Лекарь. Пролог. Глава 1

Серебряный свет Луны освещал спящие поля, задремавшие пугала и пыльную широкую дорогу, стрелой прорезающую кукурузное поле.
По дороге шёл человек. В тяжёлых высоких ботинках с массивной подошвой и закруглённым носком, доходивших чуть ли не до середины голени. Потёртые штаны из плотной ткани были заправлены в эти самые ботинки. На поясе, кроме обычного, был ещё широкий ремень, шедший наискось. Справа на поясе висел небольшой мешочек из грубо выделанной кожи. Весь левый бок путника скрывался под ободранным снизу плащом, доходившим ему до колен. Под плащом была чёрная рубашка. Вся одежда человека говорила о том, что он в пути не одну сотню миль. Въевшаяся дорожная пыль, мелкие кусочки травы на плаще выдавали долгую дорогу. Хотя нельзя сказать, что путник за собой не следил. Наблюдательный человек мог бы заметить, что ботинки стёрты гораздо больше, чем можно было бы подумать, глядя на одежду. На лице у путника была полумаска. Матово-белая полумаска с длинным птичьим носом. Она могла бы сойти за карнавальную, но была слишком проста и неказиста. Длинные спутанные пряди вырывались из-под чёрного цилиндра, в ленту которого были вставлены грязная засаленная карта – пиковый туз – и свежий ярко-зелёный лист трёхлистного клевера.
За спиной висел походный рюкзак, надетый на одно плечо. Он не был забит доверху, но было заметно, что в нём есть что-то тяжёлое, но, видимо, дорогое для путника, так как рюкзак был чистым и целым. Видно было, что с ним обращались очень аккуратно.
Через прорези в маске на пыльную дорогу смотрели прикрытые карие глаза. Сквозь поволоку усталости проблёскивал огонёк азарта. Край губ был приподнят в некой ироничной улыбке. Судя по всему это было нормальное их состояние.
От пугала, что стояло в поле по левую руку, отделилась небольшая тень и стала приближаться к путнику. Тишину летней ночи нарушали лишь звуки мерных махов её сильных крыльев. Он даже не повернулся, чтобы увидеть, как в свете Луны из неразличимого силуэта тень превратилась в чёрного ворона. Ему не нужно было этого видеть, он знал. Этот молодой ворон был его верным спутником уже не первый год. Он подобрал его ещё птенцом, выходил, выкормил. Ворон оказался довольно умным и благодарным. Даже встав на крыло, он не покидал своего хозяина, человека, который так много для него сделал. Вот и сейчас он сел на плечо, покрытое плащом, ущипнул несильно путника за ухо и, склонив голову вперёд, зарылся клювом в перья.
– Поспи, днём ты мне ещё можешь пригодиться, – прошептал человек, и ворон каркнул что-то неясное, не поднимая головы.
Так они и шли теперь вдвоём по пыльной дороге сквозь кукурузные поля.


1.
Луна была ещё высоко в небе, когда из темноты, в которую упиралась дорога, стали вырываться маленькие огонёчки, как искорки одного большого костра. Их становилось всё больше. Через четверть часа до путника стали доноситься какие-то звуки, нарушая гармонию ночной природы. Хоть и были они еле слышны, казалось, что даже Луна морщит своё милое личико и старается спрятаться от них за облаками.
Да. Это были люди. Это был город. Вернее городок. Несмотря на поздний час, путник сумел различить звуки пианино и эмоциональные возгласы. Должно быть, где-то на окраине был бар или таверна, или постоялый двор.
«То, что нужно» – подумал путник, и улыбка его стала шире.
Он специально так подгадывал время, чтобы приходить в город ночью. Так было намного проще. Меньше глаз – меньше вопросов. Да и не приходится тратить полдня на поиски ночлега. О приближении города он узнавал по полям, через которые приходилось проходить. Вот и в этот раз, завидев издали поля кукурузы, он отправил своего верного спутника на разведку. Через пару часов тот вернулся с пёстрой лентой в клюве. Лента была совсем новая, от неё пахло духами. Значит её владелец, а вернее владелица, не стали бы одевать её на полевые работы. Прикинув расстояние до города, путник решил, что ещё пару часов он пройдёт, а после подремлет где-то в поле.
