По ту сторону жизни

...Он шел по дороге сгорбившись и глядя себе под ноги. Молодой еще мужчина в длинном черном плаще, с растрепанными ветром волосами и пустым взглядом.
Он не помнил сколько времени шел вот так. Дорога серой, насквозь пропыленной лентой убегала куда-то в даль, и не было ей ни конца, ни начала...

...А вокруг раскинулся пугающий мир, чужой и непостижимый. Воздух здесь был желтоватого оттенка. Ветер гнал по дороге серые клочья пыли, а быть может пепла. Безумные красные облака, не слушаясь ветра, стаями носились по кругу...

Когда путник изредка оглядывался по сторонам, он видел странные, тающие картины. Стоило ему на мгновение задержать взгляд на дереве, растущем на обочине или на придорожном камне, как они тотчас же подергивались рябью, словно вода в реке, и расплывались, через миг исчезая совсем. Лишь дорога под ногами была единственным, что оставалось неизменным в этом странном мире. И путник шел дальше, спотыкаясь и с трудом переставляя уставшие, отяжелевшие ноги. Плащ не спасал от ледяного ветра, он ежился, засунув руки в карманы, стараясь сохранить хоть каплю тепла. Почему-то адски болели запястья, болели так, словно их прижигали раскаленным железом. Мысли в голове временами сменялись всепоглощающей пустотой, и тогда он словно проваливался куда-то в бездну, не видя и не ощущая ничего больше, но все равно продолжая идти вперед сквозь ветер и пыль...
Выныривая из небытия, он пытался цепляться за ускользающее сознание, вызывая к жизни давно сгоревшие воспоминания. И тогда внезапно мир преображался, и странник видел картины давно потерянного прошлого...

Новый порыв леденящего душу ветра взметнул полы его плаща. Он поднял голову, и ветер, забавляясь, швырнул ему в лицо горсть дорожного праха. А затем принялся закручивать пыль в маленькие серые вихри, свистя и глумливо завывая. Мужчина на мгновение закрыл лицо рукавом. Когда же вновь огляделся вокруг, увидел, что идет по старой деревенской улице. Вокруг столпились маленькие, аккуратные домики с красными крышами. В полисадниках цветут цветы, где-то лают собаки, взъерошенный петух деловито роет землю желтыми, когтистыми лапами.
Под огромным, замшелым деревом притулился старый колодец. Страннику сразу вспомнилась его скрипучая песня...
...А вот и скамейка, на которой когда-то любила сидеть его старая бабка Дарья. Да вот и она сама. Сидит себе, уставившись не то на проходящих мимо селян, не то в глубины своей собственной памяти, и гладит сморщенной рукой толстого серого кота, свернувшегося у нее на коленях.
Странно, ему почему-то казалось, что бабки Дарьи давно уже нет на свете...

Поравнявшись с домишкой, стоявшим на самом краю деревни, он заметил всклокоченного белобрысого мальчугана лет десяти, перелезающего через высокий забор. Спрыгнув на землю, тот припустил по улице так, что пятки засверкали. Карманы беглеца изрядно оттопыривались, и странник знал, что там украденные в соседском саду яблоки. Знал потому, что этим мальчишкой когда-то был он сам...

Новый порыв ледяного ветра. Он на секунду зажмурил слезящиеся от пыли глаза. Когда же открыл их снова, вокруг простиралась все та же серая пустыня, и дорога по-прежнему змеилась под ногами, теряясь где-то вдали, среди холмов, поросших рыжей, колючей травой...
Странник не знал, существует ли здесь время. Все чаще ему казалось, что оно исчезло, так же, как бесследно исчезали миры, сквозь которые он шел...
 
...Новое падение в пустоту...

