Непарадная радость работы

         


        ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВУХТОМНИКУ
   "ЖИЗНЬ И ПОХОЖДЕНИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА" 
 
               
т. 1    повести, рассказы, публицистика
т. 2    стихотворения, поэмы, юмор, сатира


   Впервые взялся за перо в третьем классе, когда мне было одиннадцать лет. Работал в самых различных жанрах: писал заметки, очерки, репортажи, статьи, стихи, поэмы, повести, рассказы, частушки, юмор. Родился я на хуторе Дёмовка, в трёх километрах от села Перелюб, Черниговской области.
   Люди в нашем селе, как и везде, очень всесторонни. Им органично присущи радость и грусть, серьёзность и озорство, трудолюбие и развлечения, вдумчивость, доброта, ласковость, совестливость, рассудительность, умение посмеяться над смешным, поплакать над горем, позлословить над нерадивым, высмеять нечестивого, посочувствовать чужой боли, короче, меня окружали люди земные, естественные, лишённые какого бы то ни было артистизма, в поте лица добывающие хлеб насущный. И ещё они желали, чтобы я впитывал всё лучшее, чем они располагали. Учителя в школе, крестьяне в поле, на косовице, на току – подчёркивали, что жить надо той жизнью, которая есть.
   По жизни я старался пронести то неназойливое, неназидательное, терпеливое, доброжелательное как бы их учение – всегда оставаться самим собой: и в быту, и в любви, и в работе.
  Помню, мне тогда было 12 лет, отец послал косить траву на пустыре. Пришёл я, посмотрел – в одних местах трава высокая, густая. Таких мест немного. А на большей части площади мелкая такая травка, редкая. Выкосил ту, хорошую, посидел под кустом и пришёл домой. Повесил косу в сарае, а отцу сказал, что выкосил пустырь.
   Каково же было моё удивление, когда к вечеру отец с моей сестрой привезли и разгрузили во дворе огромный воз травы. Отец был доволен. Похвалил.
   А ещё через час пришёл к нам пожилой мужчина и хмуро сказал:
   - Моё ты сено, Илья Иванович, забрал. Твой Николка вершки кое-где посшибал. А я после него весь пустырь выкосил. Бери копну, не больше там было, остальное отдай.
   Молча вышел отец во двор. Молча загрузил телегу односельчанина. Молча потом взял вожжи, зажал мою голову между коленок своих и хорошенько исхлестал заднее место теми вожжами. Надо сказать – никогда после этого отец меня не бил.
   Почему вспомнилось это? Вынес тогда я урок на всю жизнь – любое дело, за которое взялся, делать на совесть. А делом моей жизни (так вышло) стала литература и служба в армии. Окончил заочно Московский Литературный институт им. Горького. С отличием защитил дипломную работу - сборник стихов.  В Воронеже и в Москве выходили книги. Написано, вроде, много. Начал отбирать «лучшее» и показалось, что это я, как в отрочестве, кошу лучшую траву. Получается книжечка, по которой не видно серьёзного труда.
   Родине, литературе отдано всё лучшее – молодость, здоровье. С волнением, но без стыда показываю людям свой «воз сена», свою книгу.
  Как-то в начале восьмидесятых я зашёл в «Красную звезду», отдал стихи работающему там Юрию Беличенко. Он отобрал подборку и попросил сходить к кому-нибудь из известных поэтов написать небольшую сопроводительную врезку. Я направился на квартиру лауреата Государственной премии РСФСР Сергея Васильевича Смирнова. Принял он доброжелательно, даже стихи мои наизусть прочитал, что было для меня очень неожиданно. Врезку написал, отдал, потом снял с полки книгу Н. Пантелеймонова «Сергей Смирнов. Жизнь, время, призвание.» И подписал: «Николай, гляньте, как обо мне думают прогрессивные умы Отечества. Обнимаю Вас во-всю!» Вручил книгу и трепетно пожал руку…
   На мою книгу сегодня есть отзывы тоже прогрессивных умов Отечества: поэтов Владимира Гордейчева, Николая Сидоренко – преподавателя Литинститута, Сергея Смирнова – доцента Литинститута, Дмитрия Ковалёва – преподавателя Литинститута, поэтов Александра Коваль-Волкова, Михаила Вишнякова, Владимира Костко, Павла Касаткина, Фёдора Госпорьяна, Елены Игнатцовой, отличницы, выпускницы Перелюбской средней школы, Станислава Золотцева - кандидата филологических наук, поэта, Геннадия Кузнецова - поэта, прозаика, журналиста и др.
   Что касается повестей, то они в свет не выходили. Были арестованы цензурой в издательствах. Ни править, ни изменять их я сейчас не вправе, ибо можно совершенствовать сюжет, язык, но потерять главное – достоверность времени.
                Автор.

