Лекарь. Глава 11

После совместного обеда новые знакомые собрались и двинулись по дороге на восток через лес. Через пару часов лес кончился, а дорога резко взяла под уклон. Перед путниками простиралась огромная долина со всех сторон обрамлённая холмами, заросшими лесом. В самом центре долины лежал довольно большой городок. С четырёх сторон к нему вели широкие дороги. Вокруг города не было полей, зато с северной стороны к нему примыкало пастбище, по которому гуляли коровы, овцы и скакали лошади. Новые знакомые Патрика и Патриции тоже были на конях. Красивые, статные, ухоженные – не те клячи, на которых был лекарь и его спутница.
Солнце уже начало прятаться за лес за спинами путников. Длинные тени тянулись по дороге, обгоняя всадников, словно стремясь поскорее прибежать в город. В город, который сулит им горячий ужин, тёплый душ и мягкую чистую постель. В этой долине даже дышалось спокойнее. Словно где-то за холмами остались все проблемы, печали и страхи. Патрицию поравнялась с Патриком и улыбнулась ему. Лекарь улыбнулся в ответ и поцеловал девушку в щёку.  Влюблённые взялись за руки и поскакали дальше рядом. Патрик прикрыл глаза, наслаждаясь моментом: свежим воздухом, лёгким ветерком и чувством руки своей любимой в своей руке. Патрик не знал, что ждёт их впереди, но верил, что Патриция будет с ним.
Вскоре путники могли уже рассмотреть первые дома на дороге в город, расслышать шум города и ржание коней на пастбище.
– Чем живёт город? – спросил, наконец, Патрик у усатого, которого, как выяснилось, звали Ксандр, – Я не вижу полей.
– Да, полей у нас нету. Совсем-совсем нету, – ответил за него худощавый владелец ранчо. Мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый в кожаные штаны, рубашку цвета хаки и коричневую жилетку. – Но нам они и не нужны. Видал какие красавцы?
Он указал на табун лошадей, скачущий к городу по пастбищу.
– Эти ребята стоят больше, чем любой урожай с этих чёртовых полей! У нас есть кони и мясо, а значит, у нас есть деньги. А у кого есть деньги – есть всё, что он хочет. Поэтому мы просто покупаем то, что нам нужно. Вот так.
– У кого есть деньги, у того есть и враги, – после паузы ответил Патрик, глядя всё ещё на усатого. Он вызывал большее уважение, чем говорливый владелец ранчо.
– Справедливо, – заметил Ксандр, – поэтому мы и не любим чужаков и соседей. Нам очень повезло. Город со всех сторон окружён холмами и стоит на равнине. Мы постоянно на чеку, дозорные всегда несут вахту, а местные жители знают, как обращаться с оружием. Мы не дадим себя в обиду и просто так не сдадимся, уж будьте уверены.
Патрик кивнул. Ему уже заочно нравился этот городок. Осталось только убедиться в этом наглядно.
На подъезде к городу путники проехали рядом со сторожевой башней, стоявшей у самой дороги. Башня была деревянная, высотой метров семь, с квадратной площадкой наверху. На площадке были трое молодых людей в одинаковой одежде и с охотничьими ружьями, которые встречали путников. Все трое помахали рукой Ксандру, а тот ответил им широкой улыбкой и отсалютовал двумя пальцами. Ещё минут через двадцать вся компания добралась до города. Территория города была обнесена высоким частоколом, а дорогу преграждали массивные ворота, обитые железом. Ворота открылись, как только путники подъехали к ним. Привратник в такой же одежде, как и дозорные (назвать это формой у лекаря не поворачивался язык), салютовал Ксандру. Патрик внимательно следил за всем, что происходит. После заключения он стал более настороженным. И от его зорких глаз не укрылось, что Ксандр пользуется огромным уважением в городе. Однако это было уважение, скорее, как к старейшине, чем как вождю.
По пути новые знакомые договорились, что Патрик будет врачевать в городе минимум неделю. За это ему с Патрицией гарантирована лучшая комната на постоялом дворе, питание и всё, что им понадобится для дальнейшего похода. Лекарь был рад такому раскладу. Он успел уже соскучиться по тем временам, когда только и делал, что лечил людей. В городе на него смотрели, провожали взглядами, но не так, как в других городах. Видимо, Роман был здесь довольно долго, и люди привыкли к человеку в маске.
Наконец путники остановились у довольно большого двухэтажного дома. За домом было слышно ржание и фырканье, должно быть там находились стойла коней постояльцев. Патрика с Патрицией провели к их номеру и, попрощавшись, оставили. Лекарь осмотрелся: комната была довольно просторная, светлая, хорошо обставленная. У левой стены стояла большая кровать, напротив двери было окно с дверью на балкон. Напротив кровати в стене был вход в ванную комнату, прикрытый плотной занавеской. Вдоль стен стояли комод, стол с двумя стульями, шкаф и пара кресел.
