33. Любители шахмат - Седых, Пашков, Овсянников

Летом в нашем отделе появился очень общительный и симпатичный человек. Он непрерывно курил и ни минуты не мог оставаться спокойным. Все время он что-то делал, говорил, поворачивался, улыбался, вставал, садился, снова вставал. Владимир Семенович Седых был человеком примерно 30-летнего возраста, но уже имел ученую степень кандидата технических наук. Он был специалистом по сварке.

Сама сварка меня волновала мало, но у него в комнате можно было курить. Кроме того, там были шахматы, и он в любую свободную минуту предлагал сыграть партию. Свободных минут у него было много, поскольку у него был лаборант Боря Иванов, которого он загружал на полную катушку, быстро рисуя эскизы каких-то деталей и узлов, объясняя тут же по ходу дела, какие он предъявляет требования к размерам и качеству.

Иногда к нам приходили Лев Васильевич Овсянников и Петр Осипович Пашков, большие любители шахмат. Все мы играли примерно в одну силу.

Я любил приходить к Седыху с какой-нибудь книгой и углубляться в свою задачу. Прокуренный насквозь воздух мне не мешал. Я и сам любил курить во время чтения, так что не надо было тратить время не перекур. Да и комната постоянно проветривалась, так что воздух колом не стоял.

Валентина Фоминична Лозовская, его жена, тоже работала в институте. Как кандидат наук Седых получил квартиру в доме №4, который стал вторым сданным в микрорайоне А домом. Иногда я бывал у них дома. Они меня радушно принимали.

Через некоторое время я понял, что Седых пытался взрывом сварить металлические пластины. Взрыв, как источник огромной энергии, выделяемой за доли секунды, привлекал Лаврентьева и его учеников, которые изучали как различные аспекты самого взрыва, так и использования его в технологических нуждах. Но об этом тогда только начинали говорить. Не было еще даже терминов – сварка взрывом, штамповка взрывом, упрочнение взрывом. Сварка с помощью взрыва у Седыха не получалась.

Петр Осипович Пашков

Доктору технических наук Петру Осиповичу было тогда лет пятьдесят. Он приехал в Академгородок вместе с молодой и красивой женой Юлией. Нельзя сказать, что Петр Осипович пропадал в лаборатории. Такая женщина, как Юлия, требовала повышенного внимания. Ей было откровенно скучно в Академгородке, но ездить за развлечениями за 30 км в Новосибирск тоже не хотелось. И приходилось ей сидеть все время в квартире, которую они получили в д. №4.

А Петр Осипович был опытным металловедом, но в теории пластичности, которой занимался академик Работнов с учениками, он мало чего понимал. У меня было ощущение, что он присматривается, где бы ему найти применение своим обширным знаниям в металловедении, но пока интересных задач не было. Правда в лабораторию приносили металлические пластины после штамповки взрывом, - этой темой на Авиационном заводе занимался Леня Лукьянчиков, приносили и куски рельсов, (крестовин стрелок) упрочненных взрывом, – этой темой на Стрелочном заводе занимался Дерибас. Но работы было немного. Было видно, что на душе у него было неспокойно, хотя внешне он держался бодро и независимо.

Мы работали в одном помещении с ним,, где располагался и комплекс испытательных машин. Вернее, я работал в помещении его лаборатории. У него было несколько сотрудников, которые занимались простыми испытаниями стандартных образцов, которые к ним поступали, а также делали шлифы и изучали строение металла. Работы с каждым днем прибавлялось. Но сам Петр Осипович, похоже, тему для себя пока не нашел. Я видел, что он неоднократно и подолгу беседовал с академиком Работновым. Так или иначе, но в ту пору у меня было стойкое ощущение, что он не может выбрать для себя тему по душе.

Лев Васильевич Овсянников

Между тем, в лабораторию к Седыху (я знаю, что надо говорить и писать не к Седыху, а к Седых, но мы так говорили, именно, к Седыху) стал захаживать все чаще и чаще Лев Васильевич Овсянников – оба были страстными любителями шахмат.

Мне Овсянников очень нравился. С одной стороны, он был очень сдержан, но когда играл в шахматы, преображался, – отпускал шутливые реплики, балагурил, «звонил», как обычно говорят шахматисты и шашисты. Видно было, что шахматы – его всепоглощающая страсть. Он тоже курил, так что насквозь прокуренная атмосфера комнаты Седыха ему не была помехой.

Я знал, что он крупный специалист по дифференциальным уравнениям и изучает их групповые свойства. Правда, я никогда этим не занимался. В моей задаче я не обнаружил групповых свойств. У меня в голове все время сидела моя задача, даже когда я играл в шахматы, и я пару раз заговаривал с ним о ней. К сожалению, Лев Васильевич не захотел вникнуть в то, что я ему говорил. Попросту, пропускал мимо ушей. Я его понимал, у него в голове, видимо, тоже все время сидели «групповые свойства» дифференциальных уравнений.

Но вот шахматы – тут мы были взаимно интересны друг другу.

шахматные турниры

Постоянных игроков в шахматы было четверо – Седых, Пашков, Овсянников и я.

Мы решили сыграть в «турнире четырех». Потом еще раз. И еще. Вскоре у Льва Васильевича возникла идея провести турнир на первенство Института гидродинамики. Мы прошли по лабораториям и отделам, ища желающих, и нашли еще семерых. Составили турнир из 11 человек. Немедленно начали играть. Через пару недель определился чемпион. Им стал Лев Васильевич Овсянников, Я проиграл ему партию и занял второе место.

Закончив этот турнир, мы сразу начали второй. На этот раз Лев Васильевич предложил провести турнир на первенство Академгородка. Мы опросили сотрудников других институтов. Их не нужно было долго искать или далеко ходить, – все работали в стенах института гидродинамики. На этот раз в турнире участвовало 20 человек. Это был первый чемпионат Академгородка, так и было написано на табличке с результатами. На этот раз я выиграл у Овсянникова и занял первое место, а он – второе. Мы оба выиграли и у Седыха и у Пашкова. Турнирные таблицы вел Овсянников. Обе таблицы он взял себе на память.

Продолжение следует: [http://www.proza.ru/2012/12/23/311]