Его расчёты оказались совершенно верными. Большинство жителей уже спали, но в небольшом здании недалеко от конюшни, которая была у самой границы города, всё ещё кипела жизнь. Слышалось неровное пение хора пьяных голосов, играла музыка и позвякивали стаканы. Над крыльцом горели две керосиновые лампы, освещая небольшой участок дороги перед входом. Стоя в паре шагов от границы света, путник повернул голову к дремавшему ворону и шепнул ему:
– Зигфрид, жди меня где-нибудь недалеко. Но будь начеку.
Ворон недовольно еле слышно каркнул и, сделав два взмаха крыльями, скрылся во тьме. Путник ещё мгновение смотрел ему вслед и вышел из тени.

Открыв дверь, он увидел то, что привык видеть в каждом городе. В каждом Богом забытом городке он видел одно и то же. Везде было такое место, пропахшее куревом, алкоголем, похотью, грязью, ложью, разбитыми мечтами, сгнившими душами. Ему было искренне жаль всех этих людей, убивающих тут время после работы и до рассвета, а вместе с ним и всю жизнь целиком. Он смотрел, не замечая на себе удивлённых, раздражённых, скучающих и непонимающих взглядов собравшихся, и, заметив справа у стены свободный столик, двинулся к нему. Он знал этих людей наизусть. Если ему удастся пройти до столика, никого не задев, то о нём забудут через пару минут. К счастью, так и случилось.
Ждать официанта пришлось долго. Наконец к нему подошёл сам бармен, тучный мужчина с длинной грязной бородой цвета сажи, на лице которого читалось явное раздражение и ни намёка на приветливость. Путник оставил этот факт без внимания, так было проще. Вообще нужно было не сильно выделяться. Бармен спросил, что будет пить «господин» (это слово он проговорил с таким нескрываемым призрением и насмешкой, что двое выпивох, сидевших за его спиной, зашлись громогласным хохотом), получив ответ, он уже было собрался отойти, чтобы, как подозревал путник, не скоро ещё вернуться. Но путник остановил его, спросив про ночлег. На что бармен сказал, что гостевые комнаты все заняты, но, если он хочет, то может снять девочку и провести с ней ночь в специальной комнате. Он жестом указал на стойку, вдоль которой сидели такие девочки, что путнику, и так не рассматривавшему это предложение, стало дурно. Но он сдержался, вежливо отказался и отпустил бармена. Вежливость, правда, была совершенно неуместна в этом месте, судя по лицу бармена, который продолжал ещё что-то бурчать себе под нос, отходя от стола.
В ожидании заказа путник неспешно оглядывал зал. В углу слева от стойки за небольшим круглым столом пятеро играли в кости. То и дело кто-то их них победно вскидывал руки, а другие плевали на пол. У левой стены бара стояло старое пианино, за которым сидел не менее старый музыкант и играл мелодии, видимо, уже не первый десяток лет – настолько бесстрастно и механически они звучали. Перед входом был небольшой помост вдоль всей стены, на котором стояли небольшие круглые столики. За одним из них и сидел путник. За ним был только один столик, в самом углу, на котором спал какой-то бродяга, крепко сжимая в руке пустой стакан. За помостом был основной зал с каменным полом, в котором стояли длинные массивные дубовые столы.
Бармен нехотя принёс ему стакан виски, с внутренней стороны которого были видны жирные отпечатки его пальцев. Путник скривил было губы, но, перехватив взгляд бармена, натянуто улыбнулся и поднял бокал, как бы говоря: «Ваше здоровье!»
Пить он всё равно не собирался. Уж точно не здесь и не сейчас, но и привлекать внимание отсутствуем выпивки у себя на столе тоже не хотел. Он знал, что с той самой секунды, как он только вошёл в бар, каждый, кто мог стоять на ногах, хотел затеять с ним драку. Поэтому не стоило давать им лишнего повода, всё равно найдут, когда захотят.
