Хабиби

"Что ты делаешь, Луна, на небесах? Скажи мне, что ты делаешь,
молчаливая луна?"
(Джакомо Леопарди, Ночная песня заблудшего пастуха Азии)

В сумерках ветер раздувал по-марсиански красные пески пустыни и почти скрыл из виду маленькую группку смелых всадников: трое мужчин и элегантно кутающуюся в арафатку хрупкую фигурку женщины.
 
Посетив руины древности, группа держала путь к обустроенной бухте у Красного моря.
 Маша, Поль, а с ними проводники-бедуины Хасан и Абдула, скакали что есть мочи, пока одна из лошадей не вывихнула ногу.
- Кошмар! - вскрикнул Поль на ломаном английском, чуть было не свалившись с несчастного животного. - Так и убиться можно.
 Догнав взлохмаченного несчастливца, лидер группы Хасан вынес вердикт: "Нам нужно остановиться и перегруппироваться. Перебросить груз. Кому-то взять еще одного всадника. Хромая лошадь сильно нас затормозит."
 Мгновениями позже группа снова двинулась вперед, но уже "пешим" строем. Грозила ночь в пустыне. На небосклоне уже давно зажглась ржавая луна в сопровождении карликовых звёзд.
 
- Хабиби, люблю, - прошептал Абдула куда-то в сумрак. Маша, сидевшая за его спиной, перехватила фразу: - Хабиби?
 - Да, хабиби мою землю. Я с ней разговариваю. Я родился в такой день, как сегодня в пустыне. Было ветрено и волнительно. Моя мать не перенесла родов. Пустыня меня усыновила.
 - Не слушай его, - засмеялся Хасан со своего коня, - он сказки тебе арабские рассказывает. Мы все - сыны пустыни и с ней надо договариваться, иначе удачи не сыщешь. А про мать его правда. Он у нас сирота. Тут Маша нежнее обняла своего всадника, как будто пытаясь передать своё тепло.
- Одиночество в пустыне невозможно, - продолжил Хасан, по-отечески глядя на всадников. - В ней растворяешься, как в бесконечности. Это пески времени. Тут ноги наших отцов прокладывали торговые пути. Тут странники из далёких стран искали себе приют.
Поль внимательно вслушивался в разговор, печально глядя на луну. - А ведь это прикосновение к вечности, - добавил он. Архитектор по образованию, он со скрытым почтением и удивлением рассматривал постройки сегодняшних древних городищ. - Но воистину Бог - наивысочайший архитектор. - Воистину! - отозвались все трое.

Ветер тем временем почти совсем утих, но дорога не делалась короче. Было решено сделать привал.
 У разожженного костра постелили спальники. Небо окончательно заполнилось всеми своими созвездиями. И только лошадь с повреждением не могла найти себе место. Маша подошла к ней осторожно. Погладила ее холку. И потом тихо-тихо что-то шепнула животному на ухо. Никто не услышал, что она сказала, но лошадь успокоилась.
- Воистину, - подумал про себя Хасан. - Все мы дети Бога.