Дом

1
Чёрный кабриолет катил издалека. Сейчас крыша опущена из-за частых дождей в этих
краях. Сказать же, что это за края, затруднительно. Но, наконец, путь окончен. Опустив стек-
ло, Агата подожгла смольную сигарету, а после зашуршала картой. Адрес одинокого дома у
дороги совпадает с тем, что дал редактор пару дней назад. В голове у девушки поплыли смут-
ные образы:
— Агриппина, — начал было редактор, но журналистка перебила:
— Агата
— Не суть
Неужели действительно так сложно запомнить за столько лет эти пять букв? Но девушка
не обижалась. Привыкла, что с ней никто не считается. Даже этот маленький и усатый, как
таракан, козёл.
— Вот адрес, а вот краткая история
Агата взяла залитую кофе папку из противных лапок и удивлённо уставилась на адрес.
— Это где вообще?
Куки, как его втайне обзывает вся редакция, пожал плечами:
— Всяко лучше, чем копаться в городских скандалах
Спасибо, успокоил. Девушка тогда просто вышла. Уже не впервой приходится ехать в ка-
кой-то забытый и оставленный Богом район Украины, чтобы вернуться и получить копейки
за очередную мистическую заметку в жёлтом журнале, который покупают только бабушки и
то, лишь для того, чтобы было на чём закручивать банки с огурцами.
Через два часа офисных страданий Агате наконец ответили из телефонной трубки. Тихий,
спокойный и вполне дружелюбный мужской голос сообщил, когда можно явиться.
Адрес верный. Прихватив зонтик и всякие мелочи, Агата поднялась по каменной лестни-
це. Дом журналистка рассматривать не стала. Почти всегда приходилось уезжать ни с чем,
потому задерживаться не стоит. Легонький стук через полминуты стал ясными барабанными
ударами. С той стороны — тишина.
— Чудесно, — сказала Агата.
В замок с той стороны мягко, словно нож, входящий в плоть, просунулся ключ. Два не-
громких щелчка, и дверь без скрипов и ужасных завываний, которых ждёшь от таких домов,
отворилась. Агата начала:
— Добрый вечер
А после, хотя в голове и заготовлен целый текст по поводу пунктуации и этики, девушка
застыла. В проходе стоял человек во фраке средних лет, будто перед парадом, весь начищен-
ный и наодеколоненный. В такое время да в таком месте ожидаешь увидеть пьянчугу, сума-
сшедшую старуху, демона — да кого угодно, но только не дворецкого.
— Вас зовут Агата? — ему порядок лет, но держится статно. Лицо бесстрастно, а взгляд,
пробежав по всему, что одето на Агате, остановился на лице.
— Да, — ответила журналистка и даже не узнала свой удивлённый голос.
— Входите
Дворецкий отошёл в сторону и Агата снова застыла, едва переступив порог. Идеальная чи-
стота, повсюду шикарная мебель из редких пород, дорогие подсвечники, а под ногами —
алые дорожки. Странно, но нет ни одной электрической люстры, нет сигнализации, нет и ро-
зеток. Но спрашивать Агата не решилась. Позже.
Дворецкий вновь закрыл дверь на два оборота, а ключ положил в карман.
— Вас ожидали раньше, поэтому сегодня, если хотите, можете остаться. Вам предостави-
ли комнату.
Агата кивнула, всё ещё восторженно разглядывая старинные картины, каменный камин,
что украшен позолотой, тяжёлые бархатные тюли — кучу всего того, с чем девушка разо-
шлась по жизни, так и не свидевшись.
Почти всё сознательное существование Агата провела в поездках. А родители до собствен-
ной смерти, тогда Агате было восемь, жили бедно. После: приюты, злая тётка, знакомые...
Какие уж тут красоты.
— Меня зовут Гордон, прошу за мной
Они поднялись по совершенно не скрипучей лестнице и дворецкий зажёг свечу.
— Мне говорили, что семья Сейтон с Британии. Вы, видимо, их дворецкий?
Журналистка смутилась своего вопроса, но Гордон, не снимая учтивую холодность, отве-
тил:
— Да мэм. Вот ваша комната, — он распахнул дверь в небольшое, но очень уютное поме-
щение с кроватью и туалетным столиком.
