Сказка 4. Мышиная месть

- Что наша жизнь – игра! – напевал рано утром Чёрный кот, ворошась на кухне среди выставленной на пол кухонной утвари. Кот поднимал, крутил картонные коробки и трусил банки, но съестного в них не находилось, а в животе голодного кота журчало.  - Да где же она?
- Привет, Мур, - вошёл на кухню Белый кот.
- Здорово, Бас, - ответил Мур. – А ты не знаешь, куда подевались наши припасы, - поинтересовался он, - а то у нас в кухне пусто, как в шаре Ко!
- Тебе стоит спросить у Миры, - улыбнулся в ответ Бася, - ещё утром она всё тут собрала в мешок и куда-то его утащила.
- Догадываюсь куда, - хихикнул Чёрный кот, - опять она свой театральный выводок подкармливает!
- Искусство требует жертв, - ответил ему в тон Белый кот и подмигнул  левым глазом.
- Ага, а ещё «хлеба и зырищ», - подмигнул ему в ответ Мур. - Говорят, - как бы между делом заметил он, - Бульт ставит новую пьесу…
- Прекрасно! – обрадовался Бася. – Я ещё не был ни на одном спектакле Бульта, а посмотреть очень бы хотелось.
- Я бы на твоём месте не торопился, - усмехнулся Чёрный кот, - говорят, у них недобор актёров.
- А я с радостью готов им помочь, - сказал Белый кот, - правда, я же не мышь, – расстроился он.
- А у них с мышами проблем нет, - хихикнул Мур, - просто отбоя нет, от желающих поучаствовать в спектакле. У них с котами проблема.
- А какая проблема? – заинтересовался Бася.
- Известно какая, - философски улыбаясь, заметил Мур, - извечная! Ты же сам сказал, искусство требует жертв! А мышиное искусство, - скалился он, - требует наших жертв! Кошиных!
- А о чём спектакль, Мур? – осторожно поинтересовался Белый кот.
- А о пустом и полном! – хихикнул Мур. – Бульт решился-таки утолить неутолимую мышиную жажду, - паясничал он. – О пустом желании мышей - победе и обеде над поверженным котом! Страшная мышиная месть! У, наивный Бульт, где же он найдёт себе кота, чтобы позволил над собой пообедать!
- Его можно понять, - сказал Белый кот, - он просто хочет вернуть им уверенность в себе. Вот он и старается для поднятия мышиного духа.
- Главное, чтобы не перестарался, - заметил Мур, - а то того и гляди - принесёт нашего брата в жертву, мимоходом.
- Ты что, читал сценарий, Мур? – спросил удивлённый Бася.
- Хм, нетрудно догадаться, - хмыкнул Чёрный кот, - что кота ждёт. Для того чтобы вернуть себе храбрость мыши, чаще всего, обрекают на заклание кота, - пояснил он. - Вместо того, чтобы перебороть свой страх они стараются уничтожить то, чего боятся. Даже если оно, - кот хихикнул, - им угрозы не несёт.
- Ну а ты, что же, не хочешь помочь им перебороть свой страх? Да ещё в  театре? – недоумевал Белый кот.
- Нет уж, увольте! – фыркнул Мур. - Бас, я слишком хорошо знаю, что жизнь часто становится театром, а театр – жизнью. Свой страх надо преодолевать в жизни, а не на театральной сцене, – пояснил кот, - а то станешь ты добычей театральных критиков и голодных зрителей. А я никогда не буду добычей, и не дам принести себя в жертву на алтаре мышиного недовольства, потому что жертва - дело добровольное.
- Да, - согласился Белый кот, - жертвовать можно только собой.
