Лекарь. Глава 3

Первое, что почувствовал лекарь, придя в себя, – то, что с него снимают маску. Глаза ещё не открылись, а его рука уже стремительно метнулась и прижала маску к лицу.
– Нет! – крикнул он и резко открыл глаза.
Над ним, испуганная, сидела Патриция. Быстро оглядевшись, лекарь понял, что всё так же лежит на полу. Слева от него на кровати, свесив ноги, сидел мальчик. На лице его появился румянец, сидел он ровно. Было видно, что ему стало легче. Но что-то тревожило лекаря, и он никак не мог понять, что именно. Он медленно сел, прислонившись к тумбочке спиной.
– Пить, – прошептал он, устало глядя на Патрицию.
Когда девушка побежала вниз за холодной водой, лекарь перевёл взгляд на мальчика. Тот с интересом изучал незнакомого мужчину. Если сейчас мальчика показать врачу, тот бы сказал, что перед ним совершенно здоровый ребёнок. Лекарь кое-как встал на ноги, молча подошёл к мальчику и принялся его изучать. Язвочки зажили, кожа приобрела здоровый оттенок, глаза, язык, дыхание, сердцебиение – всё было в порядке. Чуть успокоившись, спрятав чувство тревоги глубже, лекарь начал собирать свои вещи, разбросанные по кровати.
Вернулась Патриция со стаканом воды в трясущейся руке. Лекарь залпом выпил его, поблагодарил девушку и продолжил собираться. Мельком глянув на девушку, он отметил её восхищённый взгляд. Чуть испуганный, но, безусловно, восхищённый. Через пару мгновений в комнату влетела Анна и бросилась обнимать Марка, причитая что-то так быстро, что трудно было разобрать хоть слово среди бесконечных всхлипываний. Затем она резко обернулась и кинулась на шею к лекарю, тому пришлось сильно наклониться. Он нежно погладил её по спине. Эта женщина заслужила выздоровления своего племянника. Лекарь видел много городов, людей, семей, и знал, что не каждая тётка поселит у себя умирающего сына своего брата-выпивохи без видимой выгоды.
Собрав свою сумку и закинув её на плечо, лекарь собирался уже откланяться и двинуться в путь, но хозяйки уговорили его остаться до вечера, выспаться и отужинать. Предложение было весьма заманчивым. Домашнюю еду он не ел уже давно. Постель приготовили в спальне хозяйки. Это была уютная комната с камином, над которым висело охотничье ружьё, а перед ним на полу лежала шкура бурого медведя. За окном светило солнце, но лекарь был так измотан, что даже не заметил этого. Он свалился на кровать, даже не раздеваясь. Во сне он дрался с чем-то большим и чёрным, но никак не мог победить. Постепенно это что-то начало уменьшаться, и лекарь погнал его куда-то. Вскоре погоня окончилась возле маленькой двери, совсем маленькой. К этому времени чудище сжалось до таких размеров, что с лёгкостью пробежало в дверь, а лекарь со всего маху захлопнул дверь, и она упала. И вот уже перед ним не дверь, а маленькая шкатулочка, в которой бьётся чёрное чудище. И стук. Громкий стук. Всё громче и громче. Лекарь открыл глаза – стучали в дверь. Его звали ужинать, сонным голосом он ответил, что сейчас спустится. Сев на кровати и закрыв лицо руками, лекарь вспоминал свой сон. Он начал что-то понимать. Точно. Болезнь не ушла. Он не смог её прогнать, он лишь загнал её в ловушку, но неизвестно, сколько она продержится в ней. Такое было впервые. Голова плохо соображала.
Лекарь спустился вниз. За столом сидели все: Марк, Патриция, Анна и Фрэнк. Его появление было встречено очень бурно, Фрэнк тут же бросился обнимать своего «спасителя», как он назвал лекаря. Затем он провёл его во главу стола, налил бокал вина (хорошего вина – отметил про себя лекарь), положил большую порцию жаренной с салом картошки и лучший кусок запечённой утки. Дальше был обычный ужин. С разговорами, смехом. Лекарь даже забыл про ту проблему, что появилась после его пробуждения. Он был как дома со своей семьёй. Не родной, но той, что стала ему родной. Он так привязался к этим людям. На несколько минут он был уверен, что снова подросток, снова дома.