Когда девушка заглянула за занавеску, лицо её озарилось счастливой улыбкой.
– Чур, я первая!
Патриция кинула вещи на пол рядом с кроватью, порывалась в сумке в поисках сменной одежды. Спустя несколько мгновений она скрылась за занавеской с лёгким платьем в цветочек в руках. Лекарь сел на кровать и начал неспешно доставать и раскладывать свои вещи. Затем он перенёс одни в комод, другие в шкаф. Когда Патрик проходил мимо двери в ванную, его слух пленил мягкий голос девушки, пробивающийся сквозь шум воды. Патриция что-то напевала. Лекарь дошёл до шкафа, погружённый в свои мысли. А потом вдруг понял, что он в полной безопасности и, будто, дома. Голос Патриции унёс его туда, где ему было хорошо. В деревню, которая стала ему родной. И Патрик стряхнул с себя всю пыль и грязь дорог, которая прилипла к его душе. У него словно выросли крылья. Парень снял маску, кинул её на диван, развязал плащ, который тут же упал к его ногам. Лекарь освободился от тяжёлых ботинок, пыльных штанов и заношенной рубашки и шагнул за занавеску. Стройный и нежный стан девушки в кружевах пара и ожерельях горячей воды пробудил в Патрике желание. Лекарь бесшумно подошёл к Патриции и дотронулся до её плеча. Девушка испуганно обернулась и, увидев перед собой парня, густо покраснела.
Он был прекрасен, каждое его движение было наполнено чем-то манящим, сильным. Они стояли под горячими струями воды, вдыхали тёплый влажный воздух, пропитанный уютом и желанием. Рука Патрика заскользила по руке Патриции вниз. Его крепкая, закалённая в странствиях и боях рука сжала её нежную, хрупкую ручку. Они смотрели друг другу в глаза, их губы тянулись навстречу. Возбуждение туманило рассудок. Девушка была готова отдаться своему любимому прямо сейчас. Казалось, Патрик мог услышать её сердцебиение, так сильно оно отдавалось в её ушах. Но он не слышал. Лекарь слышал только стук в своих висках, видел только огонь в её глазах.
Их губы встретились, и влюблённые слились в страстном и долгом поцелуе. Патрик прижал возлюбленную к стене, покрывая поцелуями шею и плечи девушки. Патриция закусила губу, прижимая к себе парня. Его жаждущая плоть касалась её бедра, от чего по коже девушки бежали мурашки. С губ Патриции сорвался стон блаженства.
В дверь громко постучали. Патрик встретил взгляд Патриции, полный разочарования и злобы, девушка встретила точно такой же взгляд лекаря. Парень обернул полотенце вокруг талии, поцеловал Патрицию и пошёл открывать.
За дверью стоял улыбающийся Ксандр.
– Извини, дружище, что отвлекаю, – сказал он, в его добрых глазах блеснул озорной огонёк. – Там полный холл народа. Всем нужна твоя помощь.
Патрик попытался быстрее сменить гнев на милость. Целый холл больных, шутка ли? Лекарь быстро оделся и спустился к ожидающим его людям. Когда кончик клюва его маски показался в холле, Патрику подумалось, что он оказался на сельской ярмарке. Все и одновременно начали что-то кричать ему, перекрикивая друг друга и ругаясь.
– Уважаемый лекарь, мне очень нужна ваша помощь! Это трагедия! – кричал какой-то полный мужчина в дорогом костюме.
– Да ты сам сплошная трагедия! Никому нет дела до твоей трагедии. Вот у меня, премногоуважаемый лекарь, горе! Уже два дня чахнет на глазах …
Конец фразы Патрик не расслышал потому, что он утонул в крике других людей.
– Очень болен!
– Он сломал ногу, вы ему поможете?
– Такая красивая, такая красивая, а глаза грустные - грустные.
Все эти крики слились в один сплошной гул.
 – Хватит! – гаркнул лекарь на весь холл. Когда все замолчали, он спросил – О чём речь?
– О лошадях! – ответил ему нестройный хор десятков голосов.

