Караул

Старшина второй статьи Сулим – караульный разводящий, вел нас на смену постов. Мой пост номер два,самый обширный и насыщенный объектами .Мне приходилось обходить два учебных корпуса и полигон с законсервированной техникой. Ночью за два часа смены так натопчешься, что ног уже не чувствуешь. Зато днем, когда учебные корпуса заняты курсантами, второй пост это сторожевая вышка на территории полигона. Стоишь, наслаждаешься свежим ветерком и солнцем. Первому посту тоже не позавидуешь. Стоять у знамени части без движения два часа, когда мимо снуют   веселые пацаны, которые так и норовят тебя зацепить какой- ни будь издевкой, особого удовольствия нет. Зато ночью первый пост под прикрытием второго. Первый этаж, двери настежь распахнуты и я каждый раз проходя мимо открытых дверей, приостанавливаюсь, и мы успеваем перекинуться небольшими фразами с долговязым худым москвичом  Валеркой, который и охраняет знамя нашей части. Третий пост самый классный, это охрана внешнего периметра учебного комплекса.  В нашу смену там несет службу Коля Чугунов.
Я принял пост, мы со сменяющимся торжественно доложили об этом  Сулиму, и они ушли. Шаги по асфальту, в этой ночной тишине слышны очень далеко. Я подождал пока они затихнут, и поплелся по своему маршруту.  Пройдя по кругу полигон и второй корпус,  я добрался до Валерки.
- Ну что, не спишь еще? - пошутил я.
 Мы заступили в самую паршивую смену – с двух до четырех ночи. В это время усталость наваливается с невероятной силой и смертельно хочется спать. Чтобы как то развеяться я, по мере движения по маршруту, срывал не дозревшие абрикосы, есть их уже не хотелось, просто пулял в разные стороны.
Валерка сидел на ограждении, привалившись к стеклянному шкафчику, в котором стояло наше знамя. Он один был в форме два. Остальные дежурили в робе. Его белая голландка к утру уже была помята и в пятнах, потому что и в бодрствующей смене и в отдыхающей мы были в этой же форме.
- Дай абрикос – попросил Валерка.
Я зашел к нему и присел рядом на ограждение. До смены поста еще было уйма времени. Мы грызли абрикосы, и болтали о разном. Наш веселый разговор прервал звук шагов по асфальту, доносившийся в широко открытые двери. Мы затихли, а когда в черном проеме дверей вспыхнул яркий кружок фонарика, у меня отвисла челюсть и выпал абрикос. У Валерки был тоже столбняк. Мы забыли, что у нас есть автоматы с боевыми патронами, но Сулим не забыл об этом, он первый подал голос и вежливо пригласил меня на свой пост.
Сулим просто проверял посты. Сделав мне небольшое внушение, он направился в караулку, я виновато последовал за ним. Пройдя первый корпус  Сулиму нужно было поворачивать направо к караулке и тут раздался стук металла об металл. Первая ассоциация пришедшая мне в голову – кто-то вскрывает арочный ангар, расположенный за первым корпусом. Сулим, видимо подумал о том же. Освещена была только дорожка перед учебным корпусом, на которой мы стояли - за корпусом была чернота.
-  Иди посмотри - тихо сказал Сулим.
 На ватных ногах, с автоматом наперевес, но забыв снять его с предохранителя я двинулся в темноту. До ангара было не больше десяти метров, но я шел долго. Сзади Сулим, а впереди может еще хуже, но вот я привык к темноте и стал различать предметы. Уже вижу ангар, а рядом с ним корову трущуюся боком об угол арочника. Я молча повесил автомат на плече и вышел на свет к Сулиму. Доложил ему об увиденном,тот сплюнул, выругался и ушел в караулку. К Валерке возвращаться не хотелось, от нервного напряжения навалилась усталость и я пошел на точку. На втором посту было место, с которого было видно и выход из караульного помещения и ворота главного входа в учебный комплекс.  Из другого места просто не мог появится проверяющий.  Тут я присел на асфальт, привалившись спиной к стене второго учебного корпуса, и погрузился в переливчатую симфонию цикад. Мягкий теплый ветерок, яркое звездное южное небо, мыс  Фиолент….
