Лекарь. Глава 15

Как порой причудлива человеческая память. Патрик был тогда её совсем маленьким, но спустя столько лет из мельчайших деталей: улыбки, мимики, запахов, жестов, в его памяти всплыл размытый образ. Появился и стоял за его спиной всё время, не давай даже подсказок, кто он. Но подсказок стало больше, образ чётче. И вот уже лекарь знает ответ. Знает, кто стоит перед ним. Это его мама. А рядом, видимо, его отец. В этом Патрик не был уверен, видимо, у Дмитрия не было времени возиться с ребёнком, или же история что-то утаивала. Но ведь как это странно, не реально и не правдоподобно. И слова, слетевшие с губ Патрика такие чужие, такие неуместные. Но всё же не только память причудлива, материнское сердце тоже хранит в себе много тайн и секретов. Дарья узнала своего сына. Взрослого, возмужавшего, обезображенного взрывом, но всё равно её сына. Мать с сыном стояли обнявшись на ступенях перед троном.
А дальше для всех всё было, как в тумане. Всё смешалось: радость, страх, слёзы, смех. Всё вместе. Более-менее всё стало проясняться в небольшой столовой. Дмитрий сидел во главе стола, Патриция с одной стороны, а Дарья с Патриком с другой. Женщина взахлёб рассказывала лекарю, что когда он родился, Дмитрий только начал войну, и все его близкие были в большой опасности. Защиты практически не было, враги были кругом, и вот после нескольких попыток покушения, Дарья не выдержала. Поговорив с Дмитрием, она решила отослать ребёнка с нянечкой подальше от войны. Причём туда, где уж точно ничего ему не угрожает – на Запад. Решение было рискованным, но тогда оно казалось единственно верным. По щекам Дарьи снова покатились слёзы, когда она рассказывала, как прощалась со своим первенцем. Во время рассказа она крепче сжала руку Патрика, словно боялась, что он снова пропадёт, растает в воздухе. Дальше женщина рассказала, что сперва она получала весточки от нянечки, но вскоре эти короткие записки перестали приходить. Женщина места себе не находила, муж как мог, утешал её. Дмитрий более спокойно переживал исчезновение сына – на мужчине лежала судьба новой страны. Поэтому он постарался отгородиться от всей этой ситуации с ребёнком. Но ночами, как сказала Дарья, он не могу уснуть, часами сидя у детской кроватки.
Время шло, слёзы кончались. Вскоре Дарья смирилась с тем, что больше никогда не увидит своего сына. Но когда она услышала, как Патрик зовёт её сегодня, она поняла, кто перед ней. Скорее всего, нянечка погибла где-то на Западе, или заболела, или на неё напали. В то, что няня могла бросить ребёнка, Дарья не верила. Судя по всему, Западные лекари, как и Восточные, подбирали беспризорных детей и обучали их в своих академиях. Видимо, Патрика подобрали где-то на улице. В этот момент Дарья была готова даже благодарить всех лекарей за то, что они спасли её сына от смерти на улице.
Всё это время Патриция молча ела предложенные нехитрые яства и внимательно смотрела то на Патрика, то на Дарью, то на Дмитрия. Ей до сих пор не верилось, что Патрик – сын Дмитрия и Дарьи. Судя по всему, Дмитрий был того же мнения. Он сидел, откинувшись на спинку стула отклонившись в сторону Патриции, и поглаживал густую бороду левой рукой. Правитель внимательно смотрел на человека, который выдавал себя за его сына. Да, возраст совпадает. Да, пожалуй, есть какие-то общие черты с ним и его женой. Но это ничего не значит. Где факты? Но его жена поверила этому человеку, а ведь были и другие, которые выдавали себя, то за его, Дмитрия, сына, то за их общего ребёнка. Многие помнили, что у правителя был ребёнок, кажется, мальчик, а потом куда-то исчез. Да, были такие, кто хотел сладкой жизни, выдавая себя за этого ребёнка. Но никому из них Дарья не поверила. Никому кроме этого юнца. Всё так, но Дмитрий не торопился заключить своего сына в объятия. Слишком не простая ситуация на фронте и внутри страны, чтобы так запросто открываться кому-то в костюме лекаря.
Солнце село за городские стены, а разговоры и не думали кончаться.
– Так, предлагаю продолжить общение завтра, – сказал Дмитрий, хлопнув руками по подлокотникам стула. – Сегодня был насыщенный и странный день, думаю, нам всем нужно выспаться.
Дарья с болью в сердце отпустила Патрика в комнату, отведённую для них с Патрицией. Лекарь думал, что не сможет уснуть, столько эмоций, столько мыслей. Он наконец-то обрёл семью. Патрик сполоснулся и лёг в кровать под тёплое одеяло на чисто постельное бельё, и сон постепенно очистил его мысли. Последнее, что увидел лекарь в этот вечер грустные глаза Патриции, которая лежала рядом с ним. Последняя мысль перед сном была: «Я знаю, почему она печальна». Последние слова, которые Патрик произнёс в этот вечер заплетающимся языком, были:
– Я обещал, что достану лекарства для твоего брата, и я сделаю это.
Сказав это, парень уснул. А Патриция улыбнулась, до слёз тронутая заботой  Патрика, и поцеловала его в щёку. А затем тоже уснула, радуясь, что не нужно больше спать на твёрдых тюремных нарах.