Ночь ушла на обсуждение расписания посещений ранчо. Весь следующий день Патрик ездил с коневодами по их ранчо, пытаясь объяснить, что он больше по людям, чем по лошадям. Однако всех лошадей, коней, жеребят он осматривал и делал записи, чтобы потом в спокойной обстановке постараться понять, как их можно вылечить. Коневоды были щедры, и все старались накормить, напоить лекаря, подружиться с ним. Все хвастались своими табунами и говорили, что они лучшие в городе. Все до единого растили всех своих коней и лошадей с самого раннего их детства и все всем очень дороги. Самое интересное, что никто из них не врал. Патрик видел это в их глазах. Каждый предлагал ему баснословные гонорары даже за самого слабого жеребёнка. Лекарь обещал всем помочь.
Тем временем Патриция занималась хозяйством. Он спустилась в холл гостиницы и узнала у хозяина, где можно постирать вещи, и как их будут кормить. Получив подробные инструкции, девушка занялась стиркой и глажкой. В обед Патрик не вернулся, и Патриция пообедала без него. После она занялась чтением. Лекарь перед уходом оставил ей свою книгу и записку. В ней он указал страницы, которые могут быть интересны Патриции. Почитав немного, девушка задремала. Когда она проснулась, уже стемнело. Патрика не было.
Было уже глубоко за полночь, когда в дверь тихо вошёл лекарь. Патриция встретила его крепкими объятиями. Патрик ответил ей нежным поцелуем. Разулся, прошёл к кровати и сел, закрыв лицо руками.
– Будешь ужинать? – заботливо спросила девушка.
– Я сыт, но не отказался бы от чашечки кофе. Мне ещё всю ночь работать, – пробормотал Патрик.
Патриция сбегала в холл, попросила, чтобы принесли кофе, а когда вернулась – лекарь уже спал. Было видно, что он просто упал на подушку и уснул.
Так прошёл первый день в городе табунщиков.

На следующий день Патрик проснулся поздно, смутно припоминая, что делал вчера. Постепенно память вернулась, и лекарь подскочил с кровати. Голова раскалывалась, всё тело затекло. Лекарь осмотрелся вокруг, увидел свои записи на столе и бросился туда. По пути он чуть не упал, врезался в шкаф, который неприятно закряхтел и чуть скособочился. На звук из ванной вышла Патриция. Она подошла сзади к Патрику, который уже судорожно перебирал бумаги, и положила руки ему на плечи.
– Только встал, а уже за работу? – удивилась девушка.
– Да, – ответил Патрик, целуя её в руку, лежащую на его плече, – очень много записей. Все их нужно перебрать, классифицировать и найти способ лечить. Если вчера я что-то ещё и помнил, то теперь вообще ничего.
– Может, сначала позавтракаешь хоть?
Патрик рассудил, что это будет не лишним, и Патриция распорядилась, чтобы им принесли завтрак. Вскоре перед лекарем на столе вместо его бумаг появился лёгкий завтрак, состоящий из сыра, овощей, половины буханки хлеба и кубка с конским молоком, а так же небольшого куска варёной конины.
После завтрака Патрик глотнул молока и скривился.
– Я так понимаю, этим питаться нам придётся всю неделю?
Патриция молча кивнула.
 – Эх, – выдохнул лекарь и осушил кубок до дна одним махом.
Завтрак помог, Патрик постепенно пришёл в себя и был готов браться за работу. Следующие несколько часов он сидел над записями, перечитывая их и раскладывая по стопкам. После обеда он планировал ещё раз проехаться по всем ранчерам и задать им несколько вопросов, но свои коррективы внесла погода.
Когда лекарь с Патрицией спустились к обеду, небо затянуло грозовыми тучами. Тяжёлыми, свинцово-синими.  Увидев это, караванщики побросали свои трапезы и бросились вьючить лошадей и мулов. Нужно заметить, что в городе остались либо самые молодые и наивные, либо невнимательные купцы. Остальные же снялись с места ещё утром, как только увидели, что небо на горизонте почти не отличалось от тёмно-синих массивов гор. Патрик предложил сесть возле окна, и Патриция согласилась. Вскоре они ели замечательный стейк из конины с варёной картошкой и запивали это всё квасом. После основного блюда им принесли чайник горячего чая и тарелку со всевозможными сладостями.
Чай был почти допит, лекарь уже мысленно продумывал маршрут, когда небо озарила первая вспышка молнии. Через несколько мгновений её догнал громовой раскат. Пыль завихрилась по улице возле постоялого двора. Заржали кони. На улице началась страшная возня. Все куда-то бежали, стараясь обогнать первые крупные капли дождя, которые уже начали покрывать улицы, крыши домов своим нехитрым узором, устраивая гонки по пыльным стёклам окон. Лекарь обречённо смотрел на начинающийся дождь. Паренёк лет четырнадцати, который убирал со столов, сказал лекарю, что если он собирался куда-то ехать, поездку лучше отложить. Всё равно ранчерам будет не до него. Кони очень боятся грозы, и все коневоды сейчас на пастбищах сгоняют свои табуны в крытые стойла.
