Ах, какой мы были парой!

Данный текст - целиком и полностью фантазия автора на тему дружбы по-работе.
Все совпадения случайны, герои выдуманы,
за достоверность сведений автор ответственности не несёт)))

«Ах, какой мы были парой!»

В десятом часу  вечера,  все наконец-то, разошлись по домам, никто ничего не хотел и не требовал, и мобильный звонил не чаще, чем раз в 15 минут;  и, наконец-то, можно было разнести то, что надо, в таблички, распечатать, развесить, составить план на завтра и отчаливать домой. 

На первых порах, у нас была идиотская система – я заполняла таблицы, графики, набирала объявления на своём компьютере, затем, скидывала всё на флешку, и несла распечатывать в «офис».   
По вечерам  в «офисе» скучал охранник.  По обыкновению, он потрепал мне нервы, то не желая включать комп, то пугая, что сменили пароль. После, пока мои бумажки выползали из принтера – «развлекал» рассказами о своей жизни.  К этому благословенному моменту, мне было уже всё всёравно.  Я приезжала на работу к восьми утра - раньше всех, весь день  носилась как белка в колесе, и уезжала позже всех – иногда, когда уже наступало «завтра».
Обязанности мои были просты – всё должно работать, все должны работать, никаких срывов, и ещё, крайне желательно, улыбаться. С последним  у меня, ну никак, не получалось.  А заботило меня другое. Или «заботил». Или «заботила». Аля. Наш гостевой редактор.

Аля работала в автономном режиме. Приезжала непосредственно перед студийными съёмками, проводила гостей от проходной, и исчезала. А я оставалась. А всем, конечно же, хотелось знать, кто будет «важным гостем» на следующей съёмке. Студийщикам и массовке -  во сколько начало – мы подгоняли время под возможности гостей. Оператору-постановщику - сколько будет этих важных гостей. Гримёрам -  мужчины они или женщины, блондинки, брюнеты или лысые. Сценаристу надо было вставлять в текст имена и информацию о госте. А продюсер желал просто получать ответы на свои вопросы немедленно.  Я начинала звонить Але, и, чаще всего, слышала:«Я ничего сейчас сказать не могу, все на звонках, я предупрежу, как станет известно.». Мы записывали программы один день в неделю. Подряд по две-три. День съёмок не менялся, но время!  Всё зависело от Али.  А вытащить из неё предварительную информацию было невозможно!

В один из вечеров, когда общение с охранником  находилось в стадии  «беседа за жизнь», я  бездумно рассматривала «офис»,  стараясь не вслушиваться в выливаемые на меня сведения,  что-то яркое привлекло меня. Какая-то необычная папка. Автоматически я взяла её, чтобы рассмотреть по-ближе. Подёргала замочек, папка раскрылась. В ней были имена и телефоны  потенциальных гостей  нашей программы – «база звёзд» и красиво отпечатанная в цвете табличка – дата съёмки, время, предполагаемый гость, на какой стадии находятся переговоры. «По-гостевой» план съёмок нашей программы!

- Что это? Чьё это? – я невежливо прервала охранника на каком-то душещипательном моменте его боевой биографии. – Откуда это здесь?!
- А, это ваша гостевая оставила, ща, небось, вернётся-прибежит….
План! План! Отпечатанный план на месяц.  Я могу не мучиться. Не звонить Але. Не тратить время. Просто смотреть в табличку и отвечать. А если что-то измениться… «Так что ж Вы хотели? Это телевидение».
Я отксерокопировала все листы. Велела охраннику убрать папку  и отдать в руки Але, либо мне, если она не вернётся. Довольная, отправилась к своему компу – бэкапиться, выключаться и домой, домой, домой!
На выходе меня догнала Аля:
- Как ты посмела?! Разве это твоё? Какое ты имела право?! Ты понимаешь, как это называется?!
Холл. Люди. Крики. Пойдут сплетни. Мне это не нужно. Нашей программе это не нужно.
- Аля! Успокойся, пойдём покурим?
- Я не курю.
- М…
- Но постою с тобой.