Прошло около часа. Бар начал постепенно пустеть. Бармен погасил пару керосиновых ламп так, что освещёнными остались лишь стойка, стол игроков в кости и два больших стола, за которыми сидела небольшая компания. Обнявшись за плечи, они распевали заунывные песни. Путник заметил, что получается у них это довольно хорошо. Видно было, что это своего рода традиция. Проститутки у стойки подпевали им, шевеля губами, и смахивали слёзы, размазывая дешёвую тушь.
Сейчас, когда бар почти опустел, путник смог различить какой-то слабый запах. Запах, который он не привык слышать в таких местах. Где угодно, но не тут. Слабый запах лаванды. Он бросил взгляд на стойку, не могло ли так пахнуть от кого-то из «девочек». Нет, вряд ли такие ароматы в чести у местных клиентов. Но откуда тогда? Он повернул голову. За ним всё ещё посапывал бродяга. Теперь он лежал лицом к залу, стакан валялся на полу под ним, чудом не разбившись. Путник жадно втянул воздух. Точно. Запах шёл от него. Пробиваясь сквозь пот, виски, табак, аромат лаванды хотел заявить о себе. Напомнить всем, что за стенами этого здания есть мир, в котором есть надежда, свет, любовь, красота. Но его чувствовал только путник. И говорил он ему вовсе не это.
Лаванда. В каждом городе, где он останавливался, его преследовал этот запах. Но не в барах. Путник подсел к бродяге и потряс его за плечо. Тот пробубнил что-то вроде «проваливай!», постарался оттолкнуть путника, но всё-таки проснулся.
Шёпотом, чтобы не слышали другие посетители, путник спросил у бродяги, склонившись к нему:
– Почему от вас пахнет лавандой?
– Кто ты, чёрт бы тебя побрал? – слишком громко – громче, чем того хотелось путнику – прорычал бродяга.
Компания продолжила петь, но двое из-за игрального стола повернулись в их сторону.
– Я лекарь. Я знаю этот запах. Это запах очень сильной настойки. У вас кто-то болен? – всё так же шёпотом спросил путник.
– Лекарь? То ли я наконец-то допился, то ли у тебя нос, как у птицы! – снова в полный голос сказал бродяга.
– Вы не допились. Это маска, но про это мы поговорим в другом месте и в другое время, – прошептал путник, оглядываясь на игроков. Уже трое следили за их беседой. – Говорите, пожалуйста, тише. Спрашиваю ещё раз, у вас кто-то болен?
С полминуты бродяга смотрел на путника, потом вдруг зарыдал, громко, в голос. Так, что замолчал даже пьяный хор.
– Дааа! Мой сынишка! Марк! Он сильно болен, я ничем не могу помочь. Я продал всё, чтобы купить этой чёртовой лаванды. Всё! А она не помогла! Он умирает! Ты понимаешь? – спросил он, заглядывая в глаза лекарю. Потом оглядел стол в поисках стакана. Путник протянул ему свой. Бродяга опустошил его залпом и продолжил. Слова лились из него так же, как и виски из стакана только что. – Я его так люблю! Он такой маленький. Мой Марк! И никто не может ему помочь! И ты не сможешь! А если и сможешь, я не смогу тебе заплатить. У меня ничего нет. Только мой сыночек! И того скоро не будет.
 Он разрыдался ещё сильнее, и его речь превратилась в бессвязное бормотание. Путник смотрел в лицо своего собеседника с неподдельной жалостью. За столькие годы странствий и врачевания в самых глухих городках и сёлах в его душе не порвались те струны, что заставляли его страдать, жалеть, плакать. Он не стал сухим и циничным, как многие его друзья. Может, поэтому он ещё и жив, а не сложил свою голову вместе с ними на той войне.
На плечо лекарю легла тяжёлая ладонь с такой силой, что цилиндр съехал на бок. Обернувшись, он увидел бармена.
– Ты чего это обижаешь Фрэнка? Тебя что, выкинуть отсюда ко всем чертям? Так что ли? Так я могу! – прогремел он, потирая костяшки пальцев.