              БЕЗ ВСЯКОГО ГРАНА ФАЛЬШИ

                Михаил Вишняков,
                Член СП России. Г. Чита



   Помнится мне, что в былые годы я писал письма своим друзьям после выхода их книг, - чаще критические. Вероятно потому, что занимался «значительно ближе к литературе», чем, допустим, Малашич-военный, Гребнев-доктор, и т. д. О том, что они – хорошие, они и так знали, важнее было сосредоточить внимание на недостатках. А сейчас – просто праздник души! Нет, я не изменился. Но как они выросли, укрупнились, державными личностями стали –без всякого грана фальши говорю это! Причём – сие как-то не видно по каким-то отдельным публикациям – по КНИГЕ видно. Объёмно, мощно, аж мороз местами продирает по коже. Мы – старые люди – можем говорить друг другу открыто: в тех книгах Малашича была какая-то жёсткость стиля, что ли? Куцеватость ли, обломочность ли, как дрова переломленные! И всё есть и чего-то нет. Это «чего-то» явилось, как чудо сейчас и всё преобразило. Вот одна из загадок допустим «малашичевского дидактизма» - у него дидактика получается. Она ни у кого не получается, у него она переходит в пророчество, что ли, в какую-то выстраданную правду, которая не может быть дидактичной. Потом тон хорош. М.б., эти самые мысли у меня были бы плоскими  и дидактическими, у него они за счёт верно выбранного тона – становятся прекрасной поэзией. О чём он говорит так убедительно? Да вроде бы ни о чём таком умном: простое, обычное, но как потрясает! Тут какая-то штука интересная. Вот, допустим, говорит какую-то мудрость старик – нас это волнует, учит, умудряет. А эти же слова, сказанные учительницей в школе – голая дидактика, пустозвонство и т. д. Ужель, чтобы сказать миру своё слово, мы вынуждены  по 40 лет отстрадать, намучиться, еле-еле выжить, а? Вот сие загадка… Книга меня просто поразила, удивила, заставила думать, искренне восхищаться и завидовать: молодчина! Нашёл себя в гражданской жизни! А сколько (ой-ой) написал бы, если раньше ушёл из армии? Или, наоборот, ерунду бы намолол? Как тут ответить однозначно. М. б., армия и спрессовала поэта? Но то, что он из 100 – 190 поэтов, членов СП, перешёл в разряд 10 – 15 – простите за грубую арифметику! – это ведь точно. В такой великой литературе, как русская, 10 – 20 – чрезвычайно почётнейшее место, надо благодарить судьбу и Бога. Многим нашим современникам и 10000 не снилось! Тому же Болохову. Пусть, мля, не обижается.
   Спасибо за целый мир стихов о Забайкалье, певучая эта страна оказалась для него. Не знаю пока КАК, но эту сторону творчества упустить нам нельзя. М. б., при переиздании какой-то «Сибирской лиры» или как, но сибирские стихи Н. Малашича должны знать сибиряки. Вот разгребусь с делами, схожу в «На боевой пост», м. б., рецензию или хотя бы отклик надо дать. Да и в «Забайкальском рабочем» не худо бы упомянуть добрым словом.

               
 
       АВТОГРАФ МИХАИЛА ВИШНЯКОВА НА ЕГО КНИГЕ "ЗОЛОТО КОРОНЫ"
         
               
   «Милый мой друг Николай Ильич Малашич!
   Принялся подписывать тебе книгу, а тут жена приносит с почты твою книгу.  «О, колоссаль!» - воскликнул я не по-русски от потрясения перед твоим, фундаментальным изданием!
   Успел «проглотить» про Д.М. Ковалёва – низкий поклон за это. Я ведь его вёз на санях до могилы и с тобой опускали гроб в землю…
   Памятны вечера в Борзе и в Чите, где я впервые от тебя, русского офицера, услышал песни, заболевшие в моей душе «Золотом короны». Спасибо за то, что ты есть, русский поэт и офицер, который «ничего не забыл». Я очень боялся писать тебе – жив ли? Какой адрес имеешь и т.д. Слава Богу, нашёлся!!!
   У меня всё по-старому, как и десять лет назад. Много писал: песни, стихи, прозу.
   На твои вопросы отвечу позднее.
   С рождеством Христовым, дорогой.
   Твой старый друг!
   6 января 1999г. Чита.
   P. S. Низкий поклон жене. В доме Вишняковых – Малашичи – святые люди.
    М.В.»

      АВТОГРАФ МИХАИЛА ВИШНЯКОВА НА ЕГО КНИГЕ "СТИХИ И ПОЭМЫ"
         

   «Поэту Николаю Малашичу с духоподъёмной силой которого и я не одинок в Сибири.
   Спасибо за долгие годы дружбы и надежды, что наши Души в Раю будут рядом!
   Поэт Вишняков.
   Солнечная осень.
   2005 г.
   Чита - Воронеж».