Утром Патрик проснулся раньше всех. Аккуратно выбравшись из кровати и умывшись, он решил прогуляться по поместью. Слуги недоверчиво смотрели на него, но ничего не говорили. По городу уже разлетелась весть, что нашёлся сын Дмитрий и Дарьи. Кто-то верил, кто-то нет, но весь следующий день обещал пройти под знаком этого события. Лекарь спустился вниз, нарочито стараясь, чтобы его увидели, как можно больше людей, а то, не дай Бог, скажут ещё, что он шпион, и тогда грубая верёвка разлучит его с только что обретёнными родителями. На первом этаже было несколько выходов на улицу, пройдя по одному из них, Патрик оказался в небольшом ухоженном саду. Лекарь прошёл немного и присел на влажную от росы скамейку. Необычайное спокойствие переполняло его, вселяя новые силы и надежду, которую он почти утратил.
В таком состоянии его и застал Дмитрий, который увидел лекаря из окна спальни и спустился к нему в домашней одежде. Хозяин дома сел рядом с пленником, который стал гостем и, возможно, был его сыном. Какое-то время оба молчали. Первым молчание нарушил Патрик:
– Красиво у вас тут.
– Ты же понимаешь, что я не очень верю, что ты мой сын? – вдруг произнёс Дмитрий.
Патрик кивнул:
– Я и сам не могу в это поверить, но мне так кажется, – признался он.
Теперь была очередь Дмитрия кивать.
– Моя жена верит тебе, я не хочу, чтобы ты делал ей больно.
– Я тоже этого не хочу, – лекарь посмотрел на Дмитрия, – Какими будут наши дальнейшие действия?
В этот момент с ветки дерева в углу сада слетел ворон и приземлился на скамью между Дмитрием и Патриком.
– Твой? – удивлённо спросил Дмитрий.
– Да. Зигфрид.
– Странное имя, не подходящее для ворона, – заметил Дмитрий.
Патрик пожал плечами:
– Нам нравится, – сказал он и подмигнул ворону, который в ответ раскрыл клюв, подставляя голову.
Лекарь начал гладить его по перьям и клюву, от чего Зигфрид закрыл глаза. Дмитрий провёл рукой по крылу, чуть касаясь длинных перьев.
– Я хочу, чтобы ты уехал, – медленно произнёс Дмитрий, – пойми, оставлять тебя тут слишком рискованно. При любом раскладе. А я не имею права идти на такой риск.
Снова повисла тишина.
– Ты говорил, что идёшь в ВААЛ. Я дам тебе задание. Меня интересуют записи в их архивах про некоторые даты. Моих солдат травили каким-то ядом, о котором мы ничего не знаем. Узнаешь его название и всё, что с ним связанно. Думаю, когда вернёшься, можно будет поговорить о твоём месте в моём доме.
Патрик молчал и думал.
– Твоё предложение справедливо, – сказал он, наконец, неожиданно даже для себя перейдя на «ты». – Я принимаю твои условия. Если не возражаешь, мы выдвинемся сегодня.
– Хорошо, вас отвезут до пустыни, а дальше вы сами.
– Отлично, а то я уже устал идти, – усмехнулся Патрик.

Уже к вечеру экипаж был готов вести Патрика к восточной пустыне. За завтраком Дмитрий объявил о задании, которое он дал лекарю. Дарья весь день ходила с мокрыми глазами, а иногда не могу сдержаться и начинала плакать. У Патриции были смешанные чувства: с одной стороны так хорошо было наконец-то обрести крышу над головой, но каждый раз, когда подобная мысль посещала её голову, перед глазами всплывал образ её больного брата. В течение всего путешествия она видела его во сне, то здорового и полного сил, то больного и несчастного. Девушка не знала, что происходит дома, и сердце её сжималось каждый раз, когда мысли возвращались к тёмным дням болезни брата. Только когда Патриция стояла с лекарем возле кареты, она поняла, что душа её отчаянно рвётся в путь. Дарья долго не могла отпустить Патрика, обнимая его и поглаживая по длинным волосам трясущейся рукой. Дмитрий положил руку ей плечо и мягко улыбнулся. Женщина поняла его и нехотя отошла на пару шагов от лекаря.
Патрик и Дмитрий стояли друг напротив друга. Лекарь первый подал руку, и Дмитрий сильно её сжал. Патриция обнялась с Дарьей, чуть поклонилась Дмитрию и села в карету, Патрик последовал за ней. Экипаж тронулся.
Дорога заняла несколько долгих дней пути. В окнах мелькали попеременно следы разгромной войны и плоды свободы народа от тирании. Люди залечивали раны, но улыбались сквозь слёзы.
Патрик читал свои записи и вспоминал, что рассказывал ему Роман про ВААЛ. Патриция читала книгу, подаренную ей Аароном. Поля и виноградники за окном сменились хвойным лесом, а затем степью, которая плавно переходила в пустыню.
Карета въехала в небольшую деревню и проехала её насквозь, остановившись у небольшой избушки с глиняными стенами.
У калитки перед избушкой стоял пожилой ссутулившийся мужчина, когда дверь кареты открылась и пассажиры вышли, чуть покачиваясь от долгой дороги, он низко поклонился и заговорил скрипучим голосом:
– Вы же Патрик? Конечно, Патрик, а кто же ещё? Два дня назад я получил весточку, что Вы приедете, и Вас нужно встретить и поселить. Извините, но могу предложить Вам только эту хижину, – извиняющимся тоном закончил старик.
– Ничего, мы не долго тут задержимся, – ответил Патрик.