В дальнем углу — кресло, сразу напротив входа — огромное окно, которое достигает
пола. Комната освещалась неровным огоньком свечи да, пускающей свои ледяные лучи
сквозь прозрачное стекло, луной.
И, прежде чем Агата успела задать какой либо вопрос, Гордон поставил на столик свечу и
выполз, тихонько притворив за собой деревянную дверь.
Журналистка явно не ожидала всего, что увидела. Она думала про развалившуюся лачугу,
неприветливую хозяйку-ведьму, тут и там разложившиеся останки животных, но не про дво-
рец.
Часы в прихожей как-то тихо пробили 12, и на девушку, как в сказке, набежала волна
дрёма, а после — сладкого и нежного сна. И только дом не спит.
2
Солнечный лучик лакского касается молодого и милого лица. Тёплое томление не позволя-
ет двигаться. Но в комнате слышится какое-то шебуршение. Морщась и так, и сяк, девушка
не выдерживает и открывает глаза, приподнимается на кровати. В углу комнаты, ближе к
окну, спиной к Агате сидит маленький мальчик. Короткие летние штанишки и полосатая
майка. В руках у него — плюшевый заяц, которого мальчик крутит и легонько шлёпает об
пол.
— Привет, — ласково пролепетала Агата.
Но мальчик не слышит. Он продолжал заниматься зайцем.
Агата встала и потянулась. Прелестное утро.
— Эй, как тебя зовут? — спросила девушка.
Мальчик не обращает никакого внимание. Он занят.
— Ты меня слышишь? — Агата опустилась на колени и положила руку на плечо ребёнку.
Он медленно развернулся, и взглянул на девушку, а она закричала, после — отпрянула.
Мальчик же встал и спокойно вышел из комнаты. Агата было бросилась за ним, но, выбежав
в коридор, никого не увидела. Только тень Гордона на первом этаже. Несёт завтрак в гости-
ную.
Агата подбежала к лестнице и перегнулась через перила. Дворецкий недоумённо уставил-
ся на взъерошенную журналистку, но через секунду опустил голову и вздохнул:
— Началось
— Вы не видели мальчика, Гордон? — голос Агаты путался где-то между связками и гу-
бами.
— Нет, мэм
— Не ясно
— Спускайтесь к завтраку. Мистер и миссис Сейтон ждут вас
Девушка зашла к себе, попутно заглядывая в соседние помещения (там никого), и села на
подлокотник кресла. Не вставая, дотянулась до пальто и вынула из внутреннего кармана до-
сье. Две девочки, мать, отец и слуга. Это всё. Никаких мальчиков. Тем более, с такими трав-
мами. Что у него было с лицом? Агата не знала. Она не могла даже сказать, помнит ли она
это лицо. Какие-то ожоги, обгоревшее мясо, кровоподтёки — очень напоминает качествен-
ную маску для, например, Хэлллуина.
Нехватка данных.
Агата спустилась в гостиную всего через 10 минут. За столом — супруги. Девочки, види-
мо, уже откушали.
— Доброе утро, Агата..., — отец семейства потянул, вспоминая отчество.
Девушка отмахнулась:
— Просто Агата, — и, не дожидаясь приглашения, села.
Он не обратил внимание на прямоту и продолжил:
— Меня зовут Дэвис. Это моя жена Лилия
Женщина с сединой в волосах даже не подняла головы: всё сидела, уткнувшись лбом в ла-
дони. Седина эта ничуть не прибавляет ей лет, а кожа ещё по-девически натянута на прекрас-
ном стройном теле.
Агата снова перевела взгляд на непримечательного мужчину в свитере.
— У вас нет акцента
Мысли Дэвиса, видимо, перешли из начального русла в какое-то иное. Потому он ответил
уже менее представительно:
— Моя мать с России, а Лиля с Украины. Но не в этом суть, — голос снова выравнялся.
— Подождите, — вдруг, словно припомнив, спросила Агата. — Маленький мальчик с об-
горелым лицом. Кто это?
— Не понимаю, о ком вы, — ответил Дэвис. — Но, думаю, это именно то, зачем вы тут.
