, что сестра не смогла взять с собой. Да, придется привыкнуть к тишине  в нашем доме. Хотя маленькие дети, которые иногда ночуют у нас,  с тишиной никак не связаны.
   Со сборами Аллы и с приездом Валеры, мы даже ни разу не вспомнили о Витеньке.  А он, оказывается,  на второй же день, как переночевал у нас, написал заявление на увольнение и уехал из нашего поселка. Не смог перенести своего позора. Хотя позором бы мы этот случай не назвали. Ну,  бывает и не такое, ничего страшного. Алла даже замуж за него бы вышла, если бы не приехал Валерка. Откуда к нам прибыл Витенька и куда он уехал не знает никто. Значит так надо!

Скоро заканчивается последняя четверть. Класс выпускной. Поэтому многие будут поступать в техникумы и училища. На каждом уроке  мы выслушиваем сначала лекцию о том, что надо поднять успеваемость. Что надо готовиться к экзаменам. Что надо, наконец то,  поумнеть. Как мне надоела школа! У меня столько разных интересов еще кроме уроков!  Но надо продержаться. Осталось совсем немного.
Сегодня на геометрии я подвергла учительницу в шок. Она не хотела меня вызывать к доске. Но мне надо же свои таланты в полной мере обнародовать! Пришлось поднять руку на ее вопрос, кто докажет теорему, заданную на дом. Добровольцев не нашлось, а мою вытянутую руку в упор не видела.  Если я до больницы  геометрию знала на три с минусом, то,  пропустив больше месяца школу, я должна по разумению учительницы, скатиться к нулевой отметке.
Но пришлось вызывать меня к доске. Желающих  больше никого нет!
Теорему я доказывала в полнейшей тишине.  В классе все хорошо знали способности друг друга. Кто хорошо учится, кто плохо, кто ленится, а у кого  хоть заучись, оценки будут плохие. А кто то и не занимается дома совсем, но  на уроках  отвечает без запинок. Все из месяца в месяц двигается своим чередом, без всплесков. Отличники, хорошисты, лентяи. Каждый на своем уровне.  Бывают случаи, когда  отличники медленно сползали к хорошистам, или хорошисты попадали к лентяем.  Но вот так из троечников и сразу в отличники – такого еще не было. Я не говорю про все предметы, а только про математику. Весь класс знал, что я с этим предметом не дружу.  Но сегодня  все в классе сидели разинув рты. Я сама себя превзошла!  Как будто всю свою жизнь я только и делала, как у доски доказывала подобие треугольников. Да, сейчас и в эту минуту я была на вершине Олимпа!  Все, что я делала раньше, у всех вызывала только смех, а сегодня, повернувшись лицом к классу, я увидела у каждого выражение удивления и, мне очень хотелось, что бы это было так -  восхищение!
Учительница не  верила своим глазам и своим ушам. Ведь она уже прочно меня относила к  математическим тупицам.  Она стала задавать вопросы и по моему доказательству и по предыдущему материалу. А я без запинки отвечала на любой ее вопрос.  Она стала задавать мне вопросы по теме, которую  мы должны проходить были сегодня. Я  и эту тему знала в совершенстве.
А знала потому, что подготовилась. Я поняла одну простую вещь. Что бы хорошо в чем - то разобраться, надо предварительно подготовиться к тому, о чем пойдет речь. И поэтому, когда начинают разбирать в классе какую - то тему, а я уже знаю, о чем речь и даже почти знаю ее хорошо, то в процессе разборки мне становится понятно абсолютно все. Это намного интереснее, чем учить уроки и дома разбирать то, непонятно что. Потому, как в классе, естественно мы заняты всем чем угодно, но только не внимательным отношением к  учительнице у доски. Жить немного с опережением,  несомненно  интереснее, чем жить догоняя.
 Но если все в классе были очень удивлены  моим выступлениям у доски, то учительница была  просто в гневе!

- Как ты могла притворяться, что не разбираешься в математике? Ты, что из меня дурочку хотела сделать? Я с тобой и в классе отдельно занималась и домой ко мне ты приходила на дополнительные занятия. Я столько времени на тебя потратила, а ты, видимо про себя, надсмехалась надо мной!

-Вот это облом! Вот такого поворота событий я ну никак не ожидала! Я ждала восхищения, умиления,  но только не словесной порки перед всем классом.
Ну, что же это такое-  что бы я ни сделала,  и все невпопад!
Но подсчитав в уме, что рассердилась только одна, а в восхищении сидят тридцать человек – ну,  несомненно большинство, я успокоилась!

А экзамены за восьмой класс я сдала все на отлично. Я и сама от себя такого не ожидала!









 
   
 





-


-



 


-
 -





























•
•
•