Разительной была перемена в поведении старика, когда он увидел в руках лекаря маску. Мужчина молча открыл калитку, буркнул что-то вроде «ну и хорошо» и угрюмо побрёл вдоль заборчика, заложив руки за спину.
Патрик сконфуженно посмотрел на маску, потом на Патрицию, пожал плечами и прошёл по узкой тропинки к хижине. Девушка помахала рукой кучеру, тот в ответ с улыбкой приподнял свой картуз, вытер пот со лба и не спеша тронулся. Зигфрид, который до этого сидел на крыше кареты, перелетел на плечо девушки.
– Я смотрю, вы совсем сдружились, – усмехнулся Патрик, сидевший на небольшой кровати у стены, когда Патриция с вороном зашли внутрь.
До вечера пара не выходила на улицу и обсуждала, что им делать дальше. Как только солнце зашло за горизонт, Патрик вскинул на плечо сумку, надел маску и цилиндр. Патриция надела большой платок так, что он закрывал почти всё лицо, оставляя лишь прорезь для глаз. Ещё раз проверив запасы продовольствия и воды, пара вышла на свежий воздух. Дневная жара не спешила покидать потрескавшуюся землю. Путники вышли за калитку, оставив на столбике пару золотых монет, и направились прямо в бескрайние пески, расстилающиеся за поселением.
Всю ночь путники прошагали в свете ярких звёзд, то утопая по щиколотку в песке, то хрустя коркой засохшей земли. Температура очень быстро снизилась, и пришлось доставать из сумок тёплые вещи, но и этого оказалось мало. Ближе к рассвету холод стал невыносим, и путникам пришлось остановиться и развести огонь. Костёр получился не большой – не много получается выжать из сухого кустарника, но ничего другого под рукой не нашлось.
Когда первые лучи солнца окрасили серую пустыню в жёлто-коричневый цвет, Патрик с Патрицией уже крепко спали. За ночь они прошли довольно далеко, и теперь спали среди песчаного океана, берегов которого не было видно. Ещё бы чуть-чуть и путники проснулись бы от жары, но их разбудили раньше.
Первое, что увидел Патрик, когда открыл глаза, был песок. А на песке две босые чёрные ноги. Лекарь поднялся на локте, и оказалось, что ног, а, следовательно, и их владельцев, было больше. Его с девушкой окружили шесть человек. Одеты они были только в короткие штаны. Кожа у незнакомцев была чёрная, в руках они держали копья и мечи, обращённые к путникам. Патриция тоже проснулась и вжалась в спину Патрику. В тишине пустынного утра послышалось какое-то пыхтение. Лекарь чуть повернул голову на звук и увидел лишь пылевое облако на горизонте. Ему было не до этого, что бы там ни было, оно было ещё далеко, а вот эти шестеро были совсем рядом. Тот, что стоял напротив Патрика, начал что-то громко и эмоционально говорить путникам на незнакомом ему языке, постоянно приближаясь всё ближе.
 Звук тоже усилился, и пылевое облако стало больше. Рука Патрика медленно потянулась к револьверу, висящему на поясе.
«Мало мне этих ребят, ещё и какая-то чертовщина приближается», – мелькнула мысль у лекаря.
Одно неловкое движение рукой, и глаза главаря метнулись к револьверу, и тут же копьё вонзилось в плечо Патрика.
– Ааа! – закричал лекарь, зажимая рану рукой.
А главарь закричал ещё громче. Пыхтение стало громче и ближе, и к нему добавились глухие удары и поскрипывания. Ситуация становилась всё более опасной. Вдруг из-за дюны справа от Патрика из пылевого облака вырвалась карета. Лекарь видел много карет, но эта была самая странная. Во-первых, она двигалась без помощи каких-либо животных, во-вторых, в задней части у неё находился огромный котёл, похожий на те, что размещали в своих подвалах зажиточные жители больших северных городов, чтобы отапливать дома. На месте возницы среди огромного количества рычагов и каких-то циферблатов сидел парень. В руках у него была винтовка, одет он был в коричневые брюки, тяжёлые ботинки, жилетку в цвет брюк и некогда белую рубашку. На поясе у него был широкий ремень с кармашками, из которых торчали гаечные ключи и прочие инструменты. На шее его был шёлковый шейный платок, а на глазах большие тёмные очки в металлической оправе с завязкой на затылке. На голове его была шляпа-котелок. Тут же последовали два выстрела в воздух, дикари присели и испуганно оглянулись на шум. За это время странный возница перезарядил винтовку и направил её на главаря и что-то крикнул на том же языке, на котором говорили дикари. Дикарь отозвался, выражая своё недовольство, но начал пятиться, а за ним и все остальные. Отойдя на приличное расстояние, дикари развернулись и побежали прочь.
– С вами всё хорошо? – спросил незнакомец, поднимая очки и надевая их на шляпу.
– Относительно, – отозвался Патрик, – спасибо вам!
– Да не за что. Эти мерзавцы у меня уже в печёнках сидят, – сказал незнакомец, спрыгнув на песок, и пошёл к путникам, поглаживая свои усы и бородку.
– Оо, дело плохо, – сказал он, погрустнев, увидев рану лекаря, – Я чуть-чуть не успел.
– Наконечник был отравлен? – спросил Патрик, осматривая плечо.
– Угу, – задумчиво кивнул незнакомец. – А вас разве не разогнали всех?
Незнакомец указал на маску Патрика.
– Я не из тех, кого разогнали, – произнёс лекарь заплетающимся языком и потерял сознание.