          ЛЮДИ ДОЛЖНОЕ СКАЖУТ


                Николай Сидоренко, поэт,
                руководитель творческого семинара
                в Литинституте им. А.М. Горького.
                Г. Москва.
               

   Воинская служба позволила Николаю Малашичу повидать ряд районов родной страны. Особенно плодотворно было его пребывание на Севере, и о Севере написаны им наиболее выразительные стихи.

Когда от полюса летят
И застревают тучи в скалах,
Прожекторы вовсю горят,
А кажется, что вполнакала.

Покуда тягачи везут
К нам письма, книги сквозь туманы,
В дежурке создадим уют
Обсудим личные романы…

   Север органично вошёл в творчество нашего поэта, в его сознание, стал частью биографии. Обязанности офицера, товарищи, воспоминания о доме, природа, суровый характер окружающих мест -  всё это нашло отображение в стихах. Примечательны строки о птицах, что шумят под боком, прилетев к местам гнездовья:

Ну о чём они так вдохновенно?
Обрели ль человеческий дар
Поделиться своим сокровенным
Кто как жил, как стремился, страдал?

Чувство Родины свято и остро!
И не это ль причина причин? –
Прилетев на родимый свой остров,
Птица плачет, хохочет, кричит.

   Поэт наблюдателен и вдумчив, старается находить связь между явлениями.

Вот это место ледника.
Вот с этих скал сползали льдины
В леса, в луга, в поля, в долины…

    Порою прилетает вертолёт – привозит новости – в письмах, в посылках. Его прилёт – событие для гарнизона. Якутские нарты – принятый род транспорта. «Оленей запрягая в нарты, пастух-якут мой добрый друг, идёт сквозь тундру всю без карты…» В тех условиях особенно важна вера в человека. «Люди должное скажут и добром воздадут. Нужно будет – то даже умереть не дадут…» Обстановка способствует сосредоточению, раздумьям. И утро, вставшее над плёсами, поднимает вопросы: зачем живу и как живу? И отвечая, он говорит: «Я буду в песнях веселей, я беззаботных озабочу. А милой Родине своей лет много-много напророчу».
   Волнующи стихи о родных местах, о семье. Встают картины детства, юности, детали хорошей жизни, потревоженной проклятой войной. Элегически звучат строки о возможном своём конце:

Дороги будут той же далью,
Что и меня, других манить,
Чтоб песней, небом и печалью
Навеки с Родиной сроднить…

   Меняются времена года, меняются картины природы, заботы сменяют друг друга. Вдумчиво, с любовью к людям, к земле пишет об этом поэт. Принципиальны и важны понимания сути и творчества Н. Малашича строки:

Мой нежный край, вливай в меня
Свои живительные соки,
Чтоб на отведенные сроки
Тепла хватило и огня.

Пора понять, что не в цене
Признанья без душевной шири,
И что оправдана вполне
Святая жажда счастья в мире.

  И в унисон с этим звучит: «Ах ты, поле, чисто поле, ты как совесть матерей». Пейзажи перемежаются стихами о жизни села, снабжённого новой техникой, идущей к новой своей доле уверенно и дружно. Он имеет право сказать: «Мне Родина – родная мать. Я дом её люблю, не тамбур. Россия – не цыганский табор, и это нужно понимать». И Север, и родные места и все иные, где проходили годы, всё осталось в сознании, всё вошло неповторимыми образами и подробностями в стихи поэта, вошли в раздумья, порождённые ими.
   Книга Николая Малашича многообразная и цельная по жизненной убеждённости, по чувству Родины. Она заслуживает хорошей оценки.
 
               

            НЕПАРАДНАЯ РАДОСТЬ РАБОТЫ



                Сергей Смирнов,
                доцент Литературного института им.
                А.М. Горького,
                Лауреат Государственно премии РСФСР


   Прочитал с неослабным вниманием стихи Н. Малашича и обрадован знакомством с хорошим человеком. Оценка – хороший тут очень и очень ёмкая.
   Передо мной воистину хороший парень, наш современник. Он не позирует сверхмасштабностью сравнений, образов, что ценится некоторыми критиками в поэзии, не бравирует экстравагантностью «модерняги». Нет, Малашич с неназойливостью подчёркивает во всём, что я, мол, обычный современник, необычность или новизна которого определяется гордым ощущением гражданства, не только в правах, но и в своих личных обязанностях перед собой и обществом.
   Поэт обо всём говорит не крича, внутренне понимая, что крик и афишизация не главное для него. Он живописует словом, суммирует впечатления, формирует свои поэтические выводы – внешне спокойно, как в беседе один на один с вами и достигает своего, - заинтересовывает вас всё больше, нравится вам своей искренностью, образностью речи, поэзией собственных открытий, жаждой жить не зря, чувством глубокой ответственности и сомоанализом – так ли я живу?