Облегчённо вздохнув, Патрик спокойно допил чай, рассказывая Патриции о своих вчерашних поездках, а затем поднялся в их комнату, чтобы закончить работу. На улице бушевала гроза, а в здании было тепло, сухо и уютно. Патрик бы с радостью вздремнул, если бы дождь не стучался в окна, а наглый ветер не пытался в них вломиться. Да и раскаты грома становились всё громче и чаще. В результате того, что времени у него было теперь много, лекарь не только закончил разбирать бумаги, но и нашёл в книге учителя несколько рецептов, которые должны были помочь.
Патриция всё это время, чем могла помогала Патрику, не теряя возможности любоваться на своего милого, погружённого в работу, сосредоточенного на том, в чём он был великолепен. Время от времени по коже её пробегали мурашки.
Когда все дела, которые можно было сделать, не выходя из комнаты, были сделаны, Патриция предложила спуститься в холл.
За окном окончательно стемнело. Небо было затянуто тучами, гроза ушла, но оставила дождь. Он лил и лил. Центральная улица города была похожа на горную реку. В холле собрались все оставшиеся в городе купцы, два штатных возницы, хозяин постояло двора, тот самый мальчишка, который дал Патрику ценный совет, и ещё несколько человек – должно быть завсегдатаи бара, который был в холле, несмотря на грозу, не изменили традиции.
Свободных мест было много. Патрик с Патрицией сели за свободный столик у стены. Несколько купцов негромко о чём-то переговаривались, один читал книгу и курил трубку. Остальные молча пили чай. Местные пили виски. Возницы сидели на стульях возле барной стойки и курили самокрутки, изредка перебрасываясь парой слов. Хозяин, исполнявший роль бармена, протирал стаканы и расставлял бутылки. Паренёк сидел на ступеньках справа от стойки, положив руки на колени, и просто смотрел на всех.
Патрик, проходя мимо барной стойки, попросил принести им чайник чая и ещё тех сладостей, чтобы были за обедом. Время шло, чайники кипятились по новой, бутылки меняли одна другую. Вечерний воздух, пропитанный свежестью, наполнял помещение, и сквозняк выносил сигаретный дым сквозь приоткрытые окна. Вскоре все, кто были в холле перезнакомились, и обстановка стала и вовсе домашней. Купцы делились историями из своих поездок, возницы и местные травили байки из местной жизни. Хозяин Пол и мальчуган, которого звали Тимми, просто слушали всех и смеялись, когда нужно было смеяться, и сопереживали, когда того требовала ситуация. Вскоре все как-то стихли. Дождь всё не переставал и нагоняя тоску. Вдруг Патрик увидел на стене около барной стойки скрипку.
– Можно? – спросил он, подходя к находке.
– Конечно, – удивился Пол, – это моей покойной жены. Она очень красиво играла, а после её смерти мне стало жалко выкидывать скрипку. Вот и повесил, если не ухо, так пусть глаз хоть радует.
Лекарь аккуратно снял скрипку и приложил её к плечу. Пальцем подёргал струны и принялся крутить колки, настраивая инструмент, который уже очень давно не знал смычка. Вскоре, довольный своей работой, Патрик снял смычок и провёл им по струнам. Из-под натянутых конских волос полилась музыка, нежная, мелодичная. Очень трогательная, чуть печальная. Все разговоры утихли с первыми же нотами, выпорхнувшими из-под смычка. Все смотрели сперва только на Патрика, а затем внутрь себя. Каждый находил в этой мелодии что-то своё, что-то о себе. Все рассказы и истории, которые были рассказаны сегодня, переплелись, овеянные этой музыкой.
А Патрик играл дальше, мелодия стала быстрее, напористей, в воображении Патриции появились картины баталий прошлого и настоящего. Лихие герои в блестящих доспехах, великие победы, неприступные замки и прекрасные дворцы. Мелодия взбиралась всё выше и выше, становилась сильнее, громче под аккомпанемент дождя и вдруг резко оборвалась. Стихла на мгновение, а затем снова полилась, тихая, романтичная, нежная, грустная.
Вот последний раз Патрик провёл смычком по струнам, и в холле повисла тишина. Звонкая тишина. Никто не решался нарушить её. Робкий хлопок, затем ещё, и вскоре на лекаря обрушился шквал аплодисментов. Патрик, смущённый, сел за свой столик и глотнул чая.
– Где ты научился так красиво играть? – восхищённо спросила Патриция, придвигаясь к лекарю.