– Патрик! – крикнула Патриция, когда он упал в её руки.
Девушка положила лекаря на песок и бросилась за водой.
– Вода не поможет, – сказал незнакомец и с трудом поднял больного на руки, – идём со мной. Кстати, меня зовут Ирин.
– Патриция, – ответила девушка, – а он Патрик.
Ирин поднёс Патрика к своей самоходной карете и попросил девушку открыть дверь. Внутри в задней части под кожаным чехлом работал какой-то механизм, а всё остальное пространство было завалено дровами и мешками с углём. Ирин сказал девушке накрыть всё пустыми мешками, а, когда это было сделано, положил на них Патрика.
– Садись с ним, мы поедем к людям, которые смогут ему помочь.
Патриция села на дрова, придерживая голову лекаря руками, а Ирин побежал на своё место возницы. Механизм внутри кареты взвыл, и экипаж сорвался с места, лихо лавируя между дюнами. Карета ехала уже около часа с огромной скоростью вглубь пустыни, когда наконец в Патриция начала замечать мелькающие в окнах пальмы. Ирин въехал в довольно большой оазис, в котором находилось поселение пустынного народа.
Проезжая мимо больших и маленьких глиняных хижин, Патриции казалось, что она попала в песочницу к очень большому ребёнку. Настолько жилища пустынного народа были похожи на куличики из мокрого песка и по цвету и по форме. Через шум работающего механизма девушка различала голос Ирина, но не понимала слов. Когда карета остановилась посреди поселения, и двигатель затих, Патриция поняла, что Ирин выкрикивает какое-то слово на том же языке, на котором он общался с дикарями. Карету сразу же окружили дети. Вскоре подтянулись и любопытные взрослые. Невысокие чернокожие люди, одетые в какие-то одежды, внешне похожие на шерстяные одеяла. Почти у всех они были завязаны на одном плече.
 Выглядел пустынный народ довольно дружелюбно и даже чуть испуганно. Дверца резко открылась, и Ирин вынес Патрика наружу. Жители чуть отпрянули, но не далеко, просто круг вокруг кареты стал шире. Ирин снова что-то крикнул на незнакомом Патриции языке. Наконец толпа в одном месте разошлась и к карете подошла пожилая женщина, которую вёл не менее пожилой мужчина. Женщина была слепа. Старик подвёл её ближе к путникам и посмотрел сперва на Ирина, а затем на Патрика. Когда он увидел маску на лице лекаря, отпустил локоть старухи и замотал головой на тонкой шее, что-то эмоционально высказывая и указывая на Патрика.
– Что он говорит? – шёпотом спросила Патриция у Ирина, дёргая того за рукав.
– Он говорит, что не будет лечить лекаря, – перевёл новый знакомый слова старика, – говорит, что эти люди достаточно сделали зла его народу. Он говорит, пусть лекарь умирает.
Глаза девушки округлились, и она бросилась к старику, который даже испугался и попятился назад. Патриция вцепилась в его морщинистую руку:
– Он не такой! Честно! Он никому ничего плохого не сделал! Честно! Он не такой! Переводи! Чего ты стоишь? – крикнула она Ирину, обернувшись на мгновение, а затем снова начала причитать, глядя в мутные глаза старика.
Ирин перевёл, но старик был непреклонен. Патриция упала на колени перед ним, и от осознания своей беспомощности и неминуемой беды по её сухим щекам покатились слёзы.
– Оставь её, – сказала женщина старцу с сильным акцентом, – он не такой, как другие. По другим не плакали.
Затем она повторила то же самое на родном языке, и старик чуть поклонившись ей, подошёл к Патрику. Внимательно осмотрев рану он, молча, пошёл к ближайшей хижине. Отойдя на пару шагов, старик обернулся, всем видом показывая своё недовольство, и раздражённо поманил рукой Ирина. Старуха подошла к Патриции и положила свою руку на руку девушки.
– С ним всё хорошо будет, – проговорила она, глядя незрячими глазами в лицо Патриции.
– Спасибо большое! – горячо ответила девушка.
– Веди меня туда.
Патриция взяла женщину под руку и отвела к той же хижине, из которой уже вышел Ирин.
– Что теперь будет?
– Всё будет хорошо, – ответил спаситель путешественников, – я знаю этих людей, а они знают этот яд.
– Расскажи мне про них, – попросила девушка, когда они сел на поваленное дерево перед кострищем в центре селения.
И Ирин рассказал Патриции всё, что знал о пустынном народе, а девушка спрашивала и спрашивала. Уточняла некоторые факты, которые она узнала от Патрика, а тот в свою очередь от Романа, и просто интересующие её вопрос.
От нового знакомого, который уже, можно сказать, дважды спас жизнь Патрика, девушка узнала, что дикари, которые их окружили утром – представители вымирающего племени. В восточной пустыни жили два племени, оба подвергались нападкам со стороны алхимиков, но одно сумело организоваться и начать партизанскую войну, а другое наоборот разбилось на много мелких шаек. В результате второе племя почти полностью уничтожили, а первое сейчас гостеприимно принимало путешественников. Однако оба ненавидели лекарей и изображали своих богов смерти в лекарских носатых масках. Основной пищей пустынных людей были змеи и насекомые, а так же фрукты, которые привозили редкие караваны из-за пустыни.
Затем Патриция начала расспрашивать Ирина о его истории. Парень с радостью рассказал ей, что он изобретатель, что тут он испытывает свою самоходную карету.