– Нет, Стив! Он меня не обижает, – внезапно вступился за лекаря бродяга, – он врач! Лекарь! Он может мне помочь…
Тут Фрэнк осёкся, видимо, вспомнив, что ему нечем оплатить услуги врача.
– Мне не нужны деньги! – поспешил заверить его путник. И тут же понял, что проговорился. На него тут же устремились алчные взгляды игроков. Конечно, если он отказывается от денег, значит, они у него есть. Логический вывод любого, кого можно встретить в подобных местах.
Но отступать уже было поздно. Теперь у него была работа, ему нужно было найти, где переночевать. И он спросил у бармена ещё раз про комнату на ночь. Но снова услышал, что мест нет.
– Я могу отдать тебе ключи от своей комнаты, – услышал он хриплый голос одного из игроков, который помахал ему ржавым ключом на грязной верёвке. – Но не просто так. Выиграй его.
Рукой он обвёл стол, на котором ютились стаканы, кружка с костями и несколько золотых монет на кону.
Лекарю нужна была комната. Выбора не было. Он прошёл к столу под оценивающими взглядами собравшихся и сел на освобождённый для него стул. Напротив него сидел тот самый, у которого был ключ. Внешность у него была примечательная: довольно длинный прямой нос и каштановые волосы ниже плеч, собранные в хвост. Одет он был опрятно. Белая рубашечка, бардовая жилетка, такого же цвета галстук. Всё было не очень новое, но чистое, глаженое. Было видно, что он следит за собой.
«Должно быть, банкир или судья» – мелькнула в голове лекаря мысль.
Только люди обладающие властью или деньгами могли себе такое позволить. Никаких дорогих вещей или украшений на типе не было. «Значит, скорее всего, судья», – сделал вывод лекарь.
По бокам от него сидели два здоровенных бугая.
«Верная свита, – ухмыльнулся про себя лекарь, – с этих глаз нельзя спускать».
Без лишних разговоров ему протянули кружку:
– Я ставлю ключ, а ты ставь один золотой. Не получится – попробуешь ещё.
Судья улыбнулся, обнажив коричневые с парой золотых зубы. Бугаи разразились противным гоготом. По всему бару послышались робкие смешки.
«Хм, или это местная шутка, или он не судья, или у всех тут проблемы с законом» – засомневался лекарь.
Взяв кружку, он бросил в неё два серых кубика, закрыл кружку одной рукой и сильно потряс. Бросок. Четвёрка и пятёрка. Лица сидящих за столом расплылись в улыбке.
Судья машинальным движением бросил кости в кружку, потряс и кинул. Сердце лекаря забилось чаще. У него было всего три монеты, комната была нужна. На столе кубики двумя тройками вверх. Лекарь выдохнул. В зале повисло напряжённое молчание.
– Я кидаю ещё раз, – вдруг сказал Судья.
– С чего это? – удивился лекарь.
– Ну, ты разве не видишь, что у меня дубль? Значит, я кидаю ещё раз! – раздражённо ответил Судья. По удивлённым взглядам его свиты лекарь понял, что такое правило они слышат впервые. Судья кинул два грозных молниеносных взгляда на своих цепных псов, и те разом закивали головой, недобро глядя на лекаря.
– Ну, должно быть, я давно не играл. Кидай, – сказал лекарь, откинувшись на спинку стула, правой рукой покручивая золотой на столе, а левой рукой оперевшись на ногу. В этот момент что-то предательски звякнуло в его мешочке на поясе.
Сзади к нему подошла одна из «девочек». Присела рядом с ним на корточки и начала гладить его правое бедро. Она приблизилась губами к его уху и томно зашептала:
– Так что, красавчик, точно не хочешь развлечься? Бросай ты эту игру, у меня в номере мягкая кровать, я даже подвинусь. – Комнату заполнил её звонкий смех, оборвавшийся приступом кашля, от которого её всю скрутило. Она склонилась к ногам лекаря, схватилась за рот и выбежала из бара.
– Ты же врач? Как думаешь, что это могло быть? А, хотя, к чёрту! Я кидаю! – Быстро заговорил Судья.