— Не ясно, — по привычке протянула Агата
— Вы всё поймёте, — зазвучал стеклянный, но устойчивый женский голос. — Тут нет
никакого мальчика, — говорила Лилия. Опять же, не поднимая головы.
— Но это же бред! — воскликнула журналистка. Страх уже прошёл и проснулось неве-
рие.
Глава семьи встал и, отойдя к окну, повернулся спиной к девушке. После продолжил:
— Вы нам нужны, Агата, — вздох. — Воющий колодец.
Журналистка, словно напомнили о страшном сне, побледнела. Это было в Крыму несколь-
ко лет назад. И это был один из немногих случаев, когда ситуация специально не разыграна
местными. По рассказам и легендам, там, около этой дыры в земле, а иначе обозвать сие тво-
рение рук нечеловеческих невозможно, по ночам, а иногда и при свете солнца, бесследно ис-
чезали люди. Чтобы не ошибиться: очень много людей. Журналистка тогда прыгала и так, и
сяк вокруг него, но безрезультатно. Пока пыталась понять феномен, пропало трое. Грубо го-
воря, семья. Но на пятые сутки вдруг пришла навязчивая мысль: спуститься вниз. Страховка
сотню раз проверена, дно колодца освещёно сигнальным факелом, который привязали к по-
плавку. Казалось, что не глубоко и совсем не так ужасно, как описывается. Но. Первобытный
страх сковывает ноги сразу, как только те опускаются ниже верхней полоски земли. И слы-
шался адский шорох, будто кто-то крадётся к тебе. Не снизу, а со стен. Будто, пересекая ту са-
мую последнюю полоску грунта, ты пропадаешь из этого мира, выпадаешь из этой реально-
сти, а маленький ангел, который сидит в бухгалтерии рая, кидает ни с того ни с сего карточку
твоей жизни в длиннющую трубу, что тянется аж до самого пекла. Почти сразу, едва по нату-
ре храбрая Агата опустилась в колодец ниже, чем на пару метров, послышался крик. Достали
безвольную куклу с которой потом месяц работали психологи и терапевты.
Перед тем, как уехать, Агата добилась того, чтобы колодец засыпали, а после сравняли с
землёй. Сложно, так как местность засушливая, но стало намного спокойнее. Перестали про-
падать люди.
3
Дэвис снова вздохнул и, устремив на минуту взгляд на замолчавшую журналистку, снова
отвернулся. Продолжала уже Лилия. Она подняла голову: и тусклые лучи солнца осветили
очень приятное лицо и заговорила:
— Мы переехали сюда лет пять назад. Меня тянуло к Родине. Дэвис был совсем не про-
тив. Тем более, что научная тема, которой он занимается много лет, тесно связана с Русью.
Девочки родились ещё в Уэльсе, но и они вскоре освоячились. Сюда приезжают учителя, но в
дом их не запускаем даже зимой, потому что... Да, впрочем, поймёте. Из-за этих же обстоя-
тельств мы, заметив вашу статью, позвонили редактору. Мне показалось, что вы сталкива-
лись с явлениями...эм... схожей природы, поэтому и сможете нам помочь.
— В чём помочь? Я не совсем ещё понимаю, — в голове у Агаты крутился мальчик. Что
это: проявление тех самых обстоятельств, или проявление разыгравшегося воображения?
Дэвис снова резко развернулся и продолжил за супругу:
— Мы построили этот дом после того, как купили чистый государственный участок. Ни-
чего тут не было много-много лет. Но в первый месяц, который мы провели здесь, когда всё
достроилось, я замечал неполадки с электричеством. Будто постоянно прыгает напряжение.
Самое любопытное, такого не было ни разу, если со мной в комнате находится кто-то ещё.
Мы с Гордоном провели эксперимент: я пользовался светом, холодильником, телевизором и
кричал, когда видел что что-то не так. Гордон в это время проверял напряжение в будке на
заднем дворе. Он пришёл через полчаса и сказал, что отклонений нет. Абсолютно ничего,
хотя у меня перед глазами все приборы вытворяли дивные вещи: тостер автоматом выставлял
большую мощность, свет мигал, а под конец опыта даже сам включился телевизор, но, когда
Гордон зашёл, всё пришло в норму. После этого я сидел у психолога по два часа каждую суб-
боту. Дальше простейшей обессии дело у нас не пошло, потому вскоре я перестал посещать
врачей. Мне верят лишь те, кто сейчас живёт в этом доме.