- Вот именно, - подмигнул ему Чёрный кот другим глазом, - поэтому придётся им вытащить на сцену другого актёра, плюшевого…
А вечером мышиный театр сверкал. Снаружи – заново отстроенными стенами театра, а изнутри – самым блистательным мышиным обществом. В театре был аншлаг. Отчасти потому, что это была премьера, но главным образом потому, что называлась она - «Мышиная месть». И ещё потому, что в зале, в королевской ложе сидела она, та, чьё имя мыши никогда не называли вслух, а тихо, с трепетом и обожанием шептали «Королева!». Великий мастер Брухо Бульт, слава которого снова взметнулась на небывалую высоту, написал пьесу, которую жаждали увидеть все мыши. Шёл третий акт. В первых двух актёры вспомнили и восстановили на сцене последний спектакль Бульта. Там было всё, слава и позор, гордость и коварство, любовь и ненависть, а теперь на сцене ожила месть. Зал замер в предвкушении, что сейчас на сцену вынесут изловленного лучшими мышиными охотниками наводящего ужас чёрного как смоль кота. И вот он настал, долгожданный миг, когда свой позор превращается в славу, когда страх переходит в гнев, а победитель становится побеждённым, и всё возвращается на круги своя. На сцену театра выволокли закованного в цепи и с ошейником на шее чёрного кота. О, он уже не был так грозен и велик как прежде, и, кажется, не настолько широк в груди. Некоторым особо пристальным зрителям показалось, что у кота от страха поменялся цвет глаз. И шкура его была какой-то свалявшейся, скорее, чернильного, а не чёрного цвета… Но, главное, без сомнения, это был именно кот. Тот или этот, да какая разница?! Они все виновны без различия и велики их грехи перед мышиным народом! Настало время мести. Мышиной мести.
- Пф! – раздался громкий звук. Это в зале одновременно выстрелили десятки хлопушек, и на связанного кота обрушился град фантиков,  конфетти, и ореховых скорлупок. – Пф! – грянул новый залп и по сцене, дробью, застучала крупа. Шквал мышиного негодования нарастал и вот уже в лежащего на сцене кота полетели полновесные лесные орехи. Кот вздрогнул, когда один особенно сильный бросок достиг цели и выпущенный зрителем орех попал ему в голову. Другой меткий бросок поразил его прямо в бок. А затем в бой пошла тяжёлая артиллерия – мышиные котапульты. Сделанные из мышеловок, они превратились в грозное орудие мышиной мести, потому что метали они мочёные помидоры. Неизвестно откуда в зале появились сразу две котапульты и били по коту прямой наводкой.
– Бам! – и мокрый снаряд попал коту в лоб. – Бам! – и другой снаряд попал туда же! Зал заревел, одобряя метких стрелков, а у кота, казалось, вылезли на лоб глаза и слились в один. И тут один мышонок заметил, что королевская ложа опустела. И означать это могло только одно. - Королева в восхищении! – пропищал тоненьким голосом мышонок, и мгновенно в шумном зале воцарилась тишина. «Королева в восхищении покинула зал!», - шептали мыши и глаза их загорались странным огнём. И тут один зритель прокричал долгожданный, непредставимо желанный мышами призыв: «Мочи кота!!!» и остальные зрители с рёвом подхватили его. «Мочи кота!» - неистовствовал зал, и половина зрителей выплеснулась наружу театра и через мгновение вернулась назад, таща пожарные бочки с водой, которые всегда стояли на заднем дворе театра. Качнулись качели насосов, наполнились шланги и в кота ударила первая струя холодной воды. Этого уже кот вынести не смог.
- Мрмяумя! – раздался кошиный крик, и фиолетово-синий кот забился в цепях. Вода била в него сильными струями и смывала слой нанесённых чернил и красок, отчего шерсть кота слиплась и перед ликующими мышами предстал донельзя ободранный, со свалявшейся шерстью кот. Он бился в цепях, но цепи держали крепко, а ошейник душил кота и не давал ему вырваться. Это был полный триумф мышей. Реванш. Победа. Окончательная и, казалось, бесповоротная, как вдруг…
- Мрмяумяумяумя! – раздался новый кошиный крик, но в этом крике уже не было обиды и разочарования, в нём звучала первозданная кошиная ярость. В сердца мышей вернулся прежний ужас. Новопостроенные стены театра рухнули и в зал одним прыжком пробился кот. Чёрный кот. С горящими алыми глазами. Это был он - мышиный кошмар воплоти. Увидев на сцене своего собрата Чёрный кот посерел, и пошатнувшееся от страха сознание мышей вдруг нарисовало им странную картину, что изо рта, носа и ушей кота вдруг пошёл дым, а затем из них явилось пламя.