Бросок. Но никто не успел увидеть, что выпало на костях потому, что с улицы послышался женский крик, а через мгновение в открытое окно влетел чёрный ворон с мешочком в клюве. Пролетев под самым потолком, он спланировал на плечо лекарю и разжал клюв. Мешочек упал точно в правую руку хозяина. Ещё через мгновение двери бара распахнулись, и в них появилась та самая проститутка с расцарапанным лицом, по которому тоненькимики струйками сочилась кровь. Глаза метали молнии, она была готова разорвать Зигфрида на части.
 – Эта чёртова птица… – начала было она кричать, но тут же сморщилась, вцепившись руками в поцарапанную щёку.
– Твоя птица ранила мою девочку, – прорычал Судья, который, видимо, был не судьёй. – Она теперь не сможет работать ещё неделю минимум. Это мой бар! И только я могу бить моих девочек!
Он вскочил на ноги, яростно глядя на лекаря. Тут же на ногах оказались и его телохранители, готовые в любой момент броситься на обидчика.
То, что произошло дальше, ещё долго жило в слухах местных жителей, грозя превратиться в настоящую легенду. А случилось следующее. Очевидцы клянутся, что, как только вся троица оказалась на ногах, лекарь с такой скоростью откинул в сторону полу своего плаща и выхватил револьвер из кожаной кобуры, скрывавшейся под ним, что к тому моменту, как плащ снова упал на руку, та уже крепко сжимала револьвер, нацеленный на хозяина бара.
– Твоя девочка украла у меня кошель, – сказал невозмутимым тоном лекарь так, будто они пили с хозяином бара кофе на веранде. – И, сдаётся мне, что ты это видел. Но не будем о грустном. Мне не нужны проблемы, да и не хочется портить такой хороший жилет. Верно же?
Хозяин, заворожено глядя на блестящий холодным металлическим блеском револьвер, кивнул.
– Вот и хорошо, – продолжил лекарь, – дабы избежать дальнейших разногласий, давайте все вместе посмотрим на стол.
Все взгляды устремились туда, куда сказал лекарь. На столе лежали два кубика, брошенных хозяином бара.
– Четвёрка и двойка, – озвучил лекарь. – Думаю, нет сомнений, что я выиграл этот ключ?
Все согласно закивали.
– Теперь решим ещё один вопрос.
С этими словами лекарь развязал одной рукой мешочек и вытрусил его содержимое на стол поверх кубиков. Один за другим из него сыпались вещи, которые никто не ожидал там увидеть. Куриная косточка, напёрсток, два металлических конуса, которые, видимо и звенели пару минут назад, гусиное перо, карта – червовая восьмёрка, какая-то загнутая железка и маленькая деревянная фигурка человечка.
Лекарь обвёл всех взглядом, убедившись, что все рассмотрели, что было на столе.
– Теперь, думаю, у вас пропал всякий интерес красть у меня что-либо. Если вы думаете, что в моей походной сумке лежит горшочек с золотом, то смею вас огорчить.
Он выдержал паузу.
– Конфликт исчерпан? Если я опущу револьвер, мы же сможем спокойно разойтись по своим делам? И я спокойно проведу эту ночь…без стрельбы?
Он ещё раз обвёл всех взглядом. Снова возражений не было.
– Отлично. Тогда доброй ночи, господа, – сказал лекарь.
Неспеша он вложил револьвер обратно в кобуру, давая возможность всем рассмотреть его ещё раз, прикрыл плащом, сложил содержимое мешочка обратно и бросил взгляд на хозяина бара. Тот мешком рухнул на стул, злобно осмотрел собравшихся, ударил по руке одного из бугаёв и прошипел сквозь зубы:
– Продолжаем играть.
Лекарь, довольный таким ходом событий, встал из-за стола, сходил за своей сумкой. По пути остановился возле Фрэнка.
– Завтра приди ко мне часов в 10 утра и отведи к сыну. Посмотрю, что я смогу сделать для него.
Затем он поспешил к себе в номер. Закрыл за собой дверь на ключ, придвинул к ней комод и приказал Зигфриду никуда не улетать. Разделся, умылся и лёг спать. Завтра его ожидал важный день. Ему пригодятся силы.