Исповедуйте меня, падре. Метод нарезок

               



                "Culture shock, future shock.
                Fuck yourself, choke yourself..."
               
                Death Grips – Culture shock.

                I

    Нет ничего хуже, чем Мысль, что как большая часть человечества - не может разродиться, все корчится, не желая всплыть, раскрыться, расцвести, отдаться. Она все ломается в лучших женских традициях, капризничает, изнуряет, вводит в беспамятство, обезвоживает,  скоблится, зудит, выгрызает разум изнутри, а перед самым освобождением - разворачивается и мучительно скребет в обратном направлении, назад в заточение. Но вот уже кажется, что все, готово, вот оно, обрезайте пуповину, а лист все так же чист. Аборт. Мертворождение. Замирание плода.
   
А может ее и не было, этой Мысли? Может, это все врачебная ошибка?
   
- Может у вас просто тиф?
   
Может, весь ваш страх самообмана, как и лжи в целом, страх быть непонятым, не услышанным, раздавленным, сломленным, уничтоженным лжеморалью, может, все это опять и снова из-за отсутствия умения/желания/возможности/способности сформулировать, понять и изложить ту самую Мысль? Но это не тот первобытный и животный страх, старательно привитый нам с самого-самого детства нашим дорогим фашистским окружением, нет, конечно же, нет. Это особый вид страха, знакомый всем без исключения.  Это страх ошибки. Все тошнотворно просто.
   
«А может, мы вовсе не должны заниматься всем тем, чем занимаемся? Может, Мысль нам и не нужна? Может, мы обязаны, как и многие другие, работать (даже не зная, собственно, зачем) на скучных, тоскливых, бесполезных, ненавистных работах, считать з/п, платить налоги, ипотеку, ездить на кредитном форде, жить раз в год двухнедельным отпуском, где-нибудь в Турции или Египте, считать дни до пенсии и мечтать о "счастливой старости", о том, что где-нибудь, когда-нибудь нам воздастся?»
   
Может?
   
Может, Достоевский не должен был брать в руки перо?
   
Может?

    ...

    Сегодня за окном труп нашей Матери-Земли исчезал под свежей крупой юного, отчаянного, немо кричащего снега. Посмертная свадьба. Если даже природа плачет, то что уж говорить о нас.


                II

    Я не окончил школу с золотой медалью. Я не имею каких-то почетных званий или наград (и не вижу в этом смысла), но я все еще имею сердце, я уверен в этом, ведь иначе быть не должно.
   
Прошу вас, поймите меня правильно, ведь мои чувства должны быть знакомы всем и каждому.
   
Я абсолютно ни на что не претендую, просто выслушайте и поймите.
   
Пожалуйста.
   
А лист все так же чист.
   
Я никогда не был доволен чем-то до конца. Я не придерживаюсь чьих-либо мнений, как и своего. Я ни в ком и не в чем полностью не уверен (ну кроме одной особы, конечно же). Я индифферентен, но заинтересован. Моя участь быть посередине.

- Вечно недовольный! Ха-ха!
   
- Каждый раз - разное получается, не в смысле качества или уровня, а в смысле художественности...
   
Да, я сам себя не знаю, и я болен тем самым страхом, той самой болезнью, иногда кажется, что сильнее всех в этом мире. Но речь не об этом. Речь о том, точнее не речь, а вопрос в том, возможен ли стопроцентный результат? Снова мерзкое зудящее чувство, Мысль снова грызет и жрет. Приступ. Удушье. Апатия.
   
Это чувство надвигается безжалостной волной, все выше и выше, концентрируясь в груди, но, охватывая и плечи, и спину, тянет свои костлявые пальцы-волны к горлу и льет, льет, льет и душит! Ты захлебываешься, снова апатия, страх и безысходность, а волны все щекочут легкие. Вода отступает, но тут же настигает с новой силой, еще более безжалостно и смертоносно. Тебе некуда деться, ты яростно и отчаянно пытаешься удержаться на плаву, ищешь оправдания, и практически соглашаешься со своей ничтожностью. Тебе все осточертело, тебе осточертел ты сам, твой синдром Гамлета.
   
Следующая волна.
   
Но как только шторм прекращается, а лучи солнца начинают пробиваться штурмом сквозь линии обороны туч – тебе хочется снова тонуть, с еще большей силой. Ты молишь Землю дать еще одну бурю. Тебе ни в коем случае не нужен плот или спасательный жилет. Ты уходишь в море и ждешь. Прислушиваешься к тишине. Ощущаешь каждую, даже самую, казалось бы, неуловимую вибрацию. И с первой дрожью водной глади ты бросаешься навстречу стихии!
   