После ужина его уговорили переночевать, а утром уже идти, если ему нужно. Фрэнк завалился спать, Анна пошла его укладывать, Марк долго капризничал, но лекарь строго посмотрел на него и сказал, что ему необходим крепкий сон, иначе он снова заболеет. Все заулыбались, Марк испугался и побежал в свою комнату, а лекарь даже не соврал. Кто знает, что может не дать болезни вырваться из плена. Ему нужно было всё обдумать, перечитать свои записи, а уже потом он может что-то сказать Анне и Фрэнку. Пусть они повеселятся пока, порадуются за своего сына и племянника. Но больше всех ему не хотелось расстраивать Патрицию. Восхищение в её взгляде на протяжении ужина только усиливалось. Она с открытым ртом слушала рассказы о его странствиях, и с каждой минутой после выздоровления брата становилась всё краше и краше. Она прямо светилась изнутри, даже её рыжие волосы стали ещё ярче. Лекарь ловил себя на мысли, что смотрит только на неё.
Когда дом начал погружаться в сон, лекарь сел в зале, в кресло под небольшим светильником, и принялся листать свою книгу. Ни слова про это, ни намёка, как такое могло получиться и что делать. Он так увлёкся чтением и своими мыслями, что не заметил, как чьи-то пронзительные изумрудные глаза внимательно изучают каждое его движение, каждый жест.

Патриция бесшумно вышла из темноты позади лекаря.
– Кхе-кхе, – осторожно обратила на себя внимание девушка, лекарь медленно отложил книгу и повернулся, пару раз сожмурив уставшие глаза, – я всё хотела у Вас спросить, но постоянно забывала, слушая Ваши рассказы…
– Прежде всего, перестань называть меня на Вы, я чувствую себя стариком, – мягко перебил её лекарь, – я ненамного старше тебя, поэтому прекращай.
У Патриции чуть округлились глаза, но она тут же попыталась убрать со своего лица очевидное удивление. В её глазах лекарь был опытным, многое повидавшим мужчиной, но никак не юношей, как получалось из его слов. Но она не стала вдаваться пока в подробности, её интересовали другие вопросы. Девушка кивнула и продолжила:
– Как ты уже, должно быть, понял, я чуть-чуть разбираюсь в медицине, – она выдержала небольшую паузу и, когда лекарь кивнул, продолжила, – но то, что ты сегодня сделал – это ведь не медицина.
Последняя фраза звучала настолько неуверенно, что было трудно понять, вопрос это или утверждение.
– Да, это не медицина. Ты совершенно права, – ответил лекарь, закидывая ногу на ногу и откидываясь в кресле.
– Это значит, что ты не врач? Не лекарь?
– Нет, почему же? Я врач. Я несколько лет обучался медицине: фармацевтике, хирургии, иммунологии и прочему.
Патриция из этого списка поняла только слово «хирургия» и то, что лекарь действительно мог это изучать.
– У тебя есть ещё ко мне вопросы?
Патриция вдруг поняла, что хочет знать об этом удивительном человеке всё. Она ещё никогда не встречала таких умных, образованных, интересных людей. В этом маленьком городке вообще было немного людей. Мужчины были или пьяницами, как её дядя, перебивавшимися случайными заработками и спускавшими потом эти несчастные гроши в барах, или зажиточными работодателями, поднявшимися за счёт нечестно нажитых капиталов. Они считали себя выше других, важнее, сильнее. Парадокс был в том, что и те и другие бросали школу, чтобы идти работать или воровать. На поиски работы чаще всего уезжали в другие города, ближе к столице, а воровали прямо тут, у себя же дома. Удачливые воры становились зажиточными горожанами, неудачники – пьяницами. С женщинами было не лучше. Кто успевал выскочить замуж, за работящего или удачливого вора, кое-как могли жить. Прочим ничего не оставалось, как выходить замуж за пьяниц, жить на их и свои случайные заработки, только не пропивать свои в барах, а кормить и одевать детей. Чтобы те в свою очередь бросали школу, воровали или работали вдали от дома. Вот такой круговорот жизни был в её городке. А лекарь был не такой. Он был умён, знаком с этикетом, и его словарный запас не состоял наполовину из нецензурной брани.
Патриция села перед ним на пол по-турецки и попыталась в полумраке комнаты разглядеть его глаза. Затем взгляд её упал на его губы, искривлённые в лёгкой иронической улыбке. Почему-то Патриция посчитала, что она всё-таки добрая, что под маской скрываются весёлые улыбающиеся глаза. Лекарь молчал. Она молчала. Вдруг её осенила мысль.
– Да, есть вопрос. Как тебя зовут? – она улыбнулась, понимая, как нелепо звучит этот вопрос сейчас.
Лекарь пристал, приподнимая цилиндр с головы, и в свете лампы его ярко-рыжие волосы заблестели утренним солнцем.
– Меня зовут Патрик, – лекарь снова сел в кресло, надев цилиндр обратно.