Мыс  Фиолент, острый, высокий, скалистый берег Крыма. Словно навсегда застывший корабль, который так и не смог оторваться от земли, но стремящийся в эту манящую морскую даль, где ждут приключения и неизведанные страны.  Стратегически важная точка в военное время, а в мирное нет места, более подходящего  для подготовки моряков, как будущих покорителей морей и защитников отечества.  Я по жизни везунчик. Я попал в учебку именно сюда, ведь судьба могла бы меня забросить в учебку в городской черте.
 С высоты Фиолента впервые открылось мне море. Мыс  Фиолент это мой трамплин, с которого я ворвался в свою мечту. О море я мечтал с раннего детства, Рисовал, смотрел кино, восторгался моряками на парадах.  Когда в военкомате нас опрашивали кто где хочет служить, конечно, мой ответ был морфлот. После школы я пытался поступит в военно-морское училище, не повезло, но служить, все таки, попал на флот...
Пронизывающий шум шагов по асфальту меня возвратил в настоящее время. Уже шла смена. Я должен их встретить первым т.к. они продвигались по территории моего поста.  Я заорал, как положено: «Стой, кто идет». Сулим, как положено ответил. Со сменным мы, на глазах у разводящего, прокричали «Пост сдал, Пост принял», и вот мы уже в караулке, бодрствующая смена. Нам еще два часа нужно просидеть до нашей очереди поспать. Но спокойно посидеть не пришлось. Неожиданно с третьего поста по телефонной связи часовой доложил, что задержал нарушителей.  Сулим с Чугуновым побежали туда, а нам надо было занять оборону вокруг караулки. Естественно все было по боевому, мы прыгали через колючее ограждение и падали в заранее вырытые канавы.  Валерка хотел быть умнее всех и заграждение перемахнуть вспрыгнув на пожарную бочку, но неожиданно крышка бочки проломилась и он оказался по пояс в воде. Когда вернулся разводящий и дали отбой тревоги, на Валерку нельзя было смотреть без смеха. Черные брюки и белая его голландка стали охристого цвета от крымской пыли. Нарушителями оказались жители мичманского поселка «Шанхай», которые и были отпущены после опознания Сулимом. Валерке пришлось стираться и чистится до заступления на следующую смену.
И вот я на вышке.  Я все вижу во се стороны. Море в туманной дымке. Пацаны копошатся на полигоне возле машин. Из мичманского поселка звучит песня Юрия Антонова:
…..сплетают руки лилии сплошной зеленой линией….
..а мимо гуси-лебеди любовь твою несут
Хочу прибиться к берегу, да волны не дают….
И это как будто я уже лечу туда откуда привез меня поезд. Через Керченский пролив,  Кавказские горы в свою родную станицу. В то утро, когда после шумных проводов и прощания со своими друзьями, после бессонной ночи, на заре я шел вдоль речки Невольки навстречу со своей мечтой. Провожающая процессия была не многочисленна и состояла из самых близких мне людей. Старший брат нес  мой вещмешок, а за нами поспевали его жена и наша мать. Потом были пересыльные пункты, где нас делили «купцы» по командам. Потом целый эшелон таких как я, на пароме через Керченский пролив, проследовал до Севастополя. В Севастополе наша колонна, уже после недельного пути, напоминала толпу беженцев. Уже зная, что мы все идем на флот, пацаны рвали брюки, делая из них клешь, привязывали к кепкам ленточки из тряпок, шагая по булыжным мостовым горланили какие то песни. Всю ночь в Севастополе нас  делили по специальностям и учебкам.  Мне пришлось даже побывать в барокамере. Потом нас везли в набитых как селедкой крытых машинах. Мы приставали к старшинам, сопровождавшим нас, куда нас везут. Они все помалкивали, и лишь один секрет открыли. Если утром получишь синюю робу, значит, будешь служить на берегу два года, а если белую, то это дорога в плавсостав на корабли.