Следующая волна.
   
Стойкое ощущение изначальности. Резкие, беспощадные, не оставляющие шансов удары. Иногда стихия дает почувствовать себя сильным, но тут же бьет, не давая опомниться. Взбудораженное, опрокинутое с ног на голову на морское дно сознание. Сливаясь с волной и становясь ее неотъемлемой частью – ты прекращаешь быть составляющим этого мира, словно перестаешь существовать, лишь на бесконечную долю секунды. Абсолютное чувство бесконечности времени, пространства и безграничности сознания. И каждый раз, ступая на берег – ты возвращаешься другим. Ты рождаешься заново, тебя вновь встречает Мир. И ты никогда не сможешь понять: возвращаешься ли ты домой или же наоборот? Где же твой дом, в необузданной стихии воды или же в мертвой меланхолии берега? И только ради этого уже стоит вновь и вновь отчаянно тонуть! Ощутив это однажды, уже не сможешь без этого жить.
   
Следующая волна.
   
- Боже, да это чувство просто невозможно описать, оно не поддается!

    ...

   
Мы становимся старыми.
   
Мы не верим в сказки.
   
Безнадежная старость, как бы я не старался, чего бы я не делал – я уже почти старик.
   
- Не хочу верить в это. У нас молодой ум – молодая фантазия.
   
А лист все так же чист.
   
- Я ни хрена не могу собраться с мыслями, смысл ускользает от меня.

Стоит только сесть за стол, достать бумагу и взять ручку – каждый раз одно и то же.

С математической точностью.

Возможно, и пытаться вовсе не стоит, но, увы – каждый раз надеюсь, что именно  «сейчас» ритуал нарушится, противник падет. Впрочем, кому это интересно, да и какой, собственно, в этом смысл? Простите меня. Я умываю руки.

Пару дней назад мне показалось, что я никогда не брал в руки книгу (ха-ха) и музыку никогда не слушал, да и вообще – никогда не жил. А возьму ли? Услышу ли? Начну ли жить? Или потом окажется, что путь на Голгофу «не считается»?

- Жизнь не засчитывается, извините. Вы можете заполнить форму чёрт-её-знает-какую и сдать её в окошко номер чёрт-его-знает-какое. Мы известим Вас о нашем решении в течение 40 (сорока) календарных дней с момента рассмотрения вашего заявления. Если у Вас возникнут вопросы, так или иначе связанные с...

Простите меня.

Почему перед сном всегда становится грустно и одиноко? Не рано ли, едва переступив порог совершеннолетия, вспоминать о прошлом и думать: «как это было круто?»

Будто трава и вправду была зеленее.

Солнце светило ярче.

Снег ослеплял и жег лицо.

Ветер продувал до костей и кричал:
   
- Ты жив!

Реки были могущественнее.

Леса были действительно сказочными, у нас даже не возникало мысли, что может быть иначе.

Горы вселяли страх своим величием.

Музыка была громче и честнее.

Мурашки были другими.
   
Все было таким волшебным.
   
Все были живы и здоровы.
   
Люди были не такие злые.
   
И мы были добрее, и веселее.

И любили также сильно, но все-таки по-другому.
   
Не нужно было тратить время на бесполезные и глупые преграды.
   
Все было совершенно другим.

Мы были другими.
   
Мир был другим.

Время шло медленнее. Воздух приятно щекотал легкие.  Были свои, маленькие, детские, но хоть какие-то приключения. Осень чувствовалась сильнее, ярче что ли, насыщеннее. Даже лесная глушь звучала иначе. А сейчас чувствуешь, как из-под ног уходит жизнь, словно цифры счетчика на бензоколонке, как одометр, только мотает в обратную сторону (хотя, это еще с какой стороны посмотреть). Сейчас у меня нещадно крадут время. Горстями, ломтями, лопатами. Его жгут в мартеновских печах. Его увозят грузовики и товарные поезда. С ним уходят пароходы и караваны.

Я не хотел такой жизни.

Я все представлял по-другому.

- Посмотри мне в глаза и скажи, что не все острова еще открыты.

Я хочу приключений, хочу, чтобы от жизни захватывало дух, но сейчас все мое приключение – это шестьдесят восьмой маршрут автобуса утром и вечером, шесть дней в неделю, двадцать семь дней в месяц.

   
- В нашем университете представлены все отрасли знания. Отростков много, корней нет...