- Ну вот,
Пора мне… в путь дорожку…

   Это из запевного стихотворения Н. Малашича. Простецкая, казалось бы фраза, а в ней – замах, может быть, на всю последующую жизнь, на пути и поиски, на горение души в избранном деле, на непарадную радость работы.
   Впечатляет библиографическая справка, предпосланная вроде предисловия. Поэт регулярно печатается, начиная с 1965 года. Я считаю, что стремление сначала печататься в газетах и журналах, а лишь потом готовить сборник собственных стихотворений, это лучшая проверка нужности и эффективности труда, избранного самим собой.
   Николай Малашич органически современен во всех деталях, образах, сравнениях и афористических строениях собственных стихов. Он поэтизирует новизну сегодняшней жизни. Герои его стихов едины с природой, с освоением неосвоенных пространств, они (слава Богу!) не покоряют природу, но ими движет высокое чувство:

И, слава Богу, ощущение,
Что мы нужны тебе, земля…

   В кругу такого рода первооткрывателей  поэт чувствует себя, как равный на равных. Он с пониманием чувства долга и по велению сердца , живёт на Севере, он грустит об отчем доме, оставленном в средней России, работает с неослабным чувством любви к людям, в которых верит:

Люди должное скажут.
И добром воздадут.
Нужно будет -  то даже       
Умереть не дадут…

   Тут прощаешь ему даже глобальную рифмовку, во имя наиболее естественного выражения итоговой мысли.

  Тема смысла жизни проходит сквозь всё творчество поэта. Он решает его оптимистически, по-земному, действенно. Это вера в собственные силы, в своё назначение на земле.
   Николай Малашич умеет мыслить кратко, мысль выражает точно. Некоторые его сравнения западают в память и держатся там прочно:

Ах ты, поле! Чисто поле!
Ты как совесть матерей.

Если вспомнить сколько сил отдала полю крестьянка в дни мирной и военной страды, станет ясным, что цитируемые строки поэта – настоящая поэтическая находка. Не мало я знаю весомых поэтических строк о готовности людей к труду и обороне. По-своему убедительно говорит об этом Николай Малашич:

Ведь и ракетам многотонным
Нужна мужицкая рука.

   У этого поэта (повторяю – поэта!) беспокойная душа. Хорошо в отчем доме, но служба требует присутствия в другом месте – и до свидания, отчий дом. Но минорность прощания окупается дорогим чувством своей нужности там, где труднее, ответственнее, рискованнее приходится жить и  нести службу. Все эти чувства «пульсируют» в творчестве Николая Малашича. Перед нами  доподлинно русский поэт.

               


•           ЧТО ЕГО ОТЛИЧАЕТ

                Павел Касаткин, поэт. г. Воронеж

     Свежие образы, оригинальные мелочи, разнообразие тем, ёмкость поэтических фраз - вот что отличает одарённого поэта Николая Малашича.
   Как в первом сборнике "Обнова", вышедшем в Воронеже в 1973 году, так и вышедшей в 1978 году книжке "Благоговею!", Николай Малашич, исколесивший нашу землю вдоль и поперёк, показал себя зрелым, хорошо сложившимся поэтом. Цитировать его стихи - это значит переписывать все произведения из поэтических книжек, стихи многих подборок.

               
    Уважаемый Николай Ильич!

Примите мои поздравления по случаю Нового года!
Желаю Вам здоровья, счастья и новых поэтических успехов. Обозревая недавно поэзию - "Подъёма", обратил внимание на Ваши стихи, хорошие, самобытные, коих сейчас так мало в наших журналах.
  Всего Вам доброго!
   Виктор Кочетков,
   г. Москва. 31 декабря 1987 года


       ВСТРЕЧА ПОКОЛЕНИЙ


                Дмитрий Ковалёв, поэт,
                доцент Литературного института
                им. А.М. Горького, г. Москва.