– У себя в деревне. Недалеко от нас стоял табор кочевого народа. Местные их недолюбливали, но мы с моим учителем там часто бывали. Он лечил их барона. Необходимо было приходить два раза в неделю. И вот, пока учитель был занят, я общался с тамошними мальчишками. Один из них меня и научил. У них все умели играть на скрипке, гитаре, гармошке. Мне даже предложили уйти с ними. Мол, будешь нас лечить, а мы тебя музыке учить, – улыбнулся Патрик.
Патриция чмокнула его в щёку и лучезарно улыбнулась. Тем временем народ слегка оживился и запел всем известные песни. Патрик иногда подпевал – он слышал много разных песен, которые часто пели в каждом кабаке на его пути. Патриция же просто слушала и хлопала в такт.
Вечер постепенно перешёл ночь. Тихую, спокойную ночь. Небо прояснилось, и на долину смотрели большие яркие звёзды. Несмотря на пение и звон бокалов, Патрицию начало клонить в сон. Она ещё раз поцеловала Патрика в щёку и пошла наверх.  Лекарь же посидел ещё немного с новыми товарищами, но вскоре и его сморил сон. Патрик встал, громко пожелал все спокойной ночи и покинул холл под всеобщее пожелание того же и аплодисменты.
Патриция мило посапывала, когда Патрик прилёг рядом. Сон почти сразу взял над ним верх, лекарь успел лишь обнять девушку и уснул крепко и спокойно.

На следующий день после завтрака Патриция вызвалась сопровождать Патрика в его разъездах по ранчерам, чему он был безумно рад. От вечерней свежести не осталось и следа, и ещё сонное солнце жарило со всей силы. Ещё вчера ночью после того, как Патрик рассказал о своих планах, один из возниц, которого звали Джексом, вызвался возить их. И вот лекарь со своей подругой-помощницей садились в уютное ландо, прячась в тень небольшого козырька из плотной тёмной ткани. Джекс взмахнул кнутом, и две ухоженные кобылки покатили ландо к первому ранчеру.
Через полчаса Джекс остановил лошадей перед крыльцом небольшого домика. Такие домики стояли вокруг всего города на границах ранчо, служа временным пристанищем для ранчеров и их помощников во время работы. Из домика вышел среднего роста мужчина, даже скорее ниже среднего, хорошо одетый, в очках – редкость для этих мест – мистер Федсди. Виски его уже тронула седина, но ещё не добралась до его лица и спины. Походка была уверенная, горделивая. За ним вышла невысокая женщина с большими, совсем детскими глазами – его жена миссис Федсди. Пара держалась чопорно, но встретили лекаря радушно. Патрика с Патрицией провели в прохладную небольшую кухню, где им тут же налили лимонад и усадили в плетеные кресла. Хозяин присел напротив них, закинув ногу на ногу. Жена встала в дверях, скрестив на груди руки. Патрик первым начал говорить:
– Спасибо за лимонад. Я к вам с хорошими новостями.
Миссис Федсди облегчённо вздохнула, а на лице мистера Федсди появилась широкая улыбка. Лекарь, довольный произведённым эффектом, вкратце рассказал о своих исследованиях и результатах.
¬– В принципе, я могу приступить к лечению прямо сейчас, – подытожил Патрик.
Федсди сразу же попросили лекаря не медлить. Патрик отставил пустой стакан и пошёл за хозяевами, которые провели его через дом к стойлу. сидел худенький мальчик на вид лет тринадцати в больших круглых очках. Позже Патриция узнала, что мальчику пятнадцать, но из-за врождённой болезни он почти всё время проводил дома, а не на пастбищах и полях, как его ровесники. Парень сидел около окна и читал толстенную книгу, рядом с ним на столе и на полу лежали другие книги, некоторые были открыты.
Патриция отстала от процессии и подошла к пареньку.
– Ты любишь читать? – спросила девушка, присаживаясь рядом на корточки.
– Да, очень, – ответил мальчик, отрываясь от книги.
– А что читаешь? ¬– Патриция взяла одну из книг, но название ей ничего не сказало.
– Всё люблю, – простодушно ответил паренёк. – Книги о науке, о приключениях, сказки детские.
Паренёк покраснел.
– Я тоже люблю сказки, – подмигнула Патриция, – особенно про драконов. Ты знаешь сказки про драконов?
В глаза мальчика загорелись, он спрыгнул со стула и подбежал к стопке книг под окном. Быстро пробежал пальцем по старым потрескавшимся переплётам пока не остановился на одной из книг. Быстро разобрав стопку, он вытащил её и протянул Патриции.