Девушка неосознанно отметила, что волосы под цилиндром были намного ярче тех прядей, что выбивались из-под него.
– Патрик, а ты всегда ходишь в помещении в цилиндре? – решила съязвить Патриция и заодно утолить свой интерес.
– Прошу прощения, если тебя это задевает, но во всех правилах есть исключения, – лекарь осёкся и бросил взгляд в направлении комнаты Марка. Но собрался и продолжил. – Даже в правилах этикета.
Патрицию не удовлетворил такой ответ, но она понял, что большего не добьётся. Она упёрлась локтями в колени, положила голову на руки и начала смотреть на лекаря.
– А что ты читаешь? – вдруг спросила девушка, переведя взгляд на книгу.
– Это дневник моего учителя. А теперь и мой.
– Там написано, как лечить людей?
– И не только.
– Интересно! А дашь почитать?
– Нет.
И снова тишина.
– А ты заметил, что наши имена похожи? Как думаешь, это что-то значит?
– Не думаю. Хотя, смотря, что ты имеешь в виду.
– Ну…, – начала девушка, но тут в дверном проёме показалась Анна.
– Патриция? Ты чего ещё не спишь? Не видишь, что ты мешаешь человеку? Вы уж простите её. Ну-ка, быстро в свою комнату и спать!
Патриция, совсем по-детски надув губки, встала и пошла к двери. На выходе из комнаты её за руку поймала Анна:
– А пожелать спокойной ночи господину врачу?
– Спокойной ночи, – смиренно сказала Патриция, повернувшись к лекарю и сделав реверанс.
– Спокойной ночи, – повторила Анна и пошла за дочерью.

Патрик снова взялся за книгу, но почти тут же отложил её. Во-первых, он уже всю её перечитал два раза и ничего не нашёл, во-вторых, мысли его всё равно возвращались к Патриции. К её гибкому девичьему стану, озорной улыбке и горящим глазам. Он не мог вот так уйти и ничего ей не сказать про брата, оставить её в неведенье. Но как ей это преподнести, что сказать, чтобы это не выглядело странным и пугающим для неё. Определённо нужно было с ней поговорить ещё раз перед уходом. Конечно же, наедине. Конечно же, про брата.
Лекарь погасил лампу, закрыл лицо руками и откинулся в кресле. Он думал. Ещё днём в его памяти всплыл один из рассказов учителя, и теперь лекарь пытался сосредоточиться и припомнить детали и то, не слышал ли он чего-то похожего после.
Что-то начало вырисовываться. Теперь нужно было продумать маршрут, снаряжение и прочие нюансы дальней дороги. С улицы послышался какой-то шорох. Лекарь прислушался – на крыше обязательно должен был дежурить Зигфрид. Тишина. Значит, ничего серьёзного.

Когда Патрик открыл глаза, в комнате уже было довольно светло. Солнце ещё не встало, но уже посылало своих гонцов во все края. Быстро собрав вещи, он решил, что уйдёт прямо сейчас, иначе его не отпустят ещё до обеда. Но прежде ему нужно было попрощаться с Патрицией и всё ей рассказать. Пытаясь ступать как можно тише по скрипучим половицам и ступенькам своими тяжёлыми ботинками, лекарь поднялся на второй этаж. Он знал точно, где спит Марк, помнил, где спал он, но на втором этаже было четыре двери. Подойдя к одной из двух оставшихся неизвестных дверей, Патрик прислушался. Тишина. В этой хрупкой предутренней тишине были отчётливо слышны раскаты переливистого храпа из-за второй двери. Аккуратно открыв дверь, перед которой он стоял, лекарь пробрался в комнату. Она была небольшая, чистая и светлая – окна выходили прямо на восток. Патрик замер в нерешительности. То, что он увидел, заставило его усомниться на долю секунды, нужно ли вообще куда-то идти, существует ли зрелище лучше этого и можно ли что-то подобное найти в таком глухом городишке. Он увидел спящую Патрицию. Девушка спала на спине, её густые длинные рыжие волосы водопадом спадали с кровати, аккуратная нежная ручка лежала поверх белого одеяла. Её оголённые нежно-розовые плечи светились изнутри юностью, нежностью и непорочностью. Во сне она была ещё больше похожа на ребёнка. Жёсткие черты её лица стирались, стальной взгляд прятался под бархатными веками. Она была чудом.
Но время не ждёт. Теперь – когда он увидел её такой, когда что-то внутри у него сломалось – появилась новая цель, новый стимул. Он должен сделать это и ради неё тоже. Но для этого он должен прервать её, казалось, невесомый сон.
– Патриция, – шёпотом произнёс он, приблизившись к самому её лицу.