– Здесь места много, и никому не мешаю, – пояснил Ирин, – могу узнать, сколько может выжать моя красотка.
– А давно ты тут?
– Да вот уже несколько лет, как видишь, язык уже подучил. Эти ребята спасли мне жизнь однажды почти так же, как твоему другу, – парень улыбнулся и потрепал по волосам маленького мальчика, который сидел рядом на песке и с интересом разглядывал девушку.
Только сейчас Патриция заметила, что их окружила детвора, да и взрослые поглядывали и как-то уж очень медленно проходили мимо неё. Полуденная жара набирала обороты, и Ирин предложил пересесть в тень возле кареты, там он достал из внутреннего кармана жилета серебряный портсигар. Предложив Патриции и получив вежливый отказ, парень взял сигариллу и закурил от диковинной зажигалки. Ирин продолжил рассказ, но много рассказать не успел – занавеска на двери хижины старцев откинулась. В проёме показался старик и поманил Патрицию рукой. Девушка тут же подскочила и побежала к двери. Ирин поспешил за ней. Старец что-то сказал Патриции, Ирин хотел было перевести, но тут лекарь-шаман щёлкнул его по носу и что-то коротко сказал. Изобретатель выкинул начатую сигариллу в песок, виновато поклонился и только после этого перевёл:
– Он говорит, что всё получилось. Патрик поправится и к вечеру уже будет в сознании, – сказал Ирин с улыбкой, и Патриция тут же обнял его, а потом и старца.
Старик постарался скрыть улыбку, махнул рукой и пошёл внутрь хижины. У Патриции будто камень с души упал, и сразу захотелось спать. Ирин разрешил ей поспать в карете, в которую постелил плед пустынного народа. Девушка проспала весь день в прохладной тени, а вечером, когда уже начало холодать, вышла из кареты полная сил. Радости её не было предела, когда она увидела, что у костра, который теперь ярко горел, на том же бревне, где днём сидела она с Ирином, сидел Патрик, завёрнутые в тёплый плед. Нужно заметить, что пледы пустынного народа обладали удивительным свойством – в жаркие дни они дарили прохладу, а ночью сохраняли тепло. Рядом с лекарем сидела слепая старушка и что-то старательно ему рассказывала, Патрик внимательно слушал и кивал головой, иногда что-то уточняя.
– Патрик! ¬– девушка кинулась на шею лекарю, целую его щёки и губы.
– Ой-ой, – со смехом вырвалось у Патрика, когда девушка надавила на больное плечо.
– Ой, извини, я случайно! Очень больно? ¬– встревожено спросила Патриция, поглаживая перебинтованное плечо.
– Да ничего страшного, – ответил лекарь, целуя нежно девушку в губы, – бабушка Нару говорит, что через дня два я буду, как новенький.
– Да, – авторитетно подтвердила бабушка Нару.

Ирин и бабушка Нару уговорили Патрика и Патрицию остаться погостить в поселении ещё пару дней. Нужно признаться, лекарь не особо и сопротивлялся. Ему нужно было набраться сил, а так же Патрика очень поразили знания местного населения о медицине, и он хотел сделать пару заметок на будущее. Поэтому лекарь два дня провёл, поедая фрукты и всякие местные деликатесы. Вернее, жареные скорпионы здесь считались обыденным блюдом, но для Патрика это были самые настоящие деликатесы. Сначала бабушка Нару втирала лекарю в плечо какую-то жгучую мазь и попутно раскрывала некоторые секреты мастерства. Но вскоре втирание мази взяла на себя Патриция. Девушке решительно нечем было себя занять. Она весь день играла с местными детишками, помогала иногда женщинам готовить, но работала в основном с фруктами – заставить себя приготовить змею или скорпиона Патриция не смогла.
Ирин же каждый день уезжал в пустыню испытывать новые изобретения и доработки, а когда возвращался, постоянно что-то исправлял, переделывал и добавлял, чтобы на следующий день испытать. Изобретатель с гордостью показывал водокачку, которую он сделал для селения на месте высохшего колодца. И это было не единственное его изобретение, которое работало в этом селении.
Бабушка Нару была местным шаманом и выполняла все связанные с медициной обязанности. Старик – дедушка Нами – был головой селения, а так же мужем и помощником бабушки Нару. Молодёжь не хотела учиться у бабушки Нару. Одни хотели стать охотниками, другие уходили с караванами из пустыни. Некоторые уходили навсегда или на время, чтобы вернуться с дорогими по местным меркам подарками. Возможно, именно поэтому бабушка Нару так хорошо приняла молодого лекаря и была рада поделиться с ним знаниями. Патрик впитывал всё, как губка, иногда подзывая Патрицию, чтобы она послушала некоторые советы.
Через пару дней путешественники готовы были покинуть этот райский уголок и отправиться в путь. Кроме бабушки Нару Патрик разговаривал со старожилами поселения, чтобы узнать больше про ВААЛ. Узнал он мало, но всё-таки некоторые полезные сведения получил.
Ирин вызвался отвезти их до руин ВААЛ. По словам изобретателя, он там часто бывает и хорошо знает дорогу. Патриция была просто в восторге, да и Патрик тоже был рад, но сразу предупредил Ирина, что там может быть опасно, но что тот только отмахнулся. Проводить гостей собралось всё селение. Дети и женщины обнимали Патрицию и что-то щебетали на своём языке. Мужчины пожимали руку Патрику и хлопали по плечу. Многие – по больному. Напоследок путешественники низко поклонились дедушке Нами и бабушке Нару. Патриция даже попрощалась с ними на их родном языке. Эту фразу она выучила с помощью Ирина и была очень этим довольна. Пустынным людям это тоже понравилось, и над толпой разнёсся дружный смех. Патрик поклонился обоим старейшинам и уверил бабушку Нару, что она найдёт, кому передать свой пост.