— А как давно у вас живёт дворецкий? — спросила Агата. Есть она сейчас не могла, хотя
жутко хотелось.
— Пять лет. С тех пор как мы приехали сюда. Я встретил его ещё в Британии. А зачем
вам?
— Так, мыслишка — отмахнулась журналистка. — Вы продолжайте
— Во общем, после первых трёх месяцев моего мучения, мы с женой решили полностью
избавиться от электричества.
Дэвис отстал наконец от окна и довольно скромно сел в роскошное кресло в дальнем углу
гостиной.
— Так прошёл год, — зазвучал его ясный, но мягкий голос. — Мы до сих пор пользуемся
свечами и огнём. Погреб — хорошая альтернатива морозилке. Телевизор мы не смотрим, а
звоним из кафе, которое вы могли видеть вдоль трассы. Неудобно, 21 век, но свыклись. Сюда
никого не приглашаем
— Так почему же вы не уехали?
Глава семейства замолчал, а Лилия взяла своими мягкими, почти музыкальными пальцами
апельсин и принялась его грустно чистить.
— Мы не можем, — ответил Дэвис. — Это сложно объяснить. Оно словно держит нас
— Оно?
— Да. Что-то, что сложно объяснить. Думаю, вам следует расспросить дочерей, когда
они вернуться с прогулки, — Дэвис безнадёжно улыбнулся. — Этот дом знает слишком
много о нас
Агата вышла. Пульс стучал в голове, будто падали со скалы оземь крупные камни. Между
висков всё изнывало, как, вероятно, страдает земля, получая очередной камень: «Бдом-бдом».
Девушка думала проехаться до магазина и купить сигарет, но, когда вышла на улицу, ма-
шины на месте не оказалось. Наверное, услужливый Гордон решил спрятать кабриолет от не-
погоды.
Агата зашла в дом и с порога спросила:
— Где колёса?
Лилия всё ещё сидела в гостиной и глядела в окно. Поглядев с секунду на девушку ответи-
ла:
— Там, где вы её и оставили вчера
— Но я только что...
— Иди сюда, — странно, но Лилия быстро перешла на «ты».
Агата наспех разулась и подбежала к окну, в которое вцепилась взглядом Лилия.
Машина стояла на месте именно там, где её вчера оставила хозяйка.
— Что за...
— Home, sweet home! — пропела Лилия.
— И часто тут так?
— Ага
— Хрень!
— Ага, — с выдохом повторила хрупкая женщина.
4
К концу дня журналистка уже знала все истории в этом доме. Дэвис до сих пор имел
проблемы с электрическими приборами и, к тому же, невероятно часто встречался с ворона-
ми в доме. Ещё он вспомнил кое-что из детства: когда, в возрасте шести лет, шлялся по ули-
цам с друзьями, заметил лежащего на асфальте ворона с поломанным крылом. В итоге, всё
закончилось тем, что Дэвис на спор забил птицу булыжником. Электричество Агата ни с чем
связать не смогла.
Лилия выросла в приёмной семье церковнослужителей в Англии. Свою новую семью она
не любила. Как-то Лилия бродила по колокольне, что выпирает одной частью над речным об-
рывом. За ней носился приставучий сводный брат. Когда они достигли самого верха, вышло
так, а женщина сама уже не помнила, как именно, а это Агате показалось странным, что ма-
ленький мальчик выпал в окноподобный проём и полетел вниз. И, перед тем, как упасть, он
задел несколько колоколов. Девочка не звала помощи. Просто стояла и наблюдала, как маль-
чик пытается преодолеть течение. Последние пять лет она слышит звон колоколов.
Девочки редко испытывали что-то подобное. Только лишь старшая жалуется на то, что
свет в комнатах часто гасится, а младшая постоянно приходит спать к родителям, рассказы-
вая что-то про кукол. Они будят её по ночам и зовут куда-то днём. В доме нет ни одной ку-
клы.