В курилке я начала жаловаться на свою горькую судьбину.  Плакаться Але в жилетку. Извиняться. Объясняться. Ещё раз просить прощения и просить войти в положение.  
- А почему ты ещё на работе, так позно? – спросила Аля.
- Я каждый день так.
- Почему?
- Мне нужна работа. Мне нужна ЭТА работа.
- Понятно. Я буду высылать тебе план на электронку. Но ты же понимаешь, что всё может измениться в последнюю минуту?
- Конечно. Это же телевидение.
Отныне, я получала на электронку предварительный план, уточняющий план, окончательный план и макет афиши, которую нужно было распечатать и повесить. И данные гостей, чтобы им выписали пропуска.
А Аля начала со мной «дружить». Именно она со мной. Она начала курить. И, приехав, в день сьёмки, звала меня покурить. Я говорила:«Сейчас, сейчас» и отвечала на телефонные звонки, распечатывала заявку, потом заносила в график съёмку, вызывала машину, печатала бланк запроса, объясняла почему выездная съёмка невозможна в ближайшую субботу, искала оператора со своей машиной, смотрела черновой вариант какого-то сюжета, читала чей-то текст, потому что «посмотри, пожалуйста, ну ты же знаешь что нужно», перематывала кассеты, шла мыть стаканы для гостей и… Сталкивалась на лестнице с Алей, которая стояла и ждала меня:«Теперь мы покурим?». Она никогда не обижалась, что я забыла про неё, всегда улыбалась и была рада меня видеть. Она даже пыталась помогать мне «в подготовке студии». Но в день студийной записи у неё и своих дел было достаточно. Гости застревали в пробках. Заболевали.  Уезжали вести корпоративы.  Передумывали. Аля бралась за телефон. Умоляла. Давила. Иногда, бегала по телецентру и хватала за руку «медийные лица»: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Всего полчасика!». Съёмки ни разу не сорвались
А Але стало скучно, и она перешла в корреспонденты.  И стала делать небанальные, спорные,  качественные сюжеты. Она их и монтировала сама. На бетакамах.  Это , как при помощи двух видеомагнитофонов, с одной кассеты на другую фильм переписывать. Помнит кто-то?  Берётся кусок из начала одной кассеты, потом из середины, потом опять  из начала. Отдельно звук.  Я не осилила.  А Аля научилась. Она часто оставалась поздно вечером, чтобы спокойно «склеить» сюжет, а я заполняла свои графики-таблички.    Я жаловалась ей на новых гостевых,  которые, « хоть и смотрят мне в рот и в глаза заглядывают, а делать ничего не умеют и не хотят». Она сочувствовала.   Мы всё так же ходили курить, и она ждала пока я освобожусь, а если я рычала:«Отойди от меня, мне некогда! Мне НЕКОГДА!», - она предлагала принести чай из буфета или кофе из автомата.  Когда случалась запарка -  монтировала сюжеты  других корреспондентов.  А потом она ушла в другую программу.  А я осталась.

Работа вяло катилась, всё налаживалось и пришло к стадии монотонной однообразности, когда отсутствие плохих новостей перестаёт считаться хорошей новостью.  Однажды, я вышла к кофейному автомату, закурила сигарету и поняла, что мне не хватает Али. Была бы она здесь, стояла бы, что-то говорила, а я бы разглядывала её простую качественную одежду, купленную не в России, её неброские сваровские украшения, и мои глаза отдыхали. И ничего не надо было бы говорить... Я докурила сигарету, допила кофе и отправила Але смс: «Тебя нет и не с кем кофе попить, приезжай в гости».
Она приехала. 
И осталась ещё на какое-то время. Наша программа отмечала год существования. Торжество планировалось грандиозное. Гости должны были быть, и такими, «чтоб не стыдно было».  Аля взялась за телефон и не подкачала. Количество «медийных лиц» на квадратный метр мероприятия было такое же, как на «Оскаре», но в Российских масштабах. Звёзды журналистики, не успев понять что происходит, и что они вообще здесь делают,  видели других звёзд, здоровались, целовались, выходили на сцену, говорили какие-то тёплые слова.  Кто-то забегал на пять минут и оставался, кого-то вызванивали в процессе словами:«Старик, ты где сейчас? Тебе надо подъехать, тут такое!». И «старик» приезжал.  Аля металась между ними: бледная, даже сквозь,  от души наложенный гримёрами, макияж.  Необычная, в обычном шёлковом костюме, вместо необычных джинсов. Каждый раз, когда мы сталкивались, она звала меня курить. В один из таких перекуров, мы увидели ещё одно телевизионное светило. Светило неуверенно шло куда-то мимо нас. Аля бросила сигарету, подлетела к светилу и: «Здравствуйте, здравствуйте! А мы Вас ждём, ждём. Пойдёмте, пойдёмте. …». Ошарашенное светило осветило небосвод нашего праздничного зала.