Вскоре церемония прощания завершилась, и путники заняли свои места в карете. На этот раз ехать пришлось на крыше. Вернее, Патриция ехала рядом с Ирином, а Патрик на крыше за ними с вещами. Дело в том, что место возницы было почти полностью занято различными рычагами и трубами с циферблатами, по которым Ирин иногда бил каким-нибудь ключом или молоточком. А внутри карета была почти под самый потолок забита топливом – дорога обещала быть длинной.
Когда путешественники выехали из селения, Ирин показал жестом, чтобы они прикрыли лица. Патрик чуть прикрыл рот плащом, так как маска отлично закрывала почти всё лицо, а Патриция завернулась в свой платок, оставив лишь узкую щель для глаз. Глянув на неё краем глаза, Ирин порылся в карманах своего пояса, вытащил засаленные и пыльные очки, почти такие же, как были на нём, и протянул их девушке. Когда все были готовы, изобретатель потянул за какие-то, только ему известные, рычаги, двигатель взвыл, и карета понеслась по корке сухой земли, раскидывая в стороны песок.
Вскоре оазис исчез из виду, и теперь пустыня казалась Патриции морем, даже океаном с высокими и низкими волнами-барханами. А их карета небольшим судёнышком. Девушка не была уверена, всё-таки море она видела только на картинках, но ей казалось, что воздух должен быть свежее. Но мнения Патриции никто не спрашивал, поэтому дышать было невозможно. Песок забивался в складки одежды, залеплял окуляры очков и пытался всеми путями попасть в рот и нос.
Иногда путники останавливались, чтобы Ирин что-то подправил, где-то постучал, подкинул дров, подлил воды или вычистил песок из колёс. Ближе к вечеру случилось событие, которое чуть разнообразило путешествие по пустыни. Выезжая из-за одной из бесконечных дюн, карета пронеслась совсем рядом со стоянкой дикарей, возможно даже тех же, что проткнули плечо лекаря. Как только путники поравнялись с дикарями, те подскочили с песка и бросились за каретой. Догнать, конечно, они бы не смогли, но, видимо, дикари тоже заскучали от однообразности пустыни. Когда путники довольно сильно оторвались, в них полетели копья и дротики. Одно копью даже воткнулось в деревянную панель кареты. Патрик крикнул на ухо Ирину про это, на что получил ответ:
– Пусть торчит! Потом в топку кинем!
Кроме этого приключения ничего интересного больше не происходило. Всё те же пески, та же жара, и снова пески. Патрик задремал, сморённый жарой, а проснулся от звонкого голоса Патриции, приглушённого платком:
– Смотрите-смотрите! – кричала она, указывая рукой вперёд, где на горизонте что-то темнело.
Ирин утвердительно кивнул и перевёл взгляд на лекаря. Патрик понял, что они приближаются к своей цели. И сердце пронзили иголочки нетерпения и страха перед неизвестным. Всю дорогу он старался не задумываться о том, то их поиски могут быть безрезультатными и бессмысленными. Но теперь понимание этого свалилось на него, как камень с горы. Подумать только, он привёл сюда Патрицию, пройдя через это всё, даже не зная, сможет он ей помочь или нет. К тому же лекарь вдруг понял, что им придётся идти обратно. Сам-то Патрик планировал осесть в городе своих родителей, добиваясь благосклонности и признания Дмитрия, а вот девушке нужно спешить к брату. Он мог бы пойти с ней, но скорее всего это был бы путь в один конец.
Лекарь находился на распутье. С одной стороны он только что обрёл семью, которой у него не было столько лет, и которую он так хотел найти. Но с другой стороны перед ним сидела девушка, с которой, как Патрику казалось, он готов был построить свою собственную семью.
Терзаемый тяжёлыми мыслями, Патрик не заметил, что объект на горизонте значительно приблизился, и стало возможно разглядеть, что это были руины огромной крепости, на половину утонувшие в песке. Карета на всех парах неслась на этот скалистый остров среди песчаного океана.
Когда уже можно было рассмотреть пустые глазницы окон Академии, Ирин сбросил обороты, и путешественники настороженно вглядывались в темноту. Карета неспешно подкатывалась к руинам. Патрик достал револьвер, а Ирин – винтовку. Тишина, казалось, давила на путников. Академия была безлюдной. Вдруг резкий неприятный звук позади путников, вслушивающихся в тишину, напугал их. И тут же остатки спокойствия были уничтожены выстрелом винтовки Ирина. Все обернулись и увидели, что напугал их Зигфрид, который примостился на краю кареты. Ворон всю дорогу то исчезал, то появлялся, и за время путешествия очень исхудал, потеряв привычный блеск своих перьев. Да, видимо, даже для такого умного животного, как Зигфрид, добыча пищи в этой пустыни оказалась сложной задачей. Затем Патрик и Патриция перевели осуждающий взгляд на Ирина:
– А что? Я испугался, – защищался обиженный возница, глядя на дымящийся ствол своего оружия.