– Вот, эту книгу написал мой прапрадед, – мальчик поправил очки, съехавшие на кончик носа, – тут много историй из его путешествий. Думаю, что это скорее сборник сказок, чем путевые заметки, но всё равно мне очень нравятся. Там есть и интересные истории про драконов, возьми, если хочешь, а когда будете уезжать, вернёшь.
Девушка с радостью взяла книгу, её уже порядком утомил медицинский талмуд лекаря. Патриция улыбнулась мальчику и поцеловала его в лоб, от чего паренёк ещё больше покраснел и сделал вид, что снова углубился в чтение. Однако озорные глазки то и дело поглядывали на девушку поверх книги.
Патриция звонко рассмеялась и летящей походкой покинула комнату. Она нашла Патрика с хозяевами дома во дворе у входа в одну из конюшен.
– Я зайду туда один, может, мне понадобиться помощь моей помощницы, но вам лучше не заходить. Можете отойти, заняться делами, у меня уйдёт на это около получаса.
– Спасибо, но мы не уйдём, – ответил хозяин дома и сел на небольшой заборчик на углу конюшни, его жена села рядом.
Патриция была поражена такой преданности. Она жила в городке, а не в деревне, но и у них были конюшни и скотные дворы. Но никогда она не видела такой преданности лошади. Казалось, что это животное – часть их семьи.
Патрик исчез в дверях конюшни, кивнув Патриции. Девушка поняла этот знак, как необходимость быть готовой в любой момент прийти на помощь. Она подошла к миссис Федсди и взяла её руку в свои. Женщина подняла глаза полные страха и печали, и в них загорелся огонёк надежды.

Полчаса тянулись очень долго. За всё это время никто из троицы, сидящей на заборе, не произнёс ни слова. Хозяева напряжённо смотрели себе под ноги и были погружены в собственные мысли и переживания. Патриция же, хоть и понимала их боль, не могла найти себе места. Она начала осматриваться. Отсюда открывался отличный вид на долину, видимо, дом находился на небольшом холме. Свобода. Вот то слово, которое вертелось в голове у девушки с самого первого дня в этом городе. Патриция посмотрела на дом, из которого они недавно вышли. Довольно большой, крепкий, красивый, аскетичный, но почему-то очень уютный. В окне первого этажа мелькала белокурая голова мальчика, который иногда открывался от чтения, чтобы взглянуть на родителей. Он перехватил взгляд Патриции и слабо ей улыбнулся. Было видно, что мальчик тоже переживает. Потрясающие люди, полные сострадания и силы. Если бы у Патриции спросили, где она хочет провести остаток жизни, то девушка без колебаний указала бы на этот город, эти равнины, долины, табуны лошадей.
Из задумчивости Патрицию вывел скрип двери конюшни. Все трое встрепенулись, даже Федсди младший отложил книгу.
«А я ведь даже не узнала, как его зовут», – мелькнула мысль в голове девушки.
В дверях появился Патрик. Без цилиндра, мокрая рубашка расстёгнута не несколько верхних пуговиц. Лекарь еле держался на ногах. Патриция спрыгнула с забора и побежала к Патрику. Тот жестом остановил её, выпрямился и сделал два шага к уже подходившим хозяевам ранчо.
– Болезнь очень глубоко в нём засела, но у меня получилось. Через два дня он поправится.
Сказав это, Патрик прислонился спиной к стене конюшни и съехал по ней вниз.


Через полчаса всё семейство вместе с Патриком и Патрицией сидело на кухне. Постепенно лекарь приходил в себя, и горячий куриный бульон миссис Федсди значительно ускорил этот процесс.
– Я надеюсь, что дальше мне будет проще. Ваш случай изначально показался мне самым тяжёлым, поэтому я и поехал к вам первым, – объяснял Патрик собравшимся, – сейчас я приду в себя, и мы с Патрицией поедем дальше.
– Мы вам очень благодарны, – сказал мистер Федсди, глаза его светились радостью, – Если вам что-нибудь понадобится, что угодно, обращайтесь!
После заверений, что в случае необходимости Федсди будут первыми, к кому пойдёт Патрик, лекарь покинул этот дом и отправился к следующему. Как только они сели в ландо, Патрик положил голову на плечо Патриции и проспал всю дорогу. Зато, когда проснулся, снова был полон сил. Следующее ранчо было меньше, зато поголовье табуна было больше. У этой семьи болели сразу три лошади и один конь. Патриция с ужасом представила, что будет с Патриком после лечения. Однако всё прошло на удивление быстро и легко. Лекарь дал несколько указаний хозяину ранчо – молодому привлекательному человеку, которому оно досталось от скончавшегося отца, и они снова двинулись в путь. К тому моменту, как солнце село за горизонт, ландо объехало пять ранчо, но Патрик не планировал останавливаться. Он был вымотан, истощён и, хотя его предлагали накормить в каждом доме, голоден и слаб, хотя спал всю дорогу между ранчо. Патриция поддерживала его, как могла. И Патрик был благодарен ей за это. Неукротимая внутренняя энергия девушки подпитывала и его.