...Он оказался в самом центре городской площади. Вечерело, сверкали фонари, заливая все вокруг мягким, золотистым светом прирученного солнца. Вышедшему из безмолвия человеку неприятно резал уши шум и грохот большого города. Вокруг сновали люди, сломя голову мчались куда-то трамваи, подгулявшая компания, размахивая бутылками, орала непристойные песни гнусавыми голосами. Сверкающие разноцветными огнями витрины выкрикивали рекламные лозунги. Кто-то смеялся, кто-то увлеченно ругался по телефону, кто-то спешил, а кто-то лениво прогуливался, засунув руки в карманы и зевая по сторонам.
Он подошел к зданию кинотеатра. Над входом ярко-красными буквами горело название: "Родина". Он тотчас же узнал его, да и разве мог не узнать... Именно здесь, шесть лет назад, они познакомились... Был точно такой же усталый вечер, вот только тогда еще, кажется, шел дождь...
Внезапно он замер, затаив дыхание и вглядываясь в высокую, грациозную фигуру в белом пальто. Сердце дало перебой.
...Девушка легко взбежала вверх по ступеням, изящным, до боли знакомым жестом отбросила за спину длинные, черные волосы и скрылась в сверкающей глубине кинотеатра.
...Холодная капля скатилась по щеке. А затем еще одна упала на лоб и пробежала вниз по виску.
А вот и дождь... Он провел рукой по лицу, стирая влагу. На ладони почему-то остался кровавый след.
Он поднял голову, чтобы взглянуть в глаза небу.
Ну да, конечно. Над городом корчились, захлебываясь неслышным хохотом безумные красные облака...

И вновь вокруг ничего, лишь пропыленная дорога под ногами. Обреченно странник сделал следующий шаг...

Темнело. Со всех сторон медленно стягивался туман. И вскоре он не видел уже ничего кроме промозглой белесой пелены. Лишь только проклятая дорога была по-прежнему ясно различима, и, извиваясь, ползла к одной ей ведомой цели.

Ветер стал еще холоднее, прерывистое дыхание путника превращалось в белый пар. А быть может он сам уже стал частью этого безжалостного, ледяного ветра...
...Изредка, где-то за плотной стеной тумана, загорались и тут же гасли странные зеленые огоньки. Временами ему чудились непонятные шорохи, скрип и чье-то хриплое дыхание, словно где-то совсем рядом собиралось испустить свой последний вздох измученное страданиями существо...
Страх ледяной ладонью коснулся спины, пробежался длинными пальцами вдоль позвоночника...
...Как странно... Ему казалось, что он давно разучился что-либо чувствовать... 

Неожиданно туман стал редеть, и сквозь него проступили силуэты деревьев -  огромных, кряжистых великанов с голыми, торчащими во все стороны ветвями и сучьями. Корявые руки-ветви тянулись к дороге, словно пытаясь схватить человека, одиноко идущего сквозь ночь. Качаясь из стороны в сторону, они скрипели и стонали на разные голоса, будто бы жалуясь ему на что-то. Человек зябко передернул плечами и сделал шаг к центру дороги, подальше от странных, стенающих лесных исполинов.
Внезапно слуха его коснулся звук, напоминающий барабанный бой. С каждым мгновением звук становился все отчетливее, постепенно приближаясь. То путнику казалось, что неведомый барабанщик притаился где-то в тумане, то он напряженно вглядывался вперед, убежденный, что музыкант идет ему на встречу. А временами ритмичные удары словно наступали ему на пятки, и, вздрагивая, он оглядывался через плечо на уже пройденный путь.
Понемногу нервы начинали сдавать. Странник сделал еще один шаг, и остановился, покачиваясь от усталости и необъяснимого, скользкого ужаса, нарастающего с каждой секундой, с каждым ударом невидимого барабана.
...А потом опустился прямо в пыль, зажимая руками уши, безуспешно стараясь спрятаться за стеной тишины... Ужас уже не просто стоял за спиной, дыша в затылок, он все сильней и сильней, до боли сжимал его сердце в своем костлявом кулаке...

...Впереди начало разгораться загадочное бледно-зеленое зарево, словно кто-то неведомый разжег на пути огромный костер. С каждой минутой огонь разгорался все ярче и ярче. Вот занялись ветви лесного исполина, растущего на самом краю дороги, и жалобный скрип горящего дерева, подхваченный ветром, до жути напомнил человеческие стоны... Казалось, зарево поджигало ледяной ночной воздух, который тотчас же начинал полыхать, словно клочок старого пергамента, негромко потрескивая и рассыпая вокруг изумрудные искры.
Зеленые огоньки среди деревьев стали вспыхивать чаще, и уже не гасли, путаясь в сетях тумана. Все вокруг затопил бледный, мертвенный свет...