Звонкий смех эхом разошёлся по всей Академии и мигом снял всякое напряжение. Троица покинула своё транспортное средство и стали искать какой-нибудь вход. Долго искать не пришлось – за ближайшей же колонной обнаружился довольно большой провал в каменной стене, которым и воспользовались путники. За стеной находился когда-то небольшой дворик, скорее всего, мощёный серым камнем. Теперь же Патрик, который прошёл первым, увидел перед собой маленький кусочек от той большой пустыни, которую они только что проехали. Песка было так много, что у стен он даже доходил до середины окон, погребая под собой пол коридоров и кабинетов. Лекарь вышел в центр дворика и закрыл глаза. Ворон сел ему на плечо, и Патрик начал слегка поглаживать его по голове.
Нужно было вспомнить. Вспомнить, что говорил ему Роман, что он сам, Патрик, помнил про свою Академию. Двор был очень похож, возможно, что точно такой же. Значит, нужно пройти в дверь у левой стены, дальше прямо по коридору до двери, открыть её и повернуть налево, потом направо. А вот дальше? Дальше будет дверь. Должна быть дверь. Если она закрыта, то всё кончено. Что делать за дверью ему объяснил Роман, но как её пройти, он не сказал. Патрик открыл глаза, посмотрел на выбитые стёкла, на сорванные двери и разрушенные местами стены. Посмотрел на Патрицию, увидел надежду в её глазах и постарался убедить себя, что дверь открыта.
Неприятности начались сразу же – дверь у левой стены почти полностью была засыпана песком, а окна завалены. Пришлось рыть. Ирин сбегал за лопатой в карету. Первым к делу приступил Патрик. Копать на солнцепёке было сложно, лекарь выдержал минут двадцать, осилив лишь половину завала. Эстафету принял Ирин, который был более привычным к солнцу. Изобретатель проработал минут на десять больше и всё-таки расчистил дверь полностью. Казалось, что можно двигать дальше, но не тут-то было. Дверь открывалась внутрь, а с той стороны тоже был песок. Не так много, но протиснуться в ту щель, на которую дверь могла позволить себе открыться, ни у кого не получилось. Пока Ирин и Патрик думали, запустив пальцы в мокрые волосы на затылках, Патриция, сидевшая до этого в тени башни, решила действовать. Девушка подошла к двери, взяла лопату, которую Ирин прислонил к стене рядом, и со всего маху ударила ей по сухому дереву.
Парни встрепенулись и испуганно посмотрели на Патрицию, которая с улыбкой указывала на выломанную доску в верхней части двери. Лопата от греха подальше была изъята у девушки, но дело её было продолжено. Вскоре от двери остались лишь ошмётки и куски ржавых скоб, скреплявших доски. Как только получившееся отверстие позволило пройти внутрь, троица оказалась в приятной прохладе каменных стен. В потолке над дверью зияла огромная дыра.
– Слишком высоко, мы бы не спустились, да и не забрались бы туда, – сказала Патриция, подойдя к лекарю.
Патрик кивнул и осмотрелся. Да, всё именно так, как он помнил. Им повезло – ВААЛ и ЗААЛ строились по одному проекту. Этот факт добавил уверенности лекарю, и он пошёл по коридору вглубь здания. Найти нужную дверь не составило труда, но когда Патрик увидел её, внутри у него всё похолодело. Дверь была закрыта. Большая массивная железная дверь прочно висела на всех петлях и была закрыта на все замки. На двери было четыре диска, вокруг каждого были нарисованы четыре символа: череп, колба, кулак и младенец.
– Ты знаешь код? – спросил стоявший сзади Ирин.
– Нет, – покачал головой Патрик.
– И никаких идей? – уточнила Патриция, рассматривая символы поближе.
– Нет, – со вздохом ответил лекарь.
– Подбором?
– Слишком много комбинаций, – отверг эту идею Ирин, посчитав что-то в уме.
– Да и не думаю, что нам будет дано неограниченное количество попыток, – подытожил Патрик, вспоминая, какие взаимоотношения у него были с кодовыми замками в Академии.
– Что тогда делать? – грустно спросила девушка, и села на пол, прислонившись спиной к двери.
– Думать, – хором ответили Патрик и Ирин.

Время шло, а решение так и не приходило. Троица сидела перед дверью и молча думала. Иногда кто-то высказывал какое-то предположение, но чаще всего оно было ни на чём не основано, а никто не хотел рисковать. Патрик прокручивал в голове символы у дисков, пытаясь выловить хоть что-то из памяти.
«Четыре символа, четыре. Череп, кости, смерть, траур, пираты. Колба, кислота, пробирка, лаборатория. Кулак, драка, мощь, сила. Младенец, ребёнок, рождение. Что же это?».
Особенно чётко слышались в голове слова «смерть» и «сила».
«Смерть и сила. Четыре слова. Стоп!»
Патрик подскочил на ноги и бросился к дискам. Патриция и Ирин проводили его удивлённым взглядом.
– Я знаю, что это может быть! – возбуждённо прокричал лекарь. – Это девиз лекарей. Как же я сразу не подумал?
– Девиз? У них был девиз?
– Вот именно, что был! Но его не писали на знамёнах и не кричали на площадях. Это было чем-то для своих. Чтобы можно было узнать друг друга в толпе, если нужно замаскироваться и тому подобное. «Смерть и Жизнь. Наука и Сила». Кажется так.
– Кажется? – переспросил Ирин.
– Ну, – чуть смутившись, ответил лекарь, – я могу ошибаться в последовательности.
– Пффф, – выдохнул изобретатель, закрывая лицо руками, – ну, других вариантов у нас всё равно нет. Вводи.