У дворецкого ничего подобного вроде не наблюдалось. Только если не считать того, что он
не берёт за свою работу деньги. Дэвис объяснил это тем, что у Гордона из родных — никого.
И самые близкие для него люди — семья Сейтонов. Дворецкий Агате понравился хотя бы
тем, что у него было намного меньше опасений по поводу чего-либо, чем у остальных членов
семьи.
Журналистка целый день лазала по дому, стучала по стенкам, шагала по дому с компасом,
взбиралась на крышу, рыскала в подвале. Девушка не знала, что ищет, но чувствовала, что
поймёт, когда увидит.
Зато Агата ясно представила себе принцип действия всего, что здесь творится. Ты приез-
жаешь сюда, заходишь в дом и он, как большой 3D-кинотеатр, показывает тебе то, что ты хо-
тел бы видеть и слышать меньше всего. Но, почему-то, когда ты уезжаешь отсюда, ты про-
должаешь с этим встречаться. Одно не покоило журналистку: мальчик. Кто это?
В девять вечера девушка спустилась на кухню. Лилия бродит туда-сюда и курит дамские
сигареты, поглядывая в окно.
— Где все?
Видимо, из привычки, хозяйка, мельком взглянув на Агату, вновь отвернулась, потом села
и уткнулась носом в оконное стекло.
— Гордон с девочками поехал в боулинг-клуб. А Дэвис прилёг отдохнуть
Агата села напротив женщины и, опустив голову на ладошки, пристально уставилась на
несговорчивую собеседницу.
Лилия продолжала глядеть в окно и вдруг на глазах появились мелкие слезинки.
— Знаешь, я не всё рассказала. Иногда я здесь вижу мужчину, — слёзы словно испари-
лись и глаза снова кажутся холодными, но в них появился страх. — Это мой первый муж. Он
погиб в автокатастрофе много лет назад.
Агата оживилась и подалась чуть вперёд. Кажется, ниточка. И, шёпотом:
— Ты хочешь сказать, что видишь призрака?
— Нет, — Лилия слегка качнула головой. — Он как живой, понимаешь? Редко выхожу из
лачуги. И, когда я одна, он появляется. Мы повздорили в тот день, когда всё это произошло.
После ссоры Джим, а я называла его Джем, — она ностальгически улыбнулась, — заехал в
винный магазин, хоть и не пил. Накидался и вырулил с трассы, пытаясь спасти зайчика. Ты
представляешь, из-за какого-то зайца я потеряла родного человека? Когда он появляется
здесь, в любой из комнат этого дома, он просто ходит. Иногда туда-сюда, словно усиленно ду-
мает о чём-то, иногда просто проходит мимо комнат по коридору
— А поговорить с ним пробовала?
— Да, но он молчит. Будто занят чем-то своим. Его даже невозможно догнать. Я боюсь,
Агата, — с щеки женщины скатился жидкий кристаллик.
Агата не знала, чем ей помочь, что говорить в такой ситуации, поэтому положила руку на
плечо плачущей женщины и сказала, что всё будет хорошо. Потом просто вышла.
Девушка поднялась наверх и села на кровать. Значит, призрак. Ей часто приходилось ез-
дить в места, где якобы обитают призраки, но, естественно, ни одного «зарегистрировать» ей
не удалось. Вскоре она задремала.
5
Агату разбудил шум. Кто-то кричал. Нет, не подходит. Скорее, визжал, будто изрезанный,
но не убитый поросёнок. Вскочив на ноги, девушка услышала второй сильный вопль и бук-
вально слетела по лестнице. На полу, словно морская звезда, которая ловит последние лучики
света в своей жизни, распростёрся Дэвис. С виска обильно текла кровь. Глаза невидяще уста-
вились на люстру в гостиной. Он мёртв. В углу вся, сжавшись в комочек, сидела Лилия. В ру-
ках — горящая свеча. Под ногами — подсвечник с кусочком свечки, воткнутым в него. Она
продолжала вопить. И, взвизгивая, повторяла только: «Джимми, прочь из Дэвиса». Агата
подскочила к Лилии, ударила её по лицу раскрытой ладонью. Но женщина не успокоилась, а
лишь злобно взглянула на девушку и продолжила смешивать обращения к Джимми и Богу.