Внезапно страннику показалось, что все вокруг охвачено огнем, и он совершенно один среди корчащегося в агонии, гибнущего мира...
Он изо всех сил зажмурил глаза, надеясь, что и этот зловещий мир исчезнет без следа, так же, как таяли остальные...
...Но все вокруг оставалось по-прежнему. И только впереди, там, где полыхал, пожирая ночь, неудержимый изумрудный пожар, показался чей-то стремительно приближающийся силуэт.
Вскоре путник различил, что навстречу ему движется невероятно высокая фигура, закутанная, казалось бы, в саму темноту. Мужчина поднялся, ожидая приближения черного незнакомца. Особенно сильный порыв разъяренного ветра чуть было снова не сбил его с ног.
Незнакомец приближался с нечеловеческой скоростью, будто бы плыл прямо по воздуху, не касаясь ногами земли. На нем был длинный, просторный балахон, низко опущенный капюшон полностью скрыл лицо. Как ни старался, странник так и не смог различить звук его шагов.

...Незнакомец замер совсем близко от него. По оголенным нервам проползли несколько невероятно долгих мгновений, до краев наполненных безмолвием...

Наконец пришелец заговорил. Голос его был глухим и слегка надтреснутым, и путнику отчего-то вспомнилось топкое болото и старые, замшелые валуны...

"Зачем ты пришел сюда?" - cпросил его пришедший из изумрудного пламени.

Странник стоял не шевелясь, и завороженно смотрел на незнакомца, стараясь разглядеть хоть что-нибудь под низко опущенным капюшоном. Смысл вопроса он понял не сразу.

"Я просто чувствовал, что должен идти. - Медленно ответил он.-  Я не знал, куда приведет меня эта дорога..."

"Зачем ты ступил на нее?"

"Не помню. Это было так давно... Помню только, что долго ее искал, что она была единственным выходом, моим спасением..."

"Спасением?.. - Повторил незнакомец, и голос его прозвучал гулко, как будто раздавался из глубокого колодца. - От чего ты хотел спастись, человек?.."

Странник стоял, слегка покачиваясь, и дышащий пылью ветер трепал его светлые волосы. Мысли плыли в его голове в самых разных направлениях, иногда смешиваясь и рождая причудливые образы. Наконец он ответил:

"Наверное я хотел спастись от одиночества..."

"Да что ты знаешь об одиночестве?.." - Чуть слышно прошелестел незнакомец...

"Я совершенно один... - Ответил ему путник. - В этом мире у меня никого нет. Я не нужен своим друзьям, я стал обузой для своих близких. Я хотел что-нибудь изменить, повернуть к свету, или просто погрузиться в ничто... - Он хотел добавить еще несколько слов, но поперхнулся пылью...

Перед внутренним взором странника стремительно замелькали образы и давно забытые ощущения...

...Cмеющиеся, ласковые глаза... Аромат чайных роз. Нежное прикосновение к щеке... Чуть слышный шелест платья... Распахнутая настежь дверь. Сквозняк. Смятая, скомканная записка, брошенная под стол.
...Старые часы, отсчитывающие минуты, дни и месяцы безграничной, всепоглощающей пустоты...
...И крик. Крик в никуда, до раздирающей боли в горле...

...Странный незнакомец молчал, но путник почему-то не сомневался, что он увидел тени его мыслей, пронесшихся за сомкнутыми веками полустертыми тропами памяти...
Прошли мгновения, а быть может часы, молчание окутывало, точно липкие нити паутины. Мыслей больше не было, все они растворились, точно в кислоте, в этом нескончаемом, зловещем безмолвии...

...Где-то по-прежнему грохотал барабан, но четкий ритм его ударов сломался, сделавшись хаотичным...

"Что ж... - Наконец проговорил незнакомец, и в этот раз голос его был подобен шипению змеи перед броском. - Ты хотел познать забвение. Хотел получить то, чего не был достоин. Возрадуйся, ты достиг своей цели, обрел то, к чему так стремился! Ты теперь не один, ибо я здесь, и всегда пребуду с тобой!"