– Поехали уже домой, – постепенно начала канючить Патриция, – Завтра продолжишь.
– Да и о людях подумай, – продолжила девушка после того, как поняла, что Патрик не собирается менять своего решения, – они же уже наверняка спать легли. Они встают с петухами, ложатся спать с заходом солнца.
– Мы с тобой побывали уже на пяти ранчо, ты можешь сказать, что хоть кто-то из них выглядел выспавшимся? Эти люди не могут спать спокойно, пока их кони больны. Поэтому лучше они лягут спать на час раньше, зато сон их будет крепкий.
Патриция сдалась, она тоже заметила, что все ранчеры были измотаны не меньше лошадей. Казалось, что они проводят сутки без сна у стойл больных коней, как у кроватей своих больных близких людей.
Сумерки совсем сгустились, когда ландо подъехало к крыльцу шестого за сегодня ранчо. С обеих сторон от входа горели яркие факелы, на крыльце уже стоял грузный мужчина в домашнем халате и сапогах на босу ногу. Когда он увидел, кто посетил его в столь поздний час, гримаса недовольства сменилась чуть ли не детской радостью. Мистер Литви сбежал с крыльца, хватая Патрика за руку и бешено тряся её.
–  Я так рад! Так рад! Слух о ваших успехах обогнал вас почти на полдня. Я и не надеялся, что вы заедете ко мне!
– Я обещал, что помогу всем, – устало проговорил лекарь и улыбнулся.
Хозяин повёл пару в дом. Сперва они оказались в довольно большой прихожей, из которой было несколько дверей в разные комнаты и лестница на второй этаж. Из-за одной двери на гостей с любопытством и страхом смотрели две девушки. Старшей было лет шестнадцать, а младшей лет девять, одеты они были в ночнушки. Когда же девушки поняли, кого пригласил в дом их отец, страх сменился радостью, а любопытства не уменьшилось. Дело в том, что это ранчо стояло дальше всех от центра города, и мистер Литви редко бывал там, а следовательно и его дочери тоже. Слухи же казались чересчур фантастическими, чтобы быть правдой. Дескать, в городе объявился странствующий то ли лекарь, то ли колдун, который лечит все болезни и даже воскрешает мёртвых. Последний факт они услышали от их слуги Тимми, поэтому не особо верили, но вот всё остальное казалось весьма правдоподобным, но каким-то нереальным.
Девочки юркнули за дверь и исчезли, а мистер Литви повёл гостей в другую дверь, за которой была гостиная. Гости сели на невысокий диван, а мистер Литви в большое кресло. Видимо, это было его личное кресло, так как разительно отличалось по размерам от прочей мебели в комнате. Патрик задал несколько вопросов про больных животных, внимательно выслушал ответы и уже был готов идти, когда в комнату грациозно вошла старшая из дочерей мистера Литви. Босыми ногами она изящно ступала по ворсу ковра, а полы её лёгкого халатика двигались в такт с её бёдрами. Девочка находилась на той стадии, когда она думает, то уже девушка, все думают, что она девушка, но душе она всё ещё девочка. Мисс Литви одарила Патрика лучезарной нежной улыбкой, а Патрицию наградила холодным надменным взглядом, в котором читалось: « Кто ты такая? Что тебе тут надо? Тебя не звали». Патриция решила проигнорировать этот взгляд, но сердце кольнула ни то ревность, ни то злоба. В руках у девушки был поднос с чайником и тремя чашками. Она поставила его рядом с креслом отца и присела на пол, у его ног, разливая чай.  Полы халата чуть подернулись, оголяя её стройную ножку немного больше, чем нужно.
«Могла бы одеться и поскромнее, стерва» – злобно подумала Патриция и метнула взгляд на Патрика.
Патрик безусловно заметил данное представление и оценил, но вида не подал. Он лишь улыбнулся девушке в ответ и положил руку на диван между собой и Патрицией, которая аккуратно, но нарочито заметно, положила свою руку на руку Патрика. Улыбка мисс Литви стала шире, но в глазах загорелся недобрый огонёк.
– Это моя старшая дочурка Мари, – представил девушку гостям мистер Литви.
Мари как раз закончила наливать чай и протягивала одну чашку отцу. Затем она взяла вторую чашку и подала её Патрику, а третью чашку она поставила себе на колени. Но тут же, не дав ничего сказать отцу, словно заметила:
– Ой, я совсем забыла, что нас четверо!