- Мрмяумя! – яростно заорал Чёрный кот и словно настоящий дракон выплеснул в потолок театра комок огненного пламени. Застывшие в ужасе мыши услышали: - Капец! – зарычал Мур. – Полный капец! – и, прыгнув в зал, кот двумя ударами лап разметал котапульты, а затем в новом прыжке обрушился на бочки с водой. Хлынувшая из раздавленных бочек вода, словно по приказу кота закрутилась в водоворот, который взорвался изнутри страшной волной. Волна разошлась во все стороны и выбросила наружу театра парализованных зрителей. Чёрный кот метнулся молнией к лежащему на сцене фиолетово-белому коту, и, словно бумагу, разорвав железные цепи и ошейник, подхватил и вытащил брата наружу.
- Ну ты как, Бас! – Мур потряс Белого кота из живота которого толчками выходила вода. – Нахлебался театральной жизни? Ну как тебе, уже лучше?
- Мне всё … фиолетово! – признался Белый кот, рассматривая в луже своё отражение.
- Цел! – обрадовался Чёрный кот. – Артист  погорелого театра! – Приговаривал он, и, сорвав занавес, начал оттирать спину Белого кота от чернил. – Жертва абсурда! Бас, ну куда это годится? Как ты мог? А если бы они, а если бы ты, а если бы мы тебя потеряли?!
- Мур, - прошептал Белый кот, - а как же свобода выбора и право жертвовать собой?
- Собой! А мы с тобой – одно целое! У тебя в теле моя часть! – отрезал Чёрный кот все попытки Белого кота к самоотделению, и показал на появившееся после незабвенной игры в Ко на шее Баси маленькое чёрное пятнышко. – А у меня – твоя! – продолжил Мур и ткнул лапой на свою белую манишку. – И я ни собой, ни тобой жертвовать не намерен!
- Мур, - пришёл в себя Белый кот, - ты же знаешь, искусство…
- Слышал уже, - фыркнул Мур, - лились уже мышкины слёзы, крокодил бы обзавидовался. – Ну где ты, твоё величество, Мира? – крикнул куда-то в глубину театра кот.
- Это трагедия! – раздался рядом тихий, с едва сдерживаемыми рыданиями голос мышки. – Бася, я никогда больше, никогда … 
- Какая натура! – раздался рядом оптимистичный голос. – Настоящая драма и полный капец моего театра, -  сказал, выбираясь из руин, помятый Брухо Бульт. На его морде гордо топорщились усы, а очки превратились в пенсне. 
- Теперь даже щедрые поборы не восстановят твою подмоченную репутацию, - хихикнул Чёрный кот, показывая Бульту на плавающие в разрушенном зале театра зонтики, сумочки и прочие мышиные богатства, но смотря при этом почему-то на мышку.
- Мы всё восстановим! – сказала Мира и топнула лапкой, прожигая взглядом кота, - но если ты, Чёрный, когда-нибудь, раскроешь рот и скажешь, кого ты в нём нёс…
- Я буду нем, как рыбы! – заявил Чёрный кот, вращая глазами. – Как наши рыбы, - добавил он в сторону. – Из этого положения только один выход есть!
- Какой? – хором спросили три театрала.
- Это же полный капец труппы! – сказал Бульт, которому очень понравилось это выражение котов.
 - Котастрофа! – подтвердила мышка, разглаживая своё безнадёжно испорченное парадное платье, но поглядывая виновато на Белого кота.
- Finita la commedia! – заявил Белый кот, вытирая морду занавесом, подводя окончательную черту под своими театральными экспериментами.
- Воскресение! – с жаром сказал Мур. – И, судя по всему, рождение новой легенды, - хихикнул только одному ему и … ей понятной мысли Чёрный кот. – И рождение новой мышиной традиции - после каждой успешной премьеры давать праздничный обед в королевском дворце! На меньшее я не согласен!
- Ничего себе … традиция, - возмутилась мышка.
 
– Ничего себе? Ничего тебе! Хорошо, – и Чёрный кот облизнулся, потирая лапы, - тогда всё остальное достанется нам!