Патрик посмотрел на диски, будто гипнотизируя их. Казалось, он хотел, чтобы они сами повернулись и встали на нужные позиции. Патриция встала сзади лекаря и, не отрываясь, смотрела за его движениями. Ирин так и сидел у стены, закрыв лицо руками. С замиранием сердца лекарь положил руку на первый диск и повернул его так, чтобы отметка на нём совпала с символом на двери. Череп. Младенец. Колба. И, наконец, последний диск – Кулак. Щёлк. Дверь чуть подалась на Патрика. Ирин тут же вскочил на ноги и помог лекарю открыть ещё шире. За дверью находился просторный зал, заставленный длинными столами. Потолок здесь кое-где провалился, и в зал проникали тонкие пучки солнечного света, падая на горки песка.
Путники прошли через зал и направились к помещению архива. Тут света не было и пришлось воспользоваться самодельным факелом чтобы осмотреться. На полках длинных стеллажей лежали пухлые папки. Патрик объявил, что они нашли, что искали. Осталось только изучить содержимое некоторых папок. А вот на то, чтобы найти эти папки, понадобится уйма времени. Лагерь путешественники разбили в зале, сдвинув к стенам столы и поставив в центр палатки. Так начались поиски панацеи. Дни шли, а Патрик всё искал. Ирин ездил несколько раз в селение за продуктами и водой. Хоть он и сказал, что для него это привычный маршрут и ничего страшного не случится, но было заметно, как его выматывают такие долгие переезды. Девушка сначала хотела помочь Патрику, но поняла, что лучшая помощь сейчас – не мешать, и стала вести хозяйство. Готовить еду, следить за запасами воды, стирать и прочее. Несколько раз ездила с Ирином, но каждый раз так торопила его, что изобретатель отказался впредь возить её. Девушка очень боялась оставлять Патрика тут одного. Дело в том, что погрузившись в чтение, он не замечал ничего и был совершенно беспомощен. Когда она в первый раз уехала в селение, лекарь даже этого не заметил, и, когда девушка вернулась, с ужасом поняла, то он не ел все эти несколько дней.
Но вот однажды под вечер, когда Патриция сидела у костра и пыталась что-то наиграть на гитаре, привезённой Ирином из очередного рейда в селение, а сам изобретатель сидел с другой стороны костра и курил сигариллы, читая какую-то книжку, Патрик вышел из архива и обратился к друзьям.
– Я понял.
– Что? Как сделать панацею? – с надеждой в голосе спросила Патриция, откладывая гитару.
– Это я понял уже давно, – отмахнулся лекарь, – тут другое.
И он рассказал, что же узнал, изучая архивы.
– Когда я начал искать рецепт или хоть какие-нибудь сведения про панацею, мне на глаза часто попадались упоминание о каком-то предсказание, звёздах и прочем. Я отметал это всё в сторону и продолжал искать. Рецепт я нашёл, нашёл и то, что просил меня найти Дмитрий, но это предсказание не давало мне покоя. И я начал искать всё про него. Из разрозненных и обрывочных источников я узнал следующие: в обеих лабораториях были штатные звездочёты. В их обязанности входило следить за небом, предсказывать погоду и прочие научные и околонаучные дела. Всё было тихо до тех пор, пока не началась гражданская война. Вот тут-то и появилось предсказание. Если я всё правильно понял, то одновременно, не сговариваясь, оба звездочёта положили на столы директоров Академий доклады о том, что звёзды сообщили им важную весть. Мол, появилось нечто, с помощью чего можно положить конец войне и объединить все народы и страны. Тот факт, что почти дословно два доклада повторяли друг друга, заставил верхушки Академий задуматься. Доклады были переданы королю. Король же приказал найти это что-то во что бы то ни стало. Не знаю, боялся ли он уже тогда силы Дмитрия, или просто перестраховывался, но тем не менее приказ был отдан. Всё это хорошо и интересно, но вот что странно. Когда Роман рассказывал мне, что директор Академии что-то забрал и сбежал, я подумал, что это мог быть рецепт панацеи. Но нет! Рецепт был сильно засекречен и держался в тайне даже от работников Академии, но директор взял не его! Представьте себе, судя по всему, она забрал именно папку с данными о пророчестве и всеми акциями, предпринятыми в связи с ним. И это очень странно! Там могут быть факты, подтверждающие предсказание, сам текст докладов, возможно даже какие-то ещё данные, которые были засекречены. А значит, директор лелеял надежду найти это нечто. И, если он его найдёт, он обернёт войну в свою пользу. Король поступил очень глупо, передав это дело в руки алхимиков. Только подумайте, что будет, если директор сможет найти и воспользоваться этим. Мы получим режим ещё более жестокий, чем режим короля.
Лекарь нервно ходил взад и вперёд, пока рассказывал или даже изливал поток своих мыслей и умозаключений. Теперь же он остановился и посмотрел на своих слушателей. Сигарилла тлела в между пальцев ошарашенного Ирина. Патриция сидела, обхватив колени, и внимательно слушала своего возлюбленного, глядя на него испуганными глазами.
– И что же делать? – чуть слышно спросила она.
– Я считаю, что нужно найти директора Академии – Тома Гатлера – и остановить его, пока не поздно.
– А ты уверен, что не поздно? – спросил Ирин.
– Как видишь, война ещё идёт, – уверенно ответил Патрик, усмехнувшись мелькнувшей мысли: «Никогда я не был так рад, что война ещё идёт».