После чего девушка грациозно встала и продефилировала мимо чуть заметно улыбающегося Патрика и возмущённой Патриции к двери. Когда с чаем было покончено, Патрик поднялся, и они с мистером Литви пошли к лошадям.
– Пат, ты пойдёшь со мной? – спросил лекарь у девушки.
– А я тебе очень нужна? – уставшим голосом спросила Патриция.
– Да нет, не думаю, что тут что-то сложное, – сказал Патрик и кивнул мистеру Литви, когда заметил, как тот засиял после его слов.
– Тогда я пожалуй останусь тут, – сказала девушка, – с разрешения мистера Литви, конечно же.
– Можете провести в этом доме сколько хотите времени! – добродушно отозвался хозяин дома.
– Папочка, а можно я пойду с вами и посмотрю, как будет работать Патрик? – спросила как-то уже чересчур по-детски Мари.
¬«Вот же…, – подумала Патриция, – Патрик, значит? Не мистер лекарь, а Патрик?»
– Я думаю, это нужно не у меня спрашивать, – смутился отец и перевёл взгляд на лекаря.
– Да, я думаю, можно, – беззаботно ответил Патрик, и Патриция поперхнулась кусочком печенья, которое только что взяла с подноса.
– Тогда и я пойду, – поспешила добавить она, – Не буду же я тут одна сидеть, верно?
После этого пришлось подождать ещё пару минут, пока хозяева дома переоделись в что-то более тёплое. За это время Патриция не сказала ни слова и даже не посмотрела на Патрика.

Лечение прошло без сложностей, и Патрик вышел к ожидающим его хозяевам дома и Патриции победителем. Краем глаза девушка увидела влюблённый взгляд Мари, которым она наградила лекаря, и её кулаки сильно сжались. Мистер Литви отказался отпускать Патрика и Патрицию домой глубокой ночью, и предложил переночевать у них. После скромного ужина, на котором всё внимание было приковано только к лекарю, гости отправились в отведенные им комнаты. Две соседние комнаты были отведены гостям и Патриции почему-то показалось, что без Мари тут не обошлось, Патрик же настаивал на том, что в это доме просто так принято. Поэтому же он предложить так и переночевать в разных комнатах.
Патриция до самого утра не могла заснуть, но ничего подозрительного не услышала и с первыми лучами солнца провалилась в глубокий сон.

Патрик уснул почти сразу же, как только его голова коснулась подушки. Лекарь был измотан, просто выжат, будто кто-то высосал из него все силы, мысли и желания. Тот факт, что им были приготовлены две комнаты, даже обрадовал Патрика – лучшей возможности выспаться трудно было придумать. Небо за окном было чёрным, как смоль, с ярким узором созвездий. Тишина и покой. Спокойствие и уют. А главное, чувство выполненного долга. Конечно, не все ещё получили необходимую помощь, но это будет завтра, а сегодня он сделал всё, что мог. И Патрик был по-настоящему счастлив. Перед сном в его голове ещё мелькнула пара мыслей о том, что люди здесь очень хорошие, отзывчивые, приветливые, добродушные, пожалуй, даже простодушные, но хорошие. А когда уже занавес ярких снов начал подниматься, Патрик успел подумать, что старшая дочка мистера Литви не дурна собой и, наверняка, у неё уже есть жених. И вот занавес поднялся, представление снов началось. Ураган образов подхватил последнюю мысль и превратил её в первые из череды ярких живых картин, которые пролетали одна за другой в сознании Патрика до самого утра. В них Мари с красивым парнем ехала на великолепных лошадях к большим накрытым столам, ломившимся от всевозможных яств. Мисс Литви была одета во всё белое, на голове венок, в руках корзина с фруктами. Патрик не знал, почему в руках должна быть именно корзина с фруктами, но был уверен, что такой обычай есть. Среди гостей он увидел и себя с Патрицией. Девушка была прекрасна, по-настоящему красива, женственна. Патрик пожалел, что настоял на раздельной ночёвке, как бы хотелось ощущать сквозь сон нежный, тонкий аромат своей спутницы, который она умудрялась проносить сквозь самые долгие переходы, самые сильные дожди и самую жуткую грязь; слышать её дыхание, ровное, тихое, такое нежное.
Сон закрутился, завертелся, декорации сменились, затем ещё раз, превратившись в калейдоскоп образов, мест, людей, и Патрик просто поддался этому круговороту событий. А потом всё пропало, уступив место какому-то яркому зареву под аккомпанемент жутковатого оркестра.