Рукава его черного одеяния взметнулись вверх, и из-под капюшона, словно щупальца, потянулись тонкие, серебристые ленты тумана. Их становилось все больше, и путнику чудилось, что он слышит шипение множества змей...
Туманные ленты окружали его со всех сторон, тянулись к нему, извиваясь в жутком, зловещем танце...
...Внезапно они, словно живые, ринулись вперед, опутывая его руки и ноги, и одна за другой стали проникать внутрь сквозь отверстия на лице. Просачивались сквозь ноздри и уши, сквозь истекающие прозрачной жидкостью глаза, проскальзывали в широко раскрытый в немом крике рот, и скользили дальше, вниз, скручиваясь кольцами где-то в легких...
Выпучив глаза, странник отчаянно пытался глотнуть хоть немного воздуха, но воздух исчез, и он глотал все больше и больше туманных змей. Невероятным усилием он разорвал стягивающие тело ленты, и закрыл ладонями лицо, но белесые щупальца словно не видели преград, проникая в него сквозь плотно прижатые к лицу руки, почему-то вдруг ставшие полупрозрачными...

"Как же ты жалок, человек..."
В голосе незнакомца прозвучало презрение Древнего, познавшего Вечность...

Странник не видел лица, но знал, что пришедший из огня пристально смотрит в его душу, заставляя ее корчиться так же, как тело, медленно обугливаясь в адском зеленом пламени...
Не в силах больше стоять на ногах, задыхаясь и давясь туманом, он рухнул на колени, а затем повалился на бок. Тело странника билось в конвульсиях, разум отказывался служить...
Он разодрал на себе одежду, и судорожно царапал ногтями горло.

...А высоко над ним простиралось равнодушное, чужое небо, никогда не знавшее ни звезд, ни луны. И теперь он отчетливо слышал хохот обезумевших облаков...

А быть может, это смеялся черный незнакомец. Смех его был оглушительным и диким, звуки неведомого барабана сливались с ударами сердца странника.

Внезапно пришедший из пламени запрокинул голову.
Капюшон сполз, открыв белое, совершенно плоское лицо, лишенное носа и рта, все состоявшее из множества ярко-зеленых, фосфоресцирующих глаз...

"Ничтожество... - Прошелестел незнакомец. - Жалкий, презренный червь, возомнивший, что познал одиночество!.. Раб, возжелавший отправиться на поиски покоя!.. Скажи, счастлив ли ты теперь, когда получил то, что искал? Быть может, теперь ты желаешь что-нибудь еще?.."

Сознание покидало странника, мучения достигли своего апогея. В его погружающемся в вечную тьму сознании яркой вспышкой промелькнула последняя мысль:

"Дышать!.. Дышать...
Жить!.."


                ***

Cквозь не прекращающийся шум в ушах он различил противное пищание электрических приборов, и, распахнув глаза, утонул в мягком, золотистом свете. Вокруг суетились несколько человек в белом. Он поморщился от боли: запястья горели так, словно на них надели огненные браслеты. От слабости он даже не мог пошевелить руками, и поэтому просто скосил на них глаза.  Браслеты и правда были. Из белых, тугих бинтов.

Внезапно он услышал чей-то отчаянный плач. Совсем рядом кто-то всхлипывал и стонал, захлебываясь слезами и иногда причитая. Голос показался ему знакомым. Он с трудом повернул голову. На стуле возле кровати сидела пожилая женщина в простом коричневом платье. Седые волосы ее растрепались, слезы градом катились по морщинистым щекам, падали на колени и на сморщенные руки, судорожно сжимающие трость. Молоденькая медсестра протягивала женщине стакан, вновь и вновь повторяя:

- Прошу Вас, выпейте! Не волнуйтесь, Вам нельзя волноваться. Поверьте мне, теперь все будет хорошо. Это невероятно, это самое настоящее чудо!.. Ваш сын будет жить!..

Но несчастная старушка, похоже, не видела ни протянутый стакан, ни девушку-медсестру. Она видела только широко распахнувшиеся синие глаза лежащего на кровати мужчины с забинтованными запястьями. Не отрывая взгляда от его осунувшегося, изможденного лица, вся подавшись вперед и дрожа с головы до ног, она срывающимся голосом повторяла:

- Сыночек... Как же так... Мальчик мой! Сыночек!.."


    


               
                23 - 25 ноября 2012 года.






__________________

 Копирование, публикация и любое использование моих произведений или отрывков из них допускается только с моего письменного разрешения, с указанием моего полного имени и фамилии, а также с указанием ссылки на текст произведения, размещенный здесь, на моей авторской странице. Во всех остальных случаях это будет расценено как прямое нарушение закона о защите авторских прав.