Агата подбежала к Дэвису. Тут ничего не сделаешь. Мобильный разрядился ещё вчера, а
Гордон где-то лазает. Журналистка, обойдя труп окровавленного мужчины, быстро двинулась
к двери.
В воздухе прозвучал ещё один вопль и Лилия поднялась на трясущихся ногах. Она кого-то
видела в темноте и безбожно орала. Кто-то подходил к ней.
Агата замерла, не зная, куда бежать. Проклятый дом, проклятая работа, проклятый редак-
тор, проклятый... мальчик? Откуда эта мысль? Агата не хотела сейчас думать о мальчике.
Только не сейчас.
Очередной вопль и Лилия пронеслась мимо девушки. Она убегала от кого-то. Но спрятать-
ся от него невозможно, это дом таит зло. Вдруг женщина резко остановилась и развернулась.
Агата смотрит за этим. Глаза не слушаются. Она уже забыла про телефон.
Лилия взмыла вверх, застыла, так, как если бы кто держал её за плечи. Она продолжала ве-
рещать. Заболтала ногами в воздухе. Глаза не отводятся. Лилия вдруг заткнулась. По прежне-
му увиваясь в воздухе, после попытки выкрутиться из невидимой сети, она заорала:
— ГОРИ В АДУ!
И бросила свечку легко, но яростно.
Сперва вспыхнула тюль. Лилия опала на пол и отключилась. Руки изрезаны, а предплечье
почему-то кровоточит.
Агата наконец смогла отвести взгляд от той части комнаты. На непослушных ногах, дер-
жась за всё подряд, доковыляла до двери. Ручка легко повернулась. Пламя уже изрядно на-
грело спину. Впереди — свежий ночной воздух. Сзади — Лилия. Надо её забрать. На всякий
случай Агата подпёрла дверь шкафчиком для обуви, а после двинулась к женщине. Ноги не
слушаются.
— Мама, — прошептал кто-то со стороны двери.
Агата резко повернулась и едва не потеряла сознание, но пробудил жар пламени. У двери
стоял мальчик. Он сделал небольшой шажок к девушке. Неуёмная дрожь била по ногам. Ага-
та еле доплелась до Лилии. Несколько метров кажутся огромным расстоянием. Но сзади, точ-
но эхо на неисправно работающие ноги девушки, отзывалось тихое и спокойное: «Топ—топ,
Топ—топ». Девушка схватила Лилию за руку и начала тянуть. Мельком взглянула на лестни-
цу: та уже ели видна из-за пёстрых языков огня. А сзади тихое и медленное, словно стук ма -
ятника в часах: «Топ——топ,Топ——топ». Но стук мягких босоножек по паркету становится
чуть громче с каждым разом. «Топ——топ,Топ——топ». Агата обернулась. И он стоял всего
в метре от неё. Она хотела побежать но получилось лишь осесть.
— Мама, — прошептал мальчик тем, что должно быть губами.
И Агата поняла. Вспомнила. Тот день, ночной клуб, парень, выпивка, секс, залёт, скандал,
медцентр, «Вы хотите его похоронить или кремировать?», «А что дешевле?», «Хороните вы
за свои деньги», «Тогда кремация» (смех), «Не переживайте, вы молодая, ещё всё наладится»,
«Я знаю. Это был нелюбимый мужчина» (смех)...
И Агата пала, отпустив руку Лилии. Пронзала боль. Она каялась.
— Мой мальчик, — рыдала Агата. — Мой маленький мальчик.
«Топ».
***
Синяя иномарка объехала гущу людей. Из машины вышли трое, к ним подошёл офицер.
Девочки плакали, офицер отвёл их в свою машину. Похорон не будет. Хоронить некого. Ве-
щей не осталось.
Гордон вернулся к своей машине и вытер платком бутафорские слёзы. Закрыл окна и по-
чти бесшумно рассмеялся. Он успел собрать все вещи. И главное — маленькая книга во вну-
треннем кармане. Ему около сорока, но в книге хватит слов, в книге точно хватит слов на
всех.