    
   Летом 1968 года съехались в город русской славы – Севастополь молодые поэты и прозаики, пишущие на военно-патриотическую тему. Прибыли из военных округов и с флотов, с границ и из глубины Родины те, кто служит, и те, кто уже отслужил, но не расстался с темой армии и флота. Здесь были ветераны Отечественной войны, прозаики и поэты фронтового поколения.
   Отцы и дети на героической земле прадедов, дедов и самих отцов.
   Не без взаимного пристрастия всматривались мы друг в друга. И было неусыпленным наше проникновенное доверие друг к другу. В стихах ли, в прозе ли шёл разговор, всё равно он был о поэзии, а значит, о настрое душевном, о строе чувств и мыслей. Каков он, этот строй в строю ратном, в строю гражданственном?
   И уже одно то, что сами молодые писатели были не снисходительнее нас к своим товарищам и себе, а даже, пожалуй, иногда жёстче, беспощаднее, сначала обнадёжило, а затем и утвердило в том, что смена старшему поколению поэтов идёт крепкая, основательная. Ясность и бесспорность любви к отчей земле, уважение и почитание её священных начал – а потому и сам взгляд на сложность и нелёгкость пути – откровенен и именно поэтому убедителен, естественно, в настоящих, лучших поэтических вещах.
   Было и нечто невесело удивившее нас: мало кто из молодых поэтов - людей в основном с высшим образованием – мог блеснуть знанием поэзии военных лет, да и вообще советских поэтов, кроме нескольких, так называемых, модных. Обидно.
   Правда, таких поэтов из семинара, которым руководили И. Френкель, В. Азаров и я, как Николай Малашич, Виктор Потиевский, Славомир Ходарёнок и Юрий Стоюшкин упрекнуть в этом было бы несправедливо. Но они-то как раз и сами резче чувствовали, что им ещё так необходимо учиться и учиться. Они просили семинар рекомендовать их Литературному институту имени Горького. Что мы, кстати, с радостью и сделали.
   На нашем семинаре мы особенно порадовались творчеству офицеров Малашича и Ходарёнка, пишущего на белорусском языке. Один из Заполярья, другой – балтиец. Но оба они сильны связью с землёй, с тем, самым родным, что вынесли из своего народа. В сочетании с военной современностью, её «учёной» сверхновизной, бытом и жизнью сегодняшнего воина – это даёт неожиданные и своеобразные естественно свежие поэтические ощущения, образы обновлённые, запоминающиеся.
   Особенно проникновенна лирика Н. Малашича. Она вроде бы и сугубо личная. Но личность её такова, что интимнее чувствуется суть нашего сурового и прекрасного времени.

               
•
                ПЕРЕД ВСЕМИ ОБРЕТЕНИЯМИ И УТРАТАМИ


                Владимир Гордейчев, поэт,
                Г. Воронеж



   По мысли Сергея Есенина, рассказавшего факт-другой о своей жизни и прибавившего: «что касается остальных автобиографических сведений – они в моих стихах». В лирике поэтов не без народного корня возможно проглядывать тот пласт жизни, который их стихи формирует и подпитывает.
   Николай Малашич – имя в воронежской поэзии не новое. Иному слуху, однако, оно покажется в новинку поскольку судьба поэта была связана с многолетней воинской службой на дальних окраинах Родины, а в последние годы - и вовсе за рубежом. Сейчас поэт и офицер Малашич вышел в отставку и вернулся к гражданской жизни в Воронеже, где начинал когда-то.
В поэтическом творчестве поэта (оно собрано в книгах, изданных в разные годы в Воронеже и в Москве) интересно прослеживать своеобразные отголоски деревенской жизни, которою поэт жил до армейской своей службы, лирические мотивы, связанные с воинским долгом, армейским суровым братством, позицию жизненной стойкости перед всеми обретениями и утратами, выпадающую на долю деятельных и неравнодушных людей в этом «прекрасном и яростном» мире.
  Без труда подключаясь к достоверному эмоциональному напряжению в таких стихах, чувствуешь, что на одну нечуждую судьбу – с прибавленным душевным опытом – становишься богаче ты и сам. В поэзии такое читательское обретение – среди весьма ценимых.

        ЧУЖУЮ БОЛЬ И ОТКРОВЕННОСТЬ ВОСПРИНИМАЮ, КАК СВОЮ...

                Елена Игнатцова,
                выпускница Перелюбской средней школы.    



…Есть деревня Перелюб
Вдалеке от столиц.

Коль заехать придётся
Полюбуйтесь весной,
Как там людям живётся
Над широкой Десной.
              Николай Малашич

   На севере Черниговской области среди золотисто-зелёного очарования задумчивых лесов и лугов, среди голубых рек и озёр раскинулась древняя и вечно юная Корюковщина. Край дружбы, край трудолюбивых людей, край славной истории. На этой земле ещё в период бронзы появилось поселение, впоследствии ставшее селом с названием Перелюб – моя милая Родина, село моих предков, село моего детства и юности.
   …Когда на рассвете въезжаешь в село, то сквозь утренний туман взору открывается величественная белокаменная Александровская церковь. О ней слагали стихи, создавали живописные полотна. Перелюб немыслим без этого памятника архитектуры, как Чернигов немыслим без Вала…
   Перелюб – село вольных хлебопашцев: в своё время это была единственная волость в губернии, где не было крепостных крестьян. Около двухсот моих земляков не вернулись с полей Великой Отечественной войны, более половины из них награждены боевыми наградами.
   Горжусь своим краем, который дал стране много настоящих граждан. Один из них Николай Ильич Малашич – поэт, автор сборников «Обнова», «Благоговею!», «Рубеж», «Дороги Родины», «Совесть»  и других. Николай Ильич ещё в школе начал писать стихи. В 1958 году закончил десять классов, работал в родном колхозе. Потом военное училище, служба в Заполярье, Забайкалье, Германии. В поэме «Земля» поэт вспоминает о своих предках, которые ещё в ХYI столетии бежали из Новгородской земли и поселились здесь:

 Мой предок – крепостной малаш
(Или крестьянин – то едино)
Сбежал из своего села,
Украв невесту господина…

…К черниговской придя черте,
В глухой чащобе якорь кинул…

…Срубил над речкой прочный дом,
Лес выкорчевал, хлеб засеял…

   Проходили селом путники и увидели , как из речки женщина, словно лебедь, набирала воду. И попросили испить:

Не продохнуть – сцепило дух,
И кто-то вымолвил: «Прелюба!»

   Красота хозяйки и вкус воды поразили путников. И назвали речку Перелюбка, а село – Перелюб – так гласит легенда.
   Тепло и задушевно пишет Николай Малашич о родном крае, о душевной близости с сельчанами:

Перелюб…
Сапоги начистил,
Ремень поправил,
Вытер лоб…
Передают «Останнi вiстi»,
Петух кричит на всё село…

…Где шёл?
На что растратил силы?
Изволь (коль прибыл)
Доложить…
Я говорю:
О, край мой милый,
Я так хотел достойно жить.

   Со словами благодарности поэт говорит о стороже деде Матвее, который в трудные послевоенные годы обучал его грамоте:

Ну, а в торбе моей, где харчи,
Довоенный букварь приютился.
Сторож буквам меня обучил,
Сторож буквам в ликбезе учился…

   Каждая встреча с родным селом – это старые воспоминания, воспоминания детства: как с восходом солнца бегал удить рыбу на речку, как в горячий полдень бросался с высокой кручи в мягкую воду, а потом лежал на свежескошенном луговом сене и, вдыхая его нежный аромат, часами смотрел в глубокую синь неба.
Спокойно поле. Зреют колоски.
Цветут ромашки у тропинки тут же.
Покой. И ни кручины, ни тоски,
О, как мне нужен был покой!
Как нужен…

   С особой теплотой поэт пишет о школе, учителях. Пришло новое время, построили новую школу. И невольно вспоминается беззвёздное детство, старенькая школа окнами на колхозное поле:

Вспомнилась Анна Андреевна.
В лютый крещенский мороз
Чаю в кастрюле согрела нам,
Раньше закончив урок.

Матери наши надорваны,
Наши отцы полегли…
Буковки в разные стороны
Бьют им поклон до земли…

…Ценю я подвиг ваш, учителя,
Зажечь костёр, всю жизнь горит который.

   После окончания школы в трудные пятидесятые почти невозмжно было уехать из села: не хватало мужских рук. Николай Ильич в стихотворении «После десятилетки» говорит о реакции и председателя колхоза на сообщение об отъезде:

- А кто же будет тут! –
Кричал, а голос креп.
- Коль все с села уйдут,
Кто вырастит вам хлеб?

   И остался, и работал. И появилась страшная в своей правде баллада о матерях:

Мамы…
Сгорблены спины,
Вожжи тело им трут.
Мне до самой кончины
Не забыть этот труд.

А силёнок-то - мало –
Отобрала война.
Вот одна застонала,
Подкосилась одна…

   Это уже позже будет военное училище, служба в армии многие годы. Поэтому тема защиты Отечества и высокого воинского долга, верности его славным традициям – одна из ведущих в творчестве Н. Малашича.

Солдатская забота!
Она – везде одна!
Идёт за ротой рота…
Эх, матушка-пехота.
К утру она (да что там)
Сильнее, чем сильна!

   Как заклинание, как обращение к потомкам звучат слова поэта беречь отцов, ветеранов Великой Отечественной:

Слёз своих не стыжусь.
Подымаю лицо.
До сих пор для меня
Горя не было больше.
Уважайте отцов!
Берегите отцов,
И цените отцов!
Это трудно – идти без отцов...

   Актуально звучат стихи-раздумья Николая Ильича о том, что же случилось с нами, со страной. Кто виноват в том, что многие не хотят работать, стали воровать? Может, действительно в поисках причины того, что деется вокруг, люди и извелись?

А скольких вознесло по блату,
За взятки и магарычи?
И не было дорог таланту,
На них скопились ловкачи.

    С болью пишет автор о запущении малых сёл, об их медленной смерти:

Хутор распят, как Христос на кресте.
Окна забиты.
Старые гумна стоят в наготе.
Нет им защиты.