Привезли неизвестно куда, выгрузили неизвестно где. Какая- то казарма. Дали поспать часок, затем всеобщий подъем. Приказали раздеться донага и построиться в коридоре. Горбоносый, кривоногий, маленького роста, с надменным лицом баталер стал выносить из кладовки белье и швырять его нам по очереди. Трусы, майки, носки, но все ждали робу. И вот этот уродец вытащил целую кипу белых роб. Все встало на свои места….
Стоя на вышке, глядя на все вокруг с высоты, просто нельзя было не впасть в своеобразную медитацию. Но она прерывалась назойливым Сулимом. Я и не заметил, как пролетели мои два часа и он притащил смену. Мы произвели процедуру «сдал-принял» и я пошел обедать.  Вернее получать обед на камбуз для всего караула., так как мы были бодрствующая смена. После обеда еще оставалось время до того как мне и Валерке можно было поспать и Сулим с начальником караула решили нас повоспитывать. Нас  с Валеркой вызвали в кабинет начальника караула и заставили читать статьи из устава. Потом стали стращать, что могут отдать нас под трибунал за несоблюдение этих статей. Мы покаялись и нас отпустили спать.
Конечно, сутки проходить с  тяжелым автоматом на плече и двумя полными рожками на поясе не легко. Уже и плечи болят, и ремень врезается в бока. Но все- таки на вышке все это отодвигается на второй план. Картина трудового дня учебки заполняет внимание. Вот на учебной территории наступил перерыв. Видно как в курилках курсанты разбиваются на группы.  Чаще группы формируются землячеством. В первые дни по прибытию в учебку, пацаны не зная друг друга, мимолетно знакомятся часто даже не запоминая имен. Мы все просто серая масса, уставшая от пережитых событий.  Потом постепенно все принимает какие то очертания и образы. Кто сходится по землячеству, кто по национальности, а кто и просто по характеру. Держались группами хохлы, каквказцы, москвичи, молдоване, а нас нескольких человек, наверное, соединило отсутствие земляков. Я со Ставрополья, Колмулдаев –узкоглазый сын степей калмык, Коля Чугунов откуда-то со средней России и, широкоротый с нежным девичьим лицом, смешливый Влад Васайтис из Прибалтики. Мы всегда вместе. Бывали ситуации когда приходилось вставать друг за друга стенкой. В мальчишеской среде такие ситуации вспыхивают быстро. До побоищ, правда не доходило. В основном все заканчивалось психологическими перепалками.
Ну вот и последняя смена. Пришли уже два разводящих – наш и из следующего караула.
Мы строем вернулись в жилой сектор учебки, сдали оружие и началось время отдыха. Остальные курсанты еще занимались своими делами. Колмулдаева и Влада заставили копать яму для сбора мусора на самом краю учебной территории со стороны моря. Мы с Чугуновым пошли им помочь.
-Ну, что вы тут заснули? – издали крикнул я.
-Заснешь тут отозвался калмык, как можно копать такую землю? –его глаза-щелочки заливал пот.
 Он с силой ударял ломом в дно уже немного образовавшейся ямы. Почва состояла из песка и камней. Влад сидел на краю и глядя на мокрого от пота Колмулдаева покатывался со смеху. Рот его растянулся до ушей и он сейчас был похож на веселого Буратино. Мы все уселись на край немного вырытой ямы и закурили. Мы сидели на возвышенности, до края обрыва оставалось каких-то полсотни метров. Перед нами расстилалось необъятное в ширь море. Линия горизонта растворилась в предвечерних сумерках. Впереди было только безмерное пространство, оно завораживало и тянуло к себе.  Мы сидели молча глядя в эту даль, которая ждет нас. Наступит наше время.