Каменная стена

Сумерки начались разом, словно кто-то выключил большую невидимую лампу. Сергей шел по узкой, зажатой между корявыми домами улочке, и уже подходил к концу уходящей в желтые облака каменной стены, когда увидел впереди молодую женщину, прислонившуюся спиной к теплым, гладким камням. Склонив голову набок, она смотрела на него через рассыпающиеся по глазам тёмные, растрепанные волосы, прижав ладони к каменистой кладке рядом с бедрами и рискованно прогнувшись в спине. Сергей замедлил шаг. Женщина была абсолютно голой.
- Ничего себе, кактус, - нелогично пробормотал Сергей, остановившись напротив обнаженного силуэта. Затем, словно завороженный, он наклонился к почти скрытому за тёмными локонами лицу, вдыхая их смешанный с теплом от нагретых камней запах, и уже не смог отойти.
- Плевать на правила, верно? - прошептал он, - Иногда хочется совершенно неправильной игры.
Незнакомка молчала, смотря на Сергея тёмным взглядом и медленно поднимая подбородок, словно делая ему вызов. И вызов был принят.

Сделав еще полшага, Сергей встал вплотную к женщине, совсем приблизив своё лицо к её растрепанному волосу, в неразберихе которого плыли почти невидимые глаза с тающими в них желтыми облаками. Сейчас он мог чувствовать каждое движение её тела и напряженных мышц, запах её кожи, укрывающий его сознание так же интенсивно, как и близость раскрытых губ у его лица. Задержав дыхание, он прикоснулся к этим губам, раскрывая их осторожным поцелуем, и почти не удивился, когда женщина тут же ответила ему тем же, сначала несмело, а затем всё более несдержанно, прижимаясь к нему обнаженной грудью и обжигая голыми бёдрами его пах.
- Что ж ты делаешь.., - глухо прошептал Сергей, скользя ладонями по её коже, как по тёплому шёлку и, опустившись с её талии на горячие ягодицы, с силой сжал их, положив пальцы на раскрывающиеся лепестки между ними, дурея от желания проникнуть в их жаркую ласку прямо сейчас.
Женщина резко отстранилась, упершись в его грудь раскрытыми ладонями, тяжело дыша и обжигая его тёмным взглядом через отчаянную путаницу черных прядей, и тогда Сергей схватил её за плечи, сильным движением развернув к себе спиной, одной рукой сжимая узел её волос, а ладонью другой обхватив её живот, притягивая гибкое тело к себе и горячо шепча в покрывшуюся ознобом шею:
- Ты моя, слышишь?.. сейчас ты только моя..
И девочка слушала его руки, дрожала под его пальцами, и была готова к любому его движению, плотно прижимаясь ягодицами к барабанному пульсу внизу его живота, в первобытном желании почувствовать это биение внутри себя..

Именно в это мгновение тяжелым растущим гулом сразу отовсюду раздался звон. Сергей оторвал голову от подушки, ошарашено смотря по сторонам и не понимая, откуда пришел этот совершенно ненужный звук. Звонили в дверь.

Отбросив подушку и пытаясь справиться с разливающейся в голове тяжестью, он вышел в прихожую, снял трубку домофона и спросил, какого хрена. Простуженный голос представился почтальоном и попросил открыть дверь подъезда. Сергей молча повесил трубку, нажал кнопку и, с глухим стуком упершись в холодную стену горячим лбом, стоял так какое-то время закрыв глаза, пытаясь воссоздать в памяти только что испарившийся образ. Он был по настоящему раздражен.
 
Раздевшись, он вошел в душ, включил горячую воду, и упругие струи ударили в его поднятое вверх лицо, разбиваясь о закрытые веки и уже расслабленные плечи, узкими ручьями стекая по животу и спине. Он не чувствовал бы себя так расколото, если бы звонок в дверь оторвал его от реальной женщины, ждущей его независимо от прихотей беспокойной работы почтальона. Но сейчас он уже не мог вернуться к приснившейся молчаливой Сирене, оставшейся под желтыми облаками возле нагретой солнцем каменной стены. Не мог. Поэтому он просто стоял, прислушиваясь к звону во всём теле и к истоме внизу живота, провожая пальцами водяные потоки и прислушиваясь к горящим на коже линиям, оставленными её губами.
Он начал ласкать себя, представляя, как это могла бы делать она, привычно сжимая своё напряжение мокрой ладонью и следуя за возникающими в сознании картинками, вспыхивающими перед закрытыми глазами. Он ласкал себя до тех пор, пока судорожный выдох не заметался по его телу, тяжелым пульсом колотясь в сжимающимся ритмичными спазмами паху и толчками отдаваясь в открытых губах, ловящих струи горячей воды.

Он совсем не запомнил, каким был этот день, постоянно возвращаясь к редкому чувству смятения внутри себя и терпеливо ожидая надвигающуюся ночь. Для того, чтобы в тревожных провалах тоскующего сознания снова попытаться найти ту, которая оставила в его ладонях неостывшее тепло своего обещания. Не успев его нарушить.



GC