   В стихотворении «Май 1986 года» поэт говорит о беде на его Родине, где лютует стронций. Николай Ильич приезжал из Воронежа, был в Припяти. Разве можно забыть увиденное?

Покинутый телок на привязи,
И ни одной души окрест…

…Куда взлетим? Куда укатимся?
Куда взойдём? Куда сползём?
Какой ценой ещё расплатимся,
Пока все беды отведём? -

восклицает поэт.

   Мне нравится пейзажная лирика поэта – светлая, чистая: будь то строчки об Украине или о Севере, о средней полосе России или о Балтике.

Я шагаю через бор,
Где глухие заросли,
Хорошо, что тут топор
Не прошёлся в ярости.

Хорошо, что скот не пас
Тут пастух в беспечности.
Хорошо, что кто-то спас
Этот бор для вечности.

   Я люблю стихотворения земляка-поэта, потому что они  о Родине, человеческих взаимоотношениях, о природе и любви, о высоком предназначении человека; люблю за образность слова и меткость языка. Кому из любителей поэзии не покажутся удачными такие строки:

Ни расстояния, ни дали
Таинственностью не влекут.
Мы в жизни столько повидали
И в далях столько потеряли,
Что нас и люди не поймут.

Зато пришла к нам, видно, зрелость,
Когда в любом глухом краю
Чужую боль и откровенность
Воспринимаем, как свою.

               
               СО ВСЕМИ БЕДАМИ И РАДОСТЯМИ

                Алексендр Коваль-Волков,
                Член Союза писателей России,
                Г. Москва



   Стихи Николая Малашича оставляют цельное впечатление. Они, внешне неброские, в основных чертах многомерно рисуют молодого офицера, нашего современника, который служит в армии уже много лет после Победы.
   За его плечами голодное детство в разорённой фашистами родной деревне, вечное горе близких и односельчан. Отец – фронтовик, дело жизни которого продолжает лирический герой. Он – ракетчик с судьбой тревожной и нелёгкой. Служба в Заполярье и жарких песках Азии, краткие наезды в отпуск домой. Сквозь многие стихи ненавязчиво проходит тема Родины, малой и большой. Она возникает и духовно со всеми болями и радостями, и географически протяжённо, как служба. И ответственность сыновняя за неё тоже органичным лейтмотивом проходит сквозь книгу.
   Стихотворения написаны профессионально, ёмким образным языком. Николай Малашич довольно ровно (с тех пор, как заявил о себе) работает в поэзии и в частности в военно-патриотической теме. Отрадно то, что он себя не придумывает, идёт от жизни, от пережитого, под постоянным углом зрения смотрит на всё, что наполняет его жизнь. Отрадно и то, что автор – кадровый офицер – умеет изобразить армейскую жизнь со всеми трудностями и нелёгкими победами изнутри, органично. Такие стихи находят путь к читательскому сердцу.

               

             МЫ - ДЕТИ ПОЗДНЕГО ЦВЕТЕНИЯ

                Владимир Костко,
                Член Союза писателей России,
                Г. Москва.



   Увы, я долго думал над нашими судьбами (поэтическими). Получается, нет пророка в своём отечестве. И все высоты, которые берём, приходится брать с боем. Но зато можно уважать себя – никто нас за уши не тащил. Всё же наша главная жизнь – поэзия, наше строчное дело, как бы это ни было тяжело.
   Написал я тут одно стихотворение, хочу тебе подарить.

                СТИХИ О РОСТКЕ

                Николаю Малашичу

Росток никак не мог прорваться к свету.
Был тяжек многотонный груз земли,
Но всё-таки пробился где-то к лету,
Когда другие весело цвели.

Какой же гвалт среди цветов поднялся!
Смеялся мак и василёк смеялся,
Намёки, шутки, колкости и смех,
Сирень в саду смеялась больше всех.

Но май прошёл, июнь с июлем минул,
Осыпались, увяли те цветы…
Мак облетел, сник василёк карминный,
Сирень успела даже дать плоды.

А тот росток без роду, без названья,
Вдруг так расцвёл, собой украсив луг,
Что всяк, идя на позднее свиданье,
Его срывал, чтоб одарить подруг.

Пусть спектр его расцветки был заужен,
Шершав и колок – вот он был каков!
Но был цветок неброский людям нужен, -
Нужнее маков всех и васильков.

Пусть скажут мне, мол, что ж, обычный случай,
С кем не бывает – приотстал в пути.
А я с тех пор всё думаю, что лучше:
Стремглав отцвесть иль поздно зацвести?

   Вот так. Мы – дети позднего цветения, мы – дети долгого цветения? Кто это знает? Но будем оптимистами. Во всём.
               
               
   МАЛАШИЧУ

                Фёдор Госпорьян, поэт,
                Член Союза журналистов России,
                народный депутат России (1990 – 1995 г.г.)
         