Девушка медленно открыла глаза и не испугалась, как опасался лекарь.
– Патрик? А ты мне снился, – мечтательно произнесла она, потягиваясь.
– Патриция, мне нужно идти. Прямо сейчас. Но сначала я должен тебе кое-что сказать. Это важно. Ты готова слушать?
– Да, – сказала девушка, собравшись, и перевернулась на бок, приподнимаясь на локте.
– Вчера, когда я сказал Марку, что ему нужно спать, иначе он опять может заболеть, я не шутил, – начал объясняться лекарь, с горечью наблюдая, как меняется лицо девушки от блаженно-сонного до испуганно-серьёзного. – У меня не получилось победить болезнь. Такое впервые в моей практике, и записей про подобное нет. Я боюсь, что болезнь мутировала. Понимаешь? Изменилась, стала сильнее. Я смог только заточить её в ловушку, но, как долго продержится печать, я не знаю. Поэтому мне нужно, чтобы ты внимательно следила за ним и, если что, продолжила ухаживать за ним как перед моим приходом.
Девушка внимательно слушала Патрика. Видно было, что она поняла всё, что он сказал и уже обдумывает свои действия. Лекарь решил больше не тянуть, а не то прощаться будет ещё сложнее. Он и так уже начал привязываться к этой девушке.
– У меня есть предположение, как можно победить эту болезнь. Для этого мне нужно уйти, далеко уйти, но, как только я найду то, что нужно, я тут же вернусь. Обещаю. Прощай. Нет, до встречи.
Он резко встал и вышел из комнаты. Спустившись в зал, он ещё раз проверил содержимое своего рюкзака, накинул плащ и, когда вышел на улицу, услышал сзади торопливые шаги босых ног. Обернувшись, он с удивлением увидел Патрицию. На ней были плотные охотничьи штаны цвета хаки, широкий ремень, чёрный корсаж, под которым была заметна белая блузка с довольно глубоким декольте, и шейный платок такого же цвета, как и штаны. В одной руке она держала короткий жакет из плотной ткани, а в другой массивные ботинки, в каких обычно ходят охотники. На ремне в ножнах висел большой нож и старенький компас. Волосы были собраны в тугой пучок сзади.
– Я спала почти полностью одетой, – быстро пояснила Патриция, поймав изумлённый взгляд лекаря.
Она села на крыльцо и принялась одевать сначала носки, а затем и обувь.
– Я иду с тобой, – заявила девушка, шнуруя правый ботинок.
– Нет, не идёшь, – всё так же находясь в состоянии сильнейшего удивления, ответил лекарь.
– Нет, иду. Я ещё вчера решила это. Ты так интересно рассказывал о том мире, который я никогда не видела и вряд ли когда увидела бы, что у меня не было выбора. Только идти с тобой, – она мельком улыбнулась и продолжила заниматься левым ботинком. – А сейчас, когда ты сказал, что идёшь за лекарством для Марка, я просто обязана сделать это.
– Ты должна остаться и помогать ему!
– Мама справиться с ним и сама! Я написала ей в записке всё, что нужно знать и делать. Она умная, у неё получится, а я не могу больше сидеть тут, и ты – единственный мой шанс вырваться. Я написала, что ты взял меня в ученицы, так что к тебе никаких претензий не будет.
Патрик даже обрадовался такому стечению обстоятельств, когда представил, что может теперь идти не один, а с такой прекрасной девушкой. Однако он прекрасно понимал, какие неприятности это может сулить. Он понял, что спорить было бесполезно, эта девушка уже всё решила. Оставался последний шанс.
– Я очень тороплюсь, а тебе ещё нужно собрать вещи. Ты же не пойдёшь налегке?
– Ничего не нужно собирать, – с этими словами девушка полезла в ближайший розовый куст, росший у крыльца, и достала из-за него довольно большую брезентовую сумку. – Я уже вчера всё сложила и спрятала тут. Как знала, что ты постараешься улизнуть без меня!
Когда она закинула сумку себе за спину, на плечо к лекарю спустился Зигфрид. Он с интересом принялся разглядывать Патрицию. Та посмотрела на ворона, порылась в боковом кармане сумки и вытащила оттуда сухарик.
– Держи, птица, угощайся. По пути познакомимся, – протянула она лакомство обрадовавшемуся ворону.
Патриция поправила лямки рюкзака  и зашагала вперёд мимо обескураженного Патрика по направлению к главной улице города. Ворон сорвался с плеча и перелетел на руку девушки.
«Да, интересное будет путешествие», – подумал лекарь, улыбнулся и бросился догонять рыжеволосую бестию и своего пернатого друга.