Прошёл ещё год.  Я работала в той же программе. Аля меняла работу по настроению и интересу. Везде добивалась успеха и находила что-то новое. Мы перезванивались. Иногда, она заезжала в гости. Мы пили кофе из автомата и курили. Я больше не орала ей:«Мне некогда!», я говорила другим:«Ко мне подруга приехала, я имею право кофе выпить?!». Подруга.    

Под Новый Год нашу программу закрыли.  Я увезла из «офиса» Алин подарок -  органайзер-карандашницу.  С  10 января началась моя  работа на новом проекте. Если раньше мне казалось, что я работаю на лесоповале, то теперь я считала себя каторжанином-рудокопом. Но мне это нравилось. Только  с гостями были большие проблемы. Полгода в  телефонных разговорах я жаловалась Але на трудную судьбину, а начальству рассказывала про великолепную Алю.  Наверное, это было в марте, очень тёплый март. Я с телефоном в руках, нарезаю круги на роликах вокруг станции метро «Владыкино», говорю с Алей.   Десять минут, двадцать, сорок…
- У нас опять проблемы  с гостевиком. Это просто ужас какой-то. Кстати, начальство несколько раз говорило:«Была бы у нас твоя Аля»…
- И сколько?
- Сумма, за которую ты работаешь.
Мы с Алей снова объединились.  И не было преград нашему тандему!  Как я раньше писала план программ на месяц? Сначала выбирала праздники, затем, читала пожелания канала, например:«Обязательно рассказать о необходимости энергосберегающих лампочек», или «осветить просветительскую работу программы «библиотека шаговой доступности». Затем, добавлялась «социалка» и «развлекуха». Всё! План готов.
Але это было неинтересно. Она звонила мне в ночи:
- Я подумала, было бы неплохо пригласить  А, Б и С и поговорить с ними о вырубке лесов, а?
- Хо-ро-шоооо… а как будет звучать тема?
- Придумай что-нибудь, ты же редактор.
И до четырёх часов  мы обсуждали  темы месяца, и какие к ним сюжеты и каких звать гостей и оттачивали формулировки вопросов.
А с утра каждый делал своё дело. И немножечко, дело другого.  Так как знали мы друг друга давно, общались запросто. Иногда, стены студии-коробки сотрясались от наших воплей. Коллеги разбегались или прижимались к столам, а у нас шёл всего лишь творческо-производственный  спор. Затем, Аля приносила чай, и мы шли курить.
Всё чаще,  мы говорили о лично-рабочем. О том, что ей хотелось бы разрабатывать план и направление движения программы, может быть, снимать сюжеты, но не быть «гостевой». О том, что я  хотела бы «рулить процессом», но не заморачиваться на творческую составляющую. Какой прекрасной руководящей парой мы были бы. Но… Аля опять ушла. А я осталась до закрытия проекта.

В очередной  программе гостевой редактор был не нужен. Гостевым редактором была я. У меня получалось. Вполне не плохо.  А корреспондентов был недостаток. Мы вели с Алей долгие телефонные беседы на рабоче-личные темы. Однажды, я заманила её в гости на студию. Она посмотрела сюжеты и осталась в качестве корреспондента.  Аля легко переквалифицировалась с социально-развлекательных тем на строительно-жилищные. И снова у неё всё получалось превосходно.
Через три месяца программу закрыли.

Мы с Алей купили торт и поехали к нашему общему знакомому, который когда-то предлагал мне работу. Аля поддерживала с ним отношения, что-то снимала, что-то озвучивала. Я же, погружённая в трудовые будни, лишь передавала приветы.  На работу меня взяли. Надо было учиться новому и интересному.  По работе мы с Алей не пересекались, но виделись довольно часто. Вначале. Потом всё реже и реже. У нас были разные графики жизни и не было совместных трудобудней. 

А потом ушла я. На то были причины.  Аля написала мне письмо с вопросом,  формулировка которого мне не понравилась. Я предложила встретиться. Ей было некогда. Я уехала в отпуск на всё лето. Затем, она  - на всю осень.  Она отэсэмэсила  мне в  Новый  Год. Я ответила формально. Недавно, я поздравила её с  Днём рождения, тоже эсэмэской. Ответа не было.