Как в глухой степи
Да с утра шучу,
Да пишу стихи
Я – Малашичу.

Не сойду с ума,
Не паду в запой,
Коль жена – зима,
Стану ль спать с зимой?

Душит чёрт обид,
Да судьба в ответ
Не даёт любви –
Как на свете нет.

Одолела грусть –
В голом поле я.
Я не пешка, Русь,
Ты – тем более.

Ты умеешь стать
Силой пешечной,
Где и ум и стать,
Стиль с насмешечкой.

Где взамен обид,
Поражений, бед –
Звонок гимн любви,
Громок марш побед!




         Фёдор Госпорьян, г. Москва


    * * *

                Николаю Малашичу
               
Мысли трудные люблю,
Их углов не округлю,
Не огрею плетью.
Пусть Малашич не умрёт,
Превратится в звездолёт,
Памятник столетью!

Я к нему – ведь нет иных:
Исцели моих больных,
И меня в числе их.
Разожги из естества
Страсть, как стержень существа,
Жизни цель последних.


                ВЗОР СВОЕГО СЕРДЦА


                Владимир Туркин, поэт,
                Член Союза писателей СССР, г. Москва.
               


   Вот на что я хочу обратить внимание: если будут хвалить Николая Малашича преимущественно за военные стихи (сам он человек военный) – я не соглашусь. Мне представляются вообще надуманными понятия «военный поэт», «сельский поэт» и т.п. Не может быть таких зональных поэтов. Это в хоккее может быть нападающий Старшинов, а в поэзии может быть Старшинов и только (во всех зонах), в футболе Лев Яшин – может защищать только ворота, а в поэзии  Александр Яшин  - мог быть и был нападающим, и защитником, и вратарём одновременно. Пусть извинят меня за столь «спортивный» подход к делу поэзии, но я всегда опасаюсь, чтобы человек, носящий прогоны и обладающий даром поэта, не заставил быть свою Музу этаким старшиной, отвечающим за шинель, за сапоги, за портянки и ругающим за плохо заправленную койку. Говорю об этом лишь потому, что замечал такое явление в среде и в творчестве так называемых «военных поэтов».
   Николай Малашич обращает взор своего сердца к человеку (вне зависимости от того, что он в шинели или в комбинезоне), я чувствую, что в Николае Малашиче живёт художник. Чувство Родины, высокое чувство, удаётся, оказывается, передать без громких слов, а так вот, как получается у Н. Малашича в стихотворении «Отпуск»:

Подсолнух голову склонил
И упрекает тут же сразу,
Мол, столько перевёл чернил,
Не вспомнил обо мне ни разу…

   Художник пробуждается и там, где Н. Малашич пристален и  пристрастен к делу земному – к судьбам людским. Я выше других ценил бы его стихотворение «Заброшенный в глухие чащи хутор…», где много подсмотрено из уст людских, а не из словаря Ожегова, - там есть примечательная черта – поражающая и поразительная тактичность наших русских людей села, часто возникающих чуть грубоватыми, но мудрыми. И сама-то тактичность их – знак мудрости. И здесь в стихотворении Н. Малашичу не надо расписывать и клясться в том, что он – сын своего народа, потому, что вся концовка стихотворения как бы нечаянно «выдаёт» в нём сына этих людей, этой земли – «выдаёт» именно тактичностью и сокрытой мудростью, не кричащей мудростью лирического героя.
   Любопытно стихотворение «Баснописцу» - оно напористо, очень верно по авторской позиции, не могущее не вызвать симпатии, необычно завершено – неожиданно.
   Стихи «По соседству», «Баснописцу», «Заброшенный в глухие чащи хутор…», «Подвиг», «Развесёлые парни играют в лапту…», «В Тулу» и др. окрашены приметами очень конкретного быта, очень конкретных понятий, предметов, окружающих нас, лишённые созерцательности – заставляют меня думать, что Н. Малашич нашёл свой поэтический голос там, где его питает мысль, слово, сердцебиение рядом живущих людей, а не некая лирическая абстракция. Заканчивая свое слово о стихах Николая Малашича, я хотел бы привести пример того, как глубинность взгляда в жизнь, в людские характеры порождает – не постесняюсь сказать – истинные поэтические мудрости и радости. Но тут я обращусь к стихотворению Николая Благова. Вот отрывочек из него. Сын погиб героем. На площади ему поставили памятник. Пригласили мать – посмотреть «похож ли?» И вот что делает Благов. Мать подошла, смотрит – говорит:

Живого разве мыслимо из камня?!
А так похож…
Известно, возмужал…
Да если б сын
Да встретил мать глазами,
Да разве б он на месте устоял?

   Вот такой непридуманностью веет и от стихов Николая Малашича.