    БЛАБЛАБЛАБЛАБЛА

    Увлекательная приблизительная статистика.

    Рутина поглощает, словно болото, словно грязь или трясина. Ты медленно проваливаешься, под ногами, словно позвонки и ребра, хрустят коренья. Все ниже и ниже,  в глубь этой отвратительной, кишащей чудовищными невообразимыми тварями, бездны. Чавкающая и бурлящая жижа переливается всеми цветами радуги: оттенками мазута, ртути, животной плоти... Тебя тянет вниз собственноручно привязанный груз стереотипов. Медленно, но неизбежно надвигается кончина. Мертвый нефтяно-ртутный поток тянется внутрь, он заливает легкие, они трещат по швам и лопаются от изобилия прекрасных благ цивилизации, от всех этих современных принципов, норм, моралей, кодексов, убеждений и устоев.
   
И вот ты уже становишься частью этой топи. И не в коем случае ты не разбавишь собой эту застоялую палитру красок. Ты просто станешь частью этой утробной массы. Этого темного, проклятого болота, этой всепоглощающей трясины. Этой беспросветной Тьмы.
   
Эта трясина является самым уникальным, самым масштабным, сильным, идеальным и совершенным оружием массового поражения. Это неосознанный эксперимент, который вышел из-под контроля, но никто не был в силах этого заметить.
   
Болото из растворимого кофе, медалей, грантов, дипломов, благодарственных писем, бумаг, акций, чеков, банкнот, кредиток, виз, консульских сборов, справок, отчетов, полисов, паспортов, накрахмаленных воротничков, наглаженных брюк и галстуков. Оно благоухает ароматом гнилого мяса, с легким оттенком сероводорода, сырости, затхлости, пота, сигаретного дыма, эспрессо, освежителя воздуха, лака для волос, геля после бритья и Фаренгейта.
   
- Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся. Таковых удаляйся.
   
А сейчас вы начнете яростно брюзжать слюной:
   
- Меняй свою жизнь! Все зависит только от тебя! БЛА-БЛА-БЛА! КО-КО-КО!
   
От меня зависит один случай из десяти. Увы. Может, конечно, я молодой и глупый, но еще в своем уме.
   
Восемнадцатилетний старик.
   
Раньше мне не нужно было пить кофе литрами. Я не был раздраженным с самого утра. Не было ежедневных головных болей. У меня были идеи, и я знал, чего я хочу. А сейчас – даже не понимаю, какой вообще смысл всех моих действий. Раньше планов было море, а сейчас – приблизительно восемь существенных пунктов на всю жизнь. Зачем же я сделался таким?! Я не знаю, что делать дальше, я заблудился.
   
Но настоящая правда – всегда одна.
   
- Имея то, что имею, я ни о чем не жалею!
   
- Когда власть Любви превзойдет любовь к Власти - настанет Мир на Земле.
   
- Сострадание есть главнейший, и, может быть, единственный закон бытия всего человечества.
   
Можно говорить вечно.
   
И я говорю не от себя, но от лица всех восемнадцатилетних стариков этого мира, от лица нашего дома престарелых.
   
- Я хочу пообещать тебе, читатель. Не знаю, смогу ли сдержать слово завтра или послезавтра, но я предупреждаю мерзавцев этого мира: мне чужды ваши интересы. Я буду говорить для людей - вот мое обещание. И мой чернильный голос будет полон гнева.
   
Спасибо родным.
   
- Моим родителям любезным, которые сказали: «Песни — птицам!» — И научили всем мелодиям, и помогли словам учиться.
   
Спасибо моей Соне.
   
- Я тут сидела, сидела и надумала...
   
Спасибо Андрею.
   
Спасибо Леше.
   
Спасибо, вы сделали меня таким, какой я есть.
   
Спасибо.
   
Начинаю медленно понимать, что почти уже верю в судьбу, вопреки всем своим  убеждениям. Многие люди любят рассказывать о том, как их жизнь перевернулась с ног на голову, а полюса сменились – это чувство стоит за моей спиной, дышит мне в спину, но как только я оборачиваюсь – обращается в бегство.
   
Все будет хорошо, все обязано быть хорошо.
   
- Мир был цел.
   
Это еще не конец.
   
Простите меня.
   
А теперь я ухожу спать, хоть и продолжаю чувствовать крылья миллионов мыслей-бабочек-ястребов, что так яростно, отчаянно и нежно щекочут мою голову, грудь и плечи. Завтра нужно дальше поддерживать статистику, но ведь слово «нужно» такое плохое.
   
Adios. Спасибо, падре.